Доклад Димитрия Целенгидиса,
заслуженного профессора догматического богословия
Фессалоникийского Университета им. Аристотеля
Когда решения Поместных или Всеправославных Соборов являются приемлемыми и носят обязательный характер для полноты Церкви?
на интернет-конференции
«Вызов экуменизма сегодня»,
посвященной памяти протопресвитера Георгия Металлиноса
(с добавлением его ответов
на вопросы, заданные во время дискуссии)
Содержание
- Догматические предпосылки соборности.
- Проявление соборности в жизни Церкви.
- Решения всех без исключения Соборов подлежат оценке полноты церковной по всему миру.
- Преподобный Паисий Святогорец о соборности Церкви.
- Экклезиологические отклонения т. н. «Критского собора».
- Критерий истинности заключается не в большинстве голосов, а в том, насколько церковный Собор «следует Святым Отцам».
- Ограждение от ереси — два варианта действования: по акривии и по икономии.
- Решения Постоянного Священного Синода Элладской Церкви относительно санитарных мер и вакцинации.
- Наука — это отдельная область, которая не может стать основанием для решений церковного собора.
- Решения церковного священноначалия должны основываться на православной экклезиологии.
Уважаемые отцы и возлюбленные братья во Христе!
Прежде чем перейти к теме моего выступления, я хотел бы вкратце рассказать о глубоко уважаемом мною приснопамятном протопресвитере Георгии Металлиносе. Отец Георгий был в авангарде — главным образом в последние годы — духовной борьбы за чистоту и неповреждённость веры и подлинность церковной жизни. И его частные беседы, и его публичные доклады были сосредоточены на Господе нашем Иисусе Христе и Его Церкви. Именно поэтому экклезиология находилась в центре его интересов, была стержнем всех его научных, церковных и общественных выступлений, которые он проводил, будучи равнодушным к любой похвале и не поступаясь догматами и своим исповедническим мышлением. Вечная ему память!
Соборный институт в сознании Церкви — это тот институциональный орган, который принимает решения, касающиеся управления Церковью и точной формулировки ее догматов. Другими словами, соборность является тем богодухновенным способом, которым непреложно определяются вера и жизнь Церкви. Таким образом обеспечивается не только институциональное единство Церкви, но и её вселенскость. То есть соборный институт представляет собой выражение единства Поместных Церквей между собой, а также выражение Единой и Единственной Церкви по всей Вселенной.
Соборность как институциональный способ выражения Церкви имеет догматические предпосылки. Эти предпосылки восходят к Святотроичной Жизни (на уровне Божественного домостроительства) и основываются прежде всего на христологическом догмате, а также, в более широком смысле, на определении Церкви, понимаемой как таинственное Тело Богочеловека Христа.
Без этих предварительных условий, которые переживаются опытным путем и потому являются определяющим фактором, соборность Церкви лишается своего существенного содержания и становится обычным человеческим институтом.
Святотроичные предпосылки соборности Церкви с ясностью узнаются на уровне Божественного домостроительства. Так Бог, Святая Троица, во время Своего явления людям и в истории человечества, открывает Себя, действуя «соборно». Все, происходящее при создании и воссоздании человека во Христе происходит «соборно», всегда совершается «от Отца через Сына в Духе Святом». В Троичном Боге не только сущность одна и та же, но также одна и проистекающая из Божественной сущности энергия-действование, желание и воля Отца и Сына и Святого Духа.
Наиболее явно это видно в сотворении человека, которое совершается общим волением Троичного Бога, как сказано в Священном Писании: «Сотворим человека по образу нашему [и] по подобию нашему». Но и дело Христа — воссоздание человека посредством Церкви — осуществляется по благоволению Отца и при содействии Святого Духа. Следовательно, есть абсолютная тождественность в воле, энергии и деянии Трех Божественных Лиц, которые действуют соборно. И поскольку люди были созданы по образу и подобию Бога-Троицы, они должны и могут действовать соборно, по своему Первообразу, так как имеют (на тварном уровне, конечно) соответствующие предпосылки, онтологически предначертанные и по благодати проявляющиеся в реальности.
Способность людей к соборной деятельности на практике основывается на христологическом догмате. Прежде всего, в лице Бога Слова — Одного из Святой Троицы — по Его вочеловечении соединились и действовали соборно и целостно две природы Христа — божественная и человеческая.
