Протопресвитер Константин Стратигопулос

Беседа о смирении

По мотивам «Лествицы» св. Иоанна Лествичника

Отрывок из беседы, которая состоялась в храме святого Пантелеимона

священной митрополии Глифады 14.03.2010

Смирение — это совсем не то, что думают о нем некоторые. Нельзя считать, что, если мы совершили некоторые смиренные поступки, мы и сами являемся смиренными. Смирение должно быть постоянным и непрестанно пребывать в нашем сердце. Если сегодня тебя обругают сто человек, и ты не разозлишься на девяносто девять из них, а на одного обидишься немного — нет у тебя смирения.

Я приведу выдержки из Святых Отцов, свидетельствующие о практике смирения, и поскольку сегодня — день св. Иоанна Лествичника, я не могу не остановиться подробно на той ступени «Лествицы», где речь идет о смиренномудрии. Анализируя некоторые святоотеческие тексты, св. Иоанн Лествичник выступает в роли путеводителя, который имея перед собой все предыдущее богословие — раннее богословие, которое было ему хорошо известно, — собирает его воедино и тем самым открывает нам путь к пониманию смирения.

Начиная свое слово о смиренномудрии, св. Иоанн рассказывает о том, как собрались отцы и братия монастыря и стали исследовать «силу и значение одной надписи, которую нашли». Найденная ими надпись гласила: «Святое смирение». Я не знаю, проходило ли такое собрание на самом деле. Св. Иоанн Лествичник многие годы был аскетом и общался с другими аскетами. Может быть, они и проводили подобные беседы. Даже сегодня на Афоне, когда отцы и старцы из одной келлии посещают другую, они обсуждают и анализируют подобные темы (не думайте, что они теряют время, беседуя о житейских вещах, как мы). Итак, монашествующие собрались и стали высказывать различные мысли по поводу смирения. Послушайте, как излагает их св. Иоанн Лествичник.

Один сказал, что «смирение есть всегдашнее забвение своих исправлений».[1] Это очень красивые слова, очень важное определение, но оно не является единственным определением смирения. «Забывай всегда свои исправления» означает, что следует сразу забывать все, что мы считаем своей заслугой, добрым делом, подвигом, и никому об этом не говорить. Я мог бы объяснить практическое применение этого совета, например, в области педагогики. Если мать говорит своему шестнадцатилетнему ребенку, который сильно ее огорчил: «Я столько уставала из-за тебя; плакала, ночей не спала, когда ты болел; вскормила тебя своим молоком», то, согласно св. Иоанну Лествичнику, она делает ошибку. И эти прекрасные труды, которые понесла мать ради своего ребенка, теряются по той причине, что она ждет вознаграждения и, как говорит первый собеседник, помнит о своих подвигах. Или вот другой пример: представьте, что учитель войдет в класс и скажет: «Да я тут весь год уставал до ужаса, а вы у меня на уроке самолетики пускаете? Сколько я для вас сделал: и компьютер приносил на урок, и видео, и возил вас на экскурсию!». Как только он скажет это детям — все пропало, потому что он вспоминает о своих заслугах. Ребенок, имеющий свои собственные грехи, зачастую обладающий неуравновешенной психикой, своим собственным эгоизмом, быстро понимает, что перед ним — тоже эгоист, и больше не считается с таким учителем или с такой мамой. А она потом спрашивает священника на исповеди: «Что мне теперь делать?». Священник слышит это и говорит: «Теперь ты должна восстановить равновесие, которое ты нарушила своими неосторожными словами». Для этого требуется большая работа: Моисею пришлось провести в пустыне сорок лет! Это замечательное определение смирения, которое предлагает первый собеседник, является разрушительным для человеческого эгоизма.

