Русская Православная Церковь

ПРАВОСЛАВНЫЙ АПОЛОГЕТ
Богословский комментарий на некоторые современные
непростые вопросы вероучения.

«Никогда, о человек, то, что относится к Церкви,
не исправляется через компромиссы:
нет ничего среднего между истиной и ложью.»

Свт. Марк Эфесский


Интернет-содружество преподавателей и студентов православных духовных учебных заведений, монашествующих и мирян, ищущих чистоты православной веры.


Карта сайта

Разделы сайта

Православный журнал «Благодатный Огонь»
Церковная-жизнь.рф

История России

АЦИИ

 

Леонид Решетников: Вернуться в Россию: какую, как и зачем?

 

В новом выпуске газеты «Православный крест» вышло интервью с Леонидом Решетниковым, исполнительным директором Общества «Двуглавый Орёл», историком, кандидатом исторических наук, автором книг «Русский Лемнос», «Вернуться в Россию. Третий путь или тупики безнадежности» (издавалась на армянском, болгарском и сербском языках) и более 70 научных и публицистических статей.

Публикуем электронную версию материала:

В конце 2016 года Л. П. Решетников выступил инициатором создания Всероссийской общественной организации Общество развития русского исторического просвещения «Двуглавый Орел», ставящей цель «очи­стить историю России от клеветы и искажений, примитивизма и секуляризации, доносить ее объ­единяющий, созидающий смысл». В связи с возрастающим интересом к осмыслению трагических событий минувшего века мы попросили Леонида Петровича прояснить ряд дискуссионных вопросов.

– В резолюции недавно про­шедшего общероссийского об­щего собрания «Двуглавого Орла» и в Вашей книге «Вернуться в Россию. Третий путь или тупики без­ надежности» основной задачей декларируется возвращение в прежнюю, дореволюционную Россию. Хотелось бы узнать конкрет­нее, что тут подразумевается. У кого-­то это вызывает недоумение, смущение, они говорят: «Хотя в стране много про­блем, но мы и живем в России; куда же, к чему нас призывают вернуться?»

– Для меня и моих коллег, единомышленников, соратников, для нашего Общества Россия и Советский Союз – две разные страны. И когда люди утверждают, что мы – всегдашняя традиционная Россия и Советский Союз – шли в единомпотоке, то этим они демонстрируют свое непонимание, утрату Русского чувства – чувства православного, верующего человека. Многие не осознают, что т. н. «достижения» после 1917 года – в 20-е, 30-е, 40-е годы – были попыткой уничтожения всего Русского, всего Российского. Не только культуры или политики, но прежде всего – веры, Русской традиции, Русского миропонимания, Русского мышления...

Такие люди оперируют 80-ми годами, когда они жили в Советском Союзе. Но они забывают (или не знают вовсе), что Советский Союз создавался как антипод России. Даже имя страны изменили; мы назывались не Россией, а аббревиатурой – СССР. Это же неслучайно. У нас даже отменили преподавание истории до тех пор, пока не написали новую в 1934 году. Только в 35-м ввели изучение Отечественной истории в школах. В Советском Союзе создавали нового человека! Не Русского человека учили, развивали и т. п., а взращивали нового – советского. И как же тогда «мы одно и то же государство», как же «мы и живем в России», если нас почти 73 года подвергали обработке, убеждая мы не Русские?! Слово «Русское» тогда не употреблялось, да и до сих пор оно редко употребляется, особенно среди жителей Украины, каким я был долгое время...

Мы – еще раз подчеркиваю – стоим на позициях, что Советский Союз – это не продолжение, не особая форма России, а попытка создать совершенно другое государство, вычистить все Русское из нашей страны, мировоззрения, уклада. Это и переименование улиц, массовое, особенно в исторических центрах городов; это и уничтожение церквей... Можно указать примеры практически во всех сферах жизни...

– Да, в книге Вы хорошо описали целенаправленную подмену – ре­волюционеры понимали, что в Рус­ском человеке религиозное чувство очень сильно...

– Диавол – «обезьяна Бога», поэтому нам подменяли все. Был в Советском Союзе и «Господь Саваоф» в лице Карла Маркса, потом, прости меня, Господи, «Иисус Христос» в лице Ленина и его верный ученик Иосиф Виссарионович. Как же можно говорить, что тогда мы жили в России?! Другое дело – что не получилось нас оторвать от наших истоков, что Русский народ в конце концов «переварил» коммунизм. Но, извиняюсь, продукт переваренный – это отрава, он недоброкачественный. Вот мы по-прежнему и отравлены тем, что было в предыдущие десятилетия. Поэтому наше Общество так категорично в этом вопросе.

Мы предлагаем вернуться в Россию не примитивно – знаете, советское мышление очень примитивное... У нас же историческая наука якобы была – пусть искаженная. Но историософия вообще не рассматривалась. Какая была философия? Марксистско-ленинская, т. е. набор неких положений. И вот люди, которые сейчас говорят: «Куда это он призывает вернуться?», мыслят примитивно. Им кажется, что мы – ретрограды, архаики, реконструкторы, призываем одеться по-имперски, называться «господами-превосходительствами», кого-то назначить графом, кого-то князем... Это абсолютно тривиальное мышление, недостойное человека, который считает себя образованным... Мы же призываем не скопировать что-то – хотя прежний опыт изучать и использовать нужно, – а вернуться в Россию ментально, мировоззренчески стать Русскими, чувствовать Россию как свою Родину, как свой дом. Вернуться в Россию верующего, любящего народа.

– А что Вы вкладываете в понятия «вернуться ментально», «мировоззрен­чески стать Русскими»?

– Самый главный признак Русского человека, то, через что он стал Русским, – вера Православная. Это первая отличительная черта нашего народа. Она наложила отпечаток на Русское сознание, на весь жизненный уклад. И даже те, кто называет себя неверующим, частично тоже поражены, в хорошем смысле слова, верой, только не могут этого понять, потому что мышление их во многом замусорено стереотипами т. н. нового советского человека.

Что такое вера? Ну, я скажу элементарные вещи. Это любовь. В частности, любовь как дружелюбие и к врагам. Например, я стараюсь критиковать наших оппонентов сдержанно, не называя имен. А они – по-советски, по-НКВД-шному: пишут, что я – генерал КГБ. Но генералом я стал лишь в декабре 1995 года, когда уже КГБ не существовал. И я генерал даже не ФСБ, а Службы внешней разведки. А они так говорят не с целью дискуссии, но как будто лишь для дискредитации. Русский же человек – до того момента, пока не стал отходить от Бога (что, кстати, и привело к революции), – всегда отличался необыкновенной искренностью, честностью, добротой – любовью!

Да, Русский человек был всегда, с одной стороны, дружелюбен, милосерден. Но с другой... Я где-то прочитал про одного деревенского батюшку – он мог, извините, там так написано было, и ущипнуть какую-нибудь молодуху, мог выпить – все прощали. Но как только он допускал что-то против веры, ересь – сажали его в тачку, вывозили и в лужу сбрасывали. Т. е. люди понимали разницу – где простая человеческая слабость, а где – затрагивается стержень, святое. И тут – никаких компромиссов: «Ты извини, батя, давай в лужу». А нам предлагают сейчас духовные компромиссы со всеми – согласиться любить палачей: Иосифа Виссарионовича, Ленина, Дзержинского... «Пойдем на компромисс», «примиримся» – с кем?! Мы, православные, и так по вере своей против насилий и убийств, но согласиться с неправославными взглядами мы не можем. Как мы будем вместе работать, если «соратник» определяет все наши убеждения и усилия как «опиум для народа» и не ставит их ни во что? В чем примирение-то?! Русские всегда были готовы примириться со слабостью, с человеком, но не с преступлением.

– Получается, у нас сейчас проблема в том, что на уровне властей – светских и церков­ных – не поставлены четкие нравственные критерии? Допу­стим, есть жертвы террора, но никто не говорит, что были па­лачи. Т. е. должно быть не примире­ние, а покаяние?

– Конечно, мы же до сих пор не отделили зерна от плевел. Отсюда и непонимание у людей, в какую Россию надо возвращаться, – ведь все смешано. Поэтому мы и предлагаем: давайте отделим добро от зла.

– В книге «Вернуться в Россию» говорится о том, что наше предна­значение – быть Русской Православ­ной цивилизацией. В то же время Вы пишите: «Россия может быть только Империей, иначе она погибнет как цивилизация». И здесь тоже выска­зываются упреки: преемственность от Империи в обход советского прошлого – якобы фантастика. В этом видится чуть ли не призыв к очеред­ной революции – мол, давайте все снова разрушим и на чистом поле воздвигнем...

– Ну, во-первых, не надо забывать, что Советского Союза нет уже 26 лет – все разрушено, разрушать нам нечего! Практически даже не осталось людей, которые прожили всю свою жизнь только в Советском Союзе. Во-вторых, нужно понимать, что Россия развивалась тысячу лет в одном направлении – христианском и монархическом. Тысячу лет! А 70 лет на этом фоне – просто зигзаг, страшная ошибка. Это как если бы человек шел-шел своим путем, потом оступился, упал, ударился головой и какое-то время пролежал в обмороке. А потом медленно-медленно начал бы подниматься и двигаться в прежнем курсе.

Просто люди, которые ратуют за советский период, мыслят категориями: вот, то время, когда я жил, учился – это и есть история. Все, что было до того, не имеет для них значения. Они не понимают, что наша жизнь – 70 лет – это миг, и для государства – тоже миг. И то, что мы некогда упали, не контролировали себя и наломали дров, не должно воспрепятствовать нам вновь встать на свой тысячелетний путь. Тем более что, повторюсь, разрушать уже нечего – нет ни Советского Союза, ни социалистической экономики. Так за что продолжать цепляться, чему сочувствовать?!

А оценки исторические – естественны для каждой страны, для каждой науки, где существенны вопросы происхождения, развития, преодоления допущенных ошибок. Люди смотрят, изучают, исследуют, сопоставляют и делают выводы. А вывод тут только один – советский путь был ошибочным. И для продолжения строительства государства он не нужен, т. к. опять заведет нас в дебри. Поэтому необходимо честно признать, что мы оступились и ударились головой по собственной вине...

– Ну, нам «помогали», конечно, – не без этого...

– Всегда «помогали» и «помогают». Начиная с Киевского княжества, не иссякают, пытаются нам помешать внешние противники. Но, повторюсь, оступились мы сами и потому развалились изнутри. Слава Богу, в 1991-м не вспыхнула гражданская война, хотя и защищать уже было нечего. То, что говорят сейчас о тех днях молодые люди, спишем на их наивность или незнание, но суждения и ностальгия взрослых меня удивляют. Хочется спросить – а что они в 1991 году делали, почему не вышли отстаивать то, о чем ныне ностальгируют, почему не пошли на Дон, Кубань, Терек, как было после свержения Монархии?! Тогда ведь многие свою Россию защищали, пусть кто-то ошибался... А эти чего всполошились спустя 26 лет?! Каждый из них в период развала страны что-то собой представлял, кто-то командовал обкомами, райкомами, горкомами, дивизиями, крейсерами, самолетами – где вы были? Почему молчали?!

Еще хочу сказать – ведь мне уже 70 лет, – я помню 1956 год, XX съезд партии, когда вышел Никита Сергеевич Хрущев и заявил, что Сталин – преступник, много народа убил. Да, прямо на съезде – его знаменитый доклад. Спрашивается: товарищи, война десять лет назад закончилась, а вы все, обкомы, горкомы, дивизии, молодые здоровые фронтовики – что же вы не защищали своего «любимого вождя», который «победил фашизм»?! А когда из мавзолея его вынесли – я уже был юношей, школу заканчивал – кто-нибудь встал, поднял голос? Вынесли – и все, в ночь, закопали – полное молчание. А сейчас ностальгируют: вот, его все так любили... Если бы любили, то защищали бы. Но нет, просто боялись. Вся «любовь» у них была – страх. Я помню ту атмосферу, в которой тогда жили. Моя мама только за два дня до смерти сказала моей сестре: «Ты знаешь, у меня еще одна сестренка была, которая в 37-м году с мужем пропала». Она до 80-го года молчала, боясь навредить мне, старшему сыну. А то, что она – потомственная казачка и ее отец погиб в Первую мировую войну, она так и не открыла.

И теперь от нас требуют, чтобы мы какие-то ностальгические фантазии признали, а на реальные преступления закрыли глаза? Ну, как такое можно объединить с Русским менталитетом, с Русским мировоззрением, мироощущением?! Когда во времена Сталина убивали, ссылали – и детей, и внуков даже, до седьмого колена уничтожали, и фактов тому – миллион. Хотя, если вспомнить – когда Александра Ульянова повесили, Володенька и остальные члены его семьи, сестрички, жили, учились, никаких претензий в Царской России к ним не предъявляли. Вот это было по-нашему, по-Русски. И вот в такую Россию мы предлагаем вернуться.

– Вы говорите, что постараетесь сделать все, чтобы к 2024 году у нас была восстановлена Монархия. Но, опять же, насколько это реально? Что должно произойти в обществе, чтобы случился такой поворот? И ко­го Вы видите Государем? Как отно­ситесь к предложениям некоторых современных монархистов при­близить к полномочиям Царя полномочия президента?

– Те, кто такое предлагает, думают, что Монарх – это человек, который имеет неограниченную власть, и ничего более, ну, номинально еще благословение Церкви. Они не понимают сути, не знакомы, наверное, даже с трудами Л. Тихомирова, не говоря уже о книгах святителя Серафима (Соболева). Для них Царь – просто вождь в короне, что вполне соответствует сегодняшним реалиям. Но это опять будет диктатура, даже тирания.

Понимаете, возвращение к Монархии не означает, что у нас останутся газеты и телевидение только с одной православной программой, исчезнут абсолютно все либералы, коммунисты и проч. Это же смерть общества, которое может развиваться лишь в постоянной интеллектуальной борьбе. Когда нет оппонента – нет и развития. Поэтому мы должны строить наше монархическое общество на основе принципа «соревнования в правде». Мы, православные монархисты, будем сильными, главными, ведущими – только за счет своей крепости в вере и правде, а не благодаря тому, что закроем одних, ликвидируем других. Мы должны стать сильными духом – тогда мы сможем руководить. Тогда враг окажется слабее нас, потому что мы будем по-настоящему верующими людьми. Мы запретим только тех, кто выступает за вооруженное насильственное изменение власти – революцию. Ну, конечно, еще нужно бороться с безнравственностью, аморальностью, богохульством...

Почему многие не «вмещают», не понимают подвиг святого Царя Николая II? Только из-за этого картонного стереотипа – мол, «слабый». Им хотелось бы, чтобы «полковник Романов» возглавил карательный отряд и пошел рубить своих подданных шашкой направо и налево? Причем в той ситуации, когда подданные полностью дезориентированы, потеряны, многие обезверились... Ну, и чьим Царем ты будешь?! Разве что – лишь части народа. Но это ли православный Государь? Такое только Сталина устраивало – он был диктатором, правил частью народа, другую часть отправил – кого сразу на тот свет, кого – по этапам, в лагеря. Разве мы можем сказать о Сталине, а тем более о Ленине, что у них была любовь к нашему народу?! Нет, у них была любовь к мировой революции и идеология ненависти. А у Государя вся идеология – именно любовь... Жаль, что не все, даже среди верующих, это понимают.

