Иоанн Кармирис профессор Афинского национального университета им. А. Каподистрии, академик Королевской  Афинской Академии Наук 

JοhnΝ. Karmiris
Professor in the University of Athens

Раскол Римской Церкви 

The Schism of the Roman Church

Theologia обзор, Афины 1950, 400-587 С.  (Theologia review, Athens 1950, 400-587 pp)

Глава I 

Востока Католическая Церковь, Папство очень рано заняло свое место среди противников Православного Востока. . Под словом Папство мы имеем в виду стремление епископов Рима, чуждое подлинному духу христианства, к абсолютной концентрации всей власти и достояния Церкви - даже до непогрешимости - в руках одного правителя и осуществление им тоталитарного и независимого управления всей Церковью Христовой. Кроме того, этот термин включает все сопутствующие нововведения епископов Рима в управлении, богослужении и веры Церкви; более того, это также означает присвоение Папством политической, а именно светской власти. Эта тенденция появилась еще в древней Церкви, но поскольку она была вовлечена в жестокую борьбу против еретиков и других врагов, внутренних и внешних, она не спешила подавлять ее в самом зародыше. Тот факт, что она появилась на Западе, с другой стороны, предоставлял подходящую почву для ее роста по разным причинам, но прежде всего из-за его отдаленности от греческого Востока, который был тогда центром всех церковных, политических и интеллектуальных событий, а также потому, что в то время народы Запада были нецивилизованными. Кроме того, тот факт, что на Западе существовал только один апостольский престол - Римский, дал основание для развития этой тенденции. Для Рима было естественно стать великим церковным центром, так как он уже стал политическим центром.(1) Восточная Церковь, в которой в это время происходила великая догматическая и духовная борьба, которая в результате дала христианству его определенную и постоянную форму, не была сразу затронута абсолютными папскими амбициями. По этой причине она своевременно не отреагировала но на претензии Римских епископов, которые вначале выдвигались на Востоке в форме простого требования к почетному первенству. Таким образом, папство нашло возможность навязать себя всей Западной Церкви и укрепить свои позиции в течение первых восьми веков. Когда оно посчитало себя достаточно сильным, оно пыталось распространить свой суверенитет даже на Восточную Церковь во второй половине девятого века, используя, с одной стороны, ее слабость из-за ее порабощения мусульманством и ослабления трех древних патриархатов Востока - в Александрии, Антиохии и Иерусалиме; с другой стороны, достижение политической независимости от византийских императоров и его союзов с франкскими правителями Запада, благодаря которым папство уже получило политическую власть. Теория двух мечей и папского первенства были таким образом сформированы(2) .

Таким образом, в Церкви неким образом была создана новая степень в священстве: Папа, которого считают «episcopus episcoporum» и «episcopus universalis» и источником священства, который сосредотачивает в себе высшую церковную и светскую власть и стоит над всеми иерархами и патриархами и даже над «Вселенскими соборами»; папа является видимым главой и правителем всей Церкви и викарием Христа на земле, имея «plenam et supremam potestatem jurisdictionis in universam Ecclesiam» всякий раз, когда он говорит «ex cathedra» и определяет учение, которого должна придерживаться вся Церковь в вере и нравственности, «ea infallibilitate pollere, qua divinus Redemptor Ecclesiam suam in definienda doctrina de fide vel moribus instructam esse voluit», как Ватиканский собор догматизировал в прошлом веке (3) Таким образом, древнее простое почетное первенство римского епископа был извращено и превращено в юрисдикционное первенство, которое было даже дополнено и увенчано непогрешимостью. Конечно, эти измышления латинян, противоречащие букве и духу Священного Писания и Священного Предания, были приняты только на Западе, а не на греческом православном Востоке, который был первым учителем христианства и культуры. По этой причине очевидно, что как только эта монархия и абсолютизм папы римского, таким образом развившиеся и укрепившиеся в Западной Церкви, попытались распространиться на независимую и свободную Восточную Церковь, это неизбежно привело к конфликту и расколу в Церкви, ответственность за который лежит на Римской Церкви.

Более того, папство не было удовлетворено изменением только структуры Церкви, но решилось также ввести много догматических и литургических новшеств, которые были неизвестны в древней Церкви. Таким образом, она вводила новшества в совершение Таинств Крещения, Миропомазания и Святой Евхаристии даже до точки соприкосновения с догматическими учениями древней Церкви. Но то, что более всего противоречило догматам Православия, заключалось в добавлении к «Символу веры» пункта «филиокве», которое по форме было антиканоническим, а по существу ошибочным. Этот пункт содержит новое латинское учение об изхождении Святого Духа «и от Сына», которое было охарактеризовано Фотием как «еретическая вера», «атеистическое мнение» и «хула на Духа или, скорее, на всю Троицу» и «вершина зла» (4). Петр Антиохийский, обращаясь к Керуларию, охарактеризовал его как «зло и самое худшее из всех зол» (5). Потому что это означало фальсификацию священного символа Церкви и изменение самого фундаментального христианского догмата о Святой Троице, который сформулировали первые два «Вселенских собора», который великие отцы Церкви в богословском и философском отношении рассмотрели и обогатили, и который был признан и подтверждены пятью последующими Вселенскими и другими церковными соборами. В связи с этим Третий Вселенский собор постановил, что «никому не разрешается произносить иную веру, и писать против того, что было определено святыми отцами, собравшимися в Никее под руководством Святого Духа».(6) . Председатель Собора Кирилл Александрийский добавил, что никому не разрешается «менять ни единое слово текста, ни даже один слог» (7) . Это было принято более ранними папами, из которых Лев ΙΙΙ в 810 году для того, чтобы защитить Символ веры от внесения изменений распорядился написать его на двух серебряных пластинах на греческом и латинском языках, чтобы предотвратить незаконные поправки, и установить его в церкви святого апостола Петра в Риме (8). Следовательно, это новое латинское убеждение об исхождении Святого Духа и от Сына, которое, по мнению православных, считалось антиканоническим и необоснованным, а также с точки зрения Священного Писания, историко-догматической, церковной и логически неприемлемым, естественно, сильно способствовало разделению между Восточной Церковью, неуклонно придерживающейся учения Вселенских Соборов, и Западной Церковью с ее склонностью к нововведениям в вопросах веры (9) .

