|
Русская Православная Церковь
ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ
|
«Никогда, о человек, то, что относится к Церкви, Свт. Марк Эфесский Интернет-содружество преподавателей и студентов православных духовных учебных заведений, монашествующих и мирян, ищущих чистоты православной веры. |
|
Uncategorised
Старец Иосиф Ватопедский (+ 2010) Природа Церкви1 Η φύσις της Εκκλησίας Natura of the Church
Миссия Церкви заключается в том, чтобы учить наш народ упомянутым богочеловеческим добродетелям и сплетать в его душе ткань всех богоподобных свойств, ибо заповедь Господня будьте святы, потому что Я свят (1 Пет. 1, 16) вменяется христианам в обязанность.
Умножающееся бездействие и равнодушие нашего времени удручают нас, ибо мирские интересы все более и более сосредоточиваются вокруг неприкрытого индивидуализма и агрессивного корыстолюбия. В атмосфере такого корыстолюбия о каком понимании бесконечности и бессмертия может идти речь? Приверженцы материализма и суеты, скованные железными узами, с большой подозрительностью относятся ко всему вечному. Заключенные в жесткие оковы времени и пространства, они не терпят никаких сравнений, а возможно, и в силу обычной инерции не могут заниматься ничем превосходящим время или пространство, ничем вечным. Такие мысли они считают чуждым вторжением и противостоят им. Адепт гуманизма называет это насилием над своей свободой и непростительной дерзостью. С телом, погруженным в материю, поскольку силой притяжения он связан с пространством и временем, с духом, отрезанным от всякой идеи вечности, он избегает теорий о потустороннем и вечном, потому что счита ет их сложными. Он страшится пропасти между временем и вечностью, считая, что перейти ее нельзя, потому что у него нет способности и сил для того, чтоб хотя бы разглядеть ее. Виной всему этому является неусыпный и неумолимый враг человека — смерть, которая все вокруг превращает в тленное и скоротечное, насмехаясь над всем вечным и нескончаемым. Гуманист, погруженный в стихии мира, посредством своих тленных органов чувств пытается истолковать тленного человека, высмеивая саму идею вечности. Чувство бессмертия у человека — не плод обучения или внушения, но его внутреннее состояние. Человек должен выстрадать свое бессмертие через причастность бессмертию Господа, Которому он следует. Но, чтобы снова быть вечным, он должен сам осознать себя вечным, потому что его главная цель, средоточие его интересов — это Христос, единственно вечный и бессмертный. Без этого бессмертие и вечность — лишь усвоенные извне понятия, не имеющие смысла. Возможно, это и чувствовали прежние поколения. В нашем поколении это ощущение пугающим образом ослабло, о чем мы узнаём из странного течения человеческой жизни. Подлинная задача заключается в том, чтобы зажечь в себе это потухшее ощущение и исправить замутненное сознание. Однако люди со всеми подвластными им средствами и их философией не способны этого сделать,— а только один Бог, Который Себя Самого, бессмертного, воплотил в человеческом самоощущении и самосознании, и объединил Божественную и человеческую природу в одном, в Богочеловеке, и передал человеческому ничтожеству от Своих Божественных свойств бесконечность, бессмертие и вечность. Да, таким образом Богочеловек Христос в Своем Лице проложил мост между временем и вечностью и восстановил между ними связь. Поэтому только тот человек, который соединяется органически с Богочеловеком Христом и Его Телом — Церковью, ощущает себя в пределах бессмертия и вечности. Лишь во Христе природа наша переходит от временного к вечному, ощущает себя не смертной, но бессмертной, не разделенной во времени и ограниченной, но целостной и вечной. Церковь — это вечно живая ипостась Богочеловека Христа, Его ипостась и в настоящем, и в вечности, богочеловеческая ипостась, богочеловеческий дух и тело. Определение Церкви, ее жизнь, ее цель, ее дух, ее принципы, ее приемы и все то, что составляет ее,— все дано ей Богочеловеком Христом. Справедливо утверждать, что миссией Церкви является органическое и личное единение всех ее членов с Божественным Ликом Христа, преображение их духовных чувств в богочеловеческое ощущение и ведение Христа, чтобы вся их жизнь протекала во Христе и со Христом, чтобы жили они не сами по себе, но жил в них Христос (ср.: Гал. 2, 20). Через Церковь Христос дарует верующим бессмертие и вечность, соделывая их причастниками Своего Божественного естества (ср.: 2 Пет. 1, 4). Миссия Церкви заключается еще и в том, чтобы каждому ее члену привить осознание, что нормальным состоянием человеческой личности является бессмертие и вечность, а не временная здешняя жизнь. Человек — это путник, шествующий к бессмертию, вечности и Божественным обетованиям. Церковь, хотя и находится в границах времени и пространства, является богочеловеческой; пребывает в этом мире, но одновременно и вне его (см.: Ин. 18, 36). В мире этом она находится для того, чтобы возвысить его горЕ, откуда она сама и происходит. «Церковь,— по слову великого нашего отца и богослова Иустина (Поповича),—является Вселенской, Соборной, богочеловеческой, вечной, и потому низведение Церкви в ранг этнического института является предательством и непростительной хулой на Христа и Святаго Духа»2. Действительно, наднациональная, вселенская цель Церкви, объемлющая все человечество,— соединить во Христе всех людей безотносительно к их национальности, расе или общественному положению. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал. 3, 28), ибо все и во всем Христос (Кол. 3, 11). Церковь одна. Нет иной церкви кроме одной Церкви Христовой, которая — Тело Его, а Христос никогда не разделяется. В воплотившемся Христе единство человеческого рода, некогда разбитое падением и грехом, было восстановлено. Посредством Тела Христова, Церкви, был введен совершенно новый строй бытия. Главное служение Церкви в мире — собирать разделенных и рассеянных людей и соединять их в едином органическом и живом единстве во Христе. Единство Церкви является одновременно и началом и концом ее бытия. Это является и основанием, и целью; и изначальной данностью, и проблемой, требующей разрешения. Единство духа было дано изначально, но оно должно сохраняться и продолжаться в союзе мира (ср.: Еф. 4, 3) посредством непрестанных усилий веры и любви во Христе и в общении Святаго Духа. Соборность Церкви — это уже данность. Соборность Тела предопределяется уже единством ее Начальника и Утешителя. Полная соборность влечет за собой совершенное преображение человеческой жизни, что осуществляется посредством духовных усилий, через достижение любви и самоотречения. Таинством Божественного домостроительства Бог Слово отверз всем нам путь к Троичному Божеству. В этом богочеловеческом таинстве, в котором было завершено Божественное домостроительство, все приходит в бытие и существует «от Отца через Сына в Духе Святом». Это главный закон в богочеловеческом теле Церкви, высочайшая цель как ее жизни, так и жизни каждого ее члена, а следовательно, подлинная жизнь и спасение — это жизнь в Пресвятой Троице, едином Боге нашем. Наш Господь Своим распятием, Воскресением и Вознесением воплотил это в Церкви — Теле Христовом. Посредством Своей благодати Господь преображает людей из ветхих в новых, дает им силу для новой жизни. В Своем воплощении Бог Слово воспринял человеческое тело и совершил все таинство Божественного домостроительства и спасения мира через это тело и в этом теле. Церковь стала Его телом, в котором непрерывно совершается таинство спасения мира от греха, смерти и диавола. Новозаветное обетование заключается в мире, который был возвещен всем — и дальним и ближним. Это всегда единое, истинное и живое обетование для самовидцев Господа, живших за две тысячи лет до нас, для живущих ныне и для всех людей всех времен и народов. Так через Иисуса Христа все люди, и иудеи, и не знающие Бога3, имеют доступ к Отцу во едином духе4, поскольку только через Христа приходят к Отцу5. Таким образом, подлинное спасение — это жизнь в Пресвятой Троице. В Церкви все богочеловеческое является и троичным, и через Богочеловека все, принадлежащее Церкви, ведет к Троичному Божеству. Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом (Еф. 2, 19–22). Жизнь Церкви всегда соборна, со всеми святыми (Еф. 3, 18). Потому человек во всех своих евангельских усилиях и подвигах опирается на святых, на их помощь, их предстательство, является их согражданином. Путь к богочеловеческому единству всех людей во Христе проложен Церковью через святые Таинства и богочеловеческие деяния, которыми являются подвиги в добродетелях. Героями этого торжества являются все от века преподобные, которые через разнообразные подвиги совершенно отвергли ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, и облеклись в нового человека, созданного по Богу6. Причиной тому является их уподобление Христу, их жизнь во Христе, поскольку они восприняли образ Небесного7 и взирали на начальника и совершителя веры Иисуса (ср.: Евр. 12, 2). Посредством практического подвига в богочеловеческих добродетелях: в вере, молитве, посте, любви, кротости, милосердии, сострадании, милостыни —человек укрепляет себя в этом единении, сохраняется этой святостью, на своем опыте вместе с другими членами Церкви, Его Тела, переживает свою личную встречу со своим Прообразом — Христом. Церковь как ипостась Богочеловека Христа является богочеловеческим организмом, а не человеческой организацией. Церковь неделима, как и Лицо ее Основателя, как и Его Тело. Потому мы повторяем, что разделять неделимый богочеловеческий организм Церкви на маленькие национальные организации — это огромная ошибка. И мы, афониты, в этот последний час, когда сотрясаются основы социальной жизни, просим священноначалие прекратить служить идеям национализма (ведь они — наши пастыри) и стать истинными поборниками Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. От Основателя Церкви через апостолов и святых отцов до нас дошло предание о миссии Церкви — насаждать и взращивать в душах людей ощущение и сознание того, что каждый член Церкви — лицо соборное, вечное, богочеловеческое и потому брат каждому человеку. Это и есть назначение Церкви, заключенное в ней Христом. Любая другая цель не от Христа, но от нашего врага. Чтобы наша Поместная Церковь была Соборной, следует верно применять присущие богочеловечеству средства — божественные добродетели и труды. Так их всегда использовали, получив от Господа, святые апостолы, а впоследствии их преемники — христоносные подвижники. У них богочеловеческие добродетели находятся в органической связи и зависимости, когда одна добродетель порождается другой, взаимно дополняя друг друга. Если побуждения ветхого человека, являющие образ человека земного,— это пагубные страсти, безрассудные и извращенные, то тогда верующие должны противопоставить превратному закону греха сонм добродетелей, создающих образ небесного человека,— тот подлинный образ, в Который мы облеклись. Первой нашей обязанностью, обязанностью богоподобных существ, является вера во Христа, вера без предосторожностей и компромиссов. Если мы будем держаться этой веры с должным самоотречением, значит, мы служим Христу, поклоняемся Ему, любим Его за все, что бы ни случилось в жизни. Следующей богочеловеческой добродетелью в пределах наших обязанностей являются молитва и пост. Эта добродетель должна стать образом жизни православного люда, жизни во всех ее проявлениях, чтобы стать душою его души, ибо она непосредственно соединяет со Спасителем Христом, Который поклялся Самим Собою: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез. 33, 11). Пост и молитва должны совершаться не только каждым человеком в отдельности, но и Церковью, совершаться во всем. Разве пост и молитва не являются тем главным требованием, которое Бог предъявил нашим предкам, когда призвал их к покаянию? Разве они не являются действенным проявлением покаяния? Разве они не использовались во все периоды мировой истории подвижниками, которые пытались восстановить свою связь с Богом, Которому они служили? Еще одной соборной добродетелью, печатью христианской истины является любовь. Эта добродетель богочеловеческая, она достижима всегда и для всех. Она не имеет ни границ, ни меры, но является скорее истечением Божественного свойства, ибо Сам Бог и есть, и называется любовью, даже вселюбовью. Она, подобно солнечному свету, изливается на всех без разбору: Всеблагий Бог о всех нас промышляет и всем нам благодетельствует, хотя грешнику и предпочитает праведника по закону подобия. Эта богочеловеческая любовь должна взращиваться в нашем народе; она будет отличаться от иной любви, самозваной и относительной, любви корыстной и себялюбивой. Любовь Христа всегда объемлет всех, всегда бескорыстна и всегда дает, никогда не получая и не требуя. В своем чудесном гимне богоносный Павел воздает похвалы любви как никто иной, потому что никто не переживал этой добродетели как он, во всей ее полноте. Другими богочеловеческими добродетелями являются кротость и смиренномудрие. Лишь кроткое сердце может успокоить смущенного и взволнованного человека. Любое другое вмешательство будет скорее всего напрасным. Кротость в обращении со всеми людьми является обязанностью каждого христианина, который в каждой своей молитве призывает кроткого и смиренного сердцем Господа. По мысли наших святых отцов, кротость и смирение являются не просто теми добродетелями, которыми мы изгоняем противоположное зло, но суть обязанности «христологические», то есть вытекающие из существа Самого Прообраза — Вождя нашего спасения и, значит, нашего Отца, поскольку мы носим Его имя. Что иное означает имя «христиане» как не то, что мы наследники Христа и имеем одного Отца? Итак, если наш Отец, как Он неложно исповедал Себя, кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29), то и мы должны обладать теми же чертами, дабы нас не сочли незаконными детьми, а не сынами (ср.: Евр. 12, 8). Для сына нет ничего более естественного, как быть похожим на отца. Следовательно, долг христиан заключается в том, чтобы быть кроткими и смиренными сердцем, а не внешностью. Открывая нам Свой характер, что Он кроток и смирен сердцем, Господь обещает нам, что, следуя за Ним так, мы найдем покой душам нашим (ср.: Мф. 11, 29), что так важно и необходимо в наши смутные дни. Господь Своим истощанием показал нам последнюю степень смиренномудрия, которая не была постигнута и никогда не будет постигнута тварной природой. И кто теперь оправдается в том, что он сам несмирен? И теперь новой ступенью при восхождении к Божественным обетованиям является выдержка и долготерпение, все переносящее и прощающее. Терпя потерпех Господа, и внят ми и услыша молитву мою; и возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои и исправи стопы моя (Пс. 39, 2–3). Тогда человек терпит зло, не отвечает злом на зло, великодушно прощает хулы, клеветы и даже раны. Все это — часть Христова, Который, страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному (1 Пет. 2, 23). Суетный мир не терпит, не переносит христоносных людей, людей выдержки и терпения. Он порочит их и осуждает как лицемеров, ибо не терпит видеть себя ниже их. Миссия Церкви заключается в том, чтобы учить наш народ упомянутым богочеловеческим добродетелям и сплетать в его душе ткань всех богоподобных свойств, ибо заповедь Господня будьте святы, потому что Я свят (1 Пет. 1, 16) вменяется христианам в обязанность. В этом заключается спасение души от грешного мира, который весь во зле лежит (ср.: 1 Ин. 5, 19). Образованному и прикрытому атеизму, вежливому каннибализму современной культуры, мы должны противопоставить христоносных людей, которые кротостью своего Прообраза и подражанием от века праведным друзьям Божиим победили мир. И поистине сия есть победа, победившая мир, вера наша (1 Ин. 5, 4). Раз богочеловеческая цель Церкви вечна и неизменна, то и средства достижения этой цели неизменны, просвещены светом Господним, Который вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8). И здесь уместно вспомнить о различии между мирянами и истинно христианским православным монашеством. Мирское и человеческое ограниченно и временно, в то время как все, что во Христе,— неизменно и вечно. Православие, как единственный носитель и хранитель совершенного и пресветлого Лика Богочеловека Христа, реализуется исключительно богочеловеческими средствами — святыми добродетелями, но не средствами, заимствованными у римо-католиков или протестантов, подходящими лишь для гордого европейского гуманиста, а никак не для смиренного Богочеловека Христа. Вот вопрос: какими средствами сражался Господь наш Иисус Христос с князем тьмы, когда после крещения поднялся на гору29? Господь наш и Начальник нашего спасения, пожелав научить и нас сражению против начал и властей тьмы и против греха вообще, прекрасными средствами и орудиями для сражения в невидимой брани соделал пост и молитву. С тех пор природа наша стала победительницей зла и самого сатаны, потому что эти орудия наши не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь (2 Кор. 10, 4), согласно Павлу. Вся история нашей христоносной и духоносной Церкви изобилует героями, подвижниками и аскетами, которые явили в себе лик Христов и успешно сражались с разнообразным грехом и самим диаволом. Став крепкими на войне и прогнав полки чужих, они получили обетования30 и победоносно вошли во внутреннейшее за завесу, куда предтечею за них вошел никогда не исходивший оттуда Бог Слово31, Господь наш Иисус Христос, ставший примером аскезы и праведной жизни. Наш внутренний человек, сотворенный богоподобным, погибает, увядает, засыхает и потихоньку умирает от всего злого и греховного, от всего смертоносного, от всего демонического. Человеку, чтобы избежать этого влияния и не стать мертвым по духу, следует всегда возделывать евангельскую веру и хранить христоносные добродетели, преданные нам Господом нашим,— пост и молитву. Так укрепляется его душа, его ум, совесть и воля, ибо все возможно верующему (Мк. 9, 23). Будем приобретать всегда побеждающую Божественную силу, о которой Павел говорит: укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его (Еф. 6, 10). Если в этом мире, в котором обитает диавол, кто-либо желает быть победителем, то должен стяжать дух Христов, укрепиться евангельской жизнью в Господе и силою мышцы Его: укрепляясь всякою силою по могуществу славы Его (Кол. 1, 11), дабы верою вселиться Христу в сердца ваши (Еф. 3, 17). Таинство Христово открывается в душе человека только в Духе Святом. Это непреложное правило познания Христа. Это вечное, пречистое и всесвятое таинство, Евангелие Христа и Его Церкви, было постигнуто величайшим апостолом Павлом, и другими его сподвижниками в чудесных видениях, дабы открыть всем нам, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом (Еф. 3,9), чтобы мы познали, какое богатство славы в тайне сей для язычников, которая есть Христос в вас, упование славы (Кол. 1, 27). Наконец, апостол Павел, стяжавший ум Божий, проповедал: Бог отверз нам дверь для слова, возвещать тайну Христову, за которую я и в узах (Кол. 4, 3), которая неэ была возвещена прежним поколениям сынов человеческих, как ныне открыта святым Апостолам Его и пророкам Духом Святым, чтобы и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе посредством благовествования, которого служителем сделался я по дару благодати Божией, данной мне действием силы Его (Еф. 3, 5–7). 1Из книги Старец Иосиф Ватопедский. От смерти к жизни . М. 2007 2Архимандрит Иустин (Попович). Человек и Богочеловек. Внешняя миссия нашей Церкви. Афины, 1969. С. 55 3Так в оригинале 4Ср.: Еф. 2, 18. 5Ср.: Ин. 14, 6. 6Ср.: Еф. 4, 22, 24. 71 Кор. 15, 49.
И ΣΤΑ ΧΡΟΝΙΑ ΤΟΥ ΑΚΑΘΙΣΤΟΥ
Ακάθιστος Ύμνος - Αγία Σοφία, Акафист Богоматери -Святая София http://www.youtube.com/watch?v=_P1EGw50yz8
битва императора Ираклия и персидского царя Хосроя. г. Аррецо, Италия, церковь св. Франческо, 13 в. Ж
стены Константинополя (Феодосиевы, 5.в), современный вид
и
наконец то
покорил извечного
врага. Он нашел
Святой Крест
и его торжественно
снова водрузил
в Иерусалиме.
Он был настоящий
скиталец, чьи
достижения
хвалили на
протяжении
веков на Востоке
и Западе, как
показано в
работах арабских
история Ибн
Касира (14 век),
франкской
"Хроника Frentegkar"
(7 век), фрески
собора Брауншвейга
(12 век) и фрески
Санта-Кроче
во Флоренции
(14 век).
Источник: http://www.parembasis.gr/2006/06_03_02.htm
© Перевод «Православного Апологета» 2012г. 112 сентября 490 г. до н. э. Этот важный эпизод греко-персидских войн закончился победой греков. Благодаря Марафонской битве удалось остановить продвижение Персидской империи в Европу. 2морское сражение между греческим и персидским флотами в ходе греко-персидских войн, произошедшее в 480 г. до н. э. близ острова Саламин в Сароническом заливе Эгейского моря неподалёку от Афин. 3Би́тва при И́ссе (333 до н. э.) — сражение между македонской армией Александра Великого и персидским войском царя Дария в Киликии (Малая Азия 41 октября 331 до н. э.) — решающее сражение между армиями Александра Македонского и персидского царя Дария III, после которого Персидская империя прекратила своё существование.
Великий покаянный канон преподобного Андрея Критскогоhttp://www.blagogon.ru/biblio/247/
Песнь 1
Откуду начну плакати окаяннаго моего жития деяний? Кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию? Но, яко благоутробен, даждь ми прегрешений оставление. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Гряди, окаянная душе, с плотию твоею, Зиждителю всех исповеждься и останися прочее преждняго безсловесия, и принеси Богу в покаянии слезы. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Первозданнаго Адама преступлению поревновав, познах себе обнажена от Бога и присносущнаго Царствия и сладости, грех ради моих. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Увы мне, окаянная душе, что уподобилася еси первей Еве? видела бо еси зле, и уязвилася еси горце, и коснулася еси древа, и вкусила еси дерзостно безсловесныя снеди. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Вместо Евы чувственныя мысленная ми бысть Ева, во плоти страстный помысл, показуяй сладкая и вкушаяй присно горькаго напоения. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Достойно из Едема изгнан бысть, яко не сохранив едину Твою, Спасе, заповедь Адам: аз же что постражду, отметая всегда животная Твоя словеса? Слава: Пресущная Троице, во Единице покланяемая, возьми бремя от мене тяжкое греховное и, яко благоутробна, даждь ми слезы умиления. И ныне: Богородице, Надежде и Предстательство Тебе поющих, возьми бремя от мене тяжкое греховное, и, яко Владычица Чистая, кающася приими мя.
Ирмос: Услыша пророк пришествие Твое, Господи, и убояся, яко хощеши от Девы родитися и человеком явитися, и глаголаше: услышах слух Твой и убояхся, слава силе Твоей, Господи.
Дел Твоих да не презриши, создания Твоего да не оставиши, Правосуде. Аще и един согреших, яко человек, паче всякаго человека, Человеколюбче; но имаши, яко Господь всех, власть оставляти грехи. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Приближается, душе, конец, приближается, и нерадиши, ни готовишися, время сокращается: востани, близ при дверех Судия есть. Яко соние, яко цвет, время жития течет: что всуе мятемся? Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Воспряни, о душе моя, деяния твоя, яже соделала еси, помышляй, и сия пред лице твое принеси, и капли испусти слез твоих; рцы со дерзновением деяния и помышления Христу и оправдайся Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Не бысть в житии греха, ни деяния, ни злобы, еяже аз, Спасе, не согреших, умом, и словом, и произволением, и предложением, и мыслию, и деянием согрешив, яко ин никтоже когда. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Отсюду и осужден бых, отсюду препрен бых аз, окаянный, от своея совести, еяже ничтоже в мире нужнейше: Судие, Избавителю мой и Ведче, пощади, и избави, и спаси мя, раба Твоего. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Лествица, юже виде древле великий в патриарсех, указание есть, душе моя, деятельнаго восхождения, разумнаго возшествия: аще хощеши убо деянием, и разумом, и зрением пожити, обновися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Зной дневный претерпе лишения ради патриарх и мраз нощный понесе, на всяк день снабдения творя, пасый, труждаяйся, работаяй, да две жене сочетает. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Жены ми две разумей, деяние же и разум в зрении, Лию убо деяние, яко многочадную, Рахиль же разум, яко многотрудную; ибо кроме трудов ни деяние, ни зрение, душе, исправится. Слава: Нераздельное Существом, Неслитное Лицы богословлю Тя, Троическое Едино Божество, яко Единоцарственное и Сопрестольное, вопию Ти песнь великую, в вышних трегубо песнословимую. И ныне: И раждаеши, и девствуеши, и пребываеши обоюду естеством Дева, Рождейся обновляет законы естества, утроба же раждает нераждающая. Бог идеже хощет, побеждается естества чин: творит бо, елика хощет.
От сродников праведная душа связася, продася в работу сладкий, во образ Господень: ты же вся, душе, продалася еси злыми твоими. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Иосифа праведнаго и целомудреннаго ума подражай, окаянная и неискусная душе, и не оскверняйся безсловесными стремленьми, присно беззаконнующи. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Аще и в рове поживе иногда Иосиф, Владыко Господи, но во образ погребения и востания Твоего: аз же что Тебе когда сицевое принесу? Слава: Тя, Троице, славим Единаго Бога: Свят, Свят, Свят еси, Отче, Сыне и Душе, Простое Существо, Единице присно покланяемая.
Уклонилася еси, душе, от Господа твоего, якоже Дафан и Авирон, но пощади, воззови из ада преисподняго, да не пропасть земная тебе покрыет. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Рука нас Моисеова да уверит, душе, како может Бог прокаженное житие убелити и очистити, и не отчайся сама себе, аще и прокаженна еси. Слава: Троица есмь Проста, Нераздельна, раздельна Личне, и Единица есмь естеством соединена, Отец глаголет, и Сын, и Божественный Дух.
Слава, и ныне: Кондак, глас 6: Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй.
Ирмос: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже.
Согреших, беззаконновах и отвергох заповедь Твою, яко во гресех произведохся, и приложих язвам струпы себе; но Сам мя помилуй, яко благоутробен, отцев Боже. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Тайная сердца моего исповедах Тебе, Судии моему, виждь мое смирение, виждь и скорбь мою, и вонми суду моему ныне, и Сам мя помилуй, яко благоутробен, отцев Боже. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Саул иногда, яко погуби отца своего, душе, ослята, внезапу царство обрете к прослутию; но блюди, не забывай себе, скотския похоти твоя произволивши паче Царства Христова. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Давид иногда Богоотец, аще и согреши сугубо, душе моя, стрелою убо устрелен быв прелюбодейства, копием же пленен быв убийства томлением; но ты сама тяжчайшими делы недугуеши, самохотными стремленьми. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Совокупи убо Давид иногда беззаконию беззаконие, убийству же любодейство растворив, покаяние сугубое показа абие; но сама ты, лукавнейшая душе, соделала еси, не покаявшися Богу. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Давид иногда вообрази, списав яко на иконе песнь, еюже деяние обличает, еже содея, зовый: помилуй мя, Тебе бо единому согреших всех Богу, Сам очисти мя. Слава: Троице Простая, Нераздельная, Единосущная и Естество Едино, Светове и Свет, и Свята Три, и Едино Свято поется Бог Троица; но воспой, прослави Живот и Животы, душе, всех Бога. И ныне: Поем Тя, благословим Тя, покланяемся Ти, Богородительнице, яко Нераздельныя Троицы породила еси Единаго Христа Бога, и Сама отверзла еси нам, сущим на земли, Небесная.
Ирмос: Егоже воинства Небесная славят, и трепещут херувими и серафими, всяко дыхание и тварь, пойте, благословите и превозносите во вся веки.
Согрешивша, Спасе, помилуй, воздвигни мой ум ко обращению, приими мя кающагося, ущедри вопиюща: согреших Ти, спаси, беззаконновах, помилуй мя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Колесничник Илия колесницею добродетелей вшед, яко на небеса, ношашеся превыше иногда от земных: сего убо, душе моя, восход помышляй. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Елиссей иногда прием милоть Илиину, прият сугубую благодать от Бога; ты же, о душе моя, сея не причастилася еси благодати за невоздержание. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Иорданова струя первее милотию Илииною Елиссеем ста сюду и сюду; ты же, о душе моя, сея не причастилася еси благодати за невоздержание. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Соманитида иногда праведнаго учреди, о душе, нравом благим; ты же не ввела еси в дом ни странна, ни путника. Темже чертога изринешися вон, рыдающи. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Гиезиев подражала еси, окаянная, разум скверный всегда, душе, егоже сребролюбие отложи поне на старость; бегай геенскаго огня, отступивши злых твоих. Слава: Безначальне Отче, Сыне Собезначальне, Утешителю Благий, Душе Правый, Слова Божия Родителю, Отца Безначальна Слове, Душе Живый и Зиждяй, Троице Единице, помилуй мя. И ныне: Яко от оброщения червленицы, Пречистая, умная багряница Еммануилева внутрь во чреве Твоем плоть исткася. Темже Богородицу воистинну Тя почитаем.
Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
Ум острупися, тело оболезнися, недугует дух, слово изнеможе, житие умертвися, конец при дверех. Темже, моя окаянная душе, что сотвориши, егда приидет Судия испытати твоя? Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Моисеово приведох ти, душе, миробытие, и от того все заветное Писание, поведающее тебе праведныя и неправедныя: от нихже вторыя, о душе, подражала еси, а не первыя, в Бога согрешивши. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Закон изнеможе, празднует Евангелие, Писание же все в тебе небрежено бысть, пророцы изнемогоша и все праведное слово; струпи твои, о душе, умножишася, не сущу врачу, исцеляющему тя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Новаго привожду ти Писания указания, вводящая тя, душе, ко умилению: праведным убо поревнуй, грешных же отвращайся и умилостиви Христа молитвами же, и пощеньми, и чистотою, и говением. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Христос вочеловечися, призвав к покаянию разбойники и блудницы; душе, покайся, дверь отверзеся Царствия уже, и предвосхищают е фарисее и мытари и прелюбодеи кающиися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Христос вочеловечися, плоти приобщився ми, и вся елика суть естества хотением исполни греха кроме, подобие тебе, о душе, и образ предпоказуя Своего снисхождения. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Христос волхвы спасе, пастыри созва, младенец множества показа мученики, старцы прослави и старыя вдовицы, ихже не поревновала еси, душе, ни деянием, ни житию, но горе тебе, внегда будеши судитися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Постився Господь дний четыредесять в пустыни, последи взалка, показуя человеческое; душе, да не разленишися, аще тебе приложится враг, молитвою же и постом от ног твоих да отразится. Слава: Отца прославим, Сына превознесем, Божественному Духу верно поклонимся, Троице Нераздельней, Единице по существу, яко Свету и Светом, и Животу и Животом, животворящему и просвещающему концы. И ныне: Град Твой сохраняй, Богородительнице Пречистая, в Тебе бо сей верно царствуяй, в Тебе и утверждается, и Тобою побеждаяй, побеждает всякое искушение, и пленяет ратники, и проходит послушание. Припев: Преподобне отче Андрее, моли Бога о нас. Андрее честный и отче треблаженнейший, пастырю Критский, не престай моляся о воспевающих тя: да избавимся вси гнева и скорби, и тления, и прегрешений безмерных, чтущии твою память верно. Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
* * *
Вторник первой седмицы Великого Поста
Авелеве, Иисусе, не уподобихся правде, дара Тебе приятна не принесох когда, ни деяния божественна, ни жертвы чистыя, ни жития непорочнаго. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Яко Каин и мы, душе окаянная, всех Содетелю деяния скверная, и жертву порочную, и непотребное житие принесохом вкупе: темже и осудихомся. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Брение Здатель живосоздав, вложил еси мне плоть и кости, и дыхание, и жизнь; но, о Творче мой, Избавителю мой и Судие, кающася приими мя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Извещаю Ти, Спасе, грехи, яже содеях, и души и тела моего язвы, яже внутрь убийственнии помыслы разбойнически на мя возложиша. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Аще и согреших, Спасе, но вем, яко Человеколюбец еси, наказуеши милостивно и милосердствуеши тепле: слезяща зриши и притекаеши, яко отец, призывая блуднаго. Слава: Пресущная Троице, во Единице покланяемая, возьми бремя от мене тяжкое греховное и, яко благоутробна, даждь ми слезы умиления. И ныне: Богородице, Надежде и Предстательство Тебе поющих, возьми бремя от мене тяжкое греховное, и, яко Владычица Чистая, кающася приими мя.
Ирмос: Услыша пророк пришествие Твое, Господи, и убояся, яко хощеши от Девы родитися и человеком явитися, и глаголаше: услышах слух Твой и убояхся, слава силе Твоей, Господи.
Бди, о душе моя, изрядствуй, якоже древле великий в патриарсех, да стяжеши деяние с разумом, да будеши ум, зряй Бога, и достигнеши незаходящий мрак в видении, и будеши великий купец. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Дванадесять патриархов великий в патриарсех детотворив, тайно утверди тебе лествицу деятельнаго, душе моя, восхождения: дети, яко основания, степени, яко восхождения, премудренно подложив. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Исава возненавиденнаго подражала еси, душе, отдала еси прелестнику твоему первыя доброты первенство и отеческия молитвы отпала еси, и дважды поползнулася еси, окаянная, деянием и разумом: темже ныне покайся. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Едом Исав наречеся, крайняго ради женонеистовнаго смешения: невоздержанием бо присно разжигаем и сластьми оскверняем, Едом именовася, еже глаголется разжжение души любогреховныя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Иова на гноищи слышавши, о душе моя, оправдавшагося, того мужеству не поревновала еси, твердаго не имела еси предложения во всех, яже веси, и имиже искусилася еси, но явилася еси нетерпелива. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Иже первее на престоле, наг ныне на гноище гноен, многий в чадех и славный, безчаден и бездомок напрасно: палату убо гноище и бисерие струпы вменяше. Слава: Нераздельное Существом, Неслитное Лицы богословлю Тя, Троическое Едино Божество, яко Единоцарственное и Сопрестольное, вопию Ти песнь великую, в вышних трегубо песнословимую. И ныне: И раждаеши, и девствуеши, и пребываеши обоюду естеством Дева, Рождейся обновляет законы естества, утроба же раждает нераждающая. Бог идеже хощет, побеждается естества чин: творит бо, елика хощет.
Моисеов слышала еси ковчежец, душе, водами, волнами носим речными, яко в чертозе древле бегающий дела, горькаго совета фараонитска. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Аще бабы слышала еси, убивающия иногда безвозрастное мужеское, душе окаянная, целомудрия деяние, ныне, яко великий Моисей, сси премудрость. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Яко Моисей великий египтянина, ума, уязвивши, окаянная, не убила еси, душе; и како вселишися, глаголи, в пустыню страстей покаянием? Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Моисеов жезл воображай, душе, ударяющий море и огустевающий глубину, во образ Креста Божественнаго: имже можеши и ты великая совершити. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Неразумное, душе, произволение имела еси, яко прежде Израиль: Божественныя бо манны предсудила еси безсловесно любосластное страстей объядение. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Кладенцы, душе, предпочла еси хананейских мыслей паче жилы камене, из негоже премудрости река, яко чаша, проливает токи богословия. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Яко удари Моисей, раб Твой, жезлом камень, образно животворивая ребра Твоя прообразоваше, из нихже вси питие жизни, Спасе, почерпаем. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Слава, и ныне: Кондак, глас 6: Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй.
Ирмос: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже.
Кивот яко ношашеся на колеснице, Зан оный, егда превращшуся тельцу, точию коснуся, Божиим искусися гневом; но того дерзновения убежавши, душе, почитай Божественная честне. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Слышала еси Авессалома, како на естество воста, познала еси того скверная деяния, имиже оскверни ложе Давида отца; но ты подражала еси того страстная и любосластная стремления. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Покорила еси неработное твое достоинство телу твоему, иного бо Ахитофела обретше врага, душе, снизшла еси сего советом; но сия разсыпа Сам Христос, да ты всяко спасешися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Соломон чудный и благодати премудрости исполненный, сей лукавое иногда пред Богом сотворив, отступи от Него; емуже ты проклятым твоим житием, душе, уподобилася еси. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Сластьми влеком страстей своих, оскверняшеся, увы мне, рачитель премудрости, рачитель блудных жен и странен от Бога: егоже ты подражала еси умом, о душе, сладострастьми скверными. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Ровоаму поревновала еси, не послушавшему совета отча, купно же и злейшему рабу Иеровоаму, прежнему отступнику, душе, но бегай подражания и зови Богу: согреших, ущедри мя. Слава: Троице Простая, Нераздельная, Единосущная и Естество Едино, Светове и Свет, и Свята Три, и Едино Свято поется Бог Троица; но воспой, прослави Живот и Животы, душе, всех Бога. И ныне: Поем Тя, благословим Тя, покланяемся Ти, Богородительнице, яко Нераздельныя Троицы породила еси Единаго Христа Бога, и Сама отверзла еси нам, сущим на земли, Небесная.
Ирмос: Егоже воинства Небесная славят, и трепещут херувими и серафими, всяко дыхание и тварь, пойте, благословите и превозносите во вся веки.
Ты Озии, душе, поревновавши, сего прокажение в себе стяжала еси сугубо: безместная бо мыслиши, беззаконная же дееши; остави, яже имаши, и притецы к покаянию. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Ниневитяны, душе, слышала еси кающияся Богу, вретищем и пепелом, сих не подражала еси, но явилася еси злейшая всех, прежде закона и по законе прегрешивших. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Иона в Фарсис побеже, проразумев обращение ниневитянов, разуме бо, яко пророк, Божие благоутробие: темже ревноваше пророчеству не солгатися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Даниила в рове слышала еси, како загради уста, о душе, зверей; уведела еси, како отроцы, иже о Азарии, погасиша верою пещи пламень горящий. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Ветхаго Завета вся приведох ти, душе, к подобию; подражай праведных боголюбивая деяния, избегни же паки лукавых грехов. Слава: Безначальне Отче, Сыне Собезначальне, Утешителю Благий, Душе Правый, Слова Божия Родителю, Отца Безначальна Слове, Душе Живый и Зиждяй, Троице Единице, помилуй мя. И ныне: Яко от оброщения червленицы, Пречистая, умная багряница Еммануилева внутрь во чреве Твоем плоть исткася. Темже Богородицу воистинну Тя почитаем.
Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
Христос искушашеся, диавол искушаше, показуя камение, да хлеби будут, на гору возведе видети вся царствия мира во мгновении; убойся, о душе, ловления, трезвися, молися на всякий час Богу. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Горлица пустыннолюбная, глас вопиющаго возгласи, Христов светильник, проповедуяй покаяние, Ирод беззаконнова со Иродиадою. Зри, душе моя, да не увязнеши в беззаконныя сети, но облобызай покаяние. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. В пустыню вселися благодати Предтеча, и Иудея вся и Самария, слышавше, течаху и исповедаху грехи своя, крещающеся усердно: ихже ты не подражала еси, душе. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Брак убо честный и ложе нескверно, обоя бо Христос прежде благослови, плотию ядый и в Кане же на браце воду в вино совершая, и показуя первое чудо, да ты изменишися, о душе. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Разслабленнаго стягну Христос, одр вземша, и юношу умерша воздвиже, вдовиче рождение, и сотнича отрока, и самаряныне явися, в дусе службу тебе, душе, предживописа. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Кровоточивую исцели прикосновением края ризна Господь, прокаженныя очисти, слепыя и хромыя просветив, исправи, глухия же, и немыя, и ничащия низу исцели словом: да ты спасешися, окаянная душе. Слава: Отца прославим, Сына превознесем, Божественному Духу верно поклонимся, Троице Нераздельней, Единице по существу, яко Свету и Светом, и Животу и Животом, животворящему и просвещающему концы. И ныне: Град Твой сохраняй, Богородительнице Пречистая, в Тебе бо сей верно царствуяй, в Тебе и утверждается, и Тобою побеждаяй, побеждает всякое искушение, и пленяет ратники, и проходит послушание. Припев: Преподобне отче Андрее, моли Бога о нас. Андрее честный и отче треблаженнейший, пастырю Критский, не престай моляся о воспевающих тя: да избавимся вси гнева и скорби, и тления, и прегрешений безмерных, чтущии твою память верно. Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
* * *
От юности, Христе, заповеди Твоя преступих, всестрастно небрегий, унынием преидох житие. Темже зову Ти, Спасе: поне на конец спаси мя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Повержена мя, Спасе, пред враты Твоими, поне на старость не отрини мене во ад тща, но прежде конца, яко Человеколюбец, даждь ми прегрешений оставление. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
В разбойники впадый аз есмь помышленьми моими, весь от них уязвихся ныне и исполнихся ран, но, Сам ми представ, Христе Спасе, исцели. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Священник, мя предвидев, мимо иде, и левит, видя в лютых нага, презре, но из Марии возсиявый Иисусе, Ты, представ, ущедри мя. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Ты ми даждь светозарную благодать от Божественнаго свыше промышления избежати страстей омрачения и пети усердно Твоего, Марие, жития красная исправления. Слава: Пресущная Троице, во Единице покланяемая, возьми бремя от мене тяжкое греховное и, яко благоутробна, даждь ми слезы умиления. И ныне: Богородице, Надежде и Предстательство Тебе поющих, возьми бремя от мене тяжкое греховное, и, яко Владычица Чистая, кающася приими мя.
Ирмос: Видите, видите, яко Аз есмь Бог, манну одождивый и воду из камене источивый древле в пустыни людем Моим, десницею единою и крепостию Моею.
Видите, видите, яко Аз есмь Бог, внушай, душе моя, Господа вопиюща, и удалися прежняго греха, и бойся, яко неумытнаго и яко Судии и Бога. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Видите, видите, яко Аз есмь Бог, внушай, душе моя, Господа вопиюща, и удалися прежняго греха, и бойся, яко неумытнаго и яко Судии и Бога. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Вся прежде закона претекши, о душе, Сифу не уподобилася еси, ни Еноса подражала еси, ни Еноха преложением, ни Ноя, но явилася еси убога праведных жизни. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Едина отверзла еси хляби гнева Бога Твоего, душе моя, и потопила еси всю, якоже землю, плоть, и деяния, и житие, и пребыла еси вне спасительнаго ковчега. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Всем усердием и любовию притекла еси Христу, первый греха путь отвращши, и в пустынях непроходимых питающися, и Того чисте совершающи Божественныя заповеди. Слава: Безначальная, Несозданная Троице, Нераздельная Единице, кающася мя приими, согрешивша спаси, Твое есмь создание, не презри, но пощади и избави огненнаго мя осуждения. И ныне: Пречистая Владычице, Богородительнице, Надеждо к Тебе притекающих и пристанище сущих в бури, Милостиваго и Создателя и Сына Твоего умилостиви и мне молитвами Твоими.
Благословения Симова не наследовала еси, душе окаянная, ни пространное одержание, якоже Иафеф, имела еси на земли оставления. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Исмаила слышала еси, трезвися, душе моя, изгнана, яко рабынино отрождение, виждь, да не како подобно что постраждеши, ласкосердствующи. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас.
Ирмос: Услыша пророк пришествие Твое, Господи, и убояся, яко хощеши от Девы родитися и человеком явитися, и глаголаше: услышах слух Твой и убояхся, слава силе Твоей, Господи.