Много людей у нас, которые пришли в Церковь, когда рухнула советская власть. Особенно мужчины – ища в этом поддержку. Партии не стало, а вот есть организация похожая, свой глава у них там – генсек-патриарх, сеть разветвленная, и они борются за Россию. Что же, мы, вот, тоже за Россию, – рассудили эти люди, – значит, нам туда. Но они пришли не сердцем, не через любовь. Какое тут покаяние? Ну, требует батюшка покаяться – поисповедовались. Но внутри остались теми же политработниками, сторонниками социализма, правда, уже не столь активными.

А что такое – «Монархия сегодня нереальна»? Почему нереальна? Если бы в 1913 году среднему Русскому человеку, подданному Российской Империи, сказали, что у нас через несколько лет будет республика, он бы принял говорящего за сумасшедшего. То же самое и сейчас. Да, нам вертят пальцем у виска, но мы точно знаем, что в России снова будет Монархия. Потому что это Божий Промысл; у нас есть пророчества, в которые мы верим, – мы же верующие. Все святые, старцы говорили о возрождении Царской власти, причем настоящей, а не бутафорской, конституционной или в виде тирании.

А на тему, кто будет Монархом, наше Общество не рассуждает. Да и как об этом говорить, когда еще так засорены мозги, когда у нас воцерковленные люди составляют не более 10% населения? Необходимо просто работать, надо просто приводить сознание народа в порядок. Но наши оппоненты как раз этому мешают. Почему у нас спор? Потому что они все запутывают, смешивают, смущают, соблазняют людей. Через личность Сталина, например, очерняют Монархию, подменяя Государя фигурой диктатора.

Многие в обществе не понимают разницы между абсолютной Монархией и Русским Самодержавием. Последнее обеспечивало огромную свободу для всех наших людей. Все были духовно свободными. Поэтому творили, и поэтому из маленького княжества создали Империю. Ленин ее разрушил, Сталин ее как бы воссоздал, но на принципах, уничтожающих саму идею и суть Империи: лишил народ веры, страну – единства территорий, поделив ее на национальные республики – и вот, единства уже нет; как ни взывай к справедливости, ты вынужден убивать, потому что одни стоят за Украину, другие за Грузию, и т. д.; при этом государствообразующий народ тиран извел, Русских поставил в униженное положение. А в 1952 году он расстрелял молодых Русских людей, выросших в военное время и ставших руководителями РСФСР, Ленинградской области, председателями Госплана. Молодую Русскую поросль расстрелял – 30 человек – только за то, что они предлагали усилить экономическое развитие РСФСР, не передавая все в национальные республики. Т. е. Сталин нарушил все основные принципы и понятия Империи – поэтому неверно говорить, что Советский Союз был Империей. Потому он и просуществовал всего 70 лет, а не 1100 лет, как Византийская Империя, и не 1000 лет, как Российская.

– Значит, наша цель – во­-первых, верить в восстановление Монархии в чистом, святоотеческом виде и ра­ботать над просвещением народа в этом ключе, а касательно того, как это будет, кого Господь пошлет – по­ложиться на Его волю?

– Да. Вот, говорят, перед нами два варианта. Есть «легитимисты», которые все время ищут каких-то легитимных кандидатов, от Романовых и т. д... Но Романовская династия закончилась, и закончилась блистательно – святыми, не только Царем, но и всей Его Семьей. Это памятник династии на все оставшиеся времена. Что будет дальше? Некоторые еще с надеждой рассматривают ниточки, какие-то веточки от этого рода...

А есть «соборяне», которые за Собор. Но я против слова «выбор», когда дело касается будущего правителя России. Возможно только «обретение». Мы должны Царя обрести, но никак не выбрать, а то опять будем действовать по своей воле, по своей гордыне. Вымолить – другое дело. Все слышали о Земском Соборе 1613 года, но мало кто изучает, как это происходило. Были ведь многомесячные бдения, всеобщее покаяние, молитвы... И, знаете, мы забываем об очень важном моменте – мне об этом всегда говорила любимая ученица владыки Серафима (Соболева), монахиня Серафима (Ливен), – что важно для православного человека, наряду с любовью, иметь еще рассуждение. Поэтому не так: «Устроим Собор, выберем...» Нет, ребята, это процесс непростой, очень долгий, это работа над своим сердцем прежде всего. Обретем! Господь укажет на Царя. А как укажет? Ну, мы же верующие люди, знаем на духовном опыте каждый, как Господь открывает Свою волю по молитвам к Нему...

– Хочется уточнить: Ваша органи­зация сотрудничает с кем-­то из Ро­мановых?

– У нас в руководстве есть Александр Александрович Трубецкой; он – Гедиминович, прямой потомок Гедимина, Великого Князя Литовского, – это признанная в России королевская династия. Мы сотрудничаем также с князем Шаховским из Рюриковичей. В совете у нас есть граф Капнист – но это не княжеские, а выходцы из Греции. Если еще кто-то появится – хорошо, будем смотреть... Мы готовы контактировать со всеми в деле просвещения, но считаем, что ставить сейчас вопрос ребром: кого мы видим во главе монархической России – это та же советская примитивизация.

– Еще один важный вопрос. В ре­золюции собрания «Двуглавого Ор­ла» сказано о необходимости нала­дить тесные взаимоотношения с Русской Православной Церковью. В каком состоянии этот процесс, как вы планируете работать в данном направлении? Возможно, по причи­не того, что нет мощной официаль­ной поддержки, кто-­то побаивается открыто вступать в ваши ряды. Для кого-­то по­-обывательски имеет клю­чевое значение указание «сверху»...

– Ох уж это советское наследие! Конечно, если мы будем отвлекаться на такую, я извиняюсь, болтовню: «Кто будет Царем», «как», «чего», то, понятно, никто из серьезных людей не захочет с нами иметь дело. Но мы занимаемся историческим просвещением, в котором заинтересована и Церковь – ее представители тоже все время об этом говорят. Мы же разоблачаем гонителей Православия, мучителей Новомучеников и Исповедников Российских. И на этой почве у нас уже с целым рядом епархий установлены тесные отношения, мы работаем рука об руку. Вы знаете, что нам прислал приветственное письмо владыка Вениамин Владивостокский и Приморский? В Костромской епархии у нас игумен Петр (Ерышалов) возглавляет отделение, в Ставропольской епархии второй человек, замруководителя – отец Антоний Скрынников. Есть и миряне, которые трудятся в епархиях, руководители отделов, советники архиереев... Многие митрополии нас поддерживают.

С одной стороны – правильно, сами Владыки или священники не должны в массовом порядке действовать в рамках нашего Общества. Но от них нам нужна духовная помощь – мы же православная организация. Поэтому если мы будем просить кого-то – то только стать почетным председателем или председателем попечительского совета, но не исполнителями, не организаторами.

Еще вспоминаю: Господь мне дал счастье быть духовным чадом матушки Серафимы. Поэтому я представляю себе владыку Серафима (Соболева) не только по его замечательной книге «Русская Идеология», которую рекомендую нашим критикам все-таки прочитать. Это книга святого, канонизированного, да и до канонизации десятки лет почитаемого святым, еще при жизни. Подвижника, к которому поток людей не прекращался даже в советское время. В те дни, когда я еще учился в аспирантуре в Болгарии, думал: почему люди постоянно идут к его гробу? Сам еще не понимал ничего... Так вот, насколько мне известно со слов матушки, Владыка не любил состоять в каких-то организациях, сидеть в президиумах, но духовно, молитвенно он очень многие полезные инициативы поддерживал – давал направление, благословение, принимал с вопросами, когда возникали проблемы. И я думаю, что это и есть наш путь в сотрудничестве с Русской Православной Церковью.

– Давайте подведем итог. Полу­чается, все сводится к вере – это и путь, и цель возвращения в настоя­щую Россию?

– Ну, не зря же преподобный Серафим Саровский говорил: «Спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся». И каждый должен вернуться в Россию сначала в душе своей. А люди, сочувствующие коммунистам, если глубже посмотреть, защищают проект, который был нам навязан для уничтожения Русской цивилизации. Это проект глобалистов. Мировая революция – один из двух глобалистских проектов. Дьявольские силы, так их назовем, никогда не выдвигают одну программу, а всегда две, а то и три. Одна – буржуазно-демократическая, которую мы видим в лице Запада, а вторая – радикальная левая. Это делается для того, чтобы создать между ними накал, чтобы отсюда пошел огонь, на котором глобалисты греют руки. К сожалению, мы их проект с кровью на себя надели и до сих пор не можем снять. И те советские вожди, которые руководили нашей страной, были связаны с этими силами, с этими планами. Не просто так Сталин выбился во власть, не просто так американцы помогали индустриализацию проводить, не просто так они спонсировали нас во время Великой Отечественной и т. п. И сейчас, вольно или невольно, сторонники «монархии»-диктатуры защищают этот глобализационный проект! Они сами обманываются и обманывают всех нас, и опять уводят Россию с ее исторического пути, который определен Господом.

Наша же главная задача – не мощное государство со множеством танков и пушек. Наша миссия от Бога – нести факел Православной веры, который нести больше некому.

hare

Беседовали Анна Самсонова и Анастасия Державина

https://rusorel.info/leonid-reshetnikov-vernutsya-v-rossiyu-kakuyu-kak-i-zachem/

https://rusorel.info/leonid-reshetnikov-vernutsya-v-rossiyu-kakuyu-kak-i-zachem/

С какой иконой Богородицы была освобождена Москва в 1612 году?

http://kazansky-spb.ru/texts/stati/id/68

 

С какой иконой Богородицы была освобождена Москва в 1612 году? Находившаяся в полках второго земского ополчения Кузьмы Минина и князя Димитрия Михайловича Пожарского икона, прославившаяся с 1611 года чудотворениями (об этом повествует Новый летописец и отдельное Сказание о пребывании иконы в 1611 году под Москвой и в Ярославле), являлась списком с явленного в Казани образа.

Картинки по запросу Казанская икона Божией Матери в Богоявленском соборе Москвы

Летом 1611 года, безусловно, по благословению Патриарха Ермогена (документальных свидетельств об этом мы не имеем), она была принесена с казанским ополчением из Казани в Москву. А весной 1612 года полки Минина и князя Пожарского из Ярославля, где находилась чудотворная икона, отправленная сюда из-за нестроений под Москвой, двинулись с этим образом на освобождение столицы.

С 1612 по 1632 год икона-освободительница стояла в приходской князя Пожарского Введенской церкви на Сретенке, а в 1632 году в связи с новой войной с Польшей была перенесена в один из главных каменных храмов Большого посада Китай-города – храм Введения «Златоверхое», где, по летописным свидетельствам, еще в первой половине XVI века в царствование Василия Иоанновича и Иоанна Васильевича Грозного совершались чудеса от иконы Богородицы (какой именно, летописи не указывают).

В 1632-1634 годах чудотворный Казанский образ находился в «новой» Казанской церкви «у стены» Китай-города, со стороны его взятия в 1612 году. Эта церковь по значению была приравнена к кремлевским. В 1634 году она сгорела, и Казанский образ был вновь поставлен в Введенском «Златоверхом» храме. С 1636 года московская святыня обрела свое постоянное место в каменном соборе во имя иконы Богородицы Казанской на «Пожаре» – площади, позднее получившей название Красной.

После закрытия собора в 1929 году следы чудотворного образа теряются. Казанский собор, разобранный через триста лет после его создания, ныне восстановлен.

Московская чудотворная Казанская икона по своим размерам была немного больше явленной в 1579 году в Казани. Размер явленного образа 6х5 вершков (26,7х22,3 см) приводится первым казанским академическим историком, бакалавром, профессором Казанской духовной академии Г.З. Елисеевым и не оспаривается во всех остальных изданиях. Размер московского списка 6 1/8 х 5 1/2 вершков (27,3х24,5 см) указывается в Описи церковного и ризничного имущества Казанского собора и подтверждается московским священником Н. Романским. Профессор И.М. Покровский дает несколько другой размер списка 6 1/4 х 5 3/8 вершков (27,8 х 24 см).

Известно, что московская икона дважды поновлялась: в 1687/88 году и в 1754-м. Надписи о поновлениях приводятся в описании иконы, сделанном настоятелем Казанского собора протоиереем Александром Невоструевым в его «Исторической записке о Московском Казанском соборе», в архивных Описях собора, в «Заметках о реставрации икон» С.П. Рябушинского.

До нас дошел вид московской святыни после ее поновлений XVII — XVIII веков. На одном из оттисков, сделанных для иллюстрирования второго тома «Лицевого иконописного подлинника» Н.П. Кондакова, посвященного иконографии Богоматери, к сожалению, неизданного, воспроизводится и прославленная икона из Казанского собора (с фотографии начала XX века). На нижнем поле иконы –  те самые надписи, которые приводятся в названных выше источниках. Верхняя более крупная надпись в два ряда гласит: «рчs [7196 — 1687 / 88] года сей пречистый образъ поновл#лъ // Мiхаилъ Малютинъ». Нижняя длинная мелкая: «а сего 754 [1754] го(да) паки сей стый обра(з) поновл#ла гжа баронhса Прасковь# Ивановна Строганова».

Государев иконописец Оружейной палаты Михаил Малютин (Милютин) был одним из наиболее даровитых учеников знаменитого Симона Ушакова. Ему поручались работы по реставрации древних икон, царские заказы. В 1676 году он «чинил» два образа Нерукотворного Спаса из государевой Мастерской палаты, в 1682-м – иконы из хором великих государей Петра и Иоанна Алексеевичей, участвовал в реставрации Верхоспасского Кремлевского собора. В 1687 году (год поновления чудотворной иконы из Казанского собора) для царя Иоанна Алексеевича Михаил Милютин сделал киот к царскому образу Богородицы Казанской. Манера письма мастера известна по его сохранившимся подписным иконам, например, святого Иоанна Предтечи из небольшого поясного деисусного чина второй половины XVII века, святых Федора Стратилата и мученицы Агафии (небесных покровителей царя Феодора Алексеевича и царицы Агафии Симеоновны Грушецкой) в молении Спасителю 1680/81 года из Александровой слободы, Богоматери Смоленской 1687 года – келейной иконы царевны Софии Алексеевны. Личное письмо Казанской московской чудотворной иконы световидное, «живоподобное», что характерно для царских мастеров второй половины XVII века (верхний плотный белильный слой, вероятно, более поздний; возможно, в начале XX века делались попытки его расчистки). Лики Богородицы и Младенца Христа мягко очерчены, взгляд Богородицы направлен на молящихся, в отличие от ранних списков с явленной Казанской иконы и произведений шитья конца XVI и начала XVII веков, на которых Богородица изображена смотрящей перед собой. Христос на московской иконе благословляет именословно, в то время как по описаниям явленной в Казани иконы и на ранних списках с нее благословение Младенца двуперстное.

