Митрополит Манийский Хризостом: Мы забыли о покаянии

Μάνης Χρυσόστομος: Ξεχάσαμε την μετάνοια

Мы забыли о покаянии

- Преосвященнейший Митрополит Манийский г-н Хризостом III

Среди словесного пустословия различных заявлений, всей наблюдаемой экстраверсии тематика  покаяния представляется как нечто чуждое нашей жизни. В нем словно нет необходимости, так как оно необходимо только в конце нашей жизни. Пространство нашей жизни наполняют совершенно другие вопросы, а слово «покаяние» звучит как нечто потустороннее, находящееся по той стороне дороги, тревожное. Возможно, мы забыли о покаянии.

Однако реальность показывает, что современный человек находится в сплошной проблемной ситуации. Грех вторгся в больших размерах в нашу жизнь и прервал наше общение с Богом. Вера кажется раненой, а человек отчужденным. Духовный кризис нашего времени проявляется постоянным отступлением от нерушимых основных принципов, целым комплексом ниспровержения нравственных критериев.

В этом случае достаточно сделать три основных вывода:

а)Материалистическое сознание. Это первое, что преобладает. Постмодернизм, как его называют, человека в значительной степени привлекло земное, материалистическое мышление. Во всех областях жизнь определяется финансовыми условиями. Неугасаемая жажда приобретения материальных благ и только. Страсть жадности, которой нет конца. Совершенно верно евангельское изречение: «И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и поострю большие, и соберу туда весь хлеб мой и все добро мое. И скажу душе моей: душа! …покойся, ешь, пей, веселись» (Лк. 12, 18-19). . Никаких попечений о душе. Безразличие к ближнему. Духовная жизнь  это неведомая страна. Туманная, размытая вера. Оставление Бога в стороне. Это состояние становится вполне ясным при использовании слов из Священного Писания: "И яде Иков и насытися и отвержеся….утолсте, расшире, и иставиша Бога сотворшего его» (Второзаконие 32,15). Но истина, надо подчеркнуть, заключается в следующем: «Когда у тебя есть небо, у тебя есть все». Это «большее», а не «большие хранилища» тщетности этого мира.

б). Психологические проблемы. Несомненно, что у человека нашего времени много психологических проблем. Он чувствует пустоту в своем существовании. Пустоту в душе. А по сути она проходит через испытания. Сегодняшний человек действительно измучен и морально утомлен и живет в неумолимом мире. Его порабощение страстями, пленение во зле создают жизнь, полную беспокойства, депрессии, отчаяния, безысходности. Она даже достигает пределов самоконтроля. Цели и представления были потеряны. Смысл жизни ушел, потерян. И многие из наших собратьев безутешны. И они признаются: «Беззаконных исполнихомся стезь». «И добродетели убо ни единаго знамения можем показати» (Прем. Сол. 5, 6-13). Как это страшно и ужасно, если кто-то бы сказал, что жизни не было. И эта реальность беспощадна. По этой причине человек, стремящийся превзойти человеческий разум, должен обрести божественный разум, открыть другую логику, логику Евангелия.

в). Удаленность от церкви. Третья в чем приходиться убеждаться - это удаление от Церкви. Действительно наблюдается смягчение у людей церковного этоса, нравственности и сознания. Ослабление связи людей с Церковью и ее святыми Таинствами. Отмечается рост государственных-гражданских  браков, воздержание от сознательной церковной жизни, поверхностная религиозность, расценивание Святых Таинств как лишь общественных явлений. Эти феномены духовно вредны, и такое отношение не обеспечивает духовного здоровья жительство во Христе. Ведь каждый человек в одиночку не может быть Церковью, как и Христос не мыслится без Церкви по ошибочному представлению о том, что: «Я формирую свою веру» и «я принимаю Христа, но не Церковь».

