Библіотека твореній Св. Отцевъ и Учителей Церкви западныхъ, 
издаваемая при Кіевской Духовной Академіи, Книга 1-я.

 

ТВОРЕНІЯ СВ. СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА КИПРІАНА, ЕПИСКОПА КАРѲАГЕНСКАГО. 
Часть 1-я. Изданіе 1-е. Кіевъ, 1879.

 

ЖИЗНЬ И ТВОРЕНІЯ 
СВЯТАГО СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА КИПРІАНА, ЕПИСКОПА КАРѲАГЕНСКАГО.  

Ѳасцій Цецилій Кипріанъ (полное имя Святителя) родился въ Карѳагенѣ, около 201-го года по Р. Х. [1] Родители его были язычники. Они принадлежали къ /с. II/ числу богатыхъ и знатныхъ гражданъ карѳагенскихъ [2], и потому дали сыну своему воспитаніе, сообразное съ происхожденіемъ его. Кипріанъ получилъ полное, по тогдашнему времени, научное образованіе, то есть: изучилъ всѣ свободныя науки, особенно же, такъ называемыя, изящныя. За успѣхи въ краснорѣчіи, онъ самъ получилъ, потомъ, должность наставника краснорѣчія въ карѳагенскомъ училищѣ; а такъ какъ должность сія соединяема была съ званіемъ судебнаго оратора, то нерѣдко, въ качествѣ адвоката, онъ защищалъ подсудимыхъ [3]. Отличное исправленіе имъ своихъ обязанностей доставляло ему и почетную извѣстность, и большее и большее богатство. Такимъ образомъ, внѣшнее положеніе его было очень счастливо. Но, не смотря на это, онъ скоро началъ чувствовать тяжелое внутреннее недовольство своею жизнію. Главною причиною такого недовольства, возраставшаго въ немъ со дня на /с. III/ день, было то, что онъ, не находя болѣе удовольствія въ чувственныхъ наслажденіяхъ [4], началъ живо сознавать въ себѣ высшія потребности духа; а язычество, въ которомъ онъ рожденъ и воспитанъ былъ, не только не удовлетворяло, но и прямо противорѣчило этимъ потребностямъ, особенно при тогдашнемъ состояніи языческаго міра.

Въ языческомъ мірѣ было тогда страшное развращеніе нравовъ и превращеніе понятій. Въ общественной жизни царствовали обманъ, насиліе, вражда и проч. «Нарушали законы среди самыхъ законовъ; попирали права при самыхъ правахъ. Невинность не находила защиты тамъ, гдѣ ея прибѣжище. Взаимные раздоры неистовствовали до бѣшенства; мирныя тоги нерѣдко служили вмѣсто браннаго одѣянія и скромное торжище непрестанно оглашалось крамольными и неистовыми криками... Вездѣ свирѣпствовалъ пламень грѣха; ядъ пороковъ показывалъ свою силу надъ безчисленными сердцами, въ неисчислимыхъ видахъ. Одинъ дѣлалъ ложное завѣщаніе; другой, съ ужаснымъ обманомъ, подписывалъ оное; здѣсь отчуждали отъ наслѣдства дѣтей; тамъ отдавали имѣніе совсѣмъ чужому человѣку. Противникъ обвинялъ, клеветникъ настаивалъ, свидѣтель лгалъ; съ той и другой стороны, наглость лживаго и продажнаго языка старалась дать обману и преступленію видъ истины и справедливости; и отъ того съ виновными гибли и невинные. Законовъ со/с. IV/всѣмъ не боялись; не страшились ни слѣдователей, ни судей; что только можно было купить, то было уже не страшно. Быть между виновными невиннымъ дѣлалось преступленіемъ; кто не подражалъ худымъ людямъ, тотъ уже оскорблялъ ихъ. Права стали заодно съ пороками, и то, что дѣлалось открыто, перестало быть непозволеннымъ»... Театры служили училищемъ распутства. Тамъ «одни любовались представленіемъ тѣхъ пороковъ, которые имъ давно извѣстны по собственному опыту; другіе учились, какъ можно быть порочными: тѣ и другіе усовершались въ распутствѣ, тѣмъ болѣе, что всеобщій развратъ давалъ ему право на открытое уваженіе». — Народныя забавы способствовали притупленію человѣческихъ чувствъ состраданія и милосердія и развивали звѣрскіе инстинкты жестокости и кровожадности. Тамъ убивали человѣка въ удовольствіе человѣку; убійство вошло въ обыкновеніе, въ искуство, въ науку; люди не только злодѣйствовали, но и обучали злодѣйствамъ... Отцы смотрѣли на погибель своихъ дѣтей; братъ съ сестрою сидѣли въ партерѣ; сама мать покупала себѣ мѣсто на зрѣлищѣ, платила за будущіе свои вопли и отчаяніе. И зрители такихъ безчестныхъ, безчеловѣчныхъ и ужасныхъ позорищъ нисколько не думали о томъ, что ихъ кровожадные взоры служили причиною кровопролитія и убійства». Въ домашнемъ, сокровенномъ быту язычниковъ дѣлалось то, чего и слышать не можетъ цѣломудренное ухо: «мерзость сладострастія внутри домашнихъ стѣнъ была тѣмъ необузданнѣе, чѣмъ непримѣтнѣе». Такими мрачными красками изобразилъ, въ послѣдствіи, /с. V/ самъ Кипріанъ состояніе современнаго ему языческаго міра [5]. Конечно, онъ представилъ одну темную сторону этаго міра, но, видно, слишкомъ мало было въ немъ свѣтлаго, когда такія ужасныя черты составляли общій и главный характеръ его быта. Между самыми язычниками, люди болѣе благомыслящіе и не утратившіе способности понимать и ощущать различіе между добромъ и зломъ, конечно, никакъ не могли помириться съ такою жизнію, хотя бы и сами отчасти увлекались ея потокомъ, и потому не могли не желать выхода изъ печальнаго состоянія своего. Они не могли, также, не сознавать, что зло, такъ широко и глубоко пустившее свои корни, не было явленіемъ случайнымъ; что оно было прямымъ порожденіемъ самой религія языческой, ею воспитано и освящено и съ нею будетъ жить неразлучно, а потому должны были не только охладѣвать, но и получать большее или меньшее презрѣніе къ самой религіи своей. Такъ и св. Кипріанъ, еще язычникомъ почувствовалъ отвращеніе отъ язычества [6]. Но, воспитанный въ его понятіяхъ и обычаяхъ, онъ не могъ скоро освободиться отъ него, и, безъ сомнѣнія, много перенесъ внутреннихъ страданій, пока не вступилъ въ другой, совершенно противоположный языческому міръ, то есть, въ міръ христіанскій, и не получилъ новой жизни въ Церкви Христовой.

/с. VI/ Нѣтъ сомнѣнія, что Кипріанъ, еще до обращенія своего въ христіанство, знакомъ былъ, хотя нѣсколько, съ ученіемъ христіанскимъ; потому что, въ третьемъ вѣкѣ, въ Карѳагенѣ уже много было христіанъ, не только изъ простаго народа, но и изъ высшихъ сословій, и они, хотя безъ нужды не открывали своей вѣры каждому, но и не притворялись язычниками, когда обстоятельства побуждали ихъ обнаружить себя христіанами, почитая притворство въ семъ случаѣ равносильнымъ отреченію отъ Христа [7]; нѣкоторые же изъ нихъ открыто защищали свою вѣру, какъ, наприм. Тертулліанъ. Знакомство съ подобными сочиненіями и съ живыми примѣрами жизни христіанской, конечно, ясно показывало Кипріану все превосходство христіанства предъ язычествомъ и потому располагало его къ принятію вѣры Христовой; но когда онъ всматривался, съ одной стороны, въ высокія требованія христіанства, съ другой — въ собственныя наклонности, расположенія и привычки, то ему представлялось невозможнымъ совершенно отрѣшиться отъ прежней жизни, и онъ отчаявался въ исправленіи своего сердца. Такимъ образомъ, онъ долго находился въ состояніи борьбы и нерѣшительности [8]. Но такъ какъ онъ искренно желалъ истины и правды; то и получилъ отъ Бога видимую помощь къ побѣжденію мучительныхъ сомнѣній своихъ и къ рѣшительному принятію истины и правды въ вѣрѣ Христовой.

/с. VII/ Видимымъ орудіемъ промысла Божія въ обращеніи Кипріана былъ одинъ изъ благочестивыхъ пресвитеровъ карѳагенскихъ, по имени Цецилій, съ которымъ Кипріанъ имѣлъ счастіе войти въ тѣсныя дружескія отношенія. Цецилій самъ прошелъ тотъ путь сомнѣнія, на которомъ видѣлъ Кипріана; самъ испыталъ тѣ муки нерѣшимости, которыя происходятъ отъ боязни выйти изъ положенія, хотя явно неудовлетворительнаго, но привычнаго и наслѣдованнаго отъ предковъ, и желанія стать въ другое положеніе, хотя очевидно лучшее, но еще неиспытанное, непривычное, и потому внушающее нѣкоторыя опасенія и страхъ [9]. Поэтому, онъ могъ дѣйствовать и дѣйствовалъ на друга своего съ благотворнымъ успѣхомъ. Совѣтамъ и убѣжденіямъ Цецилія сообщали особенную силу чистота и святость его собственной жизни, какъ живое доказательство того благодатнаго возрожденія, которое даруется человѣку въ таинствѣ св. крещенія. Слѣдуя внушеніямъ и примѣру наставника и друга своего, Кипріанъ рѣшился, наконецъ, быть христіаниномъ.

Исповѣдавши себя христіаниномъ, Кипріанъ тотчасъ же показалъ на дѣлѣ, что, взявшись за рало, не будетъ озираться вспять: онъ далъ обѣтъ всегдашняго цѣломудрія, продалъ все свое имѣніе и вырученныя за него деньги роздалъ нищимъ [10]. Вообще, поведеніе /с. VIII/ Кипріана въ состояніи оглашенія было таково, что могло служить примѣромъ для многихъ христіанъ, давно уже упражнявшихся въ дѣлахъ благочестія христіанскаго. Руководителемъ его оставался тотъ же пресвитеръ Цецилій. Оба они жили теперь въ одномъ домѣ, и новообращенный могъ изучать и изучалъ жизнь христіанскую не только по книгамъ и устнымъ наставленіямъ, но, еще болѣе, по живымъ примѣрамъ и образцамъ этой жизни; потому что, какъ самъ Цецилій, такъ и все семейство его отличались истинно христіанскими добродѣтелями [11]. Судя по всему этому, Кипріанъ не долго оставался въ состояніи оглашенія; ибо не было никакой нужды отлагать на долго совершеніе надъ нимъ таинства крещенія [12]. Въ крещеніи, изъ благодарности къ наставнику и другу своему, онъ принялъ его имя; любилъ его до самой его кончины, которая скоро за тѣмъ и послѣдовала; а послѣ смерти его, принялъ на себя попеченіе о его семействѣ [13].

Хотя св. Кипріанъ еще въ состояніи оглашенія измѣнилъ нравъ и образъ жизни своей; но только по /с. IX/ крещеніи ощутилъ въ себѣ то дивное благодатное возрожденіе, которое даруется въ семъ таинствѣ Духомъ Святымъ. Въ посланіи къ Донату, искреннему другу своему, вѣроятно въ одно время съ нимъ принявшему крещеніе, онъ самъ изображаетъ благодатную перемѣну въ душѣ своей слѣдующими словами: «когда животворныя воды крещенія омыли пятна прежней моей жизни, и въ очищенное и оправданное сердце пролился небесный свѣтъ; когда, принявъ Духа небеснаго, содѣлался я новымъ человѣкомъ; съ тѣхъ поръ чуднымъ образомъ я совершенно утвердился въ томъ, въ чемъ прежде сомнѣвался, тайны начали открываться, мракъ исчезать; то, что прежде казалось труднымъ, сдѣлалось удобнымъ; что представлялось невозможнымъ, стало возможнымъ; я началъ познавать, что вся моя прежняя плотская жизнь, проведенная въ грѣхахъ, была жизнь земная, что теперь только началась жизнь Божія, одушевленная Святымъ Духомъ». Въ полной увѣренности, что и другъ его сознаетъ и ощущаетъ въ себѣ тоже самое, онъ соутѣшается съ нимъ животворными дарами благодати Божіей и вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы предначертываетъ себѣ и ему общій планъ духовной жизни, достойной возрожденныхъ: «безгрѣшная жизнь», разсуждаетъ онъ, «есть благословенный плодъ истинной вѣры, точно также какъ согрѣшенія, предшествующія вѣрѣ, суть неизбѣжное слѣдствіе поврежденія человѣческаго. Все, что мы можемъ сдѣлать, есть дѣло Божіе: о Немъ живемъ, и движемся, и есмы (Дѣян. 17, 28). Заимствуя отъ Него силы, мы еще на землѣ проразумѣваемъ будущее. Да будетъ только страхъ блюстителемъ /с. X/ непорочности, дабы Господа, наитіемъ небесной благодати милостиво водворившагося въ душахъ нашихъ, намъ можно было достойно носить въ обители веселящагося сердца: пріобрѣтенная безопасность да не породитъ нерадѣнія, да не подползетъ снова врагъ древній. Впрочемъ, продолжаетъ онъ, если ты находишься на пути непорочности и правды, если идешь по немъ непреткновенно и твердо, если ты преданъ Богу всѣми силами и всѣмъ сердцемъ: то будь только тѣмъ, чѣмъ началъ быть; тебѣ дастся свобода, по мѣрѣ умноженія духовной благодати. Ибо въ принятіи небесныхъ даровъ нѣтъ мѣры, съ какою обыкновенно принимаются благотворенія земныя; щедро изливающаяся благодать Духа не стѣсняется никакими предѣлами, не связуется никакими преградами; она течетъ безпрестанно, богатитъ преизбыточно. Лишь бы только жаждало и было отверзсто сердце наше, мы столько почерпаемъ отъ избытка благодати, сколько имѣемъ вѣры, способной къ ея пріятію». Это высокое благодатное убѣжденіе св. Кипріана вполнѣ оправдалось въ его же собственной жизни.

Первое время послѣ крещенія своего св. Кипріанъ посвящалъ преимущественно молитвѣ, чтенію свящ. писанія и дѣламъ любви христіанской [14]. Впрочемъ съ этаго же времени онъ началъ, употреблять въ пользу вѣры и Церкви Христовой данный ему отъ природы и развитый образованіемъ талантъ писателя. Кромѣ ука/с. XI/заннаго посланія къ Донату, имъ, по всей вѣроятности, тогда же написанъ былъ трактатъ о суетѣ идоловъ [15].

Понятно, что такой образованный и вмѣстѣ благочестивый мужъ не могъ долго оставаться въ званіи простаго христіанина, особенно въ тѣ времена, когда, по свидѣтельству самаго Кипріана, народъ зналъ со всею подробностію каждаго члена Церкви и видѣлъ дѣйствія каждаго со времени его обращенія [16]. Общее уваженіе къ Кипріану скоро обратилось въ общее желаніе видѣть его въ числѣ церковнаго клира, и черезъ годъ, или немного болѣе, послѣ крещенія своего онъ рукоположенъ былъ въ пресвитера карѳагенской Церкви. Въ этомъ санѣ св. Кипріанъ занимался болѣе всего проповѣданіемъ слова Божія. По замѣчанію Понтія, онъ наблюдалъ святое искусство въ изображеніи жизни и подвиговъ святыхъ мужей для назиданія народа, желая открыть каждому изъ слушателей удобнѣйшій способъ подражать добродѣтелямъ прославляемагоугодника Божія; но особенное назиданіе получала проповѣдь его отъ того, что слушатели примѣчали во многихъ /с. XII/ поступкахъ его самаго близкое подражаніе знаменитымъ дѣяніямъ изображаемыхъ имъ праведниковъ [17]. Къ сожалѣнію, до насъ не дошли эти бесѣды св. Кипріана, вѣроятно не записанныя ни имъ самимъ, ни другими, или утраченныя въ послѣдствіи.

Еще черезъ годъ, или даже менѣе того, когда скончался епископъ Карѳагенскій — Донатъ (ок. 249 год.), народъ единодушно избралъ св. Кипріана преемникомъ умершему святителю. Хотя апостольскими правилами запрещалось поставлять въ епископа изъ новообращенныхъ [18]; но для такого мужа, каковъ былъ Кипріанъ, почитали весьма справедливымъ и нѣкоторое отступленіе отъ канона, потому что въ немъ видѣли все выше обыкновеннаго, и какъ успѣхи его въ духовной жизни не подчинены были обыкновенному порядку времени, такъ не почитали нужнымъ и его самаго подчинять принятому порядку церковныхъ степеней. Совсѣмъ иначе думалъ о себѣ самъ Кипріанъ; но напрасно старался онъ отклонить отъ себя предлагаемый санъ. Нашлось также нѣсколько пресвитеровъ [19], которые не одобряли народнаго выбора, но ихъ не послушали, тѣмъ болѣе, что ими руководило чувство зависти. Епископы, собравшіеся въ Карѳагенъ для рукоположенія преемника Донату, вполнѣ раздѣляли мнѣніе и желаніе народа. Св. Кипріанъ, сколько почувству сми/с. XIII/ренія, столько и по опасенію подать поводъ къ нарушенію мира церковнаго, продолжалъ сильно отказываться; но скоро не въ состояніи былъ противиться любви народа. Домъ его окружили со всѣхъ сторонъ, и никто не хотѣлъ удалиться, прежде чѣмъ онъ выйдетъ и отправится съ народомъ въ церковь. Такое желаніе и требованіе христіанъ не могло быть понято иначе, какъ выраженіемъ воли Божіей, которой противиться было бы уже преступленіемъ; посему Кипріанъ уступилъ, наконецъ, общему желанію и принялъ священное рукоположеніе [20].

Народъ торжествовалъ, почитая рукоположеніе св. Кипріана въ епископа особенною милостію для себя Божіею. И справедливо. Вскорѣ на самомъ дѣлѣ оказалось, что новоизбранный святитель принадлежитъ къ числу тѣхъ великихъ дѣятелей въ Церкви Христовой, которыхъ Самъ Господь, по особенному смотрѣнію своему, воздвигаетъ въ ней во времена благопотребны.

Африканская Церковь заключала въ составѣ своемъ три области или провинціи, извѣстныя по гражданскому раздѣленію, именно: собственную Африку, Нумидію и Мавританію. Каждая изъ этихъ провинцій, имѣя по нѣскольку епископовъ, состояла подъ надзоромъ старѣйшаго изъ нихъ, который назывался Примасомъ; но во главѣ управленія всей африканской Церкви былъ епископъ карѳагенскій. Онъ наблюдалъ за избраніемъ областныхъ епископовъ; къ нему, какъ къ старѣйшему, обращались другіе епископы въ дѣлахъ осо/с. XIV/бой важности и въ случаяхъ недоразумѣній; онъ созывалъ соборы и предсѣдательствовалъ на нихъ; онъ могъ вводить или отмѣнять, по требованію обстоятельствъ и для пользы своей Церкви, частные обряды церковные, и под. [21]. Все это составляло преимущества карѳагенской каѳедры; но, вмѣстѣ съ тѣмъ, налагало трудныя обязанности на святителей карѳагенскихъ. Особые же труды и подвиги предстояли св. Кипріану по особой трудности времени, въ которое Богъ судилъ ему проходить архипастырское служеніе.

На первый разъ, Кипріанъ встрѣтился съ различными безпорядками и злоупотребленіями въ Церкви, ввѣренной его попеченію. Африканскіе христіане около 40 лѣтъ уже пользовались непрерывнымъ миромъ. Это было особеннымъ для нихъ счастіемъ: но не всѣ они умѣли пользоваться имъ, какъ должно; внѣшняя безопасность многимъ послужила во вредъ. Благочиніе церковное начало ослабѣвать, потому что христіане начали отступать отъ прежнихъ обычаевъ и правилъ; вмѣстѣ съ тѣмъ начала упадать нравственность и размножались пороки, наиболѣе противные духу христіанства, какъ на примѣръ, корыстолюбіе и сластолюбіе. Не только міряне и нисшіе члены церковнаго клира, но и многіе епископы занимались крайне постыдными дѣлами: «оставивъ каѳедру и удалившись отъ стада, они блуждали по городамъ, вели прибыльную торговлю, прибѣгали къ хитрости и обманамъ, захватывали наслѣдства и различными оборотами увеличивали ростъ /с. XV/ своихъ денегъ» [22]. Самыя дѣвственницы, вопреки добровольнымъ обѣтамъ своимъ, переставали чуждаться міра и суеты его; многія изъ нихъ любили одѣваться съ возможною роскошью и изысканностію, ходили на свадебныя празднества и под. [23]. Вообще, въ поведеніи христіанъ рѣзко обнаруживалось оскудѣніе духа благочестія, а особенно — пренебреженіе къ требованіямъ церковнаго благочинія. При такомъ положеніи дѣлъ, новопоставленный епископъ немедленно приступилъ къ искорененію безпорядковъ и возстановленію благочинія церковнаго. Обстоятельства, по видимому, требовали отъ него самыхъ строгихъ мѣръ въ управленіи; но, сколько по мягкости своего характера, столько же и по мудрой осмотрительности, онъ не спѣшилъ прибѣгать къ суду и наказаніямъ, стараясь, прежде всего, дѣйствовать на виновныхъ отеческою терпѣливостію и пастырскими внушеніями. Такъ, онъ сохранялъ общеніе съ епископами, которые занимались торговыми дѣлами, не одобряя, конечно, ихъ поведенія, но ожидая исправленія ихъ и, во всякомъ случаѣ, отлагая судъ надъ ними до болѣе благопріятнаго времени, когда хотя нѣсколько установится новый, лучшій порядокъ дѣлъ въ Церкви [24]. Для вразумленія дѣвственницъ, забывавшихъ о своихъ обѣтахъ, онъ написалъ особое сочиненіе: объ одеждѣ дѣвственницъ, въ которомъ, убѣждая всѣхъ вообще къ соблюденію правилъ благочестія, по /с. XVI/ преимуществу обращается къ дѣвамъ, посвятившимъ себя Богу, и съ истинно отеческою любовію и ревностію увѣщаваетъ ихъ вести себя достойно высокаго положенія своего среди вѣрующихъ. Недовольные избраніемъ его пресвитеры, хотя не переставали питать къ нему зависть и недоброжелательство, пользовались, однакожъ, наравнѣ съ лучшими лицами, дружескимъ его расположеніемъ и внимательностію [25]. Поступая такъ самъ, онъ внушалъ и другимъ епископамъ, обращавшимся къ нему за совѣтами и наставленіями, дѣйствовать въ такомъ же духѣ. Это видно изъ писемъ его къ епископамъ Рогаціану и Евкратію [26], изъ которыхъ первый просилъ у него совѣта, какъ поступить съ оскорбившимъ его діакономъ, и получилъ въ отвѣтъ, между прочимъ, слѣдующее заключительное наставленіе: «мы болѣе желаемъ побѣждать обиды и оскорбленія кроткимъ терпѣніемъ, нежели отмщать священническою властію»; а второй спрашивалъ, можно ли дозволять общеніе съ Церковію комедіанту, который, хотя самъ отсталъ отъ театра, по обращеніи своемъ къ христіанству, но учитъ другихъ театральному искусству, — и принялъ такой совѣтъ отъ Кипріана: «постарайся всячески отклонить его отъ безчестнаго занятія и призвать на путь непорочности и къ надеждѣ вѣчной жизни; пусть онъ довольствуется содержаніемъ церковнымъ, которое, конечно, не такъ обильно, но за то безгрѣшно. Если же у васъ Церковь не въ состояніи пропитывать трудящих/с. XVII/ся; то онъ можетъ переселиться къ намъ, и здѣсь получить необходимое для пищи и одежды».

