Рождество Христово, время, историческое преемство, традиция Церкви

историческая достоверность празднования его Православной Церковью по Юлианскому календарю и необходимость её сохранения

 

Γέννησις τοῦ Χριστοῦ,

καιρός, ἱστορική παράδοση, και ἡ παράδοση τῆς Ἐκκλησίας

ιστορική αξιοπιστία της εορτής της Ορθόδοξης Εκκλησίας κατά Ιουλιανού ημερολογίου και για την ανάγκη διατήρησης της

 

 

 

Christmas, time, historical continuity, the tradition of the Church

historical reliability of the celebration of its Orthodox Church in the Julian calendar and on the need for conservation

 

 

 

Morem namque, qui semel in

Ecclesia obtinuit, et a synodis confirmatus est, minime decet a paucis abrogari .

 

Что однажды принято в обычай Церковью и утверждено соборами, нет основания нарушать.

Свт. Юлиий I, папа Римский¹

 

часть 1

Введение

 

Вопрос о дне празднования Рождества Христова в последнее время не раз поднимался некоторыми представителями академического богословия. Недавно совершенно шокирующее предложение изошло из уст протодьякона Андрея Кураева. Он, без какого-либо  элементарного проявления уважения к древней традиции Церкви Христовой, предложил перенести празднование Рождества Христова на 31 декабря. На дикости данного предложения мы не хотели бы даже и останавливаться. Мы его лишь учтём вместе с остальными существующими мнениями.

Если проблема точного определения года Рождества Христова была окончательно решена библейской и исторической наукой ещё в начале XX столетия, в результате чего пришли к выводу о существовании ошибки в принятом ещё Дионисием Малым в VI столетии летоисчислении от Рождества Христова, которая может равняться 4-6 годам², то вопрос о точности даты празднования дня Рождества Христова стал подниматься либо параллельно, либо немного позже. Он был «научно» решён в западном богословии ещё в конце XIX — начале XX столетия, где преимущественное положение занимала методология критики церковного обычая. Сторону тогда нараставшей западной критики отчасти принял и видный русский учёный-историк и богослов профессор Императорской Санкт-Петербургской Духовной Академии В. В. Болотов. К сожалению этот выдающийся и талантливейший учёный русской богословской школы отказался от критического анализа западной научной точки зрения, вернее от её методологии в области церковной истории. В своём докладе по вопросу о календарной реформе Русскому Астрономическому обществу Болотов, блестяще доказав необходимость сохранения Александрийской Пасхалии и Юлианского календаря и необходимость возвращения к нему западных стран, тем не менее, пишет следующее: «Предполагать, что древняя Церковь имела историческое «предание», что Христос родился 25 декабря, невозможно и потому, что вся Восточная Церковь (в конце III века и в начале IV века) день Богоявления 6 января почитала праздником Рождества Христова».³ Хотя это заключение и не cовсем верно, поскольку ещё до введения Рождества Христова в Иерусалимской Церкви и празднования его как отдельного дня, Богоявление не ассоциировалось с Рождеством Христовым.⁴ Безусловно, такая позиция известного профессора имела свои основания, обусловленные историческим временем серьёзного упадка подлинного церковного мышления и сознания. Богословская наука частенько шла в разрез с церковным благочестием и преданием, широко их критикуя. Поэтому неслучайно академическоe студенчеcтво, отравленное духом скептицизма в начале XX столетия, стало прекрасной почвой для произрастания революционных идей и тенденций.

