2-15 марта 1917 – Историческое Событие, о котором должен помнить и знать каждый русский человек

Ради действительного блага горячо любимой матушки России я согласен отречься от Престола

из телеграммы Государя Императора св.царя-мученика Николая Александровича на имя председателя Государственной Думы Радзянко

​

Его Императорское Величество, Государь Император Всероссийский, царь Польский и т.д., Николай II Александрович,

святой Царь-мученик

В истории России и русского народа, наверно нет более страшного события, чем то, что произошло на ст. Дно близ Пскова 2-15 марта 1917 года– вынужденное и вырванное врагами России и Церкви, Отречение Государя Императора Николая Александровича, ставшего со своей Августейшей Семьей первыми мучениками за Российское Отечество и народ российский. По своему масштабу и содержанию это событие можно сравнить с падением Константинополя в 1453г., крушением Византийской империи. Все эти роковые, и в то же время судьбоносные события в истории были попущены Божественным промыслом как вразумление и наказание за нераскаянность людей, за попирание заповедей Божиих, за отход от Бога. Только неверующий человек может рассматривать эти исторические события вне контекста Божественного промысла. До сих пор ведутся совершенно ненужные и бесполезные с поры о действительности Акта об Отречении Государя от Престола(сам документ, хранящийся в ГАРФ в личном фонде Императора Николая II (ф. 601) не вызывает у историков архивистов никаких сомнений в его подлинности). Или «богословские споры» об искупительности подвига Государя Императора. Эти споры уводят от главного – осознания нами того почему и за что произошло  нечто такое, что низринуло русский народ в бездну, привело к потере своего государства, священной Монархии. Они уводят русского человека от осознания всего величия подвига и личности последнего Всероссийского Монарха.

Текст Отречения Императора Николая Александровича из фонда ГАРФ

Пусть в Российской империи было много несовершенств, недостатков с точки зрения, как светской историографии, так и с точки зрения духовной. В истории не было ни одного идеального государства и ни одного идеального правителя. И не следует об этом забывать. Даже Византия, блиставшая святостью и ученостью в своей истории имела немалое число нечестивых императоров, восстававших против Церкви и угнетавших свой же народ. Для многих политиков факт отречения Государя Императора остается неким Гордиевым узлом. И чтобы его разрубить, используют меч несправедливых упреков и клеветы на последнего Императора. Но такой подход к событию для истории России, который для нее является судьбоносным, как и для всей Августейшей семьи и монархии, является несправедливым и неоправданным с точки зрения подлинных исторических фактов, и  с точки зрения психологии события 2 марта, и с точки зрения исторической правды. Единственным путем к подлинному пониманию Отречения Государя  Императора является вера. Ибо именно она являлась и для Царя-Мученика определяющим фактором для всех его поступков. Митрополит Анастасий (Грибановский), Первоиерарх РПЦЗ, лично знавший Императора Николая II писал о глубокой вере и благочестии последнего Всероссийского монарха: «Это был подлинно Царь православный, в котором воплотились многие евангельские добродетели и прежде всего те, за которые ублажает Христос-Спаситель Своих последователей в Нагорной Проповеди. Во главе их поставлена нищета духовная, то есть смирение сердца, которым наш Самодержавный государь обладал в такой степени как никто другой из венценосцев». (Цит. По П.Мультатулли. Император Николай II. Человек и Монарх. М.Вече. 2016, с. 560)И это доказывают не столько Его Дневниковые записи, которые преимущественно имели отчасти полупротокольный характер, сколько Его переписка с близкими к Государю людьми. Круг таких людей был, как это не странно, очень узок: мать, вдовствующая Императрица Мария Феодоровна (Мама), супруга – императрица Александра Феодоровна (Аликс), а остальные близкие по духу и воззрениям – вел. Князь Сергей Александрович(+1905), вел. Князь Константин Константинович (К.Р.+1915), к тому времени, то есть к 1917году, уже давно преставились. Одинокость Государя – это естественное следствие крайней степени нравственного разложения как в среде разросшейся Императорской Семьи (великие князья, которые с поразительным пафосом и претензией на объективность написали свои мемуары заграницей). Написанные в Дневнике Государя слова: «Кругом измена и трусость и обман» являются наилучшей характеристикой общества «верноподанных».В этом же Дневнике Государь, не скрывая пишет: "Нужно мое отречение...К 2 1/2 пришли ответы от всех( то есть о всех командующих фронтами.- примеч. ПА). Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста". (Дневники Императора Николая II. ЦГАОР СССР. М. 1991, с. 625.). Хотя следует учесть и тот несомненный факт, что несколькими днями позже, уже после отказа от Престола Вел. князя Михаила Александровича, отрекшийся Государь, по воспоминаниям генерала А. И Деникина, взвесив все произошедшее подал генералу Алексееву срочную телеграмму для разослания всем о согласии на вступление на престол Его сына цесаревича Алексея. Однако и это решение Государя было проигнорировано изменником генералом Алексеевым. Император оставался заложником и узником у изменивших присяге генералов, и притом самых близких.(См.Ю. В. Кудрина. императрица Мария Феодоровна и император Николай II. М. Вече. 2013, с.186)