Предпочитая мѣрамъ суровой строгости мѣры терпѣливаго убѣжденія, св. Кипріанъ былъ, однакожъ, совершенно чуждъ слабости, которая проявляется иногда въ дѣлахъ добрыхъ и кроткихъ правителей, сообщая личностямъ ихъ нѣчто особенно привлекательное и располагающее къ нимъ, но, въ тоже время, не мало вредя благоустройству ввѣреннаго ихъ управленію общества. Смиряясь лично предъ Богомъ и предъ людьми, онъ не могъ равнодушно смотрѣть на всякое самоуправство и пренебреженіе къ правиламъ церковнымъ, на неуваженіе къ правамъ власти священной, на гордость и превозношеніе въ лицахъ какого бы ни было чина, и никакихъ безпорядковъ не пропускалъ, такъ сказать, мимо ушей и очей своихъ, а тотчасъ же начиналъ дѣйствовать противъ нихъ, самъ ли непосредственно, или чрезъ другихъ, словомъ или дѣломъ, совѣтами, наставленіями, или распоряженіями. Въ тѣхъ же письмахъ, на которыя мы выше указали, содержится уже много такого, изъ чего ясно открываются эти свойства характера и правила дѣятельности Святителя. Другіе факты, относящіеся къ первому же времени его святительскаго служенія, еще яснѣе представляютъ это. Не спѣша судить епископовъ, которые вели себя предосудительно, онъ, зато, немедленно принялъ мѣры къ предотвращенію подобныхъ безпорядковъ на будущее время, положивши принимать въ клиръ, даже на нисшія степени его, только такихъ людей, которые, по строгомъ испытаніи, окажутся способными къ будущему званію сво/с. XVIII/ему и достойными его по безукоризненной жизни [27]. Шадя своихъ недоброжелателей и враговъ, искренно прощая имъ ихъ завистливость и обходясь съ ними какъ съ друзьями, онъ, въ тоже время, не думалъ потакать ничьимъ порокамъ, какъ скоро порочные явно нарушали заповѣди Божіи и правила церковныя. Такъ, когда одинъ изъ пресвитеровъ карѳагенскихъ, Новатъ, жестокимъ обращеніемъ съ женою своею убилъ сына въ утробѣ ея и, кромѣ того, обвиняемъ былъ въ другихъ, не менѣе важныхъ, преступленіяхъ; то св. Кипріанъ потребовалъ его къ суду, и только открывшееся въ ту самую пору гоненіе Декія не позволило ему по ступить съ недостойнымъ пресвитеромъ по строгости закона [28]. Письма его: къ Церкви фурнитанской и къ епископу діонисскому Помпонію [29], состоятъ изъ совѣтовъ — держаться строго постановленій Церкви и не оставлять безъ внимательнаго разсмотрѣнія и соотвѣтственнаго наказанія обнаруживающіяся преступленія.

/с. XIX/ Къ сожалѣнію, это почти все, что намъ извѣстно о первыхъ дѣйствіяхъ св. Кипріана на епископской каѳедрѣ. Въ чемъ и какъ частнѣе проявлялась его заботливость объ очищеніи нравовъ ввѣренной ему паствы и возстановленіи въ ней церковнаго благочинія; какой успѣхъ имѣли его пастырскія попеченія; какую надежду на будущее подавали ему ближайшія слѣдствія первыхъ его распоряженій, — мы не знаемъ. Кажется, обыкновенныхъ человѣческихъ мѣръ, какъ бы ни были онѣ мудры и съ какою бы настойчивостію ни прилагались къ дѣлу, слишкомъ недостаточно было для искорененія тѣхъ золъ, которыя развились тогда по христіанскому міру и внесли въ него языческія мерзости. Надобно было глубоко потрясти этотъ міръ, чтобы пробудить христіанъ отъ усыпленія и очистить Церковь Божію отъ языческихъ плевелъ. Такое именно значеніе имѣло внезапно открывшееся тогда гоненіе на Церковь, воздвигнутое императоромъ Декіемъ [30].

Гоненіе на христіанъ при Декіѣ началось съ Января 250 года. Оно отличалось отъ прежнихъ гоненій, въ особенности, тѣмъ, что простиралось на всѣхъ рѣшительно христіанъ, такъ что каждому изъ нихъ предстояло неизбѣжное испытаніе вѣры: надобно было, такъ или иначе, либо засвидѣтельствовать свою вѣру, /с. XX/ либо отречься отъ нея предъ гонителями; средины ни для кого не было. По крайней мѣрѣ, таково было положеніе христіанъ въ Африкѣ. Тамъ назначенъ былъ даже извѣстный день, въ который каждый изъ нихъ долженъ былъ дать рѣшительный отзывъ о себѣ: остается ли онъ при своей вѣрѣ, или отрекается отъ нея; и кто не давалъ никакого отзыва, тотъ считался, на равнѣ съ явно исповѣдавшими себя христіанами, подлежащимъ осужденію [31]. Но знаменитому предстоятелю Церкви карѳагенской угрожала смерть прежде всякаго формальнаго приговора о немъ. Какъ только указъ Декія сдѣлался извѣстнымъ въ Карѳагенѣ, мятежная чернь съ неистовымъ крикомъ потребовала его на растерзаніе львамъ [32].

Мученія и смерть за вѣру Христову, конечно, не могли устрашить такого ревнителя вѣры и святости, каковъ былъ св. Кипріанъ, тѣмъ болѣе, что для него не было нечаянностію ни вдругъ открывшееся гоненіе, ибо онъ заранѣе былъ извѣщенъ о немъ знаменательнымъ видѣніемъ, смыслъ котораго тогда же понялъ совершенно ясно и вѣрно [33], ни ожесточеніе противъ него черни языческой, потому что всегдашняя ненависть и злоба ея противъ христіанъ вообще, при первомъ удобномъ случаѣ, обращалась обыкновенно прежде всего на епископовъ и преимущественно на тѣхъ изъ нихъ, которые пользовались особеннымъ уваженіемъ /с. XXI/ у своихъ пасомыхъ. Тѣмъ не менѣе онъ рѣшился избѣгнуть въ это время мученической смерти, и удалился изъ Карѳагена въ нѣкоторое сокровенное мѣсто, гдѣ не могли найти его гонители. Замѣчательно, что также поступили въ то время и знаменитѣйшіе пастыри на востокѣ; св. Діонисій александрійскій и Григорій неокесарійскій. Видно, для гонимыхъ нужны были тогда не столько примѣры мученическихъ доблестей въ лицѣ наиболѣе уважаемыхъ пастырей ихъ, сколько мудрыя и дѣятельныя попеченія объ нихъ этихъ пастырей. Дѣйствительно это было такъ и, особенно, въ отношеніи къ карѳагенской или даже всей тогдашней западной Церкви, гдѣ, какъ оказалось послѣ, наставленія и распоряженія св. Кипріана необходимы были касательно многихъ важнѣйшихъ предметовъ церковнаго благоустройства. Понтій, представляя въ общихъ чертахъ благія послѣдствія удаленія св. Кипріана, говоритъ такъ: «представь, что онъ, удостоившись тогда мученичества, восхищенъ былъ бы отъ насъ.... кто бы научилъ падшихъ покаянію, еретиковъ истинѣ, раскольниковъ единству, чадъ Божіихъ миру и закону евангельской молитвы» [34]?.. Подробнѣе и яснѣе откроется все это изъ дальнѣйшей исторіи жизни Святителя. Здѣсь же, къ изъясненію означеннаго поступка его, не лишнимъ считаемъ прибавить одно: именно, что лично для него самаго уклоненіе отъ мученичества было подвигомъ, едва ли не труднѣйшимъ и высшимъ мученичества; потому что мученичество обѣщало ему вѣнецъ и покой, за пріобрѣ/с. XXII/теніе которыхъ всякій добрый христіанинъ готовъ былъ заплатить страданіями и смертію, а само заточеніе могло представлять ему въ будущемъ только рядъ тяжелыхъ заботъ, скорбей тѣлесныхъ и особенно душевныхъ, лишеній и трудовъ разнаго рода; съ другой стороны, нельзя было не предвидѣть ему и нареканій на поступокъ свой, какъ на мнимое бѣгство отъ опасности; а какъ трудно переносить подобныя нареканія, кажется, и объяснять нѣтъ надобности, особенно когда рѣчь идетъ о лицахъ, обязанныхъ, по самому званію и положенію своему въ обществѣ, дорожить честію больше жизни и потому вполнѣ сознающихъ и прилагающихъ къ себѣ апостольское слово: добрѣе мнѣ паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднитъ (1 Кор. 9, 15).

Удаляясь изъ Карѳагена, св Кипріанъ завѣщавалъ клиру своему исполнять со всею рачительностію свои обязанности и не только за себя, но и за него дѣлать все должное для паствы. Чтобъ удобнѣе было помогать бѣднымъ и будущимъ исповѣдникамъ, которые подвергнутся темничному заключенію, онъ раздѣлилъ между клириками церковныя деньги, бывшія въ его распоряженіи [35]. Клиръ, съ своей стороны, по удаленіи епископа, оставался столько же покорнымъ ему, какъ и въ личномъ его присутствіи. То были, безъ сомнѣнія, лучшіе изъ пресвитеровъ и діаконовъ которымъ по преимуществу поручено было заботиться о Церкви, и потому они старались оправдать довѣріе къ себѣ глубоко /с. XXIII/ уважаемаго архипастыря своего. Они доставляли ему время отъ времени свѣдѣнія о состояніи его паствы и получали отъ него совѣты, наставленія, утѣшенія и правила, такъ что чрезъ нихъ св. Кипріанъ и въ сокровенномъ убѣжищѣ своемъ хорошо зналъ все, что ему нужно было знать, и отсутствуя тѣломъ, дѣйствовалъ какъ бы присутствующій, по его же собственному выраженію [36].

Какъ Церковь карѳагенская встрѣтила наступившее гоненіе, это изображаетъ самъ Кипріанъ въ книгѣ о падшихъ и въ нѣкоторыхъ письмахъ своихъ. Одни изъ христіанъ твердо противостали нападенію гонителей, и въ числѣ исповѣдниковъ много было женщинъ и даже дѣтей; другіе поспѣшили скрыться, оставивъ домы и имущества свои, чтобъ сохранить только вѣру во Христа и не оскверниться жертвою идоламъ: но великое множество оказалось и такихъ, которые при первыхъ угрозахъ гонителей измѣнили вѣрѣ своей, отрицались даже прежде допроса и спѣшили какъ можно скорѣе заявить свое отреченіе [37]. Обо всемъ этомъ, вѣроятно, тотчасъ же узналъ заботливый Пастырь; но между письмами его мы не находимъ ни одного, которое можно было бы съ полною достовѣрностію отнесть къ этому времени. /с. XXIV/ Такъ какъ нѣкоторыя изъ нихъ несомнѣнно утрачены; то къ числу утраченныхъ, по всей вѣроятности, принадлежатъ и самыя первыя письма къ карѳагенскому клиру, къ исповѣдникамъ и къ народу [38].

/с. XXV/ Отъ января до апрѣля, гоненіе въ Карѳагенѣ не имѣло слишкомъ жестокаго характера. Правительство неоднократно поручало искать епископа, чтобы наказать его смертію [39]; но на другихъ не произносило еще смертныхъ приговоровъ. Исповѣдниковъ, лишенныхъ имущества или заключенныхъ въ темницу, было много; но первый мученикъ, Маппалихъ [40], пострадалъ только 17-го апрѣля, какъ значится въ мартирологіѣ римской Церкви. Св. Кипріанъ изъ уединенія своего давалъ совѣты клиру карѳагенскому, чтобъ онъ, заботясь о вспоможеніи бѣднымъ и исповѣдникамъ, наблюдалъ осторожность въ посѣщеніи заключенныхъ и удерживалъ народъ отъ стеченія къ темницамъ толпами, чтобы сами пресвитеры и діаконы, по очереди, священнодѣйствовали для узниковъ, вообще — чтобы всячески старались о возможномъ спокойствіи въ народѣ и предотвращали случаи къ возбужденію ненависти и мятежныхъ движеній со стороны язычниковъ [41]. Особыми письмами убѣждалъ, потомъ, народъ къ молитвѣ, а нѣкоторыхъ исповѣдниковъ, самовольно возвратившихся изъ ссылки, обличалъ за такой поступокъ, такъ какъ онъ подавалъ поводъ къ обвиненію христіанъ въ непокорности начальству и, слѣдовательно, къ усиленію гоненія [42].

Въ этотъ же промежутокъ времени получены были въ Карѳагенѣ два письма отъ римскихъ пресвитеровъ /с. XXVI/ и діаконовь: одно на имя карѳагенскаго клира, а другое — самому Кипріану. Послѣднее содержало въ себѣ извѣстіе о мученической кончинѣ епископа римскаго Фабіана (оно не дошло до насъ); въ первомъ же [43] говорилось, больше всего, объ удаленіи Кипріана, и говорилось такъ, что почти въ каждомъ словѣ слышна горькая укоризна скрывшемуся епископу: римскій клиръ тономъ явной ироніи хвалитъ его поступокъ, потомъ исчисляетъ такія качества истинныхъ пастырей, которыхъ, какъ будтобы, не оказалось въ немъ по причинѣ его удаленія, наконецъ, такъ внушаетъ карѳагенскому клиру всякую заботливость о паствѣ, что какъ будто считаетъ эту паству сиротствующею. Само собою понятно, какъ глубоко должно было огорчить Кипріана такое мнѣніе о немъ римскаго клира; а этотъ клиръ просилъ еще карѳагенскихъ клириковъ распространить посланіе свое повсюду. Къ счастію, оно, какъ видно, тотчасъ же передано было карѳагенскими пресвитерами епископу своему, вмѣстѣ съ письмомъ на его собственное имя, и онъ, не медля отвѣтомъ въ Римъ, далъ почувствовать тамошнему клиру его неосмотрительность и неосторожность. Отвѣчая на письмо къ нему самому, Кипріанъ изъявлялъ искреннюю радость, по случаю мученической кончины Фабіана и благодарилъ писавшихъ за высокоутѣшительное извѣстіе; но другое посланіе ихъ онъ возвратилъ имъ назадъ, изъявляя недоумѣніе, точно ли оно писано ими и не есть ли это какой нибудь неблагонамѣренный подлогъ, тѣмъ болѣе, /с. XXVII/ что на немъ и подписей не было [44]. На самомъ дѣлѣ ему нужно было не столько искать и просить удостовѣренія въ подлинности этого письма [45], сколько показать писавшимъ что подобныя посланія, выражающія не только легковѣріе, но и нѣкоторую заносчивость, недостойны добрыхъ служителей Церкви Христовой, и что распространеніе ихъ послужило бы только къ соблазну многихъ и могло бы подать поводъ людямъ неспокойнымъ и враждующимъ противъ законной власти въ Церкви къ различнымъ безпорядкамъ. Изъ Рима долго не было потомъ никакихъ писемъ; но мы увидимъ, что недоумѣнія эти между римскою Церковію и карѳагенскимъ святителемъ разрѣшились, наконецъ, въ полный и искренній союзъ между ними.

Съ апрѣля, гоненіе на христіанъ въ Карѳагенѣ страшно усилилось: послѣдовали самыя жестокія пытки и мученія, темницы гораздо болѣе прежняго наполнялись исповѣдниками и начались смертныя казни. Св. Кипріанъ получилъ извѣстіе, что нѣкоторые изъ его пасомыхъ увѣнчались мученичествомъ, другіе готовились умереть за вѣру, и вообще многіе показывали мужество и ревность, достойныя истинныхъ христіанъ. Радуясь и торжествуя по этому случаю, онъ спѣшилъ привѣтствовать тѣхъ, которые вынесли пытки и истязанія, подкрѣплялъ ихъ вѣру и упованіе и убѣждалъ всѣхъ подражать первому между ними мученику. Ревностныхъ /с. XXVIII/ къ страданіямъ за Христа онъ находилъ нужнымъ даже утѣшать, если бы имъ не пришлось получитъ вѣнецъ мученическій. Весь проникнутый духовною радостію за Церковь свою, онъ выражаетъ, наконецъ, духовный восторгъ свой слѣдующимъ восклицаніемъ: «о, какъ блаженна Церковь наша, которую такъ озаряетъ слава божественнаго благоволенія, которую такъ украшаетъ честная кровь мучениковъ!» [46] Но радость эта скоро омрачена была другими, очень печальными для пастыря, извѣстіями изъ Карѳагена. Кромѣ того, что тамъ продолжали являться, по прежнему, малодушные и слабые христіане, возникли еще важные безпорядки, которые угрожали причинить большой вредъ Церкви. Главными виновниками этихъ безпорядковъ были старые враги св. Кипріана [47], нашедшіе теперь благопріятный для себя случай отмстить ему за его возвышеніе, столько имъ ненавистное.

Случай этотъ представился имъ въ одномъ древнемъ и достохвальномъ обычаѣ Церкви, который они рѣшились употребить во зло, для достиженія своей цѣли. Въ Церкви издавна существовалъ обычай смягчать и сокращать, по усмотрѣнію впрочемъ епископа, опредѣленныя канонами наказанія для тѣхъ изъ падшихъ, которые представятъ ходатайственныя записки отъ исповѣдниковъ. Тертулліанъ ясно указываетъ на это обыкновеніе въ двухъ произведеніяхъ своихъ, именно: въ книгѣ къ мученикамъ (ad Martyres) и въ книгѣ о цѣло/с. XXIX/мудріи (de pudicitia), хотя въ послѣдней книгѣ, писанной имъ, уже по уклоненіи отъ православія, порицаетъ его. Такого рода записки имѣли право давать не всѣ исповѣдники, а только тѣ, которые подвергались осужденію на смерть, или, по крайней мѣрѣ, перенесли какія нибудь мученія. Поэтому, пока, въ настоящее гоненіе, не было пытокъ и мученій, не было и ходатайственныхъ листовъ, и никто изъ падшихъ не имѣлъ повода просить себѣ освобожденія отъ извѣстныхъ церковныхъ наказаній. Но, какъ скоро исповѣдники подверглись истязаніямъ и нѣкоторые потерпѣли мученическую смерть, появились и ходатайственные листы, впрочемъ, безъ нарушенія должной чести, какъ достоинству епископа, такъ и законамъ церковнымъ; потому, что мученики писали къ Кипріану и просили его тогда только разсмотрѣть ихъ ходатайства и, согласно съ ними, дать миръ падшимъ, когда напередъ получитъ миръ, по милости Божіей, матерь Церковь и самъ епископъ возвратится къ своей паствѣ [48]. Кромѣ того, листы эти давались немногимъ; такъ, муч. Маппаликъ далъ отъ себя записку только матери своей, бывшей въ числѣ падшихъ [49]. Не такъ начали поступать послѣ. Ходатайственныя записки стали даваться безъ разбора. Одинъ исповѣдникъ, по имени Лукіанъ, раздавалъ ихъ во множествѣ, отъ имени мученика Павла, по его завѣщанію. Другіе тоже дѣлали отъ имени пострадавшаго до смерти юноши Аврелія. Много было такихъ запи/с. XXX/сокъ, въ которыхъ не означалось даже, кому именно даны онѣ, а говорилось просто: «да имѣетъ онъ общеніе, вмѣстѣ съ своими», а потому получившій подобную записку могъ, кого хотѣлъ, причислить къ своимъ. Злоупотребленія доходили и до того, что записки покупались за деньги или за дары [50]. Безъ сомнѣнія, всѣ эти безпорядочныя дѣйствія, исключая послѣдняго рода, происходили, сначала, отъ неумѣстной снисходительности исповѣдниковъ и недостаточнаго пониманія ими дѣла. Но враги св. Кипріана замыслили воспользоваться ими во вредъ Святителю и дать имъ, по своимъ видамъ, другое направленіе и значеніе. Они стали внушать нѣкоторымъ исповѣдникамъ, чтобы тѣ не сносились съ епископомъ и не держались церковныхъ законовъ [51], какъ будтобы ихъ собственнаго авторитета достаточно было въ такомъ дѣлѣ, каково примиреніе съ Церковію, и, какъ будтобы, епископы. предоставляя себѣ власть пересматривать и утверждать ихъ разрѣшенія, унижали ихъ исповѣдническую честь. Кажется, они, или, по крайней мѣрѣ, другіе по ихъ наущенію, насильно даже заставляли иногда исповѣдниковъ давать общительныя записки [52]. Между тѣмъ, сами эти лица начали допускать падшихъ, представлявшихъ исповѣдническія записки, къ общенію съ Церковію и къ таинству евхаристіи, безъ предварительнаго со стороны ихъ покаянія, /с. XXXI/ безъ публичнаго исповѣданія своего грѣха, прежде возложенія на нихъ рукъ епископомъ и клиромъ. Къ тому же, безъ сомнѣнія, побуждали и другихъ пресвитеровъ, какъ собственнымъ примѣромъ, такъ хитрыми доводами, или даже какими нибудь принудительными средствами, подобно тому, какъ поступали иногда съ самыми исповѣдниками.

