Православный христианин может приблизиться к Богу разными средствами, имеющимися в его расположении, а именно: памятованием о Боге, изучением Божественных Писаний и творений Святых Отцов, деланием заповедей и взращиванием в себе добродетелей. Однако есть еще один способ приблизиться к Богу. Он называется молитва мытаря, и эта молитва есть главное орудие покаяния.

Когда человек возжелает заняться молитвенным деланием, что для Бога всегда благоугодно и благоприятно, тогда сие желание должно предваряться неким приуготовлением. Каким же? После того, как человек раскается во всем, в чем его осуждает совесть, и сотворит покаяние, то есть изменит свой образ жизни и каждую минуту будет подвизаться жить согласно воле Божией, когда он исповедует пред духовным отцом свои грехи и помыслы и получит прощение, когда он простит и по возможности примирится со своими врагами, не осуждая их, но наоборот, воспримет на себя всю тяжесть вины за всё плохое, что было в его жизни, когда он ни в чем не будет оправдывать себя, но напротив, станет считать себя виновным за все, происходящее с ним, и наихудшим из всех людей, ― тогда, сделав такое приуготовление, он может приклонить колена перед Господом и сотворить молитву, которая достигнет престола Божия.

Еще одним не меньшим по силе приуготовлением для молитвы такому человеку могло бы послужить краткое чтение какой-либо духовной книги (например, Евангелия или жития одного из святых, или какого-нибудь отрывка из подвижнических наставлений), ибо такое чтение сообщает молящемуся теплоту и умиление. Если он так поступит и действием благодати сподобится умиления, тогда он может приклонить колени перед иконой Христа или Богородицы, и, взяв в одну руку четки, а другой рукой совершая крестное знамение, начать произносить Иисусову молитву с призыванием имени Христова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного», или «Пресвятая Богородица, спаси мя».

Молясь таким образом по четкам с крестным знамением, говоря устно Иисусову молитву и сосредотачивая свое внимание на словах молитвы и на дыхании, не следует, однако, воображать своими умом что-либо (и даже не приводить себе на ум образы Христа, Богородицы или святых), но всё внимание ума должно сосредоточить и обратить на слова молитвы, которые тихо выходят из уст, с наибольшим, насколько возможно, осознанием своей греховности и недостоинства, чтобы сподобиться милости Божией. И если, молясь таким образом, в какой-то момент человек обратится к помыслу самоукорения, который привлечет благодать Божию, тогда в его душе тотчас водворяется умиление и отверзается источник слез покаяния, которые текут из очей и омывают душу.

Если человек начал молитву, но его сердце остается холодным, подобно льду, и бесчувственным, то этом случае не нужно ему останавливать молитву по четкам с призыванием имени Христова, но следует продолжать, произнося молитву устами или про себя (то есть произнося молитву внутренне и без голоса), даже если помысел говорит ему бросить молитву по причине того, что весь труд проходит всуе. Нет, не следует останавливать старание привлечь благодать Божию, даже если молящийся ощущает свое сердце холодным и к нему не приходит умиление. Если человек положит в уме некий смиренный помысел самоукорения или вспомнит свой тяжкий грех, который есть его ахиллесова пята[1], тогда его сразу может посетить умиление, и таким образом он положит начало мытаревой молитве, которая приносится Богу со слезами покаяния, самоукорения и исповедания.

Если, при всем этом, парение ума продолжается и ум не может сосредоточиться, чтобы пришло умиление — а это и есть то, что нам нужно — тогда молящийся пусть задействует более серьезное средство. То есть пусть он решится молиться как разбойник, который был распят по правую сторону от Христа; когда он обращает к Богу все силы своей души, как находящийся на пороге смерти, и умоляет Бога о милости, ничего не имея воздать Богу, кроме своих грехов. Так душа привлечет благодать и милость Божию, которая даст знать о себе через умиление и слезы покаяния.

Итак, именно это есть молитва отчаянного, но мудрого грешника. Человек мысленно преклоняет колени перед Крестом Христовым, и, как осужденный за многие грехи и недостойный благодати и милости Божией, лишь немного возводит свой мысленный взгляд и взирает на гвозди и пречистые ноги Распятого, где изливается Его Кровь. Созерцая это, молящийся приходит в потрясение от мысли, Ктó есть Тот Распятый, Который находится перед ним, то есть, что Он есть Сам Бог в человеческом теле и что Он есть Тот Безгрешный, Который распялся за него по безмерной любви к нему, чтобы победить его смерть и чтобы Своей смертью и Своим тридневным Воскресением даровать и ему воскресение души и тела.

