Современный диалог между православными и антихалкидонитами в свете Предания Церкви

Доклад иеросхимонаха Луки, насельника Афонского монастыря Григориат, на конференции в обители святого Никодима (Гуменисса) на тему «Православие и ересь» (22 сентября 2001)

Четвертый Вселенский Собор является ключевым событием в истории и богословии Церкви. Его вклад в выражение православной христологии является определяющим. Благодаря этому выражению, доведенному до своей полноты на Шестом Вселенском Соборе, обеспечивается незыблемость истинного богочеловечества в Церкви[1]. Очень печально, что целые народы на Ближнем Востоке, так называемые антихалкидониты, продолжают его отвергать.

На протяжении пятнадцати веков предпринимались попытки восстановить единство – в одних случаях основываясь на православных предпосылках[2], в других при помощи компромиссов в вере[3].

В наше время возникла возможность нового диалога.  Безусловно, со стороны некоторых антихалкидонитов наблюдались вполне здравые стремления к сближению и искреннему диалогу. Очевидно, что и Православная Церковь, верная своему апостольскому призванию, не могла отвергнуть этот диалог, который начался с небывалым оптимизмом. Тяжкое положение этих христианских народов, находящихся в мусульманской среде, и наше естественное сострадание этим несчастным людям[4] стало сильным побуждением к ускорению процесса переговоров.  Однако атмосферу излишнего воодушевления раздували и такие отрицательные с православной точки зрения факторы как  экуменическая деятельность XX столетия[5] и, в целом, размывание богословских критериев[6]. Исследуя причины этого начального воодушевления, сдержанный в своих суждениях Преосвященнейший митрополит Эфесский Хризостом отмечает: «Пожалуй, оно было обусловлено тем, что изначально невозможно было осознать все историко-богословские трудности для достижения подобного желаемого единства»[7].

Неофициальные консультации (1964-1971 гг.) привели к совершенно неприемлемым богословским соглашениям.

• Утверждалось  полное и глубокое согласие касательно сути христологического догмата[8].
• Вероопредение (орос) IV  Вселенского Собора обойдено молчанием, а вместо него предложено составить новую формулу (formula) якобы общей веры.
• При помощи богословских софизмов (введением различия между «намерением» и «терминологией» Собора) обойдена необходимость иметь одинаковое число Вселенских Соборов – 7.
• И, наконец, снятие анафем признано возможным, поскольку вера наша якобы общая и Церкви не обязываются признавать святыми тех, кто был прежде признан ересиархом и анафематствован.

Я не стану комментировать эти соглашения[9], поскольку все они  были повторены на последовавшем официальном диалоге[10] и будут прокомментированы ниже. Замечу лишь, что они были плодом догматического компромисса и выскажу свое недоумение по этому поводу, так как православные богословы, которые их приняли, были на тот момент наиболее авторитетными и выдающимися[11].

Официальный диалог (1985-1990 гг.) начался после решения 5-го Всеправославного совещания (1968 г.), которое составило Межправославную комиссию для участия в нем. Его результаты были опубликованы в 1989 и 1990 годах в виде 1-го и 2-го «Согласованных (Совместных) заявлений».  В 1993 сопредседатели IV пленума Смешанной комиссии опубликовали коммюнике с предложениями, вытекающими из «Согласованных заявлений».

Два «Согласованных заявления» и вытекающие из них предложения могут быть кратко сформулированы следующим образом:

a) Православные и антихалкидониты сохранили одну и ту же исконную апостольскую веру и предание, хотя и использовали различную терминологию для выражения этой веры[12].

b)  Предводители антихалкидонитов не имели еретического образа мыслей. Они были осуждены Вселенскими Соборами просто потому, что раскололи Церковь[13].

c)  На основании вышеизложенного становится возможным снятие с них анафем[14]. Последнее должно означать немедленное восстановление церковного единства, которое будет подтверждено совершением общих литургий[15].

d) Вопрос о числе Вселенских Соборов станет предметом обсуждения в удобное время после восстановления церковного единства[16].

e) Церковный народ будет поставлен в известность и убежден в правильности достигнутого соглашения через соответствующие публикации. Богослужебные тексты Церкви будут очищены от выражений, звучащих оскорбительно для антихалкидонитов[17].

