Настоятель Ватопедского монастыря архимандрит Ефрем

Практическое и академическое богословие

Γέροντας Εφραίμ, Καθηγούμενος Ιεράς Μεγίστης Μονής Βατοπαιδίου

Εμπειρική και ακαδημαϊκή θεολογία

2 декабря 2015

Выступление на мероприятии «Христианская этика и святоотеческое богословие»,

посвященном профессору Г. Мандзаридису

(Ставруполи, понедельник 30 ноября 2015 г.)

Богословие не является для человека неким далеким и отстраненным явлением. Человек, созданный «по образу и подобию» Божию, может в действительности общаться с Богом. Он может по сути своей стать подобным Богу[1] —под действием благодати Божией; он оживотворяется Богом, и вся его жизнь наполняется смыслом свыше. Произносимые им слова станут богословствованием, если они будут выражением, отображением и порождением разума, который находится в единении и в живом, действительном общении с ипостасным Божественным Словом.

В данном выступлении мы обратимся к учениям двух известных богословов, преуспевших в опытном, практическом богословии, — святому Григорию Паламе и приснопамятному старцу Софронию Эссекскому.

«Богословие — это когда мы живем в Боге, а Бог живет в нас»¹ — очень точно отметил однажды старец Софроний. Богословию нельзя научить, оно не является порождением интеллекта, каким бы гениальным этот интеллект ни был. Богословие – это живой опыт, это — состояние нашего духа, которое можно достичь только опытным путем. Оно становится содержанием нашей молитвы и в то же самое время развивается благодаря молитве и питается ею. Святые отцы говорят, что богослов — этот тот, кто молится; и тот, кто приобрел истинную молитву, становится истинным богословом.²

Православное Предание подчёркивает одну очень важную мысль, что человеку для достижения состояния истинного богословия, выражающегося в живом, реально переживаемом духовном опыте и высочайшем качестве ума, созерцающего духовные предметы такими, как они есть на самом деле, необходимо пройти на практике путь духовного очищения и возрастания в рамках исихастского аскетического образа жизни, который строго бы следовал последовательности духовных деланий и переживаемых состояний: послушность-молитва-богословствование. Как говорил старец Ефрем Катунакский, послушание является основой для чистой и богоугодной молитвы, а молитва, в свою очередь, приводит к очищению сердца от страстей и дару непогрешимого богословствования, переживаемого на опыте. Основой для приобретения дара богословствования он считал блаженное послушание.

Истинное богословие — это рассуждение о Боге, которое проистекает из единения с Богом. Без этого единения рассуждение о Боге не имеет смысла. Это то же самое, что описывать город, в котором ты никогда не был и который ты не видел своими глазами. Богословие как интеллектуальная деятельность, разработка суждений и понятий, намного уступает богосозерцанию. Без последнего богословие становится бесплодным, т.е. остается в рамках тварного; ему неведомо проявление нетварного в творении, и оно не способствует осуществлению общения с Богом. Святой Григорий Палама подчеркивает, что такое богословие настолько далеко отстоит от богосозерцания и от богообщения, насколько знание о богословии отстоит от умения богословствовать лично, поскольку рассуждать о Боге и находиться в живом общении с Ним — это не одно и то же³. Святой Григорий Палама проводит различие между таким рассудочным, академическим богословием и богосозерцанием. Богословие отличается от богосозерцания ровно таким же образом, как знание о предмете отличается от обладания им. Только тот, кто вкусил благодать Божию на своем опыте и кому знакомо единение с Богом, может истинно и верно рассуждать и говорить о Боге, может богословствовать непогрешительно и правильно.

Это божественное единение становится возможным, когда умная энергия души спускается в очищенное от страстей сердце человека — то есть туда, где человек встречается с Богом. Открытие для себя совершенной энергии ума, помогающей душе постигнуть суть явлений и вещей через умозрение, и ее освобождение от холодной рассудочной деятельности является, пожалуй, самым важным вопросом для внутренней духовной жизни человека.⁴ Как абсолютно верно заметил приснопамятный о. Иоаннис Романидис, у совершенного богослова должна быть развита как умная энергия души, так и рассудочная деятельность. Соединение ума и сердца посредством умной молитвы привлекает божественные дарования к тем, кто со смирением и вниманием занимается умным деланием.

Переживание на своем опыте благодати Божией, которое, в конце концов, приводит к созерцанию нетварного света — это безопасный и испытанный способ прикоснуться к богословию. «Истинное же богословствование предполагает достижение со превышним Светом преестественного соединения», — пишет св. Григорий Палама.⁵ Именно таким является настоящее, благодатное, святоотеческое богословие, основанное на живом опыте общения с Богом. Оно находится не на уровне академического богословия и образования, а намного на более высоком уровне.