Какъ ни тяжело было Кипріану слышать о поступкахъ исповѣдниковъ, онъ, однакожъ, не хотѣлъ тотчасъ писать ни къ нимъ самимъ, ни къ клиру карѳагенскому. Пока дѣло не принимало того оборота, какой дали ему, потомъ, упомянутые враги Святителя, онъ за лучшее считалъ молчать, надѣясь скромнымъ молчаніемъ своимъ болѣе способствовать умиротворенію своей паствы, чѣмъ увѣщаніями и обличеніями. Но когда ему стало извѣстно, что наглость и дерзость извѣстныхъ лицъ доходитъ до открытаго нарушенія важнѣйшихъ постановленій Церкви и усиливается произвесть въ народѣ возмущеніе, противъ законнаго и спасительнаго порядка въ ней; то онъ вдругъ отправилъ въ Карѳагенъ три посланія: къ клиру, исповѣдникамъ и народу [53]. Въ этихъ посланіяхъ, по свойственной ему скромности, онъ не именуетъ пресвитеровъ, главныхъ враговъ своихъ и первыхъ виновниковъ опасныхъ безпорядковъ; но, за то, со всею силою обличаетъ преступность ихъ дѣйствій и больше всего говоритъ вообще противъ недостойнаго поведенія священниковъ, оказавшихся, вмѣсто учителей и блюстителей благочинія церковнаго, первыми /с. XXXII/ нарушителями его. Частнѣе, въ письмѣ къ клиру, онъ угрожаетъ недостойнымъ пресвитерамъ запрещеніемъ священнодѣйствовать, если они будутъ поступать по прежнему; въ письмѣ къ исповѣдникамъ, препоручаетъ симъ послѣднимъ вразумлять своихъ пастырей, если пастыри не умѣютъ имъ дѣлать вразумленія: «пусть же, говоритъ, отъ васъ научатся, чему должны были сами учить»; въ письмѣ къ народу, увѣщаваетъ простыхъ людей заботиться о падшихъ собратіяхъ своихъ и усовѣщивать ихъ къ терпѣнію и покорности, когда недостойные пастыри, вмѣсто того, чтобы вразумлять, обольщаютъ ихъ. Кромѣ этихъ лицъ, въ отношеніи ко всѣмъ другимъ св. Кипріанъ является не столько обличителемъ, сколько добрымъ совѣтникомъ: онъ выговариваетъ исповѣдникамъ за ихъ неосмотрительность и неосторожность, но не угрожаетъ, а проситъ, чтобы напередъ внимательнѣе обсуживали состояніе и поведеніе падшихъ, которые обращаются къ нимъ за рукописаніями мира, и точнѣе обозначали, кому именно и по какому разсужденію даютъ свои записки; о народѣ онъ говоритъ: «я знаю покорность и богобоязненность народа своего», и, всею душою сострадая его несчастію, обѣщаетъ ему помощь и врачевство, только чтобъ никто не требовалъ поспѣшности въ такомъ дѣлѣ, для котораго нужна особенная осмотрительность. Дѣло это онъ думалъ рѣшить не иначе, какъ соборнымъ разсужденіемъ, и потому убѣждалъ всѣхъ вообще, клириковъ, исповѣдниковъ и народъ ожидать собора, который обѣщалъ созвать немедленно по окончаніи гоненія и возвращеніи своемъ въ Карѳагенъ.

/с. XXXIII/ Впрочемъ, такъ какъ гоненіе не утихало, а между тѣмъ наступала пора лѣтнихъ жаровъ, когда въ Карѳагенѣ свирѣпствовали болѣзни; то, спустя нѣсколько времени, св. Кипріанъ призналъ необходимымъ ослабить нѣсколько прежнее опредѣленіе свое касательно падшихъ и написалъ новое посланіе къ карѳагенскому клиру, предписывая давать разрѣшеніе тѣмъ изъ падшихъ, которые опасно занемогутъ, если только они имѣютъ записки отъ исповѣдниковъ, прочихъ же утѣшать надеждою на милость Божію и внушать имъ покорность и терпѣніе, въ прохожденіи покаянія [54].

Хотя наставленія, увѣщанія и угрозы св. Кипріана не остались безплодными; однакожъ не имѣли и полнаго успѣха. Клиръ опять доносилъ ему, что нѣкоторые требуютъ немедленно разрѣшенія грѣховъ своихъ и общенія съ Церковію, и просилъ наставленія, какъ поступать ему въ такихъ случаяхъ. Св. Кипріанъ отвѣчалъ, что въ предыдущихъ письмахъ его достаточно показано, кому и при какихъ условіяхъ можно давать разрѣшеніе; что же касается прочихъ, которые не подходятъ къ этому разряду, то пусть ожидаютъ общаго мира Церкви: потому что, говоритъ онъ, «это дѣло не немногихъ, не одной Церкви, или не одной провинціи, а цѣлаго міра, — и скромность, благочиніе, равно и самая жизнь всѣхъ насъ вообще требуетъ того, чтобы предстоятели, совокупно съ клиромъ, и въ присутствіи народа, которому также надобно отдавать честь по его вѣрѣ и богобоязненности, рѣшили все съ общаго со/с. XXXIV/гласія». Впрочемъ, прибавляетъ онъ, если кто хочетъ поскорѣе загладить свою вину и получить прощеніе, то можетъ очень легко сдѣлать это, такъ какъ сраженіе еще продолжается и вѣнецъ мученическій получить желающему не трудно [55].

И такъ, не смотря на непокорность и возмущеніе нѣкоторыхъ, св. Кипріанъ не думалъ отмѣнять вполнѣ законныхъ требованій своихъ. Но, при этомъ, онъ не могъ не видѣть, что враги его не перестанутъ раздувать неудовольствіе въ падшихъ на мнимую его строгость, а въ исповѣдникахъ — на мнимое неуваженіе къ нимъ. Надобно было показать предъ всѣми, что распоряженія его не произвольны и основываются не на личныхъ какихъ нибудь понятіяхъ или стремленіяхъ его, а на соображеніи съ обстоятельствами и правилами церковными. Для этого, онъ за лучшее призналъ предложить означенныя требованія свои касательно падшихъ на судъ другихъ предстоятелей Церквей и вошелъ съ ними въ переписку. Выше замѣчено, что римскій клиръ не отвѣчалъ ему на первое письмо его. Св. Кипріанъ зналъ причину такого молчанія, то есть, неблагопріятное мнѣніе о немъ въ Римѣ; но не хотѣлъ оправдываться, предоставляя времени открыть правоту его. Теперь же, когда ему нужно стало оправданіе себя не для себя самаго, а для блага Церкви, онъ, не ожидая больше писемъ изъ Рима, самъ написалъ римскому клиру краткую апологію удаленія своего отъ паствы и, чтобы видѣли, какъ, «отсутствуя тѣломъ, онъ не отсут/с. XXXV/ствовалъ (отъ паствы) духомъ, дѣйствіями, увѣщаніями, приложилъ всѣ тринадцать, доселѣ написанныхъ изъ уединенія своего, писемъ, изъ которыхъ, дѣйствительно, видно было, что онъ не оставлялъ ни клира своего безъ совѣта, ни исповѣдниковъ безъ увѣщанія, ни самоуправныхъ безъ обличенія, ни народъ безъ побужденія къ молитвѣ; въ настоящемъ же письмѣ особенно останавливается на распоряженіяхъ своихъ касательно падшихъ [56]. Въ то же время, онъ писалъ къ нѣкоторымъ сосѣднимъ епископамъ и разослалъ имъ послѣднія пять писемъ своихъ (о падшихъ). Епископы скоро отвѣчали, вполнѣ одобряя его распоряженія. За тѣмъ случилось, что одинъ изъ епископовъ, по имени Калдоній, самъ обратился къ Кипріану за совѣтомъ, должно ли допускать къ общенію съ Церковію такихъ падшихъ, которые послѣ паденія сдѣлались исповѣдниками, — и, вмѣстѣ съ утвердительнымъ отвѣтомъ, получилъ отъ него также означенныя пять писемъ [57]. Скоро потомъ и изъ Рима получены были два письма, отъ клира и исповѣдниковъ, хотя написанныя прежде, чѣмъ дошло туда письмо св. Кипріана, и не на его имя, а первое на имя клира карѳагенскаго, другое на имя исповѣдниковъ карѳагенскихъ, но пришедшія весьма благовременно, потому что въ нихъ содержались также сильныя убѣжденія къ сохраненію благочинія церковнаго [58]. Такимъ образомъ, /с. XXXVI/ противъ безпокойныхъ и высокомѣрныхъ нарушителей благочинія церковнаго готово было сильное оружіе, — и въ немъ тотчасъ же открылась нужда, потому что дерзость и непокорность многихъ проявились въ эту пору очень рѣзко.

Исповѣдникъ Лукіанъ, конечно, по наущенію закоренѣлыхъ враговъ св. Кипріана, рѣшился написать своему епископу, отъ имени всѣхъ исповѣдниковъ, письмо, въ которомъ съ надменностію увѣдомлялъ его, что всѣ исповѣдники даровали уже миръ падшимъ, по дѣлу которыхъ епископъ хотѣлъ созвать соборъ, и поручаютъ ему извѣстить объ этомъ другихъ епископовъ [59]. Онъ писалъ также къ римскому исповѣднику Целерину, который еще во время пасхи, или не много спустя, просилъ его взять у перваго, кто пострадаетъ за Христа, ходатайственную записку для нѣкоторыхъ падшихъ въ Римѣ, и въ этомъ письмѣ говоритъ, что Целерину не чего безпокоиться о своихъ падшихъ, потому, что исповѣдники всѣ согласно дали миръ всѣмъ [60]. Вслѣдъ за этимъ, въ нѣсколькихъ городахъ африканской провинціи падшіе возстали противъ, предстоятелей и принудили слабыхъ изъ нихъ къ немедленному удовлетворенію своимъ требованіямъ, т. е., къ разрѣшенію грѣховъ своихъ и общенію съ Церковію. Въ самомъ Карѳагенѣ многіе сдѣлались вдругъ гораздо безпокойнѣе и съ большею дерзостію начали требовать себѣ мира.

На письмо Лукіана отъ имени всѣхъ исповѣдниковъ /с. XXXVII/ св. Кипріанъ ничего не отвѣчалъ. Онъ не рѣшался самъ, по своему усмотрѣнію, судить исповѣдниковъ; но написалъ только клиру своему, убѣждая его твердо держаться прежнихъ правилъ, и переслалъ ему переписку свою съ Калдоніемъ, прося сообщить ее народу, равно какъ довести до общаго свѣдѣнія и одобренія многими епископами извѣстныхъ пяти писемъ его [61]. Тогда же пришли въ Карѳагенъ письма римскаго клира и исповѣдниковъ, — и все это вмѣстѣ много послужило къ обузданію непокорныхъ и успокоенію умовъ въ африканской Церкви, такъ что нѣкоторые изъ падшихъ, искренно сознавши вину свою, писали потомъ къ Святителю, что они сами не желаютъ преждевременнаго разрѣшенія себѣ и будутъ проходить покаяніе до возвращенія своего епископа, когда самое примиреніе ихъ съ Церковію будетъ для нихъ пріятнѣе. Впрочемъ, далеко еще не всѣ они пришли къ такому разумному убѣжденію. Многіе, напротивъ, продолжали упорствовать и даже замыслили открытое возмущеніе противъ епископа своего. Они написали къ нему письмо отъ имени Церкви, въ которомъ съ непомѣрною дерзостію говорили, что имѣютъ уже миръ, и тѣмъ показывали, что будто бы не нуждаются уже въ разслѣдованіи дѣла своего. Клиръ карѳагенскій, съ своей стороны, доносилъ, что одинъ изъ пресвитеровъ, именно Гай дидденскій [62], не переставалъ входить въ общеніе съ падшими и принимать отъ нихъ приношенія, хотя бывшіе тогда въ /с. XXXVIII/ Карѳагенѣ епископы и старались усовѣстить его и отклонить отъ такого незаконнаго общенія, и что, въ слѣдствіе этого, по совѣту тѣхъ же епископовъ, самъ Гай, вмѣстѣ съ единомышленнымъ ему діакономъ, не допускается болѣе къ общенію съ Церковію. Св. Кипріанъ обличилъ падшихъ въ крайнемъ неразуміи, съ какимъ они величали себя Церковію, и просилъ прислать ему поименный списокъ лицъ, съ согласія которыхъ составлено письмо ихъ, если они хотятъ имѣть отъ него подробный отвѣтъ на все, что написали [63]. А карѳагенскому клиру онъ выразилъ свою благодарность за его поступокъ съ Гаемъ и просилъ его поступать также со всякимъ пресвитеромъ и діакономъ, если кто нибудь изъ нихъ будетъ допускать къ общенію падшихъ, прежде чѣмъ состоится соборное опредѣленіе о сихъ послѣднихъ [64]. Между тѣмъ, онъ особенно сталъ заботиться о ближайшемъ сношеніи съ римскою Церковію, такъ какъ отъ этого много зависѣло болѣе успѣшное врачеваніе золъ, не такъ легко уступавшихъ самой ревностной и благоразумной попечительности его.

На письма римскаго клира и римскихъ исповѣдниковъ, онъ тотчасъ же, прежде чѣмъ случились послѣднія событія, отвѣчалъ самъ, хотя они адресованы были и не на его имя и, слѣдовательно, ясно показывали, что въ Римѣ не прошло еще недовѣріе къ нему и къ его пастырской дѣятельности. Онъ не думалъ /с. XXXIX/ оскорбляться этимъ и поспѣшилъ выразить глубокую благодарность и клиру и исповѣдникамъ за услугу ихъ карѳагенской Церкви. Къ письму на имя клира приложилъ: письма Лукіана и Калдонія, вмѣстѣ съ своими письмами, изъ которыхъ одно было отвѣтное Калдонію, а другое — къ клиру карѳагенскому, по случаю письма Лукіанова, равно какъ и переписку Лукіана съ Целериномъ. Все это послано было съ Сатуромъ и Оптатомъ, которые, ради возлагавшагося на нихъ порученія, посвящены, предъ самымъ отправленіемъ своимъ, первый въ чтеца, а послѣдній въ иподіакона [65]. Потомъ, по случаю послѣднихъ событій, все еще не получая себѣ отвѣта изъ Рима, св. Кипріанъ опять писалъ, чрезъ иподіакона Фортуната, къ римскому клиру, продолжая извѣщать его о состояніи своей Церкви и прилагая, на сей разъ, письмо падшихъ съ отвѣтомъ на него и письмо свое къ карѳагенскому клиру, по случаю извѣстія о Гаѣ дидденскомъ [66]. Наконецъ, онъ дождался и столь желанныхъ ему отвѣтовъ изъ Рима.

Римскій клиръ, прочитавши всѣ письма св. Кипріана, посланныя имъ съ разными лицами, не только отложилъ всякое недовѣріе къ нему, но и выразилъ самое /с. XL/ искреннее и глубокое уваженіе къ его неутомимой дѣятельности, мудрой распорядительности, пастырской твердости и кротости; вмѣстѣ съ тѣмъ объявлялъ, что и римская Церковь держится тѣхъ же самыхъ правилъ въ отношеніи къ падшимъ, какія онъ поддерживаетъ въ своей паствѣ; наконецъ благодарилъ его за подкрѣпленіе римскихъ исповѣдниковъ [67]. Сами исповѣдники, также высказали ему живѣйшія чувства признательности, замѣчая, между прочимъ, что, можетъ быть, Промыслъ Божій для того такъ долго и опредѣлилъ имъ содержаться въ узахъ, чтобы они могли получить наконецъ отъ такого мужа напутствіе къ вѣнцу мученическому [68]. Письма эти такъ обрадовали св. Кипріана, что онъ, тотчасъ же переславши ихъ въ Карѳагенъ, поручилъ клиру своему не только прочитать ихъ всѣмъ епископамъ, какіе тамъ были, пресвитерамъ, діаконамъ и всему народу, но и распространять ихъ въ спискахъ по всѣмъ африканскимъ церквамъ, что и было исполнено клиромъ [69]. Послѣ этого, естественно, должны были притихнуть даже и тѣ непокорные, которые ничѣмъ не убѣждались въ преступности своего возмущенія, потому что не хотѣли убѣждаться, и въ Церкви /с. XLI/ Карѳагенской стало спокойнѣе, хотя, къ несчастію, не на долго [70].

Около октября, св. Кипріанъ писалъ клиру своему о томъ, чтобы онъ не переставалъ заботиться объ исповѣдникахъ и тщательно замѣчалъ дни кончины ихъ, хотя бы они умирали и не мученическою смертію. Пресвитеръ Тертуллъ и прежде извѣщалъ его о кончинѣ всѣхъ исповѣдниковъ, и святитель въ уединеніи своемъ творилъ поминовенія о нихъ; но, тѣмъ не менѣе, онъ обязывалъ и клиръ вести запись днямъ мученической и немученической кончины мужественно исповѣдывавшихъ Христа, изъявляя при этомъ желаніе совершить обо всѣхъ такихъ усопшихъ поминовеніе по возвращеніи своемъ [71]. Вскорѣ послѣ этого онъ сообщалъ клиру, а чрезъ него и всѣмъ пасомымъ своимъ, объ откровеніи, какое Богъ даровалъ ему, касательно скораго прекращенія гоненія. Вотъ слова, которыя слышалъ онъ въ видѣніи: «скажи ему, чтобъ онъ былъ покоенъ: миръ скоро наступитъ, только не вдругъ, потому что есть еще такіе, которымъ нужно испытаніе». Здѣсь же сообщаетъ онъ и объ одномъ изъ прежнихъ видѣній своихъ о наступленіи гоненія. Скромность, безъ сомнѣнія, удержала бы святителя отъ такихъ повѣствованій о себѣ, если бы не было нужды въ нихъ для /с. XLII/ духовныхъ дѣтей его. Но для того, конечно, и получилъ онъ откровеніе Божіе, чтобы утѣшить имъ свою паству и, въ особенности, падшихъ, съ нетерпѣніемъ ожидавшихъ общаго мира Церкви, и потому не хотѣлъ и не долженъ былъ молчать о немъ. Съ извѣщеніемъ о грядущей милости Божіей онъ соединяетъ увѣщаніе къ единодушной молитвѣ, съ постомъ и слезами, объ ускореніи мира и къ исполненію заповѣдей Божіихъ, нарушеніе которыхъ было причиною настоящаго бѣдствія [72].

Между тѣмъ, гоненіе то ослабѣвало, то опять усиливалось. Предъ окончаніемъ своимъ, оно вспыхнуло, кажется, съ особенною жестокостію, потому что въ это время пострадали или пали нѣкоторые изъ клира карѳагенскаго, до сихъ поръ, не смотря на всѣ соблазны и опасности, остававшагося цѣлымъ и чистымъ. Оплакивая это несчастіе, св. Кипріанъ обращается къ оставшимся клирикамъ съ увѣщаніемъ, чтобъ они исполняли все, что еще прежде возложено было на нихъ, въ разсужденіи бѣдныхъ и исповѣдниковъ. Онъ самъ уже помышлялъ было о возвращеніи, но былъ увѣдомленъ, что для него опасность еще велика; поэтому рѣшился оставаться въ убѣжищѣ своемъ до болѣе благопріятнаго времени. Больше всего его безпокоило поведеніе многихъ исповѣдниковъ, изъ которыхъ одни произвольно оставляли мѣста ссылки своей и тѣмъ самымъ показывали себя недостойными своего имени, а другіе, хотя освобождаемы были по волѣ начальства, но вели себя послѣ этого крайне безпорядочно. Поэтому онъ вну/с. XLIII/шалъ клирикамъ всячески заботиться о вразумленіи этихъ людей, особенно при вспомоществованіи имъ въ нуждахъ [73]. Какъ велика была его забота о бѣдныхъ, равно и о странныхъ, видно изъ особаго его письма, въ которомъ онъ поручаетъ клиру пользоваться для вспоможенія причитающимися на его часть доходами, хранящимися у исповѣдника Рогаціана, и извѣщаетъ, что, кромѣ того, препровождаетъ нѣсколько денегъ на тотъ же предметъ съ аколуѳомъ Нарикомъ [74]. Утѣшеніемъ для св. Кипріана было прибытіе къ нему въ это время (въ концѣ 250 г.) римскаго исповѣдника Целерина, который передалъ ему, какую любовь и уваженіе питали къ нему римскіе исповѣдники, все еще томившіеся въ узахъ. Съ своей стороны, памятуя о нихъ день и ночь, въ уединенныхъ и общественныхъ молитвахъ своихъ, онъ не отказался опять утѣшить и ободрить ихъ письмомъ своимъ, въ которомъ, между прочимъ, проситъ Господа о прославленіи ихъ вѣнцемъ мученическимъ [75].

Разстройство и оскудѣніе клира въ африканской Церкви побуждало св. епископа заботиться о замѣщеніи праздныхъ вакансій достойными и надежными лицами. Въ концѣ 250 года, онъ въ уединеніи своемъ посвятилъ въ чтецы двухъ знаменитыхъ исповѣдниковъ, Аврелія и Целерина, приказавъ выдавать имъ изъ церковныхъ доходовъ части, равныя пресвитерскимъ. /с. XLIV/ Тогда же причислилъ къ карѳагенскому клиру пресвитера другой Церкви, Нумидика, прославившагося также особенными подвигами во время гоненія, предназначая его, впрочемъ, къ высшей степени священства, т. е. къ епископству въ той Церкви, гдѣ служилъ онъ прежде [76]. Но вполнѣ заняться этимъ дѣломъ св. Кипріанъ могъ, конечно, не прежде, какъ по возвращеніи своемъ въ Карѳагенъ. До тогоже времени, ему нужно было собрать свѣдѣнія о поведеніи различныхъ лицъ во время гоненія, чтобы правильно судить, кто изъ мірянъ способенъ и достоинъ поступить въ служители Церкви. Съ этою, между прочимъ, цѣлію онъ избралъ, въ началѣ 251 года, четырехъ намѣстниковъ, именно: епископовъ сосѣдственныхъ епархій Калдонія и Геркулана, извѣстнаго исповѣдника — пресвитера Рогаціана и вышеупомянутаго Нумидика, и поручилъ имъ развѣдывать лѣта, состояніе и поведеніе въ особенности тѣхъ, которые нуждались въ помощи и отъ нихъ должны были получать вспомоществованіе.

Казалось, наступало время возвратиться и самому епископу изъ удаленія, потому что гоненіе почти совсѣмъ утихло. Но явились новыя, неожиданныя препятствія его возвращенію. Если большей части карѳагенскихъ христіанъ желалось, какъ свѣтлаго праздника, появленія между ними архипастыря своего; то нѣкоторые изъ нихъ имѣли причины желать совершенно противнаго, потому что боялись справедливаго суда его за свои пороки и преступленія. Такимъ оказался на /с. XLV/ первый разъ одинъ изъ мірянъ, по имени Фелициссимъ, человѣкъ богатый, но вмѣстѣ крайне порочный. Къ нему тотчасъ же присоединился извѣстный Новатъ, который съ возвращеніемъ епископа долженъ былъ ожидать изверженія изъ своего сана, а потомъ пристали и другіе четыре пресвитера, давніе враги св. Кипріана, опасавшіеся также суда надъ собою. Можетъ быть, они-то и расположили Фелициссима къ ненависти противъ епископа; по крайней мѣрѣ, они побудили его открыто возстать противъ него. Сначала Фелициссимъ вооружался противъ намѣстниковъ за раздачу ими денегъ въ большемъ количествѣ тѣмъ бѣднымъ, которые лучше другихъ вели себя во время гоненія, а потомъ началъ осуждать св. Кипріана предъ народомъ за излишнюю строгость его въ наложеніи на падшихъ покаянія, несоразмѣрнаго будто бы съ ихъ виною. Недавно притихшее зло опять поднялось; падшіе снова стали отказываться отъ несенія епитиміи; многіе явно перешли на сторону возмутителя, и онъ сдѣлался предводителемъ цѣлой толпы обманутыхъ или злонравныхъ нарушителей правилъ церковныхъ.

