Да ведают потомки православных

Земли родной минувшую судьбу,

Своих царей великих поминают

За их труды, за славу, за добро –

А за грехи, за темные деянья

Спасителя смиренно умоляют.

А.С. Пушкин. Борис Годунов

До сегодняшнего дня не умолкают споры о личности первого русского царя Иоанна Васильевича Грозного (1530–1584): одни требуют от Русской Православной Церкви скорейшей его канонизации как святого и благоверного правителя, другие настаивают на безысходном помещении его в нижний круг ада и на вечном покаянии русского народа в том, что он терпел правление над собой маньяка-тирана и допустил построение ничем «не ограниченного» самодержавия.

Кем же в действительности был Грозный? Ответ на этот вопрос пытались дать многие, начиная с его современников. Ключом для понимания исторической личности являются документы эпохи, но еще историк С.Ф. Платонов отмечал: «Бури Смутного времени и знаменитый пожар Москвы 1626 года истребили московские архивы и вообще бумажную старину настолько, что события XVI века приходится изучать по случайным остаткам и обрывкам материала»[1].

К таким «случайным материалам» относятся и записки иностранцев, которые считаются чуть ли не главными свидетелями обвинения царя в различных чудовищных преступлениях. В список этих свидетельств обвинения входят (можно сказать, основными) записки двух ливонских немцев И. Таубе и Э. Крузе[2] и вестфальца Г. Штадена[3]. Их обильно цитируют в исторических работах, о них не забывают при написании сценариев фильмов и беллетристики, не принимая во внимание, что эти свидетельства вызывали и вызывают весьма обоснованные сомнения.

Именно так относился к ним выдающийся русский историк академик С.Б. Веселовский (1876–1952), который сам отнюдь не положительно оценивал деятельность Иоанна Грозного. В конце 1940-х годов он работал над «Очерками по истории опричнины», которые полностью расходились с принятыми тогда в исторической науки трактовками этого периода российской истории (книга писалась «в стол» и была опубликована только после его смерти). Вот что пишет Веселовский о свидетельствах Таубе, Крузе и Штадена: «Незнание русского языка, обычаев и нравов и вообще всего уклада русской жизни, недоброжелательное и часто презрительное отношение их к варварам-московитам, наконец, грубая тенденциозность их сообщений, суждений – все это очень затрудняет использование их сочинений для целей научного исследования»[4].

Ленинградский историк и писатель Д.Н. Альшиц, отсидевший много лет в сталинских лагерях, сопоставив текст записок, которые полностью приписываются немцу-опричнику Штадену, с историческими реалиями эпохи, вообще пришел к выводу, что Штаден никогда не состоял в опричнине, но лишь выдавал себя за опричника, чтобы приобрести больший вес в глазах императора Рудольфа II – своего покровителя и адресата его записок о Московии[5]. Появление этих записок в Германии из архивного небытия в нужное время (шел 1917 год), записок, которые в самом унизительном тоне рассказывали о России: жителей ее можно казнить тысячами в день, страной правит кровожадный тиран, количество невинных жертв его достигает десятков тысяч, ее легко завоевать – шестеро опричников и несколько десятков недавно набранных слуг-грабителей во главе с храбрым немцем с легкостью разогнали около 300 вооруженных ополченцев некоего русского князя, защищавшего свой дом и семью (жену князя Штаден лично убил ударом топора в спину)[6], вызывает вопрос: а не подвергались ли мемуары немецкого «опричника» редакции накануне их опубликования. Описания жестокостей русской жизни XVI века в этом сочинении почему-то странным образом напоминают читателю о зверствах Тридцатилетней войны, военные действия которой шли в основном на территории Германии XVII века.

Правда, подлинность данных мемуаров усиленно отстаивали историки Р.Г. Скрынников и В.Б. Кобрин. Последний дает чрезвычайно высокую оценку достоверности сочинения Штадена: «К числу положительных качеств его записок как источника относится то, что их автор настолько лишен морали, что не стыдится никаких самых мерзких своих поступков, не пытается как-то себя приукрасить. Отсюда редкая достоверность его воспоминаний»[7].

Подробности об учреждении опричнины и «монастырском» образе жизни царя в Александровской слободе, тех или иных казнях сообщают нам немцы Таубе и Крузе, некоторое время бывшие на царской службе и даже входящие в числе любимцев царя, но потом ему изменившие. Именно на их свидетельства в основном опирался Н.М. Карамзин, когда писал широко известные места своей истории России.