​

Искаженный грехами ум людей, и прежде всего высшего сословия, жаждавшего революционных перемен, находился в страшном самообольщении. Идеей о свержении Ники болели все великие князья, которых Император  часто «вздергивал» за их непрестанные амурные романы, пачкавшие честь Императорского Дома. Их честолюбию было непосильно сносить «святость» и «русскость» Императора и всей Августейшей семьи. Они не кутили, не разгуливали по приемам и балам. "Морганатические браки и любовные интриги обрушились на Императорский Дом, как некая эпидемия"- пишет известный и авторитетный современный историк и биограф последнего Всероссийского Императора П. Мультатулли. (П. Мультатулли. Император Николай II, человек и монарх. М. Вече. 2016, с. 654). На этом фоне "благочестивая семья Императора Николая была почти что исключением в многочисленном Императорском доме". (П. Мультатулли. Указ. сочин., с. 650) Император постоянно работал. В объем этого слова, которое часто встречается в Дневнике Государя, сосредоточено многое: забота о Государстве, армии, людях и Семье и т.д. Но этой подлинной отеческой заботой и работой не были обременены члены Императорского Дома на которых всегда лежала огромная ответственность за управление Российским государством, за небольшим лишь исключением. По-другому и иначе думали о благе революционно настроенные чиновники. Они тоже бредили идеей об устранении Государя Императора, словно он был единственной помехой для процветания и счастья России.[1] М. В. Родзянко, писал в своих Записках об умах того общества: «Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916 и начале 1917 года. Ко мне неоднократно и с разных сторон обращались представители  высшего общества с заявлением, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя  эту ответственность перед страной и спасти армию и Россию…Из среды царской семьи, как ни странно, к председателю Думы тоже обращались за помощью, требуя, чтобы председатель Думы шел, доказывал и убеждал». (М. В. Радзянко. Крушение империи.  Харьков. Интербук. 1990, стр. 202-203 ) Последующие события в истории доказали, а не только показали, что эта идея была ложной. К глубокому сожалению современные историки, претендующие на объективную оценку Отречения Государя исключают почти что все, что нами было сказано. В таком случае бы должны говорить о полной необъективности этих оценок, все той же тенденциозности и предвзятости, которые перекочевали из советской исторической школы и были дополнены некоторыми новыми веяниями.

Известный историк, доктор исторических наук А. А. Боханов пишет: 

«Вообще все разговоры: «правильно» или «неправильно» император Николай II отрекся от престола, возможны лишь в том случае, если эту тему вырвать из общего ситуационного контекста, развить без учета конкретных исторических обстоятельств времени и места.

