Архиепископ Каллист Уаэр, профессор Оксфордского университета

Молчание Богородицы

Введение во храм Богородицы

Η σιωπή της Μαρίας
Τα Εισόδια της Θεοτόκου

повторная публикация

Введение во Храм Богородицы, Сербия, монастырь Студеница, 14 в.

Если бы я был врачом

И они искали моего совета,

Я должен ответить:

Создайте тишину!

Сорен Киркегор

Многие из вас читали замечательный роман «Молчание» японского писателя Сюсаку Эндо, в котором он говорит о молчании Бога, и вы, несомненно, знакомы с «Молчанием святого Фомы» (The Silence of St Thomas) Джозефа Пипера. Я часто удивляюсь, почему никто не написал книгу под названием «Молчание Марии». Недавно, к моей великой радости, я узнал, что действительно есть такая книга с таким же названием(1), но так как она написана по-испански и не переведена, я еще не читал ее. Молчание Марии, безусловно, заслуживает изучения. Потому что тишина — это не просто отрицание, отсутствие звука, пауза в речи. Молчание плодотворно и созидательно, один из его глубочайших источников — наша, первичная, объективная реальность, которую нельзя уменьшить или заменить чем-либо другим. Они сказали, что «молчание является фундаментальным строительным веществом человека»[2], без категории тишины мы не являемся настоящими людьми. Поэтому блаженная Богородица, как прототип и первообраз человека — после, конечно, Христа, Ее Сына, зеркала, в котором мы видим свое собственное истинное человеческое лицо, — несомненно, должна быть парадигмой, примером этого необходимого человеческого свойства безмолвия.

Есть, я думаю, один день в Церковном году, который можно считать праздником молчания Марии: Введение во храм Богородицы, 21 ноября (4 декабря по гражданскому календарю). Это правда, что Восточное Православие включило его в число двенадцати великих праздников Византийского литургического года, но, на самом деле, им немного пренебрегают. Он не имеет такого же значения, как Благовещение 25 марта (7 апреля) или Успение 15 (28) августа, или даже с Рождеством Богородицы, 8 (21) сентября. А для латинского Типика это всегда был второстепенный праздник.

базилика Святой Марии Новой в Иерусалиме (6 век), реконструкция, построенная на вершине храмовой горы

Впервые праздник Введения во храм Богородицы появляется на Востоке, и хотя его происхождение неизвестно, это, несомненно, древний праздник. Кажется, он непосредественно связан с базиликой Святой Марии Новой в Иерусалиме ( Η Αγία Μαρία της Νέας), которая была освящена 21 ноября 543 года, и, возможно, он начался праздноваться как годовщина освящения-открытия этого конкретного храма. Во второй половине седьмого века он стал праздноваться по всему Иерусалиму в целом, а к началу восьмого века он утвердился и в Константинополе[3]. На Западе он появляется гораздо позже, возможно, ближе к концу четырнадцатого века. Французский дворянин, знакомый с греческими религиозными обычаями, Филипп де Мезьер, будучи представителем короля Кипра при папском дворе, убедил папу Григория VI ввести праздник в Авиньоне, как это и было впервые сделано 21 ноября 1372 года. Несмотря на то, что Латинский Типик оставался второстепенным, некоторые круги чтили его особенно: в Обществе святого Сульпиция, например, принято возобновлять свои уединенные обеты 21 ноября, в то время как Орден Девы Марии, основанный в Бордо святым Иоанн Эцонаком в 1607 году проходит в этот день по школьным садам, который заканчивается специальной церемонией посвящения девочек Деве Марии. Несколько странно, но в Пруссии девятнадцатого века праздник был государственным праздником.[4]

Для сегодняшних верующих, будь то на Востоке или на Западе, праздник Введения Богородицы во храм имеет тот недостаток, что он не имеет своего основания в Священном Писании, поскольку информация черпается исключительно из апокрифического источника  - Первоевангелия от св. Иакова.[5] ] Это греческое произведение, датируемое серединой второго века — оно, вероятно, было известно св.Иустину Мученику и Клименту Александрийскому и, конечно же, Оригену — сформировало как почитание Девы Марии, так и литургическую практику. Первоевангелие, составляющее основу богослужебных текстов, использующмое в  Византийском Типике, 8 сентября, начинается с описания скорби престарелых супругов Иоакима и Анны, которые с тревогой увидели, что у них не будет ребенка. В своей молитве Анна пообещала Богу, что если Он даст ей ребенка, мальчика или девочку, то она посвятит его Господу. К своей великой радости, вскоре она зачала и родила Марию. Когда ребенку исполнилось три года, Анна почувствовала, что пришло время исполнить свое обещание, поэтому Марию решили взять в Храм, и чтобы она там жила. Иоаким, однако, не хотел, чтобы его ребенок разлучался с родителями в атмосфере печали, поэтому он собрал молодых девушек, живших по соседству и попросил их сопровождать ее с зажженными свечами. План удался. Маленькая девочка, восхищенная свечами, радостно последовала за другими детьми в Храм, даже не оглядываясь на родителей и не плача, пока шла к своему новому жилищу. Первосвященник Захария приветствовал Ее при входе в святилище, посадив на «третью ступень жертвенника». Она день и ночь жила во Святом Святых, чудесным образом питаемая рукой Ангела. Когда ей исполнилось двенадцать лет, священники сочли ее непригодной для пребывания во святилище, и Захария обручил ее с Иосифом. Для чего нам нужна эта история? Возможно, она действительно имеет историческую основу. Елизавета, жена Захарии, была родственницей Марии, так что иудейский священник, который, кстати, нигде не упоминается как первосвященник, в повествовании Луки, действительно мог играть роль в ее воспитании в ранние годы.... (От Редакции Православного Апологета: Преосвященный архиепископ Каллист, становясь на сторону т.н. "научной критики" подлинности повествования Первоевангелия от Иакова и жизни Богоматери во Святая Святых, тем самым поддерживает линию т.н. научного рационализма, который по непонятным критериям отвергает не только повествование Первоевангия, но, самое главное, тот харизматический опыт жизни Церкви, то есть жизнь во Святом Духе, который являлся в Церкви главным критерием распознания истины. И первую очередь это был главный критерий в распознании неподлинности и недостоверности тех апокрифических сказаний, которые входили в противоречие Четвероевангелию и учению Церкви. В дальнейшем архиепископ Каллист будет ссылаться на гомилии-беседы авторитетнейших Святых Церкви Христовой, свт. Тарасий Константинопольский, свт. Герман Константинопольский, свт. Андрей Критский и др. как на богословские церковные авторитеты, в особеннности в изложении учения Церкви о Божественной икономии и мариологии, то есть учении о Богоматери. Увлекаясь символизмом в повествоавнии Первоевангелия о Введении Богоматери во храм, архиепископ Каллист игнорирует и тот факт, что все эти авторитетные Святые Отцы богословы и гимнографы включали в свои гомилии в качестве неоспоримой истины факт о пребывании Богоматери во Святая Святых. И этот факт Церковь Христова в последовании богослужения праздника Введения Богородицы во храм вносит в литургический текст как бесспорную истину. Необходимо помнить и осознавать, до богослужение, богослужебные тексты не только Октоиха, но и Минеи рассматриваются в сознании церкви как форма выражения самосознания Церкви, а не как ни к чему не обязывающее повествование, некий литургически-народный фольклор. Поэтому точка зрения архиепископа Каллиста о неиторичности повествествования о жизни Богоматери во Святая Святых должна быть отвергнута, отнесена к категории персональных ошибок и личных мнений. Но данное мнение, строющееся на недоверии к церковному сознанию, в результате приводит к исповеданию латинян.)