Тело осквернися, дух окаляся, весь острупихся, но яко врач, Христе, обоя покаянием моим уврачуй, омый, очисти, покажи, Спасе мой, паче снега чистейша. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Тело Твое и кровь, распинаемый о всех, положил еси, Слове: тело убо, да мя обновиши, кровь, да омыеши мя. Дух же предал еси, да мя приведеши, Христе, Твоему Родителю. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Соделал еси спасение посреде земли, Щедре, да спасемся. Волею на древе распялся еси, Едем затворенный отверзеся, горняя и дольняя тварь, языцы вси, спасени, покланяются Тебе. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Да будет ми купель кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия, яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Чашу Церковь стяжа, ребра Твоя живоносная, из нихже сугубыя нам источи токи оставления и разума во образ древняго и новаго, двоих вкупе заветов, Спасе наш. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Наг есмь чертога, наг есмь и брака, купно и вечери; светильник угасе, яко безъелейный, чертог заключися мне спящу, вечеря снедеся, аз же по руку и ногу связан, вон низвержен есмь. Слава: Нераздельное Существом, Неслитное Лицы богословлю Тя, Троическое Едино Божество, яко Единоцарственное и Сопрестольное, вопию Ти песнь великую, в вышних трегубо песнословимую. И ныне: И раждаеши, и девствуеши, и пребываеши обоюду естеством Дева, Рождейся обновляет законы естества, утроба же раждает нераждающая. Бог идеже хощет, побеждается естества чин: творит бо, елика хощет.
Пощади, пощади, Господи, создание Твое, согреших, ослаби ми, яко естеством чистый Сам сый Един, и ин разве Тебе никтоже есть кроме скверны. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Мене ради Бог сый, вообразился еси в мя, показал еси чудеса, исцелив прокаженныя и разслабленнаго стягнув, кровоточивыя ток уставил еси, Спасе, прикосновением риз. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Струи Иорданския прешедши, обрела еси покой безболезненный, плоти сласти избежавши, еяже и нас изми твоими молитвами, преподобная. Слава: Тя, Троице, славим Единаго Бога: Свят, Свят, Свят еси, Отче, Сыне и Душе, Простое Существо, Единице присно покланяемая.
Яко спасл еси Петра, возопивша, спаси, предварив мя, Спасе, от зверя избави, простер Твою руку, и возведи из глубины греховныя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Слава, и ныне: Кондак, глас 6: Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй.
Ирмос: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже.
Манассиева собрала еси согрешения изволением, поставльши яко мерзости страсти и умноживши, душе, негодования, но того покаянию ревнующи тепле, стяжи умиление. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Ахаавовым поревновала еси сквернам, душе моя, увы мне, была еси плотских скверн пребывалище и сосуд срамлен страстей, но из глубины твоея воздохни и глаголи Богу грехи твоя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Заключися тебе небо, душе, и глад Божий постиже тя, егда Илии Фесвитянина, якоже Ахаав, не покорися словесем иногда, но Сараффии уподобився, напитай пророчу душу. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Попали Илия иногда дващи пятьдесят Иезавелиных, егда студныя пророки погуби, во обличение Ахаавово, но бегай подражания двою, душе, и укрепляйся. Слава: Троице Простая, Нераздельная, Единосущная и Естество Едино, Светове и Свет, и Свята Три, и Едино Свято поется Бог Троица; но воспой, прослави Живот и Животы, душе, всех Бога. И ныне: Поем Тя, благословим Тя, покланяемся Ти, Богородительнице, яко Нераздельныя Троицы породила еси Единаго Христа Бога, и Сама отверзла еси нам, сущим на земли, Небесная.
Ирмос: Егоже воинства Небесная славят, и трепещут херувими и серафими, всяко дыхание и тварь, пойте, благословите и превозносите во вся веки.
Правосуде Спасе, помилуй и избави мя огня и прещения, еже имам на суде праведно претерпети; ослаби ми прежде конца добродетелию и покаянием. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Яко разбойник, вопию Ти: помяни мя; яко Петр, плачу горце: ослаби ми, Спасе; зову, яко мытарь, слезю, яко блудница; приими мое рыдание, якоже иногда хананеино. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Гноение, Спасе, исцели смиренныя моея души, Едине Врачу, пластырь мне наложи, и елей, и вино, дела покаяния, умиление со слезами. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Хананею и аз подражая, помилуй мя, вопию, Сыне Давидов; касаюся края ризы, яко кровоточивая, плачу, яко Марфа и Мария над Лазарем. Слава: Безначальне Отче, Сыне Собезначальне, Утешителю Благий, Душе Правый, Слова Божия Родителю, Отца Безначальна Слове, Душе Живый и Зиждяй, Троице Единице, помилуй мя. И ныне: Яко от оброщения червленицы, Пречистая, умная багряница Еммануилева внутрь во чреве Твоем плоть исткася. Темже Богородицу воистинну Тя почитаем.
Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
Недуги исцеляя, нищим благовествоваше Христос Слово, вредныя уврачева, с мытари ядяше, со грешники беседоваше, Иаировы дщере душу предумершую возврати осязанием руки. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Мытарь спасашеся, и блудница целомудрствоваше, и фарисей, хваляся, осуждашеся. Ов убо: очисти мя; ова же: помилуй мя; сей же величашеся вопия: Боже, благодарю Тя, и прочия безумныя глаголы. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Закхей мытарь бе, но обаче спасашеся, и фарисей Симон соблажняшеся, и блудница приимаше оставительная разрешения от Имущаго крепость оставляти грехи, юже, душе, потщися подражати. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Блуднице, о окаянная душе моя, не поревновала еси, яже приимши мира алавастр, со слезами мазаше нозе Спасове, отре же власы, древних согрешений рукописание Раздирающаго ея. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Грады, имже даде Христос благовестие, душе моя, уведала еси, како прокляти быша. Убойся указания, да не будеши якоже оны, ихже содомляном Владыка уподобив, даже до ада осуди. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Да не горшая, о душе моя, явишися отчаянием, хананеи веру слышавшая, еяже дщи словом Божиим исцелися; Сыне Давидов, спаси и мене, воззови из глубины сердца, якоже она Христу. Слава: Отца прославим, Сына превознесем, Божественному Духу верно поклонимся, Троице Нераздельней, Единице по существу, яко Свету и Светом, и Животу и Животом, животворящему и просвещающему концы. И ныне: Град Твой сохраняй, Богородительнице Пречистая, в Тебе бо сей верно царствуяй, в Тебе и утверждается, и Тобою побеждаяй, побеждает всякое искушение, и пленяет ратники, и проходит послушание. Припев: Преподобне отче Андрее, моли Бога о нас. Андрее честный и отче треблаженнейший, пастырю Критский, не престай моляся о воспевающих тя: да избавимся вси гнева и скорби, и тления, и прегрешений безмерных, чтущии твою память верно. Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
* * *
Четверток первой седмицы Великого Поста
Песнь 1
Тебе припадаю, Иисусе, согреших Ти, очисти мя, возьми бремя от мене тяжкое греховное и, яко благоутробен, даждь ми слезы умиления. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Не вниди со мною в суд, нося моя деяния, словеса изыскуя и исправляя стремления. Но в щедротах Твоих презирая моя лютая, спаси мя, Всесильне. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Покаяния время, прихожду Ти, Создателю моему, возьми бремя от мене тяжкое греховное и, яко благоутробен, даждь ми слезы умиления. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Приклоньшися Христовым Божественным законом, к сему приступила еси, сладостей неудержимая стремления оставивши, и всякую добродетель всеблагоговейно, яко едину, исправила еси. Слава: Пресущная Троице, во Единице покланяемая, возьми бремя от мене тяжкое греховное и, яко благоутробна, даждь ми слезы умиления. И ныне: Богородице, Надежде и Предстательство Тебе поющих, возьми бремя от мене тяжкое греховное, и, яко Владычица Чистая, кающася приими мя.
Ирмос: Видите, видите, яко Аз есмь Бог, манну одождивый и воду из камене источивый древле в пустыни людем Моим, десницею единою и крепостию Моею.
Мужа убих, глаголет, в язву мне и юношу в струп, Ламех, рыдая, вопияше; ты же не трепещеши, о душе моя, окалявши плоть и ум осквернивши. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Столп умудрила еси создати, о душе, и утверждение водрузити твоими похотьми, аще не бы Зиждитель удержал советы твоя и низвергл на землю ухищрения твоя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. О како поревновах Ламеху, первому убийце, душу, яко мужа, ум, яко юношу, яко брата же моего, тело убив, яко Каин убийца, любосластными стремленьми. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Одожди Господь от Господа огнь иногда на беззаконие гневающее, сожег содомляны; ты же огнь вжегла еси геенский, в немже имаши, о душе, сожещися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Уязвихся, уранихся, се стрелы вражия, уязвившия мою душу и тело; се струпи, гноения, омрачения вопиют, раны самовольных моих страстей. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Простерла еси руце твои к щедрому Богу, Марие, в бездне зол погружаемая; и якоже Петру человеколюбно руку Божественную простре твое обращение всячески Иский. Слава: Безначальная, Несозданная Троице, Нераздельная Единице, кающася мя приими, согрешивша спаси, Твое есмь создание, не презри, но пощади и избави огненнаго мя осуждения. И ныне: Пречистая Владычице, Богородительнице, Надеждо к Тебе притекающих и пристанище сущих в бури, Милостиваго и Создателя и Сына Твоего умилостиви и мне молитвами Твоими.
Обратися, постени, душе окаянная, прежде даже не приимет конец жития торжество, прежде даже дверь не заключит чертога Господь. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Ирмос: Услыша пророк пришествие Твое, Господи, и убояся, яко хощеши от Девы родитися и человеком явитися, и глаголаше: услышах слух Твой и убояхся, слава силе Твоей, Господи.
Время живота моего мало и исполнено болезней и лукавства, но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Царским достоинством, венцем и багряницею одеян, многоименный человек и праведный, богатством кипя и стады, внезапу богатства, славы царства, обнищав, лишися. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Аще праведен бяше он и непорочен паче всех, и не убеже ловления льстиваго и сети; ты же, грехолюбива сущи, окаянная душе, что сотвориши, аще чесому от недоведомых случится наити тебе? Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Высокоглаголив ныне есмь, жесток же и сердцем, вотще и всуе, да не с фарисеем осудиши мя. Паче же мытарево смирение подаждь ми, Едине Щедре, Правосуде, и сему мя сочисли. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Согреших, досадив сосуду плоти моея, вем, Щедре, но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Самоистукан бых страстьми, душу мою вредя, Щедре, но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Не послушах гласа Твоего, преслушах Писание Твое, Законоположника, но в покаянии мя приими и в разум призови, да не буду стяжание ни брашно чуждему, Спасе, Сам мя ущедри. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Великих безместий во глубину низведшися, неодержима была еси; но востекла еси помыслом лучшим к крайней деяньми яве добродетели преславно, ангельское естество, Марие, удививши. Слава: Нераздельное Существом, Неслитное Лицы богословлю Тя, Троическое Едино Божество, яко Единоцарственное и Сопрестольное, вопию Ти песнь великую, в вышних трегубо песнословимую. И ныне: И раждаеши, и девствуеши, и пребываеши обоюду естеством Дева, Рождейся обновляет законы естества, утроба же раждает нераждающая. Бог идеже хощет, побеждается естества чин: творит бо, елика хощет.
Аще и кладязь еси глубокий, Владыко, источи ми воду из пречистых Твоих жил, да, яко самаряныня, не ктому, пияй, жажду: жизни бо струи источаеши. Помилуй мя, Боже, помилуй мя.
Несравненным желанием, всебогатая, древу возжелевши поклонитися животному, сподобилася еси желания, сподоби убо и мене улучити вышния славы. Слава: Тя, Троице, славим Единаго Бога: Свят, Свят, Свят еси, Отче, Сыне и Душе, Простое Существо, Единице присно покланяемая.
Да страстей пламень угасиши, слез капли источала еси присно, Марие, душею распаляема, ихже благодать подаждь и мне, твоему рабу. Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Безстрастие Небесное стяжала еси крайним на земли житием, мати. Темже тебе поющим страстей избавитися молитвами твоими молися. Слава: Троица есмь Проста, Нераздельна, раздельна Личне, и Единица есмь естеством соединена, Отец глаголет, и Сын, и Божественный Дух.
Слава, и ныне: Кондак, глас 6: Душе моя, душе моя, востани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися: воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй.
Ирмос: Согрешихом, беззаконновахом, неправдовахом пред Тобою, ниже соблюдохом, ниже сотворихом, якоже заповедал еси нам; но не предаждь нас до конца, отцев Боже.
Исчезоша дние мои, яко соние востающаго; темже, яко Езекия, слезю на ложи моем, приложитися мне летом живота. Но кий Исаия предстанет тебе, душе, аще не всех Бог? Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Припадаю Ти и приношу Тебе, якоже слезы, глаголы моя: согреших, яко не согреши блудница, и беззаконновах, яко иный никтоже на земли. Но ущедри, Владыко, творение Твое и воззови мя. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Погребох образ Твой и растлих заповедь Твою, вся помрачися доброта, и страстьми угасися, Спасе, свеща. Но ущедрив, воздаждь ми, якоже поет Давид, радование. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Обратися, покайся, открый сокровенная, глаголи Богу, вся ведущему: Ты веси моя тайная, Едине Спасе. Но Сам мя помилуй, якоже поет Давид, по милости Твоей. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Возопивши к Пречистей Богоматери, первее отринула еси неистовство страстей, нужно стужающих, и посрамила еси врага запеншаго. Но даждь ныне помощь от скорби и мне, рабу твоему. Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Егоже возлюбила еси, Егоже возжелела еси, Егоже ради плоть изнурила еси, преподобная, моли ныне Христа о рабех: яко да милостив быв всем нам, мирное состояние дарует почитающим Его. Слава: Троице Простая, Нераздельная, Единосущная и Естество Едино, Светове и Свет, и Свята Три, и Едино Свято поется Бог Троица; но воспой, прослави Живот и Животы, душе, всех Бога. И ныне: Поем Тя, благословим Тя, покланяемся Ти, Богородительнице, яко Нераздельныя Троицы породила еси Единаго Христа Бога, и Сама отверзла еси нам, сущим на земли, Небесная.
Ирмос: Егоже воинства Небесная славят, и трепещут херувими и серафими, всяко дыхание и тварь, пойте, благословите и превозносите во вся веки.
