Богословие иконы – еретические отклонения

ΘΕΟΛΟΓΙΑ ΤΗΣ ΕΙΚΟΝΑΣ - ΑΙΡΕΤΙΚΕΣ ΑΠΟΚΛΙΣΕΙΣ

Архимандрит Херувим Велецас (Αρχιμ. Χερουβείμ Βελέτζας )

Доклад в Центре обучения катехизаторов священной Митрополии Керкиры и Пасоны  25 января2010г.

(Εισήγηση στο Φροντιστήριο Κατηχητών της Ι. Μητροπόλεως Κερκύρας και Παξών την 25η Ιανουαρίου 2010)

мозаичный образ Христа Спасителя 12 в. их храма Святой Софии в Константинополе (Стамбуле) 

Православная христианская жизнь, в особенности после VII Вселенского собора, отождествлялась с иконами в такой степени своей глубины, что говорили, что церковь, которая не имеет икон, она является еретической. И когда мы говорим об иконах в Православной жизни, то под ними мы понимаем не просто живописные религиозные украшения, но как неотъемлемую часть богослужения, которое является совершенным выражением самой структуры и природы Церкви.

Вполне вероятно, что введение моего доклада может показаться несколько неожиданным и резким. Однако же я начал с этих столь существенных убеждений с одной стороны для того, чтобы подчеркнуть огромную важность вопроса, который я буду вашей любви раскрывать, а , другой стороны, чтобы вас призвать вместе войти и самым непосредственным образом  в сердце богословия икон, дабы сделать понятным значение той борьбы, которая велась против них в эпоху иконоборчества, так ведется и в современную эпоху, когда начинают доминировать требования глобализации и обесцвечивания народов, где место икон начинают занимать мировые кумиры СМИ.

А) Богословие иконы

Икона, согласно Православному богословию – это не просто картина, живопись. Если мы будем читать Священное Писание, то уже с первой главы книги Бытие (стихи 26-27), то мы увидим, что Бог творит человека по Своему образу (иконе) и подобию. Следовательно, нам необходимо знать, что означает икона-образ (εικόνα) и в чем ее отличие от идола, о которых во Второзаконии Бог дает повеление: «Не делай себе кумира (идола) и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20, 4-5). На этой заповеди Божией и по причине непонимания огромной и существенной разницы между идолом-кумиром и иконой, основывались все споры, которые велись в отношении икон как в прошлом, так и в наше время, что мы увидим далее. Делая небольшой исторический экскурс, мы сможем убедиться в том, что живописные украшения, с самого начала, не являются отклонением от Ветхого Завета. Бог, Который во Второзаконии запрещает евреям создавать идолов, дает Моисею повеление украсить Скинию Свидетельства и создать двух одинаковых Херувимов над Ковчегом Завета (Исх. Гл. 25-26)

Таким же образом был украшен золотыми Херувимами и львами и деревьями храм Соломона, построенный в Иерусалиме (1 Царств гл.6-8). Даже в первые христианские времена, в катакомбах, мы видим, что используются христианские символы и иконы-образы: крест, пальмовая ветвь, якорь, начертание ΙΧΘΥΣ, но и образы Христа, Богородицы, первых мучеников. Хотя в древности это было весьма неуверенно, вероятно потому, что христианство распространялось в идолопоклонническом мире, тем не менее были приняты иконы. Так что уже начиная с 4 столетия у нас имеются весьма важные свидетельства в святоотеческой письменности как о живописном украшении всех храмов, так и о том почитании и значении их, которое им придавали великие Отцы Церкви.

Достаточно привести пример слова свт. Василия Великого на память мученика Варлаама, где иконография представляется как самое выразительное из всех риторических словесных форм: «Восстаньте теперь передо мною вы, славные живописатели подвижнических заслуг! Добавьте своим искусством это неполное изображение военачальника! Цветами вашей мудрости осветите неясно представленного мною венценосца! Пусть буду побежден вашим живописанием доблестных дел мученика; рад буду признать над собою и ныне подобную победу вашей крепости. Посмотрю на эту точнее изображенную вами борьбу руки с огнем. Посмотрю на этого борца, живее изображенного на вашей картине. Да плачут демоны, и ныне поражаемые у вас доблестями мученика! Опять да будет показана им палимая и побеждающая рука! Да будет изображен на картине и Подвигоположник в борьбах, Христос, Которому слава во веки веков! Аминь.» (PG 31, 489).