Неисторический характер повествования...признан Западной церковью, поэтому папа Пий V (1566-72) удалил праздник из римско-католического календаря, хотя папа Сикст V восстановил его в 1585 году. Но некоторые византийские ученые высказывали серьезные сомнения в историчности Первоевангелия, несмотря на резкую реакцию церковной иерархии. Действительно, историк Никифор Григора (1295-1356/60) был отлучен от церкви, потому что он утверждал, что Богородица не могла войти в Святая Святых.[6]

Однако (и вот в чем тонкость) буквальность и историчность — не единственная форма истины. Разве не может быть скрыт в рассказе о детстве Марии в храме другой уровень правды, символический, но не менее реальный? Для возможности получить ответ естественно сначала обратиться к гимнографии праздника в византийских богослужебных книгах[7]. Наша вера выражается в нашей молитве. Христианство – культовая, богослужебная религия (λατρευτική θρησκεία). На первом месте стоит богослужение-поклонение ( ἡ λατρεία), за ним следуют догматы и канонический порядок. Так как все-таки литургические тексты воспринимают Введение Богородицы во Храм? Не будем надеяться найти простой ответ, поскольку византийское богослужение имеет сложные смысловые пласты. По крайней мере пять тем постоянно повторяются в Богослужении праздника:

Т.А. Нефф. Введение во храм Пресвятой Богородицы, Санкт-Петербург, Исаакиевский собор, 1846-47г., холст, масло

1) В первую очередь сама Мария считается истинным храмом. Истинный жертвенник — это не сооружение из камня и дерева, а «живой храм», то есть личность Пресвятой Богородицы. В кондаке праздника Она именуется «пречистый Храм Спасов», а в песнопениях описывается как «ковчег-кивот», «святая святых», «обитилище Всецаря Бога» «светлая обитель» и «боговместимый храм». [8] Обитель Воплотившегося Бога – не рукотворный храм, а алтарь тела и души Марии.

2) Иным образом развивая тему храма, гимнография говорит о Богородице, как о жертвенном приношении, посвященной Богу: Она есть «чистейшая святыня», «трилетняя юница»[9]. Она также уподобляется «золотой кадильнице»,[10] «возложе́нію и благово́нному ѳиміа́му»: «въ хра́мъ бо зако́нный Го́споду дне́сь приво́дится въ воню́ благово́нія, пра́ведныхъ я́ко пло́дъ духо́вный»[12].

3) В этом, как и во многих других праздниках, литургические тексты исследуют символику света. Богородица сравнивается с лампадой, горящей внутри Храма: «Свѣтъ Тя Трисія́нный,* вже́гши, Богоро́дице,* въ хра́мѣ сла́вы,* небе́сную Ти пи́щу* ....»[13]. «Мария, светоносный светильниче» и «Тебе Пророцы провозвестиша светильниче...»[14]. Ее называют «мносветлым светильником», очень часто ее не сравнивают со светильниками и зажженными свечами, которые держат молодые девушки во время шествия: «Oтрокови́цы, ра́дующеся* и свѣщи́ иму́ще,* Свѣщи́ днесь предхо́дятъ разу́мнѣй* и вво́дятъ Сію́* во свята́я святы́хъ свяще́нно,...". [15] «въ Боже́ственнѣмъ же хра́мѣ, я́ко су́що Боже́ственный хра́мъ, отъ младе́нства чи́стѣ, со свѣща́ми свѣ́тлыми отдана́ бы́вши, яви́лася еси́ Прія́телище Непристу́пнаго и Боже́ственнаго Свѣ́та».[16]

4) Тема назначения и приготовления гораздо шире представлена в богослужебных текстах. Уникальное призвание Марии, как подчеркивалось, начинается не только с Благовещения, но является «прежде век предопределенной Матерью» и «предопределенной Всецарицей». Слава вечерни призывает нас восхвалять «предъизбра́нную отъ всѣ́хъ родо́въ, во оби́телище всѣ́хъ Царя́ Христа́ и Бо́га». Она предопределено и избрана Богом еще до сотворения мира, и весь Ветхий Завет указывает на это. Эту истину подчеркивают и богослужебные тексты 8 сентября, праздника Рождества Богородицы. Таким образом, избранная от вечности, Она была особым предметом божественного провидения с того момента, как вошла в мир. С самого раннего детства Бог готовил ее к предначертанной Ей миссии, и ее затворение в Храме было частью этой подготовки. Как говорит ей мать Анна в одной из Стихир вечерни: « Вни́ди въ незаходи́мая, и увѣ́ждь та́йны, и угото́вися бы́ти Іису́сово вмѣсти́лище, весе́лое и кра́сное, подаю́щаго мíру ве́лію ми́лость...».[1]

5) Вся гимнография дня пропитана и пронизана вездесущим ощущением радости и праздника. Для Православия Богородица является прежде всего знамением и выражением радости. В Божественной литургии свт. Василия Великого мы поем «О тебе радуется,Благодатная, всякая тварь», а в песне Акафиста «Радуйся всех родов веселие», а в иконографии она отождествляется с такими наименованиями, как «Всех скорбящих радосте». «Радость всех» или «Нечаянная радость». То же чувство радости Марии пронизывает весь праздник 21 ноября. В текстах дня неоднократно упоминается радость Иоакима и Анны, радость Захарии, радость юных дев в праздничном шествии... Радуется и Святая Святых: «Святая Святых радутся», но более всего радуется сама Дева. Здесь гимнография заимствует прекрасные слова Первоевангелия: «Ее принял священник, и обнял ее, и благословил ее... И благословил ее Господь, и она делала движения ногами, как будто танцевала»[17]. Мария, гласят гимны праздника: «Радуется, входящая во храм», «И тело, и душа возрадовашася», «Яже ликовству́ющи въ Боже́ственныхъ ски́ніихъ»[18]. И радость, которую Она вкушает, Она разделяет с нами: Это «всеобщая радость» и «радость мирови, гостеприимства». Когда Она входит, «а́нгеловъ чи́ни, и человѣ́ковъ мно́жество и да вопію́тъ: во хра́мъ вво́дится Ра́дость и Избавле́ніе».[19]

О чем богослужебные тексты ни в коем случае ясно не упоминают, так это о молчании Богородицы. Это молчание, однако, составляет сердцевину возможно величайшей гомилии, составленной на праздник Введения во храм Богородицы, — гомилии Григория Паламы «О введении во Святая Святых Пресвятой Богородицы»[20]. По свидетельству биографа Паламы, патриарха Филофея Коккина, эта гомилия относится к первым произведениям святителя и составлена около 1334 года, когда он пребывал на Афоне, задолго до того, как вошел в полемику с Варлаамом Калабрийским по поводу божественного Света на горе Фавор и нетварных Божественных действований-энергий.  Филофей Коккин добавляет, что Палама был побужден написать гомилию, потому что некоторые, кого он не называет, «берассудно и неученым языком осмелились оскорбить такие тайны» [21], возможно, имея в виду скептика Григору [22]. Но на самом деле Палама в своей речи не пытается доказать историчность событий, которые мы отмечаем 21 ноября. (Примечание ПА. Пребывание Богоматери во Святая Святых хотя и не доказывается свт. Григорием, но оно воспринимается свт. Григорием как несомненный и незыблемый исторический факт, как устойчивое древнее предание Церкви Христовой, одно из наиважнейших событий в жизни Богоматери, один из главнейших этапов подготовления Богоматери к Благовещению, боговселению. И именно поэтому, когда встал о защите духовной практики исихазма против нападок схоласта и рационалиста свт. Григорий Палама пишет гомилию 54 Ο Μ I Λ I А 53 ΣΤΗΝ ΠΡΟΣ ΤΑ ΑΓΙΑ ΤΩΝ ΑΓΙΩΝ ΕΙΣΟΔΟ ΚΑΙ ΠΡΟΣ ΤΟΝ ΘΕΟΕΙΔΗ ΒΙΟ ΠΟΥ ΕΠΙΚΡΑΤΕΙ Σ’ ΑΥΤΑ ΤΗΣ ΠΑΝΥΠΕΡΑΓΝΗΣ ΔΕΣΠΟΙΝΗΣ ΜΑΣ ΘΕΟΤΟΚΟΥ ΚΑΙ ΑΕΙΠΑΡΘΕΝΟΥ ΜΑΡΙΑΣ. О Вхождении во святая Святых и боговидном жительстве , которое приводила в нем Всесвятая Госпожа наша Богородица и Приснодева Мария) Напротив, Введение Марии во храм он считает символом мистического восхождения души к Богу, интерпретируя эту историю примерно так же, как св. Григорий Нисский истолковывает восхождение на Синай в своем произведении «Житие Моисея». Это кажется оригинальной идеей самого Паламы, так как, хотя я искал, я не нашел подобного взгляды в более ранних праздничных словах, гомилиях.[23]

