Съ древнихъ временъ Крестъ Христовъ былъ предвозвѣщенъ и представленъ въ видѣ образовъ; и если бы не было силы Креста, никто никогда не возмогъ бы примириться съ Богомъ. Потому что послѣ прародительскаго онаго въ раю Божіемъ преступленія чрезъ древо, грѣхъ ожилъ, мы же умерли, и прежде смерти тѣла, подверглись смерти души, которая заключается въ удаленіи души отъ Бога. Та жизнь, которой мы жили послѣ преступленія, была жизнью въ грѣхѣ и жизнью по плоти; грѣхъ же не покоряется закону Божіему, да и не можетъ; такъ и живущіе по плоти, не могутъ угодить Богу. И поскольку, какъ и Апостолъ говоритъ: Плоть похотствуетъ на духа, духъ же на плоть (Гал. 5, 17) [2], — Богъ же есть Духъ и сама Доброта и Добродѣтель, и нашъ духъ созданъ былъ по образу и подобію Его, но вслѣдствіе и по причинѣ грѣха пришелъ въ негодность, — то до тѣхъ поръ, пока грѣхъ не будетъ упраздненъ и жизнь по плоти сведена на нѣтъ, какимъ образомъ могъ бы кто обновиться во всемъ и стать угоднымъ Богу? — Крестъ Христовъ именно и есть упраздненіе грѣха. Посему и нѣкто изъ нашихъ богоносныхъ Отцевъ, будучи вопрошенъ однимъ изъ невѣрныхъ: неужели онъ вѣритъ въ Распятаго? — отвѣтилъ: «Да, — въ Распявшаго грѣхъ». Многіе же еще и прежде явленія Креста Христова, бывшіе до Закона и послѣ Закона [3], были засвидѣтельствованы Самимъ Богомъ, какъ — други Божіи, и Царь и Пророкъ Давидъ, какъ, конечно, и самъ тогда сущій въ числѣ друзей Божіихъ, говоритъ: Мнѣ же зѣло честни быша друзи Твои, Боже(Псал. 138, 17). Но какъ же это такъ, что и прежде Креста они провозглашены: «Друзьями Божіими»? — Я вамъ объясню это, если вы окажете мнѣ послушное и внимательное слушаніе (моихъ словъ).

Какъ, напримѣръ, еще прежде пришествія человѣка грѣха, сына погибели, я говорю объ антихристѣ [4], возлюбленный Христу Богословъ говоритъ: И нынѣ антихристи мнози быша: отъ сего разумѣваемъ, яко послѣдній часъ есть (1 Іоан. 2, 18), такъ и Крестъ былъ у праотцевъ и раньше того времени, какъ пришелъ въ исполненіе. И великій Павелъ еще яснѣе уча насъ, что и раньше того времени, какъ придетъ антихристъ — уже среди насъ, говоритъ, что тайна его дѣется среди насъ (2 Ѳес. 2, 7). Такъ и Крестъ Христовъ, и не явившись еще, былъ уже среди праотцевъ: ибо тайна его совершалась среди нихъ. Я не буду нынѣ говорить объ Авелѣ, Сиѳѣ, Еносѣ, Енохѣ, Ноѣ и о тѣхъ, которые прежде Ноя угодили Богу, и которые, вообще, принадлежатъ къ тому періоду, — чтобы намъ начать отъ Авраама, который былъ наименованъ «Отцемъ многихъ народовъ»: Іудеевъ — по плоти, насъ же — по вѣрѣ. Итакъ, я начну съ этого по духу Отца нашего и отъ самаго начала, свойственной ему, доблести, и отъ перваго призванія его Богомъ. Какія первыя слова, говоря ему, Богъ произнесъ? — Изыди отъ земли твоея, и отъ рода твоего, и иди въ землю, юже ти покажу (Быт. 12, 1). Такимъ образомъ, въ самыхъ этихъ словахъ заключалась тайна Креста, ибо это же прямо являетъ Павелъ, который, хвалясь Крестомъ, говоритъ: Мнѣ міръ распяся (Гал. 6, 14). Ибо для бѣгущаго безъ оглядки изъ отечества или отъ міра, земное отечество и міръ умерли и оставлены безъ вниманія, а это и есть Крестъ.

