Священные каноны Православной Церкви и Святые Отцы Церкви о характере епископского служения.  О епископском произволе как уклонении от  правильного образа служения епископа. Недействительность определений епископа

Епископ в первую очередь – для священно и церковно служителей и мирян своей епархии – пастырь и нежно любящий отец, а не администратор и начальник, осуществляющий безличное и холодное руководство, не основанное на любви и не развивающее общение личностей.

Архимандрит Георгий (Капсанис).[1]

Всякое постановление епископа, идущее вразрез с канонами, или содержащее в себе нечто, не находящееся в последних, или не выражающее того, что постановлено и обнародовано, как закон, поместными областными соборами…такое постановление не имеет никакого значения и обязательной силы.

Никодим, епископ Далматинский. Православное Церковное право.[2]

Каноническое право в Православной Церкви имеет свои фундаментальные источники, которые возникли в жизни Церкви не сразу и не без причины. Так называемые правила святых Апостолов составили ядро канонического права Православной Церкви, в которых сохранился дух и вера святых Апостолов. "Корпус канонов складывался исторически., - подчеркивает видный современный канонист протоиерей Владислав Цыпин, - Во всех изданиях канонического свода в самом начале помещаются "Правила святых Апостолов". Нормы, зафиксированные этими 85-ю правилами, в Православной Церкви признаются восходящими к самим Апостолам...Как пишет об этих правилах епископ Никодим (Милаш), "они получили свое начало от Апостольскго предания и через устную передачу сохранялись между апостольскими преемниками; в силу же явившихся церковных потребностей они были собраны еще до  Вселенского собора". (Предисловие к 1 тому "Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Даматино-Истрийского. Репринт СТСЛ.1996, с. VI") Это и правила богоугодной и спасительной жизни для христиан, это, одновременно правила, описывающие основы церковного устройства. В Церкви Христовой в послеконстантиновскую эпоху, то есть когда Церковь вышла из состояния гонимой и жизни в катакомбах, то есть и после т.н Миланского эдикта 312 года, а также создания св. императором Константином христианской империи в 324г., вскоре после победы над соправителем Лицинием, наметился процесс охлаждения и к вере: это касается как и благочестия мирян, так и отношения иерархии к своему служению. Уже в творениях свт. Иоанн Златоуста мы находим многочисленные примеры и случаи теплохладности, легкомысленности мирян, в особенности из числа знати в отношении основных правил христианского благочестия – стремление к роскоши, жестокость к бедным слоям населения, личная распущенность и нецеломудрие. Это стало толчком для развития в Церкви, в особенности в эпоху Вселенских Соборов, к созданию корпуса канонического права Православной Восточной Церкви. Изданные Поместными соборами и Вселенскими соборами священные правила-каноны являются средством для регулирования правильного управления Церковью и спасительного руководства народа Божия. (Αρχιμανδρίτης Παύλος Αλεξάς, Ιεροκήρυξ Ιεράς Μητροπόλεως Πειραιώς Οι ιεροί κανόνες ως έκφραση «οικονομίας») Прп. Никодим Святогорец священные каноны называет «священное писание после Святых Писаний, Заветом после Ветхого и Нового Заветов; вторыми богодухновенными словесами после первых богодухновенных словес», «вечными пределами, которые положили отцы наши, и законы, пребывающие вовек и превосходящие все гражданские и царские законы».[3] Современный греческий проповедник, духовник и канонист архимандрит Павел Алексас также говорит о том, что священные каноны (Αρχιμανδρίτης Παύλος Αλεξάς, Ιεροκήρυξ Ιεράς Μητροπόλεως Πειραιώς. Ακρίβεια και Οικονομία μέσα από μία ολιστική θεώρηση των ιερών κανόνων.https://www.pemptousia.gr/2018/12/akrivia-ke-ikonomia-mesa-apo-mia-olistiki-theorisi-ton-ieron-kanonon/) "обладают абсолютным благодатным авторитетом, поскольку священные каноны были составлены по внушению от святого Духа. Они являются Его собственным деянием. Поэтому священные каноны вместе со священным Писанием являются для Церкви двумя легкими, к которым христиане не только должны проявлять благоговение и уважение, но и жить их и вдохновляться ими".

Свт. Григорий Богослов о его времени и о епископском и пастырском служении.