Наряду с вышеуказанными выводами представлены различные предложения по переустройству греческого общества в стандартах некритической глобализации без позиции Церкви. И конечно, на первый план всегда выходит неопросвещение, рассматриваемое как панацея для решения насущных вопросов современного человека. Однако самая страшная трагедия для жизни человека рождается там, где Бог изгнан, где Он поставлен на обочину, вне общественной жизни, где окончательно мертва вера, отсутствует храм и отсутствует свет Евангелия и  государство  оказывается против Бога»  прекращается «устройство по Богу и жительство». Когда трубят, что слово евангельское, то есть церковное, несовременно, консервативно, средневеково, то это воззрение есть чистая риторика и бессмыслица, результат невежества и полузнания. Это потому, что слово Церкви не временное, а вечное, это не риторика ненависти, а слово любви к человеку, каждому человеку, слово истины, а не лжи. И самое главное в Церкви, которая служит и действует как «врачеватель душ», — это искупление человека от греха, передача бессмертия. Этим занимается Церковь. И только она нас сподобляет.

Следовательно, это отдаление от Бога должно прекратиться. Хватит стоять в стороне. Вернемся в «Отчий дом». И современному человеку необходимо обратить внимание на духовное измерение вопросов существенного характера. Необходимо глубоко задуматься. Над тем, что «нет в другом спасения, ибо нет другого имени под небом... которым нам спастись» (Деяния 4:12). Избавление от зла и греха находится в другом. Именно в возврате и в возвращении связи. На языке богословия это называется «примирением» (Рим. 5:11), то есть примирением с Богом Отцом. В этом суть покаяния. Итак, для материалистического ума покаяние служит как мысль самосознания. О реалии душевного расстройства, как дочь надежды и за отчуждение от Церкви, как основе подлинной церковной жизни. Сам Христос сказал: «Научитеся от Меня, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас... Научитесь от Меня,  ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11). , 28-29). Воистину, это искупительное приглашение. Мы понимаем, что все мы трудолюбивы и обременены по-разному. Давайте без иллюзий. Это все еще применимо: «Мы грешим, мы сверяемся с законом, мы осуждаем самым себя». Таким образом, покаяние — это бесконечный путь. Оно заканчивается только тогда, когда мы закрываем глаза. И слова Господа «покайтеся» не являются смежным во времени. Они стоит в настоящем и будущем времени.

Два случая из Геронтикона очень характерны для всей затрагиваемой тематики и заслуживают большого внимания.

Первый: «Говорили об авве Сисое, что, когда он был на смертном одре и вокруг него сидели отцы, лицо его просияло, как солнце. И говорит им: «Смотрите, пришел авва Антоний». А через некоторое время говорит: «Вот, сонм пророков пришел». Снова просияло лицо его чрезвычайно, и он сказал: «Вот, пришел сонм апостолов». И лицо его снова засияло ярче. И вот, он как будто разговаривал с какими-то людьми. И старцы спросили его, говоря: «С кем ты говоришь, отче?» И он сказал: «Смотрите, ангелы пришли забрать меня, и я умоляю вас оставить меня, чтобы я мог еще немного покаяться». И старцы говорят ему: «Не тебе каяться, отче». И сказал им старик: «Уверяю вас, я не вижу, что даже положил начало деланию». И все были извещены о том, что он совершенен».

Второй случай: «Авва Дорофей, найдя вверенного ему брата Досифея в полном и глубоком отчаянии, после соответствующих увещеваний, говорил ему: «Да простит тебя Бог. Восстани, с этого момента, давайте положим начало. Изучим остальное и Бог нам поможет. Давайте положим начало. Тотчас же, как он (Досифей), встал, прибегая к радости в служении». Говорят, если нам что и нужно в нынешние трудные времена, так это покаяние. «Крещение слезами». Покаяние, которое мы презираем и о котором не говорим и, к сожалению, забыли.

Источник: http://aktines.blogspot.com/2022/10/blog-post_658.html

©Перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2022г.

