Священные каноны являются важнейшим источником канонического права, поскольку содержат наиболее достоверные сведения не только по церковным вопросам, возникавшим в рассматриваемую эпоху, но и о способах их решения Церковью. Однако оценка канонов как источника канонического права предполагает объективный подход к проблеме Богочеловеческой природы Церкви, ее духовной сущности и особой исторической миссии. Следовательно, необходимо отличать временные предпосылки и буквальное исторически обусловленное содержание этих канонов от выраженной в них совести Церкви в решении непрерывно возникающих вопросов, дабы избежать  неправильное истолкование содержания откровения во Христе. Это отличие представляется чрезвычайно трудным, поскольку в канонах церковная совесть выражается в исторически и морфологически обусловленной форме по отношению к каждой решаемой проблеме и к господствующим в эту эпоху условиям. Очевидно, что провести это отличие можно лишь на основе историко-канонического исследования. Для этого, однако, необходимо специально рассмотреть и оценить другие источники истории Церкви и принять во внимание некоторые основные экклисиологические предпосылки, без которых невозможно верное истолкование правил.

Следовательно, вся каноническая церковная традиция должна быть оценена в соответствии с правильным толкованием каждой группы канонов, установленных Вселенскими или Поместными Соборами или же восходящими к авторитету выдающихся Отцов Церкви. Однако правильное толкование предполагает и возведение каждого канона и каждой группы сходных канонов ко всей полноте таинственного и общего духовного опыта Церкви, с которым связано все содержание канонической традиции. Если мы не предварим наше исследование такой попыткой истолкования, то кажущиеся противоречия канонов будут плодиться от каждого субъективного критерия и мотива канонистов, тогда как своевременно или несвоевременно показанная непригодность определенных канонов будет распространена по велению времени. Действительно, нередко буква канонов становится выше духа и каждый канон оценивается либо в отрыве от совокупной канонической традиции, либо независимо от откровения во Христе и от сущности таинства Церкви. Значит, очевидно, что истолкование канонов должно всегда принимать во внимание определенные специально разработанные экклисиологические и историко-канонические принципы исследования, без которых толкование даже отдельных канонов может превратиться в одностороннюю и ошибочную оценку их  духа и намерений.

Во-первых, истолкование и оценка канонов предполагают, очевидно, достаточный уровень богословских знаний и здоровые церковные взгляды исследователя. Иначе просто невозможен правильный подход к текстам канонов, которые, естественно, не являются исключительно предметом сухого или горизонтального историко-филологического исследования. Несомненно, что при исследовании любого канона должна быть исключена в максимально возможной степени субъективность предпосылок или целей исследования, так как изначально заданная установка по отношению к канону может привести к ошибочным выводам. Предпосылки и цели канонов уже установлены Церковью, ограничив, таким образом, для исследователя субъективную свободу толкования. Иными словами, исследователь канонов должен быть предварительно посвящен в общий дух канонической традиции и относиться с уважением ко всем необходимым для истолкования экклисиологическим и церковным предпосылкам.

Во-вторых, при истолковании канонов необходимо серьезно принимать во внимание то, что они не являются неким самостоятельным, независимым и самодостаточным разделом источников откровения, а напротив, органично включены во всё святое Церковное Предание. Это нужно считать непременным условием для верного истолкования канонов, принимая во внимание, что вся совокупность их конкретного содержания основывается непосредственно или опосредованно на Святом Писании и Священном Предании. Итак, тот факт, что при формулировке любого положения канона устанавливается в качестве необходимого условия демонстрация полноты содержания откровения во Христе, в том виде, в котором им всегда обладает и постоянно им живет Церковь, делает непринятие во внимание данного условия при истолковании канонов недопустимой непоследовательностью или опасным упущением. Последствия этого упущения чрезвычайно тяжелы не только для правильной оценки духа канонов, но и для полноты научной методологии, которой мы придерживаемся при истолковании, ибо отрыв канонов от содержания откровения во Христе de facto упраздняет и объективные историко-филологические предпосылки обнаружения господствующего в них духа. Отрыв исторической формы канонов от зависящего от них подлинного содержания откровения во Христе равнозначен разрушению основания всей канонической традиции и ее разложению на отдельные безотносительные к истории спасения исторические схемы, не имеющие больше ничего общего с природой и предназначением Церкви.