Настоящее практическое богословие обеспечивает и указывает верный путь, при помощи которого становится возможным познать истинную личность человека — чего не в состоянии достичь академическое богословие. Многие говорят сегодня о личности, но используют при этом аппарат философско-религиозных понятий и академический подход,⁶ который может лишь привести к превращению «отвратительной маски» в «маску интеллектуальную» или к отождествлению нового человека, пришедшего на смену «человеку ветхому», с неким академическим богословом в мантии. Но в этом контексте речь, конечно же, никак не может идти об очищении, просвещении и обожении человека. Только путем теоретического познания, без практики, невозможно достижение православной духовной жизни и проявление истинной сути человека. «Потому что не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут»,⁷ — говорит св. апостол Павел. Святые отцы подчеркивают, что способность богословствовать приходит в качестве награды за настоящее духовное делание, когда «делание является основанием, на котором зиждется созерцание», а не наоборот.

Эта практика с точностью применяется в монашестве. Все монастыри являются школой духовной жизни и функционируют по единому принципу. Однако «школа монашества» отличается от богословских факультетов, которые были организованы в рамках определенных исторических условий мирской жизни. Монашество – это особая школа, где каждый день, каждое мгновение, каждое слово связаны с бытием Бога, с жизнью согласно с Его законами и заповедями».⁸ Старец Софроний подчеркивает, что «предаваясь монашеской жизни, мы максимально близко подходим к восприятию Бога, чего невозможно достичь, следуя логическим умозаключениям, которым обучают на богословских факультетах. Наша школа движется вперед лишь путем следования заповедям Божиим. В этом заключается различие между укладом монашеской жизни и системой обучения на богословских факультетах, где разрешается вести такой образ жизни, который нравится, лишь бы ты посвящал свои мысли проповедованию и учению. Что касается монашества, то здесь, главным образом, вопрос заключается в том, как прожить очередной день и не согрешить».⁹

Такое освобождение от греха имеет большое значение, поскольку способно привести к видению Господа: «Блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят»¹⁰. Профессор Георгиос Мандзаридис высказывается следующим образом по этому поводу: «Чистота сердца является условием боговидения, которое, в свою очередь, служит источником истинного богословия. Истинные богословы Церкви – это, в первую очередь, боговидцы. Наивысшим проявлением, кульминационной точкой богословия является видение Бога».¹¹

Святоотеческое богословие является богословием практическим. Простые монахи, несмотря на тот факт, что они совершенно не имели мирского образования, тем не менее, прожили и испытали величие этого богословия на своем опыте. Приснопамятный старец Иосиф Исихаст в одном из своих писем писал: «Истинный монах — это произведение Святого Духа. И когда в послушании и священно-безмолвии очищаются его чувства, когда его ум утишается и он достигает чистоты сердечной, то тогда получает благодать, просвещение и духовное ведение. Он сам становится светом, весь его ум, все его существо просвещается и источает богословие, так что если записывают трое, то не успевают за потоком благодати, который источается волнообразно и распространяет мир и крайнюю неподвижность страстей во всем теле».¹²

Слово всех истинных богословов, познавших богословие на своем опыте, «живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа»,¹³ их слово способно исцелить и возродить «труждающиеся и обремененные сердца» людей. Это слово — основанное на реальном опыте; отличающееся от других; слово, изреченное мужами совершенными; слово, вдохновляемое Духом Святым, которое ощутимо воздействует на сердце человека; оно не имеет ничего общего со словом рассудочным, рационалистическим, с сухим, безжизненным академическим словом.

Что может предложить человеку академическое богословие? Профессор Георгиос Мандзаридис, пытаясь определенным образом соединить академическое и практическое богословие, дает очень верную трактовку академического богословия, при этом используя термин «осознание» из социологии Макса Вебера.

«При этом исследователь не только не исключает из своего исследования богословский опыт, который представляет собой опыт познания нетварного, но и пытается, насколько возможно, понять его и представить максимально истинным образом. Осознание в этом случае происходит не только с помощью рассудка, интеллекта, а приобретает глубокий духовный характер. Речь идет не о рассудочном, а о духовном подходе, который становится возможным при помощи деятельности человеческого разума, как это отмечается в библейской и святоотеческой антропологии».¹⁴ Профессор Мандзаридис подчеркивает, что «аскетическое делание становится методом богословского познания или методом богословской науки. И, таким образом, методология богословской науки, по сути, совпадает с методологией усовершенствования человека путем аскетического делания».¹⁵

Богословие в своем истинном измерении неразрывно связано с аскетическим образом жизни и стяжанием благодати Божией, и имеет практический характер. Наилучшее сочетание практического и академического богословия достигается в том случае, когда ведущую роль в этом единении занимает практическое богословие. Практическое богословие более важно, имеет духовный приоритет по сравнению с академическим богословием; при этом присутствие последнего не исключается полностью и не отрицается его значение, «что было бы не просто ошибочным, но даже греховным»,¹⁶ как очень точно отметил старец Софроний. Академическое богословское образование открывает перед нами новые горизонты, позволяет нам разобраться в богословских проблемах каждой новой исторической эпохи, всегда является необходимой составляющей в качестве знания. Но достичь наивысшего уровня, единения с Богом, возможно только по благодати Божией, путем применения богословия на практике, в своей жизни.

