В преддверии «богословия» эвтаназии?
Протоиерей Константин Стратигопулос
Тема трансплантации органов является очень важной; она должна стать предметом серьезных размышлений и богословского диалога, чтобы Церковь высказала свое веское мнение по этому поводу не только на местном, но и на всеправославном уровне.
До сих пор в центре дискуссии была проблема определения критериев, на основании которых производится констатация смерти мозга. Насколько обоснованы данные, лежащие в основе критерия, предложенного комитетом Гарвардской медицинской школы? Почему, согласно новым данным, существует не одна, а две смерти: «смерть мозга» и «клиническая смерть»? Почему органы берут у донора до наступления клинической смерти и после наступления смерти мозга? Как известно, органы, за некоторыми исключениями, не могут быть получены от умершего донора, так как в большинстве случаев после остановки сердца они погибают. Они должны быть изъяты из живого организма, в котором, согласно весьма спорным гарвардским критериям, уже не работает мозг. Кто может знать время отделения души от тела? Кто может дать определение таинства смерти? Может ли Церковь высказываться в поддержку изъятия органов у человека прежде окончательного исчезновения связи между душой и телом? Не должна ли Церковь обратить внимание на то, что многие ученые, в Греции и за рубежом, выступают против гарвардских критериев и введения понятия «двойной смерти»: смерти мозга и смерти клинической?
Все вышесказанное касается тех данных о трансплантации, которые существовали до последнего времени. Лично мы не можем согласиться с изъятием у человека органов до окончательного наступления смерти, поскольку это то же самое, что и лишение человека жизни, даже если цель состоит в том, чтобы вылечить другого пациента. Цель не оправдывает средства. Смерть всегда будет оставаться таинством. Никто не должен разделять это понятие на части и давать ему определение на основании своих личных медицинских или богословских убеждений.
И в то время как решить этот вопрос пытались только в одной плоскости, вышла в свет новая книга, которая изменила представление о трансплантации и вывела дискуссию на новый уровень, что, в конечном итоге, должно повлиять и на определение таинства смерти.
Эта книга написана архимандритом Николаем Хадзиниколау; она была опубликована «Центром биомедицины и этической деонтологии» и называется «Свободны от генома». В главе «Духовная мораль и патология трансплантации» (стр. 315-345) приведены тезисы, которые более глубоко затрагивают эту проблематику, чем это делалось до сих пор. Мы приводим эти тезисы в ожидании найти ответ на вопросы, которые предлагаются нашему вниманию в этом тексте.
На странице 318 мы читаем следующее: «Жизнь есть дар Божий, но этот дар не принадлежит только Тому, Кто его дарит. Он принадлежит и тому, кто его получает. Жизнь является также и моей. Жизнь — это поле брани, на котором происходит упражнение нашей свободной воли. Она не дается нам для того, чтобы мы прожили ее как собственники и эгоисты; жизнь дается нам в собственность с тем, чтобы мы могли еще и предложить ее кому-то. Именно поэтому мы любим жизнь и защищаем ее больше всего на свете. Мы обращаемся с ней осторожно, потому что она — Божия, но вместе с тем — по своей собственной воле, поскольку она принадлежит нам. Лучший способ возвращения жизни Богу — это ее приношение ближнему. «Нет иного пути ко спасению как бытие ради ближнего» (Св. пр. Макарий Египетский).
1-й вопрос
Наша жизнь, конечно же, является полем брани, на котором происходит упражнение нашей свободной воли. Но если свободная воля не направлена к Богу, не является ли такое приношение обычным проявлением гуманизма, не приближающим нас к Богу?
2-й вопрос
Может быть фраза о том, что жизнь «является также и нашей» ─ это богословское обоснование нашего права поступать с нашей жизнью так, как нам этого хочется?
3-й вопрос
Каков смысл фразы из литургии «и весь живот наш Христу Богу предадим»?