К середине XVIII столетия письмо московского чудотворного образа, стоявшего в местном ряду иконостаса уже в киоте со створами, по документу осмотра храма, произведенного архитектором князем Д. Ухтомским, «местами обветшало». Новое поновление 1754 года было также существенным, икону прописывали. Видевший образ в начале XX века член Общества любителей духовного просвещения Д.К. Тренев, занимавшийся царскими мастерами и засвидетельствовавший подлинность подписи Михаила Милютина, считал, как это видно и по фотографии, что Милютин прописал икону почти полностью, а в 1754 году живопись «испорчена грубыми тонами». С.П. Рябушинский усматривал на иконе «следы древнего московского письма шестнадцатого века», видимо, очень незначительные. Первоначальный облик московской святыни остается для нас сокрытым.

Первый драгоценный оклад московская чудотворная Казанская икона получила в 1624/25 году. Тогда по повелению царя Михаила Феодоровича и благословению патриарха Филарета ее украсил «многою утварию» боярин князь Димитрий Михайлович Пожарский «по обету своему». Позднее этот оклад был перенесен на почитаемый список с Казанской иконы, стоявший в Аверкиевском приделе Казанского собора. Этот список был также чудотворным, о чем рассказывает особое Сказание о чудесах от Казанской иконы в Москве.

Изображение московской святыни в новом окладе, который через двести лет после украшения ее князем Д.М. Пожарским был сделан к осеннему празднику 22 октября 1824 года усердием московских купцов Д. Лепешкина и Н. Тихомирова и дополнен в 1850-1853 годах, было помещено в сборнике Творений патриарха Ермогена, с чьим именем навсегда связан Казанский образ. Сборник был издан в 1912 году к 300-летию мученической кончины Патриарха и освобождения Москвы.

Наталия ЧУГРЕЕВА

«Убрать царей»: как большевики воевали с памятниками

Летящие с постамента статуи императоров, разрушенные мемориалы героев Отечественной войны и могилы тех, кто был объявлен контрреволюционером: большевики делали все, чтобы стереть память о царской России. 12 апреля 1918-го года — вышел декрет об уничтожении памятников «царям и их слугам». Он привел к разрушению монументов по всей стране. 

 

Разборка памятника Александру II в Кремле. Москва, 1918 год.

Мы новый мир построим

После Октябрьской революции 1917 года большевики решили, что в России необходимо уничтожить все памятники «царям и их слугам». Спустя полгода, 12 апреля 1918 года они выпустили законное основание для сноса монументов. Им стал декрет Совета народных комиссаров РСФСР «О памятниках Республики». Документ подписали Владимир Ленин, Анатолий Луначарский, Иосиф Сталин и секретарь СНК Николай Горбунов.
«Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению в склады, частью использованию утилитарного характера», — говорится в первом пункте декрета.


В 1918 году памятники эпохи «проклятого царизма» уничтожали и быстро заменяли на революционные. Первым снесенным монументом стал крест на месте убийства московского генерал-губернатора, великого князя Сергея Александровича. Участие в его уничтожении 1 мая принимали члены большевистского правительства.
Следующей жертвой майского вандализма стала на тот момент единственная конная статуя — памятник герою русско-турецкой войны генералу Михаилу Скобелеву. Ее уничтожение инициировали рабочие завода Гужона (позднее — «Серп и Молот»).

 


Памятник генералу Скобелеву. Москва.
Власти тоже не могли спокойно смотреть на монумент «белому генералу» и решили не препятствовать его разрушению. 
Впоследствии на месте снесенного Скобелева возвели монумент первой советской конституции со статуей свободы. Его пришлось открывать дважды: к первой годовщине Октябрьской революции в 1918 году, хотя тогда не была установлена статуя, и в 1919 году, когда она уже была готова.
Досталось и мемориальному комплексу Александра II, который располагался на склоне Кремлевского холма (сейчас — Боровицкий). Вокруг статуи императора тянулась величественная арочная галерея — на ее сводах находились 33 мозаики с изображениями русских государей. Рабочие сбросили монумент императора в 1918 году, а остальные элементы снесли десять лет спустя. 


Памятник Александру II в Кремле. Москва. 1898 г.


Примечательно, что в годы военного коммунизма пустоты в основании памятника использовались в качестве могил для расстрелянных врагов революции.
Сильнее всего декрет ударил по Москве в 1920–1930-е годы. Тогда был уничтожен ряд архитектурных шедевров на территории Кремля, взорван храм Христа Спасителя.
Некоторым памятникам империи все-таки удалось выжить: уцелели Медный всадник в Петрограде, Николай I, а также Минин и Пожарский. Последний большевики лишь сдвинули с центра Красной площади к собору Василия Блаженного, чтобы тот не мешал проведению парадов.

Досталось всей России

Эстафета сноса монументов «царям и их слугам» постепенно перешла из Москвы в другие части страны. В Костроме неугодным оказался памятник царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину, установленный в 1851 году. При этом большевики еще 10 лет использовали оставшийся от памятника постамент в качестве трибуны. Полностью снос был завершен лишь в 1930-е годы.
Под раздачу большевиков попали и памятники героям Отечественной войны 1812 года. Так, был уничтожен монумент и могила генерал-лейтенанта Ивана Дорохова в подмосковной Верее, которую партизанский отряд Дорохова во время войны отбил у французов. Памятник открыли в 1913 году недалеко от Рождественского собора, где находились генеральские останки, однако простоял он недолго.


Спустя пять лет в собор, где был захоронен герой, пришла группа людей в военной одежде, вооруженная винтовками, револьверами и гранатами. Они разворошили могилу героя, чтобы найти там драгоценности, саблю и ордена. 
Хотя орденов вандалы не обнаружили, и сабля оказалась не наградной, а боевой, им все же удалось отыскать перстень и нательный крестик Дорохова. Останки генерала выбросили с высокого откоса над рекой Протвой. Бронзовый памятник на валу тогда же был обстрелян, а затем снесен.

Замена царским памятникам

Декрет «О памятниках Республики» предписывал не только уничтожать «памятники царям и их слугам», но и как можно скорее установить им на смену революционные.
«Той же комиссии поручается мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской социалистической революции», — сообщалось в документе.
Благодаря этому пункту позже историки назвали весь декрет «Планом монументальной пропаганды». Первым ее продуктом стал памятный обелиск в Александровском саду. Изначально его открыли в 1913 году в честь 300-летней годовщины восшествия на русский престол династии Романовых. Он представлял собой небольшую стелу с перечислением всех правителей царского дома.
В сентябре 1918 года обелиск радикально переделали: сбили с верхушки двуглавого орла, со стелы удалили надписи и барельеф Георгия Победоносца, а взамен поместили список 19 революционных деятелей.


Так обелиск династии Романовых стал «памятником-обелиском выдающимся мыслителям и деятелям борьбы за освобождение трудящихся».
На годовщину Октябрьского переворота был установлен памятник французскому революционеру Максимилиану Робеспьеру в том же Александровском саду. Однако простоял он лишь несколько суток.
По официальной версии, памятник был уничтожен деятельностью подрывников-контрреволюционеров. На деле же все было намного прозаичнее: скульпторы при выполнении «соцзаказов» пользовались недолговечными материалами — бетоном и гипсом.
Поэтому бетонный Робеспьер банально не выдержал ночных заморозков и развалился.

 


Открытие памятника Робеспьеру
Большевики спешили как можно быстрее соорудить новые памятники. Без конца подгоняемые скульпторы не могли тщательно продумать идею каждого монумента и создать интересный образ. Поэтому подавляющее большинство обелисков вскоре было убрано из-за плачевного состояния. Часть из них сняли «по многочисленным просьбам трудящихся» и революционных заказчиков.
По этому принципу быстро исчез памятник двум отцам-основателям марксизма Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, который Владимир Ленин открывал лично. Из-за его нелепости народ даже окрестил монумент — «Двое в ванной».

 


Памятник Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу
Подобная участь постигла и памятник видному деятелю французской революции Жоржу Жаку Дантону — он был открыт в 1919 году на площади Революции. На постаменте лежала, будто только после гильотины, огромная голова с выпученными глазами, которую тоже вскоре поспешили убрать.
Особая история у памятника императору Александру III в Санкт-Петербурге, который возвел князь Павел Трубецкой. Члены императорской семьи по-разному относились к монументу.
Император Николай II, к примеру, считал работу Трубецкого карикатурой на покойного отца. Зато скульптура очень пришлась по вкусу вдовствующей императрице Марии Федоровне — она нашла в ней поразительное сходство с покойным супругом.
Памятник все же открыли 23 мая 1909 года, но перешептывания только усилились. Многие были убеждены, что Трубецкой нарочно издевался над императорским домом. На это в какой-то мере намекал и сам скульптор в частных беседах: «Я не занимаюсь политикой. Я изобразил одно животное на другом».
Скандальная слава монумента спасла его от демонтажа после революции. Большевики считали, что Александр III в таком виде, наоборот, сгодится — так еще будет смешить граждан и пугать детей.
До наших дней от «монументальной пропаганды» первых лет советской власти остались считанные единицы — в частности, бетонные Александр Герцен и Николай Огарев во дворике одного из факультетов МГУ на Охотном ряду, а также памятник Марксу в Ульяновске.

 

Источник: back-in-ussr.com

https://newsland.com/community/4109/content/ubrat-tsarei-kak-bolsheviki-voevali-s-pamiatnikami/6768931

Творенія свщмч. Ермогена, патр. Московскаго и всея Россіи

 

ТВОРЕНІЯ СВЯТѢЙШАГО ГЕРМОГЕНА, ПАТРІАРХА МОСКОВСКАГО И ВСЕЯ РОССІИ. 
(Изданіе Церк. Комиссіи по честв. юбил. событій 1612, 1613 и 1812 г.г. М., 1912).

 

Мѣсяца Июля въ 8 день. Повесть и чудеса Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго явления Ея образа, иже въ Казани. 
Списано смиреннымъ Ермогеномъ, митрополитомъ Казаньскимъ.
 

 

Благослови, отче.

Аще убо и предивно чудо содѣяся в роде нашемъ милостивнымъ посѣтомъ Творца благому всему, Господа нашего и Бога Іисуса Христа, и рождьшей Его Пресвятыя и Преблагословеныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвыя Мария пречудною и чудотворною иконою въ преславномъ градѣ Казани: но како возмогу, недостоинъ сый и недостойне устнѣ имѣя, провѣщати таковая?

Но обаче, надѣяся на неизреченныя щедроты Сына Божия и Того Рождшия молитвы, вселенныя учителя глаголъ восприиму: «Благословенъ Богъ и Отецъ Господа нашего Іисуса Христа, Отецъ щедротамъ и Богъ всякия утѣхи, утѣшаяи насъ о всякой скорби нашей и благословивый насъ благословеніемъ духовнымъ». Преже убо праведный гнѣвъ Свой, безакония ради нашего, вмале испусти на насъ, оцыщая многия грѣхи наша: и въ мало дней оскорбихомся. Потомъ же, благодати ради Божия, скорбная забыхомъ неизреченнаго ради человѣколюбия Божия на насъ, и радости несказанней сподобихомся, явления ради иконы Божия Матери и Тоя Превѣчнаго Младенца Господа нашего Іисуса Христа. Повсюду убо протекоша, яко громъ, во вся концы Российския земли Божия к намъ милостивное посѣщение — Богородицыны иконы явление и неизреченные чудеса, ихъже подаетъ неоскуднѣ с вѣрою приходящимъ. Мнѣ же, недостойному, самовидцу бывшу, како или коими чудесными благотворении яви Богъ и Богородица от земныхъ нѣдръ чудотворный Свой образъ (яко же преди простретися слово хощетъ), писанию ж предати замедлившу или отъ недостатка разума, или отъ нерадѣния и душегубительныя лѣности, ово же и страха ради недостоинства: пленицами бо моихъ грѣховъ стягнутъ есмь и таковымъ преславнымъ вещемъ нелѣпо ми бѣ коснутися, /с. 2/ но развѣ точию безаконня моя знати и просити отпущения безчисленымъ моимъ согрѣшениемъ. Но понеже желание привлачитъ мя и страхъ глаголати нудит мя, грѣси же мои, «яко бремя тяжко, отяготѣша на мнѣ»: и что убо сотворю? дерзну ли к начинанию? что убо? реку ли или запрещу себѣ окаянства ради моего? или паки внимаю восходящая на сердце мое блаженьствомъ о Всепѣтей, и Богоприятней Богородицы и Приснодѣвѣй Марии? Но Ты Сама содѣйствуй ми, о Преблагословеная, Заступнице Усердная, Мати Бога Вышняго, яко да воля иже из Тебе рождшагося Христа Бога нашего будетъ: да ми, недостойному, помрачивыйся умъ мой тобою, о Всенепорочная, просвѣтится (Ты бо за всѣхъ молиши сына своего, Христа Бога нашего) и пишущу ми содѣйствуй: всѣмъ бо твориши спастися, в державный Ти покровъ прибѣгающимъ. Множицею бо воспомянухъ, нѣкогда же и слезы испустихъ, вѣдый мое недостоинство. Но обаче и се ми во умъ прииде, яко неправедно есть Божиихъ таинъ и неизреченныхъ к намъ и многомилостивныхъ дарованиихъ в забвения глубине погружати, имже многимъ источникомъ целебнымъ и самовидецъ быхъ: и, елико видѣхъ и слышахъ о пречудней Ти иконе, подай ми, о Всепѣтая, глаголати и писати, и всѣхъ насъ заступи, Госпожа Царице. Аще по достоянию и нѣсмь достоинъ похвалы Тебѣ принести, малы нѣкия отъ великихъ; но обаче сподоби мя, о Владычице, о Твоихъ неизреченныхъ на насъ благодѣяниихъ хвалу Тебѣ принести; и яко же сподобила мя еси, о Всеблаженая, недостойнаго и грѣшнаго, скверными моими руками преже всѣхъ священныхъ прикоснутися пречистому Твоему образу и чудотворнай иконе и Сына Твоего Христа Бога нашего. Аще бо и вси достойни, но аз недостоинъ сый: но обаче влекомъ жадая, да поне прикоснуся пречистому Твоему и чудотворному образу, Владычице, и Превѣчнаго Ти младенца Спаса Христа.