Намѣстники, увѣдомляя св. Кипріана о возмущеніи Фелициссима, указали на нѣкоторыхъ его сообщниковъ, но о ближайшемъ участіи въ его возмущеніи пяти пресвитеровъ ничего не говорили, потому, безъ сомнѣнія, что сами не знали объ этомъ. Кипріанъ предписалъ имъ отлучить отъ Церкви, какъ самаго начальника раскола, такъ и всѣхъ упорныхъ приверженцевъ его, выражая впрочемъ надежду, что многіе изъ перешедшихъ на сторону возмутителя, сами оставятъ его /с. XLVI/ и возвратятся къ Церкви. Подробнѣйшее разслѣдованіе о дѣлѣ онъ отлагалъ до своего возвращенія, которое, по его желанію и предположенію, должно было послѣдовать до Пасхи [77]. Но доселѣ скрывавшіеся враги его, наконецъ, прямо объявили себя его противниками и начали отклонять народъ отъ епископа, давая общеніе падшимъ. Тогда Святитель, столько жаждавшій свиданія съ паствою своею, увидѣлъ, что ему невозможно еще удовлетворить пламенному желанію своему; потому что съ прибытіемъ его въ Карѳагенъ могло усилиться смятеніе. Итакъ онъ рѣшился праздновать Пасху въ своемъ уединеніи; а къ народу написалъ трогательное письмо, въ которомъ, изображая глубокую скорбь свою о томъ, что не можетъ лично ни привѣтствовать чадъ своихъ, ни увѣщавать ихъ по ученію Господа и Его евангелія, заочно умоляетъ не поддаваться обману и держаться единой святой Церкви [78]. Вскорѣ затѣмъ онъ писалъ къ клиру и опять къ народу о незаконномъ посвященіи Фелициссиму въ діаконы пресвитеромъ Новатомъ [79]. И эти были уже послѣднія письма его изъ удаленія.

Св. Кипріанъ возвратился въ Карѳагенъ вскорѣ послѣ Пасхи, пробывши въ самоизгнаніи не меньше пятнадцати мѣсяцевъ. Возвращеніе его встрѣчено было искреннею и торжественною радостію пасомыхъ; но /с. XLVII/ самъ онъ не могъ вполнѣ отдаться тому же чувству, по причинѣ занимавшихъ его мыслей и заботъ о дѣлѣ падшихъ и раскольниковъ. Этому дѣлу посвятилъ онъ первое время по возвращеніи своемъ. И собственныя соображенія его и многіе опыты очевиднаго суда Божія надъ падшими, думавшими безъ надлежащаго покаянія пользоваться миромъ и общеніемъ съ Церковію [80], внушали ему остерегаться всякой поблажки виновнымъ и требовать отъ нихъ законнаго покаянія. Въ этихъ мысляхъ онъ, прежде чѣмъ открылся соборъ, написалъ книгу о падшихъ, въ которой убѣждалъ падшихъ совершать покаяніе, не полагаясь ни на какія ходатайства и примѣры, обольщавшіе легкимъ примиреніемъ съ Церковію, и вмѣстѣ съ тѣмъ приготовлялъ ихъ къ принятію соборныхъ опредѣленій, которыя, безъ сомнѣнія, самъ же предначертывалъ заблаговременно.

Въ концѣ мая открылся и соборъ, подъ предсѣдательствомъ св. Кипріана. Кромѣ епископовъ, пресвитеровъ и діаконовъ, на немъ много было исповѣдниковъ. Главными предметами разсужденія естественно были: дѣло о падшихъ и расколъ Фелициссима. «Разсмотрѣвъ различныя свидѣтельства св. Писанія, относящіяся къ нашему предмету, мы опредѣлили, говоритъ самъ Кипріанъ, не лишать падшихъ надежды на общеніе и миръ съ Церковію, чтобъ не повергнуть ихъ въ отчаяніе и, затворивши для нихъ двери Церкви, не заставить ихъ жить по язычески. Но съ другой стороны, чтобъ не сдѣлаться нарушителями церковной дисциплины, нало/с. XLVIII/ жили на нихъ продолжительную эпитимію». Впрочемъ продолжительное покаяніе наложено было собственно только на одинъ родъ падшихъ, именно, на приносившихъ жертвы идоламъ; что касается до такъ называемыхъ либеллятиковъ, то положено было даровать имъ разрѣшеніе вскорѣ послѣ собора [81]. Еще болѣе, конечно, достойны были прощенія тѣ, которые только въ мысляхъ рѣшались принесть жертву идоламъ, самымъ же дѣломъ не были виновны въ такомъ преступленіи, между тѣмъ исповѣдали нечистое расположеніе свое. Ихъ раскаяніе особенно хвалитъ св. Кипріанъ (въ кн. о падш.), поставляя его въ примѣръ истиннаго покаянія, и потому они не могли быть подвергнуты строгой епитиміи. Подробности соборныхъ опредѣленій о падшихъ намъ неизвѣстны; но извѣстно то, что на соборѣ со всѣмъ вниманіемъ обсуживали различныя обстоятельства паденія и взвѣшивали причины, расположенія, силу понужденія къ нему, и сообразно съ этимъ опредѣляли то или другое о различныхъ падшихъ [82]. Извѣстно также, что и клирики, подобно мірянамъ, подвергались публичному, болѣе или менѣе продолжительному, покаянію, если оказывались въ числѣ падшихъ, и притомъ лишаемы были церковныхъ степеней своихъ [83]. Что касается Фелициссима и его сообщниковъ, равно и всѣхъ, несоглашавшихся несть покаяніе и слѣдовательно отпадавшихъ отъ Церкви въ расколъ; то /с. XLIX/ постановлено было совсѣмъ отлучить ихъ отъ общенія съ Церковію [84].

Соборъ возстановилъ спокойствіе Церкви карѳагенской. Но онъ еще не кончилъ своихъ засѣданій, какъ получено было извѣстіе о безпокойствахъ въ Церкви римской, грозившихъ также пагубными послѣдствіями. Какъ римская Церковь послужила нѣкогда св. Кипріану въ печальныхъ обстоятельствахъ его паствы; такъ теперь св. Кипріанъ готовился съ своей стороны послужить Церкви римской, и дѣйствительно оказалъ ей весьма важныя услуги.

Положеніе дѣлъ въ Римѣ было таково: отъ кончины епископа римскаго Фабіана до мѣсяца іюня 251 года римская Церковь оставалась безъ епископа. Можно думать, что въ Римѣ, вблизи императора Декія, всю жизнь свою враждовавшаго противъ христіанъ, гоненіе стало утихать позже, чѣмъ въ Африкѣ, и потому, когда св. Кипріанъ возвратился уже въ Карѳагенъ, римскій клиръ все еще не приступалъ къ избранію для Церкви своей епископа. Наконецъ въ іюнѣ на римскую епископскую каѳедру законно возведенъ и рукоположенъ былъ пресвитеръ Корнелій, извѣстный своимъ благочестіемъ и пастырскими добродѣтелями. Но одинъ изъ пресвитеровъ римскихъ Новаціанъ объявилъ себя недовольнымъ такимъ избраніемъ и сталъ распространять различныя клеветы на Корнелія, обвиняя его главнымъ образомъ въ общеніи съ падшими. Сначала весь успѣхъ его ограничивался соблазномъ только немногихъ легко/с. L/вѣрныхъ людей; но скоро дѣло приняло иной оборотъ. Къ партіи Новаціана присталъ Новатъ, измѣнившій Фелициссиму и удалившійся изъ Карѳагена въ Римъ. Новаціанъ проповѣдывалъ совершенно противоположное тому, за что ратовалъ Фелициссимъ: послѣдній требовалъ разрѣшенія падшихъ безъ покаянія, напротивъ первый хотѣлъ совсѣмъ отказать падшимъ въ примиреніи съ Церковію. Но Новатъ, приставая отъ одного къ другому, явно искалъ не истины, а выгоды, и, думая больше успѣха имѣть въ обществѣ Новаціана, оставилъ прежній расколъ и обратился къ новому. Прикрываясь видами благочестія и святости жизни, являясь строгими ревнителями чистоты Церкви и владѣя, къ тому, хорошимъ даромъ слова, Новаціанъ и Новатъ успѣли привлечь на свою сторону даже исповѣдниковъ римскихъ, а съ ними конечно весьма много простыхъ христіанъ, послѣдовавшихъ примѣру исповѣдниковъ. Ободряемые такимъ успѣхомъ, они смѣло пошли дальше: хитростію привлекли въ Римъ изъ нѣкоторыхъ провинцій Италіи трехъ епископовъ и заставили ихъ рукоположить Новаціана въ епископа римскаго. Такимъ образомъ на каѳедрѣ римской явились вдругъ два епископа.

Корнелій, согласно обычаю, тотчасъ же по рукоположеніи своемъ, началъ увѣдомлять объ этомъ другихъ епископовъ; въ тоже время и Новаціанъ писалъ къ епископамъ о мнимомъ недостоинствѣ Корнелія. Когда то и другое письмо пришли въ Карѳагенъ, св. Кипріанъ первое приказалъ прочитать клиру и народу, а второе скрылъ, въ предупрежденіе соблазна отъ него. Онъ /с. LI/ не вѣрилъ обвиненіямъ Новаціана, не сомнѣвался въ законномъ избраніи и посвященіи Корнелія и потому лично признавалъ его епископомъ, внушалъ даже всякому, о комъ слышалъ, что отправляется въ Римъ, не увлекаться толками о новомъ епископѣ римскомъ и имѣть съ нимъ общеніе; но чтобъ избѣжать упрека въ пристрастіи и соблюсти всю правильность въ изслѣдованіи дѣла, рѣшился до времени не отвѣчать Корнелію. Отцы собора карѳагенскаго приняли также это рѣшеніе. По взаимномъ совѣщаніи между собою, они положили отправить въ Римъ пословъ, чтобы со всею точностію и подробностію узнать отъ самыхъ епископовъ, бывшихъ при посвященіи Корнелія, какъ именно происходило дѣло. Послами отправлены были два епископа, Калдоній и Фортунатъ. До времени возвращенія ихъ, письма въ Римъ отъ африканскихъ епископовъ и церквей должны были посылаться на имя не епископа, а клира римскаго.

Калдоній и Фортунатъ еще не возвращались, какъ прибыли отъ Новаціана четыре посла съ извѣстіемъ уже о его посвященіи въ римскаго епископа; но Кипріанъ, обличивъ ихъ во лжи и клеветѣ, не хотѣлъ имѣть общенія съ ними. Скоро за тѣмъ африканскіе послы возвратились изъ Рима и принесли письма отъ епископовъ, бывшихъ при рукоположеніи Корнелія; въ тоже время прибыли еще изъ Рима два африканскихъ епископа, Помпей и Стефанъ (вѣроятно отправлявшіеся туда по какимъ нибудь частнымъ дѣламъ своимъ), которые также были очевидцами дѣла, — и всѣ единогласно свидѣтельствовали о законномъ рукоположеніи Корнелія и /с. LII/ проискахъ Новаціана. Тогда Кипріанъ поспѣшилъ послать общительное письмо къ Корнелію, чрезъ пресвитера Примитива, которому поручилъ также словесно изложить многое, о чемъ писать было бы слишкомъ продолжительно [85]. Съ своей стороны отцы собора, какіе оставались еще въ Карѳагенѣ, писали къ другимъ африканскимъ епископамъ о Корнеліѣ и Новаціанѣ и совѣтовали имъ немедленно вступить въ общеніе съ новоизбраннымъ епископомъ римскимъ, сами же отъ себя отправили къ нему одно общее письмо. Между тѣмъ послы новаціановы, сколько ни пытались стать предъ соборомъ, или предъ клиромъ и народомъ карѳагенскимъ, съ своими обвиненіями противъ Корнелія, не могли достигнуть этого. Рѣшительно отвергнутые Кипріаномъ и всѣми, кто былъ въ единеніи съ нимъ, они начали переходить изъ дома въ домъ, странствовали по разнымъ городамъ Африки, стараясь набрать себѣ сообщниковъ; но дѣятельный и ревностный пастырь карѳагенскій старался оградить свою паству отъ ихъ соблазновъ и, сколько могъ, внушалъ имъ самимъ оставить гибельный расколъ и возвратиться къ Церкви. Въ это время онъ составилъ книгу о единствѣ Церкви, въ которой раскрылъ истинное понятіе о Церкви и показалъ пагубные плоды отдѣленія отъ ней.

Не ограничивая этимъ участія своего въ положеніи римской Церкви и ея епископа, Кипріанъ, посылая другое письмо Корнелію, приложилъ къ нему еще письмо на имя римскихъ исповѣдниковъ, увлеченныхъ Нова/с. LIII/ціаномъ [86]. Такъ какъ нѣкоторые изъ этихъ исповѣдниковъ были еще прежде въ перепискѣ съ нимъ и получали отъ него много утѣшенія; то едва ли кто другой могъ теперь подѣйствовать на нихъ такъ скоро и такъ сильно, какъ глубоко уважаемый ими святитель карѳагенскій. Дѣйствительно, получивъ его посланіе, и при немъ еще книги: о падшихъ и о единствѣ Церкви, также списокъ соборныхъ правилъ о принятіи падшихъ, они сознали свое заблужденіе. Четверо изъ нихъ публично исповѣдали себя виновными, признались, что были обмануты, просили забыть оскорбленія, какія они наносили Корнелію, и умоляли о принятіи ихъ въ общеніе церковное. Такимъ обращеніемъ исповѣдниковъ Кипріанъ оказалъ важнѣйшую услугу Корнелію и Церкви римской; потому что примѣръ исповѣдниковъ имѣлъ особенное вліяніе на народъ, и, вслѣдъ за ихъ раскаяніемъ, можно было надѣяться на раскаяніе весьма многихъ. Поэтому, оба эпископа глубоко обрадованы были этимъ событіемъ, и даже народъ въ Римѣ торжествовалъ его со слезами радости [87].

Въ отношеніяхъ между римскимъ и карѳагенскимъ епископомъ, вообще, видна вполнѣ братская любовь и взаимная заботливость. Только на первыхъ порахъ, Кор/с. LIV/нелій былъ огорченъ нѣсколько, со стороны Кипріана, тѣмъ, что думалъ видѣть въ немъ недовѣрчивость къ себѣ; по случаю состоявшагося въ Африкѣ опредѣленія не писать никому на имя римскаго епископа, пока послы карѳагенскіе лично не удостовѣрятся въ законномъ его избраніи. Но, когда это огорченіе сдѣлалось извѣстнымъ Кипріану, онъ безъ труда доказалъ его неосновательность, раскрывъ смыслъ и цѣль поведенія своего въ означенное время [88]. Взаимное содѣйствіе этихъ епископовъ другъ другу наиболѣе способствовало, въ то время, успѣшной борьбѣ православія съ возмутительными расколами на Западѣ.

Новаціанъ, не смотря на всѣ неудачи свои, не переставалъ искать себѣ послѣдователей. Когда прежнія посольства его въ Африку оказались безуспѣшными, онъ снова отправилъ туда четырехъ приверженцевъ своихъ, въ числѣ которыхъ былъ и Новатъ. Но Корнелій поспѣшилъ увѣдомить объ этомъ Кипріана и, вмѣстѣ съ тѣмъ, коротко очертилъ свойства и поведеніе пословъ Новаціановыхъ [89]. Во-время предупрежденный, епископъ карѳагенскій озаботился принять мѣры къ охраненію православныхъ отъ новаго покушенія на ихъ чистую вѣру, обличилъ и посрамилъ нечестивыхъ и съ ногъ до головы покрытыхъ преступленіями возмутителей церковнаго спокойствія; а Корнелію описалъ, въ свою очередь, Новата такими красками, что епископъ римскій, обнародованіемъ отвѣтнаго /с. LV/ письма его, могъ лучше всего открыть глаза многимъ, кто и каковы сообщники и единомышленники Новаціана [90]. Впрочемъ въ Африкѣ одинъ изъ епископовъ едва былъ не увлеченъ въ расколъ хитрыми обманщиками; это былъ епископъ нумидійскій, Антоніанъ. Узнавши объ его колебаніи между Церковію и расколомъ, св. Кипріанъ написалъ къ нему обширное письмо, въ которомъ показалъ весь ходъ дѣла о падшихъ, разъяснилъ римскія происшествія и представилъ несообразность Новаціановыхъ требованій, касательно падшихъ, съ словомъ Божіимъ [91]. Вѣроятно, Антоніанъ принялъ вразумленіе. Другое зло, сдѣланное, около этого времени, тѣми же приверженцами римскаго раскольника, касалось еще ближе св. Кипріана: они провозгласили нѣкоего Максима епископомъ карѳагенскимъ. Но обманъ былъ такъ очевиденъ, что обманщики не получили отъ него никакихъ выгодъ. Св. Кипріанъ не считалъ даже нужнымъ писать объ этомъ въ Римъ; потому что, не задолго предъ тѣмъ, онъ послалъ Корнелію списокъ именъ всѣхъ православныхъ епископовъ въ Африкѣ, дабы онъ и другіе епископы, Италіи знали, кому можно было писать и отъ кого слѣдовало принимать имъ письма.

Такъ прошелъ годъ со времени возвращенія св. Кипріана изъ мѣста удаленія его, въ гоненіе Декіево. Внутренній миръ Церкви утверждался болѣе и болѣе. Правила, положенныя для охраненія чистоты Церкви и исправленія немощныхъ членовъ ея, соблюдались /с. LVI/ православными съ такою точностію, что нѣкоторые епископы африканскіе не рѣшались сами собою ослабить церковное покаяніе даже для такихъ лицъ, которыя, по обстоятельствамъ, заслуживали снисхожденія, и обращались за совѣтомъ къ главному предстоятелю своей Церкви, а сей послѣдній предоставлялъ подобные вопросы рѣшенію соборному [92]. Но наступали снова тяжелыя времена, какъ для Церкви вообще, такъ въ частности, для св. Кипріана, которому суждено было успокоиться только съ мученическою кончиною своею.

Въ 252 году, послѣ Пасхи въ Карѳагенѣ, по обычаю, составился соборъ. На немъ разсмотрѣны были: жалоба одного епископа, Фида, на исповѣдника и епископа Терапія, преждевременно давшаго миръ нѣкоему Виктору, бывшему прежде пресвитеромъ, а потомъ падшему, и вопросъ тогоже Фида о крещеніи младенцевъ. Соборъ положилъ сдѣлать выговоръ Терапію, не лишая, впрочемъ, Виктора дарованнаго ему мира; а касательно крещенія младенцевъ, подтвердилъ общій обычай, крестить ихъ во всякое время, начиная со дня ихъ рожденія, и не дожидаться осмаго дня, какъ предлагалъ Фидъ, по своимъ, довольно страннымъ, соображеніямъ [93]. Когда, такимъ образомъ, соборъ мирно занимался своими дѣлами, на него явился нѣкто Приватъ, бывшій прежде епископомъ въ Нумидіи, но за различныя преступле/с. LVII/нія, еще при Донатѣ епископѣ карѳагенскомъ, лишенный своего сана соборомъ 90 епископовъ. Съ нимъ были три сообщника его: Феликсъ, Іовіанъ и Максимъ, лишенные, также, священства. Всѣ они требовали пересмотрѣть ихъ дѣло, надѣясь оправданія; но такъ какъ Отцы собора хорошо знали этихъ людей, то не хотѣли выслушать ихъ и рѣшительно отвергли ихъ требованія. Тогда Приватъ соединился съ партіею Фелициссима и рѣшился дѣйствовать по примѣру Новаціана. Онъ объявилъ Кипріана недостойнымъ епископскаго сана и на мѣсто его посвятилъ Фортуната, одного изъ извѣстныхъ пяти пресвитеровъ карѳагенскихъ, осужденныхъ на прежнемъ карѳагенскомъ соборѣ. За тѣмъ Фортунатъ, какъ бы дѣйствительный епископъ, отправилъ Фелициссима и многихъ другихъ въ Римъ, съ извѣстіемъ о своемъ посвященіи и съ обвиненіями на законнаго епископа карѳагенскаго.

Св. Кипріанъ мало заботился о новомъ возмущеніи противъ него. Онъ никакъ не могъ подумать, чтобы въ Римѣ повѣрили такимъ людямъ, каковъ былъ Фелициссимъ, уже извѣстный Корнелію, въ сообществѣ съ подобными ему бунтовщиками, и потому не хотѣлъ отправлять туда нарочитаго посла, съ увѣдомленіемъ о безпорядкахъ, произведенныхъ Приватомъ и Фортунатомъ, а написалъ объ этомъ немного послѣ, по случаю, съ аколуѳомъ Фелиціаномъ. Слѣдующія событія въ Карѳагенѣ еще болѣе успокоивали его; потому что скоро почти всѣ оставили Фортуната, когда обнаружилось, что при посвященіи его было не 25 епископовъ, какъ обѣщалъ прежде Приватъ, а только пять, и то — изъ /с. LVIII/ падшихъ или еретиковъ. Раскаявавшіеся каждодневно приходили къ св. Кипріану, съ просьбою простить имъ заблужденіе ихъ, и онъ имѣлъ затрудненіе не столько въ обращеніи приверженцевъ лжеепископа, сколько въ убѣжденіи православныхъ возвратить церковное общеніе обращавшимся. И изъ Рима, сначала, были добрыя извѣстія. Корнелій, дѣйствительно, на первый разъ рѣшительно не хотѣлъ принимать никакихъ лжесвидѣтельствъ отъ Фелициссима и его товарищей; но потомъ ходъ дѣла измѣнился, было, къ худшему. Послы Фортуната, разными угрозами и ложными показаніями, будто бы при посвященіи Фортуната было 25 епископовъ, если не поколебали мнѣнія римскаго епископа о карѳагенскомъ, то привели его въ сильное смущеніе, такъ что онъ, въ письмѣ къ Кипріану, выразилъ свое безпокойство и неудовольствіе на его молчаніе. Чѣмъ неожиданнѣе было такое извѣстіе, тѣмъ глубже огорчило оно св. Кипріана, который такъ недавно еще, и съ такою преданностію и твердостію защищалъ дѣло Корнелія. Онъ написалъ Корнелію отвѣтъ сильный и довольно строгій, напоминая ему объ обязанностяхъ епископа стоять за истину при всѣхъ опасностяхъ, раскрывая характеръ, цѣли и образъ мыслей тѣхъ людей, которымъ онъ началъ поддаваться, и проч., въ заключеніе же прося прочитать письмо это римскому клиру и народу [94]. Нѣтъ сомнѣнія, что Корнелій исполнилъ послѣднее желаніе Кипріана и тѣмъ, съ одной стороны, /с. LIX/ загладилъ нѣкоторую слабость свою, а съ другой, лишилъ всякой надежды на успѣхъ пословъ Фортунатовыхъ.