Слезную, Спасе, сткляницу яко миро истощавая на главу, зову Ти, якоже блудница, милости ищущая, мольбу приношу и оставление прошу прияти. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Аще и никтоже, якоже аз, согреши Тебе, но обаче приими и мене, благоутробне Спасе, страхом кающася и любовию зовуща: согреших Тебе Единому, помилуй мя, Милостиве. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Пощади, Спасе, Твое создание и взыщи, яко Пастырь, погибшее, предвари заблуждшаго, восхити от волка, сотвори мя овча на пастве Твоих овец. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Егда, Судие, сядеши, яко благоутробен, и покажеши страшную славу Твою, Спасе, о каковый страх тогда, пещи горящей, всем боящимся нестерпимаго судища Твоего. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Света незаходимаго Мати тя просветивши, от омрачения страстей разреши. Темже вшедши в духовную благодать, просвети, Марие, тя верно восхваляющия. Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Чудо ново видев, ужасашеся божественный в тебе воистинну, мати, Зосима: ангела бо зряше во плоти и ужасом весь исполняшеся, Христа поя во веки. Слава: Безначальне Отче, Сыне Собезначальне, Утешителю Благий, Душе Правый, Слова Божия Родителю, Отца Безначальна Слове, Душе Живый и Зиждяй, Троице Единице, помилуй мя. И ныне: Яко от оброщения червленицы, Пречистая, умная багряница Еммануилева внутрь во чреве Твоем плоть исткася. Темже Богородицу воистинну Тя почитаем.
Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
Умилосердися, спаси мя, Сыне Давидов, помилуй, беснующияся словом исцеливый, глас же благоутробный, яко разбойнику, мне рцы: аминь, глаголю тебе, со Мною будеши в раи, егда прииду во славе Моей. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Разбойник оглаголоваше Тя, разбойник богословяше Тя: оба бо на кресте свисяста. Но, о Благоутробне, яко верному разбойнику Твоему, познавшему Тя Бога, и мне отверзи дверь славнаго Царствия Твоего. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Тварь содрогашеся, распинаема Тя видящи, горы и камения страхом распадахуся, и земля сотрясашеся, и ад обнажашеся, и соомрачашеся свет во дни, зря Тебе, Иисусе, пригвождена ко Кресту. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Достойных покаяния плодов не истяжи от мене, ибо крепость моя во мне оскуде; сердце мне даруй присно сокрушенное, нищету же духовную: да сия Тебе принесу яко приятную жертву, Едине Спасе. Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Судие мой и Ведче мой, хотяй паки приити со ангелы, судити миру всему, милостивным Твоим оком тогда видев мя, пощади и ущедри мя, Иисусе, паче всякаго естества человеча согрешивша. Припев: Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Удивила еси всех странным житием твоим, ангелов чины и человеков соборы, невещественно поживши и естество прешедши: имже, яко невещественныма ногама вшедши, Марие, Иордан прешла еси. Преподобная мати Марие, моли Бога о нас. Умилостиви Создателя о хвалящих тя, преподобная мати, избавитися озлоблений и скорбей, окрест нападающих: да избавившеся от напастей, возвеличим непрестанно прославльшаго тя Господа. Припев: Преподобне отче Андрее, моли Бога о нас. Андрее честный и отче треблаженнейший, пастырю Критский, не престай моляся о воспевающих тя: да избавимся вси гнева и скорби, и тления, и прегрешений безмерных, чтущии твою память верно. Слава: Отца прославим, Сына превознесем, Божественному Духу верно поклонимся, Троице Нераздельней, Единице по существу, яко Свету и Светом, и Животу и Животом, животворящему и просвещающему концы. И ныне: Град Твой сохраняй, Богородительнице Пречистая, в Тебе бо сей верно царствуяй, в Тебе и утверждается, и Тобою побеждаяй, побеждает всякое искушение, и пленяет ратники, и проходит послушание.
Ирмос: Безсеменнаго зачатия Рождество несказанное, Матере безмужныя нетленен Плод, Божие бо Рождение обновляет естества. Темже Тя вси роди, яко Богоневестную Матерь, православно величаем.
ХРАНЕНИЕ ДОГМАТА-КОНФЕРЕНЦИЯ-СОБЫТИЯ
ВЫВОДЫ-ЗАКЛЮЧЕНИЯ БОГОСЛОВСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ СВЯЩЕННОЙ МИТРОПОЛИИ Г. ПИРЕЯ НА ТЕМУ «СВЯТООТЕЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ И МЕТАПАТРИСТИЧЕСКАЯ ЕРЕСЬ»
ΠΟΠΙΣΜΑΤΑ-ΞΗΦΙΣΜΑ ΘΕΟΛΟΓΙΚΗΣ ΗΜΕΡΙΔΟΣ ΙΕΡΑΣ ΜΗΤΡΟΠΟΛΕΩΣ ΠΕΙΡΕΩΣ ΜΕ ΤΟ ΘΕΜΑ:
«ΠΑΤΕΡΙΚΗ ΘΕΟΛΟΓΙΑ ΚΑΙ ΜΕΤΑΠΑΤΕΡΙΚΗ ΑΙΡΕΣΗ»
Сегодня, 15 февраля 2012г., в 4-00 вечера завершила свою работу в г. Пирее на стадионе Иринис и Филиас созванная по инициативе священной митрополии г. Пирея Научно-Богословская Конференция на тему «Святоотеческое богословие и метапатристическая ересь», которую почтили своим присутствием Преосвященные митрополиты, игумены и игумении священных обителей, богословы и полторы тысячи верующих. Главная тема конференции была раскрыта в представленных докладчиками выступлениях в течении проведенных двух заседаний: Преосвященнейшим митрополитом Навпактским и св. Власия Иерофеем, профессорами университетов — о. Георгием Металлиносом, о. Феодором Зисисом, Димитрием Целенгидисом, Лампро Сиасо, Иоанном Куребели и исследователем Иоанном Марка. Из представленных докладов и последующих обсуждений вытекают принятые единогласно следующие Выводы-Заключения: «Новоявленный, согласно имеющимся данным, термин метапатристическое или эклектичное богословие является порождением протестантизма, который им использовался то там, то здесь на протяжении сорока лет для того, чтобы заявить о существующей в протестантских деноминациях глубокой необходимости дать «церквам» свидетельство по вопросам социального характера, а не по вопросам веры, поскольку «догматы отделены». Лозунг сторонников метапатристики о «преодолении Святых Отцов» является, с точки зрения Православия, бессмысленным, если даже не кощунственным, поскольку богословие без аскетики, Церковь без святых Отцов, то есть без святых, не мыслима. Церковь без Святых Отцов была бы неким «ложно именуемым протестантско-христианским образованием, которое не имеет никакого отношения к Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, которую мы исповедуем в Символе веры. Разрушительное дело в отношении догматического сознания православных верующих совершает Экуменизм, поскольку он создает, но и на деле обесценивает авторитет учения Святых Отцов. С духом Экуменизма органически сочетается и новое движение богословов «мета-патристики». Эти богословы проявляются в своих трудах и статьях, в которых они пытаются игнорировать тот факт, что православное и истинное богословие создается прежде всего теми, кто очистился от своих страстей и просветился нетварным Светом божественной благодати, а также и то, что критерием верного характера церковного богословия является святость богоносных Отцов, которые его и изложили и сформулировали. В тех случаях когда игнорируется или оттесняется святость, или пусть даже православная богословская методология «во всем последуя Святым Отцам», то неизбежным становится принятие и усвоение «свободы» размышления и богословского произвола. Однако именно это и ведет к некоему богословию «нео-варлаамизма», которое антропоцентрично и в качестве своего критерия имеет самодостаточность логики. «Метапатристическое» богословие, в соответствии с критериями Церкви, является доказательством и свидетельством надменного разума. Поэтому оно не может быть принято и признано Церковью. Православное научно-академическое богословие не призвано к тому, чтобы заменить собой богодухновенное-благодатное богословие, но и не оправдывать себя созданием иного богословия, вне авторитетного богословия Церкви. Предполагаемые богословы -«метапатристы» отвергают четкие и ясные границы, которые устанавливает святоотеческое богословие между Православием и ересью, в результате чего ими усваивается не иное что как синкритическая модель. «Мета-патристическое» богословие явным образом уклоняется от традиционного богословия, насколько от образа, способа, условий и критериев православного и верного богословствования, настолько же и по своему содержанию от церковного святоотеческого богословия. Богословы «мета-патристы» доказывают, что они проявляют «нетерпимость в отношении отличающегося о них мировоззрения», относя к «святоотеческому фундаментализму» тех, которые не согласны с ними и подвергают критик их новоявленные теории. Великая ответственность лежит на церковных лидерах в том, чтобы они избегали изменений в православной вере, богословии и свидетельстве сегодня. Так называемое метапатристическое богословие движется в перспективе философии и размышления, ведет самым непосредственным образом к протестантизму. Церковь Христова не только Апостольская, но и Отеческая и является славной победой Святых Отцов, так что богословы «метапатристы» не могут полемизировать и противостоять учению Отцов и искажать путь, предначертанный ими. Мы же в Церкви продолжаем следовать Святым Отцам, «во всем последуя Святым Отцам», дабы не изменять и не преодолевать те границы, которые они установили. Мы призываем к пробуждению святоотеческого сознания всех для сочетания его с необходимой бдительности церковных пастырей, дабы мы самым решительным образом смогли бы предотвратить попытки к искажению или изменению веры».
© Перевод «Православного Апологета» 2012г. ΧΡΙΣΤΙΑΝΙΚΗ ΑΥΤΟΚΡΑΤΟΡΙΑ: ΕΠΙΓΕΙΑ ΕΙΚΟΝΑ ΤΟΥ ΘΕΟΥ Христианская империя: земной образ-икона Бога Steven Runciman Стивен Рансиман Απόσπασμα από το έργο: Η ΒΥΖΑΝΤΙΝΗ ΘΕΟΚΡΑΤΙΑ выдержка из его труда: Византийская теократия Μετάφραση Ιωσήφ Ροηλίδης-Εκδόσεις Δόμος