Нынѣ же паки что реку или что возглаголю великоименитей Дѣвѣй, паче же рещи многоименитей, пророки прореченнѣй? Пять убо к десятимъ лѣтомъ преидоша явлению чудотворныя Богородицыны иконы, чудесная же исцеления безпрестани неоскудно бываютъ, и вся страсти душевныя и недуги телесныя немедленно от человѣкъ отгоними бываютъ. Сие паки призываетъ мя к торжеству и глаголати понуждаетъ: и яко подобаетъ ми и писанию сия предати, да не буду осуженъ, якоже и скрывый талантъ господина своего. Понеже убо человѣческий родъ обыче и святыхъ памяти духовные с похвалами празновати, а иже Пресвятѣй и Преславней Царице царски празд/с. 3/ники празновати, Пречистыя Богородицы и Приснодѣвы Мария, — сию попремногу паче онѣхъ любовию почитати должны есмы (Та бо есть божественый покровъ рабомъ своимъ), и притецати к тихому сему и доброму Пристанищу, скорой Помощнице, готовому и теплому Спасению, Покрову Дѣвы; и яко Вышшей і паче всѣхъ тварей вышшую похвалу принести, яко Царице и Владычице царя и Владыку всѣхъ рождьшую: Тоя бо ради праматерняя клятва потребися и Адамъ отъ вѣчныхъ уз свободися, и Богъ к намъ примирися. Тогда бо Иаковля лѣствица утвердися. Богу хотящу по ней снити и человѣкомъ путь сотворити къ небеснымъ и человѣцы со ангелы во едино быша: не ктому, яко же тогда, со Иаковомъ древле борется, ибо Творецъ Иаковль на землю сниде, погибшую драхму взыскати хотя и Отцу принести. Тѣмже пророцы тогда возрадовашася, своему пророчеству збытіе зряще. Тогда убо Давидъ, видѣвъ отъ сѣмени его правнуку родившуся, бряцая в гусли, играя духомъ, глаголя: «Слыши, дщи, и виждь, и приклони ухо твое». Тѣмже тогда не токмо пророцы, но и превышняя и земная тварь съпразноваше. Нынѣ же паки приспѣ новый празникъ честный Владычицы нашея Богородицы честнаго Ея образа иконы Одигитрия, крѣпкия помощница: да познаютъ вси, яко не токмо, егда въ мирѣ бяше, ходатайственое къ своему Творцу и Сыну показоваше, но и паче, и по преславномъ своемъ преставлении отъ земныхъ въ небесная, непрестанно милостивно насъ присѣщая. Тѣмже, оставльше начало словеси, на совершеніе ведемся шествующе. Да коснемся иже о сихъ бесѣде, елико подастъ Святый Духъ, преже похваливше ваше усердие теплое. Толико бо к церкви ваше тщание, паче-же к чудотворней Богородицынай иконе вѣра и моление, елико чадомъ к матери, елико жаждущему ко источнику, елико кораблю къ пристанищу. Толико и насъ веселитъ преспѣяние ваше, яко нынѣ явити намъ о семъ. Грѣхъ ради нашихъ Богъ наказуя насъ и наводя на насъ милостивнѣ праведный гнѣвъ свой, овогда гладомъ, овогда нашествиемъ иноплеменныхъ, иногда моромъ и межусобными бранми, овогда пожаромъ и прочими напастьми жития, и беды и тесноты и недуги люты наводя на насъ, — понужаетъ же паче ленивыя и жестокия на благая и подобная и спасеныя пути. Се убо реченное пророкомъ Давидомъ къ Господу: «броздами и уздою челюсти ихъ востягнеши, не приближающимся к Тебѣ многи раны». І во иномъ псалмѣ глаголетъ: «аще оставятъ законъ Мой и в судбахъ Моихъ не пойдутъ, аще оправдания Моя осквернятъ и заповѣди Моя не сохранятъ, посѣщу жезломъ беззакония ихъ и ранами неправды ихъ, милость же /с. 4/ Мою не разорю отъ нихъ». Апостолъ: «его-же любитъ Господь, того и наказуетъ, бьетъ бо всякаго сына, его же приемлетъ; аще безъ наказания, преблудодѣйчища есте, а не сынове». Понеже зловодими есме человѣцы и неудобно шествие имамы к добродѣтели, и мало о спасении душь нашихъ печемся, попущаетъ Владыка нашъ Господь напастми и бѣдами, и скорбми и недуги лютыми. Даже къ Нему обращаемся и о нашемъ спасении всеобразно печемся. Сия намъ содѣяшася праведнымъ судомъ Божиимъ.

Бысть же сице. В лѣто 7087 [1579] при державѣ благочестиваго и христолюбиваго, благовѣрнаго Государя Царя и великаго князя Ивана Васильевича всея Руси Самодержца, и при его благородныхъ царевичехъ — князе Иване Ивановиче и князе Ѳеодоре Ивановиче (нынѣ же Божиею благодатию Государь, Царь и Самодержецъ всея Руси), и при святѣйшемъ митрополите Антонии Московскомъ и всея Руси, и при архиепископе Казанскомъ Иеремѣе, мѣсяца Июня 28 день, на память святыя мученицы Агрипѣны, бысть пожаръ в новопросвѣщенномъ граде Казани, по взятьи града в двадесят шестое лѣто, яко достовѣрнейши сами видѣхомъ. Загорѣся в полуденное время близь церкви святаго Николы, иже зовется Тульский, во дворѣ нѣкоего воина царева Данила Онучина. И мала нѣкая часть посаду остася, и половина града к соборней церкви и дворъ архиепископль остася. Болшая же часть посада: и торги всѣ, и во граде обитель боголѣпнаго Преображения Спасова, и дворъ великого князя — увы! вся огнь всеядец пояде и пожже и без вѣсти сотвори. Людие же христолюбивии вѣрою не отпадше, но познаша своя согрѣшения, на покаяние обратишася и начаша созидати церкви Божия и своя домы: и Божиею милостию мѣсто убо иноязычно и новопросвѣщено просвѣщашеся святыми церквами и Божественными учении. Языцы же невѣрнии мнози бяху во граде и вѣры многи. И бысть имъ в притчю и в поругание истинная православная вѣра, источника же целебнаго не бѣ тогда во граде. Иноязычнии же, невѣриемъ одержими въ сердцыхъ своихъ, уничижаху насъ, не вѣдяще Божия милости и силы: видѣша бо окаяннии Божие милоседрие къ намъ, еже с милостию наказание; еже милуяй насъ наказуя, яко отецъ чадолюбивъ, за наша согрѣшения, оцыщая грѣхи наша. Человѣколюбецъ же Богъ, видя терпѣние людей своихъ и вѣру ихъ, и поругание, и поношение окрестъ живущихъ иновѣрныхъ, и не терпя поношения и похуления на святыя иконы и да не рекутъ языцы: гдѣ есть Богъ ихъ, в него же вѣруютъ? Да заградятся уста, иже глаголютъ неправду и дабы убо исчезло и не помянулось жидовское и безсерменское суров/с. 5/ство и тщегласное хуление ихъ, и дабы искоренилось злоплевельное еретическое учение, и утвердилась бы и просвѣтилась православная вѣра истинная христианская, греческаго закона, правымъ учениемъ Господа нашего Іисуса Христа и святыхъ его ученикъ и апостолъ и богоносныхъ отецъ и всѣхъ святыхъ, утвердившихъ православную вѣру Христову и научившихъ вѣровати «во Отца и Сына и Святаго Духа», нераздѣлимую Троицу. Предстательствомъ убо и молениемъ Заступницы нашея Царицы Владычицы Богородицы и Приснодѣвы Мария, еже къ Сыну Своему и Богу нашему приснымъ предстояниемъ, нынѣ же ради благодати Божия в сие в послѣднее время показа намъ праведное и всесвѣтлое солнце, и отверзе породу Едема затвореннаго, и яви отъ земли пресвѣтлую икону, источникъ неизчерпаемый, Своимъ человѣколюбнымъ смотрениемъ в земли сокрыему чудотворную икону Матери Своея, а нашея Царицы, Владычицы Богородици и Приснодѣвы Мария честнаго ея Одегитрия, и Свой человѣколюбный образъ. Отнюду же убо праведный гнѣвъ Свой за наше согрѣшение испусти, оттуду близъ мѣста того, яко камени вержениемъ, и благодатию свѣтящую лучю и исцеления источникъ показа. Яви убо себе Богородицына икона сицевымъ образомъ. Не яви убо образа своего Владычица ни святителю града, ни начальнику властелинску, ниже вельможи или богату, ниже мудру старцу: но яви свое честное сокровище, источникъ неизсчерпаемый приходящимъ с вѣрою, чудный свой образъ, нѣкоего мужа от простыхъ, имуща мудрость на войнѣ стрелебную, сего дщи юнна, десяти лѣтъ суща, именемъ Матрона. Сей бо дѣвицы явися чюдная она и пресвѣтлая икона Богородицына. И после убо пожара в томъ же лѣте и месяце, сице нача являтися дѣвицы оной, ей же имя преди рекохомъ, икона пресвѣтлая Божия Матери. И веляше ей поити во градъ и повѣдати про икону Богородицыну, ея же видѣ, архиепископу и воеводамъ, дабы шед выняли образъ Пречистые Богородицы от земленыхъ нѣдръ: и мѣсто повѣда ей, идѣже последи обрѣтоша драгаго бисера честное сокровище, чюдную икону Богородицыну. Дѣвица же убо, юна и немыслена, боящеся повѣдати: и абие едва повѣда матери своей, мати же глаголы ея ни во что же вмѣнивъ. И послѣди же убо въ видѣнии не единою являшеся ей пресвѣтлая и чюдная она икона и веляше ей безъ сумнѣния сие видѣние повѣдати. Девица же не единою, но и многажды, сказоваше матери своей явление чюдные тоя божественыя иконы: веляше ей безъ сумнѣния повѣдати сие видѣние. Во единъ же убо день случися дѣвицы оной, ей же имя выше надписахомъ, /с. 6/ спати в полудне: и внезапу дѣвица обрѣтеся посреди двора своего, в немъ же живяше, и абие явися ей чюдная и пресвѣтлая Богородицына икона страшнымъ огненнымъ образомъ, лучи испущая огнены, пресвѣтлы и страшны зѣло, яко мнѣтися ей от пресвѣтлыхъ тѣхъ лучъ, сияющихъ от иконы, сожжене быти. И гласъ бысть отъ образа страшенъ, къ дѣвице глаголющъ: «Аще убо не повѣси глаголъ Моихъ и не пойдеши от земленыхъ нѣдръ выняти образа Моего, Азъ же убо имамъ во иной улицы явитися и во иномъ граде, ты же имаши болѣзнена быти, дондеже и живота злѣ гонзнеши». Дѣвица же, от страшнаго сего видѣния зѣло ужасшеся, паде на землю и бысть яко мертва, и лежаше на земли на многъ часъ. И абие возопи велиимъ гласомъ к матери своей, дабы шедъ повѣдала архиепископу и правителемъ града того о чудней и пресвѣтлей иконе Преблагословеныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвѣй Марии; и повѣда ей вся глаголы реченныя, яже слыша отъ пресвѣтлыя иконы, и мѣсто указуя. Мати же ея скоро иде во градъ к воеводамъ, и дѣвицу предъ ними представи; повеле ей, да сама глаголетъ, яже о ней содѣянная. Дѣвица же повѣда имъ вся глаголы реченныя, яже слыша от причюдныя и великолѣпныя Богородицины иконы, и мѣсто указуя. Они же убо, невѣриемъ одержими о пречестней Пречистыя иконе, о ней же девица повѣда, и ни во что же вмѣниша. Мати же прослезився, вземь дщерь, иде къ архиепископу, тѣ же предиреченныя повѣда глаголы и мѣсто указанное ей сказуя: дабы повелѣлъ выняти святую Богородицыну икону. Архиепископъ же не внятъ рѣчемъ ея и отосла ю бездѣльну: бѣ же приходъ ихъ въ седьмый часъ дне, обрѣтоша же чюдный онъ пресвѣтлый образъ Богородицынъ въ часъ вторый на десять, по пожаре на томъ же лѣте, мѣсяца июля въ 8 день, на память святаго великомученика Прокопия. Бысть же сице. Пойде убо жена та к дому своему, повѣдая всѣмъ людямъ о чудней иконе: како видѣние видѣ дщи ея. Людие же, дивящеся о глаголехъ ея и отхождаху не внимающе речемъ ихъ. Она же, вземъ заступъ и пришедъ к показанному мѣсту, нача копати много время, и не обрѣте искомаго. Помале же убо начаша инии копати: и все уже мѣсто воскопаше, ничто же обрѣтше. Предиреченная же она дѣвица нача копати на мѣстѣ, идѣ же пещь бѣ; таже и прочии съ нею. И яко выкопаша мало боле двою лактей — оле чудо! явися чудотворная икона Владычицы нашия Богородицы и Приснодѣвы Мария, честнаго ея Одигитрия, купно с превѣчнымъ младенцемъ, Господемъ и Богомъ нашимъ Іисусомъ Христомъ. На чудной же той иконе бѣ рукавъ однорядки /с. 7/ сукна вишнева ветхъ; самый же чудотворный образъ свѣтлостию чудне сияя, якоже внове вапы начертанъ. Земному же праху никако же коснувшуся чюдному тому образу, яко-же сами видѣхомъ. Девица же, вземъ Пречистые образъ со страхомъ и трепетомъ и радостию, и поставиша на томъ же мѣсте. Людие же ту сущии возопиша, проповѣдающе немолчными гласы явление божественныя тоя иконы. И вскорѣ стекошася безчисленое множество благочестиваго народа, вопиюще со слезами: «Владычице, спаси ны!» И послаша вѣсть ко архиепископу и к первымъ града, яко обрѣтоша Богородицынъ святый образъ. Архиепископъ же повелѣ скоро в колоколъ звонити. И пойде со кресты на мѣсто то со всѣмъ освященнымъ соборомъ, идѣже обрѣтоша чюдную Пречистые икону, с воеводы и со множествомъ народа. І видѣ Пречистые образъ: яко-же новъ даръ пречудне свѣтяшеся, и дивися убо зело, яко такова переводомъ образа не видѣша нигдѣ же, и недоумѣвашеся. Страхомъ убо и радостию одержими, невѣрия ради своего, с плачемъ моляся и милости прося, и прощения о согрѣшении. Сице же и воеводы с плачемъ просяще милости, еже согрѣшиша к чюдотворному Пречистые образу, нерадѣниемъ и невѣриемъ. И весь народъ града стекашеся, на дивное то божественное чюдо веселящеся, со слезами и радостною душею хвалу Богу и Богородицы, о обрѣтении многобогатаго и безцѣннаго сокровища возсылаху. Мнѣ же тогда в чину поповсте святаго Николы, иже зовется Гостинъ, каменосердеченъ же сый: но обаче прослезихся и припадохъ к Богородицыну образу, и к чудотворней иконѣ и к превѣчному младенцу Спасу Христу, и потомъ поклонихся архиепископу, и благословение испросихъ о еже бы повелѣлъ взяти ми пречюдную Богородицыну икону; архиепископъ же благослови мя и повелѣ взяти ми. Азъ же, аще и недостоинъ сый, но обаче со страхомъ и радостию прикоснухся чудотворному тому образу: и взяхъ з древца, иже бѣ поткнено на томъ мѣсте, идѣже въ земли бѣ святая та и чудная икона. И по повелѣнию архиепископа, с прочими святыми иконами и честными кресты, идохъ со иконою въ близъ сущую ту церковь святаго Николы, иже зовется Тулский: и тамо, молебному пѣнию совершившуся, и паки архиепископъ со всѣмъ освященнымъ соборомъ, и первии града, и все множество православныхъ народа, со женами вкупѣ и детми, вслѣдъ святыхъ иконъ во градъ идущи. К новоявленней же чудотворней иконе безчисленое множество народа рѣяхуся, и другъ друга попирающе, инии же по главамъ инѣхъ ходяще, к чудотворному образу тѣмены прикасахуся. Мнѣ же, по повелѣнию архиепископа, /с. 8/ народа ради съ чудотворною иконою медленно идущю, но обаче толикое множество народа не соврати мя ни на десно, ни на шуе: несох бо носящаго всю тварь, и того рождешей пречюдную и чудотворную икону. И въ той часъ Пречистые Богородицы образъ показа чудо.