В силу сакральной харизматической природы Царской Власти Основные закону Российской Империи не содержали (и не могли содержать) положений, предусматривающих добровольный отказ Монарха от своих прерогатив. В статье 28 лишь говорилось, что «наследие Престола принадлежит, прежде всего, старшему Сыну царствующего Императора, а по нем всему мужскому поколению».

Царское служение – священный долг, возлагаемый на правителя по Божественному соизволению.

Лучше императора Николая II эту прописную истину, наверное, никто не знал. Но Монарх надевал на себя корону во имя блага России и он давал в том клятву у алтаря. Именно в интересах страны последний Самодержец переступил через букву закона, перечеркнул Свою жизни и принял роковое решение.

Фактически же Царя свергли. Монарх делал тот судьбоносный выбор в условиях, когда выбора-то, по существу, у Него не было. Пистолет был нацелен, и на макушке была не только Его жизнь (Это Его занимало мало), но жизнь близких и будущее Отечества.

Ну а если бы не отрекся, проявил «твердость», тогда все могло бы быть по-другому? Не могло. Теперь это можно констатировать со всей определенностью. Практически все, без исключения, к кому не обращался обреченный Император, умоляли, призывали, советовали отказаться от Короны. Если бы отречение не произошло, наверняка, случились бы кровавые столкновения, развернулась скоротечная гражданская война, которая неизбежно бы завершилась бы поражением исторической власти.

В этот период практически не было сколько-нибудь значительных  организованных сил, готовых жертвовать собственной жизнью за «Помазанника Божия». Исторический ресурс монархизма был исчерпан; времена Сусанина, Минина и Пожарского давно миновали.

Высшие элементы общества: аристократия, чиновничество, интеллигенция, офицерский корпус – в значительной своей части уже настолько европеизировались, настолько прониклись эгалитаристическими настроениями, что не воспринимали больше Царя фигурой исключительной.

Суть дела заключалась совсем не в том, «хороший» или «плохой» Монарх занимал Трон…Падению Монархии предшествовало численное и качественное оскудение монархистов, падение монархического духа, расслабление монархической воли». (А. А. Боханов. Последний Царь. М. Вече. 2006, стр. 325-326)

Все имеющиеся авторитетные источники доказывают, что поступок Государя в отношении Отречения был продуманным и взвешенным.((См. П. Мультатулли. Император Николай II. Крестный путь. М. ФИВ.2013 ) Государь Отрекался от Всероссийского Престола, исполняя волю Божию. Она была ему открыта в тот момент. И в этом не приходится сомневаться. Она Ему была возвещена еще намного ранее в Дивеево в 1904г.в дни празднования обретения святым мощей и прославления в лике Святых прп. Серафима Саровского, Блаженной Пашей Саровской.[2] Мы предполагаем, что эти слова не имеют для многих людей никакого значения. Но для христианина, православного историка эти штрихи не являются второстепенными. И вот почему. Для христианина смысл его жизни заключается в научении исполнении воли Божией. Это определяет спасительный характер жизни человека.[3] Только в русле исполнения Божественной воли, Его святого промысла оправданной является жизнь человека. Только при таком подходе к историческим фактам и христианским святым, царям, мы сможем обрести ключ к объективному пониманию и более глубокому важных исторических фактов. Поэтому любые рациональные объяснения факта отречения Императора, такие как даже "недосмотр" согласно известному публицисту Солоневичу, будут всегда недостаточными и неубедительными. Всякий очередной рациональный аргумент будет порождать очередной вопрос. И так без конца...Для нас очевидным является и то, что явление чудотворной иконы Божией Матери Державной, как символа помилования русского народа и залога будущего возрождения России, является следствием подвига Государя. Именно так воспринимается описание видения о подвиге Государя императора, который имел свт. Макарий, митрополит Московский: "Государь взял и испил горькую чашу, предназначенную русскому народу". В противном случае те бедствия, которые обрушились на Россию после 1918 года, были бы еще больших масштабов, если даже не полным завершением ее истории.

