Кризис богословского самосознания

Η κρίση τῆς θεολογικῆς αὐτοσυνειδησίας

Иоанн Корнаракис, почетный профессор Афинского университета

τοῦ Ἰωάννου Κορναράκη, ὁμότ. καθηγητοῦ  Πανεπιστηνίου Ἀθηνῶν

Сегодня нам приходится переживать такую историческую эпоху,  когда подвергаются высмеиванию и унижению главные жизненные ценности, а также подвергается уничтожению и  богословское сознание, на что указывает, и не редко, глубокий кризис ее собственных признаков. Э происходит главным образом через отрыв богословского сознания от его традиционных и святоотеческих начал, через попытку сделать богословие чуждым этих началам.

Несомненно, что кризис богословского самосознания был всегда, и он продолжает иметь месть и сегодня, и именно он восстает на Церковь и на ее богословие. Это факт, что главным основанием спасения человека во Христе является вера, вера в Личность Христа, но и вера в существование искупительной силы Его евангельского слова.  И с самого раннего периода своего существования и на всем протяжении исторического пути Церковь осознает преимущество этой веры над человеческой логикой, и она в то же время предвещает вызывающем характере превосходства этой веры над преобладающими требованиями обмирщенной логики. Во многих случаях богословский ум по различным причинам утрачивает свою силу под натиском обмирщенной логики, ибо богословский ум является главной силой для постижения и разъяснении евангельского и святоотеческого слова!

Подобного рода результат, сознательно или несознательно, добровольно или нет, составляет, несомненно, всегда сущность и главную причину кризиса богословского самосознания, но в особенности сегодня!

Наша эпоха непрерывно испытывает мучительное влияние от чуждых философских течений и, главным образом, от теоретических систем и идеологем, которые стремятся к тому, чтобы изменить традиционные ценности людей. Сегодня она несет новые вызовы, и новые возможности в области богословской мысли, для ее, конечно же, окончательного отчуждения от традиционных, то есть святоотеческих начал церковной жизни и ее богословия.

В этом широкомасштабном вызове ради осуществления такого рода изменения в сознании человека и появляются сегодня основополагающие признаки философского обоснования теоретических систем Новой Эпохи: отрицание и необыкновенная борьба со «старым»  (вечно старым) для того, чтобы возобладало «новое» (всегда новое), на всех уровнях и  образах мышления и жизни современного человека. Иначе говоря, сущность и главный смысл этого вызова Новой Эпохи представлена сегодня в  философии метаобновления, которая используется и в церковной среде, и богословии Церкви, устанавливая постоянно новое предназначение всех традиционных начал Церкви «от практических вплоть до всех богословских»!

Так, эта борьба Новой Эпохи с «древним», в области церковной жизни, ведется совместно со стремлением отказаться от богословской мысли на основе традиционного святоотеческого основания, с тем, чтобы сегодня распространялось мнение о том, что святоотеческая традиция Церкви полностью завершила свое становление в прошлом «и, следовательно, она более не принесет ничего нового для борьбы современного человека, для его противостояния великим и едва разрешимым проблем бытия».

Эта попытка отрицания и искажения и методического перетолковывания святоотеческой традиции и учения сегодня отражается во многих документах и текстах. В них также усваивается этот метод, и не только академическими учителями, но и другими богословами не академиками,  а также мыслящими не в святоотеческом духе и отражающим это в своих трудах. Это то, что по необходимости и в особенности каждый заметит в виде наличия крайнего заблуждения, которое в этих трудах приобретает преобладающий характер в виде двусмысленности, которая служит лицемерной вере и якобы постоянному вкладу в православную веру. Речь в данном случае идет о вполне известном методе, который искажает святоотеческие положения веры и даже решения Вселенских соборов при использовании святоотеческих трудов. При этом простой читатель не может осознать того, где ложь и искажение по причине обольщения и  многочисленных мнений, перетолковываний этого святоотеческого сокровища. И тем самым человек совращается к принятию идей и мыслей, которые дезориентируют его при стремлении понять истинную святоотеческую веру и жизнь Церкви![1]

Позже, в  дальнейшем, подобного рода тексты часто предлагаются в качестве небольшого образца искажения и преднамеренного перетолковывания основополагающих положений не только святоотеческого, но и евангельского учения Церкви, которые усваивают богословские документы и тексты, что является достаточным доказательством некоего глубокого действительно существующего кризиса в богословском самосознании, сопровождающегося созданием некой «новой» православной новоэпохальной мысли, лишенной благодатного богатства подлинного боголюбивого Православия. Итак, сегодня, согласно с основным установленным началом создания учения неоэпохального православия, «строгая логика постепенно приведет к доминирующему положению в сердечной вере, некой веры, которая допускает разнообразие и не сжимается в идеологическую систему...»  По этой причине «научные богословские исследования», распространяются на все области библейской науки и их выводы считаются научно достоверными для всех догматов, что дает возможность считать, что в области этой науки «сегодня добиваются того, чтобы исчезли идеологические границы». Иначе говоря, сегодня «исповедническое православие является мертвым православием»! Этой позицией оказывается поддержка мнению, что догматы для современного человека являются «штампами» о которых и не следует говорить. «И критерием, который отличает христианина от не христианина является более любовь, а не догматы»!