Кроме того, интеллектуальные и духовные расхождения, которые появились много веков назад между греками и римлянами, и существующие между ними расовые и политические различия постепенно привели к церковному расколу. Эти различия берут свое начало и корни в переносе столицы Римской империи Константином Великим в Константинополь. От них нужно отличать расхождения, возникшие еще до этого, во времена оккупации Греции римлянами, и намного раньше во времена создания первых греческих колоний на итальянской и галльской земле. Все это вместе с вышеупомянутой теорией главенства папы, мы рассматриваем в качестве основных, действительных и глубинных причин церковного раскола между Востоком и Западом в то время как, напротив, события и сторонники раскола в девятом и одиннадцатом веке послужили только непосредственно меньшим поводом для этого. Раскол произощел бы рано или поздно, поскольку он зависел от людей, не глубоко проникнутых христианским духом любви. Очевидно, что причины и предлоги для раскола не следует путать, как это часто делается.

Фактически, мы должны искать первые, главные и более глубокие причины и корни раскола в интеллектуальных и духовных расхождениях между греками и латинянами, с одной стороны, и в их богословских стремлениях - с другой. Например, греческие отцы отличались своим теоретическим и философским мышлением; латиняне практическим и организационным. Это отличие существовало еще в древние времена, что подтверждается расхождениями, существующими между александрийскими богословами и Тертуллианом, который представлял Запад. Со времен Оригена до Фотия это различие пронизывало все богословские мысли, что привело к отделению христианского Востока от Запада. Этот разрыв был усилен совершенно особенным и почти независимым развитием каждого в области богословской теории, церковной организации и богослужения. Оно сопровождалось частичным или полным непониманием со стороны обоих, жаждой власти и лидерства и соперничеством епископов Рима и Константинополя «за престолы». Таким образом, первое разногласие между Востоком и Западом появилось вместе с решениями Второго (381) и, особенно, Четвертого (451) Вселенских соборов, которые предоставили одинаковые привилегии константинопольскому патриарху с «епископом Рима», поскольку Константинополь становится новым Римом... (отцы) справедливо решив, что город, который был удостоен чести иметь королевскую власть и сенат, должен обладать равными правами с более старым королевским Римом, и должен быть возвышен, что касается церковных дел, до уровня Рима, оставаясь вторым после него... и старшему Риму отцы разумно отдают предпочтение, потому что он был правящим градом» (10) . Но более значительным был первый настоящий раскол между Востоком и Западом, который длился тридцать пять лет (484-519) и был вызван «Генотиконом» Зенона, изданным с одобрения константинопольского патриарха Акакия (11). Менее значимые расколы, вызванные преследованием Иоанна Златоуста (406-407) (12) и Максима Исповедника (649) (13) и другие менее значимые, не рассматриваются. Кроме того, более глубокими и более официальными стали разногласия между Восточной и Западной Церковью по канонам 36, 38, 13, 55 и 56 Quini-sextum Councίl (Trullanum) в 691 году, по которым главенствующие права были снова признаны за константинопольским патриархом, а также общее обязательное безбрачие духовенства и пост латинян в субботы Великого поста были осуждены. 

(14) . Способствовало разногласию также решение Латеранского собора 769 г., направленное против собора 754 г., созванного Константином V во время споров об иконопочитании.(15). Эти разногласия продолжались до окончания споров об иконопочитании.

В дополнение к интеллектуальным, богословским и духовным расхождениям, необходимо также добавить расовые, национальные, политические несоответствия, которые существовали до Христа между греками и римлянами, а затем позднее между христианскими императорами Византии и римскими папами. А также между древними греками и римлянами из-за попыток обоих сторон завоевать и подчинить друг друга, и конфликт их масштабных национальных и экономических интересов был естественным следствием развития их постоянной вражды. И он усиливался из-за значительных различий в культуре, духе, языке, национальных, религиозных и социальных особенностей, образе жизни, поведения и традиций и т. д. И эта рознь продолжалась после Христа, когда столица была перенесена в Византию. С тех пор епископы Рима недружелюбно относились к Византии, которая зарождалась как церковный, а также как политический центр, и, с другой стороны, они начали пытаться инвестировать в себя и укреплять двойную власть своих предшественников, понтификов, как у императоров языческого Рима, чтобы осуществлять как церковную, так и политическую власть. Они надеялись продолжить под видом нового папоцезаризма старый империализм и тоталитаризм цезаря. С этой целью они придумали теорию так называемого папского превосходства.

Эта теория, однако, неизбежно вызвала конфликт не только с патриархами Востока, но и с византийскими императорами. И, действительно, византийские императоры тяжело переживали утрату своей власти в центральной Италии, которая была подвластна в течение 8-го века папскому государству, основанному франками. Они также возмущались политическими маневрами пап, обусловленными каждый раз приходом могущественных правителей на Западе. Точно так же и папы возмущались политической и церковной властью Византии на юге Италии, в Сицилии и Восточном Иллирике. Кроме того, папы стремились полностью освободиться от Византии, чтобы облегчить реализацию своих церковно-политических проектов; с этой целью уже с середины 8-го века они воспользовались покровительством недавно появившихся франков, правителей которых Пепина и Карла Великого, они короновали как императоров. Таким образом, они способствовали становлению западной империи, ограничивая власть византийских императоров на Востоке, которым позже даже угрожал христианский Запад(16). Посредством таких политических маневров папы стремились главным образом положить конец своей зависимости и связям с законным римским императором в Византии и наделить себя политической властью, идя на провокацию и принимая так называемое папское государство в Италии в качестве дара (17) от франкских правителей. Отныне папы являются носителями двух мечей, то есть осуществляют две власти, священническую и царскую, церковную и политическую. И чтобы укрепить их, они придумали вымышленный «Дар Константина» и лжеисидоровы декреталии. (18). Таким образом, уже за столетие до Фотия, папы ради своих церковно-политических амбиций и стремлений первыми создали политический раскол между Западом и Востоком. Церковный раскол последовал как необходимое и неизбежное следствие того, что папы взяли на себя инициативу(19) .