Среди этихъ занятій, св. Кипріанъ не переставалъ устно и писменно наставлять своихъ пасомыхъ истинно-христіанскому поведенію, внушая имъ, больше всего, крѣпко держаться единенія съ православною Церковію и не увлекаться обольщеніями раскольниковъ и еретиковъ, такъ какъ внѣ общенія съ Церковію даже добрыя, по виду, дѣла и такія важныя упражненія и добродѣтели, какова молитва, не имѣютъ никакого значенія и силы. По всей вѣроятности, къ этому времени, то есть, когда Приватъ, съ сообщниками своими, старался окружить себя послѣдователями, надобно относить происхожденіе творенія Кипріанова: о молитвѣ Господней; потому что нельзя не видѣть, что цѣлію его было, между прочимъ, предостереженіе православныхъ отъ участія въ молитвѣ съ отдѣлившимися отъ Церкви.

Между тѣмъ, частыя откровенія Божіи Кипріану предъизвѣщали его о новыхъ жестокихъ гоненіяхъ на всѣхъ христіанъ. Да и на самомъ дѣлѣ показывались уже признаки этого гоненія; потому что, передъ тѣмъ, какъ св. Кипріанъ писалъ вышеуказанное письмо къ Корнелію, язычники въ циркѣ требовали его на съѣденіе львамъ. Поэтому заботливый пастырь началъ приготовлять своихъ пасомыхъ къ новому посѣщенію Божію. Въ одной изъ подвѣдомыхъ ему церквей не было епископа, и Кипріанъ хотѣлъ самъ туда отправиться; но, вѣроятно, это оказалось невозможнымъ, и онъ написалъ тамошнему клиру и народу трогательное увѣщаніе къ мученичеству, замѣчая, впрочемъ, что и /с. LX/ уклоненіе во время гоненія не есть преступленіе [95]. Ближайшую паству свою онъ приготовлялъ къ предстоящему испытанію сколько словомъ, столько же примѣромъ, самъ усугубляя постъ, бдѣніе, молитву, и другихъ убѣждая къ тому же. Предметомъ особенной заботливости его были, безъ сомнѣнія, кающіеся, которые не кончили еще покаянія своего, а, между тѣмъ, должны были вступить на трудное поприще борьбы за вѣру. Оставить ихъ безъ примиренія съ Церковію было страшно, но и отмѣнить соборное постановленіе объ нихъ нельзя было безъ собора. Итакъ созванъ былъ соборъ, и на соборѣ положено было принять въ общеніе съ вѣрными всѣхъ кающихся, которые, какъ должно, совершали покаяніе, и напутствовать ихъ на подвиги причащеніемъ тѣла и крови Христовой. Такое опредѣленіе карѳагенскаго собора сообщено было и римской Церкви, въ письмѣ Кипріана, со всѣми Отцами собора къ епископу римскому Корнелію [96].

Вслѣдъ затѣмъ гоненіе открылось. Въ Римѣ Корнелій первый сдѣлался исповѣдникомъ. Когда вѣсть объ этомъ дошла до Карѳагена, Кипріанъ написалъ къ исповѣднику привѣтственное письмо, въ которомъ весь отдается восторгу, по случаю необыкновенно мужественной встрѣчи испытанія, не только самимъ Корнеліемъ, но и его пасомыми; потому что, въ извѣстіи сообщалось, что какъ скоро позванъ былъ на судъ епископъ, къ нему начали быстро стекаться христіане, /с. LXI/ всякій спѣшилъ вмѣстѣ съ нимъ свидѣтельствовать свою вѣру, и народъ, какъ одинъ человѣкъ, исповѣдывалъ свою готовность все претерпѣть за Христа; весьма многіе изъ тѣхъ, которые при Декіѣ оказались слабыми, теперь явились мужественными и вполнѣ загладили позоръ прежняго отреченія своего; короче, вся Церковь римская, по выраженію Кипріана, явилась вмѣстѣ съ епископомъ своимъ исповѣдницею [97]. Корнелій сосланъ былъ въ заточеніе, гдѣ и скончался мученическою смертію 14-го сентября, тогоже 252 года. Преемникъ его Луцій также подвергся ссылкѣ на первыхъ же порахъ епископскаго служенія своего, но потомъ былъ вызванъ и въ послѣдствіи пострадалъ въ Римѣ. Кипріанъ и его привѣтствовалъ, какъ славнаго исповѣдника Христова [98]. Изъ этихъ двухъ послѣднихъ писемъ, между прочимъ, видно, что Корнелій и Луцій подтвердили своимъ согласіемъ опредѣленіе карѳагенскаго собора о примиреніи съ Церковію кающихся, предъ наступленіемъ гоненія.

Изъ Рима гоненіе не замедлило перейти и въ Африку. Въ Карѳагенѣ первый встрѣтилъ напоръ его исповѣдникъ Рогаціанъ, вскорѣ пострадавшій мученическою смертію вмѣстѣ съ другимъ исповѣдникомъ Фелициссимомъ. Здѣсь также всѣ христіане вообще оказались гораздо болѣе готовыми къ выдержанію борьбы, чѣмъ это было прежде. Исповѣдниковъ являлось много; женщины и дѣти выносили подвигъ исповѣдничества; /с. LXII/ падшихъ не видно, потому, безъ сомнѣнія, что ихъ было мало. Св. Кипріанъ хотя оставался въ городѣ, но не могъ посѣщать заключенныхъ, изъ опасенія усилить ярость язычниковъ (епископы вообще не посѣщали заключенныхъ въ темницы во время гоненій; причина — очевидна); поэтому онъ убѣждалъ исповѣдниковъ письменно къ мужеству, терпѣнію и готовности принять вѣнцы мученическіе, указывая имъ на ближайшіе примѣры первыхъ между ними мучениковъ, Рогаціана и Фелициссима [99].

Къ жестокостямъ гоненія присоединились ужасы моровой язвы, которая началась, кажется, еще при Декіѣ, но теперь страшно усилилась. Въ этихъ обстоятельствахъ любовь и мужество св. Кипріана открылись больше, чѣмъ когда либо. Въ то время, какъ язычники всѣ поражены были ужасомъ и каждый думалъ только о себѣ, мертвые и полумертвые выбрасывались на улицы и некому было заботиться ни о помощи больнымъ, ни о погребеніи умершихъ, родные бросали родныхъ, и трупы, гніющіе въ домахъ и на улицахъ, заражали воздухъ и усиливали язву, Святитель Божій собралъ своихъ вѣрующихъ въ одномъ мѣстѣ и сдѣлалъ имъ такое увѣщаніе къ призрѣнію несчастныхъ, безъ различія ихъ вѣры и отношенія къ христіанамъ, что, по выраженію Понтія, «сами язычники, можетъ быть, тотчасъ же обратились бы къ вѣрѣ, если бы послушали его въ то время» [100]. Христіане приняли его /с. LXIII/ наставленіе, и по различію состояній и сословій раздѣлили между собою разные роды благотворенія, то-есть, одни приняли на себя издержки по вспоможенію нуждающимся, другіе посвящали себя на трудъ при смотрѣніи за страждущими, иные должны были распоряжать дѣломъ помощи, другіе исполнять распоряженія. И все это они исполняли потомъ самымъ дѣломъ [101].

Такое поведеніе христіанъ должно было послужить наилучшимъ опроверженіемъ нелѣпаго и злобнаго предубѣжденія противъ нихъ язычниковъ, привыкшихъ всякое бѣдствіе обращать въ вину ихъ божественной вѣрѣ. Можетъ быть, послѣ этого многіе язычники дѣйствительно стали иначе смотрѣть на христіанъ. Но передъ тѣмъ ненависть ихъ къ вѣрующимъ во Христа ожесточалась именно съ распространеніемъ того мнѣнія, что боги наказываютъ міръ за отверженіе ихъ многими людьми, то есть, христіанами. Въ Карѳагенѣ такое мнѣніе часто высказывалъ, даже въ лицо самому епископу, нѣкто Деметріанъ, вѣроятно софистъ. Не любя съ нимъ спорить и не считая нужнымъ опровергать его въ другое время, потому что подобнаго человѣка нельзя было вразумить бесѣдою, св. Кипріанъ, при настоящихъ обстоятельствахъ, почелъ долгомъ своимъ разоблачить обычныя клеветы его на христіанъ и показать нелѣпость его умствованій и нападокъ на христіанство, конечно, не столько для него самаго, сколько для другихъ, которые его слушали и раздѣляли съ нимъ подобныя предубѣжденія. Написанное имъ по сему /с. LXIV/ случаю твореніе извѣстно подъ именемъ книги къ Деметріану.

Новый опытъ любви не только самаго Кипріана, но и его пасомыхъ, вызванъ былъ письмомъ къ нему осми нумидійскихъ епископовъ, пролившихъ содѣйствія карѳагенской Церкви къ выкупу христіанъ, захваченныхъ въ области ихъ варварами. Извѣстіе это огорчило Кипріана до слезъ. Онъ объявилъ подписку для пожертвованій на выкупъ плѣнныхъ и въ непродолжительное время собралъ въ своей епархіи, кромѣ приношеній отъ случившихся въ Карѳагенѣ духовныхъ лицъ другихъ епархій, значительную сумму (до ста тысячь рим. монетъ), и все собранное немедленно отправилъ къ епископамъ при письмѣ, въ которомъ, выражая скорбь свою о несчастныхъ, благодарилъ епископовъ за доставленный ими случай оказать христіанскую любовь и просилъ впередъ, въ подобныхъ несчастіяхъ, обращаться за соучастіемъ къ Церкви карѳагенской. Вмѣстѣ съ тѣмъ, послалъ имъ списокъ жертвователей, требуя, чтобъ они поминали ихъ въ своихъ молитвахъ [102]. По тому же случаю написана имъ книга о милостынѣ.

Въ 253 году, около мая, гоненіе прекратилось, вмѣстѣ со смертію Галла и вступленіемъ на престолъ Валеріана. Но губительная язва свирѣпствовала еще съ полною силою. Сами христіане какъ будто утомились борьбою съ нею, стали больше поддаваться страху и слишкомъ скорбѣли объ умиравшихъ родственникахъ. /с. LXV/ Утѣшая ихъ постоянно въ общихъ собраніяхъ, святый Кипріанъ написалъ также, въ ободреніе и подкрѣпленіе ихъ, сочиненіе о смертности.

Наказаніе Божіе и попеченія достойнаго пастыря, очевидно, принесли величайшую пользу карѳагенской Церкви. Если сравнить книгу о падшихъ съ письмомъ св. Кипріана къ нумидійскимъ епископамъ; то едва можно повѣрить, чтобы тамъ и здѣсь говорилось объ одномъ и томъ же народѣ. Тѣ, которые прежде такъ привязаны были къ своему имуществу и деньгамъ, что ради сохраненія ихъ спѣшили приносить идольскія жертвы, теперь, при вѣсти о несчастіи съ далекими и незнакомыми имъ единовѣрцами, съ любовію жертвуютъ, чѣмъ могутъ, въ пользу несчастныхъ и, благодарные за случай сдѣлать христіанское добро, просятъ и въ будущемъ доставлять имъ случаи благотворенія. Для св. Кипріана, конечно, не могло быть лучшей и высшей на землѣ награды за его труды и заботы о своей паствѣ, какъ такая благодатная перемѣна его пасомыхъ. Однакожъ были еще между ними люди, которые не стыдились и не боялись чернить своего епископа самыми грубыми обвиненіями и клеветами на него и какъ бы вызывать его на судъ свой, объявляя пастыря губителемъ овецъ своихъ. Такъ обносилъ и позорилъ его нѣкто Флоренцій — онъ же и Пупіанъ, который, не довольствуясь словесными хулами на его личность и дѣйствія, написалъ къ нему бранчивое письмо, гдѣ говоритъ, что изъ-за него онъ самъ близокъ къ невѣрію, изъ-за него часть Церкви находится въ расточеніи, общеніемъ съ нимъ осквернены послушные ему /с. LXVI/ христіане и утратили надежду на причастіе вѣчной жизни. Такое голословное обвиненіе и ругательство не могло, впрочемъ, смутить чистаго въ совѣсти своей пастыря: оно только подало ему случай написать прекрасный отвѣтъ въ обличеніе какъ этого, такъ и подобныхъ ему ругателей, прикрывающихъ крайнее растлѣніе собственнаго сердца злословіемъ и порицаніемъ другихъ [103]. Авторитетъ св. Кипріана, вполнѣ имъ заслуженный святою жизнію и мудростію въ управленіи Церковію, былъ великъ не только въ африканской, но и во всѣхъ Церквахъ, и преимущественно на западѣ. Слѣдующіе случаи, между прочимъ, доказываютъ это самымъ дѣломъ.

Въ Галліи одинъ епископъ, именно Маркіанъ арелатскій, присоединившись къ сектѣ Новаціанской, не давалъ кающимся разрѣшенія и даже хвалился, что, держась Новаціана, онъ не хочетъ имѣть общенія съ другими епископами. Чтобы пресѣчь такой соблазнъ и освободить Церковь арелатскую отъ такого неправомыслящаго и жестокаго епископа, Фаустинъ, епископъ ліонскій, обратился къ Кипріану съ просьбою о низложеніи Маркіана, и когда на первое письмо не получилъ почему-то отвѣта, писалъ къ нему въ другой разъ о томъ же самомъ. Тогда св. Кипріанъ, въ свою очередь, отнесся къ римскому епископу Стефану (наслѣдовавшему Луцію, послѣ мученической его кончины въ мартѣ 253 года), такъ какъ западныя Церкви подвѣдомы были предстоятелю Римской Церкви, и настой/с. LXVII/чиво просилъ его удовлетворить законному желанію Фаустина [104], что по всей вѣроятности и исполнено Стефаномъ. Другой подобный случай былъ по дѣлу испанскихъ епископовъ Василида и Марціала, запятвавшихъ себя во время гоненія покупкою извѣстной записки у судей (они были либеллятики). Василидъ сознавался еще въ хулѣ на Бога и самъ добровольно отказался было отъ епископскаго служенія, а Марціалъ предавался невоздержности въ обществѣ язычниковъ, и потому оба были низложены; но они успѣли обмануть Стефана, и тотъ согласился возвратить имъ епископскія каѳедры. Тогда испанскія Церкви, въ которыхъ означенныя лица были епископами, отправили пословъ въ Карѳагенъ за помощію отъ Кипріана. На этотъ разъ св. Кипріанъ, по рѣшеніи дѣла на своемъ соборѣ, который призналъ справедливымъ низложеніе порочныхъ епископовъ и замѣщеніе ихъ другими лицами, не писалъ ничего къ Стефану, и рѣшеніе карѳагенскаго собора само собою осталось въ полной силѣ [105].

Полагаютъ, что эти случаи, такъ ясно показавшіе далеко распространившуюся славу карѳагенскаго епископа, послужили главною причиною возникшихъ потомъ неблагопріятныхъ отношеній между нимъ и епископомъ римскимъ, что Стефанъ не могъ простить св. Кипріану такого вліянія его на дѣла западныхъ Церквей и при первомъ удобномъ случаѣ захотѣлъ отмстить ему за это. Можетъ быть, тутъ есть часть правды; но /с. LXVIII/ едва ли изъ подобныхъ только причинъ можно объяснять то, что произошло потомъ между папою Стефаномъ и карѳагенскимъ епископомъ. Какъ бы то ни было, впрочемъ, только римская Церковь, доселѣ такъ единодушно дѣйствовавшая съ африканскою къ пользѣ равно дорогаго имъ православія, при папѣ Стефанѣ дѣйствительно стала въ непріязненное отношеніе къ послѣдней. Св. Кипріанъ, жившій въ такомъ братскомъ общеніи и дружествѣ съ Корнеліемъ и Луціемъ, долженъ былъ выдержать тяжелую борьбу съ ихъ преемникомъ. Но его образъ дѣйствій и въ этихъ обстоятельствахъ не только не омрачилъ истинной чести его имени, но и яснѣе обнаружилъ превосходство его ума и сердца.

Спорный вопросъ, раздѣлившій епископовъ, былъ о крещеніи еретиковъ. Въ Африкѣ, еще при епископѣ карѳагенскомъ Агриппѣ, соборомъ (ок. 200 год.) положено было крестить тѣхъ, которые объявятъ желаніе перейти отъ ереси къ православію; но тѣмъ не менѣе, надобно полагать, не вездѣ, и тамъ держались одного правила въ подобныхъ случаяхъ. Отъ этого, когда въ другихъ мѣстахъ указанный вопросъ сдѣлался предметомъ нарочитаго вниманія и несогласныхъ сужденій, многіе предстоятели африканскихъ церквей начали обращаться къ Кипріану, прося его мнѣнія о такомъ важномъ предметѣ. Первые написали къ нему объ этомъ епископы нумидійскіе [106]. Письмо ихъ прочитано было на бывшемъ въ то время соборѣ карѳа/с. LXIX/генскомъ (вѣроятно въ 254 год.), и отъ имени 31-го епископа написанъ былъ отвѣтъ, въ которомъ изложено соборное опредѣленіе о крещеніи всѣхъ, обращающихся къ Церкви отъ ереси или раскола. Потомъ одинъ изъ мавританскихъ епископовъ, Квинтъ, обратился къ Кипріану съ тѣмъ же вопросомъ, и получилъ отъ него отвѣтъ такого же содержанія, съ приложеніемъ прежняго посланія къ епископамъ нумидійскимъ [107]. Но распространившіеся повсюду толки и недоумѣнія по поводу этого вопроса не позволили ограничиться такимъ рѣшеніемъ его. Пользуясь мирнымъ временемъ, св. Кипріанъ созвалъ въ 255 году новый соборъ, гораздо многочисленнѣе прежняго (изъ 70 отц. кромѣ самаго Кипр.). Опредѣленіе и этого собора, касательно крещенія еретиковъ, было тоже самое, какое положено прежнимъ соборомъ; только прибавлено было постановленіе о принятіи въ общеніе съ Церковію пресвитеровъ и діаконовъ посвященныхъ раскольниками или еретиками, подъ условіемъ — оставаться имъ простыми мірянами въ православной Церкви. По окончаніи собора, епископъ карѳагенскій, увѣдомилъ римскаго епископа обо всемъ, что было сдѣлано и постановлено въ Карѳагенѣ относительно принятія въ Церковь отдѣлившихся отъ нея: кромѣ письма своего объ опредѣленіяхъ послѣдняго собора, онъ переслалъ ему письмо къ епископамъ нумидійскимъ и къ Квинту. Кипріанъ писалъ, по обычаю, въ духѣ братской любви, выражая надежду на такое же расположеніе и со стороны Стефана; но, какъ /с. LXX/ видно, онъ зналъ и образъ мыслей и характеръ его, и потому, какъ бы желая предупредить ни въ какомъ случаѣ неумѣстный раздоръ между Церквами, по причинѣ разногласія о таковомъ предметѣ, каковъ былъ подлежащій ихъ обсужденію, заключаетъ письмо свое слѣдующими словами: «мы знаемъ, что нѣкоторые, разъ что-нибудь принявши, ни за что не хотятъ отказаться отъ принятаго, ни перемѣнить своихъ убѣжденій; однакожъ, держась своего, разъ навсегда принятаго, не нарушаютъ мира и согласія между братіями. И мы никого не принуждаемъ, никому не даемъ закона; потому что всякій предстоятель свободенъ управлять своею Церковію по волѣ своей, имѣя дать отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ Господу» [108].

Въ римской Церкви издавна существовалъ и до сего времени сохранялся другой обычай, касательно принятія еретиковъ въ Церковь: здѣсь принимали ихъ только чрезъ возложеніе рукъ. Стефанъ имѣлъ уже жаркій споръ за этотъ обычай съ нѣкоторыми восточными епископами, особенно съ Фирмиліаномъ каппадокійскимъ [109]; но посредничество св. Діонисія александрійскаго помогло, если не примиренію спорящихъ, то утишенію спора. На востокѣ вообще вопросъ о крещеніи еретиковъ не производилъ ни малѣйшаго раздѣленія между епископами, хотя и тамъ не всѣ держались одного правила въ этомъ дѣлѣ. Такъ св. Діонисій рѣ/с. LXXI/шительно иначе думалъ и поступалъ относительно присоединенія къ Церкви еретиковъ, чѣмъ Фирмиліанъ: первый наблюдалъ въ семъ случаѣ почти тотъ же обычай, что былъ въ римской Церкви; а послѣдній, напротивъ, держался правила, одинаковаго съ постановленіемъ Церкви африканской; но тотъ и другой были въ совершенномъ мирѣ какъ между собою, такъ и съ другими православными епископами на востокѣ. На западѣ, или, лучше сказать, въ Римѣ, совсѣмъ не въ томъ духѣ, начало было развиваться спорное дѣло. Оставивши въ покоѣ восточныхъ, Стефанъ не хотѣлъ такъ поступить съ западными епископами, которые не соглашались уступать ему. Само собою понятно, что епископы, пользовавшіеся наибольшимъ авторитетомъ, должны были возбуждать въ немъ наибольшее неудовольствіе, какъ скоро не раздѣляли его убѣжденій. А славнѣе всѣхъ былъ епископъ карѳагенскій. Что происходило въ Карѳагенѣ, Стефанъ, безъ сомнѣнія, слышалъ и зналъ, и его нерасположеніе къ Кипріану возрастало съ новыми свѣдѣніями о постановленіяхъ Церкви карѳагенской. Поэтому онъ готовился сильно противодѣйствовать собору, бывшему подъ предсѣдательствомъ св. Кипріана. И дѣйствительно поступилъ такъ. Когда послы карѳагенскіе пришли въ Римъ, то онъ не допустилъ ихъ къ себѣ и даже запретилъ другимъ не только давать имъ миръ и общеніе, но и принимать ихъ въ домы и оказывать имъ гостепріимство, не смотря на то, что между этими посланными были епископы [110]. Можетъ быть, это за/с. LXXII/прещеніе не состоялось на самомъ дѣлѣ, тѣмъ болѣе, что въ римскомъ клирѣ были люди, которые въ душѣ не одобряли такого поведенія своего епископа [111] и, конечно, старались расположить его къ другому образу дѣйствованія; но, во всякомъ случаѣ, раздраженный Стефанъ рѣшился принудить африканскую Церковь къ принятію его мнѣнія, которое самъ онъ считалъ апостольскою истиною, церковнымъ догматомъ. Отвѣчая Кипріану, онъ угрожалъ ему и всѣмъ африканскимъ епископамъ отлученіемъ отъ Церкви, если они останутся при своихъ опредѣленіяхъ и не согласятся, подобно римской Церкви, присоединять еретиковъ, обращающихся къ Церкви, чрезъ одно возложеніе рукъ [112].