Молитва кающегося грешника

(монах Дамаскин Святогорец)

Покаяние по учению святителя Григория Паламы

Η Μετάνοια κατά τον Άγιον Γρηγόριον τον Παλαμάν

Архимандрит Ефрем (Кутсу) игумен священной обители Ватопед, Святая Гора Афон.Αρχ. Εφραίμ, Καθηγουμένου Ι. Μ. Μονής Βατοπαιδίου, Αγίου Όρου

ЧАСТЬ 1

Святитель Григорий Палама, как всем известно, является великим светильником Православной Церкви, который преуспел в своём богословии, которое является плодом его жизни во Христе, направленной на то, чтобы в ту эпоху оживить и возродить православное богословие во всей его глубине. На Святой Горе говорят, что богословие свт. Григория Паламы покрыло все пустое и бесполезное прошлого и будущего. Святой Святогорец начинает свою жизнь на Святой Горе с нашего монастыря, места нашего покаяния, Великой обители Ватопед, обучается умному деланию и подвижническо-аскетической жизни у ватопедского старца прп. Никодима исихаста. Просвещенный, благодаря подвижнической деятельной жизни, Духом Святым, свт. Григорий стяжал духовную мудрость и стал совершенным учителем добродетелей и жизни по Богу.

Последуя подлинной святоотеческой традиции, он не восприял моралитической теории духовной жизни, которую некоторые пытались принести с Запада и навязать в православных странах.

Во всем святоотеческом предании подчеркивается, что покаяние не исчерпывается некоторыми определенными изменениями в поведении, ни уставом, или каким-то внешним образом, но оно принадлежит некоему глубочайшему и всецелому изменению человека. Это вовсе не скоро проходящая печаль из-за сопереживания совершенному греху, но некое уникальное духовное состояние, которое означает твердое непосредственное направление человека к Богу, и постоянное расположение к восстановлению, исправлению, уврачеванию и начало духовной брани. Покаяние является новым образом мышления, верным духовным направлением, которое должно сопровождать человека до момента его смерти. Покаяние является динамичным изменением из состояния противного природе, подверженности страстям и греху, в состояние согласное природе – стремлению к добродетели, оно и является окончательным уклонением от греха и путем обращения к Богу.

Эту истину свт. Григорий Палама повторно отмечает. «Покаяние, – говорит он, – есть ненависть ко греху и возлюбление добродетели и уклонение от зла и сотворение блага». Из этого определения становится ясным то, что Святитель не может взирать на покаяние лишь как формальное и механическое изменение, поскольку оно определяется сущностным обновлением человека. И по этому точному слову сам факт покаяния не может лишь вместиться в рамки некоего безличностного рецепта или тактики, но оно всегда остается допустимым потенциальным личностным откровением. «Кающийся от души человек тем, что имеет благое произволение и отступил от греха, приходит к Богу» (Ομιλία 3η P.G. 151, 44Β).

Этот личностный характер покаяния для свт. Григория Паламы и, главным образом для всех Святых Отцов, исключает всякого рода благочестивую внешнюю окраску, которую хотел придать покаянию, а следовательно и всей духовной жизни, Запад. «Благочестие не в наших словах, а в наших делах», – подчеркивает святейший исихаст. (Προς Φιλόθεον 6, Συγγράμματα Β’, σελ. 521).

Но поскольку покаяние является началом и концом образа жизни во Христе, и поскольку оно является целью этой жизни, следовательно все должно рассматриваться через него, и честь и безчестие также сверять с ним. И оно даже «требуется и вере, если по совести жительствует он и вновь очищает себя самого через исповедь и покаяние» (Ομιλία 30, P.G. 151,185Α). Впрочем оно подается как обещание и согласие в момент совершения святого Крещения. Одним важным и основополагающим моментов, который предшествует покаянию, является признание в грехах и в сочувствии им, «что являтся великой причиной для избавления», добавляет святой Архиепископ Фессалоникийский (Ομιλία 28, P.G 151, 361C). Согласно свт. Григорию Паламе человек для того, чтобы прийти к покаянию прежде должен достичь признания «усвоения им преступлений» и, раскаиваясь, предстать пред Богом, к Которому подобает прибегнуть «с сокрушенным сердцем». Необходимо повергнуть себя самого в пучину Его милосердия и верить, как и блудный сын, что недостоин быть помилован Богом и называться Его сыном. И когда с познанием и переживанием своей греховности будешь пленен го́ре к милосердию Божию, обретаешь совершенство оставлением грехов через самоукорение и исповедь.