Второй собеседник сказал: «Смирение состоит в том, чтобы считать себя последнейшим и грешнейшим из всех». Это очень известные слова, но как осуществить их на деле? Святые Отцы говорят, что нужно пережить это на своем опыте и все время жить этим: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20). Обратите внимание, «жить» и «чувствовать» — это разные вещи. «Я чувствую, что я грешнее всех» — это только слова, которые связаны с психологическим состоянием человека: «я это представляю», «я это воображаю» и т. п.; исцеление же души состоит в том, чтобы человек этим жил. Нам следует считать себя самыми грешными, но не только по сравнению с теми людьми, которых мы видим перед собой (конечно же, и они являются грешными, но кто может измерять греховность?). Не по сравнению с людьми, а по сравнению с безгрешностью Бога, потому что мы, обратите на это внимание, «Богови» согрешаем». Вот, где находится ключ к равновесию, о котором пишут Святые Отцы. Ты являешься грешнейшим из всех, но как следует измерять греховность? Единицей измерения является Бог. Когда мы рассуждаем так: я этот грех совершил один раз, а другой человек — десять, мы оперируем математическими величинами, но перед Богом и один раз, и даже одна секунда могут оказаться весьма значительными… Моисей поколебался на одну секунду, и после первого удара о камень из-за этой одной секунды не вышла вода. У Бога — другая математика. Если мы углубимся в эту «математику», то как следует понимать слова: «Я — самый грешный»? Так, как если бы ты согрешил против Бога, — вы видите яркий пример тому в притче о блудном сыне. Блудный сын оценивает себя по сравнению с добротой отца («Отче, согреших на небо и пред Тобою» (Лк. 15, 21), а второй сын оценивает себя по сравнению с греховностью своего брата. Посмотрите, какие сокровища заключает в себе Священное Писание, которое, как нам кажется, мы хорошо знаем. И разве не то же самое происходит в истории о мытаре и фарисее? Мытарь говорит: «Милостив буди ми грешному», в то время как фарисей — «Я не таков, как этот мытарь»? С помощью общеизвестных вещей, о которых мы сейчас говорим, я просто разъясняю вам то, что происходит и с нами в нашей жизни. Не бывает ли так, что мы говорим: «Я самый грешный из всех», и сразу же после этого начинаем утверждать нечто противоположное. «Некто убил 17 ноября столько человек, а я не убивал, значит, есть грешники хуже, чем я. Одна ворует, другая сплетничает, третья бросила своего мужа» — ты найдешь тысячи грешников и, говоря: «Я грешнее всех», ты, хотя и будешь это чувствовать, но не будешь жить этим. Наш грех будет стоять перед Богом, потому что, согласно святым отцам, согрешая, мы нарушаем равновесие в творении, которое Бог создал совершенным. Мы все перевернули с ног на голову. Запомните это определение, чтобы ваше смирение не стало пустословием или смиреннословием. Об этом говорят святые отцы: смирение — это одно, а смиреннословие — это совсем другое.

Что же сказал на этом собрании третий собеседник? В «Лествице» есть и другие замечательные мысли по поводу смирения, откройте эту книгу дома и насладитесь ими сами; я зачитаю сейчас только маленькие отрывки, а вы найдите 25 главу и прочитайте ее всю, да и не только эту главу: нужно прочитать всю «Лествицу». Третий сказал, что «смирение есть сознание умом своей немощи и безсилия». Смотрите, здесь есть нечто новое: обращение к своему «я», но только не в рамках «самоуважения» и эгоизма. Для того чтобы приобрести смирение, человек должен научиться познавать свою немощь. Мы — ничто перед Богом, и только Он Сам назначает, кем нам быть.

Четвертый сказал, что «признак смирения состоит в том, чтобы в случае оскорбления предварять ближнего примирением и разрушать оным пребывающую вражду». Если происходит какой-то конфликт, мы должны перестать гневаться первыми, причем не только внешне, но и в глубине души. Это поможет нам выйти из любой затруднительной ситуации, в том числе из спора или из ссоры, которые встречаются ежедневно. Бывает, что в конце литургии одна прихожанка делает другой замечание по поводу антидора или немного позже насчет кофе; нечто подобное, наверняка, произошло и сегодня у нас на приходе, да и не только у нас, я в этом уверен. Вас обидели: кто-то что-то не так сказал, или одной прихожанке досталось больше работы, а другой меньше —- гневаться не следует ни в коем случае. Иногда мне говорят: «У меня претензии к такой-то, можно я ей их выскажу?». «Что ты ей скажешь, чадо? Разве это что-то даст? Сначала обратитесь к Богу, покайтесь, покажите друг другу смирение и любовь, и через некоторое время вы прекрасно посидите за чашечкой кофе, отложив всякий гнев». Ничто не должно нарушать наш внутренний мир.