О значении иконографии для духовного делания верующих будет говорить и свт. Григорий Нисский: «Но кто взойдет в какое-либо место подобное сему, где сегодня мы собрались, где (совершается) память праведного и где святые останки его, тот во-первых утешит свою душу великолепием того, что представляется его взорам, видя сей дом, как храм Божий, светло благоукрашенным и величием постройки, и благолепием украшений, где и резчик придал дереву вид различных животных, и камнетес каменные плиты довел до гладкости серебра. И живописец украсил искусственными цветами, изобразив на иконе доблестные подвиги мученика, его твердое стояние на суде, мучения, зверообразные лица мучителей, их насильственные действия, пламенем горящую печь, блаженнейшую кончину подвижника, начертание человеческого образа подвигоположника Христа; все это искусно начертав нам красками, как бы в какой объяснительной книге, ясно рассказал подвиги мученика и светло украсил храм, как бы цветущий луг (ибо и живопись молча умеет говорить на стенах и доставлять величайшую пользу)». (ομιλία εις τον άγιο Μεγαλομάρτυρα Θεόδωρο, PG 46, 737 ).

Следовательно, для Православного богословия иконы не являются просто книгой для неграмотных, но имеют то же самое значение и ту же силу, что и проповедь, научение верующих словом, как для простых людей, так и для великих Отцов и богословов Церкви: «Я многажды видел на иконе изображение [этого] страдания и не проходил мимо этого зрелища без слез, так как искусство ясно выводит эту историю перед очами», скажет ещё и святой Григорий Нисский (Слово о божестве Сына и Духа, PG 46, 542).

Об огромном достоинстве икон говорит и Пято-Шестой Вселенский собор в своем 82 правиле: «На некоторых честных иконах изображается перстом предтечевым показуемый, агнец, который принят во образ благодати, чрез закон показуя нам истиннаго Агнца, Христа Бога нашего. Почитая древние образы и сени, преданныя церкви, как знамения и предначертания истины, мы предпочитаем благодать и истину, приемля оную, яко исполнение закона. Сего ради, дабы и искусством живописания очам всех представляемо было совершенное, повелеваем отныне образ Агнца, вземлющаго грехи мира, Христа Бога нашего, на иконах представляти по человеческому естеству вместо ветхаго агнца: да чрез то созерцая смирение Бога Слова приводимся к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания, и спасительныя смерти, и сим образом совершившагося искупления мира.»

Это правило достаточно ясно делает определение против изображения агнца, который в некоторых случаях использовался символически для изображения богочеловеческого образа Христа, в качестве доказательства божественного вочеловечения, Страстей и Искупления мира. То есть это правило включается в рамки христологических споров того времени, а оно считает изображение личности Богочеловека вовсе не как только следствие Православной веры, но и как необходимое. Хотя монофизитство, поскольку оно, по сути, отвергало человеческое естество воплощенного Бога Слова, категорические отвергало иконы Христа. Поэтому еще даже до появления иконоборчества, отвержение икон отождествлялось с ересью. Безусловно, по временам раздавались некоторые голоса против икон, которые обзывали с невероятным подобострастием, как иконоборцы, так и протестанты в 16 столетии. Однако они ограничены двумя посланиями, одним из Евсевия Кесарийского и одним из Епифания Кипрского, а также другими менее важными сообщениями. Великая невероятная война против икон была развязана Львом Исавром в 726 году и была окружена богословской мантией его сына Константина Копринима, в дни которого созывался иконоборческий собор в Иерии (754г.). Иконоборческий спор дал Церкви возможность систематически выражать православный опыт и формулировать то, что мы называем «богословием икон».

Огромным был вклад святых Феодора Студита, Никифора Константинопольского и Иоанна Дамаскина. Последний в своих трех словах о святых иконах обобщает все святоотеческое богословие. Даже и сегодня нам необходимо, прежде всего, уметь различать, что такое икона и что такое идол, что было вполне ясно для христиан апостольского времени. «Одно это идол, а другое подобие-изображение. Изображение же это, если делают рыбу, или четвероногого животного, или зверя или искусственного, или живописного изображения; идол же душа, воображая, творит нечто из несуществующего прообраза;», то есть идол включает всю ложь, либо в отношении образа, поскольку изображает, по сути, не существующее, либо в отношении содержания, когда представляет ложных богов. Напротив, икона является изображением какого-то существующего лица, какого-то святого или богочеловека Христа, и всегда является истинным как в отношении образа, так и в отношении содержания изображаемого.  В любом случае икона не может считаться идолом, потому что отождествляется с изображаемым лицом.

 «Икона [или изображение], без сомнения, есть подобие, и образец, и оттиск чего-либо, по­казывающий собою то, что изображается. Но, во всяком случае, изображение не во всех отноше­ниях подобно первообразу [то есть изображаемому лицу или предмету], ибо иное есть изображе­ние и другое – то, что изображается, и, во всяком случае, между ними замечается различие, так как это не есть иное и иное не есть то», - вполне ясно говорит святой Иоанн Дамаскин (Третье защитительное слово 16).