НОТЫ

1. - Смотрите также Β. Stefanides, Church History, Athens 1948, p. 261 seq. (in Greek).

2. – Характерной особенностью этого события является то, чтобы оправдать все это и, в частности, чтобы поддержать папский примат юридически и другие высокомерные притязания папства, были сфабрикованы два известных положения под названием «Donatio Constantini» и «Pseudo-Isidorian Decretals» на Западе с середины восьмого века до середины девятого. Поскольку их подделка оставалась незамеченной в течение очень долгого времени, они вызвали целую революцию в церковном управлении, которое имело место быть с первых веков христианства. Потому что административные, законодательные и судебные полномочия папы римского были расширены и дополнены путем добавления светской власти. Для получения более подробной информации см. Nectarius Kephalas, Metropolitan of Pentapolis, Historical study of the causes of the schism, its perpetuation and the possibility or impossibility of the union of the two Churches Eastern and Western, Athens 1911 vol. Ι, p.p. -185-200 (in Greek). j. Dollinger (Janus), Der Papst und das Concil. Leipzig 1869, p.p: 101 seq. Ph. Vafeides, The primacy of the Pope of Rome developing in the history of the Church, Salonika 1929, pp. 114, 131 seq. (in Greek). Β. Slefanides, οp. cit., p. 274 seq. Таким мифотворчеством и фальсификациями обычно занимались латиняне, и даже великий схоластический богослов и философ Фома Аквинский находился под их влиянием. См. J. Karmiris, -Thomas Aquinas, Summa Theologiae, Athens 1935, p. 33/4 (in Greek). 

3. - Η. Denzinger, Enchiridion symbolorum, Freiburgi 1911, ed. 11. p. 487.490. 

4. - J. Valletas. Letters of Photius, the most-wise and saintly Patriarch of Constantinople, Lοndοn 1864, pp. 171, 175, 177, 191/2 (in Greek). 

5. - Letter to Michael Cerularius, in Migne P.G. 120, 804.  

6. - Canon 7. in Mansi, Concil. 4, 136. G. Rhalles and Μ. Potles, The Constitution of the sacred Canons, Athens 1852, vοl. ΙΙ p. 200 (in Greek). See also Μansi 7,117. 11,640. 

7. - Mansi. Concil. 5,308/9. 

8. - По этой причине он отметил: «haec (Leo) pro amore el cautela οrthodoxae fidei fecit», and Baronius observed that Leo ΙΙΙ «indelebili monumentum erigendum putavit, quo posteris innotesceret, in sacro symbolo nihil esse addendum» (οp. cit., vol. 9. p. 481 seq). See also Α. Palmieri, Filioque, article in Α. Vacant and Ε. Mangenot, Dictionnaire de Theologie catholique, vοl.5 p. 2316/7. C. Hefele, Conciliengeschichte, Freiburg i. Β. 1877, vοl. 3 p. 753 seq. 

9. - Потому что, как Β. Стефанидис справедливо отмечает: «Учение о  филиокве, официально введенное в Болгарскую Церковь, перестало быть богословским мнением в отношениях между Западной и Восточной Церквями; теперь оно становится церковным догматом. По этой причине Фотий впервые обличил его как ересь именно в это время» (op. cit., p. 326). Но еще раньше в 807/8 православные монахи Иерусалима под руководством монаха Иоанна назвали франкских монахов еретиками, потому что они читали священный Никео-Константинопольский Символ веры в Вифлееме с добавлением «филиокве». См. J. Hergenrother, οp. cit., vol. Ι p. 696 seq. C. Hefele, op. cit., vol. 3 p. 750, Α. Palmieri, ante p.2315. 

10. - See Rhalles and Potles, οp. cit, vοl. II p. 173. 281. На основании 28-го правила Четвертого Вселенского Собора «почетные главенствующие права Константинополя были те же, что и у Рима». Но среди обладателей одинаковых почетных прав на первом месте стоят те, которые их получили раньше. (See 16th meeting of the Fourth ocumenical Synod, Mansi 7, 450, Hefele, Conciliengeschichte 2, 543). Права римского папы уже не были больше сами по себе, а лишь были более древними. Восток признал эти древние главенствующие почетные права и по этой причине назвал епископа Рима «прототрон». (Β. Stefanides, op. cit., p. 267). Against the 28th Canon the Pope Leo Ι protested. See Ε. Caspar, Geschichte des Papsttums, Tubingen 1930, vοl. Ι p. 527 seq.)  

11. - Папа Римский Феликс без какого-либо права настоятельно пригласил в Рим патриарха константинопольского Акакия, чтобы извиниться. Из-за его отказа папа низложил его и вычеркнул его имя из диптихов. Понятно, что Восточная Церковь не признавала такого права за папой и не обратила внимания на его анти-каноническое действие. Акакий, однако, отвечая ему тем же, приказал вычеркнуть имя папы из диптихов. Таким образом, произошел первый серьезный раскол между двумя Церквами. Ответственность лежит на Феликсе. Хотя это событие и называется «Акакианская» схизма. Его примеру последовали его преемники: Геласий I, Анастасий II, Симмах и Хормисдас, во времена которых раскол был снят. See also Nectarius Kephalas, Metropolitan of Pentapolis, οp. cit.,p. 147 seq. Ε. Caspar, οp. cit. vοl. ΙΙ p. 10 seq. 