4-й вопрос
Может быть, автор текста смешивает понятие «служения святым» (2 Кор. 8,4) со словом «предавать», которое употребляется в таких выражениях, как: «в руце Твои предаю дух Мой» (Лк. 23,46) или «и предали их Господу» (Деян. 14, 23) и «да предадут Ему, как верному Создателю, души свои, делая добро» (1 Пет. 4,19)?
5-й вопрос
Как можно произвольно использовать отрывок из святого Макария для таких реалий, которых не существовало во время его земной жизни?
6-й вопрос
Не существует ли опасности, что произвольное и отрывочное цитирование св. Макария приведет к тому, что гуманное предложение своих органов будет считаться спасающим человека само по себе, а участие в Таинствах Церкви будет рассматриваться как необязательное? Может быть, правильное понимание слов апостола Петра, которые мы приводили ранее, в 4-м вопросе, поможет нам найти правильный и полный ответ без опасных взаимоисключающих тезисов?
7-й вопрос.
Поскольку в тексте говорится о приношении и о любви, не признается ли тем самым факт изъятия органов у живого человека, поскольку мертвые или, как выражаются некоторые ученые, пациенты с диагнозом «смерть мозга», уже не могут применить свободную волю, чтобы сделать приношение и проявить любовь?
8-й вопрос
А, может быть, с помощью красивых слов мы пытаемся убедить народ Божий совершить поступок, который на самом деле не является приношением, и который, если донор жив, лишит человека жизни раньше, чем это предусмотрено Богом ─ Господином жизни и смерти?
На странице 319 мы видим откровенное признание того, что органы изымаются из живого организма. Об этом свидетельствует фраза: «Кого следует уважать больше и чью жизнь нужно признать более ценной: донора, который неизбежно умрет, или реципиента, который сможет жить дальше?»
9-й вопрос
Как писатель может быть уверен в неизбежной смерти донора? Разве Бог не может вмешаться и изменить то, что кажется неизбежным?
10-й вопрос
Почему автор задается вопросом о том, «кто достоин большего уважения»: донор или реципиент? Разве у Церкви есть мерило для оценки уважения к каждому человеку?
11-й вопрос
Говоря о «неизбежном уходе» донора, автор снова соглашается с тем фактом, что донор жив. Значит, он одобряет лишение человека жизни? Может ли Церковь участвовать в отнятии жизни у человека? На той же странице 319 сам автор говорит о некоем «невероятном чуде, поскольку об этом идет речь».
12-й вопрос
Можно ли отрицать возможность чуда? Ведь все чудеса по своей природе являются «невероятными» событиями. Как может автор предопределять свободное вмешательство Бога и то, совершит Господь чудо или нет? Как можно навсегда исключить возможность совершения чуда Богом?
Я боюсь, что Лазарь, сын наинской вдовы и дочь Иаира не успели бы воскреснуть, если бы они жили сегодня, так как с благословения некоторых пастырей Церкви у них изъяли бы органы, чтобы совершить подобное «приношение».
На странице 320 фраза: «Медицина сталкивается с дилеммой: ей приходится найти смелость, чтобы выбрать между любовью к двум умирающим людям. К двоим, один из которых сможет, в конечном счете, построить свою жизнь из руин, из остатков жизни другого».
13-й вопрос
Что это за «любовь», которая убивает одного человека для того, чтобы жил другой? Разве можно убивать во имя любви?
14-й вопрос
Не открывается ли таким образом путь для «богословия» эвтаназии, а в дальнейшем - и для самоубийства?
На странице 323 мы читаем: «Сознательное согласие на использование тела после смерти является священным актом, высшей степенью самоотверженности и любви, потому что предоставление такого разрешения дает донору шанс на жизнь».
«Наконец, в те минуты, когда пациент находится в трезвом уме и здравой памяти он должен выразить свое доверие врачам и родственникам и подтвердить их право остановить его сердце, не ожидая, пока оно остановится само, в тот момент, который они сочтут нужным, конечно же, желая ему только добра».