"События в феврале-марте 1917 года были не чем иным, как свержением Императора Николая  II с прародительского престола; незаконным, совершенно преступным путем, против воли и желания Самодержца, лишением Его власти. "Мир не слыхал ничего подобного этому правонарушению. Ничего иного после этого, кроме большевизма, не могло и должно было быть", - подчеркивает биограф Государя Императора, известный современный историк П. В. Мультатулли.(П. В. Мультатулли. Свидетельствуя о Христе даже до смерти...., с. 43) Мемуарная литература и многочисленные стихи-посвящения последнему Императору того времени свидетельствуют и о том, что у многих здравомыслящих людей ум переполнялся апокалипсическими настроениями.

"Над кровавой русской нивой

реют дьявольские сны;

Слышан хохот юродивой,

обезумевшей страны..." 

(С. Бехтеев. Торжество антихриста)

Явление Державной иконы Богоматери русскому народу в эти смутные дни, как нами было уже сказано, было проявлением особой милости Самой Царицы Небесной по молитвам Царя-Мученика. Такого было всегда сознание русского православного народа. Об этом, хотя и косвенно, свидетельством одно событие, которое описывает Сам Император. Оно произошло буквально за неделю до рокового события 2 марта и за одни день до начала революционного мятежа в Петрограде: «Я едва выстоял, и лоб мой покрылся каплями пота. Я не помню, что это было, потому что сердцебиения у меня не было, но потом оно появилось и прошло сразу, когда я встал перед образом Пречистой Девы». Описанное Государем в письме к Императрице Александре Феодоровне необычайно переживание, которое случилось 26 февраля в церкви г. Могилева дает повод для многочисленных размышлений, учитывая исторический контекст последующих драматических событий в истории Росси и, в особенности именно в эти дни чудесное  явление Державной иконы Богоматери.(Цит. По П. В. Мультатулли. Свидетельствуя даже до смерти…с. 27). В этот же день было чудесное видение самой иконы Богоматери Державной и церкви Вознесения Господня в Коломенском: "Какъ бы въ отвѣтъ на усердную молитву, 26-го февраля Андріановой снится бѣлая церковь; и въ ней величественно возсѣдаетъ Женщина, въ Которой своимъ сердцемъ Андріанова признаетъ и чувствуетъ Царицу Небесную, хотя и не видитъ Ея святого лика".

Великая национальная святыня - икона Богоматери Державная

Точно также мы, верующие люди, должны осознавать, что все последующие трагические события, бедственные катастрофы 20 столетия, а также нынешнее страшное состояние России являются наказанием Божием за богоотступничество. Непочитание Царской Семьи, повторение лживых и клеветнических мнений и оценок в адрес святых Царственных мучеников, выпуск заведомо клеветнического и лживого содержания кинофильмов – все это следствие нераскаянности, отхода от Бога.

 Мы глубоко обеспокоены тем, что Священноначалие Русской Православной Церкви, проведя церковные торжества в Екатеринбурге в 2018г., не сочло нужным в 100-ие расстрела Царской Семьи издать Послание к русскому народу и призвать к деятельному покаянию, одним из плодов которого, несомненно, является глубокое почитание святых Царственных Страстотерпцев.  Такое почитание должно ясно быть отражено и в литургической жизни Русской Церкви совершением Всенощного бдения 4-17 июля, строительством храмов в честь Царственных мучеников и повсеместным установлением святых икон Августейших Мучеников. В богослужебных текстах, утвержденных Русской Православной Церковью неоднократно подчеркивается, что "Царственные Страстотерпцы явили образ-икону страдания всей России и русского народа".Безусловно, что таким же днем особого богослужебно-литургического почитания Царственных Мучеников должен быть и 2-15 марта, день явления Державной иконы Богоматери. Ибо данное чудесное событие явилось следствие пламенной молитвы Царя и Его семьи к матери Божией. При этом важно сочетать службу иконы Державной Божией Матери со службой Царственным Мученикам, или только Государю-мученику.