В то же время, поскольку существует принципиальное отличие иконы от первообраза, аналогичным образом существует отличие поклонения (προσκύνηση), которое мы воздаем священным иконам и святым от служения (λατρεία), которое мы воздаем только Богу. «почтение и поклонение воздается между прочим, а не вера и человеку, а не вера и служение, поскольку они как мы верим, воздаются  только Отцу и Сыну и Святому Духу, таким образом мы совершаем служение». (Прп. Феодор Судит. Письмо к Севериану). И Ориген добавит: «Не поклоняйся им и не служи им» (Исх.20:5). Ибо в первом случае человек служит и поклоняется, а во втором — поклоняется, но нисколько не служит: первый оказывает почтение душе живой, а поклонение второго относится к [Перво]образу» (Гомилии на книгу Исход)».

Следовательно, согласно Православному богословию икона – это не идол, и не предмет служения. Она является напоминанием (υπόμνηση) о какой то личности, либо Христа как богочеловека, либо Богородицы, либо Святых, каком-то чудесном событии из жизни Христа и Святых. Она напоминает нам об истинах нашей веры и нас побуждает к духовному воскресению. Она является частью церковного Предания и, конечно же, оно восходит к апостольским временам (достаточно нам вспомнить сколько икон преданием приписывается Евангелисту Луке). Они являются для верующих предметами почитания, поклонения и им воздается лобзание, однако же, им не воздается служение, которое приличествует только Богу. В завершении, согласно принципу, который был сформулирован свт. Василием Великим «честь, воздаваемая образу (иконе), восходит к первообразу» (Слово о Святом Духе), то есть мы не покланяемся иконе-образу как таковому, но изображаемой личности. Орос, вероопределение VII Вселенского собора венчает богословие иконы: «мы неприкосновенно сохраняем все церковные предания, утвержденные письменно или не письменно. Одно из них заповедует делать живописные иконные изображения; так как это согласно с историею евангельской проповеди, служит подтверждением того, что Бог Слово истинно, а не призрачно вочеловечился, и служит на пользу нам: потому что такие вещи, которые взаимно друг друга объясняют, без сомнения и доказывают взаимно друг друга. На таком основании мы, шествующие царским путем и следующие божественному учению святых отцов наших и преданию Кафолической Церкви, - ибо знаем, что в ней обитает Дух Святой, - со всяким тщанием и осмотрительностью определяем, чтобы святые и честные иконы предлагались (для поклонения) точно также, как и изобрадение честного и животворящего креста, будут ли они сделаны из красок или (мозаических) плиточек или из какого либо другого вещества, только бы сделаны были приличным образом, и будут ли находиться в святых церквах Божиих на священных сосудах и одеждах, на стенах и на дощечках, или в домах и при дорогах, а равно будут ли это иконы Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, или непорочной Владычицы нашей святой Богородицы, или честных ангелов и всех святых и праведных мужей. – Чем чаще при помощи икон они делаются предметом нашего созерцания, тем более взирающие на эти иконы возбуждаются к воспоминанию о самих первообразах, приобретают более любви к ним и получают более побуждений воздевать им лобызание, почитание и поклонение, но никак не то истинное служение, которое, по вере нашей, приличествует одному только божественному естеству. Они возбуждают приносить иконам фимиам в честь их и освящать их, подобно тому, как это делают и в честь изображения честного и животворящего креста, святых ангелов и других священных приношений и , как, по благочестивому стремлению, делалось это обыкновенно и в древности: потому что честь, воздаваемая иконе, относится к ея первообразу и поклоняющийся ипостаси изображенного на ней. Такое учение содержится у Святых Отцов, то есть в предании Кафолической Церкви, в которой Евангелие преемственно переходило от одного отца к другому. Таким образом мы следуем Павлу и всему сонму божественных апостолов и святых отцов, содержа принятые нами предания. Таким образом мы пророчески воспеваем церкви победныя песни: «радуйся дщи Сионова зело, проповедуй дщи Иерусалимова, веселися и преукрашайся от всего сердца твоего: отъят Господь неправды твоя, ибавил тя есть из руки враг твоих: воцарится Господь посреде тебе и не узриши зла к тому и мир тебе во веки. (Софон.3, 14 и 15).

Итак, мы определяем, чтобы осмеливающиеся думать или учить иначе, или по примеру непотребных еретиков презирать церковные предания и выдумывать какие-либо нововведения, или же отвергать что-либо из того, что посвящено церкви, будет ли то евангелие, или изображение креста, или иконная живопись, или святые останки мученика, а равно (дерзающие) с хитростию и коварно выдумывать что-либо для того, чтобы ниспровергнуть хотя какое-либо из находящихся в Кафолической Церкви законных преданий, и наконец (дерзающие) давать обыденное употребление священным сосудам и досточтимым обителям, 0 определяем, чтобы таковые, если это будут епископы или клирики, были низлагаемы, если же будут иноки или миряне, были бы отлучаемы».  (Mansi 13, 377-380).