15-й вопрос
Не содержит ли текст концептуального противоречия в ключевых местах: в то время как вначале пишется об изъятии органов «после смерти», далее речь идет об «акте любви»? Снова возникает вопрос о том, как может кто-то любить после смерти?
16-й вопрос
Не противоречит ли автор сам себе, говоря о нахождении «в трезвом уме и в здравой памяти»? Разве это может относиться к умершему человеку?
17-й вопрос
Какое православное постановление, мнение или традиция дают право просить кого-то остановить сердце, «не ожидая, пока оно остановится само»? Текст совершенно ясно и недвусмысленно призывает Церковь благословить вмешательство в живой организм. Кто возьмет на себя такую ответственность? Какое «богословие» согласуется с безбожными мерами этих измышлений?
На странице 331 ясно написано: «Существуют такие случаи, когда уважение к человеку означает, что мы не только позволяем ему, но еще и помогаем ему умереть».
18-й вопрос
Где в Православной Церкви автор мог встретить понятие о том, что позволительно «помогать» кому-то умереть?
Далее автор, пытаясь придать видимость православия своему беспрецедентному и неприемлемому «богословию», цитирует «молитву при разлучении души от тела» из Малого Молитвослова. В частности, цитируется фраза: «Разреши, Господи, раба твоего нестерпимыя сея болезни и содержашия его горькия не́мощи и упокой его, идеже праведных ду́си».
19-й вопрос
Какое может быть сравнение между молитвой, в которой мы просим о «разрешении от болезни», и процессом удаления органов, который, поскольку тело является живым, согласно предыдущим размышлениям автора, принесет телу невыносимую боль и сделает процесс смерти еще более болезненным?
20-й вопрос
Разве насильственное вмешательство для изъятия органов у живого донора не противоречит молитве о «мирной кончине живота нашего?» Как может Церковь молиться о мирной кончине и одновременно предлагать насильственную смерть?
Непоследовательность этого текста проявляется в его «хороших» моментах. На странице 330 говорится: «Можно вмешиваться в тело только ради лечения. Любое действие, которое способствует его повреждению, вредит также и душе и является греховным. Вот почему процесс угасания должен быть совершенно естественным и ни в коем случае не вынужденным». И на стр. 329 мы читаем: «Ни при каких обстоятельствах нельзя ускорять наступление смерти. Мы не имеем права ни забирать что-то у тела, ни расторгать связь тела и души, ни нарушать психосоматическое единство человека».
21-й вопрос
Писатель должен разъяснить, какую позицию он все-таки занимает, когда пишет о «не-ускорении смерти» и о «естественном и не вынужденном угасании», после того, как он только что говорил об «облегчении» смерти? Автор высказывает такие тезисы, которые, как это видно из последних цитат, противоречат друг другу. Может быть читателя пытаются дезориентировать, добавляя к основному тексту некоторые правильные с богословской точки зрения мысли?
22-й вопрос
Говоря о том, что «мы не имеем права забирать что-то у тела», автор отрицает и пересадку парных органов от живого донора к живому реципиенту? Таким образом, он отрицает трансплантацию костного мозга? И, если уж на то пошло, отрицает даже переливание крови?
На странице 325 пишется следующее: «Трансплантация имеет бóльшую ценность не для реципиента, которому дается только биологическая жизнь, а для донора, т. к. когда он отдает органы, его духовная жизнь наполняется живительным соком».
23-й вопрос
Поскольку трансплантация не имеет большой ценности для реципиента, зачем нужно столько рассуждать о приношении и любви? Может быть, мы заботимся о духовной пользе для донора?