Вполне естественно возникает у каждого мыслящего и верующего человека вопрос: Что помешало Священному Синоду и Святейшему Патриарху издать столь важное и нужное Послание? Почему Святейший Патриарх Алексий II считал своим долгом обнародовать такие Послания к 85 и 90-летию расстрела Царской Семьи? Проведение Крестного хода и проведения заседания Священного Синода в Екатеринбурге, безусловно, важные действия со стороны Священноначалия. Но они являются недостачными для того, чтобы обратить внимание всего нашего народа к мученическому подвигу Святой Царской Семьи, чтобы русские люди задумались над прошлым и изменили свои «примитивные, порочные и ангажированные» взгляды. Отсутствие каких-либо научно-богословских конференций и иных официальных просветительных мероприятий в 100 летний юбилей национальной трагедии может быть расценен и как нежелание далее продолжать Царскую тему, как желание просто закрыть страницу и не возвращаться к Царской тематике. И такие мысли не безосновательны. Тем более если учесть, что священство по священным канонам Церкви несет служение пастырского просвещения по всем важным вопросам жизни и спасения. И Царская тематика, имеющая судьбоносный характер для русского народа, должна постоянно освящаться и быть направлена на исправление неверных и ошибочных мнений о Царской Семье.

Царственные Мученики заслужили того, чтобы обратить внимание на их жизнь и страдания всего нашего православного народа. Неужели подвиг Государя «пощечиной нам будет навсегда»[4]?

От Редакции Православного Апологета.2019г

[1] См. А. Боханов. Николай II. ЖЗЛ. 1997

[2] См.Россия перед Вторым пришествием. Изд.СТСЛ. 1993, стр.129

[3] См. свт. Феофан Затворник. Путь ко спасению

[4] Из стихотворения военного офицера С. Бехтеева

Крушение монархии. Был ли акт отречения Государя Императора Николая II от престола правомерен?

От редакции ПА: Наша Редакция публикует данную статью доктора исторических наук В. Цветкова в качестве мнения одного из историков, но не во всем разделяет убеждения автора. И это прежде всего касается мнения В. Цветкова, что Отречение Государя Императора было абсолютно сознательным и не был следствием насилия и обмана. Автор, пытаясь доказать свое мнение приводит хорошо известную запись из Дневника Государя за 2 марта 1917: «Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянкой. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2,5 часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился…". Ставя многоточие, В. Цветков тем самым вырезает из огромной исторической важности текста следующие слова: "Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с кот[орыми] я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!" (Цитация по публикации Дневника Государя http://militera.lib.ru/db/nikolay-2/1917.html)  мы полагаем, что В. Цветков вырезает из приводимого им текста Императора выделенные нами слова, чтобы доказать  свое мнение. Но такие действия являются не просто непорядочностью, но скорее умышленным подлогом и обманом, а значит и искажением исторической действительности. Вторая часть статьи автора доказывает действительность и правомерность Отречения Государя. С позицией по этим мнениям мы высказываем свое согласие. О действительности Акта Отречения мы писали и в последней нашей статье: 2-15 марта 1917 – Историческое Событие, о котором должен помнить и знать каждый русский человек.

Одно из важнейших событий Великой Российской революции 1917 г. – отречение от престола императора Николая II. За 100-летний период, прошедший с февраля 1917 г., опубликовано множество воспоминаний и исследований, посвященных этой теме.

К сожалению, нередко глубокий анализ заменяли весьма категоричные оценки, основанные на эмоциональном восприятии тех давних событий. В частности, распространено мнение, что сам акт отречения не соответствовал действовавшим на момент его подписания законам Российской империи и вообще был сделан под серьезным давлением. Очевидно необходимо рассмотреть вопрос о правомерности или неправомерности самого отречения Николая II.

Нельзя категорически утверждать, что акт отречения есть следствие насилия, обмана и иных форм принуждения в отношении Николая II.

«Акт отречения, как явствует из обстановки подписания… не был свободным выражением Его воли, а посему является ничтожным и недействительным», 

– утверждали многие монархисты. Но данный тезис опровергается не только свидетельствами очевидцев (их можно приводить множество), но и собственными записями императора в дневнике (например, запись от 2 марта 1917 г).