12. - See Β. Stefanides, οp. cit., p. 190.

 13. - Ibid. p.223.

 14. - See Rhalles and Potles, op. cit., vοl. ΙΙ pp. 333, 387, 392, 434, 436. Подобным же образом каноны 67 и 82 о допустимости вкушения крови животных и представление Христа как ягненка (там же с. 462 и 492) относятся к латинской практике, также, как и каноны 52 и 57 о совершении литургии Преждеосвященных Даров в период Великого поста, исключая субботу, воскресенье и на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, а также, что «нет необходимости в приношении меда и молока к алтарю» (там же с. 427 и 437). See also Ε. Caspar, οp. cit , ΙΙ p. 632 seq. Μ. Jugie характеризует вышеприведенные каноны как«la premiere offensive contre la primaute romaine», inasmuch as the Fathers of the Synod «attaquent plusieurs points de la discipline de l'Eglise romaine et les proscrive sous peine d'excommunication ou de deposition». (Le schism byzantin, p. 25,26). 

15. - See. also Nicetas chartophylax of Νicaeus. По каким причинам и когда Римская Церковь откололась от Константинопольской Церкви. Μigne Ρ. G. 120, 712-720. G. Kremos, History of the Schism of the two Churches Greek and Roman, Athens 1905, vol. Ι pp. 128 seq., 218 seq., 259 seq., 283 seq., 409 seq , 447 seq., 493 seq. Β. Stefanides, op. cit., p. 236 seq. Μ. Jagie, οp. cit. p. 9.

16. - See also G. Kremos, op, cit., pp. 475/6.

17. -. See Β. Stefanides, οp, cit., p. 317/8

18. -. Об этом см. С. 402 сноска 2. Что касается их фальсификации, Β . Stefanides οр. cit., p. 274 отмечает, что «ни одна другая фальсификация в мировой истории не была совершена так мастерски, и никто другой не добился больших результатов. Упомянутые фальсификации - это просто выдумка... p. See also F. Heiler, Altkirchliche Autonomie und papstlicher Zentralismus. Munchen 1941, p. 235 seq., 243 seq.

19. - См. Хризостомос Пападопулос, Примат Римского епископа, Афины, 1930, с. 127 сек. Α . Пихлер , Geschichte дер kirchlicheu Trennung Zwischen дем Ο rient унд Occident, Munchen 1865, v ο л. Ι стр. 146 сек. Нектарий из Пентаполя, о р. стр. цит. 199-200. 

http://www.myriobiblos.gr/texts/english/roman_church_1.htm

© перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2021г.

Доклад Димитрия Целенгидиса,

заслуженного профессора догматического богословия

Фессалоникийского Университета им. Аристотеля

Когда решения Поместных или Всеправославных Соборов являются приемлемыми и носят обязательный характер для полноты Церкви?

на интернет-конференции

«Вызов экуменизма сегодня»,

посвященной памяти протопресвитера Георгия Металлиноса

(с добавлением его ответов

на вопросы, заданные во время дискуссии)

Содержание

- Догматические предпосылки соборности.

- Проявление соборности в жизни Церкви.

- Решения всех без исключения Соборов подлежат оценке полноты церковной по всему миру.

- Преподобный Паисий Святогорец о соборности Церкви.

- Экклезиологические отклонения т. н. «Критского собора».

- Критерий истинности заключается не в большинстве голосов, а в том, насколько церковный Собор «следует Святым Отцам».

- Ограждение от ереси — два варианта действования: по акривии и по икономии.

- Решения Постоянного Священного Синода Элладской Церкви относительно санитарных мер и вакцинации.

- Наука — это отдельная область, которая не может стать основанием для решений церковного собора.

- Решения церковного священноначалия должны основываться на православной экклезиологии.

Уважаемые отцы и возлюбленные братья во Христе!

Прежде чем перейти к теме моего выступления, я хотел бы вкратце рассказать о глубоко уважаемом мною приснопамятном протопресвитере Георгии Металлиносе. Отец Георгий был в авангарде — главным образом в последние годы — духовной борьбы за чистоту и неповреждённость веры и подлинность церковной жизни. И его частные беседы, и его публичные доклады были сосредоточены на Господе нашем Иисусе Христе и Его Церкви. Именно поэтому экклезиология находилась в центре его интересов, была стержнем всех его научных, церковных и общественных выступлений, которые он проводил, будучи равнодушным к любой похвале и не поступаясь догматами и своим исповедническим мышлением. Вечная ему память!

Соборный институт в сознании Церкви — это тот институциональный орган, который принимает решения, касающиеся управления Церковью и точной формулировки ее догматов. Другими словами, соборность является тем богодухновенным способом, которым непреложно определяются вера и жизнь Церкви. Таким образом обеспечивается не только институциональное единство Церкви, но и её вселенскость. То есть соборный институт представляет собой выражение единства Поместных Церквей между собой, а также выражение Единой и Единственной Церкви по всей Вселенной.

Соборность как институциональный способ выражения Церкви имеет догматические предпосылки. Эти предпосылки восходят к Святотроичной Жизни (на уровне Божественного домостроительства) и основываются прежде всего на христологическом догмате, а также, в более широком смысле, на определении Церкви, понимаемой как таинственное Тело Богочеловека Христа.

Без этих предварительных условий, которые переживаются опытным путем и потому являются определяющим фактором, соборность Церкви лишается своего существенного содержания и становится обычным человеческим институтом.