Чюдо 1-е. Человѣка просителя, именемъ Иосиѳа, не видѣвша очима нимало, яко самъ повѣда, три лѣта, — прозрѣти того Владычица сподоби. Враг же, не навидяй спасения человѣкомъ, забыти тому сотвори вскоре богатаго Врача, подавшего исцеления, Пречистую Богородицу. Еже бы воздати молитву и благодарения, вмѣсто того на прошение сребра паки устремися, ему же извыче: и вѣрою отпаде и лѣностию отягченъ, не получи до конца спасения. и невѣдѣния ради своего малу стезю зряше. Народи же, видѣвши чюдо, и болшую вѣру ко образу Пречистыя приложиша. И тако Пречистыя образъ, чюдотворную икону, внесоша въ соборную церковь Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго ея Благовѣщения. И ту в соборной церкви Владычица показа чудо второе. Человѣка нѣкоего, именемъ Никиту, не видѣвша очима ни мало свѣта, прозрѣти того Богородица сподоби. Онъ же убо теплою вѣрою припаде къ чудотворному Ея образу и получи здравие, хваля и славя Бога и Пречистую Богородицу. И тако, пѣвше молебная пѣния, абие отыдоша въ домы своя со страхомъ и трепетомъ и радостию многою. На утрие же архиепископъ служивъ божественную литургию; народи же вси, приходяще въ соборную церковь к чудотворному образу и дароношение приносяще: инь злато, инь же сребро, и кто что можаше, кииждо по силѣ. Пречистая же Богородица нача являти чюдеса своя. Преже реченную же дѣвицу Матрену с материею ея почтоша архиепископъ же и воеводы и весь народъ. Чюдную же икону списавше и преславное явление чюдотворныя тоя иконы, и чюдеса, бываемыя отъ нея, написаша и послаша въ царствующий градъ на Москву к самодержавному царю Государю и великому Князю Ивану Васильевичу, всея Русии Самодержцу, и к сынома его — царевичу князю Ивану Ивановичу и царевичю князю Ѳеодору Ивановичу, нынѣ же Божиею благодатию Государь Царь и Великий Князь, Самодержецъ всея Русии. И видѣша убо христолюбивии царие чудную икону Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвѣй Марии и честнаго ея Одегитрия и дивишася зело: яко такова образа переводомъ нигдѣ же не видѣша. Благовѣрный же Царь Государь и Великий Князь и сынове его повелѣша на томъ мѣсте церковь поставити, идѣже обретеся чудотворная икона, и монастырь дѣвъ повелѣ устроити, и /с. 9/ кѣлии поставити и ограду монастырю оградити, и милостыню доволну повелѣ дати изъ своей царские казны: священному собору и игуменье, и 40 сестрамъ урокъ лѣтний, еже и быстъ. И церковь поставиша во имя святыя Богородицы честнаго ея Одигитрия деревяну, и ограду монастырю сотвориша. Честную же ону и чудотворную икону Пресвятыя Богородицы отнесоша в монастырь съ молебнымъ пѣниемъ со кресты: архиепископъ и боляре со всѣмъ народомъ проводиша честно. Предиреченную же дѣвицу Матрену постригоша въ томъ же монастыри: и наречено бысть имя ей Мавра во инокинехъ, не по мнозе же времени пострижеся и мати тоя дѣвицы. Поставиша же и другую церковь теплую с трапезою во имя Рождества Пречистыя Богородица. И абие нача являти Богородица чудеса Своя.

Чюдо 3-е. Человѣкъ нѣкто из Вияжскаго града лютѣ болѣзнию одержимъ бѣ и приведенъ бысть к пречистому и чудотворному образу женою своею, и моляшеся с теплою вѣрою Богородицы и не отпаде прошения своего: получи здравие и отыде въ домъ свой радуяся.

Чюдо 4-е. Нѣкогда убо отроча материею своею принесено въ церковь, слѣпо очима; мати же его стояше предъ образомъ Богородицы, с плачемъ моляшеся о прозрѣнии отрачате. Отроча же внезапу нача руками осязати по лицу матерь свою. Народи же убо вси молишеся Пречистыя образу; архиепископъ же стояше на мѣсте своемъ, зряше на отроча и видѣ сие, яко отроча матерь свою рукама осязаше. И повелѣ принести яблоко красно и показати отрочати. Отроча же и яблоко нача хватати: и вси истину увидѣвше, яко прозрѣ отроча; и славу воздаша Христу Богу и Пречистой Его Матери Владычицы нашея Богородицы, творяще дивная чудеса.

Чюдо 5-е. Нѣкто сынъ боярской, именемъ Ивашка тако нарицаемъ, прослутиемъ же Кузминской; у него же бѣ жена больна ногами: не можаше ими ни мало двигнути. Болѣзнь бо велми одержаше ю и ничимъ же себѣ не можаше помощи, но паче труднее бываше. И абие повелѣ себѣ принести к чудотворному образу Пречистей Богородицы и, молебная отпѣвъ, со многою вѣрою и со слезами моляшеся, милости прося: и абие получи здравие, и отойде в домъ свой радуяся.

Чюдо 6-е. Бысть же убо, в веси сына боярскаго Василия Рагозина, нѣкоего поселянина женѣ явися святая Богородица и веляше ити ей пречистому образу, иже есть в Казани, и повѣдати мужу своему, дабы шедъ молился чудотворному образу. Она же не внятъ рѣчемъ Ея и мужу /с. 10/ не сказа. Явижеся убо и второе сама Владычице: и абие нѣкая божественная сила взятъ руку ея и удари ю по лицу ея и бысть рука ея суха. Жена же прииде во градъ и повѣда все по ряду архіепископу случшаяся ей: и прииде к чудотворному образу, и получи здравие. И абие утвердися рука ея, якоже и другая. и отыде въ домъ свой, радуяся.

Чюдо 7-е. Человѣкъ нѣкто въ градѣ Казани, именемъ Исакъ, прорекломъ быкъ, нѣкоторыя вдовы сынъ, именемъ Улиты, вѣрны сущей, боящейся Бога, на посаде проскурни верховныхъ апостомъ Петра и Павла. И бысть в раслабленіи полтретия годы; болѣзнь же его бѣ всѣмъ знаема, живущимъ окрестъ: не можаше вельми ногами и до полу. И посла матерь свою к чудотворному образу Пречистыя Богородицы молебная пѣти. Самъ же убо в дому своемъ на одрѣ лежаще и начатъ со слезами предо образомъ плакати и молитися Пресвятей Богородице, дабы ему самому видети чудотворный Богородицынъ образъ. И в томъ часѣ видѣ себѣ мало легчайши отъ болѣзни: и абие милостию Пречистые Богородицы воставъ о собѣ на ногахъ и начатъ по малу поступати и, вземъ два посоха и абие подпираяся ими, пойде въ монастырь к чудотворному всемилостивому Богородицы образу. О великихъ Ти чюдесъ, Богородице! матери со слезами о сыну молящися, сынъ же ненадежно и самъ в монастырь прииде: мати же его видѣ и изумися, и едва во умъ прииде, и нечаемое извѣстно увѣде. И приложиша к слезамъ слезы, молящеся Богородицы о исцелении: и тако до конца получи здравие. И воздаша хвалу и славу Господу Богу и Пречисте Богородицы, мѣсяца Апрѣля въ 30 день отойдоша во свой домъ, хваляще и славяще Бога, творящего дивная и преславная чудеса.

Чюдо 8-е. Жена нѣкоего пришельца, Полоцкаго попа Григория. живяше в селѣ в Тагашевѣ (тако бо звашеся мѣсто то), именемъ Елена. Бысть же болна очима три лѣта и абие убо отъ многия тоя болѣзни и зракъ отъяся, якоже уже не видѣти ей нимало. И услыша убо многая и преславная чудеса отъ иконы Пречистые Богородицы во градѣ Казани, и пойде во градъ к чюдотворному образу милости просити. И еще убо ей недошедши града Казани яко седми поприщъ, и абие внезапу узрѣ свѣтъ очима и мнѣтися ей, яко николиже ими больна бѣ: и пришедъ в монастырь к чудотворному образу, хвалу воздаде Господу Богу и Причистой Богородицы.

Чюдо 9-е. Повѣда намъ инокъ Иосиѳъ, иже нынѣ погребный ключникъ в дому Пречистыя (тогда же живя /с. 11/ въ Троецкомъ монастырѣ, иже въ Казани): бысть, рече, болѣти ему очима, яко ни мала свѣта видѣти; и абие обѣщася молебная пѣти Пресвятѣй Богородицы. И егда приидоша священницы с чудотворнымъ Пречистыя образомъ, в день недѣльный, в соборную церковь Пресвятыя Богородица честнаго и славнаго Ея Благовѣщения, к молебну, Иосифъ же у чудотворнаго образа во время молебнаго пѣния моляся прилежно. И не получи исцеления, и отиде скорбенъ. И абие возлеже отъ болѣзни: и сведенъ бысть в сонъ тонокъ, и видитъ икону Святыя Богородицы. И бысть ему отъ иконы гласъ, глаголющь: «востани и пойди въ домъ Пречистыя, и отпой молебная, и утри лице свое пеленою и тако получиши исцеление». Онъ же, вставъ вскорѣ, и повелѣ себе вести в монастырь Пречистые Богородицы. И отпѣвъ молебная и повелѣ себе покропити святою водою, и пеленою Пречистыя утерся. И въ той часъ отъ очию его отбѣже болѣзнь: и узрѣ свѣтъ, и воздастъ славу Богу и Пречистей Богородицы.

Чюдо 10-е. Нѣкто человѣкъ, именемъ Козма Окуловъ, Лаишескаво града, бысть во исступлении ума. Свои же ему совѣщаша итти в Казань к Пречистой Богородице в монастырь. Онъ же в себѣ бывъ и нача Пречистой Богородице о исцелении молитися: и помощию Пресвятыя Богородицы бысть ему облегчение, и прииде в монастырь и образъ Пречистые сподобися видѣти по своему обѣщанию, якоже обѣщася. И молебная пѣвъ и абие получивъ совершено исцеление, и бысть здравъ и отиде в домъ свой, радуяся и славя Бога и Пречистую Богородицу.

Чюдо 11-е. Человѣкъ нѣкто во граде Казани, именемъ Онтонъ, прорекломъ Кажеваръ; ему же жена, именемъ Пелагия, не видѣ очима яко дней 40. Слышевъ же многия и преславныя чудеса отъ Пречистыя Богородицы чюдотворнаго Ея образа, и в день недѣльный иде в монастырь Пречистые Богородицы. И многою вѣрою одержима бѣ, не погрѣши надежи, но получи изцеление. Егда убо приидоша с чудотворною иконою Богородицыною с соборнаго пѣния молебнаго священицы, жене же той случися срѣсти икону Пречистыя, сошедъ съ паперти церковные: и абие въ той часъ прозрѣ, и отиде въ домъ свой, радующеся, хваля и славя Бога и Пречистую Богородицу.

Чюдо 12-е. Человѣкъ нѣкий, именемъ Троѳимъ, Ларионовъ сынъ, Колмогорсково уѣзду, волости Листра острова, во граде Самаре впаде в болѣзнь и лютѣ трясавицею одержимъ; ктому-же на очи ему прииде тяжка болѣзнь. Онъ же, слышавъ Пречистыя Богородицы неизреченное милосердие, /с. 12/ еже подаетъ отъ чудотворныя своея иконы неоскудное исцеление съ вѣрою молящимся ей, и нача молитися Пресвятѣй Богородицы о исцелении. И абие видитъ во снѣ икону Пречистыя Богородицы, стоящу в возглавии своемъ, и гласъ слышитъ от чюдотворныя тоя иконы, именемъ его зовущ: «иди, рече, во градъ Казань ко образу моему, и тамо изцеление получиши». Онъ же возбнувъ и почю в себѣ облегчение не мало отъ трясавицы; тако-же и очная болѣзнь не якоже исперва бѣ. И прииде во градъ Казань в монастырь Пречистые Богородицы во время святые литоргия, и нача пред образомъ Пречистые неутѣшно плакати и с вѣрою молитися, глаголя: «Даждь ми, о Владычице, еже ми еси обѣщала; не малъ бо путь трудихся милосердия Твоего ради». И абие вскорѣ исцеление получи отъ обою болѣзней: и очима прозрѣ, и тѣломъ здравъ бысть. И славя Бога и Пречистую Богородицу, повѣдая всѣмъ людямъ дивная и преславная от Пречистые иконы милосердие ея и скорое свое изцеление.

Чюдо 13-е. Во граде Свияжскомъ попъ бѣ, ему-же имя Иванъ, церкви святаго великого чудотворца Николы, иже зовется Жилецкой; ему-же жена, имя ей Домна. И по дѣйству дияволю, нѣкая сусѣда ея, или любви ради, или хотя надъ нею бѣду сотворити, в запойство упои ея, до токова зла. Идущи ей въ домъ свой, толикъ срамъ нанесе мужу своему и себѣ, яко и главотязю не обрѣстися на ней; людемъ же многимъ позоръ дѣющимъ, инѣмъ же и скорбящимъ о таковѣй срамотѣ: понеже мужъ ея человѣкъ искусенъ бѣ и ненавидя пьянства, и злыхъ ошаяся, яко же и всѣмъ намъ знати его. Самого-же попа того не бѣ тогда во граде, но бѣ отлучился нѣкоего ради орудия. Жене же его на утрия і от сродникъ своихъ домашнихъ слышавше сотворившая ей напасть, впаде во отчаяние и въ болѣзнь тяжку зѣло, ово страха ради, ово срама ради: и нача злымъ бѣсомъ одержима быти. И бѣ болѣзнь ея люта зѣло: на кийждо день и нощь до десятижды и вящи случашеся ей лютая та нестерпимая бѣда, зубы скрегча и пѣны теща, и составы членовныя троскотаху злѣ, якоже самъ попъ Иванъ повѣда намъ. И бѣ тако бѣднѣ стража до тридесяти пяти недѣль. Попъ же той Иванъ, безпрестани моля Бога и Пречистую Богородицу о исцелении жены своей и святыхъ угодникъ Божиихъ призывая в помощь, не единощи же и в Казань к чудотворному образу Пречистыя Богородице привозя жену свою. И не получи ни мало отрады. Во сто же первомъ году, Ѳевраля въ 7 день, паки привезе жену свою в монастырь къ Пречистѣй Богородицы: и начаша со многими слезами молити Бога о /с. 13/ исцелении ея. Ѳевраля жъ 11 день бысть гласъ во снѣ игуменье монастыря Марье, дабы повелѣла бѣсную к чюдотворному образу прикладывати в то время, егда учнетъ бѣсъ томити ея. Игуменья же Марья вскоре повелѣ тому быти. И егда нача бѣсъ томити ея, и вземше бѣснующуюся, приложиша к чюдотворному образу Пресвятыя Богородицы: и абие, въ той часъ, бысть недвижима отъ лютаго бѣса, и обрѣтеся здрава. И многу хвалу и благодарение воздаша Богу и Пречистой Богородице и идоша въ домъ свой, славяще Бога.