Итак, корпус священных канонов приобретает свой окончательный вид с течением истории. И появление его является, как мы уже сказали, вынужденным. Эта вынужденность имеет своей причиной постепенное охлаждение веры у христиан. В творениях свт. Григория Богослова мы находим описания такого состояния охлаждения к вере, искаженного отношения епископата к своему служению: заносчивость, поиск человеческой славы, борьбу за выгодные епископские места и т.д. Не блистал благочестием и народ, который видел в епископе столице лицо равное по своему внешнему виду и манерам светским вельможам.[4] С горечью и пастырской болью пишет о столице о своей столичной пастве свт. Григорий: «Они ищут не иереев, но риторов; не строителей душ, но хранителей имуществ; не жрецов чистых, но сильных представителей».[5] Свт. Григорий, прежде чем давать характеристику внутреннего состояния Церкви, ее духовенства, подчеркивает, что «кафедра – это завидная и опасная высота».[6] Он также подчеркивает, что само священнослужение опаснее хирургического врачевания, поскольку священник и епископ призван к врачеванию человеческих душ. «Посему-то полагаю,- пишет вселенский учитель и святитель, - что наше врачебное искусство (то есть пастырское служение) гораздо труднее, а следственно и предпочтительнее искусства врачевать тела; но оно труднее еще и потому, что последнее мало заглядывает вглубь, более же занимается видимым: напротив того, наше врачевание и попечение все относится к потаенному сердца человеку (1 Петр. 3, 11), и наша брань – со врагом, внутрь нас воюющим и противоборствующим, который, оружием против нас употребляя нас же самих (что всего ужаснее!), предает на греховной смерти».[7] Об этом, основном служении епископа и священника свт. Григорий пишет неоднократно, тем самым доказывая, что современное отношение к епископскому служению как к административному – чуждо духу святых Апостолов и самой Церкви как Телу Христову. Но чтобы быть врачевателем человеческих душ, епископ и священник должен быть сам уврачеван от всех страстей, быть неким «отпечатком, слепком» от Самого Христа.[8]

Тем не менее, хотя многие священнослужители знали о своем предназначении, своем высочайшем и ответственном служении по спасению блаженной и бессмертной души, становились простыми ремесленниками и гонялись за светским авторитетом и выгодном положении. «Мне стыдно было за других,  - пишет свт. Григорий, - которые будучи ни чем не лучше прочих, с неумытыми, как говориться руками, с нечистыми душами берутся за святейшее дело, и прежде нежели сделались достойными приступить к священству, врываются в святилище, теснятся и толкаются вокруг Святой Трапезы, как бы почитая сей сан не образцом добродетели, а средством к пропитанию, не служением, подлежащим ответственности, но начальством, не дающим отчета».[9] Епископ в первую очередь – для священно и церковно служителей и мирян своей епархии – пастырь и нежно любящий отец, а не администратор и начальник, осуществляющий безличное и холодное руководство, не основанное на любви и не развивающее общение личностей.[10] И это вполне понятно, поскольку каждый епископ имеет не свою собственную власть, а власть от Пастыреначальника Христа. И этой властью епископ пользуется исключительно как правом для «созидания Церкви (οικονομία), паствы» в духе Христовой любви. Но чтобы это осознать и понять и правильно пользоваться этой духовной властью, всякий епископ и пастырь обязан жить в подвиге, совершать аскетический подвиг и вести собственную брань за очищение сердца и достижения состояния просвещения и обожения.[11] А для этого всякому епископу и пастырю до начала своего отвественного служения необходимо окормление у опытного духовника.