Но еще прежде чѣмъ онъ бѣжалъ отъ сожительства съ нечестивыми, Богъ говоритъ Аврааму: Пойди изъ земли твоей, и иди въ землю — не которую Я дамъ тебѣ, но — которую Я укажу тебѣ, этими словами какъ бы указывая на иную, духовную землю. Какія же были первыя слова Бога Моисею послѣ того, какъ онъ бѣжалъ изъ Египта и восшелъ на гору? — Иззуй сапоги отъ ногъ твоихъ (Исх. 3, 5). Здѣсь открывается иная тайна Креста, естественнымъ образомъ вытекающая изъ первой. Ибо хотя ты, — говоритъ, — убѣжалъ изъ Египта и отвергъ служеніе фараону и презрѣлъ носить наименованіе «сына дочери фараона» и, насколько отъ тебя зависѣло, упразднилъ и покончилъ съ міромъ злого рабства, но тебѣ долженствуетъ къ этому прибавить и самого себя. Что же означаетъ это: Иззуй сапоги отъ ногъ твоихъ? — Это значитъ: разрѣши кожанныя одежды, въ которыя ты одѣлся и въ которыхъ грѣхъ имѣетъ дѣйствіе и отстраняетъ тебя отъ святой земли. Итакъ, Иззуй сапоги отъ ногъ — это тоже, что и сказать: не живи болѣе по плоти и въ грѣхѣ, но да будетъ упразднена и умерщвлена противная Богу жизнь и разсужденіе плоти и законъ въ членахъ, противящійся закону духа и плѣняющій закономъ грѣха; пусть онъ болѣе не одерживаетъ верхъ и не имѣетъ дѣйствія, будучи умерщвленъ силою боговидѣнія. Развѣ это не есть Крестъ? — Ибо Крестъ, опять же согласно божественному Павлу, означаетъ: Распять плоть со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Итакъ,Иззуй сапоги отъ ногъ твоихъ: мѣсто бо, на немже ты стоиши, земля свята есть. Эти же слова показали ему будущее освященіе, имѣющее наступить на землѣ благодаря Кресту, послѣ явленія Господа и Бога и Спаса нашего Іисуса Христа. Ибо тогда, взирая на величіе зрѣлища: купину орошаемую въ огнѣ, — онъ предузрѣлъ имѣющее нѣкогда наступить пришествіе Христово: потомучто созерцаніе въ Богѣ [5] есть тайна Креста, и оно-то проистекаеть изъ второй тайны (т. е. — изъ распятія себя міру), которая больше — первой (т. е. самого удаленія отъ міра). Что то и другое неразрывно связаны другъ съ другомъ, явили и великій Павелъ и божественные Отцы наши: первый, говоря не только, что: мнѣ міръ распяся, но и присовокупляя: и азъ міру; а они — предписывая намъ не спѣшить восходить на крестъ прежде креста; ибо, конечно, и то и другое являются выраженіями и тайнами Креста. Итакъ, первая тайна Креста заключается въ бѣжаніи отъ міра и удаленіи отъ близкихъ по плоти, если они препятствуютъ благочестію и отвѣчающему сему образу жизни, и въ тѣлесномъ аскеткзмѣ, которое само по себѣ (безъ наличія духовныхъ подвиговъ — А. А.), мало-полезно, какъ говоритъ Павелъ (1 Тим. 4, 8). Такимъ образомъ, согласно сей первой тайнѣ Креста, намъ міръ, и грѣхъ распяты, когда мы бѣжимъ отъ сего. Вторая же тайна Креста заключается въ распятіи себя для міра и страстей, когда они бѣгутъ отъ насъ. Но не могутъ, конечно, они убѣжатъ отъ насъ, ни мы не возможемъ разумно дѣйствовать, если только не будемъ въ созерцаніи Бога: ибо когда упражненіемъ въ добродѣтели мы взойдемъ къ созерцанію и когда украсимъ и очистимъ нашего внутренняго человѣка, изыскивая скрытое въ насъ самихъ божественное сокровище и вновь разсматривая находящееся внутри насъ Царство Божіе, тогда мы распинаемъ себя міру и страстямъ. Ибо нѣкая теплота приходитъ на сердце отъ такихъ мыслей, которая, какъ мухъ, изгоняетъ злые помыслы и производитъ духовное умиротвореніе и утѣшеніе въ душѣ и подаетъ освященіе тѣлу, какъ говоритъ Псалмопѣвецъ: Согрѣяся сердце мое во мнѣ, и въ поученіи моемъ разгорится огнь (Псал. 38, 4). И это есть именно то, что и одинъ изъ богоносныхъ Отцевъ нашихъ, поучалъ насъ, говоря: «Приложи всякое стараніе, чтобы внутренняя твоя дѣятельность была въ Богѣ, и тогда ты побѣдишь внѣшнія страсти». Къ этому же обращаетъ наше вниманіе и великій Павелъ: Духомъ ходи́те, говоритъ, и похоти плотскія не совершайте (Гал. 5, 16). Посему и въ иномъ мѣстѣ онъ пишетъ намъ въ увѣщаніе слѣдующее: Станите убо препоясани чресла ваша истиною (Ефес. 6, 14): ибо созерцаніе укрѣпляетъ и лелѣетъ добрыя устремленія, и подавляетъ плотскія вожделѣнія. И великій Петръ еще болѣе наглядно явилъ намъ, чтó суть чресла и чтó есть истина. — Препоясавши, говоритъ, чресла помышленія вашего, трезвящеся совершенѣ уповайте на приносимую вамъ благодать откровеніемъ Іисусъ Христовымъ (1 Петр. 1, 13).

Итакъ, поскольку дурныя страсти и міръ грѣха не могутъ совершенно быть далекими отъ насъ, ни разумное дѣйствіе производиться въ нашихъ душахъ, если только мы не будемъ въ созерцаніи Бога, то посему и сіе созерцаніе, распинающее міру удостоенныхъ его, также является тайной Креста. Такъ и при Моисеѣ оное созерцаніе горящей купины, являло тайну Креста, бóльшую и болѣе совершенную, чѣмъ та, которая была въ призваніи Авраама. Значитъ ли изъ этого, что Моисей былъ болѣе совершенно посвященъ въ тайну Креста, чѣмъ — Авраамъ? Да и какимъ доводомъ могъ бы кто подкрѣпить такое утвержденіе? — Ибо (надлежитъ знать) что тогда, когда Авраамъ былъ призванъ, въ самомъ фактѣ призванія еще онъ не былъ посвященъ въ эту третію тайну Креста, т. е. — созерцаніе, но это имѣло мѣсто позднѣе, послѣ онаго призванія, и не разъ и не два, но часто, хотя у насъ и не имѣется достаточно времени, чтобы повѣдать обо всемъ. Напомню же вамъ (только) оное, чудеснѣе иныхъ, созерцаніе, когда онъ явно узрѣлъ Единаго Тріипостаснаго Бога, Который еще не былъ возвѣщенъ въ Троицѣ. Ибо говорится: Явися ему Богъ у дуба Мамврійскаго и воззрѣвъ, видѣ, и се Тріе Мужи, и притече въ срѣтеніе Имъ (Быт. 18, 1). Вотъ, явившагося Единаго Бога онъ видѣлъ въ Трехъ Лицахъ. Посему говорится: Явился ему Богъ, и се Тріе Мужи, и затѣмъ, подбѣжавъ навстрѣчу къ Нимъ, онъ бесѣдуетъ какъ бы съ Однимъ, говоря: Господи, аще обрѣтохъ благодать предъ Тобою, не мини́ раба Твоего. И они, вотъ, Три, какъ Одинъ сущіе, бесѣдуютъ съ нимъ. Ибо говорится: Рѣче къ нему: гдѣ Сарра жена твоя? Возвращаяся пріиду къ тебѣ во время сіе въ часы, и родитъ сына Сарра жена твоя. Когда же Сарра, услышавъ, засмѣялась, — рѣче Господь: что яко разсмѣяся Сарра жена твоя? — Вотъ, Единый Богъ — и Три Ипостаси, и Три Ипостаси — и Единый Богъ; ибо говорится: Рѣче Господь.