Το αν δόθηκε στον Αυτοκράτορα Κωνσταντίνο η εμπειρία ενός οράματος που τον κατεύθυνε στην υπεράσπιση της χριστιανικής πίστης, είναι ένα πρόβλημα για το οποίο πάντοτε οι ιστορικοί θα διαφωνούν σύμφωνα με τις θέσεις τους. Ο βιογράφος του Ευσέβιος αναφέρει ότι ο Αυτοκράτορας, πολλά χρόνια αργότερα, του είπε με αρκετό δισταγμό ότι, όταν προχωρούσε για να εισβάλει στην Ιταλία το 312 μ.Χ., του φανερώθηκε ξαφνικά το όραμα ενός σταυρού που έλαμπε στο κέντρο του μεσημεριάτικου ήλιου, έχοντας στη βάση του τις λέξεις: Εν τούτω νίκα. Την ίδια νύκτα ο Χριστός του φανερώθηκε σε όνειρο και του παράγγειλε να τοποθετήσει πάνω στις ασπίδες των στρατευμάτων του το λάβαρον, δηλαδή το χριστιανικό μονόγραμμα ΧΡ. Οι ορθολογιστές ιστορικοί αδιαφορούν για την ιστορία επειδή πιστεύουν ότι είναι εφεύρημα του ίδιου του Κωνσταντίνου ή, το πιθανότερο, του Ευσεβίου, τον οποίο και αποπέμπουν ως αναξιόπιστο συκοφάντη. Οι ευσεβείς Χριστιανοί όμως βλέπουν στο γεγονός ένα θαύμα. Άλλοι πιστεύουν ότι ο Κωνσταντίνος είδε ένα σπάνιο αλλά όχι μοναδικό φυσικό φαινόμενο, που το μεγέθυνε η φαντασία του. Το γεγονός ότι οι στρατιώτες έφεραν το μονόγραμμα στη μάχη της Μουλβίας γέφυρας λίγες εβδομάδες αργότερα, μας το διαβεβαιώνει ο ιστορικός Λακτάντιος, ο οποίος όμως λέει ότι ο Κωνσταντίνος το εμπνεύστηκε την προηγούμενη ημέρα της μάχης. Όλες αυτές οι ιστορήσεις δεν είναι και αναγκαστικά αντιφατικές. Ο Κωνσταντίνος το είπε στον Ευσέβιο εικοσιένα χρόνια μετά το γεγονός, και μπορεί ειλικρινά να είχε ξεχάσει πόσος χρόνος είχε παρεμβληθεί μεταξύ των δύο οραμάτων. Είναι τελείως εξακριβωμένο ότι όταν εισήλθε στη Ρώμη ως νικητής, στα τέλη Οκτωβρίου του 312, τα στρατεύματα του είχαν για σημαία τους ένα χριστιανικό σύμβολο. Και την ίδια σημαία την είχαν μαζί τους στις εκστρατείες στην Ανατολή, που έκαναν τον Κωνσταντίνο κύριο του κόσμου. Έχει γίνει κοινός τόπος μεταξύ των ιστορικών να παρουσιάζουν τον Κωνσταντίνο σαν πανούργο και σκεπτικιστή πολιτικό, που προέβλεψε ότι μια συμμαχία με τους Χριστιανούς θα ευνοούσε την υπόθεση της Αυτοκρατορίας. Αυτή η άποψη νομίζω ότι στηρίζεται πάνω σε ξεπερασμένη αντίληψη. Η Ρωμαϊκή Αυτοκρατορία ήταν βεβαίως περιστοιχισμένη από προβλήματα, διοικητικά και στρατιωτικά, κοινωνικά και οικονομικά, που όλα αυτά τα δημιούργησε και τα ενίσχυσε μια ατμόσφαιρα απελπισίας και φόβου. Στοχαστικοί Αυτοκράτορες είχαν επί πολύ αναζητήσει μια ηθική δύναμη που θα ένωνε και θα ενέπνεε τους υπηκόους τους. Ο διωγμός ορισμένων ομάδων, όπως οι Χριστιανοί, ήταν μέρος της πολιτικής που σκόπευε σε μια ηθική ενότητα. Το ότι οι Αυτοκράτορες είχαν στραφεί προς μια λατρεία όπως του Αθανάτου Ηλίου, αυτό δεν σήμαινε ότι σκόπευαν να επισημοποιήσουν αυτή τη λατρεία. Θα γινόταν απλώς η βάση για έναν καινούριο συγκρητισμό. Το να υποστηρίξεις όμως τους Χριστιανούς που η θρησκεία τους δεν επιδέχεται ουσιαστικά καμιά ανάμιξη, ήταν μια επανάσταση στην πολιτική. Ήταν επίσης κι ένα επικίνδυνο παιχνίδι. Έχει υπολογιστεί ότι την εποχή του Διατάγματος των Μεδιολάνων, το 313, όταν η Χριστιανική Εκκλησία απέκτησε πλήρη ελευθερία λατρείας και νομική υπόσταση, οι Χριστιανοί δεν αριθμούσαν περισσότερο από το ένα έβδομο του πληθυσμού της Αυτοκρατορίας. Επιπλέον ήταν πολύ λίγοι Χριστιανοί στο στρατό, την κύρια πηγή δύναμης του Αυτοκράτορα. Ο Κωνσταντίνος ίσως πίστεψε καλόκαρδα ότι η αφοσίωσή του στον Ήλιο θα μπορούσε να συνδυαστεί με το Χριστιανισμό, επειδή οι χριστιανοί συγγραφείς πολύ συχνά χρησιμοποίησαν τον ήλιο ως σύμβολο του αϊδίου φωτός του Θεού. Είναι αλήθεια ότι οι Χριστιανοί ήταν μια από τις πιο καλοοργανωμένες ομάδες μέσα στην Αυτοκρατορία και ότι οι ηγέτες τους περιελάμβαναν πολλούς από τους ικανότερους πολίτες της. Αλλά ο Κωνσταντίνος σύντομα ανακάλυψε, ακόμη κι αν δεν το γνώριζε, ότι εκείνο τον καιρό οι Χριστιανοί ήταν διαιρεμένοι από σχίσμα και αίρεση, που ελάττωνε τη δύναμή τους. Είναι δύσκολο να πιστέψουμε ότι θα διακινδύνευε να ταυτιστεί μαζί τους, αν η μεταστροφή του δεν ήταν τόσο βαθιά και ειλικρινής, παρόλο που κατά κανένα τρόπο δεν έπαψε να είναι ανεκτικός προς τους ειδωλολάτρες. Τα λόγια του και οι πράξεις του δείχνουν ότι πήρε πολύ σοβαρά υπό την προστασία του το Χριστιανισμό. Αν μ’ αυτή του την πράξη κατάφερε να ενισχύσει τη δύναμη της αυτοκρατορικής απολυταρχίας, αυτό οφειλόταν περισσότερο στις περιστάσεις, στις ευχές και στις ελλείψεις των Χριστιανών, παρά σε κάποιο μακρόπνοο υπολογισμό από μέρους του. Όσο οι Χριστιανοί αποτελούσαν μειονότητα χωρίς νομική αναγνώριση, τους ήταν αδύνατο να επιτύχουν θεολογική ομοιομορφία και εκκλησιαστική υπακοή. Δεν μπορούσαν να ελέγχουν την αίρεση, τη στιγμή που δεν υπήρχε σαφής επίσημη διδασκαλία, ούτε να προλαβαίνουν το σχίσμα, αφού η διοίκηση τους δεν διέθετε κανένα νομικό κύρος. Διοργανώθηκαν όμως όσο μπορούσαν πιο αποτελεσματικά. Κάθε τοπική Εκκλησία βρισκόταν υπό την πλήρη διοίκηση του επισκόπου της, τον οποίο εξέλεγε δια βίου ο κλήρος και αντιπρόσωποι των λαϊκών της επισκοπής, με τη συναίνεση των γειτονικών επισκόπων, από τους οποίους κάποιος θα τον χειροτονούσε ώστε να διατηρηθεί η αποστολική διαδοχή από τους μαθητές του Χριστού. Δεν έχει ποτέ αμφισβητηθεί η χαρισματική ισότητα όλων των επισκόπων στην Ανατολική Χριστιανοσύνη. Αλλά περί το τέλος του τρίτου αιώνα, στην περίοδο μεταξύ των διωγμών του Βαλέριου και του Διοκλητιανού, όταν μεγάλωσε απότομα ο αριθμός των Χριστιανών, οι επίσκοποι απέκτησαν τη συνήθεια να συναντώνται κατά καιρούς στην έδρα της Μητροπόλεως, για να συσκέπτονται υπό την προεδρία του Μητροπολίτη, ο οποίος έτσι απόκτησε σταδιακά μια αόριστη διοικητική και πνευματική ακόμη εξουσία πάνω στους υπόλοιπους επισκόπους. Για ευκολία, το εκκλησιαστικό πρότυπο ακολούθησε τη γεωγραφική κατανομή της κοσμικής εξουσίας. Όταν ο Διοκλητιανός ομαδοποίησε τις επαρχίες σε απέραντες διοικητικές ενότητες, οι επίσκοποι των μεγάλων πόλεων, όπου έδρευαν οι Νομάρχες, απόκτησαν ένα ιδιαίτερο κύρος πάνω στους μητροπολίτες των επαρχιακών κέντρων. Με την ανατολή του τέταρτου αιώνα τρεις επίσκοποι ήδη προηγούνταν των άλλων. Θεωρούσαν ότι ο επίσκοπος Ρώμης κατείχε ένα ορισμένο πρωτείο πάνω σε όλους τους άλλους επισκόπους, επειδή η Ρώμη ήταν η αυτοκρατορική πρωτεύουσα, η πόλη όπου είχαν μαρτυρήσει ο απόστολος Πέτρος κι ο απόστολος Παύλος, και επειδή, σύμφωνα με την παράδοση, πρώτος επίσκοπος Ρώμης είχε χρηματίσει ο απόστολος Πέτρος, ο πρώτος των αποστόλων. Ο επίσκοπος Αντιοχείας θεωρείτο ότι ήταν επικεφαλής όλων των επισκόπων στις ασιατικές επαρχίες της Αυτοκρατορίας· και η δική του έδρα επίσης είχε θεμελιωθεί από τον απόστολο Πέτρο. Ο επίσκοπος Αλεξανδρείας, αν και η επισκοπή του είχε ιδρυθεί μόνο από τον άγιο Μάρκο και η περιοχή της περιοριζόταν στην Αίγυπτο, είχε τη μεγαλύτερη επιρροή μεταξύ των τριών. Η Αλεξάνδρεια ήταν το πνευματικό κέντρο της Αυτοκρατορίας. Το μεγαλύτερο μέρος του πληθυσμού της Αιγύπτου ήταν σχεδόν χριστιανικό, και πιθανόν ξεπερνούσε το χριστιανικό πληθυσμό της Ευρώπης ή της Ασίας· και ο επίσκοπος, ακολουθώντας το παράδειγμα του Κυβερνήτη της Αιγύπτου, ο οποίος μέχρι τις μεταρρυθμίσεις του Διοκλητιανού είχε τη δύναμη αντιβασιλέα, είχε μόνος του πάρει το δικαίωμα να χειροτονεί κάθε επίσκοπο μέσα στην επαρχία του. Λίγο μετά από αυτούς τους τρεις ακλουθούσε ο επίσκοπος Καρθαγένης, με ένα μεγάλο αριθμό Χριστιανών στις αφρικανικές επαρχίες του, που έδινε όμως μια χαμένη μάχη για να διατηρήσει την ανεξαρτησία του από τη Ρώμη. Καθένας από τους μεγάλους αυτούς ιεράρχες προσπαθούσε να διατηρήσει την πειθαρχία και την ενότητα πίστεως στην περιοχή του. Και όσο τους επέτρεπε η αμοιβαία τους αντιζηλία, βρίσκονταν σε επαφή μεταξύ τους για ζητήματα πολιτικής και διδασκαλίας, πράγμα που δεν ήταν και τόσο εύκολο, αφού δεν είχαν κανένα άλλο όπλο εκτός από τον αφορισμό, και πολλά από τα δόγματα ήσαν ακόμη αόριστα. Οι δυο μεγαλύτεροι χριστιανοί Πατέρες της προ-Κωνσταντίνειας περιόδου, ο Ωριγένης Αλεξανδρείας στην Ανατολή και ο Τερτυλλιανός Καρθαγένης στη Δύση, είχαν παρεκκλίνει από τη γενικά αποδεκτή Ορθοδοξία- και παρόλο που δεν αγιοποιήθηκαν, επηρέασαν όμως βαθύτατα τη θεολογία. Οι ομάδες των Γνωστικών είχαν πράγματι αποβληθεί από την Εκκλησία, αν και αυτό προερχόταν κυρίως από τη δική τους επιθυμία να μην παραμείνουν σ’ αυτή. Οι άλλες διαφωνίες και έριδες δεν μπορούσαν να λυθούν και τόσο εύκολα. Ελάχιστη σχετικά ελευθερία έδωσε ο Κωνσταντίνος στους Χριστιανούς για τη λατρεία τους, πριν ο ίδιος αναμειχθεί στις διαμάχες τους. Οι συζητήσεις μαίνονταν στην Αίγυπτο και στην Αφρική, ξεκινώντας από το ίδιο πρόβλημα. Στη διάρκεια των διωγμών μερικοί Χριστιανοί, ιερείς και λαϊκοί, υπέκυψαν στις ειδωλολατρικές αρχές. Έπρεπε η Εκκλησία να τους ξαναδεχτεί; Ήδη μετά το διωγμό του Δεκίου, ένας ιερέας της Ρώμης, ο Νοβατιανός, ηγήθηκε μιας ομάδας που αρνιόταν να έλθει σε κοινωνία με τους επανερχόμενους, αν και είχαν μετανοήσει· και οι Νοβατιανοί δεν είχαν εκλείψει. Κατά τη διάρκεια του διωγμού του Διοκλητιανού ξέσπασε μια φιλονικία μεταξύ δύο επισκόπων της Αιγύπτου, του Πέτρου Αλεξανδρείας και του Μελιτίου Λυκοπόλεως, επειδή ο Πέτρος πρότεινε ελαφρές ποινές για τους πιστούς εκείνους που είχαν θυσιάσει στους ειδωλολατρικούς βωμούς, που θα κλιμακώνονταν σύμφωνα με το αν είχαν απειληθεί με θάνατο, βασανιστήρια ή απλή φυλάκιση. Όταν ο Πέτρος, μετά την αποφυλάκισή του, εκτελούσε το πρόγραμμά του, ο Μελίτιος και οι φίλοι του δεν συνεργάστηκαν. Και όταν ο Πέτρος συνελήφθη πάλι και μαρτύρησε το 312, οι Μελιτιανοί δεν αναγνώρισαν το διάδοχό του, τον Αλέξανδρο. Ταυτόχρονα στην Αφρική οι ειδωλολατρικές αρχές επέμεναν να τους παραδίνουν οι Χριστιανοί τα ιερά τους βιβλία. Αρκετοί επίσκοποι υπάκουσαν για να σώσουν τις κοινότητές τους. Αλλά μια εξτρεμιστική ομάδα Χριστιανών διέκοψε κάθε κοινωνία μαζί τους. Όταν το 311 εξελέγη καινούριος επίσκοπος Καρθαγένης ο Καικιλιανός, αυτοί οι εξτρεμιστές, χρηματοδοτούμενοι από μια πλούσια γυναίκα, τη Λουκίλλα, που προσωπικά αντιπαθούσε τον Καικιλιανό, προσέβαλαν την εκλογή του επειδή είχε χειροτονηθεί από τον Φήλικα της Απτούγγας, έναν από τους traditores επισκόπους, αυτούς δηλαδή που είχαν παραδώσει τα βιβλία. Αντ’ αυτού εξέλεξαν κάποιον Μαγιορίνο, πού πέθανε λίγους μήνες αργότερα και τον διαδέχθηκε ο Δονάτος, από τον οποίο πήρε το όνομα και η αντίστοιχη αίρεση. Οι Μελιτιανοί περιορίζονταν στην Αίγυπτο και πέρασαν αρκετά χρόνια μέχρις ότου πληροφορηθεί ο Αυτοκράτορας την ύπαρξή τους. Και μόνο λίγους μήνες είχε παραμείνει στη Ρώμη προτού πληροφορηθεί