Богомудрый отец, желая очертить все стадии покаяния, говорит следующие характерные слова: «Было сначало признание в усвоении грехов, а в последствии пренебрежение к ним при сожалении о содеянных грехах, как провозгласил по Богу Павел. По Богу же сожалению об этом, сказал он, сопутствует сокрушение сердца, обращение к Богу и молитвенное прошение, обещание отвергнуть зло, и это и есть покаяние».

Покаяние как новое состояние жизни человека, сопровождается некоторыми определенными последствиями, которые на библейском и святоотеческом языке именуются «плодами покаяния». В качестве первого плода покаяния святитель Христов ставит исповедание грехов, поскольку с помощью него обретается исцеление и очищение души верующего и зачинается новая жизнь: «Исповедание грехов является началом этого доброделания, ими же, говорю, покаянием и приготовлением приемлется ими в себя семя спасения, слово Божие» (Σοφοκλέους Οικονόμου, Ομιλία ΝΣΤ’, σελ. 201–202)

Однако исповедь не является единственным плодом покаяния. Святой Иоанн Предтеча, призывая своей проповедью людей к покаянию, кроме исповеди людей подвигал к милосердию, справедливости, скромности, любви и истине, которые являются признаками возрождающей силы истины.

Святитель Святогорец в 28 своей Омилии подчеркивает, что «покаяние если воистину происходит от сердца, убеждает стяжателя его больше уже не предаваться грехам, больше уже не приобщаться к погибающим, больше уже алчно не бросаться на неблагородные услаждения, но – презирать настоящее, держаться будущего, бороться со страстями, стараться о делании добродетелей, во всем быть воздержным, бодрствовать в молитвах к Богу, отказаться от неправедных прибылей, быть милостивым к своим обидчикам, быть благосклонным к просителям, нуждающимся в его помощи, быть готовым помочь чем только может – словами, делами, издержками». (Ομιλία 28, P.G. 151,364 BC). То есть человек, который живет воистину покаянием не возвращается вновь к первым грехам, не прилепляется к лицам, предметам ленным, ни привязывается к несомненным сластям, но презирает настоящее, устремляется взором в будущее, ведет борьбу со страстями, стремится к добродетелям, бодрствует в молитве, избегает нечестивой выгоды, проявляет снисходительность к виновным против него, протирает сострадательность к тем, кто его призывает и готовность оказать помощь словами, делом и даже самопожертвованием ради тех, кто в нем нуждается. И когда преподобнейший святитель побуждает христиан достигать дел покаяния, то он главным образом особо выделяет смиренный нрав, набожность и духовную печаль.

Венчается всеми этими признаками христианин, который живет в покаянии, говорит святитель, – мир и тишина, исполненные милосердия и сострадания к другим людям, рачение о правде, стремление к чистоте, терпение во время преследований и бедствий, а также во время перенесение оскорблений, клевет и страданий за истину и правду ((Ομιλία 31, P.G. 151, 392C, Φυσικά Θεολογικά).

Путь исправления через покаяние, удаление от работы страстям и упражнение в том, чтобы исполнять заповеди Божии – это путь свтых и достигших состояния обожения. Исходя из этого свт. Григорий подчеркивает вот что: «Поскольку всякий христианин не может достигнуть состояния святых и тех великих и восхитительных успехов, которые стали характерными для их жизни и которая во всем непорочная, однако мы можем и нам подобает это делать – подражать и следовать их образу жизни через покаяние. И это потому, что каждый день, как мы слышим «мы много согрешаем», и единственной надеждой спасения для всех нас является, – по слову свт. Григория Паламы, – неусыпное пребывание и переживание «непрестанного покаяния» (Ομιλία 28, ΡG. 151.361C).