Вышеупомянутая догматическая истина Церкви была со всей точностью сформулирована в догматических Оросах — решениях IV и VI Вселенских Соборов. Орос Четвертого Вселенского Собора утвердил учение о «соборе» двух природ Христа, тогда как Орос Шестого Вселенского Собора вынес определение о «соборе» двух Его естественных воль, зависящих естественным образом от двух Его цельных природ (гр.ἀκεραίων φύσεων).
В частности, о двух волях во Христе — которые непосредственно и органично связаны с соборностью Церкви — в Оросе Шестого Вселенского Собора отмечается следующее: «И две естественные воли, или хотения, в Нем, и два естественных действия, ‘‘неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно’’ (формула из Ороса Четвертого Вселенского собора), по учению Святых Отцов наших, также проповедуем; два естественных хотения не противных, да не будет…, но Его человеческое хотение, последущее, и не противостоящее, или противоборствующее, паче же и подчиняющееся Его Божественному и всемогущему хотению» (см. И. Кармирис, Догматические и символические памятники Православной Кафолической Церкви, том 1, 222-223).
Таким образом, было провозглашено, что две воли во Христе едины — как и Его природы — «неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно», что обеспечивает единство, но также и различие и целостность двух воль. Воли Христа — хотя они остаются нераздельно едиными и одновременно сохраняют «неизменно и неслиянно» свои естественные характеристики и отличительные свойства — не противятся одна другой, но человеческая воля следует и подчиняется божественной воле. Именно это подчинение человеческой воли божественной воле также является толковательным «ключом» к пониманию безгрешности и непогрешимости Христа по Его человеческой природе. Однако это также и «ключ» к пониманию соборности Церкви и толкованию непогрешимости решений Вселенских Соборов. Это станет яснее после того, что мы скажем ниже.
Существование двух естественных свободных воль и двух хотений во Христе — по причине ипостасного соединения двух Его природ — дает основание существованию двух свобод и двух хотений у верующих — по причине их харизматического и онтологического вхождения в Его мистическое и обо́женное Тело. Однако здесь мы должны уяснить также и наше фундаментальное отличие от Христа. Верующий имеет — как принадлежность своей природы — только человеческую волю и свободу. Его другая — вторая — воля и свобода — это нетварная природная энергия Святого Духа, которую он усваивает и удерживает по благодати и только при определенных условиях.
Конечно, отношение двух природных свободных воль и хотений Христа представляет ту меру и степень, к которой должно стремиться отношение между человеческой волей и свободой и нетварной естественной волей и свободой. Это отношение должно быть отношением подчинения человеческой свободы харизматической свободе, предоставляемой верующему как живому члену Тела Христова.
Таким образом, воля и свобода верующего во Христе — это благодатная воля и свобода, и прежде всего — по мере подчинения человеческой воли и свободы нетварной воле и свободе Божией. Следовательно, отношение двух природных свобод в человеке имеет христологическое основание. Кроме того, как говорит святитель Григорий Палама, «все, что было соделано, ради нас сделал Господь». Другими словами, то, что произошло в лице Христа естественно и «по ипостаси», может произойти и в лице каждого верующего по благодати, только в пределах Церкви. Именно в этом заключается и смысл, и конечная цель вочеловечения Бога Слова. И только тогда, когда христологический догмат «претворяется» путем личного опыта в жизнь верующих внутри Церкви, становится возможной подлинная соборная деятельность епископов — на всех уровнях Соборов (Поместных и Вселенских) — а также выражение подлинного догматического сознания полноты Церкви.
Если соборность имеет свои богословские истоки в Троичном Боге и если она основана на христологическом догмате — как было доказано нами — то проявляется она исторически, практически и институционально в образе действования Церкви, когда она собирается вместе для принятия решений по наболевшим вопросам, касающимся определения веры и Её богодухновенной жизни.
Соборностью как богодухновенным образом действования Церковь обязана Своей Главе — Богочеловеку Иисусу Христу, а поддерживается соборность как присутствием в ней [Церкви] Духа Истины, так и посредством благодатного действия Утешителя Духа Христова в членах Его мистического Тела, и особенно в Его институциональных членах — епископах, когда они собираются на Церковных Соборах, при соблюдении условий, установленных в Церкви Духом Святым. Все, о чём мы говорили до сих пор, составляет фундаментальные предпосылки — то есть духовно необходимые предварительные условия — для православной деятельности Церковных Соборов.