Иоганн Таубе и Элерт Крузе – лифляндцы. Оба принадлежали к дворянским родам. Участвуя в Ливонской войне, попали в плен. В плену поступили на царскую службу. Знавшие изнутри запутанные политические отношения Прибалтики, они сумели стать важными участниками переговоров России с Западом. При их посредстве велись переговоры с магистром Ливонского ордена, впоследствии герцогом Курляндии, и датским герцогом. Они же были главными лицами в попытке герцога Магнуса уговорить город Ревель изменить Швеции. Потом Таубе и Крузе бежали к королю Сигизмунду, чье доверие они сумели заранее завоевать. После этого они написали свое «Послание».

В нем они охотно описывают обстоятельства казни, избранной русским царем для своих подданных. В большинстве случаев проверить правильность их показаний мы не можем, так как ни синодики, ни послужной список не отмечают рода казни. Лишь иногда бывают летописные известия о них. Из всех ими упомянутых казней мы знаем подробнее лишь о казни Петра Щенятева. Князь Курбский, находящийся в вынужденной эмиграции, с чужих слов пишет о ней следующее: «Паки убиен княж Петр, глаголемый Щенятев… Мучитель мучити его повеле, на железной сковороде огнем разженной жечи и за ногти иглы бити». По свидетельствам Таубе и Крузе, он был забит до смерти батогами[8].

Описывают лифляндцы женитьбы Иоанна Грозного на Марфе Собакиной и его старшего сына на Евдокии Сабуровой. Эти два брака они изобразили одним проявлением «варварских языческих и турецких обычаев», которые сопровождались такими позорными, постыдными поступками, что они сочли лучшим умолчать о них из скромности. Но русские разрядные книги описывают свадьбу Грозного чинной и сопровождавшейся соблюдением обычаев всего придворно-церковного ритуала. Может, умолчали немцы о «позорных поступках» потому, что им нечего было рассказывать? Служащий английской купеческой Московской компании Джером Горсей, который выполнял и отдельные дипломатические поручения русского и английского дворов, рассказывая о свадьбе сына Грозного, не упоминает ни словом о чем-либо подобном тому, что рассказывают Таубе и Крузе, но говорит, наоборот, о больших празднествах, ее сопровождавших, которые стоили того, чтобы их описать. А вся церемония с вызовом в Александровскую слободу 2000 девушек, осмотром их, в котором принимал участие придворный врач, больше всего напоминает царские смотрины.

К повествованию о России пленные немцы присоединили и описание соседей русских – татар. Они содержат такие фантастические сведения, как утверждение, что татары не едят мясо здоровых лошадей, верблюдов и овец, но только больных и околевших, и то, что татары больше всякого напитка любят мочу этих животных.

Исследователь воспоминаний Иоганна Таубе и Элерта Крузе М. Рогинский († 1920) делал вывод: «Описания тиранств и мучительств Грозного так бесконечны, так утомительны, что у читателя невольно возникает мысль, не являются ли они в значительной степени плодом разгоряченного воображения наших авторов или их хитрого расчета…

Таубе и Крузе никогда не называют тех оснований, по которым Иван Грозный предавал казни то или иное лицо. Правда, не всегда они существовали. Часто дело было в одной лишь жестокости Грозного или в слепой, с детства затаенной ненависти против бояр. Но нередко Грозный казнил, подозревая и зная измену.

Таубе и Крузе неизменно стараются изобразить Грозного чудовищем, лишенным всяких человеческих чувств. Но сами же они в своем изложении указывают порой на факты, этому противоречащие. Так, рассказывая о желании Грозного казнить митрополита, они сообщают, как он (то есть царь. – и.А.) дал себя уговорить отменить казнь, заменив ее ссылкой…

Пристрастие, желание реабилитироваться посредством очернения личности Грозного сказалось, главным образом, в приемах изложения, в изложении и истолковании фактов. Но основное впечатление какой-то лжи, фальши, лежащей в основе их рассказа, не рассеивается и после проверки их сообщений.