По причине огромного значения икон для Православной жизни, они никогда не назывались в качестве простого декоративного элемента храмов, но они имеют центральное значение в церковном богослужении. Роспись храма является воспроизведением идеи Церкви как тела Христова: Господь Вседержитель в куполе, Пресвятая Богородица в конхе священного алтаря, ангелы, Пророки, Апостолы, все Святые, а завершении и мы верующие, все составляют тело Христово, Церковь, и причащаются тела Христова, Который является приносящим и приносимым за каждой Божественной литургией.

Но также и переносные иконы, которые сменяются согласно каждому празднику, также как и гимнография дня, с Евангельскими зачалами и проповедью.

б. Еретические отклонения

 Мы видели, что вероопределение VII Вселенского Собора осуждает любое отклонение от Православного Предания и учения относительно святых икон. Ведь, как мы уже сказали, Церковь, осуждая монофизитство и настаивая на богочеловеческом изображении Христа, по сути, достаточно рано осудила тех, кто отрицал иконы, по крайней мере, изображения Христа.

В церковном сознании отрицание икон является ересью, а храм, который не имеет икон, в действительности не является православным. Однако, подобно тому, как с самого начала раздавались голоса иконоборцев, были и некоторые отклонения, которые постепенно привели к еретическим воззрениям либо из-за воздаяния служебного поклонения (λατρεία) изображениям, либо из-за их частичного или полного отказа. Здесь необходимо отметить, что одно это икона, как она принимается православной традицией и богословием, а другое – это религиозная живопись, появившаяся на Западе с эпохи Возрождения, и используется даже еретиками, которые не принимают икон. На Западе, даже до периода Раскола, за исключением пап Григория II во время первого периода иконоборчества и Адриана во время VII Вселенского Собора, богословие икон ограничивается их дидактической ролью как книг для неграмотных. Уже папа Григорий Двоеслов в 600 году формулирует положение, которое будет занимать доминирующее положение в богословии Запада, о том, что иконы полезны для обучения неграмотных, но не следует придавать им никакого значения. Поэтому не случайно то, что на Западе, даже до иконоборчества, иконы не были так почитаемы и уважаемы, как на Востоке, и не занимали никакого места в богослужении, литургической и сакраментальной жизни. (См Dictionnaire de la théologie Catholique, t. 6, 781).

Поэтому естественным следствием этого было то, что вероопределение (орос) VII Вселенского Собора вызвало смущение и замешательство, что привело по сути к его отвержение на Франкфуртском соборе 794 г. (Mansi. 13, 909). VII Вселенский Собор до 16 века считался представителями западного богословия «лжесобором» (PL 126, 360). Для западного богословия честь и поклонение равносильны служебному поклонению, которое принадлежит только Богу, и никоим образом не иконам. На таком условии любое почитание икон несет в себе риск идолопоклонства и поэтому отвергается. Приемлемым считается почтительное поклонение Кресту и святым мощам, в то время как принцип, согласно которому значение почтения, воздаваемого иконе-образу, восходит к первообразу, отвергается. Следовательно, единственная приемлемая роль икон - их полезность в качестве декоративного элемента Храмов.

Схоластическое богословие с его главным представителем Фомой Аквинским не только не решило проблему принятия икон, но и усложнило ее в лабиринтном анализе. Достаточно отметить, что Фома Аквинский отдает дань служебного почтения иконе Христа и Кресту, так же как он делал это для Христа и Святой Троицы, на том основании, что Господь пролил Свою кровь на кресте. С другой стороны, он отрицает такое поклонение и служение Деве Марии, даже если она зачала Спасителя Христа, на том основании, что «такое сравнение неверно» (см. S.T., IIIe, q. 25).

Наконец, давая относительное поклонение «рабское» святым и святым мощам, он по сути ничего не говорит о святых иконах, кроме образа Христа, как упоминалось выше. Эта тенденция западного богословия также объясняет чисто декоративную цель искусства живописи в культовых местах. Тем не менее, в Италии, в основном, где взаимодействие с Византией было сильным, склонность к служебному поклонению иконам культивировалась с XII века, но без прочной богословской основы. Таким образом, с началом эпохи Возрождения в 15 веке и в сочетании с проблемами, созданными папством после раскола, возникла чрезмерная тенденция воздавать служебное поклонение иконам, что вызвало сильную реакцию реформаторов, особенно Цвингли и Кальвина.