για το σχίσμα των Δονατιστών. Ο Μιλτιάδης, επίσκοπος Ρώμης, γεννημένος στην Αφρική, στενοχωρήθηκε βαθιά από το σχίσμα, όπως και ο επίσκοπος Κορδούης όσιος, τον οποίο ο Κωνσταντίνος είχε ως πνευματικό του σύμβουλο. Ο όσιος συνέστησε στον Αυτοκράτορα να υποστηρίξει τον Καικιλιανό. Τότε ακριβώς οι Δονατιστές έκαναν έκκληση στον Αυτοκράτορα, μια χειρονομία που είναι πολύ σημαντική γιατί, όπως φαίνεται απ’ αυτή, δεν είχαν ίσως καταλάβει ακόμη ότι ήταν Χριστιανός. Έτσι ο Κωνσταντίνος βρέθηκε προσκεκλημένος ως διαιτητής σε μια εσωτερική εκκλησιαστική έριδα. Ανταποκρίθηκε με ετοιμότητα στην πρόσκληση. Σε μια επιστολή του προς το Μιλτιάδη, στην οποία έγραφε ότι είναι ανυπόφορο να βλέπει το λαό μιας επαρχίας, που τον εμπιστεύθηκε η θεία πρόνοια στη φροντίδα του, να έχει διαιρεθεί σε δυο στρατόπεδα, ζητούσε από τον επίσκοπο Ρώμης να προεδρεύσει μιας επιτροπής από τρεις επισκόπους της Γαλατίας (οι Δονατιστές είχαν ζητήσει Γαλάτες επισκόπους ως πιο αμερόληπτους), που θα εξέταζε δέκα Αφρικανούς επισκόπους από κάθε μερίδα. Η επιτροπή αυτή εμιμείτο μια αντίστοιχη ρωμαϊκή πολιτική μέθοδο που εξέταζε έριδες αυτής της μορφής. Ο Μιλτιάδης επιδέξια τη μετέτρεψε σε εκκλησιαστική Σύνοδο, αφού πρόσθεσε δεκατέσσερις Ιταλούς επισκόπους για τη διαιτησία. Ο Κωνσταντίνος το πρόσεξε αυτό. Όταν οι Δονατιστές αρνήθηκαν να αποδεχθούν τις αποφάσεις αυτής της Συνόδου, συνεκάλεσε στην Αρελάτη (Aries) το 314 μία Σύνοδο όλων των επισκόπων της Δύσεως, για να συζητήσουν αυτή την περίπτωση. Ό,τι κι αν σκεφτόταν ο Μιλτιάδης, ο Κωνσταντίνος ήταν αυτός που συνεκάλεσε τη Σύνοδο της Αρελάτης και το θεώρησε ως καθήκον του. Αν και ανεχόταν τις παγανιστικές λατρείες, στενοχωριόταν όμως βαθιά από το σχίσμα στην Εκκλησία και αισθανόταν προσωπικά υπεύθυνος για την αποκατάσταση της ενότητας. Στην επιστολή του προς τον έπαρχο της Αφρικής, όπου τον διάτασσε να στείλει τους επισκόπους της Αφρικής στην Αρελάτη, έγραφε: θεωρώ ότι δεν είναι καθόλου δίκαιο να μου κρύβουν τέτοιες φιλονικίες, που εξαιτίας τους ο θεός πιθανόν να στραφεί όχι μόνον εναντίον του ανθρωπίνου γένους αλλά και εναντίον μου, στον οποίο με τη θεία Του απόφαση έχει εμπιστευθεί τη διοίκηση όλων των ανθρώπινων υποθέσεων. Η Σύνοδος της Αρελάτης απέρριψε τη θέση των Δονατιστών, και αυτοί με τη σειρά τους αρνήθηκαν να αποδεχτούν τις αποφάσεις της. Πάνω σ αυτό ακριβώς, ο Κωνσταντίνος έγραψε στους συναγμένους επισκόπους προτού εγκαταλείψουν την Αρελάτη, για να εκφράσει το θυμό του και να επαναλάβει ότι θεωρεί ως αυτοκρατορικό καθήκον του να φροντίζει για την τιμωρία των σχισματικών. Τελικά το 316 η δικαστική απόφαση δικαίωσε τον Καικιλιανό. Με τους Δονατιστές υπήρχε το πρόβλημα του σχίσματος αλλά κανείς δεν προσέγγισε το βασικό θεολογικό ερώτημα που υπολάνθανε: ακυρωνόταν η χάρη που απετίθετο στον επίσκοπο κατά τη χειροτονία του σε περίπτωση θανάσιμου αμαρτήματος; Δεν πέρασε όμως πολύς καιρός όταν ο Κωνσταντίνος αντιμετώπισε ένα πρόβλημα που άγγιζε τα θεμέλια της χριστιανικής θεολογίας. Στα τέλη του 324, ως Χριστιανός πλέον μαχητής, νίκησε το συναυτοκράτορά του Λικίνιο και έμεινε μόνος απόλυτος μονάρχης της Αυτοκρατορίας. Αλλά μόλις έφθασε στην Ανατολή και εγκαταστάθηκε στη Νικομήδεια, στην τότε διοικητική πρωτεύουσα της Ανατολής, έμαθε ότι η Ανατολική Εκκλησία ήταν χωρισμένη εξαιτίας ενός δογματικού ζητήματος. Δεν είναι εδώ το κατάλληλο σημείο για να κάνουμε μια λεπτομερή ανάλυση του Αρειανισμού. Πρέπει όμως να θυμηθούμε μερικά βασικά γεγονότα. Ο Άρειος ήταν ιερέας στην Αλεξάνδρεια, με μεγάλο ταλέντο στο κήρυγμα, όταν γύρω στο 319 άρχισε να διδάσκει ότι ο Χριστός δεν είναι αιώνιος αλλά δημιουργήθηκε από το Θεό ως όργανο για τη δημιουργία και τη λύτρωση του κόσμου. Είναι Υιός του Θεού, αλλά όχι της ιδίας φύσεως προς το Θεό Πατέρα. Αυτό δεν ήταν ένα εντελώς καινούριο δόγμα. Εν μέρει προερχόταν από τη νεοπλατωνική ιδέα της μονάδας και εν μέρει από την ιουδαϊκή παράδοση, και με την ηπιότερη μορφή της Υποταγής (Sul)ordinatio) —σύμφωνα με την οποία ο Υιός βρίσκεται σε κατώτερη θέση από τον Πατέρα— το είχαν υποστηρίξει με ασάφεια Πατέρες της Εκκλησίας όπως ο Ιουστίνος, ο Ειρηναίος και ο Κλήμης Αλεξανδρείας, και με σαφήνεια ο Ωριγένης. Φαίνεται ότι και ο Λουκιανός Αντιοχείας, ένας άγιος μάρτυρας, δάσκαλος του Αρείου, το είχε κηρύξει ανοικτά. Ο Άρειος απλώς έδωσε στη διδασκαλία μια πιο ακριβή και πιο κατανοητή μορφή. Γι’ αυτό και τον αφόρισε μια Σύνοδος των επισκόπων της Αιγύπτου που την συνεκάλεσε ο επίσκοπος Αλεξανδρείας Αλέξανδρος. Αλλά ο Άρειος απέκτησε πολλούς οπαδούς στην Αίγυπτο, κυρίως μεταξύ των γυναικών. Τον συνόδευαν συνήθως, όπως λέγεται, 700 άγιες και αλαλάζουσες παρθένες. Βρήκε υποστηρικτές και στην Ασία επίσης. Με παράκληση του ο Ευσέβιος, επίσκοπος Νικομήδειας, που ήταν συμμαθητής του όταν σπούδαζαν κοντά στο Λουκιανό, συνεκάλεσε Σύνοδο των επισκόπων της επαρχίας της Βιθυνίας, η οποία υποστήριξε τη διδασκαλία του Αρείου. Ο Άρειος πήγε κατόπιν στην Παλαιστίνη, όπου ο Ευσέβιος, επίσκοπος Καισαρείας, φαίνεται ότι τον συμπαθούσε. Μια Σύνοδος των επισκόπων της Παλαιστίνης επιβεβαίωσε ξανά τη διδασκαλία του, αλλά τον παρακίνησε αυτή τη φορά να συμφιλιωθεί με τον Αλέξανδρο Αλεξανδρείας. Ο Αλέξανδρος, που ήταν ένας ειρηνικός άνθρωπος, έλπιζε ότι ο Άρειος θα ησυχάσει και θα εγκαταλείψει την έριδα. Αλλά ο Άρειος, που τον υποστήριζε τώρα μεγάλη δύναμη, δεν μπόρεσε να παραμείνει σιωπηλός. Ακολούθησε ένας πόλεμος φυλλαδίων, όλο και πιο πικρότερων στον τόνο, με αμοιβαίες κατηγορίες για αίρεση. Ο Κωνσταντίνος θορυβήθηκε όταν είδε ότι και η Ανατολή ήταν τόσο άγρια διαιρεμένη όσο και η Αφρική, για ένα ζήτημα που φαινόταν πολύ μηδαμινό. Έγραψε μία επιστολή, την οποία παράγγειλε να φέρει ο όσιος Κορδούης στην Αίγυπτο και να επιδείξει στον Αλέξανδρο και στον Άρειο. Μιμηθείτε τους φιλοσόφους, έγραφε, οι οποίοι κι όταν ακόμη διαφωνούν πάνω σε ασήμαντα ζητήματα, συνεργάζονται για να διατηρούν την ενότητα της φιλοσοφικής διδασκαλίας. Θα επιθυμούσε ο ίδιος να επισκεφθεί την Αίγυπτο, αλλά δεν μπορούσε εν όψει μιας τέτοιας διαμάχης. Ανοίξατε δη μοι λοιπόν εν τη καθ’ υμάς ομονοία της έωας την οδόν, ην ταις προς αλλήλους φιλονεικίαις απεκλείσατε. Ο Όσιος δεν μπόρεσε να κάνει τίποτε, ούτε με τον Αλέξανδρο ούτε με τον Άρειο. Πληροφορήθηκε επίσης και για το Μελιτιανό σχίσμα. Συμβούλεψε τον Αυτοκράτορα να ενεργήσει. Εν τω μεταξύ ένας μανιώδης αντιαρειανός, ο Μάρκελλος, επίσκοπος Αγκύρας, αποφάσισε να συγκαλέσει σε τοπική σύνοδο τους επισκόπους για να καταγγείλει τον Άρειο, ενώ παράλληλα οι επίσκοποι της Συρίας συνάχθηκαν στην Αντιόχεια για να εκλέξουν τον καινούριο της επίσκοπο. Κι όχι μόνον εξέλεξαν κι άλλον ένα σφόδρα αντιαρειανό, τον Ευστάθιο, αλλά καταδίκασαν επίσης τρεις επισκόπους, συμπεριλαμβανομένου και του Ευσεβίου Καισαρείας, για τις αρειανικές τους τάσεις. Ο Κωνσταντίνος δεν ικανοποιήθηκε, αλλά παραμέρισε το Μάρκελλο αναλαμβάνοντας τη σύνοδο της Αγκύρας υπό την προστασία του, ενισχύοντας την και μεταφέροντας την στη Νίκαια, στην οποία κάλεσε όλους τους επισκόπους της Χριστιανοσύνης. Η Σύνοδος της Νικαίας, η Πρώτη Οικουμενική Σύνοδος, υπήρξε ένα ζωτικό γεγονός για την ιστορία του Χριστιανισμού. Αλλά στην πραγματικότητα πολύ λίγα γι αυτήν ξέρουμε. Πιθανόν την παρακολούθησαν περίπου πεντακόσιοι επίσκοποι, σχεδόν όλοι από την ελληνόφωνη Ανατολή, και περίπου εκατό από τη Μικρά Ασία. Η Δύση δεν ενδιαφερόταν και πολύ. Ο επίσκοπος Ρώμης Σίλβεστρος δικαιολογήθηκε ότι ήταν άρρωστος και έστειλε δυο διακόνους να τον αντιπροσωπεύσουν. Μόνο ένας επίσκοπος ήρθε από την Ιταλία, ένας από τη Γαλατία και ένας από το Ιλλυρικό. Ο Καικιλιανός της Καρθαγένης παραβρέθηκε, αλλά κανένας από τη Βρετανία, ούτε από την Ισπανία, εκτός από τον Όσιο Κορδούης ο οποίος παρακολούθησε ως απεσταλμένος του Αυτοκράτορα. Πέντε επίσκοποι παραβρέθηκαν από επαρχίες πέρα από τα ανατολικά σύνορα της Αυτοκρατορίας. Η Σύνοδος τυπικά άνοιξε στις 20 Μαΐου 325. Όταν συγκεντρώθηκαν όλοι οι επίσκοποι, ο Αυτοκράτορας εισήλθε ντυμένος τα πορφυρά αυτοκρατορικά του ενδύματα, και μετριόφρονα αρνήθηκε να καθήσει, μέχρι που του έδωσαν την άδεια οι επίσκοποι. Αφού τον καλωσόρισε επίσημα ο επίσκοπος που καθόταν στα δεξιά του, πιθανώς ο Ευστάθιος Αντιοχείας, αν και δεν μας δίνεται το όνομα του, έκανε μια σύντομη ομιλία στα Λατινικά, με παράλληλη μετάφραση στα Ελληνικά, στην οποία κατέκρινε τις διαμάχες μέσα στην Εκκλησία και παρακίνησε τους επισκόπους να κερδίσουν την εύνοια του Θεού και την ευγνωμοσύνη του Αυτοκράτορα εγκαταλείποντας τη διαφωνία τους. Είναι αβέβαιο το πόσο συχνά παρουσιάστηκε στις συνεχείς συνεδρίες και με πόση ευθύνη επιφόρτισε τον Όσιο. Η σειρά των συνεδριών είναι εξίσου αβέβαιη. Ξέρουμε αναμφίβολα ότι ο Ευσέβιος Καισαρείας, ύστερα από παράκληση του Αυτοκράτορα που τον εκτιμούσε ως πιο μετριοπαθή, πρότεινε στη Σύνοδο να υποστηρίξει το παραδοσιακό Σύμβολο Πίστεως της Εκκλησίας της Καισαρείας. Η ορολογία του για το Χριστό ήταν άψογα ορθόδοξη, και δεν περιείχε τίποτε που θα μπορούσε να φανεί αντίθετο στους Αρειανούς. Οι επίσκοποι θα μπορούσαν να το αποδεχθούν, αλλά οι αντι-Αρειανοί επέμεναν στο ότι έπρεπε να προστεθεί κάποιος εντονότερος όρος σ’ αυτό. Καθώς οι συζητήσεις γίνονταν όλο και ζωηρότερες, παρενέβη ο Κωνσταντίνος και εισηγήθηκε την παρεμβολή της λέξης ομοούσιος, της αυτής ουσίας, για να περιγράψει τη σχέση του Υιού με τον Πατέρα. Η λέξη δεν ήταν καινούρια στη θεολογία. Είχε καταδικαστεί από μια σύνοδο της Ανατολής το 268. Αλλά η Ρώμη τη θεωρούσε ως ορθόδοξη· και σαφέστατα ο όσιος ήταν αυτός που, επειδή ήταν από τη Δύση και δεν γνώριζε την ιστορία της στην Ανατολή, την συνέστησε στον Αυτοκράτορα. Και οι δυο μερίδες στην Ανατολή την αντιπαθούσαν, αλλά τους φόβιζε η παρουσία του Αυτοκράτορα, αν και οι αντιαρειανοί μπόρεσαν να προσθέσουν δυο ή τρεις επεξηγηματικές φράσεις. Όταν έγινε η ψηφοφορία γι’ αυτόν τον τύπο, μόνο δυο επίσκοποι αρνήθηκαν να συμφωνήσουν. Τότε, αυτοί και ο Άρειος αφορίστηκαν. Συγχρόνως τελείωσε και το σχίσμα των Μελιτιανών με έναν συμβιβασμό. Τους Μελιτιανούς επισκόπους