Священные каноны о смысле и цели церковной епитимьи и наказаний

Когда мы обращаемся к корпусу священных канонов, то отношение к ним должно быть не как к «мертвой букве», а как к священному руководству для спасения и врачевания человеческих душ. Именно поэтому выдающийся канонист конца 19 и начала 20 столетия Никодим, епископ Далматинский, касаясь непосредственно дисциплины т.н наложения наказаний за нравственные преступления, или так называемых епитимий, пишет: «Наказание в церковном праве имеет свое особое значение, обусловливаемое самою задачею Церкви («направить человеческую волю в соответствие с волей Божией… и достижение вечного блага» пар. 1.Стр.3). Главная и первая цель всякого церковного наказания состоит в том, чтобы «направить на благо члена церкви случайно уклонился от прямого пути». Под «благом» необходимо понимать богообщение. И основой для вступления в общения с Богом являются, целомудрие души и тела, а также правая, то есть православная вера. И многие священные каноны Православной Церкви не только описывают принципы иерархического управления и жизни Церкви, но много уделяют места т.н. епитимьям за потерю целомудрия и православной веры. В комментариях видных и авторитетных византийских канонистов видно отношение к срокам наказания и методам наказаний, в которых, как это ни странно звучит, огромное значение придается покаянию согрешившего и изменению образа жизни. Так, например, свт. Василий Великий относительно епитимий пишет: «Все сие пишем ради того, да испытуются плоды покаяния. Ибо мы не по одному времени судим о сем, но взираем на образ покаяния».[12] И не епископу как администратору, а как опытному и рассудительному пастырю и духовнику епископу дается право регулировать сроки наказаний и налагать способы наказаний на согрешившего с целью «врачевания заболевшей души».[13] Безусловно, это великий труд, труд который выявляет дух Церкви, который чужд духу западного юридизма. Это дух харизматического творчества в Духе Святом, дух воссозидания «образа божия». Однако полноценное служение епископа как духовника возможно только при условии прохождения им школы окормления у опытного духовника, а также поддержания этой важной связи с духовником и после епископского рукоположения. Одного богословского образования, которое в современных Духовных школах достаточно ущербно, еще не дает тех необходимейших навыков для пастырского служения, которое столь важно для настоящего созидания Церкви Христовой. Именно поэтому в Древней Церкви, согласно свмч. Дионисию Ареопагиту, та или иная степень церковного иерархического служения соответствовала не богословскому образованию в виде современной схоластики, а степени духовного преуспеяния: очищению, просвещению и совершенству. (см. Митрополит Навпактский и св. Власия Иерофей. Православная психотерапия)

Некоторые замечания относительно епископского и пастырского служения в Русской Православной Церкви в наше время

По нашему пастырскому опыту, мы с глубокой печалью можем свидетельствовать о том, что епископат Русской Православной Церкви, на сегодня, в основном не исполняет это важное служение. И это видно по многим случаям отношения к духовенству и народу, в котором, как это ни странно, в основном и по преимуществу выявляется дух недозволенного священного канонами потребительства, высокомерия и надменности. Не дают необходимых и должных основ для правильного пастырского служения и современные Духовные школы, имеющих преимущественно направление чисто рационалистического и не имеющее ничего общего с пастырском служением. Это не может не вызывать наших опасений и оправданной тревоги.

Очень часто, и нам приходится слышать о многочисленных фактах из жизни Церкви, епископ превращается в немилосердного администратора, порой даже жестокого. Не редко можно встретиться и с таким отношением к духовенству – чисто потребительским и пользовательским. Священный сан при этом, исходя из некоторых т.н. «запретов» превращается в некую одежду, рубашку – захотел дал, захотел снял ее. Такая тенденция и такие действия в корне противоречат всему каноническому праву Православной Церкви, задаче и цели церковной миссии. Последняя носит характер исключительно – приведения ко Христу. (Свмч. Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии.) А это процесс творческий, требующий пролития собственной крови за себя и за свою паству.

Священные каноны о недостойном поведении епископа

Святые Отцы, составляя священные правила, тем не менее, не обходили такие возможные действия епископов, которые по своей сути не только противоречат смыслу епископского служения, но и разрушительным образом действуют и на Церковь и на души людей. В священных канонах имеются упоминания о недостойном и антиевангельском поведении епископа: «раздражении и гневе» (14 Сардикийского собора, 139 Карфагенского собора), «употребление корысти», «требование злата и сребра» (4, VII Вселенского собора), «мерзость сребролюбия толико возобладала водителями церквей» (19, VII Вселенского собора), «мерзкая корысть» (4 VII Вселенского собора), «злоупотребеление властью» (Аристин на 4 правило 7 Вселенского собора) и т.д.