Протестанты, в своих стремлениях «очистить» христианскую веру от «нечестий» папства в XVI веке, среди прочего решительно выступали против служебного поклонения изображениям. Это можно считать естественным, если принять во внимание, с одной стороны, необузданные проявления поклонения простых людей, большинство из которых были неграмотны, которые доходили до суеверий, а с другой стороны, тот факт, что для традиционного западного богословия роль изображений всегда была и в основном декоративно-назидательная, за исключением какого-либо почитания или поклонения. Протестанты заимствовали свои аргументы, как и старые иконоборцы, из крайних толкований буквы Десятисловия, запрещающего идолов и каких-либо подобных им вещей.

Кроме того, поскольку они полностью отвергли творения святых Отцов и Вселенские соборы, они подняли на пьедестал авторитетности все послания, в особенности два из них – это Евсевия Кесарийского и Епифания Кипрского, которые были направлены против икон. Фактически, не зная о православном богословии, они черпали свои аргументы из Франкфуртского собора и из трудов Карла Великого (Каролинговы книги). Даже когда они вступили в контакт с православными, через несколько десятилетий после оформления своих позиций (Confessio Augustana было подписано в 1530 году, первые неформальные контакты и обсуждения состоялись примерно в 1545 году, а богословский диалог официально начался в 1573 году), они не смогли постичь и понять православное богословие, а поэтому они в итоге его отвергли. Мы не будем особо останавливаться на протестантских позициях, за исключением того, что они идентичны позициям иконоборцев VIII-IX веков. Они считает иконы за идолы, а, следовательно, любое почитание и поклонение им как выражение суеверий и идолопоклонства. Они даже не принимают дидактической роли икон, придавая значение только проповеди.

Они также не чтят Святых, потому что считают это бесполезным и неэффективным делом, так как для них только вера спасает человека. Именно поэтому в протестантских церквях, кроме символа Креста, нет других живописных украшений, даже некультового характера. Наконец, стоит отметить, что Римо-католическая церковь очень поздно, только когда она теперь столкнулась с протестантизмом, во время антипротестантского Тридентского собора (1545-1563) и на его последней сессии, стала заниматься вопросом об иконах и просто лишь ограничилась принятием VII Вселенского Собора и подтвердила его вероопределение (орос), приняв на практике богословие иконы, сформулированное на Православном Востоке.

*   *    *

Подводя итог сказанному очень кратко, можно сказать, что роль иконы для православного богословия - это воспитательная роль, то есть средство научения (дидактическое средство), духовного руководства и направление души и ума верующих. к созерцанию божественных тайн.

Икона почитается и ей поклоняется не как объекту, а потому, что оно представляет собой образ Христа, Богородицы или Святых, и поэтому, когда мы поклоняемся и лобызаем их, то поклонение переходит к первообразу, то есть к изображаемой личности. Это также неотъемлемая часть Богослужения, как на символическом, так на содержательном уровнях, как мы это переживаем в многовековой традиции Церкви. Любое отклонение от «царского пути» нашего Предания чревато ересью. Ни необузданное поклонение-служение иконам не уместно для православного богословия и традиции, ни их презрение. Также важно отличать икону от идола, а также поклонение от служения. Западный мир, несмотря на поворот, который, кажется, приняла Римско-католическая церковь, на протяжении веков склонялся либо к одной, либо к другой крайности. Современной западной мысли нелегко освободиться от богословских корней прошлого.

Религиозная живопись, вероятно, даже более распространена, то есть та, которая придает основной вес дидактической роли иконы - изображения, и поэтому она предпочитает привлекать внимание, в отличие от нашей живописи, которая поддерживает строгие стандарты традиционной иконографии. В протестантском мире по-прежнему преобладает отрицание икон, хотя в своих публикациях они используют картины, чтобы пробудить интерес читателей. Близки к ним и другие современные ереси, которые выступают против иконы, например, Свидетели Иеговы. В любом случае, имеет силу нерушимая уверенность Отцов VII Вселенского Собора, что всякий, кто не принимает и не целует (не лобызает - δεν ασπάζεται) принимает иконы, согласно утвержденному и сформулированному богословию, является еретиком и находится вне Церкви. ((Mansi 13, 397).)

Благодарю вас. Архимандрит Херувим Велецас (Αρχιμ. Χερουβείμ Βελέτζας )

Источник:

Απλά και Ορθόδοξα: https://xerouveim.blogspot.com/2010/01/blog-post_25.html

©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2021г.