Эти предложения вызвали бурю противодействия. Речь шла не о фанатических навязчивых идеях религиозных групп, желающих создать проблему вокруг тех вопросов, на которые уже были даны ответы в «Согласованных заявлениях»[18]. Это было церковное сознание, которое не признало эти заключения православными. Укажу на решение Иерусалимской патриархии (1992)[19], Доклад Комиссии Элладской Церкви по каноническим и догматическим вопросам (1994)[20], Доклад Комиссии по вероучению при Священном Киноте Святой Горы Афон (1994)[21], Меморандум Священного Кинота (1995)[22] и Замечания к ответу на этот Меморандум Преосв. митрополита Швейцарского (1996)[23], публикации профессоров богословских факультетов[24], богословов братства «Сотир»[25] с приснопамятным профессором Тембела в первых рядах, которому принадлежит ранняя и удачная критика богословского соглашения, подписанного в Орхусе[26], публикации преовященных иерархов, монастырей, братств и обществ[27].  Недавно было опубликовано весьма основательное исследование о данном диалоге профессора Жан-Клода Ларше на французском языке, а в ближайшее время оно будет опубликовано и на греческом языке в журнале «Θεολογία»[28] .

Весьма утешительно, что выводы диалога не были утверждены Православными Церквами на соборном уровне, за исключением Румынской Церкви. Но, несмотря на это, сложности вокруг богословского соглашения на диалоге не исчезли. На деле эти выводы часто рассматриваются как данность и становятся источником антиканонических решений и действий. Приведу два наиболее значительных случая:

a) В 1991 Антиохийский Патриархат издал синодальное окружное послание[29], посредством которого он, помимо прочего, разрешает православным и сиро-яковитским епископам и клирикам совместное совершение богослужений, совершение Таинств Крещения, Миропомазания и божественной Евхаристии иереем одной Церкви для членов обеих Церквей, присутствие клирика одной Церкви при рукоположении клирика другой, запрещает осуществление какого-либо вводного Таинства над членами одной Церкви, желающими перейти в общение другой, и рекомендует общее богословское образование для учащихся обеих Церквей.

b) В прошедшем мае месяце Александрийский Патриархат подписал с Коптской Церковью соглашение о смешанных браках[30], согласно которому признается действительность Таинства Брака: «когда оно совершено в одной из двух Церквей… тогда оно автоматически признается и другой». Это совместное соглашение «было утверждено священными Синодами обеих Церквей и было результатом процесса двусторонних переговоров в продолжение диалога, начавшегося между Православными Церквами и традиционными Восточными Церквами. Это решение должно стать дополнением к соглашениям, подписанным в Египте в 1989 г. и в Женеве в 1990 г.».

Кроме того, не следует забывать, что диалог с антихалкидонитами проходил согласно решению Всеправославных и Предсоборных Совещаний и его выводы предназначены для включение в собрание документов, которые будут представлены на рассмотрение грядущего Всеправославного Собора[31]. Можно предположить опасность для единства Церкви, если неправославные предложения, такие как выводы этого диалога, будут приняты грядущим Собором.

По этим причинам мы считаем, что недостаточно того, чтобы Поместные Православные Церкви только отложили вынесение своих суждений и решений об этих выводах.

Выводы диалога являются неправославными и потому должны быть пересмотрены. Именно это мы намерены показать ниже с предельно возможной краткостью.

1. Антихалкидонские ересиархи были осуждены в буквальном смысле как еретики

9-й параграф «Второго согласованного заявления» с удовлетворением говорит о тождестве веры между православными и антихалкидонитами[32].

Тождество веры утверждается на следующем простом, но совершенно ошибочном рассуждении: поскольку антихалкидониты доказывают, что они не явлются евтихианами, а православные доказывают, что они не являются несторианами, очевидно, что все являются православными.

Речь идет о заблуждении: вожди антихалкидонского движения V и VI веков не были евтихианами, но они были севирианами. Они не были крайними монофизитами, но все же они были монофизитами.

Первым был Диоскор Александрийский, не признавший вероопределения Халкидонского Собора и ставший родоначальником всех ветвей монофизитства. Он считал Собор сборищем несториан и его вероопределение – несторианским исповеданием веры. Он отверг его исходя их догматических критериев. На первом заседании Собора Диоскор не столько оправдывал свои канонические преступления во время Разбойничьего собора, сколько защищал свое мнимое Православие[33]. И обвинительный акт против Евсевия Дорилейского содержал в себе, помимо канонических обвинений, также обвинение по догматическому вопросу[34].  