И такимъ образомъ на Авраамѣ совершилась тайна Креста. Исаакъ же самъ собою былъ образомъ Пригвожденнаго, бывъ послушенъ своему отцу даже до смерти, какъ и — Христосъ (Богу Отцу); и данный вмѣсто него овенъ, предзнаменовалъ Агнца Божіяго, даннаго ради насъ на закланіе; и чаща, въ которой овенъ запутался рогами, была тайной образа Креста, почему и называется «Чащей Савекъ», т. е. «Чащей Оставленія» [6], какъ и Крестъ именуется «Спасительнымъ Древомъ». И на Іаковѣ сынѣ Исаака совершилась тайна и образъ Креста: ибо посредствомъ древа и воды умножилось ему стадо. Ибо то дерево прообразовало Крестное Древо, а та вода — божественное Крещеніе, которое въ себѣ заключаетъ тайну Креста: Въ смерть Христову крестихомся (Рим. 6, 3), говоритъ Апостолъ. И Христосъ Древомъ и Водою, т. е. Крестомъ и Крещеніемъ умножилъ Себѣ на землѣ словесную паству. Но и еще отчетливѣе Іаковъ явилъ образъ Креста: когда поклонился краю жезла и когда благословлялъ внуковъ, положивъ руки крестъ на крестъ. Къ тому же, будучи отъ начала до конца послушенъ родителямъ и посему возлюбленъ и благословенъ, и вслѣдствіе этого ненавистенъ для Исава, онъ такимъ образомъ всякое искушеніе доблестно перенося, въ теченіе своей жизни имѣлъ совершаемую тайну креста. Посему Богъ и сказалъ: Возлюбихъ Іакова, Исава же возненавидѣхъ (Мал. 1, 2).

Нѣчто подобное и среди насъ имѣетъ мѣсто, братіе. Ибо подчиняющій себя духовнымъ отцамъ, согласно рѣченной апостольской заповѣди: Чада послушайте своихъ родителей (Ефес. 6, 1), тотъ, — какъ но своему послушанію подобный возлюбленному Сыну Божію, и самъ бываетъ возлюбленъ Богомъ; непослушный же, какъ чуждый подобія въ отношеніи Возлюбленнаго Сына, и Богомъ ненавидимъ бываетъ. И какъ сбывающееся не только въ отношеніи Іакова и Исава, но и всегда и среди всѣхъ, Премудрый Соломонъ, являя это, говоритъ:Сынъ послушный будетъ въ жизнь, непослушный же — въ погибель.

Но развѣ сынъ послушанія Іаковъ къ тому же не въ бóльшую былъ посвященъ тайну Креста, именно — въ созерцаніе, благодаря чему человѣкъ болѣе совершенно распинается и умираетъ грѣху, и живетъ для добродѣтели? — Да! Ибо самъ онъ свидѣтельствуетъ о себѣ и относительно Богосозерцанія и спасенія: — Видѣхъ бо Бога, говоритъ, лицемъ къ лицу, и спасеся душа моя (Быт. 32, 30). Гдѣ — тѣ, которые, находясь въ нашей средѣ, обнаруживаютъ пустой и неправославный образъ мыслей? — Пусть они выслушаютъ, что Іаковъ видѣлъ лице Божіе, и не только не лишился, вслѣдствіе сего, жизни, но, какъ самъ онъ говоритъ, еще и спасеся, хотя Самъ Богъ говоритъ: Никтоже узритъ лице Мое, и живъ будетъ (Исх. 33, 20). Такъ что же, быть можетъ, есть два Бога: Одинъ, имѣющій лице, подлежащее видѣнію Святыхъ; Другой же — имѣющій лице, превосходящее всякую возможность видѣнія? — Прочь, такой абсурдъ! — Но (это надо понимать въ томъ смыслѣ, что) зримое лице Божіе есть не иное что, какъ божественная благодать и дѣйствіе являемое на достойныхъ. А то лице, которое отнюдь не можетъ подлежать зрѣнію, надлежитъ разумѣть въ томъ понятіи, когда имѣется ввиду превосходящее всякое описаніе и видѣніе естество Божіе: потому что никто, какъ написано, Бога въ лицѣ и въ естествѣ и не видѣлъ и не возвѣстилъ.

Итакъ, созерцаніе въ Богѣ и божественная тайна Креста не только отгоняетъ отъ души дурныя страсти и производящихъ ихъ демоновъ, но и опровергаетъ ложныя мнѣнія и ихъ проводителей и изгоняетъ ихъ изъ оградъ Священной Христовой Церкви, въ нѣдрахъ которой находясь, намъ отрадно нынѣ праздновать и разъяснять божественную благодать и дѣйствіе Креста, совершаемыя на Праотцахъ еще до явленія Креста въ міръ.