Ранее мы называли годы, проведенные Марией в Храме, временем подготовки, в течение которых Она готовилась к Своей будущей деятельности в качестве Богородицы. Но мы могли бы спросить, какую именно форму принимала эта подготовка? Она подготовилась, отвечает Палама, приобретя ту внутреннюю глубину, которой учит молчание. Палама видит в ней величайшую исихастку, Которая более всех других достигла истинной тишины или безмолвия сердца. Войдя в Храм, она разорвала всякую связь с мирским и земным, отрекшись от мира: «Богом единым я живу, одним Богом видим»[24]; она избрала сокровенную жизнь, невидимую для посторонних глаз, «жизнь безмолвную».[ 25] Она обитала во Святом Святых, и Ее жизнь напоминала жизнь отшельников и подвижников, обитающих в «горах, и пещерах, и пропастях земных» (Евр. 11:38)[26]. Таким образом, период Ее жизни в Храме был опытом «пустыни», прообразом монашества. Там Она научился подчинять «владчественное ума» Богу,[27] живя «жительством ангельским»,[28] достигнув созерцания[29] и упражняясь в непрестанной молитве: «Она собрала ум к сосредоточенности в самом себе и вниманию и непрестанной божественной молитве».[30] Преображенная божественным светом, Она увидела нетварного Бога, отраженного в зеркале чистоты Ее сердца.[31] И средством ее доступа ко всем этим тайнам внутренней молитвы было именно молчание:

«Итак, Дева, ища это обрела руководителя в священном молчании… в молчании – которое есть постоянство ума и порядка, забвение дольных вещей, введение в высшие тайны, обращение помыслов на лучшее; оно есть истинное делание, путь к истинному созерцанию (богомыслию) или богозрению; {...} И таким образом, очистившие свое сердце путем священного молчания, когда с ними неизреченно сочетался свет, превышающий чувство и ум, созерцают в себе, как в зеркале, Бога. Краткое доказательство того, что оно (священное молчание) является наиполезнейшим и соединяющим с Богом тех, которые ему следуют, показала Сия Дева, Которая т.ск. «от нежных ногтей»⁴⁵⁰ сроднилась с ним: потому что единственная из всех, с раннего детства паче-естественно взявшая на Себя подвиг священного молчания, Она единственная из всех неискусомужно чревоносила Богочеловека Слово..[32]

Некоторым из вас может показаться, что этот красноречивый портрет Марии-исихастки, образца богословского союза, имеет мало общего с простой девушкой из Назарета, описанной евангелистом Лукой. Однако связаны ли они между собой? Тишина или безмолвие сердца есть не что иное, как отношение внимательного слушания. По словам Макса Пикара, «Слушание возможно только тогда, когда внутри человека есть тишина: слушание и тишина принадлежат друг другу».[33] «Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог» (Пс. 45:10): фраза псалмопевца резюмирует суть безмолвия. Когда я молчу в молитве, это значит, что я слушаю Бога. «Молчание — это присутствие, — скажет Джордж Бернанос, — в его сердце — Бога». При таком рассмотрении молчание есть не пустота, а полнота, не отсутствие речи, а осознание непосредственности Бога. Тишина ждет Бога. И в Евангелиях Мария изображена именно как та, что слушает: Слышавшая слово Божие во время Благовещения (Лк. 1:38, 11:28), Та, Которая «соблюдаша вся глаголы сия, слагающи в сердцы своем» (Лк. 2:19, 2:51), Та, которая велела слугам на свадьбе в Кане слушать Сына Ее (Ин. 2:5). Мария Григория Паламы, Мария затворница в храме, оказывается, не так уж и отличается от Марии Евангелия от Луки, слушающей Бога в смиренном и внимательном молчании.

Итак, это символ праздника Введения Богородицы во храм. Он говорит нам о радости: христианства, напоминает он нам, пришло в мир как весть «великой радости» (Лк. 2:10), и если мы не чувствуем в себе этой великой радости, то мы не истинные христиане. Однако на более глубоком уровне он говорит нам о творческой тишине. «Понимать через молчание, — говорит Даг Хаммаршельд, — действовать через молчание, побеждать в молчании». Это именно тот урок, который мы должны извлечь из этого праздника.

Человек — это то, что он делает со своим молчанием». Высказывание фон Хигеля лучше всего можно интерпретировать через то, что написал Г. К. Честертон: «Человек есть мужчина, но человечество — женщина». Мария – наш человеческий образ и пример. Благодаря тому, что Она сделала со своим молчанием — этим молчанием, которое символически представляет нам история ее детства в Храме, — она является образцом и источником вдохновения для всех нас.

[1] Ignacio Larranaga, El Silencio de Maria (Μπουένος Άιρες 1977).

[2] Max Picard, The Word of Silence (Λονδίνο, άγν. Ημερομηνία), 15.

[3] Βλ. H. Leclercq, Dictionnaire d’ Archéologie Chrétienne et de Liturgie XIV (paris 1948), cols 1729-31 · E. Mercenier and G. Bainbridge, La prière desEglises de rite Byzantin II, I (Β΄ Έκδοση Chevetogne 1953), 142 · Ι. Ε. Αναστασίου, στην Θρησκευτική και Ηθική Εγκυκλοπαίδεια V (Αθήνα 1964), συλλογές. 451-4.

[4] K.A.H. Kellner, Heortology: A History of the Christian Festivals from the Origin to the Present Day (London 1908), 266 · O. Caudron, στο dictionnaire de Spiritualité XII (1984), συλλ. 1311.

[5] Ελληνικό κείμενο στο C. Tischendorf, Ευαγγέλια Απόκρυφα (2^η έκδοση, Leipzig 1876), 1-50. Η περιγραφή της εισόδου της Μαρίας στον Ναό βρίσκεται στις παραγράφους vii-viii. Πρβλ. και Hilda Graef, Mary: A History of Doctrine and Devotion I (London 1963), 35,7.

[6] F. Miklosich and I. Mϋller, Acta et Diplomata Graeca Medii Aevi I (Vienna 1860), 490: πράξη αφορισμού υπό του Μητροπολίτου Σηλυβρίας Φιλοθέου (ημερομηνία άγνωστη).

[7] Βλ. Μηναίον.

[8] Ιδιόμελον του όρθρου της εορτής.

[9] Δοξαστικόν του Εσπερινού.

[10] Β΄ κανών του όρθρου της εορτής.

[11] Στιχηρά προσόμοια του εσπερινού της εορτής

[12] Θ΄ ωδή εις τα Μεγαλυνάρια.

[13] Στιχηρά προσόμοια του εσπερινού της εορτής. Стихира на Славу Малой вечерни праздника

[14] Εις τον Όρθρον.