В-третьих, для правильного понимания или истолкования канонов должно быть a priori произведено четкое разделение между исторической оболочкой и определенным образом заключенным в ней духом канонической традиции. Истолкование канонов не может быть выведено из сущности одного лишь законодательного эмпиризма, ни из результатов одномерного исследования существующей конкретной формулировки, либо конкретно поставленной цели. Напротив, тогда действительно имеется опасность либо абсолютизирования буквы канонической традиции, либо ограничения духа этой традиции простым суммированием конкретно оговоренных особых случаев, в которых Церковь на деле применяла всю полноту хранимой ею истины веры. Однако абсолютизация исторического материала канонической традиции одновременно означала бы и использование его части для подмены целостности духовного опыта, который является и высшим эмпирическим законом Церкви. Правильное истолкование канонов, следовательно, обязательно предполагает, с одной стороны, восстановление исходной восходящей их связи с содержанием откровения во Христе, а с другой, ненасильственное и объективное горизонтальное включение их исторической «оболочки» в церковный опыт каждой эпохи.

В-четвертых, истолкование канонов должно осуществляться на основе всех выработанных современной наукой принципов толкования. Иными словами, не достаточно бывает обычного буквального толкования, но должны быть обнаружены в результате исследования все исторические причины и определенная задача конкретных канонов, особые законотворческие тенденции описываемой эпохи, общее состояние Церкви, значение вопросов, решаемых канонами, их связь с параллельно существующими церковными проблемами, применяемая в описываемую эпоху каноническая терминология, авторитет принятия канонов церковными органами, последующие процедуры, вытекающие из них дискуссии, необходимая для утверждения канонов церковная поддержка и т.д. Лишь после такого ответственного и исчерпывающего исследования экклисиологических и историко-канонических предпосылок может производиться историко-филологический анализ текста канонов для реконструкции исходного текста, точного определения канонического значения используемых терминов, прояснения особой цели установления каждого конкретного канона и в результате возвращения ему его подлинного смысла.  

В-пятых, при истолковании канонов необходимо избегать обычных ошибочных параллелей по аналогии, не увлекаться субъективными и бесцельными сопоставлениями, не оставлять каких-либо неясностей, порождающих ошибочные толкования. Необходимо прояснять и исправлять любые неточности в определениях и формулировках, выделять возможные сознательные искажения текста, произведенные в прошлом. Надо рассматривать все предложенные ошибочные истолкования и анализировать все варианты правильного истолкования текста. При истолковании необходимо четко разграничить, о чем в действительности гласит и не гласит канон в контексте исторической эпохи, в которую он был установлен, выявить особенное или новое и определить сходства и отличия данного канона в сопоставлении с аналогичными или похожими более ранними или существующими одновременно с исследуемыми каноническими текстами. Наконец, дух и смысл каждого канона должны быть переданы в положительной формулировке, а не в узком буквальном истолковании, ибо лишь в этом случае представляется возможным правильное возведение духа данного канона ко всему содержанию откровения во Христе.

В-шестых, часто выявляемое при истолковании канонов многообразие формулировок канонической традиции, не должно беспокоить исследователя, ибо каждый отдельный канон не является единственным и исключительным выражением содержания откровения во Христе в историческом бытии Церкви. Следовательно, может существовать много параллельных формулировок канонов по одному или сходным вопросам, что, впрочем, не ставит под сомнение подлинность данного исторического приложения конкретного канона. Каноническая традиция не исключает наличия исторически обусловленного многообразия подлинного выражения послания спасения во Христе, однако исключает наличие существенных противоречий в этом многообразии. Многообразие без существенных противоречий – это обычное явление канонической традиции.

В-седьмых, при истолковании, прежде всего, однотипных, канонов, необходимо четко различать те каноны, которые осуждают определенный канонический грех в момент его совершения (ересь, раскол, группировки, незаконный собор, ложное этическое учение) от тех, которые призваны определить канонические предпосылки для возвращения раскаявшихся в лоно Церкви. В первых случаях применяется обычно каноническая строгость (акривия), причем самые строгие наказания налагаются на тех, кто наносит ущерб единству Церкви. Напротив, к раскаявшимся применяется всегда церковное снисхождение (икономия) как для укрепления единства, так и для спасения раскаявшихся при помощи освящающей практики Церкви. В этом смысле, каноническая строгость (акривия), с одной стороны, выражает абсолютный характер и сущность Таинства Церкви, тогда как церковное снисхождение (икономия) является особым пастырским применением Таинства Церкви к каждому конкретному случаю.