На Церковных Соборах — Поместных или Всеправославных — епископы представляют церковную полноту своей епархии наравне со всеми другими соборными епископами и предстоятелями, не исключая «Первого» (Предстоятеля). На этих Соборах епископы — «все приемше умное сияние Святаго Духа» — осуществляют свое апостольское служение, во время которого, посоветовавшись между собой и вопросив в молитвах Святого Духа, они принимают решения все вместе, голосуя на равных правах по догматическим и пастырским вопросам, которые остро нуждаются в разрешении и касаются «таинства богословия» и жизни Церкви.
Решения всех без исключения Соборов подлежат богодухновенной оценке догматическим сознанием полноты церковной по всему миру. Под «полнотой Церкви» понимаются все верующие — духовенство, монахи и миряне, — которые силою Святаго Духа, полученного ими в Таинстве миропомазания, в дальнейшем утверждают догматические решения епископов, которые были их представителями на соборе, или же отвергают их в том случае, если они не «последовали Святым Отцам». Таким образом, догматическое сознание церковной полноты является наивысшим авторитетом в Церкви, которую институционально и безошибочно выражает подлинно Вселенский Собор, и тогда справедливо, что его решения обязательны для всей совокупности верующих всех Поместных Автокефальных Церквей и во все времена.
Здесь, однако, следует пояснить, что и православный верующий — священнослужитель, монах или мирянин — не застрахован от возможного заблуждения «механистически», даже имея Святое помазание и участвуя в Таинствах, совершаемых пастырями Церкви. От заблуждения верующий защищен только тогда, когда он имеет в себе ещё и действующую благодать Святого Духа, которую получил в Таинстве Миропомазания. Это, однако, предполагает неослабное аскетическое трезвение, соблюдение с любовью божественных заповедей и неосудительное участие в боготворящих таинствах Церкви. Только при наличии такого опыта в народе Божием живо догматическое сознание Церкви. По этой причине и только тогда он может судить о вере своих пастырей, и только тогда он должен следовать им, согласно тому, что говорит святой Иоанн Златоуст в толковании на Послание к Евреям Апостола Павла: «Поминайте наставников ваших..., и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7. См. Толкование на послание к Евреям, Беседа XIV, 1, ΕΠΕ 25, с. 372).
То, что мы высказали до сих пор богословским языком о соборности Церкви, было бы, я думаю, очень важно услышать в простых, но исполненных духовной мудрости словах блаженного старца и теперь уже прославленного святого Церкви, имевшего образование лишь 6 классов начальной школы, преподобного Паисия Святогорца.
«Православная Церковь, — говорит он, — всегда устраивала свою жизнь посредством Соборов. Это православный дух: в Церкви должен действовать Священный Синод, а в монастырях — Собор Старцев. Предстоятель Церкви и Синод должны принимать решения вместе. Настоятель или игумения монастыря должны принимать решения вместе с Духовным Собором обители. Предстоятель Церкви — первый среди равных. Патриарх — это не папа, он имеет ту же самую степень [священства], что и прочие иерархи. Вот папа — это да — он фигура иного разряда. Он восседает высоко, а остальные целуют ему ногу. Но Патриарх — не папа, он сидит вместе с другими иерархами и согласовывает их действия. И настоятель или игуменья монастыря в отношении остальных членов Духовного Собора — тоже первые среди равных.
Предстоятель Поместной Церкви или настоятель монастыря не может делать все, что ему вздумается. Одного архиерея или члена Собора Старцев Бог просвещает в отношении чего-то одного, другого — в отношении чего-то другого. Посмотри, ведь и четыре Евангелиста дополняют один другого. Так происходит и при обсуждении какого-то вопроса на Священном Синоде или в Духовном Соборе монастыря: каждый излагает свое мнение, и если чье-то мнение несогласно с другими, то это записывается в соборных протоколах. Потому что если речь идет о решении, которое противоречит евангельским заповедям и кто-то с этим решением не согласен, то если он не потребует, чтобы его мнение было записано в соборном протоколе, создастся впечатление, что он согласился с неправдой. Если член Священного Синода или Духовного Собора не согласен с неправым мнением, но подписывает общее решение, не записав своего мнения в протокол, то он делает зло и несет ответственность. В этом случае он виновен. Тогда как если он выскажет свое мнение, то пусть большинство с ним и не согласится — перед Богом он не согрешает. Если Синод в Поместной Церкви или Духовный Собор в монастырях не работает правильно, то, говоря на словах о православном духе, мы на деле имеем дух папский. Православный дух такой: каждый должен высказывать и фиксировать свое мнение, а не молчать ради страха или чести — чтобы быть в хороших отношениях с Предстоятелем Церкви или настоятелем монастыря» (Старец Паисий Святогорец, Слова.Том 1, Суроти, Фессалоники, 1998, с. 329–330).