[15] Στιχηρά προσόμοια του εσπερινού της εορτής.

[16] Κάθισμα, εις τον όρθρον της εορτής. Седален по 2-й кафизме

[17] Πρωτευαγγέλιον Ιακώβου 7:2.

[18] Δοξαστικόν εσπερινού.Стихира на стиховнах вечерни 3-я

[19] Όρθρος, Ωδή Ζ΄.

[20] Ομιλία ΝΓ΄: Εκδ. Π. Κ. Χρήστου, Έλληνες Πατέρες της Εκκλησίας 79, Θεσσαλονίκη 1986, 260-347. Η Ομιλία ΝΒ΄ (238-57), η οποία εγράφη προφανώς αργότερα, περί το 1350, όταν ο Παλαμάς ήταν Αρχιεπίσκοπος Θεσσαλονίκης, είναι επίσης αφιερωμένη στην εορτή των Εισοδίων, δεν αναφέρεται όμως καθόλου στη σιωπή της Μητέρας του Θεού.

[21] Εγκώμιον εις τον Βίον του Γρηγορίου Παλαμά, iv, 38 (Migne, PG 151, 581C) εκδ. Π. Κ. Χρήστου, Έλληνες Πατέρες της Εκκλησίας 70 (Θεσσαλονίκη, 1984), 148. Ο Χρήστου όμως (Έλληνες Πατέρες της Εκκλησίας 79, σελ. 14) θεωρεί ότι στην παρούσα της μορφή η Ομιλία ΝΓ χρονολογείται πιθανόν από το 1341.

[22] J. Meyendorff, Introduction à l’ étude de Grégoire Palamas (Παρίσι 1959), 391.

[23] Ερεύνησα τις δύο ομιλίες του αγίου Γερμανού Πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως (634-729) εις τα Εισόδια (PG 98, 291-320), την ομιλία του αγίου Ταρασίου, Πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως (730-806) (PG 98, 1481-1500), τις τρεις ομιλίες του Γεωργίου Νικομηδείας (τέλη ενάτου αιώνος) (PG 100, 1401-56) και τις ομιλίες υπό Λέοντος VI του Σοφού (886-912) (PG 107, 12-21), του Θεοφυλάκτου Βουλγαρίας (απεβ. 1126) (PG 126, 129-44), του Ιακώβου Κοκκινοβάφου (PG 127, 600-32) και του Ισιδώρου Θεσσαλονίκης (1342-96) (PG 139, 40-72). Σε καμία από αυτές δεν θεωρείται η Μαρία ως πρότυπο του ησυχαστικού βίου ούτε υπογραμμίζεται η σιωπή Της εντός του Ναού, παρ’ ότι ο Ισίδωρος μιλά για τη διαρκή κοινωνία Της με τον Θεό (παράγραφος 22 [64Β]).

[24] Гомилия 53 по изданию П. Христу Ομιλία 53 §47 (Εκδ. Χρήστου, 322), §50 (324, 326).

[25] §21 (286, 288).

[26] §22 (288).

[27] §18 (282).

[28] §45 (318).

[29] §49 (324).

[30] §59 (338).

[31] §53 (328).

[32] §52 (328), 53 (330), 59 (338).

[33] The World of Silence, 177.

Источник: Κάλλιστος Ware, Το έσχατο μυστήριο: Κείμενα για την Υπεραγία Θεοτόκο, 1η έκδ., Αθήνα, Εν πλω, 2016.

©перевод интернет-содружеста «Православный Апологет»2022г.

[1] Стихира стиховна Велицей вечерни

ИОАНН М. ФУНДУЛИС

Профессор Фессалоникского университета

ΙΩΑΝΟΥ Μ. ΦΟΥΝΤΟΥΛΗ

Καθηγητοῦ Παν/μίου Θεσσαλονίκης

Введение во храм Богородицы

Τὰ Εἰσόδια τῆς Θεοτόκου

Наша Церковь 21 ноября (по Юлианскому календарю или 4 декабря по гражданскому) торжественно празднует Введение во Храм Богородицы, или как обстоятельно об этом пишет синаксарий дня «память во храм введения Богоматери» (τὴν μνήμην τῆς ἐν τῷ ναῷ εἰσόδου τῆς Θεομήτορος). Во время праздника Успения у нас была возможность говорить о влиянии евангельских апокрифов на составление и развитие богородичных праздников. В данном случае у нас перед лицом находится характерные примеры этого влияния. Жизнь Богоматери, разве кроме оставленном повествовании авторитетных Евангелий о благовещении, посещении Ей Елизаветы и других отдельных случаев из Ее жизни, которые непосредственно связаны с жизнью и делом Господа, нам не известна, но только известна апокрифическим сказаниям, которые взяли на себя некий груз восполнить имеющуюся пустоту. Введение во храм Богоматери, который Ἐпразднуем, в больших деталях описывается в так называемом Первоевангелии Иакова. Бездетные родители Иоаким и Анна обретают благодаря божественному провозвещению дитя, Марию, а теперь, будучи трех лет, она посвящается в храм Соломона в Иерусалиме, согласно их обещанию, что бы Она там воспитывалась и чтобы она там прислуживала. Ее принимает первосвященник Захария, в последствии отец Иоанна Предтечи, и пророка, знающего о божественном предназначении девочки, вводит Ее в качестве уникального исключения во святая святых, где она получает пищу, которую Ей приносят ангелы. Именно эти события являются содержанием и предметом нынешнего праздника. Итак мы это видим запечатленным на иконах праздника и об этом мы слышим как поется в священной гимнографии праздника.

Огромный храм в честь Богоматери построил император Юстиниан на месте древнего иудейского Иерусалимского храма на горе Мориа. Его открытие произошло 21 ноября 543г. Этот храм назывался «Святая Мария Новая» (Ἁγία Μαρία ἡ Νέα) или «Новая Церковь» (Νέα Ἐκκλησία). Благодаря тому, где был сооружен храм, там где ранее была «святая святых» , было легко связать его и с повествованием Первоевангелия. Так праздник открытия этого храма связали с этим повествованием, и он был распространен в христианском мире как праздник, и вовсе не как открытие «Новой Церкви», который имел чисто местный характер, но как память введение Пресвятой Девы во святая святых, как «Введение Богородицы». Нечто подобное, как мы видели, произошло и с праздником Успения Богородицы, который оказался и занял место в эортологии день открытия храма в Гефсимании, когда он был построен на Ее гробе.

Тематика сегодняшего праздника раскрывается как параллель и встреча между храмом Ветхого Завета и Новым храмом. Древней скинии с Божией с новой. Он был храмом единственного истинного Бога. Его Скиния между людьми. Незапятнанный, святой, чистый храм. В нем совершалось таинство духовного явления Бога в Его народе. Тот, которого не могло вместить небо небес, жил в священном храме. Соломон очень характерно подчеркивает в молитве, которую он произнес в великий день открытия храма: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают тебя, тем менее сей храм, который я построил имени твоемуЧтобы Бог воистину обитал с людьми на земле?»[1]. И все же неизменный Бог любил и избрал это место. «Сей покой мой во век века, зде вселюся, яко изволих и», поет о Сионе священный творец 131 псалма. Только в этот храм приходил Израиль и приносил единственное поклонение, приемлемое и угодное Богу. Это был единственный храм единственного истинного Бога.

