Не свободен ли я? (1Кор. 9: 1)
[Бог является] как убеждающий, а не принуждающий, ибо Богу несвойственно принуждение.
(Послание к Диогнету VII, 4).
Что мы принесем Тебе?
В одном из чудных православных песнопений, поющихся на Рождественской вечерне, совершаемой в Навечерие праздника, Дева Мария называется величайшим и ценнейшим даром, который человечество может принести своему Творцу:
"Что Тебе принесем, Христе, яко явился еси на земли, яко человек, нас ради? Каяждо бо от Тебе бывших тварей благодарение Тебе приносит: Ангели – пение; небеса – звезду; волсви – дары; пастырие – чудо; земля – вертеп; пустыня – ясли; мы же – Матерь Деву. "
Будучи высшим человеческим даром, Матерь Божия является для нас идеалом – следом за Самим Христом и по благодати Божией – того, что значит быть личностью. Она, как зерцало, отражает наше истинное человеческое лицо. И как идеал и пример для нас Она являет нам, прежде всего, человеческую свободу. «Не свободен ли я?» – вопрошает себя Апостол. Пресвятая Богородица точно указует нам, что значит эта свобода.
Свобода, то есть способность сознательно принимать нравственные решения с чувством полной ответственности за них перед лицом Божиим, – это и есть именно то, что более всего отличает человека от прочих животных. Сёрен Кьеркегор пишет, что «самой страшной вещью, данной людям, был выбор, свобода» [1]. Без свободы выбора не существует подлинной личности. Когда Бог говорит Израилю: «Во свидетели пред вами призываю сегодня небо и землю: жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери …» [2] – он предлагает нам дар, нередко горький и мучительный, даже трагичный, которым очень нелегко распорядиться достойно, но без которого мы не можем по праву называться людьми, ибо именно свобода выбора более всего остального и составляет образ Божий в нас.
Несомненно, этот тезис нуждается в разъяснениях. Божественная свобода безусловна, тогда как наша свобода в сем грешном и падшем мире ограничена, но, тем не менее, она не может быть отнята у нас, и остается, в определенном смысле, постоянной и неотъемлемой.
Давайте рассмотрим вместе природу этой свободы, столь значимой для нашей человеческой личности и столь полно явленной Преблагословенной Богородицей при Благовещении.
Ответ на свободу
По мнению Карла Барта, является грубейшей ошибкой считать, что при Благовещении Пресвятая Богородица принимает решение, от которого зависит спасение мира. Однако взгляд на Богородицу (это утверждает Барт в своем труде «Церковная догматика») как на «человеческое творение, содействующее как служитель в деле своего избавления на основе предварительно излитой на нее благодати», есть ересь, которой должно сказать решительное «нет». Согласно Барту, роль Богородицы при Благовещении должно понимать как роль «человека без воли, без свершений, без способности к творчеству, без свободы выбора, лишь как человека, способного только принимать, только быть готовым, только позволять вершить что-то над – и вместе – с собой» [3].
Христианский Восток предлагает совершенно иной подход к этому вопросу. Народный богослов XIV века святой Николай Кавасила сформулировал его следующим образом:
«Воплощение Слова было делом не только Отца, Его Силы и Духа – благоволения Отца, нашествия Духа и осенения Силы, но также и делом воли и веры Девы. Ибо как без участия Трех Божественных Ипостасей решение о воплощении Слова не могло быть принято, так и без согласия Пренепорочной и содействия Ее веры Предвечный Совет не мог бы быть осуществлен. Бог, научив и убедив Ее таким образом, делает Ее Своей Матерью. Он заимствует Свою плоть от знающей об этом и желающей этого. Бог желал, чтобы Матерь носила Его во чреве столь же свободно, как и Он воплотился добровольно, чтобы Она стала Матерью по желанию и доброй воле» [4].
Кавасила осознает важное значение тварной человеческой свободы Девы в Воплощении. «Как убеждающий, а не принуждающий» – это заявление из Послания к Диогнету полностью осуществилось в событии Благовещения. Бог стучит в дверь, а не ломает ее.
Богоматерь была выбрана, но и Сама Она делает свой выбор. Она не просто принимает, Она не является созданием «без воли, без свершений, без способности к творчеству», но свободно отвечает Богу. Согласно высказыванию святого Иринея, «Мария содействовала устроению» [5]. По словам же Апостола Павла, Она является «содеятелем» Бога, то есть не просто послушным орудием, но активным участником таинства. В Ней мы видим не пассивность, но соучастие, не слепое подчинение, но содействие, не передачу, но взаимные отношения.