Пятый сказал, что «смирение есть познание благодати и милосердия Божия». Посмотрите, смирение, кроме всего прочего, состоит в том, чтобы мы познавали милосердие Божие: Господь столько нам прощает, зачем же нам анализировать поведение других? И всегда ли нам нужно анализировать самих себя? Один из главных методов дьявола заключается в том, чтобы ввергнуть человека в отчаяние после того, как он согрешил, и внушать ему, что он совершил очень тяжелый и непростительный грех: «Ты, как хороший христианин, ни в коем случае не должен был этого делать». Святые Отцы говорят, что не нужно беседовать с дьяволом, беседовать можно только с Богом. Важный принцип раннего богословия — не принимать никаких дьявольских помыслов. Да, я совершил грех, но Бог меня простил: «Милостив буди ми грешному», «Я согрешил против неба и пред Тобою», «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей». Не вступай в собеседование с искушающим помыслом, но вспомни о милосердии Божием. Дьявол будет говорить тебе: «Это очень тяжелый грех, и ты, который столько лет находишься в Церкви, это сделал». Не отвечай ему ни одного слова, потому что это — искушение, направленное на то, чтобы ввергнуть человека, живущего церковной жизнью, в состояние отчаяния и, я осмелюсь это сказать, довести его до серьезных неврологических проблем. Есть христиане с глубочайшими нарушениями нервной системы: хотя они исповедуются и причащаются, но они беседуют с дьяволом. С дьяволом беседовать нельзя — такова наша духовная жизнь. Помни только о милосердии Господа и к Нему Одному обращайся.

Следующий собеседник сказал, что «смирение есть чувство сокрушенной души и отречение от своей воли». Это еще одно прекрасное, словно драгоценный камень, определение смирения; возьмите «Лествицу» и прочитайте эти высочайшие мысли, эту мозаику смирения, эти основы основ. Что обозначает отречение от своей воли? Мне нужно отречься от моей воли? Да что вы такое говорите? Чтобы я отрекся от своей воли? В связи с появлением монофелитов на Пятом и Шестом Вселенских Соборах проходило обсуждение вопроса о человеческой воле и было решено считать отсутствие воли ересью. Мы не отказываемся от той воли, которая является частью личности человека, мы отказываемся от воли, которая не имеет покаяния и судит других. Воля — это один из основополагающих элементов нашей души, которую так сотворил Бог, это Его благословение, но какое благословение? Эту волю нужно направлять к Богу: «я хочу того, чего хочет Бог». Что говорит Христос в Гефсиманском саду? «Да минует Меня чаша сия» (Мф. 26, 39). Говоря другими словами: «Я не хочу, чтобы меня распинали». Его человеческая воля не хочет распятия, да и почему она должна этого хотеть? Чтобы другие согрешили, распиная Сына Божия? Но потом Христос говорит: «Впрочем, не как Я хочу, а как Ты». Смирение не отменяет волю, мнение и мысли человека; главное — чтобы они были обращены к Богу: да будет то, что Ему угодно. Если вы заболели, вы имеете право сказать: «Господи, я так не хочу болеть, сделай, чтобы болезнь прекратилась», и это не будет грехом. Вряд ли кто-то обрадуется своей болезни, мы не обладаем своеобразным духовным мазохизмом. Конечно же, вы будете просить Бога о выздоровлении: пособоруетесь, отслужите молебен и Божественную Литургию. Если же болезнь не пройдет, то вы скажете: «Слава Богу», потому что теперь вы точно знаете, что Божественная Любовь таинственно ведет вас с помощью этой болезни к более высокому совершенству — ко Святому Смирению.

