Митрополит Навпактский Иерофей (Влахос),

"Проявление уважения к Божественной Литургии"

Относительно некоторых литургических движений занимающихся переводами литургических текстов, время от времени мной писались разные статьи. Уже в 1981 году относительно публикации некой книги с переведенными литургическими песнопениями мной была написана соответствующая статья под названием ««Μεταγλώττιση λατρευτικών κειμένων». ( Перевод литургических текстов.)
А в 1986 году я написал статью под названием ««Ορθόδοξες προϋποθέσεις ερμηνείας της Αγίας Γραφής» ( "Православные основы интерпретации Священного Писания"), и в одной из частей я рассмотрел такие вопросы, как «Священное писание и Церковь» («Αγία Γραφή και Εκκλησία»), «Плоть и дух Священного Писания» («Η σάρκα και το πνεύμα της Αγίας Γραφής»), «Православные основы истолкования» («Ορθόδοξες προϋποθέσεις ερμηνείας»), «Ложные основы для толкования Священного Писания» («Λαθεμένες προϋποθέσεις για την ερμηνεία της Αγίας Γραφής») в свете святоотеческого Предания.
Из этого следует, что я был не против перевода и толкования Священного Писания, но главным образом меня интересовали основы его интерпретации и истолкования. Однако, я выступаю противником перевода богослужебных текстов, когда они предназначаются для богослужения в Церкви.

Недавно мной было написано две статьи относительно перевода литургических молитв, где я в сущности отвечал на вопрос « смешение или рационального понимание?" Я против замены оригинальных выражений-идиом переводом на современный греческий язык.
Конечно, одно - это перевод текста Божественной литургии с греческого языка на другой иностранный язык, хотя и там требуется внимательность и осторожность, что доказали и показали движения по переводу литургических текстов на славянский и английский языки , и совершенное иное -это перевод с аттического греческого языка на современный греческий язык, димотику с тем, чтобы его использовать для богослужения и заменить текст оригинала.

В основном я не могу принять аргумент, что мы должны разумом-логикой понимать слова Божественной литургии для того, чтобы действительно принимать участие в ней, и чтобы быть причастниками тому, что совершается за Божественной литургией. Логика во многих отношениях имеет значение, но, в то же время, она не является чем-то самодостаточным для переживания Таинства, поскольку существуют и многие другие способы и образы (οι τρόποι) для того, чтобы кому-либо быть участником Таинства Божественной литургии, как? Например? стяжание чистоты ума.
Если мы будет отождествлять рассудочно-логическое понимание текста Божественной литургии с участием и причастиеω, тогда, с одной стороны? нам не следует останавливать свой выбор на схоластике, с другой же стороны, нам не следует отчуждать чад и невежд от Божественной литургии, их считать «внелитургичными» («αλειτούργητους»), как мы внелитургичными мы считаем и тех, кто находится в другой стране и вынуждены участвовать в Божественной Литургии, которая совершается на другом языке, который они не знают.
Вам необходимо иметь совершенное уважение и благоговение к Божественной Литургии, которые к ней проявляли на протяжении 16 веков, то есть с того времени, как были написаны тексты Божественной Литургии свт. Василием Великим и свт. Иоанном Златоустым, а также и иные ранее существовавшие литургические молитвы.
Те аргументы, которые у меня существуют до сего дня, я их излагаю, и добавлю к ним следующее.

1. Значение литургического языка

Отцы Церкви, составляя молитвы Божественной литургии, использовали слова и язык и понятия их эпохи, но не тот, на котором говорил народ. Они делали это из уважения к тому факту, что человек удостаивался права беседовать с Богом. Когда кто-то говорит в области одной из наук, то он использует иного уровня речь и высказывания (лингво-языковая терминология), а другое, когда кто-то хочет идти в низшие слои общества. Но они сделали это по другой причине, о которой говорит профессор лингвистики Георгий Бамбиньотис¹ :
"Великие Отцы предпочли понятийный язык своего времени, аттический, по вполне конкретным причинам: чтобы говорить о своей новой религии на культурном языке, который уже предусматривал тонкие языковые различия, ключевые понятия, для использования той формы языка, которая уже преобладала среди образованных людей той эпохи, и, конечно же, в греческом образованном обществе, которое считало христиан за необразованных. Это делалось и для того, чтобы противостоять с помощью языка такой проблеме как появление достаточного числа ересей, которые в большинстве случаев занимались словесной эквилибристикой.
Языковые формы церковного языка, что совершенно очевидно, были укреплены языком богослужения. Язык Божественной Литургии свт. Иоанна Златоуста, свт. Василия Великого сыграл важную роль в этом. Тоже самое относится и к языку песнопений Православной Церкви, гимнографии всех времен Византийской империи с ее великими византийскими православными гимнографами».