Кратко смысл всех этих рассуждений содержится в словах Богоматери Ангелу: «Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему» [6]. Этот ответ совсем не был очевиден, Пресвятая Богородица вполне могла ответить отказом. Насилие чуждо Божественной природе, и потому Бог не воплотился бы, не испросив предварительно согласие Той, которую Он хотел сделать Своей Матерью. Как утверждает Папа Павел в своем знаменитом послании «Marialis Cultus» («О почитании Пресвятой Девы Марии») (2 февраля 1974 г.), Пресвятая Богородица «допущена как бы к диалогу с Богом» и «деятельно и добровольно дает Свое согласие». В ней должно видеть женщину, «не просто пассивно подчиняющуюся обстоятельствам повседневной жизни», но «поступающую свободно и дерзновенно» [7]. Она самостоятельно принимает решение. Поразительный факт, еще не осознанный нами до сих пор в полной мере, состоит в том, что в отличие от сотворения мира, осуществленного исключительно действием Божественной воли, возрождение мира произошло при содействии простой деревенской девушки, невесты плотника.
Соучастие, молчание, страдание
Если Богородица предстает как истинный образ человеческой свободы, подлинной свободы и освобождения в момент Благовещения, то ее действия и ее слова в непосредственно последовавших за этим, согласно Евангелию от Луки, событиях, являются иллюстрацией трех важнейших последствий того, что значит быть свободным.
Свобода сопряжена с соучастием, с молчанием и со страданием. Свобода сопряжена с соучастием. Первый поступок Пресвятой Богородицы после Благовещения был связан с желанием поделиться с кем-нибудь добрым известием. И вот Она с поспешностью пошла в нагорную страну, в дом Захарии, и приветствовала свою двоюродную сестру Елисавету [8].
Здесь присутствует одна важная составляющая свободы: нельзя быть свободным в одиночку. Свобода не индивидуальна, но социальна. Она подразумевает человеческие отношения, не только «меня», но и «тебя». Эгоцентричный человек, отвергающий любые обязательства по отношению к другим, может обладать лишь ложным чувством свободы. В действительности же, он самым жалким образом несвободен. Освобождение, в правильном значении этого слова, означает не презрительную изоляцию от других и уж тем более не агрессивное самоутверждение, но содействие и взаимопомощь. Быть свободным значит ощущать себя одним лицом, смотреть глазами других, чувствовать их чувствами, ибо, если «страдает один член, страдают с ним все члены» [9]. Я стану свободен, лишь став личностью, обратив свое лицо к другим, глядя им в глаза и позволяя им глядеть в мои. Отвернув же лицо, отказавшись от соучастия, я тем самым лишаюсь свободы.
В этом вопросе христианское догматическое учение о Боге находится в непосредственной связи с нашим пониманием свободы. Как христиане мы веруем в одного Бога, который не просто «Един», но «Един в Трех Лицах». Божественный образ в нас есть не что иное, как образ Троичного Бога. Бог, наш Создатель и Первообраз, – это не одно лицо, самодостаточное и любящее лишь Самое Себя, но есть общение Трех Лиц, в котором Одно пребывает в Другом в непрестанном движении взаимной любви.
Из этого следует, что Божественный образ, содержащийся в нас и являющийся нетварным источником нашей свободы, есть образ отношений, проявляющихся в дружбе и взаимообщении. Сказать: «Я свободен, ибо сотворен по образу Божию», равнозначно тому, что сказать: «Ты нужен мне, чтобы я был самим собой». Как настоящей личности не существует там, где нет двух личностей, связанных между собой взаимоотношениями, так и настоящей свободы нет там, где эту свободу не разделяют, по крайней мере, два человека.
В этом как раз и состоит первая составляющая свободы, которой мы учимся на примере Пресвятой Богородицы. Эта составляющая есть общение, открытость другим, отзывчивость. Никто из нас не может быть свободным, не рискуя, не подвергнув себя всем опасностям разделенной любви.