Итакъ, какъ на Авраамѣ совершалась тайна Креста, сынъ же его самъ сталъ прообразомъ Того, Который былъ впослѣдствіи распятъ; такъ и, опять, тайна Креста совершалась во всей жизни Іакова. Іосифъ же сынъ Іакова, самъ былъ прообразомъ и тайной имѣвшаго впослѣдствіи быть распятымъ — Богочеловѣка Слова: ибо и онъ (Іосифъ), вслѣдствіе зависти, былъ веденъ на закланіе, и то — отъ сродниковъ по плоти, ради которыхъ онъ былъ посланъ къ нимъ отцемъ, какъ и Христосъ затѣмъ. Если же Іосифъ не оказался убитымъ, но былъ проданъ, то тутъ нѣтъ ничего удивительнаго, ибо и Исаакъ не оказался закланъ: ибо не сами по себѣ они представляли дѣйствительность, но были лишь образами грядущей дѣйствительности. Но, быть можетъ, долженствуетъ и на нихъ видѣть сугубую тайну двухъ природъ Іисуса: то, что они были ведомы на убіеніе, этимъ они предъизобразили Страсти по-плоти Богочеловѣка; а то, что они отнюдь не пострадали — этимъ предъизобразили безстрастіе Божества. Это же самое можно обнаружить и въ отношеніи Іакова и Авраама: потому что если они и перетерпѣли искушенія, однако — побѣдили, что ясно было написано и въ отношеніи ко Христу. Итакъ, изъ тѣхъ четырехъ, которые въ добродѣтели и благочестіи прославились прежде Закона, двое, именно — Авраамъ и Іаковъ, извѣдали тайну Креста въ дѣлахъ, имѣющихъ отношеніе къ ихъ жизни; а двое другихъ, именно — Исаакъ и Іосифъ сами собою чудеснымъ образомъ предъизобразили тайну Креста. Что же затѣмъ и Моисей, первый пріявшій отъ Бога Законъ и передавшій его другимъ, не посредствомъ ли дерева и воды, еще до Закона, самъ оказался спасенъ, когда, будучи вложенъ въ ящикъ, былъ отданъ струямъ Нила, а затѣмъ и самъ древомъ и водою спасъ Израильскій народъ: древомъ предъизобразивъ Крестъ, водою же — божественное Крещеніе? Какъ и Павелъ, вѣдатель таинъ, еще яснѣе возвѣщаетъ, что — вси въ Моисея крестишася во облацѣ (1 Кор. 10, 2). И прежде моря и онаго жезла (разсѣкшаго море), онъ свидѣтельствуетъ о немъ, что онъ добровольно воспринялъ Крестъ Христовъ: Ибо бóльшее богатство — говоритъ — вмѣнивъ египетскихъ сокровищъ поношеніе Христово (Евр. 11, 26). Поношеніе же Христово со стороны неразумныхъ есть Крестъ, какъ, опять, самъ Павелъ говоритъ о Христѣ, что Онъ претерпѣлъ Крестъ, о срамотѣ нерадивъ (Евр. 12, 2). Предшествуя же Христу, Моисей и самъ весьма ясно предъизобразилъ Его и образъ Креста и спасеніе благодаря этому образу : ибо прямо поставивъ жезлъ, онъ простеръ на немъ свои руки, и такъ по образу Креста представивъ себя на жезлѣ, онъ совершенно обратилъ въ бѣгство Амалика. Также и мѣдную змѣю, поставивъ на знаменіи наискось и такимъ способомъ всенародно воздвигнувъ образъ Креста, онъ велѣлъ ужаленнымъ среди іудеевъ взирать на него, какъ бы на Самого Спасителя, и такъ излечилъ укусы змѣй.

Не достанетъ же мнѣ времени повѣдать объ Іисусѣ (Навинѣ) и бывшихъ послѣ него: Судіяхъ и Пророкахъ, о Давидѣ и бывшихъ послѣ него [7], которые при дѣйствіи тайны Креста, сдерживали рѣки, останавливали солнце, разоряли нечестивые города, одерживали побѣды въ войнѣ, прогоняли полки чужихъ, избѣжали устъ меча, угашали силу огня, заграждали уста львовъ, побѣждали царей, изпепеляли пятидесятиначальниковъ, воскрешали мертвыхъ, словомъ замыкали небеса и снова разрѣшали, дѣлали облака на небѣ нерождающими дождь и затѣмъ — плодотворящими; ибо если Павелъ и говоритъ, что все это совершила вѣра, однако — сила вѣры во спасеніе: почему и все возможно вѣрующему. Вотъ, этимъ-то, конечно, и является Крестъ Христовъ для вѣрующихъ. — Слово крестное, снова сказать устами Павла, — погибающимъ юродство есть, а спасаемымъ намъ сила Божія есть (1 Кор. 1, 18). Но дабы мы допустили включеніе въ число спасаемыхъ силою крестною и всѣхъ тѣхъ, которые были въ ветхозавѣтное время прежде Закона и подъ Закономъ, не Самъ ли Христосъ, чрезъ Которого и въ Которомъ все, сказалъ прежде наступленія Креста: Иже не приметъ креста своего, и въ слѣдъ Мене грядетъ, нѣсть Мене достоинъ (Матѳ. 10, 38) ? Видите, какъ и до того, какъ Кресту было суждено водрузиться, Крестъ уже былъ спасающимъ? Также и тогда, когда Господь открыто предрѣкъ Ученикамъ Свое страданіе и смерть чрезъ крестъ, Петръ же, слушая, не сдержался, но, вѣдая, что это въ Его власти, взмолился, говоря: Милосердъ Ты Господи: не имать быти Тебѣ сіе (Матѳ. 16, 22), тогда Господь запретилъ ему, какъ мыслящему относительно Него яже суть человѣческая, а не Божія; призвавъ же народъ вмѣстѣ съ Учениками Своими, сказалъ имъ: Иже хощетъ по Мнѣ ити, да отвержется, и возметъ крестъ свой, и по Мнѣ грядетъ. Иже бо аще хощетъ душу свою спасти, погубитъ ю: а иже погубитъ душу свою Менѣ ради и Евангелія, той спасетъ ю (Марк. 8, 34-35). Посему Онъ призываетъ вмѣстѣ съ Учениками и народъ, и тогда свидѣтельствуетъ и возвѣщаетъ оныя великія и превосходящія естество и воистину не человѣческія, но Божескія мысли, дабы явить, что это требуется не только отъ избранныхъ Учениковъ Его, но и отъ всякаго вѣрующаго въ Него. Слѣдовать же Христу означаетъ — жить по Евангелію Его, проявляя всякую добродѣтель и благочестіе; желающій же слѣдовать Ему, долженъ отвергнуть себя и взять крестъ свой и уже болѣе не щадить себя, если призоветъ время, но быть готовымъ и на позорную смерть ради добродѣтели и истины божественныхъ догматовъ. Но если отвергнуть себя и предать на крайнее безчестіе и смерть — велико и выше естества, однако это не несправедливо: потому, что и земные цари не удостоиваютъ ли слѣдовать за собою, и особенно тогда, когда идутъ на войну, лишь тѣхъ только, которые готовы умереть за нихъ? — Такъ что же удивительнаго, если и Царь Небесный, согласно обѣтованію [8] обитавъ на землѣ ради борьбы противъ общаго врага человѣческаго рода, ищетъ, чтобы именно такого рода люди слѣдовали за Нимъ. Но земные цари не могутъ вернуть жизнь убитымъ на войнѣ, ни даже приблизительно наградить тѣхъ, которые положили свою жизнь за нихъ. Ибо что получитъ отъ нихъ тотъ, кого уже нѣтъ въ жизни? Но и имъ, если случится положить жизнь свою за Благочестивыхъ (Царей), есть упованіе о Господѣ. Тѣмъ же, которые въ слѣдованіи Ему, подвергли свою жизнь опасности, Господь воздаетъ жизнь вѣчную.