Святотроичные предпосылки соборности Церкви с ясностью узнаются на уровне Божественного домостроительства. Так Бог, Святая Троица, во время Своего явления людям и в истории человечества, открывает Себя, действуя «соборно». Все, происходящее при создании и воссоздании человека во Христе происходит «соборно», всегда совершается «от Отца через Сына в Духе Святом». В Троичном Боге не только сущность одна и та же, но также одна и проистекающая из Божественной сущности энергия-действование, желание и воля Отца и Сына и Святого Духа.

Наиболее явно это видно в сотворении человека, которое совершается общим волением Троичного Бога, как сказано в Священном Писании: «Сотворим человека по образу нашему [и] по подобию нашему». Но и дело Христа — воссоздание человека посредством Церкви — осуществляется по благоволению Отца и при содействии Святого Духа. Следовательно, есть абсолютная тождественность в воле, энергии и деянии Трех Божественных Лиц, которые действуют соборно. И поскольку люди были созданы по образу и подобию Бога-Троицы, они должны и могут действовать соборно, по своему Первообразу, так как имеют (на тварном уровне, конечно) соответствующие предпосылки, онтологически предначертанные и по благодати проявляющиеся в реальности.

Способность людей к соборной деятельности на практике основывается на христологическом догмате. Прежде всего, в лице Бога Слова — Одного из Святой Троицы — по Его вочеловечении соединились и действовали соборно и целостно две природы Христа — божественная и человеческая.

Вышеупомянутая догматическая истина Церкви была со всей точностью сформулирована в догматических Оросах — решениях IV и VI Вселенских Соборов. Орос Четвертого Вселенского Собора утвердил учение о «соборе» двух природ Христа, тогда как Орос Шестого Вселенского Собора вынес определение о «соборе» двух Его естественных воль, зависящих естественным образом от двух Его цельных природ (гр.ἀκεραίων φύσεων).

В частности, о двух волях во Христе — которые непосредственно и органично связаны с соборностью Церкви — в Оросе Шестого Вселенского Собора отмечается следующее: «И две естественные воли, или хотения, в Нем, и два естественных действия, ‘‘неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно’’ (формула из Ороса Четвертого Вселенского собора), по учению Святых Отцов наших, также проповедуем; два естественных хотения не противных, да не будет…, но Его человеческое хотение, последущее, и не противостоящее, или противоборствующее, паче же и подчиняющееся Его Божественному и всемогущему хотению» (см. И. Кармирис, Догматические и символические памятники Православной Кафолической Церкви, том 1, 222-223).

Таким образом, было провозглашено, что две воли во Христе едины — как и Его природы — «неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно», что обеспечивает единство, но также и различие и целостность двух воль. Воли Христа — хотя они остаются нераздельно едиными и одновременно сохраняют «неизменно и неслиянно» свои естественные характеристики и отличительные свойства — не противятся одна другой, но человеческая воля следует и подчиняется божественной воле. Именно это подчинение человеческой воли божественной воле также является толковательным «ключом» к пониманию безгрешности и непогрешимости Христа по Его человеческой природе. Однако это также и «ключ» к пониманию соборности Церкви и толкованию непогрешимости решений Вселенских Соборов. Это станет яснее после того, что мы скажем ниже.

Существование двух естественных свободных воль и двух хотений во Христе — по причине ипостасного соединения двух Его природ — дает основание существованию двух свобод и двух хотений у верующих — по причине их харизматического и онтологического вхождения в Его мистическое и обо́женное Тело. Однако здесь мы должны уяснить также и наше фундаментальное отличие от Христа. Верующий имеет — как принадлежность своей природы — только человеческую волю и свободу. Его другая — вторая — воля и свобода — это нетварная природная энергия Святого Духа, которую он усваивает и удерживает по благодати и только при определенных условиях.

Конечно, отношение двух природных свободных воль и хотений Христа представляет ту меру и степень, к которой должно стремиться отношение между человеческой волей и свободой и нетварной естественной волей и свободой. Это отношение должно быть отношением подчинения человеческой свободы харизматической свободе, предоставляемой верующему как живому члену Тела Христова.

Таким образом, воля и свобода верующего во Христе — это благодатная воля и свобода, и прежде всего — по мере подчинения человеческой воли и свободы нетварной воле и свободе Божией. Следовательно, отношение двух природных свобод в человеке имеет христологическое основание. Кроме того, как говорит святитель Григорий Палама, «все, что было соделано, ради нас сделал Господь». Другими словами, то, что произошло в лице Христа естественно и «по ипостаси», может произойти и в лице каждого верующего по благодати, только в пределах Церкви. Именно в этом заключается и смысл, и конечная цель вочеловечения Бога Слова. И только тогда, когда христологический догмат «претворяется» путем личного опыта в жизнь верующих внутри Церкви, становится возможной подлинная соборная деятельность епископов — на всех уровнях Соборов (Поместных и Вселенских) — а также выражение подлинного догматического сознания полноты Церкви.

Если соборность имеет свои богословские истоки в Троичном Боге и если она основана на христологическом догмате — как было доказано нами — то проявляется она исторически, практически и институционально в образе действования Церкви, когда она собирается вместе для принятия решений по наболевшим вопросам, касающимся определения веры и Её богодухновенной жизни.

Соборностью как богодухновенным образом действования Церковь обязана Своей Главе — Богочеловеку Иисусу Христу, а поддерживается соборность как присутствием в ней [Церкви] Духа Истины, так и посредством благодатного действия Утешителя Духа Христова в членах Его мистического Тела, и особенно в Его институциональных членах — епископах, когда они собираются на Церковных Соборах, при соблюдении условий, установленных в Церкви Духом Святым. Все, о чём мы говорили до сих пор, составляет фундаментальные предпосылки — то есть духовно необходимые предварительные условия — для православной деятельности Церковных Соборов.