Икона на Православном Востоке и на Западе

Ἡ Εἰκόνα σέ Ἀνατολή καί Δύση

Преосвященнейший Митрополит Навпактский и святовласиевский  Иерофей  (Влахос)

Σεβ. Μητροπολίτου Ναυπάκτου καὶ Ἁγίου Βλασίου Ἱεροθέου

Мозаика 12 в., храм Святой Софии Константинопольской

повторная публикация 

Установление праздника Торжества Православия в самом начале святой Четыредесятницы, во время которого соединяется богословие и аскетика, и одновременно, когда мы становимся причастными таинству креста и Воскресения, указывает на внутренний свет Православной Церкви, и в основном и прежде всего на ее глубину, которая действительно «видится искусным пловцом».

Далее я укажу на четыре признака, в рамках которых выявляется и та область, к которой принадлежит православная икона, но я также укажу и на ее отличие от других христианских традиций.

1.     Церковь Пророков, Апостолов и Святых.

Православная Церковь не основывается на интеллектуализме-рационализме и на морализме, но на богооткровенном опыте Пророков, Апостолов и Святых Отцов. Это то, что отличает ее от западной схоластики и морализма. Бог не является предметом открытия посредством господствующего в человеке рассудка, но Он Сам открывается чистому сердцу человека, согласно слову Христа: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». (Мф. 5, 8)

В «Синодике Православия», который читается в Неделю Православия, между прочим читаются следующие слова: «Как узрели пророки, как преподали Апостолы, как передала Церковь, как догматствовали учители, так и мы мыслим, так и мы глаголем, так и мы проповедуем Христа истинного Бога нашего».

Из этого фрагмента текста Синодика очевидным становится то, что видение пороков, учение Апостолов отождествляется с догматами Отцов.

Православное богословие не является рассуждением или фантазией, но опытом во Святом Духе, а догмат является пределом, который полагается для личностного богооткровенного опыта, и это делается ради спасения человека. В результате догмат  является изрекаемым глаголом и смыслом неизреченной реальности, и его цель состоит в том, чтобы быть лекарством для человека с тем, чтобы он достиг общения с Богом. В этой перспективе нам необходимо смотреть и на догматическую истину об иконе-образе. Православная икона – это явление нетварной славы Бога для того, чтобы человек был приведен к переживанию этой Божественной славы.

В этой реальности живут и действуют наши Святые Отцы, поэтому в «Синодике Православия» еще раз, повторно говорится, что  мыследуем «согласно богословию богодухновенных святых и благочестивому разуму Церкви».

2.     VII Вселенский собор и собор во Франкфурте

Историчность события из жизни Церкви, который мы празднуем в Неделю Православия состоит в восстановлении почитания святых икон, которое произошло в 843г. И в этом же году был в действительности восстановлен авторитет VII Вселенского собора, который состоялся в Никее Вифинской в 787г. , а он богословствовал о достоинстве священных икон в Православной Церкви.

Это богословие было изложено древними отцами, такими как свт. Василий Великий, но и другими отцами еще до этого Вселенского собора: прп. Иоанном Дамаскиным, прп. Феодором Студитом и др. До Вселенского собора, но и после него, было раскрыто и развито прекрасное богословие об иконах Христа, Богоматери, святых и Честного Креста. Иконы не являются просто внешними символами, но выразителями таинства воплощения Сына Божия и Слова и обожения человека. В действительности изображение священных икон указывает на ипостасное соединение тварного и нетварного в Лице Богочеловека Христа, и на соединения человека с Богом по благодати.

Необходимо заметить, что на Вселенском соборе были представители всех поместных Церквей, и даже от папы Римского Адриана, которые подписали решения Собора о богословском достоинстве священных икон. Даже еще тогда между Древним и Новым Римами существовало единство и, несмотря на особенности в традициях, в главных  догматах они имели общую веру, богословие и жизнь.

Несмотря на это Карл Великий, политический лидер франков, для того чтобы отделиться от Римской империи и чтобы применить собственный план, воспротивился решению VII Вселенского собора, и немедленно составил ответ, известный как «Capitulare adversus synodum». Этим документом он отверг решение VII Вселенского собора. Однако папа Адриан -, который через своих представителей принял участие в VII Вселенском соборе, а в Деяния собора было внесено письмо его, в котором он указал на свою преданность древним традициям Кафолической и Апостольской Церкви и оно было одобрено всеми Отцами, - направил свое послание Карлу Великому, в котором выразил свое несогласие с решением короля франков.  Когда Карл Великий получил эти разъяснения папы Адриана, который отстаивал и защищал решение VII Вселенского собора, вместо того, чтобы с радостью принять победу почитателей икон, издал указ своим советникам создать новое богословие. Так были написаны Libri Carolini, в которых ясно раскрывается противоположность взглядов франков по отношению к мнениям православных и Римского папы, а также всех Восточных патриархов, которые приняли участие в VII Вселенском соборе.