В-восьмых, правильное возведение отдельных подобных или сходных канонов к их органическому целому сводится, в конечном счете, к их связи с целостностью церковного опыта таинств, ибо согласно православной традиции, «Церковь в таинствах проявляется» (Н. Кавасилас). В этом смысле, мы имеем все основания утверждать, что все каноны, связанные, например, с организацией управления местной и всей вселенской Церковью берут свое начало в Таинстве Священства, и следовательно, все они связаны с канонической передачей, применением и отнятием священной власти у епископов, пресвитеров и дьяконов. Одновременно их стержнем является Таинство Евхаристии, в котором обобщается весь мистический опыт и проявляется в целостности всё Таинство Церкви.

В-девятых, действительно, административное Право Церкви оговаривает обусловленное исторической эпохой нормативное распределение права хиротонии и суда над епископами, а также роль прочих клириков, монахов и мирян, с тем, чтобы постоянно утверждалось единство Тела Церкви в Святой Евхаристии и во всем мистическом опыте Церкви. В тех же рамках действует и дисциплинарное Право Церкви, которое, через большое многообразие духовных наказаний, определяет каноническую связь епископов, прочих клириков, монахов и мирян к Святой Евхаристии и ко всему мистическому опыту Церкви. Евхаристоцентрический характер административных и дисциплинарных канонов делает необходимым истолковательное возведение не только их содержания, но и неоднозначной терминологии (хиротония, отлучение от церкви, причастие) соответствующих канонов к названному основополагающему принципу их существования и их функционирования. Таким образом, не только избегаются обычные для юридической теории ошибочные характеристики канонов (административные, догматические), но и произвольные или необоснованные истолкования неоднозначных канонических понятий, таких как, например, понятий хиротония (выбираю – совершаю хиротонию), отлучение от Церкви (великое и малое отлучение), отлучение от Причастия (епитимия-наказание) и т.д. Применяя этот метод возведения к основополагающим принципам, мы сохраняем подлинную цель каждого конкретного канона не только в его исторически обусловленной формулировке, но и в его духовной связи со всей жизнью Тела Церкви.

Толкование канонов, таким образом, успешно лишь в том случае, если, соблюдая вышеуказанные принципы истолкования, становится возможным передача полноты их смысла в современной терминологии и на современном языке. Это чрезвычайно трудная и обычно небезопасная процедура, ибо не всегда ставятся очевидные вопросы, как по поводу подлинной связи канона и его толкования, так и по поводу полного отождествления духа обоих. Однако верность духа толкования подлинному духу самого канона как раз и является задачей любой новой интерпретации канонов. Очевидно, что внимание к исходной форме или к историческому формированию определенных канонов является необходимой предпосылкой, но не необходимым элементом истолкования, несмотря на то, что при истолковании должно быть найдено исходное соотношение всех современных каждому канону исторических условий, при которых были актуальны их дух и содержание.

Объективная трудность, возникающая, впрочем, при обеспечении полного отождествления между духом канона и духом его истолкования, а с другой стороны, при сохранении подлинности духа при изменении буквы объясняет строгую позицию Православной Церкви в отношении канонов, которая без абсолютизации, конечно, их исторической буквы считает каноны подлинными и точными носителями содержащегося в них духа. Таким образом, сохраняется с особой бережностью исторически сложившийся союз духа и буквы, не только для сохранения через них в неизменной форме послания откровения во Христе, но и для утверждения нового правильного приложения их к любой эпохе и к подходящим для верующих историческим формам. Таким образом, уважение Церкви к исторически сложившемуся союзу буквы и духа правил должно быть истолковано, конечно же, не как болезненный синдром косности, препятствующий их историческому развитию, но как, главным образом, несомненная и здоровая забота об охране достоверного источника и об его обновлении во все эпохи истории Церкви.

Автор: почетный профессор Афинского университета Власиос Фидас

Перевод с новогреческого: редакция интернет-издания «Пемптусия».