Да и что касается вообще всех существующих «научных» доводов относительно условности празднования дня Рождества Христова, при тщательном изучении аргументации «научно-богословский» критики, то их появление, а вернее сказать их неверной методологии исследования памятников церковно-исторической письменности в поисках истины, их можно свести лишь к одной очень серьёзной причине — преобладающее господство рационализма даже в сознании духовенства. Здесь мы приведём весьма важное заключение митрополита Иерофея (Влахоса): «Истина даётся через откровение, в пророках, апостолах и через святых отцов. Таким образом, существует идентичный опыт в обоих Заветах, Ветхом и Новом. И конечно же, Откровение не сравнимо ни с философией, ни с гипотезами философов. Мы должны принять эту истину Церкви. Правая вера в том, чтобы не сомневаться в учении богодухновенных Отцов. Еретики из-за своих умозаключений и гипотез изменяют слова Откровения, и в результате эти слова отравляют христиан. Любой, кто отходит и разрывает свою связь со Христом, на самом деле является неверующим и безбожником. Кроме того, атеизм является незнанием, игнорированием Бога, и отсутствием общения с Ним. Еретики являются атеистами, потому что они не верят в того Бога, как Он был открыт пророкам, апостолам и Отцам, и поэтому они верят в несуществующего бога. Таким образом, вся борьба святителя Григория Паламы является вполне оправданной».⁵ Необходимо и важно сегодня с глубокой печалью осознавать и учитывать, что Церковь всё больше перестает восприниматься, а вернее ощущаться и переживаться как мистическое тело Христово, как особая новая жизнь, согласно свт. Григорию Паламе, которая пронизана дыханием и веянием Святого Духа. Чутьё истины, которое является божественным и духовным даром, которым Отцы Церкви выверяли и определяли соборные постановления в эпоху вселенских соборов, потеряло своё понимание, перестало быть руководящим принципом в жизни Церкви.⁶ Чрезмерное доверие рассудку и доводам исключительно материалистического порядка, как в принципе и возникновение на этой же почве т. н. «научной аргументации», которая с «научной точки зрения» оспаривает взгляд на факты евангельских событий, присущий преданию Церкви, является заранее ошибочной методологией и в науке, поскольку такой метод имеет свою персональную предвзятость. А это, в свою очередь, сегодня приводит к серьёзной катастрофе — утрате православного мышления и сознания. Церковное предание и традиция, как явление не человеческого порядка, а как явления божественного порядка, как откровение Троичного Бога, в русле этого, на самом деле антицерковного течения и мышления, воспринимается с циничной и надменной усмешкой. А отстаивать церковную традицию считатеся чем-то «неудобным», «стеснительным», «не принятым». При этом забывается одно важное и фундаментальное начало святоотеческой антропологии — рассудок (λόγος) и разум (διάνια) всегда воспринимаются и рассматриваются как более низшая часть состава человеческой природы, нежели дух, ум, сердце. Через дух происходит просвещение человеческого ума, даётся откровение свыше, после чего и рассудок, подчиняющийся логике откровения, а не логике разума падшего и греховного сознания, начинает правильно работать. ⁷

 

Историко-документальные свидетельства о праздновании Рождества Христова 25 декабря на Западе

 

Итак перейдём к краткому лишь напоминанию и оценки о так называемой принятой «научной» точки зрения на зарождение праздника Рождества Христова. Согласно этой точке зрения, до IV столетия Древняя Церковь этого праздника не знала.8 Празднование Рождества Христова (Nativitati Domini, Η Γέννησης του Χριστού) как самостоятельного впервые появляется в Римской Церкви в первой половине IV столетия. Его вводит Римский папа Юлий I. При нём Рождество Христово прекращает праздноваться вместе с Богоявлением 6 января и переносится на 25 декабря. Обыкновенно некоторые историки указывают на 25 декабря 336г., либо это произошло несколько ранее, при святом императоре Константине.9

Однако это мнение не имеет реальных исторических подтверждений. Единственной зацепкой для таких выводов является сохранившаяся переписка свт. Кирилла Иерусалимского со свт. Юлием I.¹⁰ Тем не менее, приводимое свидетельство не может и не является доказательством введения празднования Рождества Христова в Риме как отдельного праздника 25 декабря только в 336г. Более того, свт. Юлий, папа Римский, в своём знаменитом послании к антиохийцам обнаруживает себя убеждённым сторонником церковной традиции и решений соборов. Что же касается вероятности введения при нём праздника Рождества Христова, то это означало бы ничто иное, как нарушение древних традиций Римской Церкви, которые столь тщательно обегали Римские епископы. Тому есть свидетельства — настойчивое отстаивание собственной Пасхалиии и непринятие Александрийской.