По другому случаю он сказал: «Церковь — это не прогулочный корабль того или иного епископа, чтобы он плыл на нём, куда ему вздумается» (Иеромонах Исаак, Житие старца Паисия Святогорца, Гора Афон, 2004, с. 691).
Процитировав слова святого Паисия, вернемся к нашей церковной действительности.
Новое экклезиологическое отклонение так называемого «Собора» на Крите еще раз продемонстрировало то, что уже записано в нашей Церковной истории. То есть показало, что соборная система сама по себе, механистически, не гарантирует православность провозглашаемого вероучения. Это происходит только тогда, когда соборные епископы имеют в себе действующего Святого Духа и Ипостасный Путь — Христа, когда участники Собора, если они — синодалы в истинном смысле слова (гр. Συνοδικοί — Συν+Οδικοί, шествующие вместе, то есть идущие по Пути, который есть Христос, вместе со Христом) и на деле «последуют Святым Отцам».
Как выяснилось, к сожалению, в наши дни это вовсе не является само собой разумеющимся. Поэтому довод, который неразумно выдвигают как верующие, так и епископы: мы будем делать «то, что скажет Церковь» или «мы ждем решения Церкви», неверен, поскольку есть очевидное различие между самой Церковью — как Богочеловеческим таинственным Телом Христа — и церковной администрацией, которая действительно выражает Церковь, но только при определенных чётких условиях.
Церковную администрацию составляют епископы в своих епархиях и Соборы епископов на поместном и всеправославном уровне. Вместе с пресвитерами поместных Церквей и благочестивым народом Божиим они образуют Церковь Христову. А это значит, что епископ не может игнорировать пресвитеров и полноту Церкви. Вышесказанное доказано также исторически. На Первом Апостольском Соборе (49 г. от Р. Х.) — где первым среди равных и председателем был не апостол Петр, а Брат Господень Иаков — соборная Истина была выражена «со всею Церковью»: «Ибо угодно Святому Духу и нам», отмечено в Священном Писании. «Мы (нам)» — это не только апостолы, но и «иже с ними», то есть пресвитеры, «со всею Церковью». И вся Церковь — это также и простой народ. Но и на Первом Вселенском Соборе богословская позиция молодого диакона Афанасия Великого выразила всю Церковь.
Следовательно, и истинность, и вселенскость Всеправославного Собора безошибочно оценивается полнотой членов Церкви, а точнее, бодрствующим догматическим сознанием благочестивой полноты, и этот фактор является единственным «ключом» к пониманию того, как в Православной Церкви происходит подтверждение истинности ее суждений.
И когда мы говорим о догматическом сознании, мы имеем в виду духовное разумение, которое рождается — харизматически — в сердцах верующих от переживаемого ими действия благодати Святого помазания. Это сконденсированный духовный опыт внутри Церкви, то есть Святой Дух, Которого мы получили, действующий внутри нас. И это исключительное равенство между людьми в Теле Христовом, где все остальные различия — институциональные или личные — имеют второстепенное значение. По этой причине догматическое сознание верующих абсолютно независимо от их мирского образования и от рода их возможных интеллектуальных или неинтеллектуальных занятий. Следовательно, когда это догматическое сознание членов всей Церкви живо, оно становится высшим критерием истины.
Факт, который вытекает из самой природы Церкви и неопровержимо подтверждается нашей Церковной Историей, состоит в том, что причастными ереси были не только патриархи, митрополиты и епископы, но и Всеправославные Соборы, которые — хотя и представляли собой высший административный орган Церкви и соответствовали всем внешним формальным условиям — но были отвергнуты сознанием ее полноты и получили название лжесоборов или разбойничьих соборов.
И это потому, что в догматических вопросах истина обретается не в большинстве голосов соборных архиереев. Истина сама по себе составляет большинство. Даже когда её выражает кто-то один, его голос является преобладающим и перевешивает миллионы и миллиарды других голосов, которые выступают против. Потому что Истина в Церкви — это не идея и не мнение. Истина ипостасна. Это — Сам Христос. Поэтому несогласные с ней отсекаются от Церкви, с извержением из сана или отлучением от Церкви, в зависимости от обстоятельств.