И, вотъ, земные цари ищутъ, чтобы ихъ окруженіе было готово на смерть ради нихъ, а Господь Самъ Себя предалъ на смерть за насъ; насъ же, не ради Себя, но ради насъ самихъже увѣщеваетъ быть готовыми на смерть; и показывая, что это именно ради насъ самихъ, Онъ присовокупляетъ: Иже бо аще хощетъ душу свою спасти, погубитъ ю, а иже погубитъ душу свою Менѣ ради и Евангелія, той спасетъ ю. Что же означаютъ эти слова: Иже бо аще хощетъ спасти... погубитъ, и иже погубитъ... спасетъ? — Человѣкъ сугубъ: внѣшній, имѣю ввиду — тѣло, и внутренній нашъ человѣкъ, именно — душа. Посему, когда внѣшній [9] нашъ человѣкъ предастъ себя на смерть, этимъ онъ губитъ свою душу, обитающую въ немъ; когда же за Христа и за Евангеліе онъ такимъ образомъ погубитъ ее, тогда-то, воистину, спасетъ и пріобрѣтетъ ее, доставивъ ей небесную и вѣчную жизнь, и въ всеобщемъ воскресеніи имѣя ея таковой, благодаря ей и самъ, имѣю ввиду — и по плоти, онъ станетъ такимъ же небеснымъ и вѣчнымъ. Любящій же свою душу, но, по причинѣ любви къ привременному этому вѣку и къ тѣмъ вещамъ, которыя принадлежатъ сему вѣку, не готовый такимъ образомъ (т. е. — за Христа и Евангеліе) погубить ее, нанесетъ ущербъ своей душѣ, лишивъ ее истинной жизни, и самъ вмѣстѣ съ нею подвергнется карѣ: предавъ ея, увы, на вѣчное мученіе. И какъ бы оплакивая такого человѣка и показывая весь ужасъ положенія, всемилостивый Владыка говоритъ: Кая бо польза человѣку, аще мірь весь пріобрищетъ, душу же свою отщетитъ? или что дастъ человѣкъ измѣну за душу свою (Матѳ. 16, 26). Ибо не снидетъ съ нимъ (въ гробъ) слава его [10], ни иная какая изъ почитаемыхъ въ вѣкѣ семъ почестей и услажденій, которыя онъ предпочелъ спасительной (для его души) смерти (за Христа и Евангелія). Какую же вещь онъ нашелъ бы среди вещей вѣка сего, которая была бы выкупомъ за разумную душу, для которой и весь міръ не равнозначущъ.

Итакъ, если бы нѣкто могъ пріобрѣсти весь міръ, братіе, то никакой отъ этого ему не было бы пользы, если бы при этомъ онъ нанесъ ущербъ своей душѣ; насколько же ужаснѣе, когда могущій пріобрѣсти лишь какую-то ничтожную малѣйшую часть сего міра, если, по причинѣ пристрастія къ этому малѣйшему, нанесетъ ущербъ своей душѣ, вмѣсто того, чтобы отдать предпочтеніе взятію креста и въ образѣ и въ понятіи и слѣдованію Дарователю жизни?! Ибо и самъ Крестъ — достопокланяемъ и понятіе (смыслъ) этого Образа. Но уже была рѣчь о понятіи и тайнѣ сего Образа, и мы растолковали сіе вашей любви, лучше же сказать, — раньше насъ Павелъ растолковалъ это, который, хвалясь Крестомъ, разсудилъ быть не знающимъ ничего, кромѣ Господа Іисуса, и притомъ — распятаго. Что же онъ говоритъ? — Кресть есть распятіе плоти со страстьми и похотьми. Думаете ли, что только относительно услажденій и нечистыхъ плотскихъ страстей онъ говоритъ это? — Но почему же, тогда, онъ пишетъ къ Коринѳянамъ: Поскольку среди васъ распри, вы — еще плотскіе (1 Кор. 3, 3)? Такимъ образомъ, и любящій славу или просто желающій настоять на своей волѣ и тѣмъ самымъ одержать верхъ въ соперничествѣ, является плотскимъ и по плоти хóдитъ: ибо по этой-то причинѣ и бываютъ раздоры, какъ и Іаковъ Братъ Божій говоритъ: Откуду брани и свары въ васъ? Не отвсюду ли, отъ сластей вашихъ, воюющихъ во удѣхъ вашихъ? Желаете, и не имате: убиваете и завидите, и не можете улучити: сваряетеся и борете (Іак. 4, 1-2). Итакъ, распять плоть со страстьми и похотьми означаетъ слѣдующее: чтобы человѣкъ сталъ бездѣйственъ на все не угодное Богу: если же тѣло тянетъ внизъ и настаиваетъ на своемъ, то каждому долженствуетъ стараться поднять его на высоту креста. Что я имѣю ввиду? — Бывъ на землѣ, Господь прожилъ жизнью бѣдняка, и не только жительствовалъ такъ, но и проповѣдывалъ это, говоря: Иже не отречется всего своего имѣнія, не можетъ быти Мой ученикъ (Лк. 14, 33).