ЧАСТЬ 2

Скорбь-печаль как основание подвига (ΤΟ ΠΕΝΘΟΣ ΩΣ ΑΣΚΗΤΙΚΗ ΠΡΟΫΠΟΘΕΣΗ )

Основополагающим условием для избавления человека от оков страстей, но и в то же время началом и источником покаяния является печаль по Боге. Свт.Григорий Палама в своих творениях часто касается печали по Богу и как мучительного, болезненного, но и радостного состояния, которое должно быть пройдено тем христианином, который стремится жить настоящей жизнью. Поэтому и он не колеблясь характеризует период Великой Четыредесятницы как преимущественно период скорби, печали и духовного подвига, как символ нынешнего века, а для каждого верующего как условие воскресения для жизни. Свт. Григорий Палама, когда он переживал печаль по Бозе, предавался глубоким воздыханиям со словами «просвети мою тьму», то он вполне справедливо говорил невозможно прохождение человека пути от жизни в грехе к «жизни по существу» без скорби и покаяния. Когда ум, – говорит он, – освобожденный от всякого чувственного предмета, взошел го́ре от разлитого повсюду шума от земных вещей и смог узреть внутреннего человека, поскольку доводит до сознания, согласно его высказыванию, «видения своей личности», когда душа достигла после длительного странствования земного пристанища, тогда она спешит смыть свою грязь слезами скорби и печали (Λόγος εις Πέτρον Αθωνίτην, P.G. 150). Насколько человек удаляется от житейских попечений и возвращается в самого себя, настолько во многом становится способным к восприятию божественной милости. Христос нас соделал блаженными, тех, которые скорбят о своих грехах и утрате своего спасения, причиной чего является грех. Впрочем это слово говорит о том, что печаль эта именуется блаженством.

Печаль, поскольку она согласно со святоотеческой и аскетической традицией, является божественным плодом, однако она предполагает и синергию человека, который имеет нужду в смирении, самоукорении, злострадании, посте, бдении, и, главным образом, в молитве. И это состояние беспопечительности человека приобретается им добродетелями и подвигом, а чтобы достичь печали по Богу, он укрепляется опытной жизнью в безмолвии, которая свидетельствует о том, что эта печаль не является причиной болезненности и безнадежности, но она создает в человеке условия для переживания им и ощущения духовной радости, утешения и, согласно свт. Григорию Паламе, «угощения сладчайшей радостью» (Προς Ξένην, P.G. 150) И когда ум оказывает помощь в том, чтобы возвысится над прилипшими страстями, вводится бесстрашие в подлинную сокровищницу души и им человек приучается «в тайне» возносить молитву Отцу.

Существует множество причин по которым верующему человеку необходимо иметь печаль. Как и ученики Господа скорбели по причине лишения «воистину благого Учителя», так и нам, когда мы подвергаемся такому же лишению и отсутствию Христа в нашей жизни, нам подобает иметь и возделывать ту же печаль (Ομιλία 29, P.G. 151). Однако существует и иная причина для печали – это отпадение от страны подлинного рая в область страдания и страстей. Это отпадение является таким горем, что оно даже скрывает всю драму удаления от Бога, лишения зрения Его «лицом к лицу», беседы с Ним, лишения вечной жизни, спрославления с ангелами. Кто же, когда осознает все то, чего лишился не восскорбит? Задается таким вопросом Святитель. И он всех верующих, которые живут «в сознании такого лишения» побуждает восскорбеть и очиститься с помощью божественной печали от «скверны, приключившиеся вследствие греха» (Ομιλία 29, P.G. 151) Это побуждение свт. Григория находится в полном соответствии с побуждением и переживанием Церкви, которая в песнопениях сырной недели призывает христиан пребывать в дни Святой Четыредесятницы в воспоминании об удалении от потерянного рая, печалиться о такой погибели.

Печаль, согласно аскетическим воззрениям Фессалоникийского святителя, является естественным и самопроизвольным проявлением пораженности души грехом, которое приводит к покаянию. Святитель использует замечательный пример для того, чтобы доказать, что повреждение человека является именно тем, что и вызывает боль, и при этом в каждом таком случае покаяния происходит то, что она то и подает душе только радость и утешение. Он говорит, что как некоему у которого поврежден язык, а он оказывается пораженным членом в организме человека, и чтобы человеку языком ощутить сладость меда, необходимо излечить его поврежденность. То же самое происходит и со страхом Божиим в душах тех, у которых едва зарождается понимание и ощущение евангельской проповеди, она вызывает у них печаль, поскольку они повреждены грехами. Однако они, едва услышат евангельскую радостную проповедь, через покаяние оставляют грехи (Ομιλία 29, P.G. 151, 369Β). Впрочем, поэтому-то и печаль по Богу и называется «радостотворной».