После этого молящийся размышляет о том, кем Он был распят. К человеку приходит осознание того, что он есть один из распявших Его! Мысли об этом не могут оставить его равнодушным и раскалывают, разбивают скорлупу окамененного нечувствия, окружившую сердце. И тогда с сокрушением сердца он низводит свой ум внутрь его, то есть помещает ум в область сердца. Теперь молитва его исходит из глубины сердца и с пронзительной болью он начинает безмолвно, сокровенным словом произносить внутри себя молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, воплотивыйся и распныйся меня ради, помилуй мя грешнаго»…

Постепенно молящемуся сообщается состояние оного разбойника, висевшего одесную Христа, который, не имея никакого приношения для Господа, кроме своего отчаянного покаяния, с сокрушением произносил только одно: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем» и за это добился награды от Господа: «Днесь со Мною будеши в Раи». Так, подобно оному разбойнику и молящийся ощущает, что в нем нет ничего ценного, что бы он мог принести Богу, что в нем нет ни покаяния, ни добродетели, ни чистоты души и сердца, ни дел послушания, ни милостивого сердца, ни благого намерения… И тогда он воссылает к Распятому уже свой собственной стон: «Помяни мя Господи во Царствии Твоем!». Это вопль с великою болью сердечной, потому что вместе со слезами этой молитвой человек изливает всю накопившуюся в его сердце боль.

И Бог, по естеству благой и милостивый, видя такое сокрушение молящегося, посылает ему Свою благодать и производит в нем изменение. И даже если молящийся раньше не имел умиления и молитва его была бесплодной, холодной и сухой, то теперь к нему приходит сокрушение, его сердце охватывает умиление, в одно мгновение его очи наводняются слезами и душа его плачет, а молитва становится сердечной. Всякое рассеяние пресекается, и слезы рекой текут из его глаз. Все это служит знамением, что за его смирение и сокрушение его молитва была принята Богом.

Продолжая тянуть четки с крестным знамением и со склоненной головой, как осужденный перед Богом, как худший из людей, человек молится со слезами, которые текут из его глаз как река, и произносит с душевным чувством: «Господи Иисусе Христе, помилуй мiр Твой и люди Твоя, а последнего из всех ― меня, грешного. Помилуй меня, самого грешного и недостойного среди всех людей, недостойного неба и земли, недостойного Твоея благодати, недостойного Твоего Царства, намного худшего, чем тот разбойник, который висел одесную Тебя». Говоря это, молящийся действительно от всего сердца чувствует и думает таким образом.

И поскольку человек истинно ощущает себя таким и верит, что он худший из людей, потому и Христос, как тому разбойнику на кресте, посылает ему Свою благодать и обнимает его как евангельский отец своего блудного сына, принимая его покаяние и разделяя с ним его боль. И после того, когда слезы его молитвы прекращаются, Бог посылает ему Свою тишину и мир, так что после молитвы человек чувствует отдохновение, умиротворение, тишину, потому что он поговорил со своим Отцом, со своим Богом, и Бог услышал его молитву и принял его обращение, и как ответ послал ему мир Свой. Бог словно говорит ему: «Я услышал молитву твою. Я услышал ту боль, о которой ты возвестил Мне. Ныне же умиротворись и успокойся, ибо отныне Я беру все попечение на Себя».

Вот как чувствует себя молящийся после такой молитвы, находясь в примирении с Богом, умиротворенный и успокоенный. Такая молитва есть самое лучшее приготовление к Божественному Причастию. Ибо, согласно святому Симеону Новому Богослову, человеку не следует приступать к Божественному Причащению, если до этого его не посетили слезы покаяния, и конечно, если совесть у человека нечиста, как указывает святой Иоанн Златоуст.

И поскольку с этого момента Бог Сам взял бразды правления его душой и воспринял под Свое руководство течение его жизненного пути, то теперь молящемуся остается только позволить Богу указать ему путь в Его Царство. Пусть таковый вверится Богу, взявшему на Себя заботу о его спасении, и пусть отвергнет от себя всякую внешнюю и внутреннюю тревогу, всякую печаль и сомнение о своем жизненном пути. И пусть он не колеблется сомнениями, ибо о его жизни печется отныне Сам Бог, Которому он доверил ее в тот момент, когда возжелал шествовать стезей веры. Не при помощи светского знания или рассудка, не по указанию своего прельщенного помысла, но в послушании опытного и святого духовного наставника. Только вера и послушание избавляют человека от смятения и страха смерти, потому что страх Божий, действующий через покаяние и смирение, изглаждает из души кающегося грешника страх смерти и ощущение вечных мук.