На Церковных Соборах — Поместных или Всеправославных — епископы представляют церковную полноту своей епархии наравне со всеми другими соборными епископами и предстоятелями, не исключая «Первого» (Предстоятеля). На этих Соборах епископы — «все приемше умное сияние Святаго Духа» — осуществляют свое апостольское служение, во время которого, посоветовавшись между собой и вопросив в молитвах Святого Духа, они принимают решения все вместе, голосуя на равных правах по догматическим и пастырским вопросам, которые остро нуждаются в разрешении и касаются «таинства богословия» и жизни Церкви.

Решения всех без исключения Соборов подлежат богодухновенной оценке догматическим сознанием полноты церковной по всему миру. Под «полнотой Церкви» понимаются все верующие — духовенство, монахи и миряне, — которые силою Святаго Духа, полученного ими в Таинстве миропомазания, в дальнейшем утверждают догматические решения епископов, которые были их представителями на соборе, или же отвергают их в том случае, если они не «последовали Святым Отцам». Таким образом, догматическое сознание церковной полноты является наивысшим авторитетом в Церкви, которую институционально и безошибочно выражает подлинно Вселенский Собор, и тогда справедливо, что его решения обязательны для всей совокупности верующих всех Поместных Автокефальных Церквей и во все времена.

Здесь, однако, следует пояснить, что и православный верующий — священнослужитель, монах или мирянин — не застрахован от возможного заблуждения «механистически», даже имея Святое помазание и участвуя в Таинствах, совершаемых пастырями Церкви. От заблуждения верующий защищен только тогда, когда он имеет в себе ещё и действующую благодать Святого Духа, которую получил в Таинстве Миропомазания. Это, однако, предполагает неослабное аскетическое трезвение, соблюдение с любовью божественных заповедей и неосудительное участие в боготворящих таинствах Церкви. Только при наличии такого опыта в народе Божием живо догматическое сознание Церкви. По этой причине и только тогда он может судить о вере своих пастырей, и только тогда он должен следовать им, согласно тому, что говорит святой Иоанн Златоуст в толковании на Послание к Евреям Апостола Павла: «Поминайте наставников ваших..., и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13, 7. См. Толкование на послание к Евреям, Беседа XIV, 1, ΕΠΕ 25, с. 372).

То, что мы высказали до сих пор богословским языком о соборности Церкви, было бы, я думаю, очень важно услышать в простых, но исполненных духовной мудрости словах блаженного старца и теперь уже прославленного святого Церкви, имевшего образование лишь 6 классов начальной школы, преподобного Паисия Святогорца.

«Православная Церковь, — говорит он, — всегда устраивала свою жизнь посредством Соборов. Это православный дух: в Церкви должен действовать Священный Синод, а в монастырях — Собор Старцев. Предстоятель Церкви и Синод должны принимать решения вместе. Настоятель или игумения монастыря должны принимать решения вместе с Духовным Собором обители. Предстоятель Церкви — первый среди равных. Патриарх — это не папа, он имеет ту же самую степень [священства], что и прочие иерархи. Вот папа — это да — он фигура иного разряда. Он восседает высоко, а остальные целуют ему ногу. Но Патриарх — не папа, он сидит вместе с другими иерархами и согласовывает их действия. И настоятель или игуменья монастыря в отношении остальных членов Духовного Собора — тоже первые среди равных.

Предстоятель Поместной Церкви или настоятель монастыря не может делать все, что ему вздумается. Одного архиерея или члена Собора Старцев Бог просвещает в отношении чего-то одного, другого — в отношении чего-то другого. Посмотри, ведь и четыре Евангелиста дополняют один другого. Так происходит и при обсуждении какого-то вопроса на Священном Синоде или в Духовном Соборе монастыря: каждый излагает свое мнение, и если чье-то мнение несогласно с другими, то это записывается в соборных протоколах. Потому что если речь идет о решении, которое противоречит евангельским заповедям и кто-то с этим решением не согласен, то если он не потребует, чтобы его мнение было записано в соборном протоколе, создастся впечатление, что он согласился с неправдой. Если член Священного Синода или Духовного Собора не согласен с неправым мнением, но подписывает общее решение, не записав своего мнения в протокол, то он делает зло и несет ответственность. В этом случае он виновен. Тогда как если он выскажет свое мнение, то пусть большинство с ним и не согласится — перед Богом он не согрешает. Если Синод в Поместной Церкви или Духовный Собор в монастырях не работает правильно, то, говоря на словах о православном духе, мы на деле имеем дух папский. Православный дух такой: каждый должен высказывать и фиксировать свое мнение, а не молчать ради страха или чести — чтобы быть в хороших отношениях с Предстоятелем Церкви или настоятелем монастыря» (Старец Паисий Святогорец, Слова.Том 1, Суроти, Фессалоники, 1998, с. 329–330).

По другому случаю он сказал: «Церковь — это не прогулочный корабль того или иного епископа, чтобы он плыл на нём, куда ему вздумается» (Иеромонах Исаак, Житие старца Паисия Святогорца, Гора Афон, 2004, с. 691).

Процитировав слова святого Паисия, вернемся к нашей церковной действительности.

Новое экклезиологическое отклонение так называемого «Собора» на Крите еще раз продемонстрировало то, что уже записано в нашей Церковной истории. То есть показало, что соборная система сама по себе, механистически, не гарантирует православность провозглашаемого вероучения. Это происходит только тогда, когда соборные епископы имеют в себе действующего Святого Духа и Ипостасный Путь — Христа, когда участники Собора, если они — синодалы в истинном смысле слова (гр. Συνοδικοί — Συν+Οδικοί, шествующие вместе, то есть идущие по Пути, который есть Христос, вместе со Христом) и на деле «последуют Святым Отцам».

Как выяснилось, к сожалению, в наши дни это вовсе не является само собой разумеющимся. Поэтому довод, который неразумно выдвигают как верующие, так и епископы: мы будем делать «то, что скажет Церковь» или «мы ждем решения Церкви», неверен, поскольку есть очевидное различие между самой Церковью — как Богочеловеческим таинственным Телом Христа — и церковной администрацией, которая действительно выражает Церковь, но только при определенных чётких условиях.