Автор книги, святой Иоанн Лествичник, послушал собравшихся, и ему очень понравилась эта беседа (представьте, если бы вы оказались на каком-то собрании, где вместо сплетен и осуждения услышали бы прекрасные и очень глубокие слова на такие великие темы). И он говорит: «Все сие выслушав и с великою точностию и вниманием рассмотрев и сообразив, не мог я познать блаженное чувство смирения». Почему смирение — это таинство? Оно приближает нас к Богу. Бог в первую очередь — смиренный, а все Божие мы понимаем лишь относительно. Прочтите две замечательные проповеди св. Иоанна Златоуста «о непостижимом». Некоторые главы в них касаются смирения Господа, и св. Иоанн Златоуст говорит, что не может его проанализировать, поэтому мы говорим «высшее смирение» о Христе. Св. Иоанн Лествичник продолжает: «Я не мог его познать, и потому, будучи последним из всех, как пес, собрал крупицы, падавшие со стола мудрых и блаженных мужей». Чтобы описать процесс познания смирения св. Иоанн выбирает образ пса: он следит за словами собеседников и, как псы подбирают с пола крупицы еды, так и он собирает прекрасные крупицы истины, с помощью которых приходит к некоторому определению. Это относительное определение смирения, если можно так его назвать. Понятия, подобные этому, нельзя заключить в узкие рамки; это скорее не определение, а подход к понятию «смирение»; св. Иоанн Лествичник определяет некоторые его границы. «Смиренномудрие есть безъименная и таинственная благодать души». Нельзя изучать смиренномудрие с помощью органов чувств, потому что это — приближение к Богу. Тот, кто входит в область смирения по ступеням этой Лествицы, входит к самому Богу. Обратите внимание, св. Иоанн Лествичник называет смирение «безъименным» — имя этой добродетели известно только тем, «кои познали ее собственным опытом». Смирение — невыразимо. Если бы у меня здесь было какое-то неизвестное вам блюдо из какой-то экзотической страны, и я бы его попробовал, то, что бы я ни говорил вам о его вкусе, вы ничего бы не поняли, потому что вы не познали его на своем собственном опыте. Смирение не может быть определено до конца, потому что, будучи свойственным Богу, оно остается таинством. Никто не может сказать, что является смиренным; здесь идет речь об образе жизни; это — как вкус; это радостотворное состояние; это несказанное богатство; Божие именование; дар Божий; это то, о чем говорится в святоотеческом тексте: «Научитеся не от Ангела, не от человека, не от книги, но от Мене», т. е. от Меня, от Христа, «яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим от браней, и облегчение от искусительных помыслов» (Мф. 11, 29). Св. Иоанн Лествичник пересказывает то место в Евангелии от Матфея, где Христос сказал: «Приидите ко Мне […], и обрящете покой». Смирение описать невозможно; это неописуемое таинство, и чтобы его достигнуть, требуется пройти очень долгий путь.

Запомните то, что говорили собравшиеся в «Слове о смиренномудрии»: ни в коем случае не раздражайся, не гневайся, не осуждай других — я говорю вам сейчас об этом очень кратко. «Когда начнет в нас процветать священная гроздь смирения, тогда мы, хотя и с трудом, возненавидим всякую славу и похвалу человеческую». Обратите на это внимание, запомните это: ненависть к славе и всякой человеческой похвале; к сожалению, это есть у нас всех: мы ждем за малейшее дело похвалы и признания. Это крайняя форма смирения, но она и сейчас встречается в жизни.

Состояние смирения принимает и другие формы. Сейчас мы увидим, как влияет на нас смирение. Св. Иоанн Лестичник говорит: «Кто с добродетелью смиренномудрия соединился браком, тот кроток, приветлив, удобоумилен, милосерд, тих, благопокорлив, безпечален — не имеет лишних печалей и расстройств, здесь идет речь о психологическом состоянии — бодр, неленостен, безстрастен. «Во смирении нашем помяну ны Господь… и избавил ны есть от врагов наших» (Пс. 135, 23-24)».