Чюдо 14-е. Во граде жъ Казани человѣкъ нѣкто, именемъ Дмитрий, прорекломъ Тоскутей, ремествомъ скорнякъ; ему-же жена, имя ей Домна. Случися ей болѣзнь тяжка зѣло, рукама и ногама скорчившимся. И лютѣ болѣзни той притужающи ей, яко зрящимъ на ню умилнѣ плакати. Дщи же ея, именемъ Неонила, девица, тою же болѣзнию злѣ одержима: по всему убо яко и мати ея страдаше. И в болѣзни своей къ Пречистой Богородицы умилныя глаголы со слезами вопияху, о исцелении молящеся, простягщи же ся имъ болѣзни той на мѣсячное. Дмитрей же, вземъ жену свою, и отвезе ю в монастырь в церковь Пресвятыя Владычицы нашия Богородицы, честнаго и чудотворнаго образа явления. Жена же его нача со слезами и с воплемъ многимъ молитися Пречистой Богородице о исцелении, яко и незнающимъ ея рыдати и плакати. Дмитрей же отходитъ въ домъ свой, хотя и дщерь пояти къ Богородицыну чюдотворному образу. И абие ненадежно радость обрѣте: пришедъ в домъ свой, и видѣ дщерь свою здраву и ничтоже отъ болѣзни страждущу. И благодаря Бога и Пречистую Богородицу, иде вскорѣ к женѣ — повѣдати ей изцеление дщери своея. Времяни же тогда бывшу чтому на литоргии святому евангелию, въ самое же то святое благовѣстие, пременися отъ недуга и жена его: и бысть здрава, яко николиже болѣвъ. Оле чюдо! во единъ часъ, по дѣйству дияволю, дщи и мати люту скорбь болѣзнену восприяша: во единъ же часъ от чудотворныя Богородицыни пречудныя иконы и исцеление восприяша. Дмитрей же и вси людие видѣша предивное скорое, Пречистою Богородицею, жене своей и дщери от болѣзни пременение; сугубо воздаша Богу и Пречистой Богородицы благодарение. Вопрошаху же жены его: како имъ найде со дщерию равенство недуга і во едино время? она же исповѣда подробну: «бывши ей, рече, у нѣкоего сосѣда на обѣде, и по времени иде въ домъ свой, и найде на пути платъ малъ завязанъ, и подъемъ его, и принесе въ домъ свой; и развѣза платъ той — обрѣте в /с. 14/ немъ едину сребреницу да два орѣха; и единъ орѣхъ сама снѣсть, другой же дщери вда: от того и пострадаша».

Чюдо 15-е Человѣкъ нѣкто, именемъ Оѳонасей, Ероѳѣевъ сынъ, Ярославецъ, в день недѣльный приведенъ бысть в соборную церковь Пречистыя Богородицы честнаго Ея Благовѣщения. И многими человѣцы едва одолѣнъ бысть внити в церковь: бѣ бо бѣснуяся и рѣяся зѣло, и никако же взирая, и не глаголя ничто же. Тогда же бѣ, яко же обычай, и чудотворная Богородицына икона принесена въ соборную церковь: и поставиша его предъ мѣстнымъ образомъ Пречистые Богородицы честнаго и славнаго Ея Благовѣщения и предъ чюдотворною Богородицыною иконою. Онъ же никако же смотря, ниже глаголя. По отпѣтии же молебновъ, вземъ святыя воды и покропихъ его: онъ же воззрѣвъ и нача по малу во умъ приходити. И видѣвъ образъ Пресвятыя Богородицы и рече: «Пречистая» и ту приложиша его къ Богородицыну чудотворному образу и къ прочимъ святымъ иконамъ. И по малѣ нача глаголати. Молебному же пѣнию совершившуся и чудотворней иконе въ монастырь пошедше, намъ же святую и чудотворную Богородицыну икону, яко же обычей, проводіхомъ. Тому же Оѳонасью в соборную церковь возвратитися повелѣхомъ, божественныя ради литургии. И егда начаша чести святое евангеліе, той же предиреченный Аѳонасие совершено исцелѣ молитвами Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, юже приноситъ о всѣхъ насъ къ Сыну Своему, Христу Богу нашему. Намъ же, вопрошающимъ его о содѣянныхъ, яже о немъ: что и како исперва прилучися болѣзнь ему? Онъ же повѣда: «Видѣхъ, рече, въ нощи, яко приидоша многи толпы бѣсовъ и претяху ему мукою, и показующе ему мечты своими, яко бы взношаху его на высоту и низпущаху долѣ, и ина злая дѣюще ему. Болѣзнь же его бѣ двѣ седмицы. Милостию же Божиею и молениемъ Пречистыя Богородица отыде въ домъ свой здравъ, радуяся и хваля Бога и Пречистую Богородицу.

Чюдо 16-е. Сожительствуя же ми в кѣльи моей инокъ Арсеній, зовомый Высокий, иже послѣди бысть архимандритъ монастыря святаго Спасова Преображения. И прилучися ему болѣти ногою: болѣзнь же ту нарицаху камчюгъ, инии же инако зваху. Мы же тому неразсудни суще, не вѣдяху имени болѣзни той; но обаче болѣзнь крѣпка зѣло, яко едва мощи ему мало ступати нужи ради и здоровою ногою: из кѣлии же, кромѣ великия нужды, никакоже исходити ему, болѣзни тоя ради. В тоже время и повелѣние отъ Самодержавного Государя Царя и Великого Князя Ѳеодора Ивановича всея Руси прииде къ намъ, по /с. 15/ молению иноковъ монастыря боголѣпново Спасова Преображения, иже въ Казани, благословити и поставити предупомянутого Арсенья архимандритомъ. Тогда же поставити его не бѣ мочно, зѣлныя ради его болѣзни. Приспѣвшу же празнику Преполовения (въ онь же день святая и апостольская церкви празнество повсюду прия исходити с литиею и молебная пѣния совершати), мнѣ же ис кѣлия въ церковь еще не изшедшу, съ чудотворнаю же Богородицынаю иконаю приидоша священніцы, якоже обычай. Предипомянутый же Арсеней во оконце смотря и со слезами Богородице о исцелении моляся. И внезапу нача с великимъ рыданиемъ плакати и благодарити Бога и Пречистую Богородицу, повѣдая своей болѣзни изцеление. Токмо, рече, гласъ испустихъ и прослезихся, Богородица же вскорѣ милосердие Свое показа на мнѣ И той часъ иде из келии в соборную церковь самъ о себѣ. И пришедъ в церковь, пѣвъ молебенъ и благодарение воздая Богу и Пречистой Богородицы о исцелении своемъ.

Отъ образа же Пречистые Богородицы неисчетно многа исцеления подаваются приходящимъ с вѣрою. Но обаче довольно и по ряду хто возможетъ исписати Богородицыны чудеса? дерзнухъ бо написати от великихъ малая, ина же многа преминухъ: земли убо широта, и морю глубина, и Богородицына чудеса неизочтена. Сия же написахъ, яко да не забвению предана будутъ в послѣдняя времена.

Благочестивому же и Самодержавному Государю Царю и Великому Князю Ѳеодору Ивановичу всея Русии исперва, отнелѣ же явися целебный источникъ — икона чудотворная Пресвятыя Владычицы нашея Богородицы, вся сия знаема суть. И вѣрою теплою и духомъ горя, яко же слышахъ отъ его царскихъ устъ ко мнѣ, рабу его и богомольцу, глаголемая въ то время, егда повелѣ мя Божиимъ изволениемъ устроити въ чинъ митрополита. Слышахомъ, рече, о милостивнемъ неизреченнемъ человѣколюбии Божии и Пречистыя Богородицы на насъ: како яви Богородица чудотворную и пречудную свою икону в нашей отчінѣ Казани, простирая к намъ милость свою; и како подаетъ неизреченныя целбы съ вѣрою приходящимъ. И хощу, рече, недостаточная исполнити, еже и бысть. Повелениемъ его царским, въ лѣта 7102 [1594] в недѣлю святыхъ женъ міроносицъ, Апрѣля 14 день, на память иже во святыхъ отца нашего Мартина папы Римскаго, заложенъ бысть храмъ предивенъ каменъ Пречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодѣвы Мария честнаго и славнаго Ея Одигитрія чудотворнаго образа явления, а в предѣле храмъ честнаго и славнаго Ея Успения; другой предѣлъ /с. 16/ святаго благовѣрнаго великаго князя Александра Невскаго, во иноцехъ Алексія, новаго чюдотворца. Священа же бысть святая та церковь и с придѣлы 7103 [1594] г. Октебря 27 дня в недѣлю, на память святаго мученика Нестера, гдѣ Іисусъ большой обложенъ сребромъ того же лѣта; и тѣми мѣстными иконами и книгами, и ризами, и прочими церковными потребами повелѣ Государь Благочестивый Царь и Великий Князь Ѳеодоръ Ивановичъ, всея Русии Самодержецъ, удоволити, еже и бысть. Самую же ту пречудную и чудотворную Пречистыя Богородицы икону златомъ и камениемъ драгимъ и жемчюгомъ великимъ предивне украси царскихъ сокровищъ хранитель Деменша Ивановичъ Черемисиновъ. Инокинь же старицъ въ монастырѣ 64. Хлѣбъ имъ и денги и прочая потребная из царские казны.

Мы же Божиею благодатию и Пречистые Богородицы чудотворнымъ Ея образомъ хвалимся и веселимся и воспѣваемъ пѣснь побѣдную Сотворшему дивная чюдеса, во Троицы славимому Богу, Отцу и Сыну и Святому Духу нынѣ и присно и во вѣки вѣкомъ. Аминь. 
 

Источникъ: Твороенія святѣйшаго Гермогена, Патріарха Московскаго и всея Россіи. Съ приложеніемъ чина поставленія въ Патріарха. — Изданіе Церковной Комиссіи по чествованію юбилейныхъ событій 1612, 1613 и 1812 годовъ. — М.: Печатня А. И. Снегиревой, 1912. — С. 1-16. 
 

 

Назадъ / Къ оглавленію / Впередъ

 

 "Наше Наследие" № 125 2018

http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/12507.php

Александр Рупасов, Михаил Сафонов

«Манифест об отречении» Николая II: история документа

Государь Император Николай Александрович после подписания Акта об Отречении в царском поезде на ст. Дно

Юридические акты, фиксирующие важнейшие события в истории государственных учреждений во всех без исключения странах, представляют собой документы, пользующиеся особым вниманием политиков, правоведов, историков, дипломатов, журналистов. Эти документы оформляются соответствующим образом, облекаются в кожу, украшаются различными произведениями декоративно-прикладного искусства, участвуют в торжественных государственных мероприятиях. Все эти аксессуары и атрибутика призваны подчеркнуть их уникальность и значимость в рождении и становлении тех или иных властных институций, в судьбе выдающихся политических деятелей и национальных лидеров.

 

Не так случилось с актом отречения от престола последнего российского императора Николая II. Само оно совершилось не во дворце или в каком-либо другом импозантном и предназначенном для подобных церемоний месте, а в царском вагоне, стоявшем на железнодорожных путях на окраине Пскова, 2–3 марта 1917 года. Так родился «манифест» — лист бумаги с машинописью и царской подписью, сделанной химическим карандашом.

 

Судьба этой бумаги, которой суждено было подвести черту под существованием Российской империи и лечь в фундамент новой Российской республики, оказалась запутанной и незавидной до тех пор, пока она не заняла свое законное место в Государственном архиве РФ, в личном фонде Николая II.

 

Значит, имелось в истории с отречением нечто такое, что нужно было скрывать и не являть «это» на свет Божий…

 

Воскресным вечером 26 февраля 1917 года Николай II, как нередко, играл в домино. В Могилеве, в Ставке Верховного главнокомандования, его постоянными партнерами по любимой игре были адмирал К.Д.Нилов, командир конвоя его величества А.Н.Граббе и дежурный флигель-адъютант А.А.Мордвинов. У подъезда губернаторского дома, превращенного в царский «дворец», в дубленых полушубках стояли часовые из батальона георгиевских кавалеров. В садике дежурила дворцовая полиция. На крыше дома генерал-квартирмейстера стояли пулеметы в чехлах, охраняемые часовыми в папахах1. Все это предусматривалось на случай налета немецких аэропланов.

Вагон-салон, где Николай II одобрил отречение. Фото 1916 года

 

В тот вечер Николай чувствовал себя еще в полной безопасности. Едва ли тогда он мог предположить, что его династии, правившей Россией 304 года, оставалось пребывать у власти всего пять дней, а он сам через трое суток станет «козлом отпущения» за всех Романовых, и к его пышному титулу Императора Всероссийского прибавится беспощадное прилагательное «бывший». Рожденная революционными событиями газета «Известия» назовет его «Николаем Последним»2. А еще два дня спустя она же опубликует изданный от имени Николая II манифест, которым «Последний» отрекался от престола3.

 

Но это была не первая публикация абдикационного* манифеста. Первая появилась на день раньше.

 

В одном из городов огромной Российской империи в течение почти суток царем был младший брат Николая II, великий князь Михаил Александрович; в то время как в остальной России он не царствовал ни одного мгновения. Факт этот ускользнул от внимания исследователей Великой русской революции. Между тем в нем содержится ключ к правильному пониманию такого важного события, как отречение от престола Николая II, — поворотного момента, с которого началось крушение Российской империи.

 

Сопоставление двух публикаций, осуществленных от имени императора, позволяет поставить вопрос о фабрикации абдикационных документов последнего российского императора, следовательно, и о легитимности отречения «Николая Последнего».

 

В умопомрачительной метаморфозе — превращении всесильного самодержца во всеми проклинаемого бывшего императора — был необыкновенный эпизод, который потерялся в вихре головокружительных перемен.

 

* * *

Акт отречения от престола императора Николая II. 2 марта 1917 года. Машинопись. ГАРФ

Акт отречения от престола императора Николая II. 2 марта 1917 года. Машинопись. ГАРФ

 

В те дни в Эстляндии, в Ревеле, располагалась военно-морская база Балтийского флота, стояли 2-я бригада крейсеров, дивизии подводных лодок и минная, а также размещались обслуживающие их судоремонтные мастерские4. 3 марта 1917 года газета «Ревельское слово» опубликовала последние новости: «Государь император Николай II подписал акт отречения от престола. На престол вступил великий князь Михаил Александрович»5.

Газета «Ревельское слово». № 51. 3 марта 1917 года

 

На следующий день, 4 марта, жители города и служившие там моряки узнали из той же газеты, что никакого императора Михаила не существует. «Ревельское слово» сообщило: великий князь престола не принял и передал власть Временному правительству, образованному по почину Государственной думы. Газета опубликовала и текст акта об отказе Михаила от престола6. Вся остальная Россия узнала о том, что Николай отрекся, а Михаил отказался от престола, только 4 марта, когда во всех газетах были опубликованы одновременно манифест Николая об отречении и акт Михаила об отказе от престола. В Ревеле же эти два документа были обнародованы с интервалом в целые сутки7.

