“Государь понял, что есть Божия воля отступить…”
«Правмир» продолжает проект «Настоящий Николай» и предлагает вам стать первыми читателями новой книги известного историка Константина Капкова «Духовный мир Императора Николая II и его Семьи». Глава «Отречение или смиренномудрие?» переносит нас на 100 лет назад, к событию первых дней марта 1917 года, вокруг которого до сих пор не смолкают споры.
- Царское Дело. Отречение
- Русская катастрофа 1917 года: революция или красная смута? (+видео)
- «После 2 марта Романовы стали не нужны»
- «Тяжело ругательства про любимого человека читать»
- Жизнь императора Николая II в фотографиях
До сих пор падение Российской Империи, последовавшее за отречением Государя Николая II, болезненно воспринимается российским обществом. Кому личность Государя симпатична, говорят об отречении с сожалением и разочарованием, а кто-то злорадствует.
Многие обвиняют Царя в отречении, зная, что случилось потом.
Мы полагаем, что краткий период 1–8 марта, связанный с так называемым отречением, — самый важный этап личной религиозной жизни Царя, и мы рассмотрим его именно с этой точки зрения.
Сначала разберем формальную сторону вопроса: было ли это отречение зафиксировано юридически? Этот вопрос возникает даже при беглом взгляде на малопрезентабельную бумажку с заглавием: «Ставка Начальнику Штаба», но которую представляют как «Манифест об отречении Государя Императора Николая II от Престола Государства Российского за себя и за сына своего Наследника Цесаревича Алексея Николаевича в пользу брата своего Великого князя Михаила Александровича». Внизу этого потертого листа (когда-то сложенного вчетверо) мы видим подпись Государя и заверительную подпись министра Императорского двора, графа Владимира Борисовича Фредерикса.
Принято считать, что существуют два экземпляра акта отречения (в последние годы некоторые исследователи, полагают, что три экземпляра).
Сначала скажем о документе, представленном в 1919 году в англоязычном издании в США[1]. Его опубликовал февральский заговорщик Юрий Владимирович Ломоносов, помощник члена Государственной думы Александра Александровича Бубликова. После захвата Министерства путей сообщения 28 февраля 1917 года, именно эти два персонажа получили контроль над железными дорогами, благодаря чему поезд Государя был задержан. В первые годы советской власти Ломоносов стал особо доверенным лицом Ленина в крупнейших финансовых операциях за границей. При его посредничестве из России был вывезен огромный капитал, после чего Ломоносов с семьей обосновался в США[2].
Публикация документа под заглавием: «Ставка Начальнику Штаба» в США в 1919 году в англоязычном издании: Lomonossoff G. V. Memoirs of the Russian revolution. New York, 1919. P. 54. Качество воспроизведения документа низкое.
Время отречения: 15 часов. В переводе отречения на английский язык указано время: 15 часов 5 минут
В издании Ломоносова заявлено, что представлено факсимиле акта отречения. Но весьма низкое качество воспроизведения говорит, что у публикаторов было не факсимиле, а некачественная фотокопия. Воспроизводя текст, часть его пришлось прорисовывать самим. Лица, дорисовывавшие нечеткие буквы, не знали русского языка. Например, фраза: «сложить с СЕБЯ верховную власть» представлена как: «сложить с СЕЕВ верховную власть». В слове «Псковъ» вместо твердого знака на конце стоит знак, не существующий в русском алфавите. При воспроизведении был перепутан и рукописный текст. Надпись «2-го» определили как «24», поэтому в переводе на английский язык поставлена дата отречения: «24 марта».
Перевод документа на английский язык.
«2-го марта» понято как «24 марта»
В английском переводе время отречения: «15 hours, 5 minutes», а в воспроизведенной фотокопии: «15 час.». Цифра пять из-за низкого качества фотокопии не видна. Подпись Государя подрисована, а росчерк обрезан, опять же из-за плохого качества фотокопии (см. илл.). Автор книги, по всей видимости, корректурой особо не интересовался и не обратил на эти ляпы никакого внимания[3].
Пример плохого воспроизведения документа. Написано «СЕЕВ» вместо «СЕБЯ»
В другой раз текст отречения без его иллюстрации приводится в сборнике документов «Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев», опубликованном в 1927 году под редакцией красного историка Павла Елисеевича Щеголева. Указано время отречения: 15 часов 5 минут. Щеголев сообщает, что текст печатался «с фотографической копии подлинника отречения, хранящейся в Ленинградском музее Революции»[4] (ныне это Музей политической истории России в Санкт-Петербурге).
Вероятно, именно этот документ, известный как факсимиле, поступил на хранение в Центральный государственный исторический архив, будущий Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ) из Центрального государственного литературного архива согласно распоряжению Главного архивного управления МВД СССР, за № 12/14260 от 26 октября 1950 года[5]. Но как он попал в Литературный архив из Музея революции, неясно.