«Утром пришел Рузский и прочел длиннейший разговор по аппарату с Родзянкой. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2,5 часам пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился…»

(Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 625).

«Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России», 

– эти слова из дневниковых записей государя и его телеграмм от 2 марта 1917 г. лучше всего объясняли его отношение к принятому решению.

Факт сознательного и добровольного отказа императора от престола не вызывал сомнений и у современников. Так, например, киевское отделение монархического «Правого центра» 18 мая 1917 г. отмечало, что «акт об отречении, написанный в высшей степени богоугодными и патриотическими словами, всенародно устанавливает полное и добровольное отречение… Объявлять, что это отречение лично исторгнуто насилием, было бы в высшей степени оскорбительно прежде всего к особе монарха, кроме того, совершенно не соответствует действительности, ибо государь отрекался под давлением обстоятельств, но тем не менее совершенно добровольно».

Но наиболее ярким документом, пожалуй, является прощальное слово к армии, написанное Николаем II 8 марта 1917 г. и изданное затем в форме приказа № 371. В нем в полном осознании совершенного говорится о передаче власти от монарха к Временному правительству.

«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска, – писал император Николай II. – После отречения мною за себя и за сына моего от престола Российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия… Кто думает теперь о мире, кто желает его, тот – изменник Отечества, его предатель… Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы – только на руку врагу…»

(Корево Н. Н. Наследование престола по Основным государственным законам. Справка по некоторым вопросам, касающимся престолонаследия. Париж, 1922. С. 127–128).

Примечательна и оценка известных телеграмм от командующих фронтами, повлиявших на решение государя, в воспоминаниях генерал-квартирмейстера штаба Верховного главнокомандующего Ю. Н. Данилова, очевидца событий:

«И Временным комитетом членов Государственной думы, Ставкой и главнокомандующими фронтами вопрос об отречении… трактовался во имя сохранения России и доведения ею войны до конца не в качестве насильственного акта или какого-либо революционного “действа”, а с точки зрения вполне лояльного совета или ходатайства, окончательное решение по которому должно было исходить от самого императора. Таким образом, нельзя упрекать этих лиц, как это делают некоторые партийные деятели, в какой-либо измене или предательстве. Они только честно и откровенно выразили свое мнение, что актом добровольного отречения императора Николая II от престола могло быть, по их мнению, обеспечено достижение военного успеха и дальнейшее развитие русской государственности. Если они ошиблись, то в этом едва ли их вина…»

Конечно, следуя конспирологической теории заговора против Николая II, можно предположить, что принуждение могло быть применено к государю в случае непринятия им отречения. Но добровольное решение монарха отречься от престола исключало возможность принуждения его кем-либо к такому действию.

Уместно в этой связи привести запись вдовствующей императрицы Марии Федоровны, матери Николая II, из ее «памятной книжки»:

«…4/17 марта 1917 г. В 12 часов прибыли в Ставку, в Могилев, в страшную стужу и ураган. Дорогой Ники встретил меня на станции, мы отправились вместе в его дом, где был накрыт обед вместе со всеми. Там также были Фредерикс, Сергей Михайлович, Сандро, который приехал со мной, Граббе, Кира, Долгоруков, Воейков, Н. Лейхтенбергский и доктор Федоров. После обеда бедный Ники рассказал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Он открыл мне свое кровоточащее сердце, мы оба плакали. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять ситуацию с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем – чтобы спасти страну – предложил образовать новое правительство и... отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники, естественно, не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он, наконец, сдался и подписал манифест. Ники был невероятно спокоен и величествен в этом ужасно унизительном положении. Меня как будто ударили по голове, я ничего не могу понять! Возвратилась в 4 часа, разговаривали. Хорошо бы уехать в Крым. Настоящая подлость только ради захвата власти. Мы попрощались. Он настоящий рыцарь»

(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 42. Л. 32).