В чем причина этого впечатления? Она заключается в самом подборе сведений. В том-то и было большое искусство Таубе и Крузе, что они сумели очернить Грозного, почти не прибегая ко лжи, обмануть без обмана. Из всей совокупности темных и светлых событий позорного, великого, плохого, хорошего, что составляло живое сплетение, именуемое подлинным историческим прошлым, они сознательно выбрали только темное, только дурное. Все хорошие деяния Грозного, его умная внешняя политика, все его завоевания Таубе и Крузе обошли молчанием. Из всей многокрасочной палитры они взяли одну только краску черную или, если угодно, красную (по цвету крови) и этой краской захотели нарисовать свою картину»[9].

К слову о цифрах, приводимых иностранцами. По сообщению тех же Таубе и Крузе, в первые дни прихода в Псков Грозный успел казнить много тысяч его жителей. Историк же Д.И. Иловайский указывает: «О псковском приходе в Псков первой лет. (П.Р.Л.Т. IV. С. 318 и особенно на 343–344) синодики Кириллов и Спасоприлуцкий сообщают, что псковичей было казнено до 190 человек с женами и детьми»[10]. Общее число жертв новгородского погрома Таубе и Крузе определяют в 27 000 (12 000 именитых и 15 000 простого народа, включая женщин и детей). Немецкий дворянин Альберт Шлихтинг, который находился с 1564 года в русском плену и был переводчиком царского лейб-медика, а в 1570 году бежал в Литву, пишет в своем сочинении «Новое известие о России времени Ивана Грозного» о казнях жен и детей новгородцев, подозреваемых в измене и уже казненных, числом не более 80 человек. А. Гваньини, итальянец, служивший в армии польских королей, насчитывает одних только именитых граждан 2770, то есть кроме женщин, детей и простонародья[11].

Сохранился помянник по лицам, убиенным в опричнину, составленный по приказу царя в 1582–1583 годах. Известно около двух десятков его списков. Академик С.Б. Веселовский выявил, что в его полных списках говорится о казни 3,3 тысяч человек. В этом царском синодике сказано: «Помяни Господи души раб своих тысящю пяти сот пяти человек»; вверху приписано: «Новгородцев»[12].

Говоря о записках иностранцев, мы должны упомянуть, что есть и прямо противоположные свидетельства о русском царе Иоанне. Венецианский посол Липпомано писал о нем как о праведном судье в 1575 году, то есть уже после многих совершенных Грозным казней. Другой венецианец, Фоскарини, говорит с похвалой о правосудии, совершаемом этим несравненным государем при помощи простых и мудрых законов, о его приветливости, гуманности, разнообразности его познаний, о блеске двора, о могуществе армии и отводит ему одно из первых мест среди властителей того времени. Торговые люди из германского города Любека, побывав в России, также превозносили гуманность Грозного.

Крайне любопытна грамота 1564 года, в которой судебные приставы, состоящие при сосланном на Белоозеро князе Михаиле Воротынском, писали, что в прошлом году не дослали для него некоторое количество осетров, севрюг и изюму. А сам князь бьет челом, чтобы прислали назначенное государем для него ведро романеи, ведро рейнского вина, 200 лимонов, перцу, шафрану, гвоздики и т. п.[13].

История опричнины уже достаточно хорошо описана, по ее мотивам снято уже много фильмов, в их числе и совершенно кощунственные. Мы же можем добавить к этому, что Иоанн IV, один из самых образованных людей своего времени, обладал феноменальной памятью и широкой богословской эрудицией, и поэтому прекрасно знал слова Господа и Бога Иисуса Христа: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12: 25). Исходя из этого предположения, можно смело утверждать, что учреждение опричнины, независимо от любых сиюминутных политических замыслов царя, явилось попыткой уничтожения собственной страны.

История вынесла Грозному за это ошибочное деяние, как и другие подобные ему, суровый приговор. Известный историк С.М. Соловьев пишет: «Не произнесет историк слово оправдания такому человеку; он может произнести только слово сожаления, если, вглядываясь внимательно в страшный образ, под мрачными чертами мучителя подмечает скорбные черты жертвы»[14].

Жертвой чего стал русский царь, показавший в первый период своего правления, а он начинается с венчания на царство в 1547 году[15], образец православного государя, который ради интересов собственной страны борется со своими страстями и страхами, кается при греховных падениях, старается жить в мире и по евангельским заповедям со своими поданными?