Теперь же в этот храм приносится Дева. Этот трехлетний ребенок был принесен в жертву Богу как чистая и невинная жертва человеческого рода, точно так же, как начальник рода Авраам принес Богу трехлетнюю телицу [2]. И эта словесная живая жертва принимается Богом и вносится в святое святых, в святилище Божье. Земное жилище всемогущего Бога становится жилищем для самого прекрасного и чистейшего существа, когда-либо созданного человечеством. Это торжественно воспевается в хвалитной стихире 2-го сласа на «Славу» утрени праздника, творении Льва магистра:

Дне́сь въ хра́мъ приво́дится Всенепоро́чная Дѣ́ва, во оби́телище Всецаря́ Бо́га и всея́ жи́зни на́шея Пита́теля; днесь Чистѣ́йшая Святы́ня, я́ко трилѣ́тствующая Юница, во свята́я святы́хъ вво́дится; То́й возопіи́мъ, я́ко а́нгелъ: ра́дуйся, Eди́на въ жена́хъ Благослове́нная.

Этот законный храм был прообразом Девы Марии, пророчески изображающий и прообразующий сверхъестественное таинство, которое свершиться во чреве чистой девочки. Потому что только в Ней обитал только Бог. Ее материнская утроба стала святая святых, в которой вселился Сын Божий и Слово. Она восприяла истинную скинию Божественного свидетельства, , земным и неразрушимым Его храмом, одушевленным и и неложным кивотом завета Божия. Ее поразительным образом образом прообразовал кувшин с манной, ангельским хлебом, который ели люди в Ветхом Завете, и высохший жезл Аарона, который пророс чтобы обозначить божественное избрание и предпочтение ветхозаветного священства, священные предметы, хранящиеся в ковчег завета, как свидетели завета Бога с Его народом Израилем. [3] Именно это Дева Мария изображена в восточных воротах храма, которые пророк Иезекииль видел в своем видении. Врата, через которые Бог вошел в мир, и которые всегда оставались «закрытыми»[4]. Пророчески Ее символизировала завеса храма, которая висела между Богом и людьми и разделяла, но также объединяла святых еврейского храма со святая святых [5]. Именно эти пророческие образы использовал гимнограф Георгий, чтобы воспеть славу Богородицы и восхвалять чистую Деву, высшую из всех творений. Поются два характерных тропаря 9 песни первого канона праздника, ирмос и третий тропарь. Предлагаются и два мегалинария-величания (το μεγαλυνάριο), которые вводят к тропарям этой песни:

Ангели, вхожде́ніе Всечи́стыя зря́ще, удиви́шася: ка́ко со сла́вою вни́де во свята́я святы́хъ?

Яко одушевле́нному Бо́жію киво́ту да ника́коже ко́снется рука́ скве́рныхъ, устнѣ́ же вѣ́рныхъ Богоро́дицѣ немо́лчно, гла́съ а́нгела воспѣва́юще, съ ра́достію да вопію́тъ: и́стинно вы́шши всѣ́хъ еси́, Дѣ́во Чи́стая. 

Ангели и человѣ́цы, Дѣ́вы вхожде́ніе почти́мъ, я́ко со сла́вою вни́де во свята́я святы́хъ.

Пресла́вно прообразова́ше, Чи́стая, зако́нъ Тя́ ски́нію и Боже́ственную ста́мну, стра́ненъ киво́тъ, и катапета́сму, и же́злъ, хра́мъ неразруши́мый и две́рь Бо́жію. Тѣ́мже науча́ютъ Тебѣ́ зва́ти: и́стинно вы́шши всѣ́хъ еси́, Дѣ́во Чи́стая.

Итак, Богородица это «чистейший храм», «скиния небесная». В этом богословское значение сегодняшнего праздника. Это не просто воспоминание апокрифического повествования, а нечто более глубокое и существенное. Возвеличивание богоматеринской особенности Марии. Подчеркивание догмата V Вселенского Собора. Празднование и литургическое прославление Богородицы, Девы Марии, живого храма и непорочного жилища Божия. «Скинии Божией с человеками» [6].

 Но этот праздник имеет и богословско-экклезиологическое измерение. Богородица также является прообразом Церкви. Нового народа Божия, в котором Бог обитает и ходит. [7] Все мы, которые воплощением Слова Божьего в Ней и через Нее стали храмами живого Бога, по благодати земными селениями  и нерукотворными жилищами пренебесного Бога. Апостол Павел прямо пишет об этом к коринфянам: «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? …ибо храм Божий святы; а этот храм - вы»[8].

Источник: ΙΩΑΝΝΟΥ Μ. ΦΟΥΝΤΟΥΛΗ, Καθηγητοῦ Παν/μίου Θεσσαλονίκης. ΛΟΓΙΚΗ ΛΑΤΡΕΙΑ. Έκδοση Τρίτη. ΕΚΔΟΣΕΙΣ ΑΠΟΣΤΟΛΙΚΗΣ ΔΙΑΚΟΝΙΑΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ ΤΗΣ ΕΛΛΑΔΟΣ. 1997, σελ.299-305

©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2020г.

Πенопулу Елени

Πενοπούλου Ελένη

Праздник Введения во храм Богородицы[1]

История возникновения и введения праздника в жизнь Церкви Христовой

Η εορτή των Εισοδίων της Θεοτόκου

Введение во храм Богородицы, фреска 14 в. монастырь Хиландар, святая Гора Афон

В Богородичный праздник Введения во храм Девы Марии чтится вхождение маленькой Марии вместе с Ее родителями, Иоакимом и Анной, в храм Соломона в Иерусалиме для того, чтобы девочку посвятить Богу. Вход Богородицы в храм, где она провела вплоть до своих первых девических лет, является определенным рубежом в Ее жизни, и празднование его совершается 21 ноября (4 декабря).[2] В Евангелии нет свидетельств о событиях праздника. Но они имеются в Протоевангелии Иакова[3], в котором дается описание как Пресвятая Дева в возрасте трех лет была отведена в храм, где пребывала вплоть до двенадцати лет, то есть до ее обручения с Иосифом. Это повествование имеет свой прообраз в ветхозаветном повествовании о рождении Самуила от Анны и Елканы и в повествовании о рождении Исаака от Авраама и Сарры. Ее благочестивые родители они терпеливо терпели «хулу» в течение многих лет и с душевным желанием просили у Господа ребенка, которого посвятили бы Господу в дар от Бога. Бог чудесным образом «развязывает узы бездетности и бесплодия Анны», и по этой причине ее родители посвятили ее в храм, зная, что доверяют ее в руки Божии. Мария во время своего пребывания в храме многому научилась от мудрости священников и предания веры, но твердо устремив свой ум к Богу, она обильно восприняла мудрость свыше и полностью посвятила себя Ему. Рассказы о Ее преданности молитве в детстве и похвалы ее характеру содержатся в евангелии от псевдо-Матфея. Она рисуется живущей просто и бережливо, с постоянной преданностью Богу, без особых забот о земных вещах.[4]

Более обстоятельно и подробно в 8 главе Протоевангелия описывается разногласие Иоакима и Анны относительно того следует ли отдавать дитя в 2-летнем или 3-х летнем возрасте в Храм, и в конечном итоге они отдают Ее в трехлетнем возрасте.[5] Они привели маленькую Марию в Храм и отдали ее в руки священника Захарии, который был супругом Елизаветы, отцом Иоанна Предтечи. Захария и другие священники ввели Марию во Святая святых, куда мог входить только первосвященник, понимая благодаря их пророческому благодатному дару, что она станет «нерукотворенным храмом», когда к ней воплотится Бог. Священник Ее благословляет и со стороны всего израильского народа Ей проявляются знаки любви. Восьмая глава имеет некое сходство с пятой главой Евангелия о Рождении Марии, но отличается от него некоторыми знаками, как, например, относительно возраста Богородицы, где ей 12 лет, а не 14. В нем также упоминается, что вместо ветвей потенциальные женихи держали посохи и что Иосиф сначала отказался сделать предложение Марии, опасаясь насмешек, потому что он был стар и имел детей. После вмешательства первосвященника он забирает Марию в свой дом. Четвертая глава Бытия Марии описывает посвящение Девы Марии во Храм в возрасте трех лет, что вызывает восхищение присутствующих, когда Она без посторонней помощи поднимается по лестнице Храма.