Получивъ такое письмо, св. Кипріанъ не думалъ отражать нападеніе нападеніемъ и платить за оскорбленіе оскорбленіемъ. Онъ боялся только, чтобъ открывшееся разногласіе между Церквами не послужило поводомъ къ спорамъ въ Церкви африканской, и чтобы споры эти не повели къ враждѣ и распрямъ, особенно когда поданъ такой примѣръ нетерпѣливости, раздраженія и ожесточенія. Желая, сколько можно, внушить христіанамъ съ какимъ расположеніемъ духа надобно разсуждать имъ между собою о предметахъ церковнаго благоустройства, онъ написалъ двѣ книги: о благѣ терпѣнія и о рвеніи и зависти, въ которыхъ однакоже ни словомъ не коснулся того, что случилось такъ недавно /с. LXXIII/ и что дало ему побужденіе и поводъ говорить о такихъ предметахъ.

Въ самомъ дѣлѣ, начало показываться разномысліе между нѣкоторыми африканскими епископами, или, по крайней мѣрѣ, возникали въ нѣкоторыхъ сомнѣнія; кто-то написалъ даже письмо противъ перекрещивающихъ. Письмо это передано Кипріану епископомъ Юбаяномъ, который самъ при этомъ спрашивалъ, какъ надобно думать о содержаніи его. Другой епископъ, Помпей, просилъ прислать ему въ подлинникѣ письмо Стефана, чтобы узнать, какъ именно принято римскимъ епископомъ опредѣленіе карѳагенскаго собора. Магнусъ (Кипріанъ называетъ его сыномъ своимъ, но кто онъ былъ, неизвѣстно) спрашивалъ, не должно ли, по крайней мѣрѣ, новатіанъ принимать въ Церковь безъ крещенія и еще: что думать о тѣхъ, которые по болѣзни крестятся не погруженіемъ, а только окропленіемъ и под., дѣйствительно ли такое крещеніе. Кипріанъ всѣмъ отвѣчалъ и отвѣты его показываютъ, какъ самъ онъ первый осуществлялъ тѣ правила, которыя предлагалъ въ указанныхъ сочиненіяхъ своихъ. По желанію Юбаяна, онъ подробно разобралъ письмо, неизвѣстнаго и къ собственному письму приложилъ книгу свою о терпѣніи. Юбаянъ потомъ благодарилъ его за наставленіе [113]. Пересылая Помпею отвѣть Стефана, онъ сдѣлалъ также примѣчанія на этотъ отвѣтъ, но умолчалъ о томъ, какъ приняты были римскимъ епископомъ послы кар/с. LXXIV/ѳагенскіе [114]. Магнусу онъ доказывалъ, что и новатіанъ должно крестить, при принятіи ихъ въ Церковь; потому что и они внѣ Церкви, а внѣ Церкви нѣтъ таинствъ. При этомъ онъ выражалъ скорбь свою о томъ, что противники его вдаются въ злословія. На другой вопросъ Магнуса, отвѣчалъ положительно, что и крещающіеся въ болѣзни принимаютъ истинное таинство и суть истинные христіане [115].

Если бы Стефанъ показалъ себя сколько нибудь умѣреннѣе въ своихъ сужденіяхъ и требованіяхъ; то нѣтъ сомнѣнія, что св. Кипріанъ успѣлъ бы возстановить полный миръ между своею и римскою Церковію: но, судя по тому, что и какъ папа требовалъ отъ другихъ Церквей, не было надежды на братское примиреніе съ нимъ. «Братъ нашъ Стефанъ, говорилъ Кипріанъ съ глубокою горестію [116], утверждаетъ, что и отъ крещенія Маркіонова, и отъ крещенія Валентиніана, Апелисса и другихъ, хулившихъ Бога Отца, раждаются Богу чада». Вѣроятно, такъ написано было въ отвѣтѣ Стефановомъ; а въ этомъ мнѣніи такая крайность, что допустить его значило почти тоже, что дозволить язычниковъ присоединять къ Церкви безъ крещенія, потому что въ ученіи означенныхъ еретиковъ, въ сущности, ничего не было христіанскаго. Между тѣмъ Стефанъ, очевидно, не позволилъ бы ни сколько ограничить своего положенія: онъ хотѣлъ, чтобъ оно принято /с. LXXV/ было какъ догматъ и не предоставлялъ никакой свободы другимъ въ такомъ дѣлѣ, которое еще не было опредѣлено Вселенскою Церковію. Поэтому-то Кипріанъ не могъ больше сноситься съ римскимъ епископомъ; а чтобы обезопасить миръ въ собственной Церкви, онъ рѣшился созвать новый, третій соборъ по одному и тому же вопросу. «Соборъ сей, на которомъ было 85 епископовъ (или 87, если считать двухъ епископовъ, не присутствовавшихъ лично, но имѣвшихъ представителя своего въ лицѣ одного изъ тѣхъ же Отцевъ собора) много пресвитеровъ и діаконовъ, при множествѣ также народа, открылся въ сентябрѣ 256 года. На немъ прежде всего прочитана была переписка Кипріана съ Юбаяномъ; потомъ Кипріанъ приглашалъ Отцевъ собора высказать мнѣніе свое съ полною свободою, ничего не опасаясь за то, что кто скажетъ: «остается, говорилъ онъ, высказать каждому свое мнѣніе объ этомъ предметѣ. Мы никого не принуждаемъ и никого не лишаемъ общенія, хотя бы кто мыслилъ и не одинаково съ нами; ибо никто изъ насъ не ставитъ себя епископомъ епископовъ, никто страхомъ насильственной власти не принуждаетъ братій къ повиновенію себѣ; каждый епископъ съ полною свободою и властію можетъ дѣйствовать по своему усмотрѣнію, и ни самъ быть судимъ отъ другихъ, ни другихъ судить не можетъ: всѣ мы ждемъ суда Господа нашего Іисуса Христа, который одинъ только имѣетъ власть избирать насъ для управленія своею Церковію и судить наши дѣла». Затѣмъ епископы, дѣйствительно, произносили свое мнѣніе, каждый по себѣ и свободно; только въ /с. LXXVI/ мнѣніяхъ ихъ не было разногласія. Всѣ они единодушно держались одного начала, именно, что внѣ Церкви нѣтъ крещенія. Послѣ всѣхъ св. Кипріанъ сказалъ: «мое мнѣніе вполнѣ высказано въ письмѣ моемъ къ собрату нашему Юбаяну: еретиковъ, этихъ противниковъ Христа и антихристовъ, по выраженію, объ нихъ евангельскому и апостольскому, должно крестить единымъ крещеніемъ Церкви, чтобъ они могли сдѣлаться изъ враговъ друзьями, изъ антихристовъ христіанами [117].

Чтобъ еще болѣе упрочить миръ въ африканской Церкви, св. Кипріанъ рѣшился войти въ сношеніе съ восточными епископами, которые защищали одинаковое съ нимъ мнѣніе противъ римскаго епископа. Онъ написалъ чрезъ діакона Рогаціана письмо къ Фирмиліану каппадокійскому, извѣщая его о своемъ разногласіи съ Стефаномъ и, вѣроятно, переслалъ ему нѣкоторыя изъ писемъ своихъ къ африканскимъ епископамъ о спорномъ предметѣ. Фирмиліанъ чрезвычайно радъ былъ письму карѳагенскаго святителя, читалъ и перечитывалъ его нѣсколько разъ, и не замедлилъ отвѣтомъ, въ которомъ сколько хвалитъ св. Кипріана, столько же осуждаетъ Стефана, особенно за его гордость. Въ подтвержденіе справедливости Кипріанова мнѣнія, вполнѣ раздѣляемаго имъ самимъ, онъ выставляетъ на видъ, что еще прежде, весьма многіе малоазійскіе епископы на соборѣ иконійскомъ постановили не признавать дѣйствительнымъ крещенія, совершае/с. LXIX/маго (*) еретиками [118]. Это письмо, конечно, должно было много содѣйствовать утвержденію единомыслія въ Церкви африканской.

Что думалъ предпринять съ своей стороны римскій епископъ, неизвѣстно. Угрозы свои онъ не пытался привесть въ исполненіе. Надобно полагать, что онъ самъ, когда прошелъ въ немъ первый пылъ негодованія, нѣсколько обдумался; не можетъ быть, чтобы и нѣкоторые изъ клира его, чувствовавшіе крайнюю неумѣренность въ словахъ и дѣйствіяхъ своего епископа, не старались отклонить его, по крайней мѣрѣ, отъ явнаго разрыва съ другими епископами и Церквами. Такимъ образомъ, хотя дружескихъ сношеній не было болѣе между Кипріаномъ и Стефаномъ, но миръ между римскою и африканскою Церковію удержался. Скоро затѣмъ послѣдовавшая мученическая кончина Стефана, послужила наилучшимъ побужденіемъ къ примиренію съ его памятію. Преемникъ его Сикстъ, хотя сначала обнаруживалъ также нетерпимость, подобную Стефановой, какъ это видно изъ трехъ писемъ къ нему св. Діонисія александрійскаго [119]; но потомъ смирился и чрезъ годъ самъ удостоился мученической кончины. Со св. Кипріаномъ онъ былъ въ общеніи, и Понтій называетъ его добрымъ и мирнымъ священникомъ [120]. Такъ окончились въ то время споры о принятіи въ /с. LXX/ Церковь неправославныхъ [121], и если западная Церковь успѣла сохранить тогда миръ, то этимъ обязана была по преимуществу благоразумію, кротости и добросердечію Кипріана, вмѣстѣ съ мудрымъ посредничествомъ св. Діонисія александрійскаго.

Ко времени споровъ о крещеніи надобно, кажется, относить весьма замѣчательное, по содержанію своему, письмо св. Кипріана къ епископу Цецилію объ употребленіи вина и воды въ таинствѣ евхаристіи Поводомъ къ этому письму послужило то, что нѣкоторые епископы употребляли, при утреннемъ совершеніи евхаристіи, одну воду безъ вина. Это были не еретики какіе нибудь, подобные Енкратитамъ, гнушавшимся вина какъ скверны; потому что, когда таинство совершалось вечеромъ, они употребляли въ немъ и вино: причиною незаконнаго дѣйствованія ихъ было, какъ говоритъ самъ св. Кипріанъ, незнаніе дѣла, невѣжество, искавшее впрочемъ оправданія себѣ въ нѣкоторыхъ обстоятельствахъ, какъ то: не хорошо будто бы было, если послѣ утренняго причастія отъ христіанъ слышенъ былъ запахъ винный; язычники могли считать ихъ людьми невоздержными. Св. Кипріанъ довольно подробно и сильно доказываетъ необходимость правильнаго совершенія евхаристіи, а въ опроверженіе ложныхъ извиненій замѣчаетъ, между прочимъ, что, кто пріучается стыдиться запаха жертвенной крови Хри/с. LXXI/стовой, тотъ не тотчасъ согласится при гоненіи пролить кровь свою за Христа [122].

Но приближался уже конецъ многотрудной жизни и дѣятельности самаго Кипріана. Императоръ Валеріанъ, сперва показывавшій расположеніе къ христіанамъ, послѣ, настроенный Макріаномъ, вообразилъ себѣ, что онъ достигнеть какого-то особеннаго величія и счастія, если вооружится противъ христіанства. Въ началѣ этого новаго гоненія Фортунатъ, епископъ Туккаборскій, просилъ Кипріана, чтобъ онъ для воодушевленія христіанъ составилъ увѣщаніе къ мученичеству изъ приличныхъ мѣстъ св. Писанія. Кипріанъ охотно взялъ на себя этотъ трудъ и написалъ книгу объ увѣщаніи къ мученичеству, которая дѣйствительно состоитъ главнымъ образомъ изъ текстовъ Писанія.

Когда въ Африкѣ полученъ былъ указъ Валеріана о принужденіи христіанъ къ почитанію идоловъ и проч., то епископъ карѳагенскій на этотъ разъ первый подвергся гоненію. Сентября 3 дня 257 года проконсулъ карѳагенскій Аспазій Патернъ потребовалъ его къ допросу. Объявивъ о содержаніи императорскаго указа, Патернъ спросилъ Кипріана, кто онъ. «Я христіанинъ и епископъ», отвѣчалъ Кипріанъ. «Никакихъ другихъ боговъ не знаю, кромѣ единаго и истиннаго Бога, создавшаго небо и землю, море и все, что въ нихъ. /с. LXXII/ Сему Богу, мы христіане, служимъ; Ему молимся за себя и за васъ и за благополучіе самихъ императоровъ». — Такъ ты хочешь и остаться при этомъ? — спросилъ далѣе проконсулъ. «Благая воля, познавшая Бога, не можетъ измѣняться», отвѣчалъ святитель. Проконсулъ, въ силу указа, назначилъ Кипріана въ ссылку, въ городъ Курубитъ; святитель отвѣчалъ на это однимъ словомъ: отправляюсь. За тѣмъ Патернъ спрашивалъ еще о пресвитерахъ, но Кипріанъ не хотѣлъ указать ему ни на одного изъ нихъ поименно, говоря: «вашими законами запрещены доносы, поэтому не могу открыть и объявить тебѣ пресвитеровъ; ихъ можно найти въ городахъ ихъ»; и потомъ, когда проконсулъ сказалъ: я требую ихъ теперь же сюда, — Кипріанъ прибавилъ: «церковный законъ запрещаетъ христіанамъ самимъ объявлять себя... но если будешь искать, они найдутся. «Мнѣ поручено еще», заключилъ проконсулъ, смотрѣть, чтобъ у христіанъ нигдѣ не было своихъ собраній, чтобъ они не ходили на кладбища: если кто не будетъ повиноваться этому опредѣленію, то будетъ наказанъ смертію». Поступай, какъ тебѣ приказано, — отвѣчалъ Кипріанъ. Вскорѣ за тѣмъ онъ отправленъ былъ въ указанное заточеніе, взявъ съ собою діакона Понтія [123].

Въ Курубитѣ, въ первый же день по прибытіи туда (14 сент. 257 г.), св. Кипріанъ извѣщенъ былъ о мученической кончинѣ своей видѣніемъ, о которомъ самъ онъ такъ расказывалъ приближеннымъ своимъ: «я не успѣлъ еще заснуть, какъ явился мнѣ юноша /с. LXXIII/ необыкновеннаго вида. Онъ какъ будто повелъ меня въ судилище и я очутился предъ проконсуломъ, сидѣвшимъ на судейскомъ мѣстѣ. Тотъ, взглянувши на меня, тотчасъ началъ писать на табличкѣ приговоръ, котораго я не зналъ; потому что онъ ни о чемъ не допрашивалъ меня. Но юноша, стоявшій сзади его, подстрекаемый сильнымъ любопытствомъ, прочиталъ все, что было написано. А такъ какъ ему нельзя было передать мнѣ прочитанное на словахъ, то онъ знаками показалъ, что заключалось въ табличкѣ той. Распростерши и выровнявши руку на подобіе меча, потомъ представляя обыкновенный ударъ, онъ ясно выразилъ то, что хотѣлъ сообщить мнѣ. Я понялъ, что меня осудятъ на смерть. Тогда я началъ просить и умолять неотступно, чтобы мнѣ дана была отсрочка хотя на одинъ день, для того чтобы, какъ слѣдуетъ, распорядиться мнѣ своими дѣлами. Итакъ какъ я не переставалъ повторять свою просьбу, то проконсулъ опять началъ что-то замѣчать на табличкѣ. Впрочемъ я угадалъ мысль судьи по лицу его, которое просвѣтлѣло и показывало, что онъ какъ будто тронутъ справедливою просьбою. Да и юноша тотъ, который прежде знаками передалъ мнѣ приговоръ смерти, теперь опять знаками же показалъ мнѣ отсрочку до другаго дня, согнувши всѣ кромѣ одного пальцы. Я же, хотя приговоръ и не былъ прочитанъ и отсрочка меня очень радовала, такъ однакожъ трепеталъ еще, что сердце не переставало биться во мнѣ страшнымъ образомъ [124]. Кипріанъ по/с. LXXIV/нялъ это видѣніе такъ, что мученическая смерть его послѣдуетъ черезъ годъ отъ этого дня, что и дѣйствительно исполнилось со всею точностію.

Не смотря на заточеніе свое, Кипріанъ продолжалъ служить, чѣмъ могъ, христіанамъ, облегчая нужды бѣдныхъ и утѣшая терпѣвшихъ гоненіе. Многіе епископы, пресвитеры, діаконы и міряне сосланы были на рудокопни, гдѣ положеніе ихъ было самое бѣдственное. Узнавши объ этомъ, св. Кипріанъ написалъ имъ утѣшительное письмо и, кромѣ того, послалъ нѣсколько денегъ [125]. Благодарственныя письма изгнанниковъ показываютъ, какъ для нихъ дорого было участіе святителя и сколько утѣшенія принесло имъ его отеческое слово и дѣло [126].

Въ 258 году новый проконсулъ Галерій Максимъ возвратилъ св. Кипріана изъ Курубита и назначилъ ему мѣсто жилища на собственной мызѣ его близъ Карѳагена [127]. Цѣлію этого вызова было не облегченіе участи епископа, а ближайшій надзоръ за нимъ. Ожидали новаго указа императорскаго о преслѣдованіи христіанъ, и потому Галерій хотѣлъ имѣть Кипріана всегда подъ рукою у себя. Желая узнать вѣрнѣе, какого рода имѣлъ быть этотъ новый указъ, Кипріанъ послалъ нѣкоторыхъ клириковъ въ Римъ, чтобы отъ римскаго клира получить опредѣленныя свѣдѣнія объ угрожающей опасности. Посланные, воротившись, при/с. LXXV/несли вѣсть, что Валеріанъ далъ указъ сенату такого содержанія: епископовъ, пресвитеровъ и діаконовъ за исповѣданіе Христа наказывать смертію; сенаторовъ, всадниковъ и пр. лишать достоинства и имущества, простыхъ людей ссылать въ рудники, и если наказанные такимъ образомъ будутъ оставаться вѣрными своей религіи, то и ихъ казнить смертію. Кипріанъ желалъ увѣдомить объ этомъ всѣхъ епископовъ своей Церкви; но не съ кѣмъ было послать увѣдомленіе; потому что всѣ клирики, по его выраженію, находились подъ ударами битвы и никто изъ нихъ не могъ отлучиться изъ Карѳагена, готовясь къ небесной славѣ. Однакожъ онъ нашелъ случай написать, по крайней мѣрѣ къ одному епископу, Сукцессу, обо всемъ, что узналъ изъ Рима, и просилъ его разослать это извѣстіе и прочимъ епископамъ [128]. Наконецъ указъ императорскій достигъ Карѳагена. Галерій былъ въ это время въ Утикѣ и тамъ же хотѣлъ начать исполненіе указа, почему и далъ приказаніе привести къ себѣ Кипріана. Но святитель хотѣлъ совершить мученическій подвигъ предъ глазами своей паствы и потому, не желая отдаваться въ руки посланной за нимъ стражи, на время скрылся, а для предотвращенія какихъ-нибудь нареканій, написалъ къ народу письмо, въ которомъ изъяснялъ причину своего временнаго удаленія и вмѣстѣ съ тѣмъ убѣждалъ всѣхъ наблюдать спокойствіе и не вызываться самовольно на мученія [129].

/с. LXXVI/ Какъ скоро возвратился въ Карѳагенъ проконсулъ, возвратился тудаже и Кипріанъ и съ часу на часъ ожидалъ приказанія явиться на мѣсто суда и осужденія. «Между тѣмъ къ нему сходились многіе, знатные по происхожденію и званію, язычники, издавна бывшіе съ нимъ въ дружбѣ, и уговаривали его скрыться, предлагая для этого и самыя мѣста убѣжища». Тоже совѣтовали ему многіе изъ вѣрующихъ. Святитель не усомнился бы скрыться, замѣчаетъ Понтій [130], если бы на то была воля Божія; но, безъ особеннаго указанія свыше, онъ не хотѣлъ удаляться, жаждая удостоиться мученичества и возбуждая другихъ къ мужеству и терпѣнію. 13-го сентября Галерій, остановившійся для поправленія здоровья своего за городомъ, послалъ за нимъ двухъ чиновниковъ. Святитель самъ съ веселымъ лицемъ вышелъ имъ на встрѣчу и немедленно отправился съ ними къ проконсулу. Но допросъ отложенъ былъ до слѣдующаго дня. Кипріанъ послѣднюю ночь провелъ въ домѣ одного изъ тѣхъ же лицъ, которые были посланы за нимъ, подъ самою легкою стражею (delicata custodia). Когда по городу прошла вѣсть о взятіи его на судъ, весь Карѳагенъ пришелъ въ волненіе. И христіане и самые язычники во множествѣ собрались къ дому, гдѣ былъ святитель, и расположились пробыть тутъ цѣлую ночь. Между ними не мало было христіанскихъ дѣвъ, и заботливый пастырь поручилъ нѣкоторымъ изъ братій охранять ихъ отъ всякой опасности; /с. LXXVII/ самъ же онъ свободно обращался въ кругу приближенныхъ и друзей своихъ [131].

На другой день утромъ, (14 сентября 258 года) при огромной толпѣ народа, прибывавшаго къ мѣсту суда въ большемъ и большемъ количествѣ, по приказанію уже самаго проконсула, допросъ происходилъ слѣдующимъ порядкомъ: «Ты Ѳасцій Кипріанъ?» спросилъ епископа Галерій Максимъ. Я, отвѣчалъ св. Кипріанъ. «Ты былъ папою для нечестивыхъ людей (hominibus sacrilegae mentis, то есть, для христіанъ)?» — Я. — «Императоры повелѣли тебѣ принести жертву богамъ», продолжалъ проконсулъ. Не принесу, — отвѣчалъ святитель. «Подумай», снова сказалъ проконсулъ. Поступай, какъ тебѣ предписано: въ дѣлѣ столь справедливомъ нѣтъ мѣста разсужденіямъ, — отвѣчалъ и на это св. Кипріанъ. Тогда Галерій, поговоривъ съ своимъ совѣтомъ и упрекнувъ, почти безъ гнѣва, Кипріана за непочитаніе боговъ, за собраніе около себя множества единовѣрныхъ, за неповиновеніе власти, произнесъ самый приговоръ въ слѣдующихъ словахъ: «Ѳасція Кипріана положено казнить мечемъ». — Слава Богу, — сказалъ Кипріанъ; а въ толпѣ раздался вопль: пусть и насъ казнятъ вмѣстѣ съ нимъ! «То былъ единодушный голосъ христіанъ карѳагенскихъ, самымъ дѣломъ показавшихъ теперь, что уроки и примѣръ пастыря приняты ими отъ всего сердца» [132].