Ныне факсимиле находится в ГА РФ, в фонде № 601, в деле № 2101 (копия с него же в деле № 2101-б). В поставленном от руки времени отречения (15 час. 5 мин.) цифра «15» написана одним почерком, а «5» — другим (см. илл.).
Впервые так называемый оригинал отречения появляется на свет в 1929 году (копия с него была опубликована в 1917 году[6]).
Вырезка из газеты «Красная звезда» от 6 ноября 1929 года, повествующая о небрежном хранении документов в разных подразделениях Академии наук СССР и об обнаружении в одном из подразделений оригинала отречения Императора Николая II.
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2101-а. Л. 1
Документ был случайно обнаружен среди массы прочих некими сотрудниками Академии наук СССР, которые сообщили об этом Комиссии по проверке (по «чистке») аппарата Академии под руководством Юрия Петровича (Якова Исаковича) Фигатнера. Об обнаружении документа был составлен акт за подписями Фигатнера и членов комиссии: Сергея Федоровича Ольденбурга, Александра Евгеньевича Ферсмана и других (всего 14 персон), где, в частности, говорилось, что «изображенная подпись ФРЕДЕРИКСА написана по подчищенному месту»[7]. Отметим, что было сказано не «подпись», а «изображенная подпись».
Вероятно, контрассигнующая подпись графа Фредерикса была нанесена чернилами поверх остатков карандаша. Подпись самого Государя проставлена карандашом (заметим, странно, что у Императора не было пера или никто не поделился с ним чернилами). Необычно и то, что обе подписи находятся очень близко к краю листа. Комиссия, сличив подпись Государя с несомненно подлинными, пришла к выводу об их идентичности, подпись графа Фредерикса не исследовалась.
На документе проставлено от руки время отречения: 15 часов. На месте, где должны быть обозначены минуты, — подчистки. Стертая цифра читается, скорее всего, как «3» или «5». Сам факт наличия стертой цифры очевиден (см. илл.). Комиссия 1929 года пришла к мнению, что на месте минут «явно проглядывается написанная от руки цифра 3»[8].
В 1966 году Главное архивное управление при Совете министров СССР санкционировало передачу данного документа из Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и государственного управления СССР — ныне Государственный архив Российской Федерации[9]. (Ныне эта бумага хранится в фонде № 601 в деле № 2100-а; копия с нее в деле № 2101-а.)
Итак, мы знаем всего три разновидности документа с заголовком «Ставка Начальнику Штаба», известных как «Акт об отречении»: копию, опубликованную в 1919 году в США, факсимиле, ссылка на которое появляется в 1927 году, и условный оригинал, обнаруженный в 1929 году.
Документ «Ставка Начальнику Штаба», озаглавленный «Факсимиле акта отречения Николая II». Слева снизу небольшое чернильное загрязнение поверх факсимиле. Время отречения: 15 час. 5 мин. Цифра «15» написана одним почерком, «5» — другим.
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2101. Л. 1
Их сравнительный анализ говорит: это один и тот же документ, несмотря на разное время отречения, обозначенное в трех его вариантах. Это видно по расположению подписей графа Фредерикса и Государя относительно печатного текста. К тому же, если три подписи графа Фредерикса скопировать и наложить друг на друга: семь слов в две строки, последнее слово с росчерком — они полностью совпадают (включая расстояния между слов и между строк). Подписать так на трех разных листах невозможно. (Подпись Государя в публикации Ломоносова отличается от двух других, потому что, как мы говорили выше, обрезана и подправлена из-за плохой копии, которая была в распоряжении публикаторов.)
Как же может быть, что на одном и том же документе мы видим разные цифры в разделе минуты?
«АКТ об отречении ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II от Престола…». Машинописный текст, вверху позднейший архивный штамп, подписей нет. Время отречения: 15 часов 3 мин. Никаких других документов, имеющих наименование «Акт об отречении» или «Манифест об отречении», в архивохранилищах нет.
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2100. Л. 3
Вероятней всего, на исходной бумаге (оригинале) первой была вписана цифра «3». Так ее определила Комиссия по исследованию текста в 1929 году, и именно так она читается при большом увеличении документа, что было сделано автором этой книги. Цифра «3» в разделе минуты фигурирует и в деле ГА РФ, где акт об отречении представлен в машинописном виде без каких-либо подписей. В нем указано время: «15 часов 3 мин.» (см. илл.).
Сравнение фрагментов документов отречения из дела № 2101 (вверху) и № 2100-а (снизу). 1) Судя по расположению печатного и рукописного текста друг относительно друга — это один и тот же документ. 2) На верхнем фрагменте цифры: «2-го» и «15» написаны одной рукой, а «5» — другой. 3) На нижнем документе цифра, где обозначено время минут, стерта.