И так день за днем покаяние и молитвенные слезы очищают душу молящегося от скверны греха и страстей, а после внутри него воссиявает умный свет, который есть провозвестник сияния воскресения его души, и это не что иное, как предвкушение уже здесь Царства Божия в своем сердце.

Так кающийся и молящийся грешник постепенно входит в Царствие Божие, которое сокровенно воспринял он внутри себя в Святом Крещении, но которое погребено в мусоре страстей и грехов. Врата этого Царствия вновь постепенно отверзаются ему через покаяние, исповедь, делание заповедей, молитву и Таинство Божественного Причастия, приготовление к которому было изложено выше. И если кающийся грешник привыкнет молиться так, как сказали мы прежде, и если не отступит назад, то тогда он уже надежно приближается к Любви, то есть к Богу.

***

Когда происходит соединение нетварного и тварного, то есть благодати Божией и человека, благодать соединяется со всем человеком, с его душою и телом. Ум восхищается благодатью Божией в Рай и видит там неизреченное; ему открывается нетварная реальность вечного Царствия и происходит сочетание тварного с нетварным. Тогда ум живет иной реальностью, той райской реальностью, до тех пор ему неизвестной, и видит и слышит неизреченные слова, которые не может ни выразить, ни описать, ибо не существует человеческих слов, могущих описать нетварное. Это превыше его постижения, ибо те вещи оного века абсолютно непостижимы и необъяснимы для тварного ума. Он лишь видит и восхищается ими, но не более того. Поэтому богословы употребляют выражение «познать непознанное», то есть человек знает, и в то же время не знает, потому что не может это постигнуть вполне. Такое состояние пережил апостол Павел, когда был восхищен Рай и достиг третьего неба (ср. 2 Кор. 12, 2). Он слышал, видел, но не понимал, и не мог потом описать увиденное или рассказать об этом.

В житиях некоторых святых, например, святого Андрея, Христа ради юродивого, или преподобного Иосифа Исихаста, можно встретить описания Рая. Однако эти описания приблизительные, поскольку животные и растения, которых видели там святые, только условно были такими, как здесь на земле. Бог показал им некоторые земные образы, с реальными их ощущениями, но только для того, чтобы уверить их в истинности существования Рая. Не потому, что Рай населен красивыми животными и птицами некоего другого мира. Рай — это ничто иное, как Свет лика Христова. Эта неизреченная красота лика Христова есть полнота благодати, потому что Свет, который исходит из Него, сообщает созерцающему преизобилие умного наслаждения, бесконечно большего, чем наслаждения мiра сего.

Когда ум человека в созерцании бывает восхищен в Рай, естественные движения его тварного тела приостанавливаются. И это длится до тех пор, пока человек после этого созерцания не вернется к своему обычному земному состоянию.

Когда умная энергия человека соединена с сердцем, тогда молитва более приятна и благоугодна Богу, чем молитва только устами и умом[2], потому что человек молится всем своим существом, имеет внутреннюю целостность. Ум и сердце действуют в согласии, движимые одной и той же умной энергией. Тогда мы говорим, что «ум сошел в сердце». То есть энергия мыслительной части души действует воедино с энергией сердца, в противоположность тому состоянию рассеяния, когда ум думает об одном, а сердце занято другим.

Когда Дух Святой придет и вселится в сердце человека, ― когда того захочет Бог, ― тогда Сам Дух Святой молится от имени человека «воздыханиями неизглаголанными» (Рим. 8, 26), некими невыразимыми словами. Ибо умная энергия человека, действующая в его сердце, освящается благодатью, действованием Святого Духа, и мы приобщаемся к Богу[3]. Благодать Святого Духа питает умную энергию сердца, побуждая ум и сердце к совместному песнопению и молитве ко Господу. Ум тогда может двигаться и совместно с сердцем, и независимо от него, будучи движим своей собственной умной энергией. А сердце молится Духом Святым, который действует в нем. Это состояние сыновства по благодати, и блажен, кто примет этот Божественный дар.

Монах Дамаскин

Келия Честного Предтечи

Монастырь Каракалл

Святая Гора Афон

10.11.2023

[3] О «приобщении» (μέθεξις) к Богу многажды встречается у св. Григория Паламы. Γρηγορίου τοῦ Παλαμᾶ Περὶ θείωνἐνεργειῶν καὶ τῆς κατ΄ αὐτὰς μεθέξεως. Cap. 37. Χρήστου, T. II, P. 122–123.

@Перевод «Трость Скорописца», 2023 г.