В дальнейшем Карл Великий созвал свой собственный собор во Франкфурте в 794г. на, которым были официально утверждены недавние отклонения его богословов, и, между прочим, было осуждено поклонение иконам и введена вставка в Символ веры  filioque.

Это является вполне ясным признаком отделения одной части Европы от православного единства, которое существовало между пятью патриархатами, то есть Римским папой и Восточными патриархатами. Однако, когда в 1009г. престол Древнего Рима был занят папой, любящим франков и было введено  filioque в Символ веры, тогда был создан Раскол, разделение, в перспективе которого в Западной Церкви должны были быть приняты решения собора во Франкфурте против священных икон. Поэтому в богослужение были введены статуи, но и иконы утратили духовность и богословие Православной Кафолической Церкви. Тем самым на Западе получил развитие натурализм, а в иконах развита чувственность.

3. Икона в Православной и западной традиции

Вторым признаком, который нам необходимо изучить, является различие между православно-византийской иконой и западной иконой, двух конкретных подлинных образцов иконографии - Запада и Православного Востока.

Западный стиль и манера иконографии, которые получили преобладание на Западе во время Средневековья и в начале эпохи Возрождения, прекрасным образом отражены в живописи папской часовни в Ватикане – Сикстинской Капелле, которая была расписана в 15 столетии великими мастерами живописи, наиболее выдающимся, из которых является Микель Анджело.

Совсем недавно была издана книга, в которой дается новое истолкование всей иконографии  этого храма. Эта книга написана профессором Пфайфером (Heinrich Pfeiffer), который постарался дать богословский комментарий к иконографии Папской часовни, при этом он основывается на догматах римо-католицизма. Он утверждает, что в данном творении разработка тематик, деталей фресковой живописи, единство и гармония, которые можно наблюдать в изобразительном ряде, не были составлены самими художниками, но папскими богословами той эпохи. В композиции Святой Троицы живопись полностью основывается на учении блаженного Августина об исхождении святого Духа и от Отца и от Сына.

Достойно внимания и то, что Микель Анджело, расписывая папскую часовню, трудился как ваятель-скульптор и изобразил библейские сюжеты как статуи, обнаруживая «стихийность и непроизвольность его антропоцентризма и канон классической античности».

Характерным является сцена Суда, которая написана Микель Анджело. Христос представляется имеющим высшую власть в правой руке в порыве гнева и вся композиция  испытывает некое влияние от движения руки Судии. И как замечается комментатором и исследователем «в первый раз живописец по указанию папы римской церкви изображает икону Христа, которая отвергает установленный иконографический образец и восходит к божеству идолопоклонства». Вполне вероятно, что здесь он хочет  указать на абсолютную власть папы по всей вселенной, поскольку он на земле является викарием Христа.

Старец Софроний (Сахаров), православный иконописец, когда сам посетил Сикстинскую капеллу, написал: «Душа совершенно не располагается к молитве, но только для различных искусствоведческих и философских размышлений». Конкретно о сцене, где Христос изображен как Судия, он написал: «Можно сказать, что это некий «борец», который кидает в бездну ада всех тех, которые дерзнули ему противостоять. Его жесты являются мстительной жестокостью и, конечно, мы можем сказать, что здесь совершенно нет истинного евангельского Христа».

На сколько иной является иконография в Православии, это видно на иконе Второго пришествия Христа, и на иконе Преображения Христа и Его воскресении. В Сикстинской капелле невозможно найти иконы ни Преображения, ни Воскресения - это характерно для католицизма.

Давайте обратим наше внимание на другого Михаила, Панселина, его работы в Протате Святой Горы Афон. Эти изображения вызывают интерес у всех исследователей искусства, а также простых людей. Священный Кинот Святой Горы сказал, что «фрески Великой Церкви Протата – это плод и результат внутренней монашеской и литургической жизни Святой Горы. В каждом подобном чуде нашего священного места богословская значимость, духовная глубина, классическое чувство приносит плоды гармонии, синтеза, красоты формы и насыщенность цвета». Согласно особому мнению о живописи: «фрески Протата отражают некий сознательный поворот и возобновление интереса византийского мира к классическому идеалу в гармонии настолько, насколько он сочетается с духовностью христианского общества, которое она выражает».

Архимандрит Софроний (Сахаров) пишет, что православные иконописцы трудятся на основе личного опыта. Некоторые из них нарушают пропорции и искажают человеческий облик для того, чтобы оторвать облик молящегося от земли и возводить на небо, другие же  с помощью иконы хотят отразить соединение тварного и нетварного. Этот последний случай создает условия для опыта богозрения.