В критической литературе относительно позднего введения праздника Рождества Христова приводится аргумент, что введение этого праздника именно 25 декабря было связано с попыткой воспрепятствовать пышным праздненствам Сатурналий и в честь Митры, которые проводились в столице Римской империи.¹¹ Профессор М. Скабалланович в частности пишет: «Чтобы отвлечь христиан от этого языческого праздника (т. е. в честь бога Сатурна, Dies Invictis Solis, примечание наше), думают, и перенесли в Риме с 6 января на этот день (т. е. на 25 декабря) день воспоминания Рождества Христова».¹² В основном вся созданная «научная» теория о якобы специальной замене Сатурналий или праздника «рождения Митры» Рождеством Христовым, при тщательном изучении приводимых доводов, лишена всяких серьёзных оснований. Сопоставления наименования Христа «Солнцем правды» и соответствующих пророческих изречений из Ветхого завета с языческим богом Солнца выглядят просто наивно и смешно. Ибо Христос, как не небесное светило, а духовное светило, духовное Солнце, подаёт подлинное просвещение и свет истины, выводя из мрака неведения и служения демонам, божество же Солнца лишь вводило своими религиозными оргиями-культами в грех, разврат и мрак. Не случайно сатурналии получили в древности эпитет весьма говорящий о многом: «оргии».¹³

Что же касается довода профессора М. Скабаллановича о праздновании на Западе 6 января Богоявления, то необходимо, опираясь на Римский календарь, сказать вполне однозначно, что Богоявление на Западе не праздновалось вообще, и в Римской Церкви в частности. Праздник Богоявления впервые на Западе был совершён в Вене Юлианом в 360г.¹⁴ Что же касается праздника Рождества Христова, то даже в таком бесспорном историческом памятнике как Календарь римский (Philocalian Calendar (P.L., XIII, 675), праздник Рождества Христова на 364г. приурочен к 25 декабря под наименованием «день Рождества Христова в Вифлееме» (VIII kal. ian. natus Christus in Betleem Iudeæ).¹⁵ В этом же источнике мы находим упоминание и о Рождении Христа за восемь дней до январских календ, т. е. этот день падает на 25 декабря.¹⁶ Также и блаж. Августин даёт свидетельство о восточном происхождении праздника Богоявления, который совершался в воспоминание Его первых чудес и явления миру.¹⁷ Так что данный аргумент профессора М. Скабаллановича не выдерживает даже и первой критики. Что же касается установления Рождества в противовес Сатурналиям, то на это мы находим прекрасный контрагумент у профессора Джемса Робертсона: «Мнение, что праздник Рождества был установлен с целью вознаградить языческие праздненства этого времени, опровергается тем обстоятельством, что древние христиане, от которых ведёт своё начало этот праздник, противодействовали праздненствам язычников установлением не празднеств, но постов. Так, на Западе трёхдневный пост при начале года был установлен в противоположность сатурналиям».¹⁸

 

В опровержение утверждения о позднем происхождении празднования Рождества Христова мы находим ещё важное историческое свидетельство в виде двух гомилий, сказанных именно на Рождество Христово свт. Григорием Чудотворцем.¹⁹ Бесспорность авторской принадлежности этих двух слов была доказана ещё в начале XX столетия. В этих словах свт. Григорий Чудотворец именует праздник Рождества Христова «великим днём», «радостным днём». То, что этот праздник совершался в Неокесарии уже в III столетии, свидетельствует не только наименование гомилий, но и само содержание их, в которым идёт строгое повествование о самом рождении Господа от Девы. «Теперь раждается от Девы ради нашего спасения, но не по Своему естеству. Неизреченное рождение, которое было прежде веков, знает только Тот, Кто родился; рождение нынешнее, которое не по естеству, знает только благодать Святого Духа; первое рождение — истинное, а последнее — рождение в уничижении — твёрдое и верное. Бог от Бога родился; Он же есть человек и от Девы воспринял плоть».²⁰