Изъ преторіи св. Кипріана немедленно повели въ /с. LXXVIII/ поле, на мѣсто казни, въ сопровожденіи того же народа. Пришедши на мѣсто, святитель снялъ съ себя верхнюю одежду и преклонилъ колѣна для молитвы. Потомъ снялъ также далматикъ и передалъ его діаконамъ, приказавъ тутъ же дать исполнителю казни 25 золотыхъ монетъ; послѣ сего самъ завязалъ себѣ глаза, а руки отдалъ связать бывшимъ около него пресвитеру Юліану и иподіакону того же имени. Между тѣмъ, нѣкоторыми изъ братій разостланы были платки и полотенца, чтобы на нихъ упала кровь священномученика. Наконецъ палачь, по знаку центуріона, ударилъ мечемъ и отсѣкъ голову святителя [133].

Тѣло его до поздняго вечера лежало близъ мѣста казни; но ночью торжественно со свѣчами и факелами перенесено было на кладбище прокуратора Макровія Кандидіана и тамъ погребено. Чрезъ нѣсколько дней, замѣчено въ проконсульскихъ актахъ о св. Кипріанѣ, умеръ и проконсулъ Галерій Максимъ: смерть его, очевидно, почиталась христіанами Божіимъ наказаніемъ ему за смерть св. епископа [134]. Мощи св. Кипріана еще при Карлѣ великомъ, по ходатайству пословъ его у Гаруна Аль-Рашида, взяты были изъ Карѳагена и перенесены во Францію въ г. Арль, а потомъ въ Ліонъ; но Карлъ Лысый пожелалъ снова перенесть ихъ въ городъ Компьенъ, устроивши для нихъ великолѣпный храмъ. Тамъ онѣ почиваютъ и доселѣ, въ монастырѣ /с. LXXIX/ св. Корнелія папы римскаго [135]. Память св. Кипріана въ западной Церкви празднуется 14-го сентября, а въ Церкви православной 31-го августа. 
 

---

 

Творенія св. Кипріана начали издаваться едва ли не ранѣе всѣхъ другихъ отеческихъ писаній. По крайней мѣрѣ, первыя изданія ихъ относятся къ 1471 году. Потомъ онѣ выходили по нѣскольку разъ въ 16, 17 и 18 столѣтіяхъ, такъ что отъ послѣдней четверти 15 и до половины 16-го вѣка насчитываютъ до 86 изданій этихъ твореній. Къ сожалѣнію, большая часть издателей приступали къ дѣлу съ предзанятою мыслію, съ цѣлію отыскать у св. Кипріана то, что имъ желалось найти въ писаніяхъ такого знаменитаго Отца и учителя древней Церкви. Приверженцы папства домогались представить ученіе св. Кипріана о Церкви вполнѣ согласнымъ съ собственными ихъ понятіями и вѣрованіями въ разсужденіи этого предмета; а противники ихъ старались выставить это ученіе, въ различныхъ его пунктахъ, противнымъ ученію римской Церкви и согласнымъ съ протестантскимъ исповѣданіемъ. Ясно, что при этомъ трудно было сохранить полное безпристрастіе въ редакціи издаваемаго текста: изъ различныхъ чтеній по различнымъ спискамъ избиралось, конечно, не всегда то, которое имѣло преимущество по суду здравой критики; издатели смотрѣли еще на большее или меньшее согласіе извѣстнаго чтенія съ ихъ собст/с. LXXX/веннымъ образомъ мыслей и вѣрованій. Поэтому ни однимъ изданіемъ нельзя пользоваться безъ осмотрительности. Лучшими изданіями считаются: 1) Ригольтово, вышедшее въ Парижѣ въ 1648 году и повторившееся, съ нѣкоторыми прибавленіями, подъ редакціею Пріорія, въ 1666 году, также въ Парижѣ; 2) Оксфордское, 1682 год., въ которомъ участвовали два протестантскіе епископа, Іоаннъ Фелль и Іоаннъ Псарсоній; оно перепечатано было потомъ въ Бременѣ, 1690 г., и въ Амстердамѣ, 1699 год.; 3) Балюзіево, подъ редакціею Пруденція Марана, въ Парижѣ, въ 1726 год. Это изданіе началось при самомъ Балюзіѣ, но за смертію его остановилось, и потомъ уже окончено Мараномъ, который съ своей стороны написалъ предисловіе къ изданію и жизнь св. Кипріана, также приложилъ къ нему нѣсколько сочиненій, несправедливо носившихъ имя Кипріана. Первыя два изданія составлены подъ вліяніемъ противоположныхъ направленій, насколько противоположны между собою направленія римско-католическое и протестантское. Балюзій хотѣлъ исправить тѣ недостатки, которыя находилъ въ предыдущухъ изданіяхъ, и старался быть безпристрастнымъ; но Маранъ, по собственному его сознанію, въ нѣкоторыхъ мѣстахъ удерживалъ такое чтеніе, какое Балюзій признавалъ испорченнымъ, и считалъ необходимымъ многое измѣнить въ примѣчаніяхъ Балюзія (vid. Notae Stephani Balusii ad Cyprianum, pag. 545). Чрезъ это онъ придалъ вышедшему подъ его редакцію изданію характеръ изданія католическаго, хотя, по намѣрію Балюзія, оно должно было быть чуждо всякаго исключитель/с. LXXXI/наго направленія. Такимъ образомъ, не смотря на многія преимущества свои, и это изданіе не вполнѣ удовлетворительно. При переводѣ твореній св. Кипріана необходимо принимать въ соображеніе, всѣ указанныя изданія ихъ.

Несомнѣнно подлинныя творенія св. Кипріана указаны нами въ самомъ жизнеописаніи его. Они состоятъ изъ писемъ и трактатовъ.

Всѣхъ писемъ св. Кипріана 66. Между ними помѣщаются также письма къ самомуКипріану, или даже и не къ нему, а къ другимъ лицамъ, только такія, которыя имѣютъ ближайшее отношеніе къ исторіи его жизни и дѣятельности. Такого рода писемъ 16. Исчислимъ всѣ эти письма въ хронологическомъ порядкѣ, по соображеніямъ, означеннымъ въ предпосланномъ жизнеописаніи святителя. 
 

 

Написано въ 249 году.

1. Къ Донату. — Въ издан. Маран. . . I.

2. Къ Евкратію о комедіантѣ. . . LXI.

3. Къ Помпонію о дѣвственницахъ. . . LXII.

4. Къ Рогаціану о діаконѣ, оскорбившемъ епископа. . . LXV.

5. Къ клиру и народу фурнитанскому. . . LXVI. 
 

 

Въ 250 году.

6. Къ пресвитерамъ и діаконамъ карѳагенскимъ. . . IV.

— Римскаго клира къ карѳагенскому. . . II.

7. Къ пресвитерамъ и діаконамъ римскимъ. . . III.

/с. LXXXII/

8. Къ мученикамъ и исповѣдникамъ. . . VIII.

9. Къ клиру о нѣкоторыхъ пресвитерахъ, безразсудно дававшихъ миръ падшимъ. . . IX.

10. Къ мученикамъ и исповѣдникамъ, просившимъ мира падшимъ. . . X.

11. Къ народу, по случаю недостойнаго поведенія падшихъ и пр. . . . XI.

12. Къ клиру, о падшихъ и оглашенныхъ, чтобы разрѣшать ихъ при смерти. . . XII.

13. Къ клиру, о тѣхъ, кои спѣшатъ получить миръ. . . XIII.

14. Къ пресвитерамъ и діаконамъ римскимъ. . . XIV.

— Исповѣдниковъ къ Кипріану. . . XVI.

— Калдонія къ Кипріану. . . XVIII.

15. Къ Калдонію. . . XIX.

16. Къ клиру о предыдущихъ письмахъ. . . XVII.

17. Къ падшимъ. . . XXVII.

18. Къ пресвитерамъ и діакон. карѳаген. . . . XXVIII.

— Целерина къ Лукіану. . . XX.

— Лукіана къ Целерину. . . XXI.

19. Къ пресвитер. и діак. римскимъ. . . XXII.

20. Къ Моисею, Максиму и др. исповѣдн. римскимъ. . . XXV.

21. Къ пресвит. и діакон. карѳаг. . . . XXIV.

22. Къ пресвитер. и діакон. римск. . . . XXIX.

— Римск. клира къ Кипріану. . . XXX, XXXI.

— Римск. исповѣдн. къ Кипр. . . . XXVI.

23. Къ пресвитер. и діак. карѳагенск. . . . XXXII.

24. Къ карѳагенск. клиру о помощи исповѣдникамъ. . . XXXVII.

/с. LXXXIII/

25. Къ народу, о молитвахъ къ Богу. . . VII.

26. Къ Рогаціану пресвит. и друг. исповѣдн. . . . VI.

27. Къ пресвит. и діак. карѳ. о препятств. къ возвращенію своему. . . V.

28. Къ клиру и народу о помощи бѣднымъ и страннымъ. . . XXXVI.

29. Къ Моисею, Максиму и друг испов. римск. . . . XV.

30. Къ клиру и народу о посвященіи въ чтецы Аврелія. . . XXXIII.

31. Къ клиру и нар. о посвящ. въ чтецы Целерина. . . XXXIV.

32. Къ клиру и народу, о причисл. къ карѳ. клиру Нумадика. . . XXXV. 
 

 

Въ 251 году.

33. Къ Калдонію, Геркулану и др. объ отлученіи Фелициссима. . . XXXVIII.

— Калдонія и друг. къ Кипріану. . . XXXIX.

34. Къ народу, о пяти пресвитерахъ. . . XL.

35. Къ Корнелію, о непризнаніи Новаціана епископомъ. . . XLI.

36. Къ Корнелію, о признаніи его епископ. и проч. . . . XLII.

37. Къ Корнелію, о письмѣ къ римск. исповѣдникамъ, увлеченнымъ Новаціаномъ. . . XLIII.

38. Къ римскимъ исповѣдникамъ, съ увѣщаніемъ возвратиться къ единенію. . . XLIV

39. Къ Корнелію, о Поликарпѣ адрументскомъ. . . XLV

/с. LXXXIV/

— Корнелія къ Кипріану, о обращеніи исповѣдниковъ. . . XLVI.

40. Къ Корнелію, поздравительн. съ обращеніемъ испов. . . . XLVII.

— Римскихъ исповѣдн. къ Кипр., о своемъ обращеніи. . . L.

41. Къ исповѣдн. римск., поздравительн. . . . LI.

— Корнелія къ Кипріану, о Новатѣ и друг. . . . XLVIII.

42. Къ Корнелію, о злодѣяніяхъ Новата. . . XLIX. 
 

 

Въ 252 году.

43. Къ Антоніану, о Корнеліѣ и Новац. . . . LII.

44. Къ Фортунату, о невыдержавшихъ мученій. . . LIII.

45. Къ Епиктету и народу ассуританскому о Фортунаціанѣ. . . LXIV.

46. Къ Фиду, о крещеніи дѣтей. . . LIX.

47. Къ Корнелію, о Фортунатѣ и Фелицис. . . . LV.

48. Къ тибаритянамъ, съ увѣщан. къ мученичеству. . . LVI

49. Къ Корнелію, о дарованіи мира падшимъ. . . LIV.

50. Къ Корнелію, о его исповѣдничествѣ. . . LVII.

51. Къ Луцію папѣ, по возвращеніи его изъ заточенія. . . LVIII. 
 

 

Въ 253 году.

52. Къ Сергію, Рогаціану и друг. . . . LXXXI.

53. Къ епископамъ нумидійск. о выкупѣ плѣнныхъ. . . LX.

/с. LXXXV/ 
 

 

Въ 254 году.

54. Къ Флоренцію Пупіану, о поносителяхъ. . . LXIX.

55. Къ Стефану, о Маркіанѣ арелатскомъ. . . LXVII.

56. Къ клиру и народу испанск. о Василидѣ и Марціалѣ. . . LXVIII.

57. Къ Януарію и друг. еписк. о крещен. еретиковъ. . . LXX.

58. Къ Квинту, о томъ же. . . LXXI. 
 

 

Въ 255 году.

59. Къ папѣ Стефану, о соборѣ карѳагенск. . . . LXXII.

60. Къ Юбаяну, о крещен. еретиковъ. . . LXXIII.

61. Къ Помпею, прот. письма Стефан. . . . LXXIV.

62. Къ Магнусу, о крещен. Новаціанъ. . . LXXVI. 
 

 

Въ 256 году.

— Фирмиліана, еписк. Кесаріи каппад., къ Кипріану. . . LXXV.

63. Къ Цецилію, о таинствѣ чаши Господней. . . LXIII. 
 

 

Въ 257 году.

64. Къ Немезіану и друг., сосланнымъ на рудокопни. . . LXXVII.

— Немезіана и друг. отвѣтъ Кипріану. . . LXXVIII.

— Луція и другихъ отвѣтъ Кипріану. . . LXXIX.

— Феликса и другихъ отвѣтъ Кипріану. . . LXXX. 
 

 

Въ 258 году.

65. Къ Сукцессу, о возвращеніи пословъ изъ Рима, съ извѣстіемъ о гоненіи. . . LXXXII.

66. Къ клиру и народу, о временномъ удаленіи своемъ предъ страданіемъ. . . LXXXIII.

/с. LXXXVI/ 
 

 

Трактатовъ св. Кипріана 12:

1. О суетѣ идоловъ (de vanitate idolorum), написан. ок. 247 г. На эту книгу указываютъ бл. Августинъ (advers. Petilianum. cap. 4; de baptismo advers. Donatistas, cap. 44) и бл. Іеронимъ (in epist. ad Magnum). Вѣроятно, и Понтій имѣлъ въ виду это твореніе, когда говорилъ: «кто побѣдилъ бы злословящихъ язычниковъ, обративши на нихъ то, что они навязываютъ намъ?» (гл. 7).

2. Три книги свидѣтельствъ противъ іудеевъ (Testimoniorum libri tres aduersus Iudaeos), нап. также ок. 247 или 248 года. О подлинности этого творенія свидѣтельствуетъ Августинъ (contra duas epistolas Pelagianorum, lib. 4, cap. 8 et 9). Только въ разныхъ спискахъ оно имѣетъ нѣсколько разные виды, именно: въ однихъ больше, въ другихъ меньше свидѣтельствъ изъ св. Писанія. Возстановить подлинный видъ его, критики не имѣли способовъ.

3. Объ одеждѣ дѣвственницъ (de habitu virginum), нап. въ 249 г. См. Август. de doctrina christiana, lib. 4, cap. 21. Іерон. Episiol. ad Evstochium et ad Demetriadem. Книга эта имѣетъ въ нѣкоторыхъ изданіяхъ другое заглавіе, нѣсколько полнѣе, именно: о благочиніи (de disciplina) и одеждѣ дѣвственницъ.

4. О падшихъ (de lapsis), напис. въ 251 году. Объ этой книгѣ, равно какъ и послѣдующей, свидѣтельствуетъ самъ Кипріанъ въ письмѣ къ римск. исповѣдникамъ (LI).

5. О единствѣ Церкви (de unitate ecclesiae), написана также въ 251.

/с. LXXXVII/

6. О молитвѣ Господней (de oratione Dominica), нап. въ 252 г. См. Августин. Epistol. ad Valerianum и Иларія пиктавійск. commentar. in Math., сар. V.

7. Къ Деметріану (liber ad Demetrianum), напис. въ 253 год. См. Лактанц. Lib. V, cap. 4; Іерон. epistol. ad Magnum.

8. О смертности (de mortalitate), напис. въ 253 г. Бл. Август. неоднократно упоминаетъ объ этой книгѣ: см. liber de praedestinatione, сар. 14; epist. ad Vitalem, et caet.

9. О милостынѣ (de opere et eleemosyna), напис. въ томъ же году. Объ ней — Іероним. in epistol. ad Pammachum.

10. О благѣ терпѣнія (de bono patientiae), напис. въ 255 году. См. письм. Кипріана къ Юбаяну (LXXIII).

11. О рвеніи и зависти (de zelo et livore), нап. въ одно съ предыдущ. время. См. Август. de baptismo contra Donatistas, cap. 8.

12. Объ увѣщаніи къ мученичеству (de exhortatione martyrii), напис. въ 257 году. Въ отеч. писаніяхъ нѣтъ указаній на это твореніе Кипріана; но во всѣхъ древнихъ спискахъ и изданіяхъ оно согласно приписывается св. Кипріану.

Кромѣ этихъ, несомнѣнно подлинныхъ твореній св. Кипріана, съ именемъ его являлось много другихъ произведеній, въ формѣ трактатовъ, писемъ, записокъ и даже стихотвореній. Но очень немногія изъ этихъ произведеній дѣйствительно имѣютъ нѣкоторые признаки происхожденія своего отъ св. Кипріана; таковы именно: книга о зрѣлищахъ и похвала мученичеству (liber de spectaculis; liber de laude martyrii). Подлинность ихъ доказать трудно, /с. LXXXVIII/ но и рѣшительно признать ихъ подложными нѣтъ вполнѣ достаточныхъ основаній. Что же касается прочихъ, то подложность ихъ большею частію очевидна, и несомнѣнна.

Сюда относятся:

1. Книга о благочиніи и цѣломудріи (de disciplina et bono pudicitiae).

2. Трактатъ о главнѣйшихъ дѣйствіяхъ Іисуса Христа (de cardinalibus operibus Christi).

Эти два творенія, по содержанію своему, достойны имени св. Кипріана. Первое изъ нихъ и по происхожденію своему относится къ третьему вѣку, какъ видно изъ нѣкоторыхъ мѣстъ его: но, кромѣ того, что Понтій не указываетъ на него ни однимъ словомъ, по самому изложенію своему оно не походитъ на творенія св. Кипріана. Послѣднее, какъ дознано, принадлежитъ нѣкоему аббату Арнольду.

3. Книга о перекрещиваніи (de rebaptismate) написана противъ Кипріана, слѣд. не Кипріаномъ. По времени она также относится къ 3-му вѣку.

4. Книга противъ Новаціана еретика (adversus Novatianum haereticum) не можетъ принадлежать Кипріану потому, что въ ней довольно ясно отвергается мнѣніе Кипріана о крещеніи еретиковъ.

5. Книга объ игрокахъ (de aleatoribus).

6. Книга о горахъ Синаѣ и Сіонѣ (de montibus Sina et Sion).

/с. LXXXIX/

7. Стихотворенія: Бытіе (Genesis), Содомъ (Sodoma) и гимнъ о крестѣ Господнемъ (hymnus de cruce Domini).

Всѣ эти произведенія единогласно признаются подложными.

8. Книга о безбрачіи клириковъ (de singularitate clericorum). Нѣкоторые относятъ это сочиненіе ко временамъ Беды, когда на западѣ въ ходу былъ вопросъ о безженствѣ служителей Церкви; но, какъ бы то ни было, только почти всѣ согласны, что книга эта не Кипріаново произведеніе.

9. Изложеніе на символъ апостольскій (expositio in Symbolum apostolorum). Принадлежитъ Руфину аквилейскому.

10. Письмо Цельса къ Вигилію (Cels, ad Vigilium epistola). Это — только предисловіе, или посвященіе, въ которомъ нѣкто Цельсъ посвящаетъ Вигилію переводъ съ греческ. на латинск. пренія между Язономъ, христіаниномъ изъ евреевъ, и Папшскомъ, александрійскимъ іудеемъ, объ истинѣ христіанской вѣры. Самая книга утрачена. Почему это посвятительное письмо явилось между твореніями Кипріана, объясняется тѣмъ, что въ одной рукописи, вмѣсто имени Цельса, ошибкою поставлено имя Цецилія.

11. Трактатъ противъ іудеевъ (tractatus adversus Iudaeos, qvi insecuti sunt D. nostrum. I. Christum).

12. Объ открытіи главы Іоанна Крестителя (de revelatione capitis Ioannis Baptistae).

Подложность этихъ произведеній не считаютъ нужнымъ и доказывать.

/с. XC/

13. Вечеря (Coena). Не достойна не только Кипріана, но и всякаго благочестиваго писателя, гнушающагося грубыми шутками и под.

14. О двоякомъ мученичествѣ (de duplici martyrio). Сочиненіе это написано не раньше 15 вѣка, какъ очевидно изъ нѣкоторыхъ мѣстъ его и вообще изъ метода его изложенія. По содержанію своему оно заслуживаетъ вниманія.

15. О двѣнадцати злоупотребленіяхъ вѣка (de duodecim abusionibus saeculi). Довольно любопытное произведеніе, только безъ сомнѣнія не Кипріаново.

16. Три письма: одно — Корнелія къ Кипріану, съ укорами за перекрещиваніе еретиковъ, — очевидный анахронизмъ, — другое — Кипріана къ народу карѳагенскому, также съ анахронизмами, третіе — Кипріана къ Туразію, много печалившемуся о смерти дочери своей, — не похожи по слогу на письма Святителя.

17. Замѣтки Сенеки и Тирона (Tyronis et Senecae notae), будто бы приспособленныя Кипріаномъ къ употребленію ихъ христіанами.

18. Круга пасхальный (Computum paschale). Варварскій языкъ этого произведенія не позволяетъ признать его за Кипріаново.

19. Исповѣдь св. Кипріана (Confessio s. Cypriani); молитва о мученикахъ (oratio de martyribus); молитва св. Кипріана предъ страданіемъ своимъ (oratio, quam s. Cyprianus sub die passionis suae dixit). Приписываются дѣйствительно Кипріану, только не карѳагенскому, а дру/с. XCI/гому. Въ самомъ ли дѣлѣ принадлежатъ онѣ этому другому лицу, здѣсь разсуждать неумѣстно: но что былъ другой епископъ и мученикъ Кипріанъ, объ этомъ не лишнимъ считаемъ сказать нѣсколько словъ, въ заключеніе.