Иоаким и Анна вводят Деву Марию в храм. Введение во храм Пресвятой Богородицы. Панселин, XIII век. Карея, Афон (фрагмент)

Пятая глава рассказывает о Ее жизни в Храме, где Она беседовала с ангелами. Первоевангелие упоминает, что по обычаю «в 14 лет она должна была выйти замуж», и в то время как другие девы Храма выполняют это повеление, Мария отказывается, потому что Она посвятила себя Господу и поклялась оставаться целомудренной. Первосвященник, не в силах иначе, решает вместе с другими помолиться Господу о решении проблемы, и тогда из Ковчега Завета раздается голос, говорящий, что, по пророчеству Исаии, «придет жезл из корня Иеесеова». Все мужчины, достигшие брачного возраста, должны были принести свои ветви к жертвеннику, и на чьей бы ветви расцвела бы почка и на нее снизошел бы Святой Дух в виде голубя, тому Мария должна была быть обручена».

Согласно главам 8,1/10,1 и 12,1 Первоевангелия Иакова, «весь народ Израиля восхищался Марией. С трехлетнего возраста она ходила зрелой походкой, прекрасно говорила, постоянно славила Бога, вызывая у всех восхищение, и считалась взрослой тридцатилетней. Ее вид был прекрасен и светел, и едва можно было разглядеть ее лицо. Она ежедневно занималась прядением шерсти по тогдашнему обычаю и взяла за правило непрестанно молиться с рассвета до девяти и с девяти до трех часов дня. Она ткала и вязала, а затем посвятила себя молитве. Она не прекращала молитвы своей до тех пор, пока не являлся ангел Господень, и из руки его принимала Она свою пищу и раздавала ее бедным». Если в седьмой главе Первоевангелия описывается, что в обстановке радости и торжества с зажженными свечами Марию ведут в храм, по обетованию родителей, то в восьмой главе описывается ее жизнь в храме» вскармливаемой, как голубь от руки ангела». Термин «голубь» предпочитался автором как символ любви и для обозначения многообразия характеризовавших ее даров, таких как чистота, непорочность и целомудрие[6].

храм Новая Церковь (Νέα Εκκλησία) в честь Богородицы, графическая реконструкция церкви, находившейся в южной оконечности главной улицы Иерусалима времен императора Юстиниана  Cardo Maximus, реконструкция сделана Anna Yamim. (https://www.biblicalarchaeology.org/daily/biblical-sites-places/jerusalem/who-built-the-nea-church-and-the-cardo-in-jerusalem/)

Время установления праздника в православном календаре с уверенностью определить невозможно. В формировании праздника первым решающим событием стало сооружение Юстинианом I в 527-565 гг. в Иерусалиме величественной базилики, которую называли «Новой церковью» (Νέα Εκκλησία) или «Святой Марии Новой» (Αγία Μαρία η Νέα). Храм был построен с южной стороны Иерусалимского храма, на вершине холма «Мориа»[7], а 20 ноября 543 г. н.э. была открыта «Новая церковь»[8]. Конечно, особый престиж Иерусалимская Церковь приобрела после провозглашения Иерусалима патриархатом в 455 г. н.э., когда процветало палестинское монашество при преподобных Савве, Феодосии Конвиархе и Евфимии Великом. Эти события и расцвет монашества способствовали особому почитанию лика Богородицы и появлению праздника Введения во храм Богородицы.

император Юстиниан Великий Ι

Не выяснено, послужила ли дата открытия храма поводом для установления праздника Введения во храм, ввиду близости «Новой церкви» к храму Иерусалимскому, где происходили события, связанные с Введением. Также не известно было ли совместное празднование двух событий, или же праздник Введения во храм заменил и вытеснил Освящения храма. Однако, когда она была преобразована в мечеть после захвата Иерусалима халифом Омаром в 637 году нашей эры, праздник Освящения храма был упразднен, в результате чего Праздник Введения, с которым был связан Храм, стал устойчивым. По мнению профессора И. Фундулиса, этому способствовало место, где была построена церковь, т. е. место, где раньше находилась Святая Святых, что связывало повествование Первоевангелия с праздником Освящения храма. Таким образом, праздник получил распространение как воспоминание о введении Богородицы во Святое Святых, а не как праздник освящения храма, носивший чисто местный характер. Иерусалимский храм был преобразован арабами в мусульманскую мечеть в 638 году нашей эры. а если предположить, что когда храм перестает существовать, то теряется и память о его освящении, в результате чего делается вывод, что после 638 г. н.э. праздник Освящения был заменен праздником Введения во храм Пресвятой Богородицы. Таким образом, Введение Богоматери во храм определяется праздновать через день после даты открытия, 21 ноября, как это было при освящения Храма Гроба Господня 13 сентября, празднование которого было заменено праздником Воздвижения Святого Креста Господня 14 сентября (27 по гражданскому календарю).

Неизвестно, кто перенес праздник из Иерусалима в Константинополь. Праздник Введения во храм Богородицы существовал в Иерусалиме в 685 году по Р. Х., когда Андрей Критский поселился в Константинополе и, таким образом, был поддержан как инициатор введения праздника в Константинополе с упоминанием Патриарха Константинопольского Германа в начале 8 века по Р. Х., что праздник Введения был «αρτιύμνητη», т. е. вновь составленным[9]. Праздник распространился на всю Византию в 8 в. по Р. Х.., ранее учрежденный в Константинополе. Впервые празднование Введения во храм Богородицы в столице засвидетельствовано в двух речах Германа I Константинопольского в 640 г. по Р. Х.,. которые послужили образцом для более поздних слов и источником вдохновения для живописного изображения эпизода Входа во храм Богоматери. Итак, хотя считается, что Андрей Критский способствовал установлению праздника в столице, он не был тем, кто ввел его в календарь праздников (эортологион)[10]. Столь же великим является вклад Георгия Никомидийского в 9 в. по Р. Х., которому во многом обязана большая часть гимнографии праздника. 

Дева Мария перед Первосвященником. Введение во храм Пресвятой Богородицы. Панселин, XIII век. Карея, Афон (фрагмент)

В 10 веке праздник упоминается в Типике Великой Церкви и в Минологии (Μηνολόγιο) императора Василия II. В XII веке праздник был установлен императорским указом Мануила I Комнина в 1166 году как официальный праздничный выходной день, «чтобы Введение во храм Богородицы праздновалось таким образом» («ὅτι τά εἰς τόν ναόν Εἰσόδια τῆς Θεομήτορος ἐν ταύτῃ πανηγυρίζονται) с присутствием императора в храме Богородицы Халкопратийской, а с 14 в. в монастыре Перивлепта. Празднование Входов проходило празднично, как отмечает Тарасий Константинопольский, что «совершалось песненое празднество» (ἐλάμβανε χώρα μελωδικὴ πανήγυρις). Феофилакт Болгарский упоминает, что «были возжжены свечи человеколюбия» (ἀνάβονταν οἱ λαμπάδες τῆς φιλανθρωπίας), имея в виду благотворительность в день праздника. Герман I Константинопольский, что «участники праздника празднуют песнями и ненасытными пиршествами, с музыкальными инструментами и звенящими кимвалами». (οι μετέχοντες τοῦ ἑορτασμοῦ πανηγυρίζουν δι᾿ἐφυμνίων καὶ ἀκόρεστης πανδαισίας, διὰ μουσικῶν ὀργάνων καὶ εὔηχων κυμβάλων) Праздник включен в число «бесполезных» (απράκτους) в указе Мануила I Комнина (1166) 323.