Сегодня возможности, которые мы имеем «для определения облика Церкви» «не являются только порождениями богословской науки... имелись  плоды счастливых успехов в широкой области научной деятельности человека, и в особенности в области социологических наук, и более конкретно культурной антропологии». Следовательно, что касается определения облика Церкви, то главным образом научное окончательно завершает это определение, заключая, что «Облик и служение Церкви... не находится в прошлом, в истории, в традиции либо апостолов, либо отцов, но в будущем!»

По «прошлому» Церкви, как отвергнутой цели, неоэпохальное богословие наносит удар и в особенности по христологической сути Церкви, поскольку «Церковь не черпает свое бытие и свое основание из того, чем она является, но из того, чем она станет, то есть не из настоящего или из прошлого, от какого-то авторитета прошлого (даже от Христа!!!), или из того, что ей дано как учреждению, но из будущего, от конечного!»

Из того факта, что «Христос», как авторитет прошлого, остается вне основания и облика Церкви, всякое иное догматическое начало, или евангельская истина также становится выкинутой, опозоренной в разрушенном основании всего новоэпохального принципа «постоянного нового определения» всего в области  Церковной жизни. Мы  до сих пор не знаем, что все может получить новое определение, даже и таинства! Во всяком случае «Божественная Евхаристия, которая, конечно же, и только она определяет и устанавливает что есть  Церковь и ее тождественность... требует постоянного нового определения... потому что иначе она угрожает установлению ложного идола той реальности, которую она изображает»!!

Но подвергается нападкам и христологический догмат и обесценивается в самом сердце искупительное дело Христа, крестная смерть. «Христос  это «Спаситель мира» не в том смысле, что принеся Себя в жертву на Кресте, тем самым упраздняется смерть в человечестве», но потому что «Он воскрес из мертвых». Также «Церковь существует не потому что Христос умер на Кресте, уничтожая наши грехи, но потому что Он воскрес из мертвых»!

Вместе с тем в панораме нечестивых учений, который сконценрировались в богословским документах и текстах нашего времени и вносятся в них  посредством метода двусмысленности и якобы  для утверждения святоотеческого богословия, существует злоупотребление двух богословских терминов, которые имеют основополагающее значение для спасения человека христианина, это термины грех (ἡ ἀμαρτία) и вина (ἡ ἐνοχή)!

Преступление заповеди первозданными людьми вовсе не было грехом, но просто лишь безрассудством (ἡ ἀστοχία), опрометчивостью. «Зло всегда мыслится как промах, и таким промахом (ἡ ἀστοχία) был и прародительский грех». И далее. «Святоотеческое богословие имело взгляд на праотеческий грех как на болезнь (ἡ ἀρρώστια) и не говорилось в нем о некоем наследовании вины (κληρονόμική  ἐνοχή) , а всего лишь о наследовании тления (φθορά) и смерти (θάνατος)». Однако «Человек? главным образом подверженный влиянию закона духа и закону порядка, в отношении явно выраженного зла всегда подлежит ответственности и наказанию»!

Так термины грех и вина теряют свою важность благодаря такому преподнесению святоотеческого богословия. И грех также получил свое крещение в купели кризиса богословского самосознания как промах, и избегается его применения в евангельском понимании, в то время как термин вина всегда клеймиться как односторонний и как исключительно порождение законничества!

Сознательное искажение смысла этих двух терминов, христианской антропологии и сотериологии, составляет вершину современной богословской мысли, непосредственно трагедию нашей современности, поскольку эта новоэпохальная логика противоречит самой себе в невозможности уйти от ответственности, по существу возлагая корону (!) безвыходности - «...несмотря на сильную боль и страдание, и мы терпим зло без конца»!