Возможно, выдающийся русский психиатр профессор П.И. Ковалевский, читавший курс судебной психологии на юридическом факультете Петроградского университета, смог правильно ответить на этот вопрос. Он утверждал: «Я с убеждением позволяю себе высказать мнение, что Иоанн Грозный был душевнобольной человек, причем его душевная болезнь выражалась в форме однопредметного помешательства (мономания, или паранойя), позволявшего ему одновременно и управлять государством, и совершать деяния, которым могут быть найдены объяснения только в его болезненном душевном состоянии»[16].

Паранойя (др.-греч. παράνοια – безумие) – психическое расстройство, которое характеризуется длительными периодами необоснованного недоверия к окружающим. Люди, подверженные ему, как правило, весьма критично относятся к другим, не принимая, однако, критики в свой адрес. Паранойя характеризуется хорошо обоснованной системой сверхценных идей. Эта система обычно не меняется; она была бы совершенно логична, если бы исходные патологические идеи были правильны. У больных паранойей нет вычурного поведения, эмоциональной нестабильности, гротескных галлюцинаций и необычных идей, отмечаемых при других психопатологических состояниях. Паранойя характеризуется особой восприимчивостью. Одержимый паранойей человек навсегда посвящает себя агрессивности, борьбе с воображаемыми врагами. Цикл борьбы никогда не приходит к концу: как только побежден один враг, появляется другой, еще более опасный.

Историк обязан прослеживать связь явлений. «Своекорыстием, презрением общего блага, презрением жизни и чести ближнего сеяли Шуйские с товарищами – вырос Грозный», – пишет С.М. Соловьев[17]. После смерти матери в 1538 году семилетний Иоанн остается совсем один. Во главе страны встают разные группировки. Борьба за власть сопровождается общепринятыми средневековыми методами: выкалыванием глаз, ссылками, убийствами. При этом никто из бояр всерьез не воспринимает малолетнего государя: им пренебрегают, когда не видит народ, и с показною вежливостью относятся при его стечении. Глубокую психологическую травму юному правителю нанесли бояре во главе с Шуйскими, выломав однажды утром дверь в его спальню. Знаменитый историк В.О. Ключевский составил психологический портрет молодого великого князя в этот период на основе его писем. Из них веет чувством брошенности и одиночества. Своеволие временщиков превратило эту робость в нервную пугливость[18]. Обиды, нанесенные в детстве, навсегда запали в душу царя и, возможно, стали причиной будущей страшной болезни.

Святитель Макарий был одним из немногих в окружении великого князя, кто пытался дать столь необходимое будущему правителю правильное воспитание и образование. Память о любви и заботе, явленных к нему в юности, Грозный пронес через всю жизнь. В 1556 году он писал Казанскому архиепископу Гурию: «О Боже, как бы счастлива была Русская земля, если бы владыки были таковы, как преосвященный Макарий да ты»[19].

Митрополит Макарий, как известно, вместе с протопопом Сильвестром и дьяком Адашевым составляли своеобразный «триумвират», который оказал самое благотворное влияние на молодого царя в блестящую пору его царствования. Он стал основой неофициального правительства страны – Избранной рады, сложившийся к 1550 году вокруг молодого царя. Пока царь слушал советы этого кружка единомышленников, ему все удавалось.

Об этом удивительном «правительстве» историк Н.И. Костомаров писал так: «Избранная рада не ограничивалась исключительно кружком бояр и временщиков; она призывала к содействию себе… целый народ… С таким господствующим взглядом тогдашние правители именем государя собрали Земский Собор… из выборных людей всей русской земли. Явление было новое в истории… никто не додумался до великой мысли образовать одно вече всех русских земель, вече веч»[20].

Как много значит в жизни человека его окружение! «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися» (Пс. 17: 26–27). При святом митрополите Филиппе II (1566–1568) больше года не было казней по политическим делам[21]. Не было до тех пор, пока новые, отнюдь не святые, советники сломленного психической болезнью царя не смогли внушить ему мысль, что новый митрополит покрывает боярские заговоры, противиться его «державе» и занимается чародейством.