 

Святой Лев Великий, папа Римский, один из великих отцов Западной Церкви и богословов, посвящает этому празднику много своих слов. Он стал известен именно как богослов вочеловечения, воплощения Бога Слова, обличая заблуждения манихейства и монофизитства²¹. А его послание к свт. Флавиану Константинопольскому, вошло в сознание всей церкви как Великий Томос свт. Льва. Этот Томос вошёл в основу соборного определения IV Вселенского, Халкидонского собора, до тончайших богословских гранней разъяснив таинство вочеловечения Господа Иисуса Христа. В своих Словах на Рождество Христово он даёт характеристику этого праздника как «день, избранный для таинства человеческого восстановления» (die que in sacramentum humanae restituciones electus est)²², «днём нашего искупления (die redeptionis novae)...., который... благодаря ежегодному круговороту вновь даруется нам» ²³ Римский святитель Лев, как и его предшественники, ни разу не останавливаются на истории введения праздника Рождества Христова, для них этот праздник есть реальное переживание реального события, случившегося в во время «переписи императора Августа». Для них важно раскрыть слушающей пастве «вселенскую веру» (catholica fides) в «таинство спасения» (souae sacramentis gaudaet).²⁴

Поэтому не удивительно, что такой известный историк церкви как Джемс Робертсон, в разделе об «обрядах и обычаях» Церкви до эпохи императора Константина пишет следующее: «Рождение Спасителя, повидимому, праздновалось в Риме 25 декабря; Восточная же церковь праздновала шестой день января в память Богоявления....».²⁵ Однако делая этот вывод, он не даёт никаких указаний на историческо-документальные свидетельства. Полагаем, что он это делает в силу известного исторического контекста отношения к этому празднику на Западе уже в более позднее время, которое всё же оставляет только одно впечатление, которое вынес и завизировал и свт. Иоанн Златоуст: «Выслушай и не сомневайся, потому что мы приняли этот день от тех, которые в точности знают это и живут в этом городе (т. е. в Риме), обитающие там, празднуя его издавна и по древнему преданию, теперь переслали сведение о нём и нам».²⁶ В принципе эта «передача» на Восток из Рима древней традиции празднования Рождества Христова вероятно не могла перейти раньше по нескольким причинам, одной из них являются непрерывные нестроения на Востоке из-за арианской смуты. Несомненно вопрос о праздновании во всей Церкви мог бы быть поставлен и на I Вселенском соборе, однако, как известно, его основная цель состояла в выяснении учения Ария и вынесения суждения Вселенской Церкви о ней. Кроме того вопрос о Пасхе был более важным, нежели Рождество Христово, посколько Пасха является центром всей литургической жизни Церкви, а по вопросу о праздновании издавна велись споры. Нужно заметить и следующие слова свт. Иоанна Златоуста относительно того, как вся Церковь на Востоке восприняла введение этого праздника — единодушно. Он пишет: «Давно я жаждал видеть этот день, и не просто видеть, но вместе с таким множеством народа, и непрестанно молился, чтобы наше собрание было полно так, как полным видим его теперь. Итак, это сбылось и получило исполнение. Хотя нет ещё и десяти лет, как этот день стал известен и знаком нам, но, как будто издавна и за много лет преданный нам, так он прославился от вашего усердия. Посему и не погрешил бы тот, кто назвал бы его новым и вместе древним, — новым потому, что он недавно стал известен нам, а древним и давним потому, что он скоро сравнялся с древнейшими и возрос до одинаковой с ним степени».²⁷

Позже мы обратимся и к тем иным аргументам в пользу совершения праздника Рождества Христова 25 декабря по Юлианскому календарю, по которому в те времена также жила Церковь.

 

© С.Т. Специально для «Православного Апологета», 2012 г.

 

Продолжение следует