Но никто да не сѣтуетъ, братіе, молю, слыша насъ, безъ обиняковъ, возвѣщающихъ благую и пріятную и совершенную волю Божію, и да не мятется, полагая, что эти заповѣди — невыполнимы, по пусть прежде всего осознаетъ, что Царство Небесное берется съ силою и именно употребляющіе усиліе завладѣваютъ имъ, и пусть выслушаетъ Петра Корифея Апостоловъ Христовыхъ, говорящаго, что — Христосъ пострада по насъ, намъ оставль образъ, да послѣдуемъ стопамъ Его (1 Петр. 2, 21). Затѣмъ, пусть справедливо взвѣситъ, что, хотя ученикъ воистину пребываетъ должникомъ учителя до тѣхъ поръ, пока не воздастъ все, однако, если скромно предложитъ то, что въ силахъ его и выдѣлитъ это, а относительно остающагося невыплаченнымъ смирится предъ нимъ, то, по причинѣ такого смиренія своего, привлекши его состраданіе къ себѣ, этимъ онъ восполнитъ недостающее. Посему, если кто видитъ, что его образъ мысли направленъ на стремленіе къ богатству и многому обладанію, то да познаетъ онъ, что образъ его мышленія — плотской, и пусть это будетъ поводомъ для пробужденія: ибо тотъ, кто пригвожденъ ко кресту, тотъ не можетъ имѣть побужденій къ такому нѣчто. Итакъ, необходимо ему взойти на высоту креста, чтобы не случилось самому, себя низринувъ, отдѣлиться отъ распятаго на немъ Христа.

Но какъ начать ему восходить на высоту креста? — Имѣя надежду на Христа, Снабдителя и Кормильца каждаго, пусть онъ откажется отъ всякаго дохода неправедно приходящаго; а что касается тѣхъ средствъ, которыя получаются праведнымъ способомъ, то и къ сему будучи не слишкомъ приверженъ, пусть онъ употребляетъ это благороднымъ образомъ: по силѣ дѣлая нуждающихся участниками сего. Ибо хотя заповѣдь и предписываетъ отречься тѣла и воспринять крестъ свой, однако, тѣ, которые — Божіи и по Богу живутъ, имѣютъ въ своемъ обладаніи имущество: не слишкомъ прилепляяся къ нему, они пользуются имъ по потребѣ, какъ бы сотрудникомъ, готовы, если бы призвало время, и отвергнуть его. Итакъ, тотъ кто поступаетъ такимъ образомъ въ отношеніи матеріальныхъ пріобрѣтеній и нуждъ, когда не въ силахъ — на что-нибудь бóльшее, все же он обладаетъ благочестиво и богоугодно.

Затѣмъ, видитъ ли кто въ себѣ жестоко борющій блудный помыслъ, да познаетъ онъ, что онъ еще не распялъ себя. Какъ же ему распять? — Пусть избѣгаетъ любопытныхъ взглядовъ на женщинъ и неподобающей близости съ ними, а также и неумѣстныхъ бесѣдъ; пусть убавитъ матеріалъ, питающій вожделѣніе; пусть не допускаетъ чрезмѣрнаго употребленія вина, опьяненія, обжорства, многоспанія; и съ этимъ удаленіемъ отъ зла, пусть онъ присоединитъ и смиренномудріе, въ сокрушеніи сердца призывая Бога въ помощь противъ страстей, и тогда-то и самъ онъ скажетъ: Видѣхъ нечестиваго превозносящася, и высящася, яко кедри ливанскія: и мимоидохъ, и се не бѣ, и взыскахъ его — въ молитвѣ и смиреніи, — и не обрѣтеся во мнѣ мѣсто его (парафраза Псал. 36, 36) [11]. Затѣмъ, безпокоитъ ли тщеславный помыслъ? — А ты наединѣ и предъ судомъ своей совѣсти приведи себѣ на память Господень совѣтъ о семъ въ Евангеліи, говорящій: не ищи показывать себя превосходящимъ другихъ; добродѣтели, насколько имѣешь, совершай втайнѣ, имѣя въ виду только Бога и будучи видимъ только Имъ однимъ, и Отецъ твой, видящій тайное, воздастъ тебѣ явно. Если же и послѣ того, какъ ты нанесъ рѣшительный ударъ возбудителямъ каждой изъ страстей, тебя снова обезпокоигь внутренній помыслъ, — не бойся; пусть онъ будетъ для тебя поводомъ для полученія вѣнцевъ; ибо онъ уже не склоняетъ и не оказываетъ дѣйствія, но является лишь безсильнымъ движеніемъ, какъ побежденный въ твоей борьбѣ о Бозѣ. Вотъ, это и есть: Слово Крестное; будучи же такого рода, оно не только у Пророковъ прежде своего совершенія, но и нынѣ послѣ совершенія, воистину является великой и божественной тайной. Какимъ образомъ? — Ибо по внѣшности представляется, что тотъ, кто не высоко себя ставитъ и смиряется во всемъ, тотъ самъ себѣ наноситъ бесчестіе; и тотъ, кто бѣжитъ отъ плотскихъ услажденій, тотъ причиняетъ себѣ тяготу и боль; и тотъ, кто даетъ свое имущество, тотъ самъ для себя становится виновникомъ бѣдности; — но силою Божіею эта бѣдность и боль и безчестіе производятъ вѣчную славу и несказанное наслажденіе и неизждиваемое богатство и въ теченіе настоящаго вѣка и онаго будущаго. И не вѣрующихъ сему и не являющихъ вѣру дѣлами, Павелъ причисляетъ къ погибшимъ и даже къ эллинамъ [12], говоря: Мы проповѣдуемъ Христа распята, Іудеемъ убо соблазнъ, — по причинѣ ихъ невѣрія въ Спасительную Страсть, — Еллинамъ же безуміе, — какъ ничего не ставящихъ выше привременныхъ вещей, по причинѣ полнаго невѣрія въ божественныя обѣтованія, — намъ же званнымъ — Христа Божію силу и Божію премудрость (1 Кор. 1, 2. 3. 24).