Истина — это Сам Дух Истины, Который действует и выражается и через избранников Божиих и святых. Например, святитель Григорий Богослов своей святостью и своими богословнейшими речами в охваченном арианством Константинополе в одиночку разгнал еретические тучи над столицей империи и подготовил духовный триумф Церкви на Втором Вселенском Соборе. Это также весьма характерно показала история в лице преподобного Максима Исповедника, с которым — следует отметить — была вся тогда ещё православная Западная Церковь вместе с православным папой. То же самое было явлено и во втором тысячелетии в лице святого Марка Ефесского на Флорентийском лжесоборе. Единицы святых выступали против господствующего большинства.
Это свидетельствует о том, как один святой человек выражал позицию Церкви и был оправдан церковной историей, в то время как все остальные заблуждались: император, патриарх и все, кто участвовал в соборе и не исповедовал истину. Следовательно, это вопрос не количества, а вопрос Истины или Её отрицания. Мы не должны забывать об этом, потому что на практике существует качественная разница между Православием и инославием. В Православной Церкви все происходит не так, как у папистов — нет «Первого», который бы стоял и над Вселенскими соборами, как в папизме, и, конечно же, нет никакого поместного предстоятеля вроде папы, который был бы поставлен выше священноначалия нашей Церкви.
Следовательно, критерий истинности в Церкви не в том, чтобы вся Православная Церковь собралась вместе и решила что-то большинством голосов. Было бы возможно теоретически, чтобы были собраны все епископы, а один, два, три или какое-то меньшинство из них сказали бы что-то противоположное. Это не означает, что то, что скажет подавляющее большинство епископов, будет гарантией Истины и оно обязательно должно быть принято полнотой Церкви. Нет, в Церкви дело обстоит иначе. Критерий Истины в том, будет ли сказанное на Церковных Соборах «следовать Святым Отцам».
Этот вопрос стоит перед всей Церковью, чтобы в будущем на Соборе дать богословскую оценку и вынести приговор решениям и этого Критского «собрания архиереев». Но до того, как это совершится, каждый верующий, находясь в Церкви, может и должен в течение какого-то времени определиться относительно расплывчатых и противоречивых решений этого «собрания» исходя из критериев догматического сознания Церкви. Эти незыблемые критерии кратко выражаются святоотеческим изречением «последуя Святым Отцам», которое остро касаются как устройства Соборов, так и их догматического учения.
Другими словами, если благочестивая полнота Церкви — как носитель ее догматического сознания — подтверждает правильность решений соборов Церкви или отменяет решения Всеправославных Соборов, считая их лжесоборами, то очевидно, что у нее есть право и обязанность высказываться со страхом Божиим и богодвижимым усердием, и прежде всего — в данном случае — о решениях Критского «Собора» (см. об этом также о. Георгия Флоровского, Тело живого Бога, Православное толкование Церкви, 1999, изд. Армос, Афины, с. 80-83).
Наконец, в заключение мы хотели бы сказать, что действительность Соборного института зависит — в конечном счете — от рецепции решений каждого Собора сознанием церковной полноты.
1-й Вопрос: Когда и кем должно применяться ограждение (от ереси)? В частности, на Критском соборе были высказаны и утверждены некоторые ложные догматы, некоторые иерархи их подписали. Своей подписью они соглашаются с ложными догматами или просто расписываются о своём присутствии на Соборе? Касательно тех, кто подписал с одобрением ложные догматы, должны ли священники из их митрополий оградиться от них?
Ответ проф. Целенгидиса: Отвечая на первый вопрос, я хотел бы сказать, что ограждается прежде всего тот, кто осознаёт явную ересь.
Ограждение — это очень серьезный шаг и связан он с акривией, которую определяют Священные Каноны Церкви. Священные Каноны, однако, дают верующему также возможность держаться икономии: то есть тот, кто ограждается, не поминает своего епископа, тогда как тот, кто руководствуется принципом икономии, продолжает поминовение епископа, но порицает открыто и строго это догматические отклонение.