На Западе, хотя этот праздник был известен с 10 столетия, однако же официально он был установлен папой Григорием XI и впервые официально праздновался в 1372г.[11] Следует отметить, что установление праздника не означает одновременно его закрепления в праздничном сознании Церкви. Так произошло и с Праздником Введения во храм Богородицы, так как его развитие восходит к IX веку по Р. Х., а его повсеместное распространение в 12 в. по Р.Х., когда он был установлен как выходной и праздничный день. На Западе учреждение праздника затянулось на более длительное время, нежели чем на Востоке, потому что на Западе к рассказам Апокрифов относились с большей осторожностью. Появился он по отдельности в 10-м и 11-м веках нашей эры, но его введение в календарь Западной церкви произошло в 14-м веке нашей эры, когда посол французского короля Карла на Кипре, особо почитавший Богородицу и как знаток восточной традиции праздника, он сообщил епископам Западной Церкви и королю Карлу о соблюдении праздника в Восточной Церкви. При посредничестве Карла и его доклада Папе Григорию XI в 1370-1378 гг. по Р. Х. на Западе было установлено официально совершение праздника, и, таким образом, в 1372 г. по Р. Х. Введение Богородицы во храм впервые праздновалось в Западной церкви.

Джотто, введение во храм Богородицы. 

Фрески капеллы дель Арена (Скровеньи) в Падуе (1304-1306)

Сцены из жизни Марии

В заключение отметим, что праздник Введения Богородицы является одним из великих Богородичных праздников и считается одним из важнейших благодаря своему многостороннему значению и символике, как это зафиксировано в Синаксарии от 21 ноября[12] прп. Никодимом Святогорцем, где он детально касается тематики этого праздника. Тематическим содержанием праздника Введения также занимается монах Епифаний в 4 веке по Р.Х., который следует повествованию Первоевангелия Иакова, на котором основывается традиция и вера Церкви той эпохи.

Интересно его повествование, где, по его словам, «когда Богородице исполняется три года, ее берут родители в храм, а после этого она уходит и снова берется в семилетнем возрасте, а затем посвящает себя Богу. После смерти Иоакима в возрасте 80 лет Анна покидает Назарет, приезжает в Иерусалим и живет с Марией и через два года тоже умирает в возрасте 72 лет. Мария, ныне сирота, не отходит от Храма, поэтому от нее требуется навестить Елизавету, которая живет рядом с Храмом, изучает еврейский язык, занимается Священным Писанием, отличается прилежанием к учебе и трудолюбием. Она с детства выделялась среди сверстников своей рассудительностью и мудростью».Епифаний говорит об определенном месте в храме, в котором девы оставались в течение установленного времени каждый день, а затем возвращались в свои жилища. «Мария осталась в Храме, охраняя жертвенник и служа священству». Епифаний завершает свое повествование, давая внешнее и внутреннее описание Девы Марии, отмечая: «…когда Ей было двенадцать лет, однажды ночью, когда Она молилась, воссиял свет ярче солнца, и раздался голос от Жертвенника, говорящий «родишь Сына Моего», и эту тайну Она сокрыла и никому не говорила до Вознесения Господня. Тайну эту, как и другие, она хранила в сердце своем и открыла Апостолам за пятнадцать дней до смерти, когда посетил ее ангел Гавриил и возвестил Ей о Ее исходе и явлении Господа». Кроме того, в нем говорится, что священником, принявшим Богородицу, были Ода и Варахий, отец Захарии, тогда как в Первоевангелии не названо имя священник, принявшего Ее, хотя в византийской традиции этот священник отождествляется с Захарией, отцом Иоанна Предтечей. Еще одно событие, о котором Епифаний упоминает в главах 7-9 Жития Богородицы, это когда первосвященник Захария взял у родственных священников, связанных с Богородицей, двенадцать посохов и положил их, говоря: «Господь покажет какое-то знамение, кому будет принадлежать Дева», — пророс посох Иосифа, и таким образом они дали ему Деву Марию, чтобы защитить Ее и сохранить ее девственность. В то время как в Первоевангелии (гл. 8, 3-9) не упоминается, что жезл Иосифа пророс, но что «голубь вышел из жезла и сел на голову Иосифа». Так, в девятой главе Первоевангелия избрание Иосифа защитником Марии описано с удивительной и хорошо известной теосигней (θεοσημία т..е божественным знамением): точно так же, как Бог избрал Аарона для первосвященства, когда его расцвел именно его жезл (Числа 17,17), так и в Первоевангелии голубь вылетел из жезла Иосифа, запечатлев избрание. Позже отцы Церкви припишут этот символизм Деве Марии[13].

 Введение во храм Богоматери Византия 15в.

Относительно вхождения Богородицы в Святилище или во Святое Святых, факт исторически подтвержденный, ибо только Первосвященник входил туда и «один раз в год», с чем согласна и византийская традиция. Прп. Никодим Святогорец отмечает, «и здесь следует заметить нам, что неверно пишет Мелетий Афинский о том, что это было место, отделенное от Храма, где жили только девы, а с ними жила и Богородица. А остальные девы вышли после того как их отпустили и пошли в свой дом. Богородица — единственная, кто постоянно пребывает в Храме. Ибо не в дом дев, но в это Святя Святых Богородица вошла и где ее питал Ангел. И, конечно, казалось неуместным, чтобы женщина входила внутрь Храма, но Захария исправил это неуместное явление. Он сказал народу, что Бог показывает перед ним видение (λογείον), что Он хочет, чтобы Дева вошла в это Святая Святых. И вот он убедил людей, и они попытались Ее ввести туда».[14] Неофит Исповедник в 23-м Огласительном слове на Введении Богородицы во храм говорит, что «Она вошла в храм, другой более святой храм, святая святых или наисвятейший , во святая Святых или наисвятейший из тех и временный храм, присноживущий храм»[15]. Свт. Григорий Палама считает Святая Святых «прообразом рая и небесных селений» («τύπον του παραδείσου και των ουρανίων αυλών»). Там Богородица жила так, словно находилась на небе или в каком-то особом месте на земле. Она жила простой, свободной от излишеств жизнью, без человеческих забот, без печали, вдали от человеческих страстей и пороков. Она изучала слово Божие и была опечалена преступлениями иудеев, непослушанием праотцов и потерей рая.[16] Кроме того, Герман I Константинопольский в своем Похвальном слове (Εγκώμιον) 2-3, принимая во внимание также главу 7,2-3 Первого Евангелия, сообщает, «Где они видели, чтобы девица обетованная и притом трехлетняя принесена была за третью завесу храма как непорочный дар для непрестанного обитания там, чтобы ее умоляли богатые из народа (Псал.44, 13), торжественно сопровождали девы, вели в храм со светильниками, принимали распростертыми руками священники и учители законапророки?». На это же указывает и Стихира 2-я Вечерни праздника Введения во храм Богородицы.[17]

Особо важно подчеркнуть богословско-символическое содержание, но и более глубокое значение события, поскольку в православной традиции Введение во Храм Богородицы воспринимаются как прелюдия к Благовещению. Пребывание Девы Марии в храме было для Нее периодом очищения, приобщения к духовной жизни и приготовления к тому, чтобы стать по Своему выбору святым жилищем Слова и Матерью Богочеловека. Тесная связь между Введением и Благовещением Богородицы отражается в песнопении праздника Введения во храм Богородицы «Уневѣ́щенія напису́ются Боже́ственная зна́менія па́че ума́ рождества́ Твоего́, Чи́стая Дѣ́во, дне́сь Ду́хомъ Святы́мъ въ дому́ Бо́жіи»[18].