Итакъ, въ этомъ сказывается Божія премудрость и сила: побѣдить чрезъ немощь, возвыситься чрезъ смиреніе, разбогатѣть чрезъ бѣдность. Но не только понятіе («слово») Креста и тайна, но и самое знаменіе его — божественно и достопокланяемо, будучи священной и честной Печатью, освящающей и совершающей, данныя отъ Бога человѣческому роду, вышеестественныя и неизрѣченныя блага, отъемлющей проклятіе и осужденіе, уничтожающей тлѣніе и смерть, доставляющей вѣчную жизнь и благословеніе, Спасительное Древо, Царскій Скипетръ, Божественный Трофей надъ врагами видимыми и невидимыми, — хотя бы неразумнымъ еретикамъ въ ихъ безуміи и не нравилось (такое почитаніе Креста Господня), ибо они не постигли значенія Апостольской молитвы (Ефес. 3, 14), чтобы возмочь постигнуть со всѣми Святыми, чтó суть широта и долгота, и глубина и высота: такъ какъ Крестъ Господень является возвѣщающимъ все домостроительство Его Пришествія во плоти и — заключающимъ въ себѣ всю тайну относительно сего, и — простирающимся во всѣ концы, и — все объемлющимъ: то, что — вверху, то, что —внизу, то, что — вокругъ, то, что — между. Выставляя же нѣкій предлогъ, — но причинѣ котораго, именно — напротивъ, и имъ бы слѣдовало, если бы имѣли умъ, вмѣстѣ съ нами покланяться Кресту, — они отвращаются отъ Символа Царя Славы, который Самъ Господь, имѣя взойти на него, явно называетъ Своимъ возвышеніемъ и Своей славой. Когда же придетъ время Его будущаго Пришествія и Явленія, Его предвозвѣститъ съ силой и славою многой сіе Знаменіе Сына Человѣческаго. Но на немъ, говорятъ (эти еретики), Христосъ, будучи пригвожденъ, умеръ, и посему мы не терпимъ даже форму и Древо, на которомъ Онъ былъ умерщвленъ. Но рукописаніе о насъ, которое приключилось намъ по причинѣ преслушанія относительно древа, когда къ нему простерлась рука Праотца, на чемъ было пригвождено? И благодаря чему оно было заглажено отъ среды и такимъ образомъ мы снова вошли въ благословеніе Божіе? На чемъ же начáла и власти духовъ лукавства, которые на основаніи древа преслушанія возымѣли власть надъ пашимъ естествомъ, Христосъ низвергъ и совершенно отогналъ и восторжествовавъ, посрамилъ, и такимъ образомъ мы воспріяли свободу? На чемъ было разрушено средостѣніе преграды, и наша вражда къ Богу была упразднена и сведена на нѣтъ? И чрезъ что мы примирились съ Богомъ и для мира съ Нимъ воспріяли благовѣстіе? — Развѣ не наКрестѣ и не чрезъ Крестъ? — Пусть они выслушаютъ слова Апостола, пушущаго къ Ефесянамъ: Христосъ есть миръ нашъ, средостѣніе ограды разоривый, да оба созиждетъ Собою во единаго новаго человѣка, творя миръ: и примиритъ обоихъ во единомъ тѣлѣ Богови Крестомъ, убивъ вражду на немъ (Ефес. 2, 14-16). Колоссянамъ же онъ пишетъ слѣдующее: и васъ, мертвыхъ сущихъ въ прегрѣшеніихъ и въ необрѣзаніи плоти вашея, сооживилъ есть съ Нимъ, даровавъ намъ вся прегрѣшенія: истребивъ еже по насъ рукописаніе ученьми, еже бѣ сопротивно намъ, и то взятъ отъ среды, пригвоздивъ é на Крестѣ; совлекъ начала и власти, изведе въ позоръ дерзновеніемъ [13], изобличивъ ихъ въ Себѣ (Кол. 2, 13-15). Итакъ, какъ намъ не почитать и не пользоваться симъ Божественнымъ Побѣдительнымъ Знаменіемъ общаго освобожденія людского рода, котораго и самый видъ только приводитъ въ бѣгство началозлобнаго змія и побѣждаетъ и посрамляетъ, возвѣщаетъ пораженіе и сокрушеніе его, прославляетъ же и величаетъ Христа, возвѣщая являетъ міру побѣду Его?! И если бы, дѣйствительно, Кресту не должно оказывать уваженія по той причинѣ, что на немъ Христосъ пріялъ смерть, и признать, что смерть эта не была священной и спасительной, то почему же, какъ говоритъ Апостолъ, въ смерть Его мы крестились? Какимъ же образомъ и Воскресенія Его мы будемъ участниками, если бы не стали сродни Ему и въ подобіи смерти Его? Кромѣ того, если бы кто покланялся знаменію креста, не имѣющему надписанія имени Христова, то такой, быть можетъ, справедливо былъ бы порицаемъ, какъ дѣлающій нѣчто сверхъ должнаго, но когда предъ именемъ Іисуса Христа преклоняется всякое колѣно небесныхъ, земныхъ и преисподнихъ, — а это покланяемое имя носитъ на себѣ Крестъ, — то какое безуміе не преклонить колѣна предъ Крестомъ Христовымъ?! — Но мы, вмѣстѣ съ колѣнами склоняя и сердце, пріидите поклонимся вмѣстѣ съ Псалмопѣвцемъ и Пророкомъ Давидомъ — мѣсту идѣже стоясте Нозе Его и гдѣ простерлись всеобъемлющія Руки, и гдѣ ради насъ было мучительно распростерто живоначальное Тѣло, — и поклонившись въ вѣрѣ и цѣловавъ, почерпнемъ и сохранимъ обильное освященіе оттуда, дабы въ преславномъ будущемъ Пришествіи Господа и Бога и Спаса нашего Іисуса Христа, видя его (Крестъ — Знаменіе Сына Человѣческаго) предшествующимъ во славѣ, намъ возрадоваться и возвеселиться радостью непрестанной, получивъ стояніе одесную и услышавъ слова и улучивъ благословеніе обѣтованнаго блаженства, во славу, плотію распятаго ради насъ, Сына Божіяго. Ибо Ему подобаетъ слава со Безначальнымъ Его Отцемъ и Пресвятымъ и Благимъ и Животворящимъ Духомъ, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковь. Аминь. 
 