 

Так Михаил «процарствовал» почти 24 часа. «Процарствовал», разумеется, условно, потому что манифеста о воцарении, с которого начинается отсчет нового царствования, издать не успели. Хотя есть основания утверждать, что определенные шаги в этом направлении предпринимались. В Морском штабе Верховного главнокомандующего не позднее 4 часов 10 минут 3 марта запрашивали председателя Временного правительства Г.Е.Львова о манифесте, о вступлении на престол Михаила и о времени принятия присяги8. А штаб-офицер для особых поручений при дворцовом коменданте В.Н.Воейкове полковник Г.А. фон Таль утверждал в своих воспоминаниях, что в канцелярии Ставки в Могилеве видел отпечатанный типографским способом, но вскоре уничтоженный по приказу Временного правительства манифест о воцарении нового царя: «Мы, Божьей милостью Михаил II, <…> восприемлем прародительский престол…»9

 

В 7 часов 20 минут 3 марта на собрании флагманов уже кричали «Ура!» новому государю10. В восемь часов утра11 известие об отречении Николая в пользу Михаила было расклеено на улицах Ревеля, и горожане, а также морские чины, матросы и офицеры Балтийского флота, как, впрочем, и рабочие судоремонтных мастерских, первыми в России были печатно извещены о происшедшей перемене. А газета «Ревельское слово», как было отмечено выше, уже 3 марта 1917 года обнародовала текст манифеста.

 

Публикацию осуществили по приказанию временно исполнявшего должность коменданта морской крепости Императора Петра Великого контр-адмирала П.Н.Лескова, в прошлом командира крейсера «Аврора». П.Н.Лесков же, отдавая это приказание, исполнял приказ командующего флотом Балтийского моря вице-адмирала А.И.Непенина12.

 

На следующий день, 4 марта, «Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» также опубликовали текст манифеста об отречении Николая; одновременно был напечатан и акт об отказе Михаила от престола. Таким же образом поступили и все главные газеты. Но особенность публикации в официальном органе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов заключалась в том, что там был указан источник публикуемых сведений. В других газетах таких сведений не содержалось. Источник этот имел также «морское происхождение». Им стал все тот же командующий флотом. «Переданный командиром флота Балтийского моря вице-адмиралом Непениным по юзограмме (то есть посредством телеграфного аппарата Юза. — Авт.) текст манифеста» сообщил за начальника Морского генерального штаба вице-адмирала А.И.Русина его помощник, офицер для поручений Морского штаба Верховного главнокомандующего капитан 1-го ранга граф А.П.Капнист. А.И.Русин был начальником Морского генерального штаба, располагавшегося в Адмиралтействе, и одновременно возглавлял Морской штаб Верховного главнокомандующего, входивший в состав Северного фронта, со штабом в Пскове. Вице-адмирал был также товарищем морского министра адмирала К.И.Григоровича. Все эти лица: Григорович, Русин, Непенин, Капнист — оказались в некотором роде «соавторами» первой публикации манифеста об отречении Николая II. С известной оговоркой к ним следует также отнести и флаг-капитана по оперативной части штаба А.И.Непенина — князя М.Б.Черкасского, и его помощника — начальника Разведывательного управления капитана II ранга И.И.Ренгартена. Можно назвать также и капитана I ранга В.М.Альтфатера, начальника Военно-морского управления при главнокомандующем Северным фронтом Н.В.Рузском.

 

Очевидно, А.И.Непенин, отдавший распоряжение о немедленной публикации манифеста, стремился как можно быстрее сделать его достоянием гласности. Недаром 2 марта в 20 часов 40 минут, когда проект манифеста Николая II об отречении уже был передан из Ставки во Псков, командующий флотом прислал в штаб Северного фронта телеграмму для доклада царю. В ней он писал: «С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще надежды его удержать». Если в течение ближайших часов не будет принято поддержанное главкомами фронтов требование председателя Государственной Думы М.В.Родзянко об отречении, «это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины»13. В разговоре с А.П.Капнистом по прямому проводу в 21 час 25 минут Непенин сообщил, что ждет с нетерпением решения государя, «чтобы прекратить крайне тяжелое положение в Ревеле», где начальник крепости Императора Петра Великого Герасимов ранен и заменен Лесковым. «Пока еще, — заявлял командующий флотом, — сдерживаю главный беспорядок от мастеровых»14. 3 марта, в 0 часов 35 минут, то есть семь минут спустя, после того, как из штаба Северного фронта в Ставку было отправлено сообщение о том, что манифест подписан, А.И.Непенин, еще об этом не знавший, телеграфировал А.И.Русину, главнокомандующему Северным фронтом Н.В.Рузскому и начальнику штаба Верховного главнокомандующего М.В.Алексееву: «Меры, находящиеся в моем распоряжении, все приняты, но на них мало надежды. Нужны коренные и срочные (разрядка Непенина. — Авт.) поступки сверху»15.

 

Отметим, что текст манифеста был первым делом отправлен командующему Балтийским флотом, и лишь потом — остальным главкомам16. Как только А.И.Непенин получил текст, командующий распорядился обнародовать его. Сохранилась записка И.И.Ренгартена начальнику южного района связи с приказом комфлота «распространить манифест в самых широких размерах, напечатать в газетах и расклеить по городу для объявления населению»17.

 

Расклеенный по городу18 и опубликованный «Ревельским словом» абдикационный документ завершался так:

 

«Город, ПСКОВ, 2 марта 1917 года, 3 часа дня

 

Николай»19.

 

Тексту предшествовал набранный заглавными буквами заголовок: «МАНИФЕСТ». Никаких других признаков манифеста, который, как известно, представляет собой особый акт главы государства или высшего органа государственной власти, обращенный к населению, опубликованный документ не содержал. В нем не было ни титула императора, ни обращения к верноподданным. Подпись императора никак и никем не была заверена. Хотя газета сообщила о том, что Николай подписал «акт отречения», но опубликовала она не сам акт, а некий документ в виде «манифеста». Однако появившийся в Петрограде на страницах «Известий Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» текст «манифеста», полученный из того же источника, то есть «морским путем» через А.И.Непенина, отличался от обнародованного в Ревеле. Отличия касались оформления документа, а именно реквизитов «манифеста». Можно даже сказать, что петроградский вариант был «усовершенствован» — он напоминал официальный документ.

 

В петроградской публикации также не содержалось ни титула императора, ни обращения к верноподданным. Но подпись Николая оказалась заверенной: «Скрепил Министр Императорского Двора Генерал-адъютант Граф Фредерикс». В «известинском» тексте и дата была обозначена по-другому: «2 марта, 15 часов 1917 г.»; она располагалась после подписи: «Николай». Ниже было напечатано: «Гор. Псков»20. В тексте, опубликованном в Ревеле, подписи Николая предшествовала следующая фраза: «Город, ПСКОВ, 2 марта 1917 года, 3 часа дня»21.

 

«Ревельское слово»:

 

«Город, ПСКОВ, 2 марта 1917 года, 3 часа дня

 

Николай».

 

«Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов»:

 

«Николай

 

2 марта, 15 часов 1917 г.

 

Гор. Псков

 

Скрепил Министр Императорского Двора Генерал-адъютант Граф Фредерикс».

Граф В.Б.Фредерикс, генерал-адъютант, министр Императорского двора. С 1924 года — в эмиграции, скончался в 1927 году близ Хельсинки

Граф В.Б.Фредерикс, генерал-адъютант, министр Императорского двора. С 1924 года — в эмиграции, скончался в 1927 году близ Хельсинки

 

Как могли появиться такие разночтения в важнейшем официальном документе? Попробуем внимательнее приглядеться к позиции и действиям командующего флотом. А.И.Непенин сообщил А.И.Русину 3 марта, в 8 часов 45 минут, о своей уверенности в том, что вопрос о форме этого документа «не имеет особого значения»22. Вице-адмирал полагал, что время не терпит, поэтому он самовольно попытался придать полученному им тексту вид манифеста, полагая, что второстепенные детали не так уж и важны23. Таким образом не очень подготовленный для такой работы А.И.Непенин по своему усмотрению оформил полученный им в виде телеграммы В.Б.Фредерикса текст абдикационного документа. О том же, что этот текст был воспринят именно как телеграмма министра Двора, свидетельствует реакция на него различных подразделений Балтийского флота, куда она была передана А.И.Русиным24.

 

Несомненно, что слова: «Город, ПСКОВ, 2 марта 1917 года, 3 часа дня» — вставлены в текст самим командующим. А далее начался разгул «творчества»: редакции ведущих российских газет импровизировали, чтобы придать абдикационному тексту официальные формы Высочайшего манифеста. Например, «Русское слово» опубликовало «манифест» с императорским титулом и обращением к верноподданным. Подписи царя предшествовали слова: «На подлинном е. и. в. рукою подписано». Разумеется, была и скрепа Фредерикса, а под ней стояла дата: «2 марта 1917 года, 15 часов. Город Псков»v25. Публикация «Утра России» отличалась тем, что слово «Город» было заменено аббревиатурой «Г.», а скрепа Фредерикса располагалась не над датой, а под ней26. Подобной самодеятельностью отличились и другие газеты.

 

Но очевидно, что Николай II никогда не подписывал документов, сфабрикованных и затем опубликованных редакциями ведущих газет. Постараемся детально, час за часом, проследить, как фабриковался «манифест» об отречении императора.

 

* * *

 

Третьего марта, в 0 часов 28 минут, генерал-квартирмейстер штаба Северного фронта В.Н.Болдырев передал находившемуся в Ставке генерал-квартирмейстеру А.С.Лукомскому сообщение о том, что «манифест подписан»27. Это же сообщение было переслано из Пскова в штаб флота Балтийского моря в Гельсингфорсе в 1 час ночи28. В 1 час 25 минут А.И.Непенин послал в Ревель приказ, где говорилось, что, в случае если не будет прислана какая-либо редакция манифеста, следует объявить и распечатать телеграммы Рузского о подписании этих документов29.

 

В час ночи Ю.Н.Данилов, начальник штаба Северного фронта, расположенного в Пскове, послал телеграмму М.В.Алексееву, начальнику штаба Верховного главнокомандующего, находившемуся в Ставке в Могилеве: «Его величеством подписаны указы Правительствующему Сенату о бытии председателем Совета министров князю Г.Е.Львову и верховным главнокомандующим… великому князю Николаю Николаевичу. Государь император изволил затем подписать акт отречения от престола… Манифест и указы передаются дополнительно»30. Эта телеграмма была принята в Могилеве в 1 час 28 минут.

 

А через две минуты ту же телеграмму получили из Пскова в штабе флота Балтийского моря в Гельсингфорсе31. В разговоре по прямому проводу с председателем Временного комитета Государственной думы М.В.Родзянко, состоявшемся 3 марта в интервале между шестью и 6 часами 40 минутами утра32, Алексеев утверждал, что текст манифеста был ему протелеграфирован этой ночью «около двух часов»33. (Но это едва ли точно; впрочем, «около двух часов» не означает «в два часа ровно».) В телеграмме, отправленной А.И.Гучковым и В.В.Шульгиным из Пскова в Петроград, в Главный штаб, говорилось: «Просим передать председателю Думы Родзянке: “Государь дал согласие на отречение от престола в пользу великого князя Михаила Александровича с обязательством для него принести присягу конституции. Поручение образовать новое правительство дается князю Львову. Одновременно верховным главнокомандующим назначается великий князь Николай Николаевич. Манифест последует немедленно”»34.

 

Телеграмма была получена в Петрограде в 2 часа 17 минут35. Очевидно, когда она отправлялась, манифест еще не был готов к передаче.

 

В 2 часа 57 минут М.В.Алексеев передал текст телеграммы Ю.Н.Данилова в Тифлис, где находился великий князь Николай Николаевич; в 3 часа 19 минут он начал ее рассылку всем главкомам. При этом Алексеев добавлял, что «по получении по телеграфу манифеста таковой должен быть безотлагательно передан во все армии по телеграфу и, кроме того, напечатан и разослан в части войск»36. Телеграмма была послана и А.И.Русину. Но в 6 часов 45 минут М.В.Алексеев телеграфировал главкомам, в том числе и начальнику Морского штаба Ставки, требование М.В.Родзянко «задержать всеми мерами и способами объявление того манифеста, который сообщен этой ночью»37. Однако манифест уже был передан «в Морской штаб для флота». Туда же поступил приказ задержать его обнародование38. Вопреки приказу А.И.Непенин в 8 часов утра 3 марта доложил А.И.Русину, что «в Ревеле уже объявлено, расклеено и получило широкую огласку»39. Как уже было отмечено выше, в штаб флота Балтийского моря манифест был передан одним из первых.

 

* * *

 

Пятого апреля 1917 года министр юстиции А.Ф.Керенский представил так называемый подлинник документа об отречении в Сенат. 31 августа его передали на хранение обер-прокурору 1-го департамента Сената Г.Е.Старицкому40. 3 сентября 1917 года, то есть два дня спустя после провозглашения России республикой, сенатор Временного правительства М.А.Дьяконов, возглавлявший западноевропейское отделение Библиотеки Академии наук и фактически руководивший ею, передал этот документ на хранение старшему хранителю рукописного отдела В.И.Срезневскому.

 

В 1929 году, во время так называемого «академического дела», был обнаружен «акт» отречения41. Специально созданная группа, возглавляемая председателем правительственной комиссии по проверке аппарата Академии наук СССР Ю.Л.Фигатнером, исследовала этот «акт» на предмет подлинности и 26 октября 1929 года признала его таковым42. Ныне он находится в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), в личном фонде Николая II43.

 

Теперь сравним опубликованный в Ревеле текст с тем, который считается подлинником манифеста об отречении.

 

Манифест открывается словами: «Ставка. Начальнику штаба». В ревельской публикации они отсутствуют. Завершается текст манифеста следующим образом. В левом нижнем углу, на уровне последней строки основного машинописного текста, более мелким шрифтом напечатано: «Г. Псков». Ниже химическим карандашом выведено: «2-го», на машинке напечатано: «Марта», тем же карандашом начертано «15». После идет напечатанное на машинке слово «час.». Следует пропуск, в котором видна подчищенная цифра «3», исправленная затем на «5» и вновь подчищенная. После нее следует напечатанный на машинке текст: «мин. 1917 г.». В итоге получилась надпись: «Г. Псков. 2-го Марта 15 час. мин. 1917 г.».

 

Ниже этой надписи в правом углу находится сделанная химическим карандашом подпись «Николай». Еще ниже, также в правом углу, располагается выполненная чернилами и разбитая на две строки заверительная подпись: «Министр императорского Двора Генерал-адъютант Граф Фредерикс»44.

 

Напомним, что в ревельской публикации значилось: «Город, ПСКОВ, 2 марта 1917 года, 3 часа дня». И в этом тексте не было скрепы Фредерикса. Очевидно, в экземпляре, поступившем затем в Сенат и переданном А.И.Непенину не позднее 3 часов ночи 3 марта, этих реквизитов манифеста не имелось. А была телеграмма с подписью Николая, якобы отправленная Фредериксом начальнику штаба Ставки М.А.Алексееву в 15 часов 2 марта 1917 года. Их внесли уже после того, как текст оказался в Гельсингфорсе и Ревеле. А это означает, что Николай не ставил своей подписи под документом, оформленным именно таким образом.