Использование этого понятийного языка в богослужении сыграло большую роль и для обогащения самого греческого языка, на котором говорил народ, как замечает этот же профессор:
"Греческий язык не только связан с православной верой и православным богослужением, но имеется и некая обратная связь с греческим языком веры, так как слова разговорно-понятийной традиции становятся достоянием и простого народа, что оказало влияние на его языковую фразеологию. Множество церковных фраз из Евангелия, Литургии и гимнографии (особенно Страстной Недели) вошли в современный язык народа. (Некоторые примеры: по мне хоть трава не расти, вместо манны желчь (оцет), достойную плату приемлет, из вечности, от сотворения мира, извечно, от Анны к Каиафе, поспешно, неизреченные глаголы, по виду, блудный сын, из страха иудейска, слава тебе Боже, еже сказах сказах, от лукавого, на древе повешенный, вложить палец в ребра, прекрасная жизнь и т.д.).
Известно, что в зарубежных странах, как Америка, Австралия, Канада, Европа и т.д., остро встает вопрос о том, как следует в греко-православных храмах совершать Божественную Литургию — на языке греческого оригинала, или по переводу. Практика, которая здесь применяется, носит аналогичный характер. Иногда Божественная Литургия совершается полностью на греческом языке, иногда полностью на иностранном языке, иногда делается некая языковая комбинация. Профессор Георгий Бамбиньотис предлагает совершать богослужение в основном на оригинальном (т. е. древнем) греческом языке. Он пишет:
"Лично я считаю, что Божественная Литургия, по своей природе имеет богослужебный характер (Преобладает евхаристический характер, совершение таинства Божественной Евхаристии), поэтому она должна совершаться на языке оригинала, а верующий должен проявлять активное участие в совершающемся с помощью карманного справочника, который будет в себя включать находящиеся параллельно друг другу тексты оригинала и перевода (и конечно же перевод должен быть снабжен несколькими пояснительными комментариями в отношении частей совершаемого таинства). Проповедь может произноситься на иностранном языке, так же как и некоторые молитвы или песнопения могут быть произносимы на иностранном языке, который для большинства эмигрантов (а теперь и третьего поколения). является родным языком. Но греческий язык оригинала, с литургическими выражениями и содержанием не следует заменять полностью переводом, потому что слова-лексика при переводе с одного языка на другой теряют значительную часть своего смыслового содержания и жизненность, определенные стороны и элементы столь необходимые для мистического характера Божественной литургии».
Если эта практика рекомендуется для греков, живущих в зарубежных странах, и которые являются жителями этих стран, являются греками третьего поколения, которые мало знают о греческом языке, всякий ощущает и понимает, что должно быть сделано в Греции, стране, где греческий язык является материнским языком - изучать древнегреческий язык в школах.
Это правда, что слова, переходя с одного языка на другой язык, добавлю с одного диалекта на другой, теряют свою мистическую природу. Кроме того, перевод-компиляция- не может быть полностью дешифрован на современном языке, которые обладают высоким понятийным смыслом и уровнем, что в действительности означает, что если переводчики станут упрощать текст, переводя эти слова на язык греческой димотики, они не будут понятны, поскольку не имеется никаких предварительно оговоренных богословско-интерпретационных основ и предпосылок. Так что, если вы будет переведен богослужебный язык, то он не будет понятен для молодежи. Было весьма точно замечено:
"Литургический язык, даже в форме перевода-компиляции, хотя он сильно отличается от оригинала, это язык высокого смысла, образности, символизма и эмпирического уровня , который не может в достаточной мере постигнуть не только современный ребенок. Вас не удивит свидетельство, которое я вам предложу: один филолог практик, двадцать лет преподавая в лицее после прочтения моей книги "Литургический язык» ("Λειτουργική γλώσσα"), меня спросил - что означает слово ""απερινόητος" (непостижимый) в анафоре Божественной Литургии. В самом деле, что бы вы сделали для получение успешного результата в сделавшем изрядный шум стремлении достичь понимания литургического языка? Неужели мы его станем калечить?" (Фотий Схинас).