С одной стороны, Храм Божий стал для Богородицы источником жизни и духовного возделования. Тот Храм был прообразом, тенью и источником пользы христианского храма, Церкви. Церковь приняла понятие о храме как здании, несмотря на его первоначальное неприятие, переняла богослужебные предметы из других религий и заменила языческий праздничный календарь христианским.[19] С другой стороны, Дева Мария стала «лествицей-лестницей через которую нисходит Бог», потому что Она была подготовлена и вдохновлена не только своим пребыванием в Храме, но и ее благочестивыми родителями, которые были добродетельными людьми и исполняли Закон Божий. У нее было два примера святости, и таким образом были созданы благоприятные условия для того, чтобы Божественная Благодать принесла плоды в ее духовно плодородной душе. В то время как святым были даны «горы, пустыни и ямы в земле» в качестве места жительства, ей было дано Святая Святых, хотя Она достигла лишь детского возраста.[20]

© Перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2022г

СЛОВО

НА ВВЕДЕНИЕ ВО ХРАМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОМАТЕРИ

Ὁμιλία

ΕΙΣ ΤΑ ΕΙΣΟΔΙΑ ΤΗΣ ΥΠΕΡΑΓΙΑΣ ΘΕΟΤΟΚΟΥ

Τοῦ Ἀρχιμανδρίτου Γεωργίου (Καψάνη), προυγουμένου τῆς Ἱερᾶς Μονῆς Ὁσίου Γρηγορίου

Архимандрит Георгий (Капсанис),

 проигумен священной обители прп. Григория, Святая Гора Афон (+2014)

повторная публикация

мозаика церкви Успения Богоматери близ Дафни, ок 1100г. по Р. Х.

Сегодня вечером, отцы и братья, мы имели благословение пережить нечто от славы  и величия Пресвятой Богоматери. Величие и слава! Изумляется ум человека и удивляется он соответственным образом той славе, которой была удостоена Пресвятая Дева. И может ли кто-то представить себе, что, хотя Она была всего лишь трех лет от роду, Она была удостоена чести  быть введенной в святейшее место поклонения Богу Израиля и жить там, во Святая Святых. Туда, куда мог входить только один из всех людей, первосвященник – и он туда входил один раз в год во время праздника кущей. Он входил туда для того, чтобы совершить богопоклонение, службу и немедленно выходил. Осознаете ли вы, какой  славы и какого величия была удостоена Пресвятая Богоматерь?

 Сегодня мы празднуем вход Богоматери в земное Святая Святых, которое является прообразом Ее вхождения в небесная Святая Святых. Как говорят златые и богословствующие уста святого Григория Паламы, Пресвятая Богоматерь совершила восхождение и взошла от дольнего к горнему, откуда достигла Святой Троицы. Там где пребывает Святая Троица.[1]

Наша Пресвятая Дева была удостоена такой славы, поскольку в самой себе она достигла славы посредством своего совершенного смирения. Она настолько смирилась, насколько не мог смириться ни один из людей. Благодаря ему Она была и превознесена. Она смирилась и совершенно уничтожила свое эго.  Она совершила полное послушание. Действительно, кто еще после Господа нашего Иисуса Христа явил полное послушание Богу как не Пресвятая Богородица? А посему, благодаря Ее крайнему смирению и самоуничижению и послушанию Она была удостоена такой славы.

И мы монахи, когда задумываемся над тем, что Пресвятая Богоматерь достигла в предельной степени той цели, которую мы, монахи взыскуем, то мы радуемся, потому что у нас есть  образец для нашего монашеского подвига.

Является ли целью монаха то, чтобы совершать служение Богу день и ночь? Наша Пресвятая Дева осуществила это в полной мере. Пребывая во Святая Святых, Она постоянно служила Богу. И монах желает того, чтобы в тишине, таинственно в своем сердце совершать служение Богу день и ночь, как и наша Пресвятая Дева. Действительно,  никто бы не может взойти  на высоту добродетелей, если, прежде всего, он не взойдет на более низкие ступени лествицы, которая возводит на высшие ступени. А первой ступенью, на которую, как бы мы ни хотели, но мы обязаны на нее вступить, является отсечение воли, послушание, ниспровержение и избавление от помыслов.

Так что давайте сегодня призовем нашу Пресвятую Деву, который мы сегодня совершаем праздник, дабы Она нам оказала помощь – мы Ее дети и Она нас любит и желает нас видеть совершающих подвиг – нам необходимо сегодня положить новое начало, дабы нам обновить в нашем сознании цель, ради которой мы монахи трудимся, и те обеты, которые мы дали в день нашего пострига, дабы мы вели брань, дабы мы смирялись – чем мы являемся – земными червями? – неужели мы хотим, чтобы нас они уничтожили и истребили, нам необходимо совершенное послушание. Когда наша Пресвятая Дева видит, что мы не подвизаемся, то Она скорбит. Но нашим послушанием и нашим смирением мы доставляем покой и радость нашей Пресвятой Деве, нашему Геронде-Старцу, Ангелу-хранителю нашей души. Поскольку когда кто-то  видит – как Геронда – непослушание, своеволие, своенравие, то он огорчается, после чего он не имеет радости и покоя и терпения, которое столь необходимо, или же расшатывается его здоровье. А тем самым затруднительным становится мое пастырское окормление вас.

Но как Геронда, я преимущественно вас благодарю. Вы все подвизаетесь. Я не очень болезную, но ожидаю от некоторых братий того,  чтобы они явили в большей мере готовность к послушанию, к отсечению своей воли, к смирению. В особенности это относится к тем братьям, которые по благодати Божией  через пострижение в монашество возжелали большей решимости явить духовный подвиг. Нам необходимо возжелать постоянно жить в служении Богу таинственно в нашем сердце. Беседы и встречи и развлечения нам не помогут  жить в постоянном служении Богу.

 В эти дни я пришел из мира. Как страдает и мучается мир! Какое он несет наказание по неведению! Есть и благочестивые и подвизающиеся христиане, однако же, сколько наших братий в миру имеет столько же возможностей, какие имеем мы монахи, здесь, на Святой Горе? Где бедные и несчастные люди, находящиеся за пределами Горы могут найти  такие всенощные бдения и праздник?  Так что мы  являемся привилегированными, мои отцы. Посему то,  если мы ведем брань, то тогда бы не окажемся неблагодарными  в ответ на благодеяния и дары Божии и нашей Пресвятой Девы.

Сегодня у двух наших братий юбилей пострига. Им мы молитвенно желаем того, чтобы они обновили цель монашеской Схимы и совершенствовались в покаянии и освящении.

Источник: Αρχιμανδρίτου Γεωργίου, Καθηγουμένου Ιεράς Μονής Οσίου Γρηγορίου, Άγιον Όρος. Ομιλϊες σε ακινήτες Δεσποτικές και Θεομητορικές εορτές. Α. Εκδ. Ιεράς Μονής Οσίου Γρηγορίου 2015, σελ. 170-174

© перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет» 2015год.

[1] См. Свт. Григория Палама. Беседы (гомилии) М. Паломник. 1993. Беседа на Введение во Святая Святых Пречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии и об Ея богоподобном образе жизни во оном месте., стр. 133-137. Ἀγ. Γρηγορίου Παλαμᾶ, Λόγος ΝΓ’ Εἰς τήν πρός τά Ἅγια Ἁγίων εἴσοδον καί τόν ἐναὐτοῖς θεοειδῆ βίον τῆς  πανυπεράγνου Δεσποίνης ἡμῶν Θεοτόκου καί ἀειπαρθένου Μαρίας, ΕΠΕ, Θες/νίκη 1986, τόμ. 11, σελ. 338-344, $$ 59- 63