В богословской среде стало занимать доминирующее положение достаточно широко распространённое злочестивое мнение, которое относится к отношениям между тварным и нетварным. Согласно этой «теории» «Все творения произошли из не сущего, то есть из ничего, из-за чего они имеют тенденцию к своему завершению или к ничему». Так, когда тварное не соединилось с нетварным, оно сводится к ничему, нулю, к небытию. «Это хорошее изменение или плохое – сводимое к небытию изменение» объясняется направлением сущих в своём основании. «Это и всякое подобное этому направление не является злом, поскольку является причиной не только сводимого к небытию изменения, но и завершенности».

Продолжением этой теории является некое положение, которое преподносится как «святоотеческое слово» - о смерти души! «Душа, согласно Святым Отцам  нашей Церкви не является бессмертной. Она тварна... отделение души от тела является некой формой ее смерти...без тела она имеет некий изъян, является бездомной, искалеченной, духом...»! Эта мысль уже развилась в широко распространенную теорию, «фнитопсихизм»[2], которой учат в соседних с Грецией странах и она представляется как достижение  современной греческой богословской мысли!

В современном неоэпохальном богословии в отношении отсутствия требований к проведению дискуссии по вопросу о рукоположении женщин на основании Священного Писания и предания приводит «к фундаменталистским истолкованиям»! «Рукоположению женщин... со стороны православных оказывается достаточное сопротивление, поскольку до сих пор они представляли богословские аргументы, которые не допускают мысли о женском священстве». Однако «В действительности из рукополагают, когда нашей инертностью  и недоумением  мы стараемся сокрыть эти случаи, прибегая в Священному писанию и к Преданию. Тогда мы легко скатываемся в фундаменталистским толкованиям»!

В завершении всего  приведу вопиющий факт, который с несомненной убедительностью убеждает нас в существовании кризиса богословского сознания. Речь идет о двух докторских диссертациях, которые, конечно же, якобы «научно» доказывают православность (!) двух антихалкидонских еретиков Диоскора и Севира. С помощью якобы исторических и святоотеческих критериев, эти два еретика, которые были осуждены  IV Вселенским собором в Халкидоне, «научно» окрещены православными! Вместе с тем, глубина и широта кризиса богословского самосознания в данном случае ограничивается тем фактом, что появление этих двух диссертаций не вызвало вплоть до сего дня никакого противодействия со стороны компетентного и авторитетного церковного органа (Синодальной Комиссии по ересям), и этот факт даже  не был прокомментирован каким -либо иным авторитетным церковным органом печати  по догматическим и историческим вопросам.[3]

Но кризис богословского самосознания свидетельствуется и вскрывается не только опубликованными документами и текстами. Он подтверждается и выражается внешним образом в поведении и образе жизни, отвергающем авторитет и ценность православного образа жизни. Основополагающие элементы или характеристики этого образа жизни, такие как молитва, церковность, пост и даже изучение святоотеческих текстов и другое, считается за  «набожность» и каждый из названных элементов жизни  становится предметом выражения к нему призрения!

Дальнейшее распространение этого кризиса богословского сознания, в поведении и образе жизни, когда  обесцениваются составляющие православного этоса, являются несомненно, природным выражением этого кризиса, исходя из этого искаженные «православные» идеи не могут порождать  здравый православный нрав». Этот факт подтверждается и вопросами брата Божия Иакова. «Течет ли из одного отверстия источника сладка и горькая вода? Не может, братия мои, смоковница приносить маслины или виноградная лоза смоквы. Также и один источник не может изливать соленую и сладкую воду». (Иак. 3, 11-12). С помощью авторитетности общих и неложных слов и логики подтверждается аналогичный  жизненный характер мышления и образа жизни и поведения человека! Кроме того, в предлагаемом  тексте  утверждается и противоположное, согласно слову Христа « по плодам его древо узнается» (Мф. 12, 33). Да. «Зрение души со всех сторон покрывают страсти, которые оно не переносит, и  оно становится неподкупным обвинителем тайного, избравшего положение и случать быть явно сокрытым» (Прп. Нил подвижник, P. G. 79, 67)

Согласно прп. Максиму Исповеднику Бог является во всяком человеке «согласно представлению его о славе Божией». Так, тем, которые живут богоугодно по евангельскому слову «Он является как троица,  дабы был воспринят в доме живущего, и таким образом таинственно посвящает себя». В тех же, которые не исполняют евангельское слово и не ведут жизнь по Евангелию, Бог является не такой какой Он есть, но каковы они сами суть. Следовательно, богословствующие из названных последними,  порождают субъективное богословие, просто напросто преподавая его самим себе! (P. G. 90, 364)

©Перевод «Православного Апологета» 2010г.

Источник: журнал Παρακαταθήκη, Μάρτιος- Απρίλιος, τέυχ. 35