В историю России время правления Иоанна Грозного вписано как жестокое и тяжелое. Бесчинства опричнины, новгородский поход для наказания «изменников», якобы уже готовых, по данным следствия, перейти в подданство другой державы, – вот некоторые печальные вехи из пути этого самодержца. Дело по «новгородской измене» не сохранилось, и поэтому С.М. Соловьев пишет: «Это сыскное изменное дело до нас не дошло, а потому историк не имеет права произнести свое суждение о событии»[22]. Неизвестный же нам провинциальный летописец сообщает о «совершенном разорении Великого Новеграда»: «В лето 7078 году (1570 по Р.Х. – и. А.) государь царь… собра все свое воинство и поиде на Великий Новград… И громил их за то царь Иван Васильевич за их измену великую, что новгородцы xoтели здати Великий Новград и другий град Псков с пригородки своими и хотели обоими городами поклониться королю литовскому отдати»[23].

Но рядом с этими скорбными есть и совсем другие вехи жизненного пути первого русского царя: превращение России в огромную державу, включившую земли Казанского и Астраханского ханств, Западной Сибири от Ледовитого океана до Каспийского моря, реформы управления страной, упрочение международного престижа России, расширение торговых и культурных связей со странами Европы и Азии – так смотрел на это время известный историк А.А. Зимин[24].

При вступлении на престол Иоанн Грозный унаследовал 2,8 млн. км2, в результате его правления территория государства увеличилась почти вдвое – до 5,4 млн. км2 — это чуть больше, чем вся остальная Европа. За это же время население России выросло на 30–50 % и составило 10–12 млн. человек.

Тот же «опричник» Штаден писал: «Хотя всемогущий Бог и наказал Русскую землю… все же нынешний великий князь достиг того, что по всей Русской земле, по всей его державе – одна вера, один вес, одна мера! Только он один правит! Все, что ни прикажет он, – все исполняется, и все, что запретит, – действительно остается под запретом»[25]. Как это было актуально тогда для Германии, разделенной на сотни карликовых государств!

Вопрос о необходимости пересмотра оценки личности Иоанна IV в нашей истории был особо поставлен Р.Ю. Виппером в 1922 году. Взяв на себя задачу исторической реабилитации Грозного, он показал его как выдающегося государственного деятеля, дипломата и стратега, вполне выдерживающего сравнение с такими крупными историческими деятелями, как Петр Великий. Оценивая Иоанна IV, он поставил его в окружение государственных деятелей Европы – его современников. В результате этого сравнения на международном фоне московский самодержец вырос в мощную, величественную фигуру.

Один из современников Грозного – английский Генрих VIII († 1547), который стал королем в возрасте 18 лет. В результате политики так называемого огораживания в Англии XVI века появилось огромное число бродяг из числа крестьян, которых вместе с семьями сгоняли с земли, предлагая им взамен жизнь, для свободного йомена – адскую, в работном доме. По «закону о бродяжничестве» многие из тех, кто не согласился на тяжкое существование в работном доме, были повешены. Генрих VIII был женат шесть раз. Судьбу его супруг английские школьники заучивают при помощи мнемонической фразы: «Развелся – казнил – умерла – развелся – казнил – пережила».

Этот король считается основателем Англиканской Церкви. Формальным поводом для разрыва отношений с Римом стал отказ папы Климента VII признать незаконным брак Генриха с Екатериной Арагонской и аннулировать его, чтобы Генрих смог жениться на Анне Болейн. Вскоре английским епископам было предъявлено обвинение в измене по статье: обращение для суда не к королю, а к чужеземному властителю, то есть папе. Был назначен новый архиепископ страны, который должен был освободить короля от ненужного уже брака. В январе 1533 года Генрих женился на Болейн, но лишь в мае новый архиепископ Кентерберийский объявил предыдущий брак короля незаконным и аннулированным. Папа Римский отлучил короля от Церкви. В ответ Генрих VIII был провозглашен главою самостоятельной английской Церкви.

Первыми жертвами церковной реформы стали лица, отказавшиеся принять это, – их приравняли к государственным изменникам. Наиболее известными из казненных в этот период стали: Джон Фишер, епископ Рочестерский, в прошлом духовник бабки Генриха; Томас Мор, писатель-гуманист и бывший лорд-канцлер; некая пророчица из Кента Э. Бартон, лондонские монахи-картезианцы. В течение 1535–1539 годов специально созданные Генрихом комиссии закрыли все монастыри, действовавшие в Англии. Их имущество было конфисковано, братия изгнаны. В эти же годы по приказу короля были вскрыты, ограблены и осквернены мощи многих святых.