Почитаем немного дальше. «К одному из рассудительнейших Отцов Синайской пустыни бесы приступили очевидно и ублажали его». Бесы стали его хвалить — это действенный метод дьявола, с помощью которого он пытается уловить нас в свои сети. Обратите внимание на то, что бесы не обманывали, и он запросто мог бы сказать следующее: «То, что они говорят — это правда: я и молюсь, и пощусь, как никто иной». Как же ответил бесам этот премудрый (в тексте он назван «рассудительнейшим») старец? «Если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то, из отшествия вашего, я заключил бы, что я велик». То есть, если вы меня будете долго хвалить и, не уязвив похвалой, отойдете от меня, потому что увидите, что она на меня не действует, есть опасность, что я попаду в другую ловушку, когда вы уйдете: «Надо же, я не попался к вам на удочку: я могу изгонять бесов, потому что у меня есть смирение…». Поэтому он говорит: «Сейчас не уходите, если же […] не перестанете похвалять меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту», — и вспоминает слова из Священного Писания: «Нечист пред Господем всяк высокосердый (Притч. 16, 5)». Таким образом, он ставит бесов в затруднительное положение: если демон уйдет (а он не хочет уходить, потому что искушает подвижника), то он перестанет его искушать; если же он не уйдет и продолжит, то монах скажет: «Я искушаюсь, потому что я нечист и высокосерд» и еще более утвердится в смирении. Этот небольшой анализ показывает нам, как правильно нужно относиться к искушениям. Если даже искуситель говорит тебе, что ты — хороший, тебе не следует отвечать ему: «Уходи», скажи лучше: «Господи, помилуй», и пусть будет так, как угодно Богу: «И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Вы слышите, как об этом говорится в молитве? Не мы, а Христос решает, когда следует прекратиться искушению, или, может быть, ему следует продолжиться к нашей духовной пользе. Некоторые задают вопрос: «Это значит, что искушение дает нам Бог?». Нет, но Бог знает, как для нас более полезно: чтобы искушение окончилось или чтобы продолжалось. Поэтому, когда мы беседуем с Богом, мы говорим: «Делай то, что Ты хочешь, врач — это Ты, а мы не знаем, как лучше».

Это очень тонкие моменты в духовной жизни, и они являются очень важными для Таинства исповеди-терапии, потому что мы встречаемся с людьми, уставшими от разнообразных искушений, которые спрашивают духовников: «Что нам делать?». Если мы будем сами решать, как нам лучше: чтобы искушение закончилось или продолжилось, это будет неправильно; мы должны все предавать Богу. В «Притчах» существуют потрясающие слова: «Нечист пред Господем всяк высокосердый» (Притч. 16, 5). Это три разные вещи: быть гордым, не быть гордым и иметь смирение. Когда человек горд, о смирении не может быть и речи; но он может и не гордиться, не говорить: «Какой я важный, что я делаю» — это еще не значит, что он стяжал смирение. Тот, кто стал смиренным в глубине души, не окрадывается и не повреждается словесами уст человеческих, ничто ему не повредит. Вот на что вы должны ориентироваться. Смиренный все предает Христу, и, если его похвалят, он помолится: «Господи, помилуй». Если помысел не превозносится из-за природных достоинств, это признак того, что начинается выздоровление.

Большинство из нас иногда называют себя грешными, но в глубине души мы с этим не согласны. Человек, который почувствовал, что такое смирение, не может дать ему объяснения и, конечно, обратится к Богу со словами из псалмов: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс. 113, 9), «о Тебе хвала моя в собрании великом» (Пс. 21, 26). Святая Церковь дарует нам Священное Писание, и, в частности, Псалтирь, чтобы мы читали ее каждый день; там находятся замечательные аскетические изречения. Что говорит Христос о том, когда приходит слава? «Ныне прославится Сын Человеческий» (Ин. 13, 31) — Он произносит эти слова вечером накануне распятия. Его слава — это Его крест, Его жизнь — это удивительный образец жизненного пути.

На этом я завершу мою неполную беседу, которую я провел с вами в рамках имеющегося у нас времени. Всё, что с нами происходит, ведет нас ко смирению. Наше изменчивое общество — это (если можно так сказать) постоянное приглашение ко смирению. Бог не посылает искушение, но попускает его для нашего же блага. Он оставляет его до тех пор, пока мы не удостоимся того, чтобы выдержать его в полной мере. Чего мы должны стыдиться? Не искушения, а греха. Вместо того чтобы убегать, или протестовать, или писать жалобы в суд, или анализировать на исповеди грехи других людей и то, как они нас обидели (это трагедия, это демоническая ситуация, нет ничего хуже, чем в таинстве исповеди обвинять других), скажи: это так, поскольку Господь попустил этому быть. Вот богословие Иова: он использует свое искушение в полной мере и превращает его в славословие Богу. Для Святых Отцов искушение — это и испытание, и терапия. Все наши трудности должны стать поводом для обращения к Богу, и тот, кто руководствуется в жизни святоотеческими писаниями, которые мы только что рассмотрели, утверждается в смирении и становится смиренным.

Источник: www.floga.gr