Слова и фразы литургического языка обладали большим смыслом, главным образом духовной и мистической силой, которую трудно перевести на другие языковые диалекты и сохранить переживаемую на личностном уровне нагрузку. Конечно, Отцы Церкви никогда не принимали теорию о трех священных языках (иврит, греческий, латинский), а свт Григорий Нисский боролся с ней, используя сильную аргументацию. Но никто не сможет игнорировать того, что литургический язык обладает неким священным характером. Таким образом, одно - это так называемые священные языки, а другое — священный характер языка, который требует к себе некоего уважения.
Особенно, когда язык на котором написаны богослужебные-литургические тексты, которые имеют вполне явные следы поэтики, что создает дополнительные препятствия для перевода еще не переведенной поэзии. Не следовало бы забывать, что литургические тексты, были составлены святыми, великими богословами, которые также были более чем искусными мастерами слова. Эти особенности исключительно трудны для того, чтобы были удовлетворительными для какой-то личности, пусть даже она и была бы идеальным переводчиком. Было бы неразумно терять редкую возможность, которой обладаем мы как члены Церкви, говорящие на греческом языке - возможность разделять, или же пусть даже нам постараться разделять общее переживание непосредственно этих текстов, непосредственно этими словами, с другими членами Церкви прежних веков.
В данном случае я полагаю следует сделать ссылку на исследование П. Синопулоса под названием: «Η αντιμεταφραστική παράδοση των εκκλησιαστικών ύμνων» ( Антипереводная традиция церковных песнопений), которое касается проблематики «двуязычного перевода» (не другие языки), «эндоязыковой перевод» (выражения-идиомы того же языка) церковных песнопений, а также касательно их содержания и степени их отличия.
Автор касаясь причин "антипереводной традиции» приходит к заключению о «требовании современного греческого читателя обрести в переводе чувство архаики-древности», поскольку «он пережил оригинальность творения, благодаря мелодии и его языку ...а также феномен стихосложения и лирики». Также, касаясь причин «антипереводной традиции», он говорит и том, что она включает в себя вопрос о трудности в замене определенных слов, которые имеют богословский смыл и измерение, поскольку «необходимо в переводе сохранить дыхание древности, которая исходит от оригинального текста», как несомненно и то, что текст является священными. Но «если наш перевод не в состоянии сохранить элемент святости, который, как правило, является элементом древности, то те удачи как и те другие которые существуют в области переводческих сложностей и требований по причине их церковности, придется вполне определенно рассматривать как неудачи».
Важным является наблюдение о том, что «вмешательство переводчика должен быть таким, чтобы чтец или слушатель переведенного гимнографического творения имел бы ощущение, что этот перевод современен гимнографу, а не так, чтобы гимнограф был современником перевода»

Следует также отметить, что «идеальный переводчик должен знать, что он должны устранить эгоизм и как бы отдать свой язык переводимому автору». Это весьма трудно осуществить, когда те, кто написал тексты оригинала имели «общение с небом» и «поэтому, независимо от того, насколько хорош был бы переводчик, каким бы он не был оснащен переводческим орудием, или же не прилагал бы переводческие усилия, если он не обладает духовностью, то он нам подаст тленный труд». В этом вопросе было бы неплохо применить важное слово Фотиса Контоглу, который сказал: «... дракон если не ест дракона, то он не свирепеет, и поэт, если не нашел поэта, чтобы перевести на другой язык, губит себя».
Это в особенности касается церковной гимнографии, но все же в значительной степени это имеет место в отношении Божественной литургии, которая имеет элементы поэтического слов и рифмы, а поэтому существует большая сложность в переводе. И как оказывается, что на протяжении шестнадцати веков не предпринимались попытки заменить текст оригинала Божественной литургии на другой «ендоязычный» перевод».

Продолжение следует

Перевод «Православного Апологета». 2011г.