Сторонники версии незаконности отречения заявляют об отсутствии соответствующего положения в системе российского государственного законодательства. Однако отречение от престола предусматривала статья 37 свода Основных законов 1906 г.:

«При действии правил… о порядке наследия престола лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании престола».

Статья 38 подтверждала:

«Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признается потом уже невозвратным».

Толкование этих двух статей в дореволюционной России, в отличие от толкования русского зарубежья и части наших современников, не вызывало сомнений. В курсе государственного права известного российского правоведа профессора Н. М. Коркунова отмечалось:

«Может ли уже вступивший на престол отречься от него? Так как царствующий государь, несомненно, имеет право на престол, а закон предоставляет всем, имеющим право на престол, и право отречения, то надо отвечать на это утвердительно…»

Аналогичную оценку содержал курс государственного права, написанный не менее известным российским правоведом, профессором Казанского университета В. В. Ивановским:

«По духу нашего законодательства… лицо, раз занявшее престол, может от него отречься, лишь бы по причине этого не последовало каких-либо затруднений в дальнейшем наследовании престола».

Но в эмиграции в 1924 г. бывший приват-доцент юридического факультета Московского университета М. В. Зызыкин, придавая особый, сакральный смысл статьям о престолонаследии, отделил «отречение от права на престол», которое, по его толкованию, возможно только для представителей правящего дома до начала царствования, от права на «отречение от престола», которым уже царствующие якобы не обладают. Но подобное утверждение условно. Господствующий император не исключался из царствующего дома, вступал на престол, имея на то все законные права, которые сохранял за собой в течение всего царствования.

Теперь об отречении за наследника – цесаревича Алексея Николаевича. Здесь важна последовательность событий. Напомним, что первоначальный текст акта соответствовал варианту, предписанному Основными законами, т. е. наследник должен был вступить на престол при регентстве брата императора – Михаила Романова.

Российская история еще не знала фактов отречения одних членов царствующего дома за других. Однако это могло считаться неправомерным в случае, если осуществлялось бы за совершеннолетнего дееспособного члена императорской фамилии.

Но, во-первых, Николай II отрекался за своего сына Алексея, достигшего в феврале 1917 г. лишь 12,5 лет, а совершеннолетие наступало в 16. Сам несовершеннолетний наследник, разумеется, не мог принимать каких-либо политико-правовых актов. По оценке депутата IV Государственной думы, члена фракции октябристов Н. В. Савича,

«цесаревич Алексей Николаевич был еще ребенком, никаких решений, имеющих юридическую силу, он принимать не мог. Следовательно, не могло быть попыток заставить его отречься или отказаться занять престол».

Во-вторых, государь принял данное решение после консультаций с лейб-медиком профессором С. П. Федоровым, заявившим о неизлечимой болезни наследника (гемофилии). В связи с этим возможная кончина единственного сына до достижения им совершеннолетия стала бы тем самым «затруднением в дальнейшем наследовании престола», о котором предупреждала статья 37 Основных законов.

После состоявшегося отречения за цесаревича неразрешимых «затруднений в дальнейшем наследовании престола» акт от 2 марта 1917 г. не создавал. Теперь великий князь Михаил Александрович возглавил бы дом Романовых, а его наследники продолжили бы династию. По оценке современного историка А. Н. Каменского,

«манифест и телеграмма стали по существу законными документами тех лет и письменным указом об изменении закона о престолонаследии. Этими документами автоматически признавался и брак Михаила II с графиней Брасовой. Тем самым автоматически граф Георгий Брасов (сын Михаила Александровича – Георгий Михайлович. – В. Ц.) становился великим князем и наследником престола государства Российского».

Конечно, следует помнить о том, что на момент составления и подписания акта об отречении государь не мог знать о намерении своего младшего брата (бывшего в те дни в Петрограде) не принимать престола до решения Учредительного собрания…

И последний довод в пользу незаконности отречения. Мог ли император принимать данное решение в соответствии со своим статусом главы государства, ведь Российская империя после 1905 г. – это уже думская монархия, и законодательная власть разделялась царем с законодательными учреждениями – Государственным советом и Государственной думой?

