О критериях православного богословия

Прежде чем перейти к критическому анализу, остановимся на такой немаловажной проблеме как критерии богословия. Позволим себе начать с цитации на наш взгляд весьма глубокой и содержательной мысли архимандрита Софрония (Сахарова): «Церковь как хранительница полноты откровения, своими догматами не позволяет перейти установленные границы. Она удерживает ум человека как бы в тисках, от которых он не может высвободиться так легко. Для этого уму необходимо оставить всякое движение в плане мышления и подняться горе, ввысь, - в другую сферу».¹

Далее, касаясь богословской науки как способа раскрытия догматических истин в формах доступных для человеческого разума, архимандрит Софроний замечает следующее: «Во все времена развитие богословской науки ставит перед собой, в сущности, единую задачу: сделать неизменные догматические истины доступными для человеческого разума, «переводя» их на язык, приспособленный к нуждам тех, для кого они предназначены. Но заметим ещё раз, вся «проблематика» отпадает сама собой, как только человек достигает непосредственного видения Бога».²

Итак, под богословием необходимо понимать способ и метод, с помощью которого Церковь Христова, прежде всего через её Святых Отцов и учителей, Духом Святым раскрывала догматические истины и формулировала их в доступных для человеческого понимания формулах. Святитель Григорий Палама, один из величайших отцов Церкви, подлинным богословием называет то, в основу которого полагается боговидение. Он не отвергает богословие в форме философии, т.е. доказательства и опровержения. Однако, это теоретическое богословие только тогда имеет верное содержание, когда со смирением следует Святым Отцам, опыту Церкви.³

Поэтому совершенно справедливыми являются слова архиепископа Филарета (Гумилевского): «Язык догматики должен быть точный и ясный».⁴ Уклонение от ясности, которое свойственно современному богословию, является плодом не только отсутствия благочестивой жизни, но и потери доверия в источникам догматического богословия.

Итак, деятельность мысли человека в области веры ограничена догматами. Свободу мысли человек получает лишь тогда, когда сам человек, очистив ум и сердце многолетним подвигом восходит на вершину богозрения и боговидения. Лишь в этом состоянии человек получает от Бога особые благодатные дары рассуждения и познание истины, имеет умное духовное чувство⁵, различать добро и зло⁶, знать волю Божию⁷ и богословствовать.⁸ Это умное чувство истины можно рассматривать в качестве внутреннего непогрешимого интуитивново чувства, которое является принадлежностью исключительно лишь величайших строгих аскетов-подвижников.

Но поскольку такое благодатное состояние требует интенсивного подвига, и достигают его лишь небольшие единицы, то в большинстве случаев доступным остается лишь теоретическое богословие. Но именно оно также, как мы уже прежде говорили, должно двигаться в определенном русле, ключе.

И в данном случае непогрешимыми ориентирами для богословия являются постановления Вселенских соборов, ряда поместных соборов, принцип согласия Отцов Церкви (consensus patrum) по конкретным вероучительным истинам. К категории символических книг-текстов, которые в точности выражают православное вероучение необходимо отнести некоторые конкретные догматические послания Святых Отцов Церкви, которые внесены в деяния Вселенских соборов и рассматривались этими соборами в качестве меры православия. В области, например, христологии таковыми являются: послания свт. Кирилла Александрийского к Несторию, его 12 анафематизмов на Нестория и 12 глав на Феодорита Киррского, окружное послание свт. Льва Великого архиепископу Константинопольскому Флавиану. К категории выразителей священного предания относятся и решения Великих Константинопольских соборов XIV столетия в связи с паламитскими спорами, а также соборные определения соборов XVI и XVII веков по догматическим и каноническим вопросам. Выразителями православного вероучения являются и Символические книги XVII-XIX веков.⁹ Относительно понятия догмат мы придерживаемся на наш взгляд совершенно точного высказывания профессора патрологии Императорской Казанской Академии А. Ф. Гусева, что догматом необходимо считать не только лишь решения Вселенских соборов, но и всё то, о чем имеются ясные единогласные свидетельства древних Отцов Церкви.¹⁰

Здесь же заметим, что некоторые Вселенские соборы определили и круг Святых Отцов, учению которых следует Церковь.

На Пятом Вселенском Соборе было принято определение: «Итак, мы во всём следуем Святым Отцам и учителям Святой Церкви Божией: Афанасию, Иларию, Василию, Григорию Богослову и Григорию Нисскому, Амвросию, Феофилу, Иоанну Константинопольскому, Кириллу, Августину, Проклу, Льву, и мы принимаем всё, что они написали и изложили об истинной вере и об осуждении еретиков».¹¹

Ошибочность позиции того или иного богослова может быть легко выявлена благодаря замечательной подсказке, которую дает «Православия святильник», «проповедник благодати» святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалонитский. Он в своем выдающемся труде «В защиту священнобезмолствующих» пишет: «Правомыслящим небезызвестно, что все святые – одни уста, движимые одним духом».¹² Следовательно, позиция богослова, которая строится на необязательности для вероучения высказываний признанных святых Отцов, и если богослов преподносит учение Святых Отцов Церкви вроде мозайки частных мнений – то это верный признак неправомыслия и ошибочности взглядов богослова независимо от того заслуженный он профессор или нет.

СНОСКИ И ПРИМЕЧАНИЯ