В 1540 году, после неудачного четвертого брака короля с протестанткой и казни организатора этого брака, король вновь стал склоняться к католической вере. По его указанию парламент принял акт, объявлявший обязательным участие в мессе, причащение мирян под одним видом (только святым Телом), исповедь, безбрачие духовенства, сохранение монашеских обетов. Несогласие с этим актом приравнивалось к государственной измене. После казни пятой жены, ставленницы уже католической партии, Генрих вновь стал склоняться к протестантизму.

Во вторую половину царствования короля Генриха увеличилось число казненных им политических противников. Одной из его жертв в этот период стал герцог Саффолкский. Последней из значительных фигур, казненных Генрихом, стал выдающийся английский поэт Генри Говард, граф Суррей, погибший в январе 1547 года, за несколько дней до смерти короля. Общее число казненных в царствование короля Генриха VIII приближается к цифре в 72 000 человек.

Осенью 2009 года среди 1095 британских подростков был проведен опрос организацией «The Prince's Trust». В десятку величайших лидеров Англии, по результатам этого опроса, вошел Генрих VIII[26].

Но вернемся в Россию ХVI века. За время правления царя Иоанна Васильевича Грозного было возведено более 40 каменных церквей, в том числе знаменитый собор Покрова Пресвятой Богородицы, что на Рву (храм Василия Блаженного); основано свыше 60 монастырей, построено 155 крепостей и около 300 новых городов, открыты сотни почтовых станций по всей стране. Вместе с Избранной радой Иоанн IV провел ряд реформ, направленных на централизацию государства, в том числе губную. Губная реформа – это серия мероприятий по изъятию из суда наместников дел о разбойниках и передачи их губным учреждениям, то есть органам местного управления в губе, которые ведали сначала сыском и судом по уголовным делам, а затем вопросами текущего управления. Введены выборные земские власти: старосты, головы и судьи. Осуществлены преобразования в армии, которые вывели ее на самый современный уровень. Оценивая итоги деятельности этого царя по созданию русской артиллерии, английский посол Джайлс Флетчер в 1588 году писал: «Полагаю, что ни один из христианских государей не имеет такой хорошей артиллерии и такого запаса снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки, все литые из меди»[27].

В 1549 году был созван первый Земский Собор, а в 1550 году принят новый Судебник. В 1555–1556 годах были отменены «кормления». Принято уложение о службе.

При Грозном были созваны Церковные Соборы в 1547, 1549, 1551, 1553, 1554, 1562, 1580 годах, в работе большинства из которых он участвовал лично. Стоглавый Собор 1551 года, который определил на долгое время организацию и формы многих сторон церковной жизни, проходил так: царь лично задавал вопросы, а Собор отвечал на них.

При нем было прославлено 39 новых русских святых (до этого почитались лишь 22 святых русского «происхождения»). Были созданы Лицевой летописный свод (на 9 тысяч листов – 16 тысяч миниатюр) и Степенная книга. Вместе с макарьевскими Великими Четьями-Минеями и «Домостроем» протопопа Сильвестра они навсегда вошли в историю мировой письменной культуры. При правлении Грозного в нашей стране началось книгопечатание. 1 марта 1564 года Иван Федоров, диакон одного из кремлевских соборов в Москве, и его помощник Петр Мстиславец выпустили в свет первую датированную русскую печатную книгу «Апостол». Издание было осуществлено в царской типографии. Специалисты утверждают, что все издания Федорова представляют собой первоклассные памятники типографского искусства XVI века. Известны Евангелия, отпечатанные на Руси и до «Апостола». Из-за того, что эти книги не имели «выходных данных», историки называют их «анонимными». Согласно принятой гипотезе, «анонимные» Евангелия издавали новгородцы М. Нефедьев и В. Никифоров. Имена этих новгородцев были названы в письмах, направленных в Великий Новгород Грозным еще в 1556 году. Нефедьев упоминается там как «мастер печатных книг»[28].

Главным же результатом почти 40-летнего пребывания на престоле Иоанна Васильевича Грозного явилось оформление централизованного Российского государства – царства, равного великим империям прошлого.