Общеизвестным фактом является, конечно, и то, что академическое богословие часто бывало безразличным, а иногда и высмеивало практическое богословие, что, в свою очередь, является плодом обмирщения. Обмирщение в жизни и укладе Церкви, и обмирщение богословия находятся в зависимости друг от друга. Чем больше искажается жизнь верующих, чем меньше они опираются на Евангельские заповеди, чем больше верующие «сообразуются веку сему»¹⁷и чуждаются святоотеческой традиции, тем более обмирщенной становится Церковь и Ее богословие. Обмирщение богословия отражает обмирщение Церкви и наоборот.

Мы надеемся, что в монашестве и в академических кругах и далее будут присутствовать богословы, применяющие богословие на практике, в своей собственной жизни, поскольку и монахи, и академические богословы должны стать настоящими богоносцами. Может быть, они и не достигнут той высоты и того опыта, которыми обладал св. Григорий Палама или старец Софроний, но, тем не менее, они должны хотя бы постараться приблизиться к ним и черпать вдохновение из их опыта.

Более того, следует отметить, что все верующие, крещенные православные христиане, могут на себе испытать сущность богословия, которое ни в коей мере не является привилегией лишь тех, у кого есть дипломы об образовании богословского факультета. Богословие, как мы уже неоднократно отмечали, напрямую связано с сознательным следованием евангельским заповедям и жизнью во Христе. Во времена Византийской империи богословствовали все, даже императоры. В Константинопольском университете богословие не преподавалось. С жесткой критикой в адрес известного богослова того времени Иоанна Кипариссиотиса, противника учения св. Григория Паламы, после смерти святителя выступил не кто иной, как император Иоанн Кантакузин, а не какой-либо представитель церковного руководства.

Очень важно, чтобы в эту эпоху постмодернизма и глобализации, современниками которой мы являемся, святоотеческая традиция продолжала жить и применяться на деле, чтобы богословие освободилось от жалкой и мелочной самодостаточности, напрочь отвергло бы все элементы обмирщения и не превратилось бы в постпатристическое богословие, видоизмененное и чуждое благодати Святого Духа, которая направляла святых отцов нашей Церкви. Мы желаем, чтобы богословие оставалось живым, помогало решать ключевые проблемы человеческой жизни, применялось на практике, было исполнено благодати Святого Духа и всегда применяло святоотеческий подход по отношению к нашим ближним.

перевод интернет-содружества Православный Апологет 2018 год.

разрешается для свободного копирования и распространения

Примечания:

1. Архимандрит Софроний «Возводя храм Божий внутри себя и внутри братий наших», Монастырь Честнаго Предтечи, Эссекс, Англия, том 1, стр. 57.
2. «Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если истинно молишься, то ты богослов».Евагрий Понтийский, О молитве 60, PG 79, 1180 B.
3. Святой Григорий Палама, О священно-безмолствующих 1, 3, 42, Григорий Палама, Сочинения, под ред. П. Христу, том 1 , г. Салоники 1962, стр. 453 (см. Сочинения).
4. См. Настоятель Ватопедского монастыря архимандрит Ефрем «Использование логики и энергии разума согласно св. Григорию Паламе», Сборник материалов Международной научной конференции по истории и современности, Ватопедский Монастырь, Святая Гора Афон, 2000, стр. 769-779.
5. Святой Григорий Палама, О священно-безмолствующих 1, 3, 15, Сочинения, том 1 , г. Салоники 1962, стр. 425: «Но только не здесь совершенная красота посылаемого нам свыше превосходства, не в этом сверхприродное единение с пресветлым светом, откуда лишь и приходит как достоверность богословствования, так и сообразность природе в порядке и движениях наших душевных и телесных сил. Кто отвергает это единение, отвергает заодно всю добродетель и истину».
6. См. Митрополит Навпактский Иерофей Влахос, Взгляд в Православную традицию, монастырь Рождества Пресвятой Богородицы (Пелагеи), Левадия ²1994, стр. 87.
7. Рим. 2, 13.
8. Архимандрит Софроний «Возводя храм Божий внутри себя и внутри братий наших», Ι. Монастырь Честнаго Предтечи, Эссекс, Англия, том 2, стр. 414.
9. Архимандрит Софроний, «Возводя храм Божий внутри себя и внутри братий наших», монастырь Честнаго Предтечи, Эссекс, Англия, том 2, стр. 415.
10. Мф. 5, 8.
11. Георгий Мандзаридис, Личность и установления, г. Салоники, 1997, стр. 73.
12. Старец Иосиф «Монашеского опыта», Письмо 48, издание монастыря Филофей, 1996, стр. 279.
13. См. Евр. 4, 12.
14. Георгий Мандзаридис, Личность и установления, г. Салоники, 1997, стр. 64.
15. Георгий Мандзаридис, Личность и установления, г. Салоники, 1997, стр. 73.
16. Архимандрит Софроний, Таинство христианской жизни,Эссекс, Англия, 2010, стр. 61.
17. См. Рим. 12, 2.

Источник: http://www.pemptousia.gr/2015/12/empiriki-ke-akadimaiki-theologia/