24-й вопрос
Что означает фраза «его духовная жизнь наполняется живительным соком?» Это что, новое учение Церкви? Духовную жизнь мы можем получить только путем упражнения в заповедях Божиих и стяжания благодати Святого Духа. То есть автор хочет сказать, что теперь и в будущем человек сможет приобрести духовную жизнь, если он отдаст свои органы, будучи еще живым? Он станет духовным человеком во время своей смерти? На странице 335 мы читаем: «Сам Господь в Своих последних наставлениях, которые Он преподал святым апостолам во время Тайной Вечери, говорит о приношении нашей земной жизни другим: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15,13). А апостол Иоанн в своем первом послании говорит нечто еще более впечатляющее: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев» (1 Иоанна 3,16).
25-й вопрос
Разве можно использовать отрывки из Священного Писания для аргументации наших личных целей?
Святитель Иоанн Златоуст, в толковании на слова Спасителя «И душу мою полагаю за овцы» (Ин 10,15) пишет: «Он часто повторяет это, чтобы показать, что Он не обманщик» (ΕΠΕ 14,21).
Приводя слова Спасителя из Евангелия от Иоанна (10,17-18): «Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее», святитель Иоанн Златоуст пишет: «Но будем тщательно внимать тому, что говорится. «Имею власть», говорит, «отдать жизнь Мою». Да кто же не имеет власти положить душу свою? Всякий, кто хочет, может умертвить себя. Но слова Его имеют не этот смысл. Какой же? Я имею такую власть душу Мою положить, что никто не может отнять ее у Меня, а этого нельзя сказать о людях. Мы не иначе сами по себе можем положить душу свою, как только умертвив себя. А если впадем в руки людей, злоумышляющих и могущих убить нас, то уже не имеем власти положить и не положить, но они убивают нас и против нашей воли. А Он – не так. Он властен был не положить душу свою даже и тогда, как другие злоумышляли. Поэтому-то, сказав: никто не отнимает ее у Меня», затем уже прибавил: «Имею власть отдать жизнь Мою», то есть, Я один властен положить ее, а вы не имеете этой власти, потому что у вас и многие другие могут взять ее.
Вначале Он этого не говорил, потому что тогда слова Его не показались бы и вероятными. Но когда Он имел уже доказательство в самых делах, когда не раз злоумышлявшие против Него не могли захватить Его (а Он много раз уходил из рук их), — тогда уже говорит: «Никто не отнимает ее от Меня». Если же это справедливо, то следует и то, что Он добровольно идет на смерть. А если и это справедливо, то несомненно и то, что Он, когда захочет, снова может воспринять душу Свою. Если смерть Его была таким делом, которое превышает силы человеческие, то не сомневайся на счет Его в остальном. То, что Он один имеет власть положить душу Свою, показывает, что, по той же самой власти, Он может и снова принять ее. Видишь ли, как первым утвердил второе, и смертью неоспоримо доказал воскресение? (ЕПЕ 14,125-127).
Значение слов «полагать души за братьев» св. Иоанн Златоуст выражает следующим образом: «Сие заповедаю вам, да любите друг друга, то есть, Я говорю не в укор, что Я душу Мою полагаю, что Я предварил вас дружбою, но ─ для того, чтобы привести вас к дружеству. Потом, так как терпеть от большой части людей гонение и поношение ─ дело тяжелое и невыносимое, которое может повергнуть в уныние и душу возвышенную, то Христос приступает к этому предмету уже после того, как наперед сказал весьма многое. Предварительно Он смягчил их душу, а уже потом начинает говорить об этом и ясно показывает, что и это, равно как и все другое, как уже Он показал, совершается для их пользы» (ЕПЕ 14,481).
Богословская «акробатика» или стычки друг с другом не помогут нам убедить народ церковный. Ответственность богословов велика, и никто из них не может с помощью противоречивых тезисов заставить людей согласиться с сомнительными фактами, которые, если не рассмотреть их с богословской осмотрительностью, могут затруднить правильное понимание Православия и его отношения к уважению каждого человека, а также к таинству смерти.
(Источник: журнал «Наследие», № 22, январь-февраль 2002 года).