Фотій свидѣтельствуетъ (Bibl. cod. 184), что императрица Евдокія написала въ стихахъ сказаніе о Кипріанѣ и Іустинѣ. Твореніе это состояло изъ трехъ частей: въ первой части описывалась борьба Іустины съ искушеніями, окончившаяся торжествомъ цѣломудренной дѣвы надъ соблазнами, и обращеніе къ вѣрѣ Христовой Кипріана, бывшаго прежде волхвомъ, а, по обращеніи, сдѣлавшагося великимъ угодникомъ Божіимъ, такъ что его возвели со временемъ въ санъ епископа; во второй части самъ Кипріанъ разсказывалъ исторію грѣшной жизни своей, какъ онъ, посвященный во всѣ тайны чародѣйства, совершалъ разныя нечестивыя и преступныя дѣла, возбуждавшія въ другихъ и удивленіе и ужасъ къ его искуству и силѣ, а потомъ, мучимый совѣстію, исповѣдалъ въ слухъ народа антіохійскаго всѣ беззаконія свои, и, при помощи Евсевія, вступилъ на путь истинной вѣры и упованія; въ третьей изображалась мученическая кончина Іустины и Кипріана, пострадавшихъ въ Никомидіи. Очевидно, что сей Кипріанъ не одно и тоже лицо съ св. Кипріаномъ, епископомъ карѳагенскимъ. А что твореніе Евдокіи — не поэтическій ея вымыслъ, это видно между прочимъ изъ слова св. Григорія Богослова въ похвалу Кипріана, гдѣ указывается на исповѣдь Кипріана, написанную имъ самимъ, по обращеніи своемъ /с. XCII/ въ христіанство (тв. св. Отц. въ русск. перев. 1842 г. кн. 4, стр. 252). Ясно, что Евдокія пользовалась готовымъ содержаніемъ для своего произведенія и основывалась на письменномъ памятникѣ. Если не безъ основанія утверждаютъ, что исповѣдь Кипріана составлена не самимъ Кипріаномъ; то этимъ нисколько не отвергается существованіе лица, о которомъ говорится въ исповѣди. Отсюда и въ нашей Церкви различаются два Кипріана: память священномученика Кипріана, епископа карѳагенскаго, празднуется у насъ 31 Августа; а память другаго того же имени священномученика, пострадавшаго вмѣстѣ съ Іустиною, совершается 2-го Октября. Только у насъ послѣдній именуется епископомъ аѳинскимъ, тогда какъ, согласно съ означеннымъ памятникомъ, западные признаютъ его епископомъ антіохійскимъ (не великой, а финикійской Антіохіи). Правда, у св. Григорія Богослова прославляемый имъ Кипріанъ называется карѳагенскимъ; кромѣ того многія черты, какими изображаетъ онъ Святителя, прямо относятся къ жизни и дѣятельности епископа карѳагенскаго; но нельзя не согласиться, что въ похвальномъ словѣ св. Григорія смѣшиваются два лица, что знаменитому Кипріану карѳагенскому у него приписано многое изъ жизни другаго Кипріана, не такъ давно пострадавшаго на востокѣ и оставившаго по себѣ память, хотя не столь славную, какъ память знаменитаго его соименника, но свято сохранявшуюся между восточными христіанами. 
 

Примѣчанія: 
[1] Жизнеописаніе св. Кипріана, вскорѣ послѣ мученической кончины Святителя, составлено было однимъ изъ ближайшихъ къ нему лицъ, діакономъ Понтіемъ, который провелъ съ нимъ цѣлый годъ въ заточеніи. Понтій писалъ собственно не біографію, а похвальное слово. Онъ живо представляетъ характеристическія черты жизни и дѣятельности св. Кипріана и ясно указываетъ на многія творенія его, но все это — въ описаніяхъ, большею частію, общихъ. Въ подробности онъ не входитъ. Только страданія и смерть священномученика описаны имъ довольно полно. Тѣмъ не менѣе, однакожъ, жизнеописаніе это служитъ важнѣйшимъ источникомъ свѣдѣній о св. Кипріанѣ, въ томъ особенно отношеніи, что оно много помогаетъ правильному размѣщенію событій жизни святителя, извѣстныхъ изъ другихъ источниковъ, и опредѣленію подлинности большей части его твореній. Другой, равно древній источникъ свѣдѣній о св. Кипріанѣ, относящихся, впрочемъ, только къ его исповѣдничеству и мученичеству, составляютъ судебныя записи, или проконсульскіе акты (acta proconsularia s. Cypriani episcopi et martyris), которыми пользовался и самъ Понтій. Оба эти документа находятся въ полныхъ изданіяхъ твореній св. Кипріана. Подробнѣйшія свѣдѣнія о семъ Отцѣ почерпаются изъ его же собственныхъ твореній, особенно изъ писемъ, и изъ нѣкоторыхъ другихъ источниковъ. 
     На русскомъ языкѣ есть двѣ біографіи св. Кипріана: въ Христіанскомъ Чтеніи 1825 г. ч. XVII, и въ Творен. св. Отцевъ въ русск. перев. 1856 г., кн. 4. /с. II/ Первая отличается прекраснымъ изложеніемъ, но въ ней недостаетъ хронологической вѣрности и отчетливости; вторая составлена и полнѣе и отчетливѣе. Но для читателей, которые захотятъ ознакомиться съ самыми твореніями св. Кипріана по переводу ихъ въ предлагаемомъ изданіи, не лишнимъ считаемъ и здѣсь представить возможно полное жизнеописаніе этого святителя, съ тою, между прочимъ, цѣлію, чтобы, при изложеніи жизни его, указать время и обстоятельства происхожденія всѣхъ несомнѣнно подлинныхъ его произведеній. 
[2] Карѳагенъ считаютъ мѣсторожденіемъ св. Кипріана на томъ основаніи, что онъ имѣлъ собственную мызу близъ Карѳагена. См. у Понтія, гл. 15. Самъ Кипріанъ нигдѣ не говоритъ опредѣленно о мѣстѣ рожденія своего. О знатности происхожденія его заключаютъ изъ слѣд. словъ бл. Августина: «измѣнились рыбари, измѣнились потомъ и весьма многіе сенаторы, измѣнился Кипріанъ, котораго память теперь празднуемъ...» Aug. serm. 311, pag. 1252, edd. Benedict. 
[3] Hieron. Саtalog. сар. 67. 
[4] Жизнь Кипріана, до обращенія его въ христіанство, была не безукоризненна, въ нравственномъ отношеніи. Aug. loc. citat. 
[5] Въ письмѣ къ Донату. Ep. 1. Письма Кипріана будемъ цитовать здѣсь по издан. Марана: S. Cypr. орр. ad manuscript. codices recognita et illustrate studio et labore Baluzii. Parisiis. 1724 an. Хронологич. порядокъ ихъ укажемъ послѣ. 
[6] Письм. къ Донату. 
[7] Tertullian. de idolatria, cap. 22. 
[8] Письм. къ Дон. 
[9] По всей вѣроятности, это былъ тотъ самый Цецилій, котораго обратилъ въ христіанство Октавій, послѣ замѣчательнаго съ нимъ пренія, описаннаго Минуціемъ Феликсомъ. 
[10] Понт. гл. 2. 
[11] Понт. гл. 4. 
[12] Въ какомъ именно году Кипріанъ былъ крещенъ, не извѣстно; но несомнѣнно, что въ 249-мъ онъ былъ епископомъ. Какъ ни скоро, по свидѣтельству Понтія (гл. 3), проходилъ онъ свящ. степени; но, какъ видно изъ словъ тогоже жизнеописателя, не вдругъ возведенъ былъ на высшую изъ нихъ. Понтій самъ характеризуетъ его жизнь и занятія въ пресвитерск. санѣ и еще прежде — въ простомъ званіи мірянина; слѣд. нужно отдѣлить года два или три на состояніе его отъ крещенія до возведенія въ епископы, и потому крещеніе его можно полагать въ 247 или 246 году. 
[13] Понт. гл, 4. 
[14] Понт. гл. 3. 
[15] Основанія для этого предположенія слѣдующія: а) ученымъ язычникамъ, обращавшимся въ христіанство, вмѣнялось тогда въ обязанность писать противъ язычества и тѣмъ, съ одной стороны, свидѣтельствовать искренность собственной ихъ вѣры и знаніе ея божественнаго ученія, съ другой — содѣйствовать торжеству истины надъ заблужденіями; б) Понтій, говоря о послѣдующихъ твореніяхъ св. Кипріана, не упоминаетъ объ этомъ; в) въ самомъ твореніи нѣтъ ничего такого, что указывало бы на позднѣйшее его происхожденіе. 
     Къ тому же времени, или, по крайнѣй мѣрѣ, не позднѣе пресвитерства Кипріана, на подобныхъ же основаніяхъ, надобно относить и другое твореніе его: три книги свидѣтельствъ противъ Іудеевъ. 
[16] Epist. LXVIII. 
[17] Понт. гл. 3. 
[18] 1 Тим. 3, 6. прав. апост. 80. 
[19] Это были пять пресвитеровъ, которые потомъ постоянно враждовали противъ св. Кипріана, не смотря на его кротость и братское обращеніе съ ними. 
[20] Понт. гл. 5. 
[21] Epist. XLV, LV, LXXII, LXXIII, et al. 
[22] Кипр. въ книг. о падшихъ. 
[23] Кипр. въ кн. объ одеждѣ дѣвственницъ. 
[24] August. contr. Donatis. de Baptismate, III, 17. IV, 9. 
[25] Понт. гл. 5. 
[26] Epist. LXI, LXV. 
[27] Epist. XXIV. 
[28] Epist. ХLIХ. 
[29] Epist. LXII, LXVI. Что письм. 61, 62, 65 и 66 написаны въ первое время епископства Кипріана, это можно полагать на томъ основаніи, что въ нихъ нѣтъ указанія на гоненія и расколы, какіе, потомъ, возмущали Церк. карѳ. и среди которыхъ прошла послѣдующая жизнь св. Кипріана. Въ одномъ только изъ нихъ, именно въ LXV, находятъ нѣкоторое указаніе на расколъ Новаціана, потому что, осуждая поведеніе діакона, на котораго жаловался Рогаціанъ, св. Кипріанъ замѣчаетъ: «съ этого начинаютъ еретики зломыслящіе и раскольники, думающіе только о томъ, чтобъ себѣ угодить, и старающіеся унизить предстоятеля высокомѣріемъ и надменностію своею»; но указаніе это слишкомъ обще и неопредѣленно, а принимая во вниманіе характеръ цѣлаго письма, съ большею достовѣрностію можно относить его къ началу епископства св. Кипріана. 
[30] Такъ объясняетъ причину и цѣль этого гоненія, въ намѣреніяхъ Божіихъ, самъ св. Кипріанъ. См. кн. о падш. Послѣдующія событія показываютъ, что цѣль такого страшнаго средства была достигнута; потому что, когда чрезъ нѣсколько времени открылось новое гоненіе при Галлѣ, то оно встрѣчено было христіанами гораздо съ большимъ мужествомъ и твердостію, чѣмъ настоящее: тогда падшіе въ это гоненіе загладили вину свою исповѣдничествомъ и мученичествомъ. 
[31] Кн. о падш. 
[32] Epist. XIV, LV. 
[33] Epist. VII. 
[34] Понт. гл. 7. 
[35] Epist. IV. 
[36] Epist. XXIV. 
[37] Между падшими этого времени многіе называются либеллятиками (libellatici). Ученые не одинаково объясняли родъ преступленія этихъ падшихъ; но вполнѣ удовлетворительнымъ представляется мнѣніе тѣхъ, которые подъ именемъ либеллятиковъ разумѣютъ христіанъ, покупавшихъ у судей записки, въ коихъ означалось, будто бы они приносили жертвы идоламъ и отреклись отъ Христа, хотя на самомъ дѣлѣ этого и не было. См. у Мар. Vita S. Cypr. pag. L-LIV. 
[38] Въ письмѣ XIV Кипріанъ, защищая свое удаленіе, между прочимъ говоритъ, что онъ и въ удаленіи своемъ не оставлялъ ни клира безъ совѣта, ни исповѣдниковъ безъ увѣщанія, ни изгнанниковъ, когда нужно было, безъ обличенія, ни всего братства безъ собесѣдованія и побужденія къ умилостивленію Бога, — что послѣ, когда наступили мученія, онъ обращался съ словомъ своимъ и къ тѣмъ, которые уже были подвергаемы мученіямъ, и къ тѣмъ, которые, находясь въ темницѣ, ожидали мученій, — что онъ, по мѣрѣ силъ своихъ, письменно напоминалъ мученикамъ и исповѣдникамъ о заповѣдяхъ Божіихъ, — что самому народу по возможности внушалъ точное соблюденіе церковнаго благочинія, — что два раза писалъ клиру по случаю недостойнаго поведенія падшихъ, и пр. — Говоря это, Кипріанъ указывалъ на содержаніе 13-ти писемъ своихъ изъ уединенія, которыя онъ препровождалъ къ римскому клиру. Но, сличая съ этими указаніями содержаніе дошедшихъ до насъ писемъ его, писанныхъ имъ въ удаленіи, мы должны заключить, что нѣкоторыя изъ нихъ утрачены. Полагаютъ, что 13 означенныхъ писемъ могутъ быть слѣдующія: IV — къ клиру карѳагенскому, VIII — къ мученикамъ и исповѣдникамъ, IX, X, XI, XII, XIII — о падшихъ, LXXXI — къ Сергію и Рогаціану и друг., XXXVII — къ клиру о помощи исповѣдникамъ, XXXVI — къ немуже, о помощи бѣднымъ и страннымъ, VII — къ немуже объ умилостивленіи Бога молитвою, VI — къ Рогаціану и другимъ исповѣдникамъ, V — къ клиру карѳагенскому, о причинѣ, замедляющей возвращеніе Святителя, и о нѣкоторыхъ другихъ предметахъ, но изъ этихъ писемъ только IV, VIII, IX, X, XI, XII, ХIII можно и должно относить къ указанному времени, какъ это видно будетъ изъ самаго содержанія ихъ; прочія же принадлежатъ другому времени. Письмо LXXXI, въ которомъ ясно говорится о кончинѣ Рогаціана и Сергія (хотя между лицами, къ коимъ оно надписывается, имена ихъ стоятъ первыми) указываетъ на послѣдующее гоненіе, когда скончались эти исповѣдники, именно, на гоненіе при Галлѣ въ 252-253 год. Въ письмахъ XXXVII, XXXVI, VII, VI, V выражается надежда на близкій миръ Церкви слѣд. онѣ писаны къ концу 250 год. Итакъ, изъ означенныхъ тринадцати писемъ, мы имѣемъ теперь только шесть, а семи недостаетъ, и именно: къ народу, объ умилостивленіи Бога, къ изгнанникамъ, съ обличеніемъ ихъ, вѣроятно, въ самопроизвольномъ возвращеніи, и другія, содержаніе которыхъ не обозначено въ письмѣ XIV. 
[39] Epist. V. 
[40] Epist. XIV. XX. 
[41] Epist. IV. 
[42] См. прим. 38. 
[43] Epist. II. 
[44] Epist. III. 
[45] Письмо это послано было съ карѳагенскимъ иподіакономъ Кременціемъ; слѣд. въ подлинности его едвали можно было сомнѣваться Кипріану. 
[46] Epist. VIII. 
[47] Извѣстные пять пресвитеровъ. 
[48] Epist. IX. 
[49] Epist. XXII. 
[50] Epist. IX, X. 
[51] Epist. ХL. 
[52] Такъ можно заключать изъ слѣдующаго мѣста въ X письмѣ Кипріана: «слышу, мужественные и любезные братія, что нѣкоторые безсовѣстные люди осаждаютъ васъ и употребляютъ насиліе противъ вашей совѣстливости» и пр. 
[53] Epist. IX, X, XI. 
[54] Epist. XXII. 
[55] Epist. XXIII. 
[56] Epist. XIV. 
[57] Epist. XVIII, XIX. 
[58] Письма эти не дошли до насъ, но на содержаніе ихъ указывается въ письм. Кипр. XXII. 
[59] Epist. XVI. 
[60] Epist. XX, XXI. 
[61] Epist. XVII. 
[62] По всей вѣроятности, это одинъ изъ тѣхъ пяти пресвитеровъ... 
[63] Epist. XXVII. 
[64] Epist. XXVIII. 
[65] Epist. XXII, XXV. О посвященіи Сатура и Оптата св. Кипріанъ извѣщаетъ клиръ свой въ письмѣ XXIV, замѣчая при этомъ, что нужда заставила его посвятить означенныя лица на степени церковныя, потому что не съ кѣмъ было отправить письмо въ Римъ (требовалось по обычаю переписываться чрезъ клириковъ), и что онъ ничего новаго не сдѣлалъ безъ клира своего, такъ какъ Сатуръ и Оптатъ еще прежде, съ общаго согласія, приближены были къ клиру. 
[66] Epist. XXIX. 
[67] Epist. XXXI. XXX. Въ концѣ XXX письма, есть указаніе на такое письмо Кипріана въ Римъ, въ которомъ онъ предостерегаетъ римскій клиръ отъ нѣкоего Привата. Такъ какъ въ указанныхъ нами письмахъ Кипріана къ римскому клиру нѣтъ такого предостереженія, то явно, что письмо то утрачено. Что касается Привата, то, вѣроятно, это тотъ самый Приватъ, который, въ послѣдствіи, открыто возсталъ противъ Кипріана, соединившись съ Фелициссимомъ, какъ увидимъ послѣ. 
[68] Epist. XXVI. 
[69] Epist. XXXII. 
[70] Второе письмо (XIV) Кипріана въ Римъ написано было, около іюня 250 год. Слѣдующія за тѣмъ событія произошли въ теченіе времени отъ іюня до сентября, какъ это можно заключать вообще изъ самаго хода дѣла и изъ нѣкоторыхъ частныхъ обстоятельствъ, замѣчаемыхъ въ письмахъ, на прим. въ письмѣ XII, гдѣ указывается на приближеніе лѣтнихъ жаровъ, и под. 
[71] Epist. XXXVII. 
[72] Epist. VII. 
[73] Epist. VI, V. 
[74] Epist. XXXVI. 
[75] Epist. XV. 
[76] Epist. XXXIII, XXXIV, XXXV. 
[77] Epist. XXXVIII, XXXIX. Послѣднее есть собственно не письмо, а обнародованіе отлученія главныхъ раскольниковъ отъ Церкви. 
[78] Epist. XL. 
[79] Объ этихъ письмахъ упоминается въ XLII письмѣ, но ихъ нѣтъ. 
[80] Кн. о падшихъ. 
[81] Vid. Epist. LII. 
[82] Ibid. 
[83] Epist. LXVII. 
[84] Epist. LV. 
[85] Epist. XLI. 
[86] Epist. XLII; ХLII, ХXLIV. Письмо 43 есть не болѣе, какъ записка, вложенная въ письмо. Посылая къ Корнелію письмо на имя римскихъ исповѣдниковъ, Кипріанъ предоставлялъ ему на волю передать или удержать его у себя; а такъ какъ неумѣстно было говорить объ этомъ въ главномъ письмѣ къ Корнелію, которое, конечно, имѣло быть читано и другими, то онъ приложилъ краткую записку, въ которой и заключается распоряженіе о письмѣ къ исповѣдникамъ. 
[87] Ер. XLVI, XLVII, L, LI. 
[88] Epist. XIV. 
[89] Epist. XLVIII. 
[90] Epist. XLIX. 
[91] Epist. LII. 
[92] Epist. LIII. Около этого же времени написано Кипр. письмо къ Епиктету и народу ассуританскому, жаловавшимся на Фортунаціана, который былъ прежде епископомъ у нихъ, но во время гоненія принесъ жертву идоламъ и, не смотря на это, усиливался потомъ удержать епископство свое. Epist. LXIV. 
[93] Epist. LIX. 
[94] Epist. LV. 
[95] Epist. LVI. 
[96] Epist. LIV. 
[97] Epist. LVII. 
[98] Epist. LVIII. 
[99] Epist. LXXXI. 
[100] Понт. гл. 10. 
[101] Понт. гл. 10. 
[102] Epist. LX. 
[103] Epist. LXIX. 
[104] Epist. LXVII. 
[105] Epist. LXVIII. 
[106] Epist. LXX. 
[107] Epist. LXXI. 
[108] Epist. LXXII. 
[109] О томъ, что споръ Стефана съ нѣкоторыми восточными епископами предшествовалъ спору его съ Кипріаномъ, см. у Маран. Vita S. Cypr. Cap. XXIX, pag. CVIII et ult. 
[110] Фирмиліанъ говоритъ, что онъ называлъ Кипріана лжехристомъ, лжеапостоломъ, злымъ дѣлателемъ. Epist. LXXV. 
[111] Таковы были пресвитеры — Діонисій и Филимонъ. Epist. LXXV. 
[112] Epist. LXIV. 
[113] Epist. LXXIII. Сн. Sententiae episcoporum LXXXVII de haereticis baptisandis, въ Маран. изд., pag. 329. 
[114] Epist. LXXIV. 
[115] Epist. LXXVI. 
[116] Epist. LXXIV. 
[117] Sententiae episcop. LXXXVII. 
(*) Такая нумерація страницъ въ оригиналѣ (прим. — А. К.). 
[118] Epist. LXXV. 
[119] Евсев. кн. 5, гл. 7. 
[120] Понт. гл. 14. 
[121] Извѣстно, что вопросъ о крещеніи еретиковъ рѣшенъ всею Церковію на 2-мъ вселенскомъ соборѣ, не принявшемъ вполнѣ ни мнѣнія Стефана, ни мнѣ/с. LXXI/нія Кипріана, но постановившемъ однихъ еретиковъ крестить, при соединеніи ихъ съ Церковію, какъ наприм. евноміанъ, монтанистовъ, савелліанъ и под., у которыхъ не оставалось почти ничего христіанскаго въ ученіи, а другихъ принимать чрезъ мѵропомазаніе. 
[122] Epist. LXIII. 
[123] Понт. гл. 11. Acta proconsular. гл. 1. 
[124] Понт. гл. 12. 
[125] Epist. LXXVII. 
[126] Epist. LXXVIII, LXXIX, LXXX. 
[127] Мыза эта продана была св. Кипріаномъ, когда онъ былъ еще въ состояніи оглашенія, но какимъ-то образомъ возвращена ему снова. Понт. гл. 15. 
[128] Epist. LXXXII. 
[129] Epist. LXXXIII. 
[130] Понт. гл. 14. 
[131] Понт. гл. 15. Act. procons. гл. 2. 
[132] Понт. гл. 16, 17, Act. procons. гл. 3, 4. 
[133] Понт. гл. 18. Act. procons. гл. 5. 
[134] Act. procons. гл. 5. 
[135] У Мар. Vita S. Cypr. XXXIV, pag. CXXV. 
 

Источникъ: Творенія св. Священномученика Кипріана, Епископа Карѳагенскаго. Часть I. — Кіевъ: Типографія Корчакъ-Новицкаго (бывшая Давиденко), 1879. — С. I-XCII. [2-я паг.] (Библіотека твореній Св. Отцевъ и Учителей Церкви западныхъ, издаваемая при Кіевской Духовной Академіи, Кн. 1.)