Сегодня вопрос стоит следующим образом: какая христология привела Диоскора и прочих отвергающих Собор к тому, чтобы считать его несторианским?

Отвечаем: Диоскор отвергал «Объединительное послание» 433 года, поэтому его христология не была христологией святого Кирилла, – она была христологией неумеренных сторонников Кирилла, впоследствии сделавшей их монофизитами.

Святой Кирилл всегда исповедовал две природы, соединенные в единой ипостаси Христа – прежде возникновения несторианской ереси[35], во время своей борьбы с несторианством[36] и после нее[37].  В Эфесе, не отвергая различия природ во Христе, он предлагает формулу «Единая природа Бога Слова воплощенная» (μία φύσις τοῦ Θεοῦ Λόγου σεσαρκωμένη), дабы подчеркнуть ипостасное тождество в качестве критерия Православия, в противоположность несторианству[38]. В «Объединительном послании», не отрицая ипостасного тождества, он подчеркивает различие природ, чтобы разрешить затруднение соблазнившихся антиохийских христиан и сохранить единство Церкви; он исповедует две природы и одно лицо Христа[39].

«Объединительное послание» служило впоследствии критерием Православия против монофизитства. С ним были не согласны крайние александрийцы, которые в действительности имели аполлинаристсткие взгляды, но незаметно прикрывались антинесторианством святого Кирилла. Они считали, что святой Кирилл, исповедуя в «Объединительном послании» две природы, предал Православие, провозглашенное им в Эфесе. Такой линии придерживались Диоскор, Тимофей Элур, Севир[40].

«Объединительное послание» было воспринято святым Проклом Константинопольским[41]. Его последовательно придерживался и его преемник святой Флавиан, который принял его в качестве критерия Православия против Евтихия на заседании постоянного Синода в 448 году. Евтихий отверг «Объединительное послание».

На Разбойничьем соборе 449 года Диоскор пренебрег даже формально «Объединительным посланием» и потому низложил святого Флавиана и восстановил Евтихия.

Защитники мнимого православия Диоскора обычно приводят довод, что Диоскор законно восстановил Евтихия, основываясь на Православном исповедании последнего[42]. Это ошибка: исповедание Евтихия игнорирует «Объединительное послание», которое является догматическим вероопределением III Вселенского Собора. Они утверждают также, что Диоскор и Евтихий справедливо отвергают «Объединительное послание», поскольку так постановляет 7-е правило Эфесского Собора: «да не будет позволено никому произносить, или писать, или слагать иную веру, кроме определенной от святых отец, в Никее граде, со Святым Духом собравшихся»[43]. Но это шаткий довод. Святой Кирилл, который и составил данное правило, двумя годами позже составил «Объединительное послание», не ощущая при этом, что они противоречат ему: «не в виде угодливости кому-нибудь, а в форме полного убеждения… ничего ровно не прибавляя к вере, изложенной святыми отцами в Никее»[44]. Он разъяснил, а не изменил догмат; он не составлял нового Символа веры.

IV Вселенский собор следовал христологии святого Кирилла в ее полноте. Рассматривая на первом заседании дело Диоскора и Евтихия, Собор выдвинул «Объединительное послание» в качестве критерия Православия, равного по достоинству с первым и вторым «Посланиями к Несторию»[45]. С «Объединительными посланиями» немедленно согласились прежние сторонники Диоскора на Разбойничьем соборе – Ювеналий Иерусалимский, Фалассий Кесарийский, Евсевий Анкирский и прочие, которые демонстративно оставили Диоскора, сидевшего на правой стороне Собора и перешли к православным на левой его стороне[46]. После некоторых уверток с «Объединительным посланием» согласился Евстафий Беритский, который по этой причине исповедал, что он ошибся в своем осуждении Флавиана[47].

Только Диоскор настаивал на том, что Флавиан был справедливо осужден на Разбойничьем соборе, – и именно потому, что Диоскор не мог принять «Объединительного послания»[48]. Имея монофизитский взгляд на две природы Христа, он принимал различие двух природ за разделение.

Хотя очевидно, что принятие или отрицание веры «Объединительного послания» – вопрос догматический, а не канонический, защитники мнимого православия Диоскора ссылаются на высказывание Анатолия Константинопольского, что «Диоскор низложен не из-за веры, но из-за того, что провозгласил отлучение на господина Льва архиепископа и, вызванный трижды, не явился»[49].