Церковную администрацию составляют епископы в своих епархиях и Соборы епископов на поместном и всеправославном уровне. Вместе с пресвитерами поместных Церквей и благочестивым народом Божиим они образуют Церковь Христову. А это значит, что епископ не может игнорировать пресвитеров и полноту Церкви. Вышесказанное доказано также исторически. На Первом Апостольском Соборе (49 г. от Р. Х.) — где первым среди равных и председателем был не апостол Петр, а Брат Господень Иаков — соборная Истина была выражена «со всею Церковью»: «Ибо угодно Святому Духу и нам», отмечено в Священном Писании. «Мы (нам)» — это не только апостолы, но и «иже с ними», то есть пресвитеры, «со всею Церковью». И вся Церковь — это также и простой народ. Но и на Первом Вселенском Соборе богословская позиция молодого диакона Афанасия Великого выразила всю Церковь.

Следовательно, и истинность, и вселенскость Всеправославного Собора безошибочно оценивается полнотой членов Церкви, а точнее, бодрствующим догматическим сознанием благочестивой полноты, и этот фактор является единственным «ключом» к пониманию того, как в Православной Церкви происходит подтверждение истинности ее суждений.

И когда мы говорим о догматическом сознании, мы имеем в виду духовное разумение, которое рождается — харизматически — в сердцах верующих от переживаемого ими действия благодати Святого помазания. Это сконденсированный духовный опыт внутри Церкви, то есть Святой Дух, Которого мы получили, действующий внутри нас. И это исключительное равенство между людьми в Теле Христовом, где все остальные различия — институциональные или личные — имеют второстепенное значение. По этой причине догматическое сознание верующих абсолютно независимо от их мирского образования и от рода их возможных интеллектуальных или неинтеллектуальных занятий. Следовательно, когда это догматическое сознание членов всей Церкви живо, оно становится высшим критерием истины.

Факт, который вытекает из самой природы Церкви и неопровержимо подтверждается нашей Церковной Историей, состоит в том, что причастными ереси были не только патриархи, митрополиты и епископы, но и Всеправославные Соборы, которые — хотя и представляли собой высший административный орган Церкви и соответствовали всем внешним формальным условиям — но были отвергнуты сознанием ее полноты и получили название лжесоборов или разбойничьих соборов.

И это потому, что в догматических вопросах истина обретается не в большинстве голосов соборных архиереев. Истина сама по себе составляет большинство. Даже когда её выражает кто-то один, его голос является преобладающим и перевешивает миллионы и миллиарды других голосов, которые выступают против. Потому что Истина в Церкви — это не идея и не мнение. Истина ипостасна. Это — Сам Христос. Поэтому несогласные с ней отсекаются от Церкви, с извержением из сана или отлучением от Церкви, в зависимости от обстоятельств.

Истина — это Сам Дух Истины, Который действует и выражается и через избранников Божиих и святых. Например, святитель Григорий Богослов своей святостью и своими богословнейшими речами в охваченном арианством Константинополе в одиночку разгнал еретические тучи над столицей империи и подготовил духовный триумф Церкви на Втором Вселенском Соборе. Это также весьма характерно показала история в лице преподобного Максима Исповедника, с которым — следует отметить — была вся тогда ещё православная Западная Церковь вместе с православным папой. То же самое было явлено и во втором тысячелетии в лице святого Марка Ефесского на Флорентийском лжесоборе. Единицы святых выступали против господствующего большинства.

Это свидетельствует о том, как один святой человек выражал позицию Церкви и был оправдан церковной историей, в то время как все остальные заблуждались: император, патриарх и все, кто участвовал в соборе и не исповедовал истину. Следовательно, это вопрос не количества, а вопрос Истины или Её отрицания. Мы не должны забывать об этом, потому что на практике существует качественная разница между Православием и инославием. В Православной Церкви все происходит не так, как у папистов — нет «Первого», который бы стоял и над Вселенскими соборами, как в папизме, и, конечно же, нет никакого поместного предстоятеля вроде папы, который был бы поставлен выше священноначалия нашей Церкви.

Следовательно, критерий истинности в Церкви не в том, чтобы вся Православная Церковь собралась вместе и решила что-то большинством голосов. Было бы возможно теоретически, чтобы были собраны все епископы, а один, два, три или какое-то меньшинство из них сказали бы что-то противоположное. Это не означает, что то, что скажет подавляющее большинство епископов, будет гарантией Истины и оно обязательно должно быть принято полнотой Церкви. Нет, в Церкви дело обстоит иначе. Критерий Истины в том, будет ли сказанное на Церковных Соборах «следовать Святым Отцам».

Этот вопрос стоит перед всей Церковью, чтобы в будущем на Соборе дать богословскую оценку и вынести приговор решениям и этого Критского «собрания архиереев». Но до того, как это совершится, каждый верующий, находясь в Церкви, может и должен в течение какого-то времени определиться относительно расплывчатых и противоречивых решений этого «собрания» исходя из критериев догматического сознания Церкви. Эти незыблемые критерии кратко выражаются святоотеческим изречением «последуя Святым Отцам», которое остро касаются как устройства Соборов, так и их догматического учения.

Другими словами, если благочестивая полнота Церкви — как носитель ее догматического сознания — подтверждает правильность решений соборов Церкви или отменяет решения Всеправославных Соборов, считая их лжесоборами, то очевидно, что у нее есть право и обязанность высказываться со страхом Божиим и богодвижимым усердием, и прежде всего — в данном случае — о решениях Критского «Собора» (см. об этом также о. Георгия Флоровского, Тело живого Бога, Православное толкование Церкви, 1999, изд. Армос, Афины, с. 80-83).