Различия, которые существуют между византийской и западной иконами вполне очевидны. Византийские иконы представляют Христа во всем величии, но и с глубоким миром, который приближает человека через великое человеколюбие и кенотическую любовь. Есть иконы, которые имеют любовь, нежность, мягкость. Православная икона одновременно отображает внутренний мир человека, единение тварного с нетварным, в преображение человека Нетварным Светом, который вошел в жизнь человека и изливается на тело и на все творение. То, что окружает человека, на это человек взирает с некоторой чуткостью, нежностью и любовью. Невечерний Свет исходит от Христа и в тоже время освящает все творение. В религиозных изображениях эпохи возрождения – напротив, всякий может увидеть антропоцентричное созерцание мира, присущее древнегреческой культуре, вера человека самому себе, господство рассудка, силы и сластолюбия – гедонизма. Противоречивость традиционных ценностей, откуда и искусство обладает реалистическим и антиметафизическим характером. На западе создается скульптурный образ, основанный на антропоцентрическом опыте и познании, который  в красивые знаки  изменяют обновленную веру человека и использует в чисто светском предназначении. Западная религиозная живопись, натуралистическая и антропоцентричная выражает чрезмерно человеческий характер веры и человеческую страсть, которая внедряется в священные храмы.

4.      Два образа современного мира

Имея перед нашими глазами все сказанное прежде, мы можем обратиться к вопросу касающегося современного нашего общества, будь то восточного, будь то западного, и мы увидим два образа- иконы нашего современного мира, который не отличается от двух видов икон указанных нами прежде.

Один является рационалистическим и чувственным, который утверждается на абсолютном господстве чувств, рассудка и страстей, что характеризуется как гедонизм, страдание. Господство рассудка заводит человека в тупик, а господство чувственности через наслаждения и страдания создают трагедию. Сегодня все утверждается на чисто внешнем образе, который подпал под очарование внешним сиянием и пренебрегает глубиной. Это образ-икона уподобляется западной иконе исполненной чувственности, которая прочно опирается на удовлетворении чувствам и наслаждениям.

Другим образом является внутренний таинственный мир, который обращает на невидимую сторону человека, и нисходит в глубину его сердца, туда, откуда все сердечные чувства, направленные к Богу и к людям, но там переживается и трагедия страдания и ада.

Различие между этими двумя образами-иконами символически характеризуется различием между личностью и личиной-маской. Личность обладает онтологией и глубиной, в то время как личина-маска обладает только видимостью и скрывает лицо. В действительности же сегодня люди, как правило, используют маски, и поэтому не расположены к богословскому постижению личности, и поэтому скрывают свою личность. Но и общество сегодня это некое общество маски, витрины, которое удовлетворяется внешним светом, а не нисхождением в глубину сердца, личности. Личность располагает свободой и любовью, маска имеет внешний свет и привлекательность, которые уничтожают личность и сеют трагедию. Поэтому вероятно человек и желает разбить витрины магазинов ради требования свободы, но не находит желанной цели. Философия эссенциализма и психология эссенциализма стараются локализовать эту внешнюю трагедию человека, его страдание, с помощью пустоты, страдающих слез, которые скрываются под внешней красотой маски-личины. Современное искусство старается отобразить эту глубину внутреннего мира человека. Современная социология интересуется возможностью уменьшить существующее различие между богатством и бедностью, главным образом стараясь снять вуаль, которая скрывает трагедию общества. Научные исследования раскрывают трагедию человека издалека в свете гласности и когда еще гасят свет маяка. Этот труд главным образом совершают духовные отцы, которые нисходят во ад человеческой трагедии, для того чтобы доставит весть надежды и воскресения.

Прославление святых икон, которое празднуется в Неделю Православия, направляет нас к прославлению действительно иконы Отца, который является Бог Слово, и к прославлению действительно созданного по образу Божию человека, которыми являются Святые. Это означает, что следует прославлять Личность Бога, которая свободно и нежно возлюбила человека, чтобы отвергнуть маску лжебогов, которые ведут к несвободе и жестокости. Это также означает, что следует прославлять человека, который создан по образу и подобию Божию, дабы воцарилась изначально любовь и изначально свобода и была бы сброшена маска лицемерия и лжи.

В нашу эпоху, когда мы слышим слово философа эссенциалиста Сартра «другие люди это наше наказание», следует услышать великое слово преподобного Серафима Саровского: «Христос воскресе радость моя». Другой человек не является нашим наказанием, но нашей радостью. И Бог это не некий феодал, который требует исполнения установленного Им порядка, но любящий Жених нашего сердца, и Церковь это не средневековое общество, но невеста облеченная в Свет славы. Давайте минуем чувственное изображение и обратимся к византийской римской иконе, снимем маску лицемерия и станем подлинной личностью. Для того, чтобы нам ощутить истинный праздник православия. 

©перевод «Православного Апологета», 2011 г.

Источник: http://parembasis.gr/2010/frames_10_02.htm