Касательно этого довода следует заметить, что мнение Анатолия верно только формально. Диоскор был низложен только за канонические проступки, в которых его обвинял Евсевий Дорилейский[50]. Он не был судим за свои еретические убеждения, поскольку старательно и хитро уклонялся от присутствия на Соборе, чтобы не быть судимым[51]. Таким образом, Собор тогда не имел канонического права осудить его также за ересь[52]. Если бы Диоскор пришел, чтобы защищать свои догматические взгляды, которые стали заметны уже с первого заседания, то Собор осудил бы его также и за ересь[53].  Однако он анафематствовал его позже, на своем 7-м деянии, после того как православная вера была сформулирована и было доказано, что Диоскор придерживается противоположного суждения[54]. С тех пор последующие Вселенские Соборы анафематствовали его за его монофизитский образ мыслей, поскольку он отверг догматическое вероопределение Собора.

Линии Диоскора держались Тимофей Элур, Петр Гнафей, Феодосий Александрийский, Севир Антиохийский, Иаков Барадей – ограничимся лишь этими вождями севирианского ответвления.

Эти ересиархи были осуждены Церковью за их еретические убеждения, а не просто потому, что они раскололи Церковь и создали отдельные церковные сообщества, как это утверждается приверженцами их мнимого православия.

Тимофей Элур утверждал, что «одна природа во Христе – божество, хотя Он и воплотился» (φύσις Χριστοῦ μόνη ἡ θεότης, εἰ καί σεσάρκωται). Он говорил, что как капля уксуса растворяется в океане воды, и теоретически о ней говорится, что она существует, но на практике она не познается по своим природным свойствам, подобным образом и человеческая природа Христа обожена в океане божества и уже не познается по своим природным свойствам. Святой Анастасий Синаит обстоятельно разбирает и доказывает, что такой образ мыслей является монофизитским[55].

Севир Антиохийский разработал монофизитскую христологию в целую богословскую систему. Те, кто утверждает его православие, считают, что он следует христологии святого Кирилла. Но это ошибка – Севир использовал терминологию христологии Кирилла, но наполнил ее иным содержанием. Это видно из следующих положений:

a) Севир отождествляет термины «природа» (φύσις) и «ипостась» (ὑπόστασις) по их содержанию[56]. Согласно святому Иоанну Дамаскину, именно это является причиной заблуждения монофизитов[57]. Святой Кирилл не отождествлял эти понятия. Говоря о том, что едино по ипостаси (τό ὑποστατικῶς ἕν) во Христе, он иногда использовал в несобственном смысле термин «природа» вместо «ипостась», потому что природа как более универсальное понятие может быть использована вместо более конкретного, то есть ипостаси[58]. Предание Отцов позволяет при необходимости использование различных терминов для одного и того же понятия, но оно никогда не отождествляет различные понятия[59].

b) Севир не принимает две подлинные природы во Христе, но две лишь умозрительно (μόνῃ τῇ θεωρίᾳ)[60]. Ум, говорит он, может различить отдельно две природы, но в действительности у Христа одна природа.

Однако святой Кирилл использовал определение «лишь умозрительно» (τῇ θεωρίᾳ μόνῃ) не для того, чтобы отрицать существование двух природ во Христе, но чтобы подчеркнуть их единство в одной ипостаси – то есть для того, чтобы запретить их разделение и созерцание их во Христе как различных ипостасей. Это понимание святого Кирилла имело и выражение веры V Вселенского Собора[61]. 

c) Севир именует одну природу своей монофизитской христологии «сложной природой» (σύνθετον φύσιν), что означает, что две природы соединяются в одну богочеловеческую природу, которая имеет свойства обеих природ («слияние», σύγχυσις), природы различаются лишь умозрительно (μόνῃ τῇ θεωρίᾳ) (монофизитство) и имеется одно богомужное действие (μία θεανδρική ἐνέργεια), соответствующее сложной богочеловеческой природе (моноэнергизм).

Понятие сложной природы подверглось жесткой критике и было детально опровергнуто святыми Отцами Максимом Исповедником и Иоанном Дамаскиным, так что не остается никакой возможности считать это понятие и, следовательно, самого Севира православным. Максим Исповедник написал свои знаменитые богословские и полемические главы и догматические послания[62], а Иоанн Дамаскин составил свои богословские трактаты «Против иаковитов» и «О сложной природе против акефалов»[63].