Хотелось бы закончить эти краткие заметки словами Карамзина: «Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти: стонания умолкли, жертвы истлели, и старые предания затмились новейшими; но имя Иоанново блистало на Судебнике и напоминало приобретение трех царств монгольских; доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы царя-завоевателя, чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего государственного образования… и… доныне именует его только Грозным, не различая внука с дедом, так названным древнею Россиею более в хвалу, нежели в укоризну»[29].

[1] См.: Платонов С.Ф. Иван Грозный в русской историографии // Платонов С.Ф. Иван Грозный; Виппер Р.Ю. Иван Грозный. М.,1998.

[2] Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе как исторический источник // http://www.vostlit.info/Texts/rus10/Taube_Kruse/vved.phtml

[3] http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Staden_2/text1.phtml

[4] См.: Веселовский С.Б. Очерки по истории опричнины. М., 1963; http://www.historichka.ru/materials/veselovskii/

[5] См.: Альшиц Д.Н. Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного. Л., 1988.

[6] http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Staden/frametext4.htm

[7] Кобрин В.Б. Иван Грозный // http://vivovoco.rsl.ru/VV/BOOKS/GROZNY/GROZNY_2.HTM

[8] Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе как исторический источник.

[9] Там же.

[10] См.: Иловайский Д.И. История России. Примечания.

[11] Там же.

[12] См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины.

[13] См.: Иловайский Д.И. История России. Примечания.

[14] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 6 // http://az.lib.ru/s/solowxew_sergej_mihajlowich/text_1060.shtml

[15] Окончанием этого периода мы склонны считать смерть святителя Макария (31 декабря 1563 г.), когда смолк его столь значимый для царя голос в защиту гонимых, а не к дате смерти первой супруги Иоанна Анастасии († 1560 ), как это сейчас принято в исторической науке.

[16] См.: Ковалевский П.И. Иоанн Грозный. СПб, 1901.

[17] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 6.

[18] См.: Ключевский В.О. Курс русской истории. Лекция ХХХ.

[19] См.: Макарий, митрополит. История Русской Церкви. Т. 3. Отд. 2. Гл. 2.

[20] См.: Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Гл. 18.

[21] См.: Федотов Г.П. Святой Филипп, митрополит Московский. Париж, 1928.

[22] См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 6.

[23] Цит. по кн.: Веселовский С.Б. Очерки по истории опричнины. М., 1963. Гл.: Отзывы о Грозном его современников.

[24] См.: Зимин А.А., Хорошкевич А.Л. Россия времен Ивана Грозного. М., 1982.

[25] http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Staden/frametext4.htm

[26] http://www.pravoslavie.ru/news/32473.htm

[27] См.: Флетчер Д. О государстве русском. СПб, 1906.

[28] http://www.librero.ru/article/t7t/book/anonimnaa_tipografia_i_bezvyhodnye_izdania.htm

[29] Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. IX. Гл. VII.

Иеромонах Арсений (Писарев)

25 / 11 / 2009

Комментарий «Православного Апологета»

Публикация данной статьи о первом русском царе Иоанне Васильевиче (Грозном) иеромонаха Арсения (Писарева) фактически можно рассматривать как научно-историческое пояснение к недавно вышедшему художественному фильму «Царь». Несомненно фильм Павла Лунгина представляет собой с точки зрения режиссуры и актерского мастерства явление выдающееся. Но нужно прежде всего учитывать то, что кинематограф, в особенности сегодня служит мощным идеологическим оружием. С помощью кинематографа формируется историческое новое сознание современных людей, в особенности молодого поколения, которое с историей России знакомо плохо. Что же касается российского населения среднего и пожилого возраста, то их сознание воспитано на кинофильме Эйзенштейна «Царь Иоанна Грозный», в котором хотя Иоанна Грозный и представлен во всей «красе» той жестокости, о которой нам говорит Карамзин, а за ним и последующие отечественные историки, однако в этом фильме грозный царь не унижен до образа «ненормального и сумашедшего» человека, как это сделано в новой кинокартине. Черкасов в кинофильме сталинского времени играет русского царя, представляя его во всем величии царского достоинства. Даже И. В. Сталин, зная о некоторых проявлениях жестокости, вынесения крайних мер наказания своим подчиненным царем Иоанном Грозным, Эзенштейну пред созданием киноленты сказал слова, которые стоят внимания: «Иоанн Грозный был очень жёстким. Показывать, что он был жёстким, можно. Но нужно показать, почему нужно быть жёстким».