Примѣчанія: 
[1] Homilia XI. In gloriosam ac vivificam crucem Domini nostri Jesu Christi. 
[2] Приведши сіи слова ап. Павла, преп. Ѳеодоръ Студитъ даетъ такое какъ бы толкованіе ихъ: «Усиленіе плоти ослабляетъ духъ, а усиленіе духа ослабляетъ плоть. Будемъ же осмотрительны и, въ употребленіи пищи, питія, сна и всего другого, станемъ держать строгую мѣру, чтобъ иначе тѣло не взяло верха надъ душею, а напротивъ, чтобъ душа одерживала побѣду надъ тѣломъ» (Наставл. монахамъ 224. Добротолюбіе. Томъ 4-ый). 
[3] Т. е. прежде и послѣ Моисеева Законодательства. 
[4] Есть два способа писанія имени антихриста: съ большой и съ маленькой буквой; мы держимся второго способа, потому что, хотя оно и изображаетъ личное имя, но это имя не достойно никакого уваженія. 
[5] «Созерцаніе», что иногда мы переводимъ гораздо менѣе сильными терминами, какъ «богомысліе» или «медитація», — является въ своемъ первичномъ значеніи — результатомъ высокой степени подвижничества. Намъ, находящимся въ міру и житейской суетѣ, оно почти и недоступно. Св. Макарій Великій такъ передаетъ это состояніе: «Всякій долженъ знать, что есть очи, которые внутреннѣе сихъ очей, и есть слухъ, который внутреннѣе сего слуха. И какъ эти очи чувственно видятъ, и распознаютъ лицо друга или любимаго: такъ очи души достойной и вѣрной, просвѣщенной божественнымъ свѣтомъ, духовно видятъ и распознаютъ истиннаго Друга, сладчайшаго и многовожделѣннаго Жениха-Господа, какъ скоро душа озарена достопокланяемымъ Духомъ. И такимъ образомъ, душа мысленно созерцая вождѣленную и единую неизглаголанную красоту, уязвляется божественною любовію, настраивается ко всѣмъ духовнымъ добродѣтелямъ, и вслѣдствіе сего пріобрѣтаетъ безпредѣльную и неистощимую любовь къ вожделѣнному для нея Господу» («Добротолюбіе», т. 1. Наставл. Св. Макарія Великаго, гл. 277). Относительно «созерцанія» у преп. Ѳеодора Студита читаемъ: «Монахъ есть тотъ, кто на единаго взираетъ Бога, Бога единаго желаетъ, Богу единому прилежитъ, Богу единому угодить старается, миръ имѣетъ къ Богу, и мира между другими виновникомъ бываетъ... Тогда душа пребываетъ въ покоѣ отъ пагубныхъ страстей: что и есть миръ имѣть къ Богу чрезъ Господа нашего Іисуса Христа, въ коемъ установившись, душа радуется радостью великою и услаждается сладостью ненасытимою, любя входить въ помышленія о Богѣ и углубляться въ созерцанія неизреченныхъ Его величій, до забвенія себя самой» («Добротолюбіе» т. 4. Наставл. 258, 266). 
[6] Въ русскомъ переводѣ — иначе. 
[7] Эта фраза: Судіяхъ… него заимствована изъ латинскаго перевода. 
[8] Лат. переводъ. — чрезъ Воплощеніе. 
[9] Лат. переводъ: — внутренній человѣкъ, что, вѣроятно, ошибка. 
[10] Сія фраза, несомнѣнно бывшая въ подлинникѣ, пропущена въ греч. текстѣ и мы ее почерпнули изъ латинскаго перевода. 
[11] Т. е. — страсти возвышались и были мощны, какъ кедры ліванскіе, но вотъ, Богъ уничтожилъ ихъ, и не осталось ни слѣда; въ молитвѣ, въ смиренномъ сокрушеніи духа, я изслѣдовалъ мою душу, и — не нашелъ въ ней ни слѣда прежнихъ страстей. 
[12] Т. е. язычникамъ. 
[13] Славян. текстъ Библіи вмѣетъ подстрочное сіе толкованіе при семъ: побѣдивъ ихъ на немъ. 
 

Источникъ: Бесѣды (Омиліи) Святителя Григорія Паламы. Часть I. // Пер. съ греч. яз. архим. Амвросій (Погодинъ). — Первое изданіе на русскомъ языкѣ. — Монреаль: Изданіе Братства преп. Іова Почаевскаго, 1968. — С. 105-120.