Священные каноны о злоупотреблениях епископа своей властью

Следует обратить внимание, что проблемы со злоупотреблением епископами своей власти возникли в Церкви достаточно рано. Еще тогда, когда в Церкви понимание и ясное сознание ее природы как Богочеловеческого организма было присуще большинству епископов и клириков. Святые Отцы 7 Вселенского собора в своих правилах наиболее ясно фиксируют такие злоупотребления властью епископами, которые вызваны т.н симонией. По замечанию некоторых толковников эта нездоровая тенденция у епископата проникает на Восток из Западной Церкви, преимущественно из тех мест, где преобладало языческое, то есть не римское, варварское население, франки. У недавних язычников и варваров часто принятие высшей церковной иерархической степени смешивалось со светскими представлениями о власти. Это и порождало совершенно нездоровые явления в церковной среде такие как «вымогательство у клириков и мирян золота, денег» и т.д. В случае неудовлетворения желаний и претензий епископа духовенство наказывалось, подпадало под церковное запрещение и т.д. Святые Отцы 7 Вселенского собора, видя  опасное распространение таких веяний, разрушающих Церковь Христову и составили 4 правило. Алексий Аристин (12 в.)[14],  один из авторитетнейших византийских канонистов, эконом и дьякон Великой Церкви при императоре Иоанне Коминине, комментируя 4 правило 7 Вселенского собора, делает в частности весьма ценное и важное замечание: «Назначать епитимьи и отлучать для того предоставлено священными правилами епископам, чтобы погрешности, допущенные подчиненными им клириками и прочими, исправляемы были духовно и вместе отечески». Собственно говоря, в этих словах византийского авторитетного канониста раскрывается характер и дух суда епископа. В его основе лежит не месть, и не злоба, а «отеческая христоподражательная любовь». Об этом же, собственно говорится и тексте самого правила: «Ибо заповедует и Петр верховный апостол: пасите еже в вас стадо Божие, посещающее не нуждею, но волею, и по Бозе; ниже неправедными прибытки, но усердно: ни яко обладающее причту, но образи бывайте стаду…». Ибо где начинаются выгода, корысть, страсть и т.д. там заканчивается «пример для стада», там пресекается всякое отеческое подражание Христу, от которого епископская власть происходит. А патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон (12в)[15], это«светило правоведения» по высказыванию Никиты Хониата, более конкретно говорит о том, что само правило воспрещает епископу «господствовать над своими клириками, то есть не пользоваться ими как рабами и слугами, но пасти и исправлять их без пристрастия и какого либо принуждения».[16]

Священные каноны, и в частности упомянутое нами 4 правило 7 Вселенского собора, предписывает наказывающего своих клириков епископа по страсти и несправедливо, то есть проявляя произвол, подвергать самого тому же наказанию, а его определения отменяются и считаются недействительными:

«...таковый и на безчувственные предметы устремляя свое неистовство, по истине есть бесчуственен: и должен подвержен бытии тому, чему подвергал другаго, и обратится болезнь его на главу его (Пс. 7, 17), яко преступника заповеди Божией и апостольских постановлений».

Итак, епископ, действующий по страсти и творящий произвол по отношению к канонически подчиненному ему духовенству, является «преступником заповеди Божий и апостольских постановлений». Святые Отцы Вселенского собора дают точную и обстоятельную характеристику действиям епископа, поступающего по страсти и произволу.

Исходя из общего церковного законодательства, священных канонов Православной Церкви, которые служат церковной икономии – то есть домостроительству, а не разрушению Церкви Христовой, выдающийся канонист 19 столетия и священномученик Сербской Православной Церкви Никодим Милаш в своем монументальном и обстоятельном труде «Православное церковное право» пишет: «Всякое постановление епископа, идущее вразрез с канонами, или содержащее в себе нечто, не находящееся в последних, или не выражающее того, что постановлено и обнародовано, как закон, поместными областными соборами…такое постановление не имеет никакого значения и обязательной силы.[17]

Каноническое право Православной Церкви осуждает безрассудные действия епископа, произвол, бесцеремонность. И Феодор Вальсамон, в связи с этим, делает важное замечание: «На основании этого правила (то есть 28 (38) Карфагенского собора) некоторые говорят, что отлученный не по причине, признанной божественными правилами, а по безрассудному желанию отлучившего, без опасности может пренебречь отлучением». Такое проявление «непослушания» духовенства произволу епископа при вынесении наказания клирику вызвано благонравной причиной, о которой Феодор Вальсамон, будучи сам епископом Церкви - патриархом Антиохийским, говорит следующее: «…ибо если епископу будет дано право благовременно, или неблаговременно отлучать клириков и мирян и поставлять в необходимость запрещенных – бояться неблаговременного отлучения и выполнять его, - то епископы присвоят себе самовластие и будут издеваться и над самим благочестием, и таким образом божественные правила сделаются причиною многих бедствий, что есть верх нелепости».[18] И далее, ссылаясь на свмч. Дионисия Ареопагита, Феодор Вальсамон, добавляет: «…ибо Божество не преклоняется безрассудным стремлениям священников».[19]

Согласно тем же священным канонам, изданные по произволу и безрассудству епископом определения о своем клирике, не только не признаются недействительными, но и сам издавший их епископ подлежит суду и такому же наказанию, какое он наложил на клирика.[20]

Именно с такими случаями произвола и самовластия епископа в современной жизни Русской Православной Церкви приходится достаточно часто встречаться. Усугубляется это положение еще недостаточным знанием и епископата и клириков церковного канонического права, необходимых навыков в духовной жизни, приобретаемых личным окормлением у опытных духовников, и неразвитостью системы церковного суда.

И.С. кандидат богословия