Наконец, в заключение мы хотели бы сказать, что действительность Соборного института зависит — в конечном счете — от рецепции решений каждого Собора сознанием церковной полноты.

1-й Вопрос: Когда и кем должно применяться ограждение (от ереси)? В частности, на Критском соборе были высказаны и утверждены некоторые ложные догматы, некоторые иерархи их подписали. Своей подписью они соглашаются с ложными догматами или просто расписываются о своём присутствии на Соборе? Касательно тех, кто подписал с одобрением ложные догматы, должны ли священники из их митрополий оградиться от них?

Ответ проф. Целенгидиса: Отвечая на первый вопрос, я хотел бы сказать, что ограждается прежде всего тот, кто осознаёт явную ересь.

Ограждение — это очень серьезный шаг и связан он с акривией, которую определяют Священные Каноны Церкви. Священные Каноны, однако, дают верующему также возможность держаться икономии: то есть тот, кто ограждается, не поминает своего епископа, тогда как тот, кто руководствуется принципом икономии, продолжает поминовение епископа, но порицает открыто и строго это догматические отклонение.

Что касается так называемого Критского «собора», учитывая, опять же, что [еретикам] там был дан статус церковности, то есть еретические сообщества были неким образом «воцерковлены», поскольку их назвали «церквами» и некоторые подписали эти документы; те, кто их подписали, конечно же, создали, мягко говоря, весьма проблемную ситуацию как для себя самих, так и для полноты Церкви в то время, когда конкретные церковные общности, как их называют в широком смысле, имеют явные догматические отклонения и осуждены в сознании Церкви на протяжении веков. То есть там произошло нечто, чего никогда раньше не допускала Православная Церковь. Я уже говорил в своем докладе, что так называемый «Критский собор» не выражает Православную Церковь, а значит не может рассчитывать на признание его «вселенскости».

2-й Вопрос: Как вы оцениваете в связи с темой соборности решения Постоянного Священного Синода Элладской Церкви относительно санитарных мер и вакцинации?

Ответ проф. Целенгидиса: Смотрите, если искать духовные и богословские предпосылки, которые необходимы — то есть они должны всегда существовать — для созыва и решений синодального органа, можно здесь увидеть следующий парадокс, который, я бы сказал — насколько я знаю, — является беспрецедентным в Православной Церкви. Такая практика характерна для римокатолицизма, и она была осуждена исторически как порочная.

То есть, другими словами, что я хочу просто сказать. Постоянный Священный Синод собрался и принял решение, как он нам сообщил, если я правильно понял из чтения текста Окружного послания, что после научного доклада (экспертов) он присоединяется к тому, чего хочет государство. Это, однако, никогда раньше в Православии не могло быть основанием для решений соборного органа. Наука — это отдельная область, которая, конечно, заслуживает уважения, но она никогда не может считаться предпосылкой для решений церковного собора. Церковь принимает решения, опираясь на своё запечатленное в текстах и живое Предание. То есть на то, что содержится в Священном Писании, у Святых Отцов Церкви и в Церковных правилах, и всегда подтверждённое богодухновенным опытом. Простые люди ожидали, что будет сказано что-то, имеющее под собой богословское и духовное основание. Этого не произошло. Хуже всего то, что, как я уже отмечал, произошло нечто беспрецедентное. И почему я называю это беспрецедентным? Потому что это вызывает боль. Если завтра, например, наука в своём развитии возьмет и решительном образом поставит под сомнение эту научную оценку нашего времени — то, что происходило в прошлом и предостаточное количество раз, — что тогда скажет священноначалие Церкви, а именно Постоянный Священный Синод Элладской Церкви? Что мы приняли это и были обмануты наукой, которая позже сказала нам обратное или что-то иное? То есть как методология это — провал. То, что случилось — это не просто ошибка. Я публично утверждал, что священноначалие, иерархия поместной Церкви, либо в целом, либо в лице её постоянных представителей, каковым и является Постоянный Священный Синод, порой может принимать ошибочные решения. И это запечатлено исторически в его документах. Когда по одному и тому же вопросу, иногда с одним и тем же составом Синода, выносятся противоположные суждения. И то, что недавно постановило наше священноначалие, сначала до, а потом уже после так называемого Критского собора, известно и подтверждает истинность сказанного нами.

Спрошу у самого епископата (по наивности, если позволите мне): какое решение Элладской Церкви было правильным? То, которое приняли в начале (до Критского «собора») или после него? И по каким критериям можно оценить, что правильно, а что нет? Следовательно, ошибки, как мы уже сказали, совершаются. Но пусть эти ошибки не возникают на чуждых сознанию Церкви основаниях. Церковь, как свидетельствует история соборов, никогда не полагалась на нецерковные научные данные. Церковь, как Богочеловеческое Тело, опирается на то, что богодухновенно и имеет характер откровения, то есть исходит от Святого Духа. Следовательно, эта позиция (Окружного послания), по моему смиренному мнению, если хотите, представляет собой падение, она изначально неприемлема, не имеет исторического прецедента. И поэтому мы, верующие, также должны быть внимательны, когда мы слышим соборные решения. И выбирать правильные критерии для того, чтобы согласиться с ними или отвергнуть их. Когда никто из верующих не принимает соборное решение Церкви — это трагично. Но главный вопрос заключается в следующем: основано ли это решение церковного священноначалия на православной экклезиологии? И на том определении Церкви, которые мы привели выше? Одно — это церковная администрация, которая может представлять (или не представлять) Церковь на соборах, а другое — это сама Церковь. И критерии истины должны быть, прежде всего, известны и ясны.

Источник: https://orthodoxostypos.gr/πότε-οἱ-συνοδικές-ἀποφάσεις-τῶν-τοπι/

https://myrophoros.blogspot.com/2022/05/blog-post_49.html