Эта полемическая литература святых Отцов наполнена догматическим содержанием, и можно лишь недоумевать, как защитники мнимого православия Диоскора и его преемников ересиархов обходят ее молчанием, когда они говорят о том, что их соборное осуждение носило лишь канонический характер.

То, что севириане осудили евтихианство, не означает принятие ими православной христологии. Спор между Сергием Грамматиком (евтихианином) или Юлианом Галикарнасским (афтартодокетом) и Севиром не подтверждает православия Севира[64]. Он лишь доказывает отрицание Севиром крайних и откровенных евтихианских взглядов.

Монофизитство Севира трудно распознаваемо, и потому более опасно. На словах он утверждает совершенство человечества, но по существу лишает человеческую природу возможности действовать согласно своим природным свойствам, также как и божество действует согласно своим природным свойствам[65].

Этот факт имеет исключительное значение, поскольку представляет собой отрицание наиболее существенной стороны православной христологии – возможности для человеческой природы Христа действовать природно, самостоятельно, так чтобы спасение могло быть совершено, потому что Христос восхотел этого как человек[66]. Христос желает и действует как истинный человек, потому что Его человеческая природа способна хотеть и действовать по природе (φύσει θελητική καί ἐνεργητική), а не потому, что она движима мановением Слова, как простое орудие божества. Сотериологическое значение этого этого факта – огромно[67].

Севириане никогда не могли принять две воли (θέλησις) и два действия (ἐνέργεια), соединенные во Христе, как VI Вселенский Собор, который превосходно сформулировал из отношение (σχέσις) и равновесие (ἰσορροπία)[68]. Они не могли принять, что Христос есть весь Бог с человечеством для Божества и весь человек с Божеством для человечества[69]. Для них это невозможно, поскольку они настаивают на том, чтобы определять Христа как сложную природу[70]. Христос есть истинный человек, потому что вечная ипостась Бога Слова стала также ипостасью воспринятого Им человечества. Севир отрицает воипостасность (τό ἐνυπόστατον) человеческой природы[71]. Человеческая природа воипостасна (εἶναι ἐνυπόστατος), также как и божественная природа, с той только разницей, что божественная природа «беспричинно» (ἀναιτίως), тогда как человеческая «ради причины» (δι’ αἰτίαν) – ради человеколюбия[72].

По вышеизложенным причинам сознание Церкви осудило ересиархов Диоскора и Севира как еретиков по образу мыслей. Святой Анастасий Синаит замечает, что V Вселенский Собор осудил Севира и его убеждения[73]. Святой Софроний Иерусалимский в своем соборном послании анафематствует Севира как величайшего среди еретиков[74]. Их анафематствуют святые V, VI и VII Вселенские Соборы[75]. «Синодик Православия» повторяет анафемы Соборов[76]. Все последующее богословское Предание согласно в этом вплоть до мельчайших подробностей[77]. Церковная поэзия сохраняет живым это догматическое сознание. Укажу на службу святым Отцам IV Вселенского Собора (Воскресный день между 13 и 19 июля).

2. Антихалкидониты до сегодняшнего дня являются еретиками

Все разговоры о единстве, произошедшие в последующие века, имели догматическое содержание. Поэтому во всех позднейших исповеданиях веры антихалкидонитов встречается или более севирианская или, как бывает у армян, более евтихианская христология. В большинстве случаев православные богословы встречали на своём пути либо антихалкидонских богословов, которые принимали одну природу, сложенную из двух природ (различаемых лишь умозрительно (τῇ θεωρίᾳ μόνῃ)), либо севирианский моноэнергизм[78].

В «Хронике» антихалкидонского патриарха Михаила Сирийца[79] имеется глава против святого Максима Исповедника с заглавием: «О ереси нечестивого Максима»[80], содержащая трактат антихалкидонита Симеона Кеннесринского против Максима под заглавием: «Об истоках ереси максимиан, которая до сегодняшнего дня существует в Церкви халкидонитов»[81].

В IX веке святой Фотий противостоял армянам как еретикам. Ему удалось вернуть многих из них в кафолическую Церковь, после того как он, посредством своих богословских усилий[82], убедил их отвергнуть свое монофизитские (сиро-яковитское) убеждения и анафематствовать ересиархов Евтихия, Севира, Диоскора, Юлиана Галикарнасского и их «многосейное рассеяние»[83].