Что касается так называемого Критского «собора», учитывая, опять же, что [еретикам] там был дан статус церковности, то есть еретические сообщества были неким образом «воцерковлены», поскольку их назвали «церквами» и некоторые подписали эти документы; те, кто их подписали, конечно же, создали, мягко говоря, весьма проблемную ситуацию как для себя самих, так и для полноты Церкви в то время, когда конкретные церковные общности, как их называют в широком смысле, имеют явные догматические отклонения и осуждены в сознании Церкви на протяжении веков. То есть там произошло нечто, чего никогда раньше не допускала Православная Церковь. Я уже говорил в своем докладе, что так называемый «Критский собор» не выражает Православную Церковь, а значит не может рассчитывать на признание его «вселенскости».
2-й Вопрос: Как вы оцениваете в связи с темой соборности решения Постоянного Священного Синода Элладской Церкви относительно санитарных мер и вакцинации?
Ответ проф. Целенгидиса: Смотрите, если искать духовные и богословские предпосылки, которые необходимы — то есть они должны всегда существовать — для созыва и решений синодального органа, можно здесь увидеть следующий парадокс, который, я бы сказал — насколько я знаю, — является беспрецедентным в Православной Церкви. Такая практика характерна для римокатолицизма, и она была осуждена исторически как порочная.
То есть, другими словами, что я хочу просто сказать. Постоянный Священный Синод собрался и принял решение, как он нам сообщил, если я правильно понял из чтения текста Окружного послания, что после научного доклада (экспертов) он присоединяется к тому, чего хочет государство. Это, однако, никогда раньше в Православии не могло быть основанием для решений соборного органа. Наука — это отдельная область, которая, конечно, заслуживает уважения, но она никогда не может считаться предпосылкой для решений церковного собора. Церковь принимает решения, опираясь на своё запечатленное в текстах и живое Предание. То есть на то, что содержится в Священном Писании, у Святых Отцов Церкви и в Церковных правилах, и всегда подтверждённое богодухновенным опытом. Простые люди ожидали, что будет сказано что-то, имеющее под собой богословское и духовное основание. Этого не произошло. Хуже всего то, что, как я уже отмечал, произошло нечто беспрецедентное. И почему я называю это беспрецедентным? Потому что это вызывает боль. Если завтра, например, наука в своём развитии возьмет и решительном образом поставит под сомнение эту научную оценку нашего времени — то, что происходило в прошлом и предостаточное количество раз, — что тогда скажет священноначалие Церкви, а именно Постоянный Священный Синод Элладской Церкви? Что мы приняли это и были обмануты наукой, которая позже сказала нам обратное или что-то иное? То есть как методология это — провал. То, что случилось — это не просто ошибка. Я публично утверждал, что священноначалие, иерархия поместной Церкви, либо в целом, либо в лице её постоянных представителей, каковым и является Постоянный Священный Синод, порой может принимать ошибочные решения. И это запечатлено исторически в его документах. Когда по одному и тому же вопросу, иногда с одним и тем же составом Синода, выносятся противоположные суждения. И то, что недавно постановило наше священноначалие, сначала до, а потом уже после так называемого Критского собора, известно и подтверждает истинность сказанного нами.
Спрошу у самого епископата (по наивности, если позволите мне): какое решение Элладской Церкви было правильным? То, которое приняли в начале (до Критского «собора») или после него? И по каким критериям можно оценить, что правильно, а что нет? Следовательно, ошибки, как мы уже сказали, совершаются. Но пусть эти ошибки не возникают на чуждых сознанию Церкви основаниях. Церковь, как свидетельствует история соборов, никогда не полагалась на нецерковные научные данные. Церковь, как Богочеловеческое Тело, опирается на то, что богодухновенно и имеет характер откровения, то есть исходит от Святого Духа. Следовательно, эта позиция (Окружного послания), по моему смиренному мнению, если хотите, представляет собой падение, она изначально неприемлема, не имеет исторического прецедента. И поэтому мы, верующие, также должны быть внимательны, когда мы слышим соборные решения. И выбирать правильные критерии для того, чтобы согласиться с ними или отвергнуть их. Когда никто из верующих не принимает соборное решение Церкви — это трагично. Но главный вопрос заключается в следующем: основано ли это решение церковного священноначалия на православной экклезиологии? И на том определении Церкви, которые мы привели выше? Одно — это церковная администрация, которая может представлять (или не представлять) Церковь на соборах, а другое — это сама Церковь. И критерии истины должны быть, прежде всего, известны и ясны.
Источник: https://orthodoxostypos.gr/πότε-οἱ-συνοδικές-ἀποφάσεις-τῶν-τοπι/
https://myrophoros.blogspot.com/2022/05/blog-post_49.html