Вскоре на первоначальной бумаге (оригинале) цифру «3» стерли и вписали «5», которую мы и видим на факсимиле (фотокопии) документа.
Потом цифру минут вновь затерли.
Фрагмент «оригинала отречения». Явно просматривается подчищенное место: скорее всего, стерта цифра «3» или «5». Особо хорошо виден нижний завиток подтертой цифры прямо над чернильной завитушкой.
Имеет ли такая бумага безусловное значение юридического документа? Мы полагаем, что нет. Чтобы утверждать ее законность, надо иметь очень большое желание. Других аргументов верить ей, кажется, нет. Но дело, конечно, не в этой бумаге с вариантами наложения датировки и подписей, которая, скорей всего, представляет собой подложный документ на промежуточных стадиях его изготовления.
Сравнение фрагментов трех документов под заглавием: «Ставка Начальнику Штаба». Место расположения подписи графа Фредерикса и Государя относительно печатного текста показывает, что это один и тот же документ. В первой его публикации (на верхнем фрагменте) подпись Государя обрезана и подправлена, а нечеткие буквы на носителе, бывшем в распоряжении публикаторов, ими дописаны.
Дело в том, что заговорщикам сразу после объявления в печати информации об отречении с заголовком «БОЖИЕЮ МИЛОСТИЮ, МЫ НИКОЛАЙ ВТОРЫЙ, Император Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочее и прочее. Объявляем всем Нашим верным подданным…» подложный документ или даже некий подлинный был уже не нужен. События конца февраля — начала марта 1917 года развивались, выражаясь современным языком, совсем не в правовой плоскости.
Поэтому вопрос, была ли легитимна передача власти, просто не корректен. Уже в июне 1917 года заверивший отречение граф Фредерикс в официальных показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства утверждал, что не помнит, как и где произошло отречение Императора[10]. То есть отказался от своего участия[11].
А что же сам главный свидетель?
Общеизвестно, что до 2 марта Император никак не планировал уход от Царского служения или перемены в государственном устройстве страны по ходу войны. Что же могло его заставить вдруг изменить свое мнение? Ведь объективных причин менять политическое устройство именно 2 марта не было. В конце концов Государь, как самодержец, при желании мог внести изменения в Основные государственные законы Российской Империи (которые не предусматривали возможности отречения от Престола) и спокойно законодательно «ратифицировать» свое отречение, назначив или рекомендовав определенный орган для управления державой. Выступить с соответствующей речью к народу «с амвона», расставив все точки над «i» для современников и потомков. Любой, более или менее знакомый с педантичным характером Государя, вникавшим в любые мелочи, согласится, что это было бы вполне в его стиле. Обратное же противоречило всей его предыдущей деятельности. Поэтому мы полагаем, что Царь не отрекался от Престола — это противоречило его нравственным принципам и государственным правилам управления.
Мы полагаем, что и получив 2 марта телеграммы с просьбой оставить Престол от некоторых генералов, Главнокомандующего Кавказской армией Великого князя Николая Николаевича (ими апеллировали заговорщики)[12], имея конфликт с родственниками и жесткое противодействие со стороны Государственной думы, Государь боролся и продолжал отстаивать монархию. Это было весьма разумно, по крайней мере, до окончания войны, конец которой, как представлялось, был не за горами и сулил России огромный экономический выигрыш: проливы Босфор и Дарданеллы. Безумием было кардинально менять государственное устройство по ходу войны.
Тем не менее случилось то, что случилось… При этом с 3 по 8 марта Государь находился в Ставке в Могилеве (с 4 по 8 вместе с матерью, вдовствующей Императрицей Марией Федоровной). 8 марта Государь прощался с чинами Штаба и управлений, офицерами и казаками Собственного Его Величества Конвоя и Собственного Сводного пехотного полка. Есть свидетельства очевидцев этой душераздирающей сцены…[13]. Теоретически он мог заявить о своем пленении, о силой вырванном отречении…
Он этого не сделал. Получается, что главным свидетелем своего отречения (а если отречение — зло), свидетелем против себя самого, является Царь. Что же случилось в дни изоляции Государя 28 февраля — 2 марта и в последующие дни пребывания его в Ставке по 8 марта? Почему, если отречение или какое-то иное политическое решение по вопросу государственного устройства, вскоре выданное заговорщиками за отречение, было вырвано обманом, Царь не заявил об этом? Не стал бороться за Россию? За свои права монарха?
На наш взгляд, логично предположить, что судьбоносное решение Государь окончательно принял, воочию увидев и почувствовав реакцию массы людей на отречение, ярко вспыхнувшую уже 3 марта. Сложно править без верноподданных. Государь понял, что есть Божия воля отступить: общество явно не понимало, что творит, и бороться с ним, доказывать что-то было бесполезно.
(Продолжение следует)
http://www.pravmir.ru/vsya-pravda-ob-otrechenii-imperatora/