В период турецкого владычества православные патриархи противостоят антихалкидонитам как еретикам. Характерными примерами этого противостояния являются патриарх Александрийский Мелетий Пигас[84] и Иерусалимский Досифей[85]. Святой Никодим Святогорец, святой Макарий Коринфский и святой Афанасий Паросский следуют той же традиции[86].

Единую четырнадцативековую точку зрения православных об антихалкидонитах прервали мнения, начавшие высказываться с конца XIX века.  Армяне и копты стали рассматриваться как православные[87]. Очевидно, что эти взгляды возникают по причине того, что оставлено без внимания многовековое и непоколебимое предание святых Отцов. Впрочем, избранные носители православного Предания, такие как святой Нектарий и старец Даниил Катунакский, не согласились с этим новым курсом[88].

Во второй половине XX века со стороны антихалкидонитов (богословов и предстоятелей) выражалась разительная готовность, а порой и усердие, к восстановлению единства. Однако официальные обращения церковных иерархов характеризуются по большей части вежливостью, приветливостью и богословской поверхностностью[89], а тексты богословов, даже тех, которые писали будучи настроенными на компромисс во время неофициального диалога, обнаруживают их убежденную приверженность традиционным севирианским взглядам[90].

Наконец, совсем недавно нынешний коптский патриарх Шенуда III в своей книге, вышедшей на греческом языке в 1996 году, остается верным своим монофизитским воззрениям: «Следствием соединения двух природ, божественной и человеческой, во чреве Девы было образование одной природы из двух» и «для тех, которые говорят, что две природы в одном Лице, это последнее выражение является пустым звуком, если тот, кто это говорит, не принимает единство в природе (μία ἑνότητα ἐν τῇ φύσει)»[91].

Вполне естественно, что такие догматические взгляды заставляют сегодняшнего патриарха Шенуду писать, что Халкидонский Собор является несторианским[92] и утверждать, что антихалкидониты не собираются принимать IV Вселенский Собор[93].

3. Совместные заявления не являются православными текстами

Поскольку антихалкидониты до сего дня непрерывно и убежденно привержены своей монофизитской традиции[94], богословский диалог должен был помочь им осознать их монофизитскую христологию, которая уже 1500 лет отделяет их от Церкви.

К сожалению, наши богословы не смогли справиться с этой задачей. Диалог закончился так называемыми «Согласованными заявлениями»[95]. Между тем, обрушенная на «Согласованные заявления» богословская критика доказывает, что они суть плод догматических уступок со стороны православных. Антихалкидониты ни на шаг не отступили от христологии Севира, которую они четко выразили в «Согласованных заявлениях». Это видно из следующего:

1.      Они осуждают несторианство и евтихианство, но не осуждают севирианство, которое является монофизитством современных нам антихалкидонитов.

2.      Они полностью обходят молчанием IV Вселенский Собор. Они упоминают учение V, VI и VII Вселенских Соборов не как православное учение, принимаемое также ими самими, но как христологическую трактовку православных, отвергать которую у православных антихалкидонитам нет оснований.

3.      Они упоминают о божественной природе Христа с ее природными свойствами и о Его человеческой природе с ее природными свойствами, но на этом останавливаются. Таким образом они переформулируют понятие «из двух» природ (ἐκ δύο φύσεων). Далее они говорят о соединении природ, но не упоминают о существовании этих природ в единстве (ἐν τῇ ἑνώσει) – то есть, они не переформулируют понятие «в двух» природах (ἐν δύο φύσεσι). Они позволяют православным сохранять их дифизитскую терминологию, до тех пор пока они не выражают с ее помощью несторианство, но узаконивают сохранение монофизитами севирианской терминологии, которая будто бы никак не связана с монофизитским содержанием.

4.      Они исповедуют, что Воплощенное Слово есть субъект всякого желания и действия (τό ὑποκείμενο πάσης θελήσεως καί ἐνεργείας) во Христе (это правильно, потому что защищает от несторианства), но в то же время  не говорят, что природы во Христе имеют свойственные им действия и воли (οἱ φύσεις ἐν Χριστῶ εἶναι φυσικῶς ἐνεργητικές καί θελητικές), так что Христос действует согласно каждой из природ, находящихся во взаимном общении[96]. Такой урезанной формулировкой незаметно и хитроумно вводится севирианский моноэнергизм.