Ответ дает статья 10 Основных законов, которая устанавливала приоритет государя в исполнительной власти:

«Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского. В управлении верховном власть его действует непосредственно (т. е. не требует согласования с какими-либо структурами. – В. Ц.); в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям».

Особое значение имела также 11-я статья, позволяющая издавать нормативные акты единолично:

«Государь император в порядке верховного управления издает в соответствии с законами указы для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения законов».

Разумеется, эти единолично принятые акты не могли менять сути Основных законов.

Н. М. Коркунов отмечал, что указы и повеления, издаваемые «в порядке верховного управления», носили законодательный характер и не нарушали нормы государственного права. Акт отречения не менял системы власти, утвержденной Основными законами, сохраняя монархический строй.

Интересную психологическую оценку этому акту дал известный русский монархист В. И. Гурко:

«…Русский самодержавный царь не имеет права чем-либо ограничивать свою власть… Николай II почитал себя вправе отречься от престола, но не вправе сократить пределы своих царских полномочий…»

В акте об отречении не нарушалась и формальная сторона. Он был скреплен подписью «подлежащего министра», так как по статусу министр императорского двора генерал-адъютант граф В. Б. Фредерикс скреплял все акты, касавшиеся и «учреждения об императорской фамилии», и имевшие отношение к престолонаследию. Не меняли сути документа ни карандашная подпись государя (впоследствии защищенная лаком на одном из экземпляров), ни цвет чернил или графита.

Что касается формальной процедуры окончательной легализации – утверждения акта Правительствующим сенатом, – то с этой стороны затруднений не возникло. 5 марта 1917 г. новый министр юстиции А. Ф. Керенский передал обер-прокурору П. Б. Врасскому акт об отречении Николая II и акт о «непринятии престола» великим князем Михаилом Александровичем. Как вспоминали участники этого заседания,

«рассмотрев предложенный на его обсуждение вопрос, Правительствующий сенат определил распубликовать оба акта в “Собрании узаконений и распоряжений правительства” и сообщить об этом указами всем подчиненным Cенату должностным лицам и правительственным местам. Оба акта приняты Сенатом для хранения на вечные времена».

В условиях продолжающейся войны важнейшим делом становилась победа над врагом. Ради блага Родины, по существу, – ради этой победы отрекался от престола государь. Ради нее он призывал своих подданных, солдат и офицеров, принести новую присягу.

Формально-правовое толкование законности или незаконности отречения никак не умаляло нравственного подвига государя. Ведь участники тех далеких событий – не бездушные субъекты права, не «заложники монархической идеи», а живые люди. Что было важнее: соблюдение обетов, данных при венчании на царство, или сохранение стабильности, порядка, сохранение целостности вверенного государства, столь необходимые для победы на фронте, в чем его убеждали члены Государственной думы и командующие фронтами? Что важнее: кровавое подавление «бунта» или предотвращение, пусть и ненадолго, надвигавшейся «трагедии братоубийства»?

Для государя-страстотерпца стала очевидной невозможность «переступить через кровь» во время войны. Он не желал удерживать престол насилием, не считаясь с количеством жертв…

«В последнем православном российском монархе и членах его семьи мы видим людей, стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных царской семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге в ночь на 4/17 июля 1918 г. был явлен побеждающий свет Христовой веры, подобно тому, как он воссиял в жизни и смерти миллионов православных христиан, претерпевших гонение за Христа в ХХ веке»,

– так оценивался нравственный подвиг императора Николая II в определении Архиерейского собора Русской православной церкви о прославлении новомучеников и исповедников российских ХХ века (13–16 августа 2000 г.).

Василий Цветков,
доктор исторических наук

https://historyrussia.org/tsekh-istorikov/konets-monarkhii-byl-li-akt-otrecheniya-nikolaya-ii-ot-prestola-pravomeren.html