 

Несомненно, что не позднее 2 часов ночи 3 марта 1917 года, находясь во Пскове, император подписал какой-то абдикационный документ; ясен и тот факт, что после этого времени царь никаких его экземпляров не подписывал. Об этом неоспоримо свидетельствует собственноручная запись монарха в его дневнике от 2 марта 1917 года: «Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которым я переговорил и передал подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого»45. Можно уточнить время подписания абдикационного документа. Переговоры с прибывшими во Псков посланцами еще не сформированного Временного правительства А.И.Гучковым и В.В.Шульгиным начались в 23 часа 32 минуты 2 марта, а, как уже отмечалось выше, 3 марта в 0 часов 28 минут генерал-квартирмейстер штаба Северного фронта В.Н.Болдырев передал в Ставку генерал-квартирмейстеру А.С.Лукомскому, что «манифест подписан»46. В час ночи Ю.Н.Данилов телеграфировал в Ставку о том же. Таким образом, процесс визирования документа занял у монарха всего лишь час.

 

Неизвестно, что представлял собой документ, подписанный императором. В 20 часов 40 минут47 2 марта из Ставки во Псков, где находился царский поезд, был послан проект манифеста об отречении Николая и передаче престола сыну Алексею при регентстве великого князя Михаила. В результате переговоров с А.И.Гучковым и В.В.Шульгиным царь передал им «подписанный и переделанный» текст. Текст, присланный из Ставки, в котором речь шла о передаче престола Алексею, хорошо известен48.

 

Из переписки Могилева и Пскова видно, что, обсуждая вопрос о необходимости издания высочайшего акта, который смог бы предотвратить «анархию» и остановить «дальнейшее разложение армии»49, адресаты предполагали следующую схему действий. Ставка вырабатывает проект манифеста и пересылает его во Псков. Царь в случае одобрения телеграфирует в Могилев согласованный текст и дает разрешение Ставке на его обнародование с пометкой «Псков»50. Такая схема была оправданна в сложившихся чрезвычайных условиях, когда царь находился в пути из Могилева в Царское Село и когда возникла необходимость обнародованием высочайшего акта разрядить обстановку. Именно на Ставку возлагалась обязанность объявить манифест царя. То, что этот акт должен был иметь форму манифеста со всеми его атрибутами, прекрасно понимали и во Пскове, и в Могилеве.

 

Ставка выработала проект манифеста об отречении и в 20 часов 40 минут 2 марта телеграфировала его во Псков главнокомандующему Северным фронтом Н.В.Рузскому. Примечательно, что присланный текст состоял только из содержательной части без каких-либо формальных признаков манифеста51. Предполагалось, что царь его одобрит, и апробированный царем во Пскове текст будет соответственно оформлен в могилевской Ставке и обнародован как манифест. Отредактированный текст манифеста после беседы с А.И.Гучковым и В.В.Шульгиным Николай подписал не позднее 0 часов 28 минут 3 марта. Завизированный монархом текст должен был быть немедленно телеграфирован в Ставку. Но поступил он туда только через два с половиной часа. Точное время отправки в Ставку телеграммы с текстом отречения неизвестно, как неизвестна и сама телеграмма, в которой этот текст передавался. Николай покинул Псков в 2 часа ночи52 (хотя в дневнике потрясенный царь ошибочно указал в качестве времени своего отъезда 1 час ночи). Уже после того, как А.И.Непенин получил от Н.В.Рузского пересланную ему телеграмму Фредерикса, адресованную А.И.Русину, во Пскове абдикационному тексту с подписью царя придали вид телеграммы, адресованной в Ставку безымянному начальнику штаба. Заметим попутно, что «ревельский вариант» манифеста чрезвычайно важен прежде всего тем, что он подтверждает: полученный командующим Балтийским флотом документ представлял собой в чистом виде тот текст, который был на руках у Н.В.Рузского около 3 часов утра.

 

Исследователям переписки Николая II хорошо известно, что царь всегда адресовал свои телеграммы в следующей последовательности: «Кому. Куда», а не наоборот, как это значится на абдикационном документе, начинающемся словами: «Ставка. Начальнику штаба». Царь написал бы: «Начальнику штаба. Ставка», и непременно указал бы точно: начальнику какого именно штаба — Верховного главнокомандующего, то есть «наштаверху», или же Морского штаба Ставки, то есть «наморштаверху». По всей видимости, дошедший до нас текст готовился А.И.Гучковым и В.В.Шульгиным вместе с главкосевом Н.В.Рузским и начальником его штаба Ю.Н.Даниловым к отправке в Могилев в виде телеграммы В.Б.Фредерикса, которая должна была изложить содержательную часть абдикационного документа. А.И.Гучков и Н.В.Рузский всегда пользовались в своих телеграммах формулой: «Куда. Кому». Именно ее мы видим на акте, поступившем в Правительствующий Сенат. Внизу страницы было помещено обозначение времени отправки по тому же образцу, который использовался обычно в телеграммах, например, «2 марта. 0 час. 50 мин». Далее следовала подпись отправлявшего телеграмму53.

 

Иными словами, абдикационному документу, отправляемому в Ставку для оформления и обнародования в виде манифеста, придали вид телеграммы, датированной 15 часами 2 марта. Был ли в руках у создателей этого «акта» чистый бланк с подписью Николая и обозначением часа и минуты отправки телеграммы, в который впечатали абдикационный текст, либо царь действительно подписал подготовленный к отправке текст, осталось неизвестным. Ясно одно: А.И.Гучков и В.В.Шульгин понимали, что «подписанный и переделанный» даже самим царем текст в таком виде не годился для акта. Им во что бы то ни стало был нужен торжественный акт — манифест. Поэтому во Пскове решили сами оформить абдикационный документ в виде телеграммы с точной датой и придать ей вид официального государственного акта. Однако странный «симбиоз» актового документа и телеграммы получился на редкость неудачным. К дате телеграммы, якобы отправленной 2 марта в 15 часов, припечатали обозначение года: «1917 г.», а перед ней вставили обозначение города: «Г. Псков».

 

Обозначение места и года издания манифеста было обязательным для актов такого рода. Но получилась очевидная нелепость: «Г. Псков. 2-го марта 15 час. мин. 1917 г.»: ни телеграмма, ни манифест. В телеграммах, как правило, не обозначался год, в манифестах не указывалось время подписания с точностью до часов и минут. Но форма телеграммы была совершенно необходима для фабрикаторов этого «акта». Точное время, в действительности фиктивное, позволяло утверждать, что царь принял решение об отречении в пользу Михаила совершенно добровольно, до приезда делегатов из Петрограда и без всякого давления с их стороны.

 

Новой власти был нужен не свергнутый монарх, а добровольно отрекшийся император. Дополнительно, для придания телеграмме формы акта, поместили скрепу министра Двора и командующего Императорской квартирой В.Б.Фредерикса. Возможно, пришлось зачистить слова «Г. Псков», которые потом перенесли выше на поля, чтобы оставить место для скрепы. Но подпись царя на телеграммах никогда не заверялась. Наличие же этой скрепы лишало подписанный текст признаков телеграфного отправления.

 

Очевидно, что подпись Фредерикса под телеграммой, посланной Н.В.Рузским А.И.Непенину, не является подлинной контрассигнацией министра. На указах о назначениях Г.Е.Львова и великого князя Николая Николаевича была помещена надпись: «Контрассигновал министр императорского двора генерал-адъютант граф Фредерикс»54. Но слова «контрассигновал» на телеграмме, якобы отправленной В.Б.Фредериксом А.И.Русину, не было. Скорее всего, указы о назначениях Г.Е.Львова и великого князя Николая Николаевича с контрассигнацией министра Двора и подали мысль «заверить» так называемый «акт отречения» подписью В.Б.Фредерикса.

 

Все эти «преобразования» требовали немалого времени. К тому же штаб Северного фронта, где создавали манифест, находился не на псковском вокзале, на рельсах которого стоял царский поезд, а в городе. Для того чтобы как-то объяснить Ставке, почему подписанный царем текст не телеграфируется немедленно, во Пскове пошли на уловку, объявив, что «передача задержана снятием дубликата, который по подписании Государем будет вручен депутату Гучкову»55. Но Николай уехал в 2 часа ночи. Текст же абдикационного документа стали рассылать только около 3 часов.

 

Чтобы скрыть сам факт переделки текста абдикационного документа, посланцы новой власти прибегли к объяснению об изготовлении дубликата, которого вовсе не требовалось при оформлении манифеста. Составители документа сами изготовили дубликат, который дошел до нас лишь в фотографической копии. Он был создан следующим образом. Текст, подписанный Николаем, в виде обыкновенной телеграммы со всеми добавленными в него «реквизитами» торжественного акта, сфотографировали. На обоих текстах (машинописном и фотографическом) подписи царя и скрепа Фредерикса абсолютно идентичны, только на первом подпись сделана копировальным карандашом, а на втором — обведена чернилами. Но прежде чем сделать это, в дату на месте обозначения минут вписали цифру «3», которую затем исправили на «5». Получился «дубликат», созданный на пять минут позже оригинала. Для того чтобы «дубликат» отличался от оригинала, якобы подписанного на пять минут раньше, в нем стерли цифру «5». Это объясняет подчистку в дате на подлинном «акте». И становится ясным наличие указания минуты, тогда как документ был якобы подписан ровно в 15 часов. После этого к подписи Николая на обоих экземплярах прибавили росчерк. Но они получились, естественно, не вполне идентичными. «Подлинный» экземпляр оказался с подчисткой. Поэтому предпочитали оперировать фотографическим снимком с датой «15 час 5 мин». Машинопись с подчисткой оказалась в Сенате, потом — в Библиотеке Академии наук и, наконец, в ГАРФ. «Дубликат» же известен пока только в фотографическом варианте. Фотографирование, по-видимому, осуществлял Ю.Н.Данилов. Впоследствии в своих воспоминаниях он вскользь упомянул о том, что делал снимки актов, которые у него потом забрали56. Таким образом, якобы существовавшая необходимость «снятия дубликата» в действительности была призвана скрыть переработку абдикационного документа в «акт отречения» в форме «манифеста».

 

В итоге мы можем сделать вполне логичное заключение: текст «манифеста», привезенный в Петроград А.И.Гучковым и В.В.Шульгиным и переданный затем в Сенат, представлял собой неумелую фабрикацию, выполненную ими. Как известно, чтобы подписанный документ стал законом, он должен был пройти установленную процедуру, элементом которой являлось его оформление в соответствии с общепринятыми правилами и порядком делопроизводства высших органов государственной власти Российской империи. В данном случае эта процедура была грубо нарушена: на документе не было печати, его не внесли в Сенат для обсуждения и последующего утверждения, не была осуществлена его публикация в «Правительственном Вестнике». Строго говоря, великий князь Михаил Александрович не имел права отрекаться от того, что ему и не могло принадлежать. Так, не посчитавшись с процедурными вопросами один раз, революционные деятели, утвердившиеся у кормила власти в результате событий февраля–марта 1917 года, обрушили все здание российского государства.

 

Примечания.

1 Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев, документы. М., 1990. С. 33 (далее — Отречение).

2 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 2 марта.

3 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 4 марта.

4 Белле В.А. Дни февральской революции в минной дивизии флота в Ревеле // Крушение царизма. Л., 1986. С. 340–341.

5 Ревельское слово. 1917. 3 марта.

6 Ревельское слово. 1917. 4 марта.

7 Там же.

8 РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 1. № 2. Л. 4; Зингер М.Е. 1917 год в Балтийском флоте. (Опыт источниковедческого исследования революционных событий). Машинопись. Ч. 1. 1 окт. 1924 // РГА ВМФ. Ф. Р-29. Оп. 1. № 153. Л. 93; Смолин А.В. Два адмирала: А.И.Непенин и А.В.Колчак в 1917 г. СПб., 2012. С. 79. 9 Звезда. 2002. № 10. С. 189.

10 Красный архив. 1929. Т. 32. С. 105 (далее — КА).

11 КА. 1927. № 3 (22) С. 30. Устно, не позднее 5 час. 32 мин., манифест был уже объявлен Западному фронту.

12 РГА ВМФ. Ф. Р-92. Оп. 1. № 2. Л. 17–18; Ревельское слово. 1917. 3 марта.

13 КА. 1927. № 3 (22). С. 12.

14 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 1. Л. 169.

15 Там же. № 3. Л. 7.

16 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 3. Л. 8.

17 Там же. Л. 104.

18 РГА ВМФ. Р–92. Оп. 1. № 1. Л. 195. Текст листовки был напечатан в типографии штаба крепости Императора Петра Великого.

19 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 1. Л. 195; Ревельское слово. 1917. 3 марта.

20 Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917. 4 марта.

21 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 1. Л. 195; Ревельское слово. 1917. 3 марта.

22 КА. 1927. № 3 (22). С. 31.

23 Там же.

24 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 153. Л. 98.

25 Русское слово. 1917. 4 марта.

26 Утро России. 1917. 4 марта.

27 КА. 1927. №. 3 (22). С. 15.

28 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 3. Л. 7, 8.

29 Там же. Л. 9, 10.

30 КА. 1927. № 3 (22). С. 15.

31 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 3. Л. 8.

32 КА. 1927. № 3 (22). С. 15.

33 Там же. С. 25.

34 Там же. С. 15–16.

35 РГИА. Ф. 1278. Оп. 5. № 1245. Л. 10.

36 Там же. Л. 17–18.

37 Там же. Л. 19.

38 Там же. Л. 20.

39 Там же. Л. 30.

40 Историк. 2017. № 3. С. 23; ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. № 2100. Л. 1.

41 См. подробно: Сафонов М.М. С.Ф.Платонов и акт отречения Николая II // Памяти академика Сергея Федоровича Платонова: исследования и материалы. СПб., 2011. С. 146–164.

42 Историк. 2017. № 3. С. 22; ГАРФ. Ф. 601. Oп. 1. Д. 2100-а. Л. 9–11.

43 ГАРФ. Ф. 601. Oп. 1. Д. 2100-а. Л. 5.

44 Там же.

45 Отречение. С. 34.

46 КА. 1927. №. 3 (22). С. 15.

47 Там же. С. 7.

48 Там же. С. 7–8.

49 КА. 1927. № 2. (21). С. 53.

50 Там же. С. 53, 59.

51 КА. 1927. № 3 (22). С. 7–8.

52 Там же. С. 15.

53 Отречение. С. 231. См. подробно: Сафонов М.М. «Манифест подписан. Передача задержана снятием дубликата». Документальные свидетельства Первой мировой войны // Вестник архивиста. 2015. № 3. С. 12–13; Он же. «Ставка. Начальнику штаба». Вокруг отречения Николая II // Сборник научных статей XX Царскосельской конференции. СПб., 2014. С. 474.

54 РГА ВМФ. Р-92. Оп. 1. № 3. Л. 16.

55 КА. 1927. № 3 (22). С. 15.

56 Данилов Ю.Н. Архив русской революции. Т. XIX. Берлин, 1928. С. 240.



Подписка на новости

Последние обновления

События