Однако свобода, сопряженная с соучастием, сопряжена и с молчанием, иными словами, со способностью слушать. «Се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему», – отвечает Пресвятая Богородица при Благовещении. Ее позиция – это слушание Слова Божиего. И действительно, не вслушавшись в Слово Божие и не приняв его через слух в сердце своем, Она никогда бы не смогла зачать и носить во чреве своем Божественное Слово. Евангелист Лука не раз подчеркивает эту отличительную особенность Богородицы – способность к слушанию. После поклонения пастухов новорожденному Христу он пишет: «А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем» [10]. Затем сходными словами евангелист завершает и рассказ двенадцатилетнего Христа: «И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем» [11]. Ее способность слушать столь же явно подчеркивается в ее наставлении служителям на свадьбе в Кане Галилейской: «Что скажет Он вам, то сделайте» [12]. Эти слова являются последними Ее словами, сообщаемыми в Евангелии, Ее духовным завещанием Церкви: «Слушай, прими, отвечай». Далее в Евангелии от Луки, когда одна жена из народа прославляет Матерь Христову, а Он отвечает: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» [13], без малейшего намека на отсутствие уважения к Родившей Его, Христос показывает нам, в чем состоит Ее подлинная слава. Богородица почитается не просто за факт своего природного материнства, но за то, что слушала Слово Божие всем желанием своим и в полном достоинстве Своей личной свободы, и приняла Его в сокровенные свои, и сохранила Его в себе. Следовательно, нам был явлен и второй способ, сделавший Богородицу образом человеческой свободы. В учении святого Григория Паламы и в Православной мистической традиции Богородица называется «исихастрией» – безмолвницей – служащей Святому Духу молчанием сердца. Внутреннее молчание такого типа не является отрицательным – просто отсутствием звуков или паузой между словами – но утверждающим и живым, исходящим из самых глубин нашего существа и являющимся одной из важнейших составляющих нашей личности. Без молчания мы не можем считаться по праву людьми и не обладаем подлинной свободой. Непрерывная болтовня порабощает, тогда как способность слушать есть важная часть свободы. Богородица свободна, поскольку она слушает. Если мы не сможем слушать других – если мы не взрастим в себе, по мере сил наших, творческое внутреннее молчание, как это сделала Она, – мы будем страдать от отсутствия подлинной свободы. Лишь тот, кто умеет хранить молчание и слушать, способен принимать решение, имея подлинную свободу выбора.
Однако существует и третья грань свободы, отмечаемая в Евангелии от Луки. Недаром при Сретении Господнем Симеон говорит Пресвятой Богородице: «и Тебе Самой оружие пройдет душу» [14].
Воистину, свобода сопряжена и со страданием. Она приводит к кенозису (внутреннему опустошению), поднятию креста, отречению от жизни ради других. Добровольный выбор Пресвятой Богородицы при Благовещении породил и горе, и радость. Среди современной русской интеллигенции Николай Бердяев, прозванный критиками «пленником свободы» и сам любивший это свое прозвище, очень точно подметил эту высокую цену свободы. «Но я всегда знал, – пишет он в своей философской автобиографии «Самопознание», – что свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание. Свобода не легка, как думают ее враги, клевещущие на нее, свобода трудна, она есть тяжелое бремя. И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя» [15].
Мучительный и жертвенный характер свободы столь же явно проступает и в «Легенде о великом инквизиторе» из романа «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского. Инквизитор укоряет Христа в том, что он дал человечеству свободу и, следовательно, подверг его столь мучительному страданию, которого оно не могло выдержать. Он утверждает, что именно из жалости к человеческим страданиям он и его соратники и лишили людей этого тяжкого дара свободы. «Мы исправили подвиг Твой», – говорит он Христу. И он прав. Свобода – это, действительно, тяжкое бремя, как хорошо поняла Пресвятая Богородица у Креста. Но в то же время без свободы невозможны ни подлинная личность, ни взаимная любовь. Если мы отказываемся воспользоваться даром свободы, который Господь предлагает нам, мы опускаемся до уровня недочеловеков, если же мы отказываем другим в свободе, мы лишаем их права быть людьми.
Это лишь некоторые из путей, которыми Богородица, зерцало и идеал человеческого рода, является образом человеческой свободы. «Не свободен ли я?». Действительно, каждый из нас был создан свободным. Однако, свобода – это не только дар, но и вызов, подвиг, который должно совершить каждому из нас, как явствует из примера Богоматери. Свободу не достаточно просто принять, ее необходимо открыть в себе, ей должно научиться, ее нужно использовать и защищать – и, наконец, отдать. Приведем здесь окончание цитаты Кьеркегора, с которой мы начали наш рассказ: «Самой страшной вещью, данной людям был выбор, свобода. И если хочешь спасти свою свободу и сохранить ее, есть только один способ: в ту же секунду вернуть ее Богу — и себя вместе с ней». Лишь с возвращением нашей свободы Богу – через соучастие, молчание и страдание – мы сможем воистину стать свободными личностями по образу Лиц Святой Троицы, взяв себе за образец Преблагословенную Богородицу.
Примечания:
[1] «Статьи», перевод Α. Dru, Оксфорд, 1938, §1051.
[2] Второзаконие 30: 19.
[3] Т. 1, часть 2 (Эдинбург, 1956), стр. 143, 191.
[4] Св. Николай Кавасила. Слово на Благовещение IV – V. Pastrologia Orientalis 19, 488.
[5] Св. Ириней. Против ересей. 3.21.7/PG 7, 953B.
[6] Лк.1: 38.
[7] § 37.
[8] Лк. 1: 39-40.
[9] 1 Кор. 12: 26.
[10] Лк. 2: 19.
[11] Лк. 2: 51.
[12] Ин. 2: 5. [
13] Лк. 10: 27- 28.
[14] Лк. 2: 35.
[15] Из журнала «ВИМОФИРО» № 1. С. 42-46.
Автор: Митрополит Диоклийский Каллист (Уэр)