επρόκειτο να τους θεωρούν πλέον κανονικά χειροτονημένους, εάν υποτάσσονταν στην εξουσία του Αλεξάνδρου Αλεξανδρείας. Νόμιζαν ότι οι Μελιτιανοί ήταν αντιαρειανοί και γι’ αυτό ώριμοι για συμφιλίωση. Ο Κωνσταντίνος ευχαριστήθηκε με το αποτέλεσμα της Συνόδου. Υπομνήσει Θεού, έγραφε στην Εκκλησία της Αλεξανδρείας, συνεκάλεσα εις την Νικαέων πάλιν τους πλείστους των επισκόπων, μεθ ων και αυτός εγώ καθάπερ εις τις εξ υμών, συνθεράπων υμέτερος καθ υπερβολήν είναι χαίρουν, και αυτός την της αληθείας εξέτασιν ανεξεδάμην. Αυτή η σύντομη δήλωση όμως δεν δικαίωσε όλη του την ικανοποίηση. Ο Άρειος δεν θα παρέμενε σιωπηλός· και ενώ ο Αλέξανδρος Αλεξανδρείας ήταν έτοιμος να συνδιαλλαγεί, ο διάδοχος του, Αθανάσιος, ήταν από αυστηρότερο υλικό. Η αδιαλλαξία του σύντομα τον οδήγησε σε σύγκρουση με τον Αυτοκράτορα, που τώρα έτεινε προς μια ηπιότερη θεολογία της Υποταγής, την οποία πιθανόν του την ενέπνευσε ο Ευσέβιος Καισαρείας, ο οποίος φαίνεται ότι είχε διαδεχθεί τον γερασμένο όσιο ως ο κύριος πνευματικός του σύμβουλος. Η μητέρα του Κωνσταντίνου, η Ελένη, έδειχνε μεγάλη αφοσίωση και εκτίμηση στο Λουκιανό Αντιοχείας, το δάσκαλο του Αρείου, στον οποίο αφιέρωσε μια μεγάλη εκκλησία στην πόλη Ελενούπολη, που η ίδια είχε ιδρύσει. Γι’ αυτό ο Ευστάθιος Αντιοχείας την αντιπαθούσε και διέδιδε απρεπείς ιστορίες για την πρότερη ζωή της. Γρήγορα όμως εκθρονίστηκε, με τη δικαιολογία της ανηθικότητας. Ένας άλλος δριμύς αντιαρειανός, ο Μάρκελλος Αγκύρας, εκθρονίστηκε γιατί παρέστησε τον ανόητο σε μια συζήτηση με τον Ευσέβιο Νικομήδειας και τον Ευσέβιο Καισαρείας, που και οι δυο τους ήταν άνθρωποι του Αυτοκράτορα. Ακόμη κι ο Αθανάσιος τελικά απομακρύνθηκε από την επισκοπή του και στάλθηκε σε πρόσκαιρη εξορία. Ο Κωνσταντίνος είχε αποφασίσει να φέρει την ενότητα στην Εκκλησία, η οποία παρέμεινε τόσο διαιρεμένη όσο ποτέ άλλοτε. Δεν ξαφνιαζόμαστε καθόλου πού ο Αυτοκράτορας θύμωσε περισσότερο και έγινε πιο δεσποτικός. Σε μια εγκύκλιο του προς τους επισκόπους, όταν προετοίμαζε τη σύγκληση μιας Συνόδου στην Τύρο το 335, γράφει: Εάν γαρ τις, ως εγώ ουκ οιομαι, την ημετέραν κέλευσιν και νυν διακρούσασθαι πειρώμενος μη βουληθεί παραγενέσθαι, εντεύθεν παρ ημών αποσταλήσεται, ος εκ βασιλικού προστάγματος αυτόν εκβαλών ως ου προσήκεν όροις Αυτοκράτορος υπέρ της αληθείας εξενεχθεισιν αντιτείνειν διδάξει. Τον βλέπουμε επίσης να γράφει στους αιρετικούς, λέγοντας ότι η άσχημή τους συμπεριφορά δικαιώνει την αυτοκρατορική επέμβαση και τιμωρία. Αυτοαποκαλείτο επίσκοπος των εκτός της Εκκλησίας, με το οποίο φαίνεται εννοούσε ότι ήταν υπεύθυνος για τις ψυχές των ειδωλολατρών, απέναντι στους οποίους ήταν ανεκτικός, ενώ στους αιρετικούς Οχι. Και όπως δείχνει μία επιστολή του προς τον βασιλιά της Περσίας, αισθανόταν επίσης υπεύθυνος για τους Χριστιανούς που ζούσαν πέρα από τα σύνορα της Αυτοκρατορίας. Αλλά συγχρόνως ήταν και πολύ σεμνός. Γνώριζε ότι ήταν καθήκον των επισκόπων και όχι δικό του να εκφέρουν γνώμη πάνω σε θεολογικά και εκκλησιαστικά προβλήματα, αν και θα μπορούσε, όπως στη Νίκαια, να εισηγηθεί αυτός, και μάλλον εκβιαστικά, τη λύση. Μάλλον η διστακτικότητα του ήταν αυτή που τον έκανε να αναβάλλει το βάπτισμα του μέχρι λίγο πριν πεθάνει, οπότε και βαπτίστηκε από έναν ημι-Αρειανό, τον Ευσέβιο Νικομήδειας. Αλλά πίστευε πολύ σοβαρά ότι ήταν ιερό του καθήκον ως Αυτοκράτορα να δει την Εκκλησία, στην οποία είχε μεταφραστεί, ενωμένη και δυνατή. Και αυτή η πεποίθηση του έδειξε το δρόμο για το μέλλον. Πως θα μπορούσε η Εκκλησία να δεχθεί τον καινούριο της κύριο; Μέχρι τότε είχε παραμείνει αυτόνομη. Πάντοτε προσπαθούσε να υπακούει στην εντολή του Χριστού, να αποδίδει δηλ. στον Καίσαρα τα του Καίσαρος. Υπάκουε στην εντολή του αποστόλου Παύλου, να αποδίδει τιμή στο βασιλιά. Ο άγιος Αθηναγόρας ο Αθηναίος, χωρίς καμιά δυσκολία, κολάκεψε το Μάρκο Αυρήλιο, προσφωνώντας τον ως τον εξοχότερο όλων των ανθρώπων, όχι μόνο για τη δύναμη και σοφία αλλά και για την ακριβή γνώμη που είχε για κάθε επιστητό. Ο Τερτυλλιανός τόνιζε τη νομιμοφροσύνη των Χριστιανών προς τον Αυτοκράτορα. Πάντοτε προσευχόμαστε γι’ αυτόν, λέει. Πρέπει να τον σεβόμαστε ως τον εκλεκτό του Θεού. Μπορώ ακόμη να πω ότι είναι πιο δικός μας άπ’ ό,τι των ειδωλολατρών, καθώς έχει τοποθετηθεί από το Θεό. Οι Χριστιανοί επιθυμούσαν να είναι καλοί πολίτες, υπάκουοι στις κρατικές αρχές. Αν ο Αυτοκράτορας γινόταν Χριστιανός, τότε θα έπρεπε σίγουρα να πάψει κάθε ένταση μεταξύ της αυτοκρατορικής κυβέρνησης και της Εκκλησίας. Αλλά μήπως η νίκη του Σταυρού έδωσε στον Αυτοκράτορα μερικά δικαιώματα πάνω στη θρησκευτική ζωή των Χριστιανών; Η ιδέα του βασιλιά-ιερέα πρέπει να αναζητηθεί στην Παλαιά Διαθήκη, στη σκιώδη μορφή του Μελχισεδέκ, και αργότερα του Δαβίδ. Επί πλέον ο Μωυσής ήταν αυτός που οδήγησε το λαό και είχε προσωπικά παραλάβει τις Εντολές του Θεού, αν και επίσημος Αρχιερέας ήταν ο Ααρών. Η ιδέα του κυβερνήτη που βρίσκεται σε μια ιδιαίτερη σχέση με το Θεό δεν ήταν άγνωστη στους Ιουδαίους και συνεπώς και στους πρώτους Χριστιανούς. Όμως στην Περσία ήταν που αναπτύχθηκε η ιδέα του θείου μονάρχη. Εκεί, ήδη από τους χρόνους προ του Ζωροάστρη, ο βασιλιάς ήταν κάτοχος της hvarena, της φοβερής δόξας που του δόθηκε από το Θεό του φωτός. Σύμβολο της ήταν το φωτοστέφανο που εκφραζόταν υλικά με το λαμπερό διάδημα και τα αστραφτερά ρούχα που φορούσε ο βασιλιάς. Ακόμη παλιότερα, οι Αιγύπτιοι είχαν τονίσει τη θεϊκή καταγωγή της μοναρχίας. Αλλά εκεί φαίνεται ότι η δύναμη του ιερατείου είχε διατηρήσει μοναρχικές φιλοδοξίες για τον έλεγχο της κατάστασης. Πολλές περσικές και αιγυπτιακές ιδέες εισχώρησαν στην ελληνική φιλοσοφία. Βλέπουμε τον Αριστοτέλη να δηλώνει ότι ο ιδεώδης βασιλιάς πρέπει να είναι η επίγεια εικόνα του Δία, και τον Ισοκράτη να ανακαλύπτει τον ιδανικό βασιλιά στην επίγεια εικόνα του Ηρακλή. Αλλά η φιλοσοφία της βασιλείας αναπτύχθηκε κυρίως στα ελληνιστικά βασίλεια, όπου οι μονάρχες θεωρούσαν τους εαυτούς τους θεϊκούς, ακολουθώντας τα περσικά. Τον έκτο αιώνα μετά Χριστό, κάποιος Ιωάννης Στοβαίος δημοσίευσε μια ανθολογία κειμένων για τη βασιλεία, που αφελώς τα αποδίδει σε μερικούς αρχαίους φιλοσόφους, αλλά στην πραγματικότητα φαίνονται να ανήκουν στο δεύτερο και τρίτο αιώνα μετά Χριστό. Σ’ αυτά ο Αρχύτας δηλώνει ότι ο βασιλιάς είναι ο έμψυχος νόμος. Ο Σθενωνίδας δηλώνει ότι ο σοφός βασιλιάς είναι μιμητής και αντιπρόσωπος του Θεού. Ο Διοτογένης αναφέρει ότι, όπως ο Θεός είναι στο σύμπαν, έτσι κι ο βασιλιάς είναι στην πολιτεία, και προσθέτει ότι η πολιτεία είναι μια απομίμηση της τάξης και της αρμονίας του σύμπαντος, και ότι ο βασιλιάς μεταμορφώνεται σ ένα θεό μεταξύ των ανθρώπων. Ακόμη πιο αποκαλυπτικά ο Έκφαντος λέει ότι ο λόγος του Θεού, ο οποίος σπέρνει τους σπόρους της τάξης και επισκέπτεται τον άνθρωπο για να αποκαταστήσει ό,τι έχει χαθεί εξαιτίας της αμαρτίας, είναι ενσαρκωμένος στο βασιλιά. Λίγο αργότερα το παρέλαβε αυτό ο Πλούταρχος. Λέει ότι ο Θεός έχει τοποθετήσει ως εικόνα Του στον ουρανό τον ήλιο και το φεγγάρι, ενώ στις επίγειες πολιτείες ένα παρόμοιο ακτινοβόλο αντίγραφο, το βασιλιά, ο οποίος πρέπει να έχει ως καθοδηγητική του αρχή το λόγο. Ο Κωνσταντίνος στάθηκε τυχερός που είχε ως βιογράφο και υμνητή του τον Ευσέβιο Καισαρείας, ένα λόγιο που σίγουρα γνώριζε αυτά τα κείμενα και που τα χρησιμοποίησε ως βάση της φιλοσοφίας του για τη Χριστιανική Αυτοκρατορία. Κατ αρχήν έπρεπε να δικαιώσει τη Ρωμαϊκή Αυτοκρατορία. Ο Φίλων είχε δείξει ότι η Ρώμη έφερε ειρήνη και ενότητα στον κόσμο και γι’ αυτό είχε ευνοηθεί από το Θεό. Ο Ωριγένης είχε προσθέσει και ένα χριστιανικό επιχείρημα, δείχνοντας ότι ο Θεός είχε διαλέξει αυτή τη στιγμή να στείλει τον Υιό Του στον κόσμο, όταν η Ρώμη είχε φέρει αυτή την ενότητα και ειρήνη, για να μπορέσει έτσι το Ευαγγέλιο να διαδοθεί χωρίς εμπόδια σ’ όλους τους ανθρώπους. Σύμφωνα με τον Ευσέβιο, ο θρίαμβος της ιστορίας ήρθε όταν ο Ρωμαίος Αυτοκράτορας δέχτηκε το χριστιανικό μήνυμα. Ήταν πλέον ο σοφός βασιλιάς κατά μίμηση του Θεού, που κυβερνούσε ένα βασίλειο που θα μπορούσε να γίνει τώρα μίμηση του Ουρανού. Ο Ευσέβιος απλώς υιοθέτησε τη διδασκαλία του Διοτογένη, του Εκφάντου και του Πλουτάρχου, με τις κατάλληλες τροποποιήσεις. Ο βασιλιάς δεν είναι ο Θεός μεταξύ των ανθρώπων, αλλά ο Αντιπρόσωπος του Θεού. Δεν είναι ο ίδιος ο ένσαρκος λόγος, αλλά βρίσκεται σε μια ιδιαίτερη σχέση με το λόγο. Έχει ειδικά αναδειχθεί από το Θεό και εμπνέεται συνεχώς άπ’ αυτόν, είναι ο φίλος του Θεού, ο διερμηνέας του Λόγου του Θεού. Έχει στραμμένα τα μάτια του προς τα πάνω για να λαβαίνει τα μηνύματα του Θεού. Πρέπει να περιβάλλεται με το σεβασμό και τη δόξα που αρμόζει στο επίγειο αντίγραφο του Θεού. Και άνω βλέπων κατά την αρχέτυπον ιδέαν τους κάτω διακυβερνών ιθύνει, μονάρχου δυναστείας μιμήματι κραταιούμενος.
Αντιαιρετικόν Εγκόλπιον www.egolpion.com 20 ΑΥΓΟΥΣΤΟΥ 2011
|
|
|
|
© 2007-2018 «ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ»
При использовании материалов с сайта ссылка обязательна. Принимаются на рассмотрение совета интернет-содружества «ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ» востребованные статьи и материалы, замечания и предложения, от преподавателей и студентов и всех благочестивых православных христиан, способных помочь и стремящихся содействовать хранению чистоты Апостольского Кафолического Православного вероучения. Все замечания и предложения просим присылать по почте: mail@apologet.spb.ru |
ители
Города, Константинополя,
не сомневались
в отношении
того, кто их
спас: «Е
На
Великом повечерии
Понедельника,
Вторника, Среды
и Четверга
первой седмицы
Великого поста
поется и читается
по частям, а на
утрене Четверга
пятой седмицы
в полном составе
Великий покаянный
канон преподобного
Андрея Критского.
Он читается
за великопостным
богослужением
в храмах вот
уже почти 1200 лет
и воспринимается
верующими
также, как и
тогда, когда
был написан
преподобным
песнотворцем.
"Мистагог
покаяния", т.
е. тот, кто заботливо
учит, открывает
тайны покаяния,
— так называет
святого Андрея,
составившего
сей канон,
Православная
Церковь.