5.      Они предоставляют антихалкидонитам возможность определять то, что едино по ипостаси (τό ὑποστατικῶς ἕν) во Христе как одну соединенную богочеловеческую природу[97] (μία ἡνωμένη θεανθρωπίνη φύσις). Так они вводят, только другими словами, севирианскую сложную природу.

Как уже было сказано, церковное сознание не приняло «Согласованных заявлений». Профессор Андреас Папавасилиу, представитель Кипрской Церкви на диалоге с его начала до конца и три года назад отказавшийся от этой должности, недавно издал книгу[98], в которой он признается, что подписание «Согласованных заявлений» было не выражением православного самосознания наших богословов, а приспособление к уже сформировавшемуся со времени неофициального диалога положению вещей. Он уверяет, что сегодня не подписал бы «Согласованные заявления»[99].

            Существует мнение, что диалог еще не окончен[100] и что наше богословие способно, посредством напряженных усилий, помочь антихалкидонитам понять их монофизитство. Мы не возражаем против такой точки зрения, потому что нам не следует мириться со сложившимся на данный момент неправильным ведением дел и терять благоприятную возможность того, чтобы христология Церкви представлялась православно, и в таком виде была принята антихалкидонитами. Но в то же время мы высказываем мнение, что сорока лет богословского диалога вполне достаточно для того, чтобы обнаружились намерения наших собеседников. Напомню, что Василий Великий по поводу переговоров современных ему православных с омиусианами, которые не принимали православных условий единения с кафолической Церковью, высказал мнение, что переговоры о примирении с теми, кто отказывается принять веру Церкви, должны когда-то прекратиться[101]. Неблагоразумно давать притупляться православному чувству истины и размываться православным критериям из-за затяжных и бесплодных собеседований, особенно когда они проходят в рамках синкретического экуменизма.

Заключение

Богословский диалог начинался с определенными ожиданиями, но формально закончился вышеперечисленными неправославными предложениями. Ход диалога показал, что современные антихалкидониты сохраняют древний севирианский монофизитский взгляд на христологию, продолжая отвергать совершенство человеческой природы, несмотря на ее формальное исповедание.

Этот факт был обойден вниманием православных богословов; было заявлено, что между православными и антихалкидонитами  самого начала существовала и существует до сегодняшнего дня одна и та же православная и апостольская вера. Были составлены «Согласованные заявления» христологического согласия, но при этом отвержены решения святых Вселенских Соборов, вековое предание и то, что вверено нам святыми Отцами. Они были составлены не как свидетельство обращения антихалкидонитов к вере Церкви, но как выражение существующего якобы изначально согласия в вере.

«Согласованные заявления» не назидают Церковь, так как:

• Они подрывают ее единственность и всеобщность и, следовательно, ее основу.
• Они оскорбляют память святых Отцов и являются хулой на Святого Духа, поскольку Он в продолжение 1500 лет не обнаружил православие антихалкидонитов и попустил Церкви заблуждаться!
• Они создают предпосылки для различных неканоничных деяний в Поместных Православных Церквах.
• Они являются законченным набором богословских выводов для последующей работы грядущего Собора, который может угрожать единству Церкви.
• Они не оставляют возможности для того, чтобы человек преобразился в истинное человеческое лицо-ипостась (обожился), потому что они изменяют правильное догматическое сознание о Лице Христа, которое существует и взращивается только в Православной Церкви.
• Кроме того, «Согласованные заявления» не оставляют надежды на обращение антихалкидонитских народов к вере Церкви[102]. Они делают возможным лишь внешнее сближение, подобное несторианскому соприкосновению (συνάφεια), в духе синкретического экуменизма.

Как члены Церкви мы несем ответственность. Наши отцы, клир и народ сохранили преданное им. Что касается подобающего нам самим благоговейного отношения к IV Вселенскому Собору, я прочту – и на этом закончу – один трогательный отрывок из письма святого Максима Исповедника: «Такую познал я веру и такой научился и у преждеотошедших святых блаженных Отцов наших, и у ещё живущих, которым вверено кормило соборной святой Божией Церкви, ими в пристань воли Божией верно направляемой; в её лоне и я по их молитвам оставлю настоящую жизнь и вместо всяких достоинств поднесу Богу это исповедание — незапятнанное, и непорочное, и возвышающееся над любой бурей ереси»[103].

γτητδξλ δσγξκυτυ ξ,βντκμ.