Свт. Григорий Палама, вникая в содержание второго блаженства Нагорнойпроповеди Христа, которое относится к печали, устанавливает, что Христос верно поставляет это блаженство после духовной нищеты по той причине, что печаль сопровождает духовную нищету и сосуществует ей.

Характерным признаком человека, который имеет печаль по Богу является отказ переносить или сваливать на других какую-либо ответственность за свои грехи. Основополагающим принципом, на который указывает свт. Григорий Палама, когда он говорит о печали по Богу, является порицать самого себя за наши грехи и всячески избегать перелагать ответственности за грех на других (Ομιλία 29, P.G. 151,369C). Впрочем, это переложение ответственности за нарушение заповеди Божией Адамом на Еву лишило их спасительной печали покаяния (Быт. 3, 12–13). Поскольку человек сотворен Богом самовластным, и, согласно Паламе, он восприял «самодержавную власть над страстями, т.е. внутреннее руководящее начало души» и «никто не может нами владеть и вынуждать нас силой» (Ομιλία29, P.G. 151, 369C), с помощью самоукорения и печали по Богу мы могли бы избирать то, что утратили при отказе принять на себя ответственность за грехи его. По этой причине свт. Григорий Палама, стремясь дать некоторое определение печали, говорит: «Итак, вот, в чем заключается спасительная печаль о Бозе: винить самих себя, а не иного кого, что мы сами греховно совершили, и скорбеть о том, и через исповедь наших грехов, и тяжкое сокрушение о них, умилостивлять Бога» (Ομιλία 29, P.G. 151, 369C).

Печаль является для души неотъемлемым ее состоянием, в котором пребывает смирение. В начале оно ведет к страху наказания. Оно приносит образы страшных наказаний, как они изображены Господом в Евангелии, которые будут еще более ужасными в вечности, которая настанет. Так человек, который здесь скорбит о своих грехах и укоряет за них самого себя, избегает вышеуказанного, безутешной и не имеющей конца печали, которая рождается в тех, которые подвергаются наказаниям и приходят к познанию своих грехов. Там, а аду, у души человека, находящейся без какой-либо надежды на изменение или спасение, увеличиваются ее душевное страдание в печалях из-за отсутствия выбора для совести. И это единственная и продолжительная печаль, поскольку человек не знает времени их конца, что является причиной другой скорби, и страшной тьмы, и огня без росы, что ведет к невыразимой бездне уныния (Προς Ξένην, P.G. 150,1076D-1077A). В качестве противоположного Адаму и Еве примера свт.Григорий Палама приводит Ламеха, который пришел к самоукорению и скорби о своих грехах (Ομιλία 29, P.G. 151, 369D).

Хотелось бы в особенности подчеркнуть, что подвиг аскезы в православной христианской традиции полностью связан с печалью. Монах переживает душевную скорбь о падении и радость воскресения при радостотворной печали. При телесной нищете и смирении, которыми являются жажда, голод или злострадание тела, с помощью которых благоразумно утеснил телесные чувства, у монаха-аскета только рождаются потоки слез. Свт. Григорий Палама дает ясное разъяснение этому духовному состоянию в своём письме к монахине Ксении. Как он говорит, после телесного покоя, сна и питания рождается бесчувственность, черствость и жестокосердие, точно также по причине бесстрастия, от скудости и воздержания от принятия пищи, все это приводит к сокрушению сердца и печали. С помощью этого отвергаются злые действия и доставляется душе неизреченная и сладчайшая тишина. Без сокрушения сердца невозможно достичь избавления и освобождения от страстей. Сердце не может прийти в сокрушение как только через воздержание от сна, пищи и телесного покоя. Когда же через сокрушение сердца душа освобождается от страстей и горечи греха, тогда она приемлет духовную радость (Προς Ξένην, P.G. 151,1076BC). Впрочем, это является тем утешением, которое Господь ублажает, говоря о плачущих. Так только и объясняется то, что происходит изменение печали в радость, о которой говорил Господь своим ученикам. Происходит оживление, которое монах достигает ежедневным опытом подвига. Печаль становится радостотворной и блаженством, поскольку она главным образом приносит человеку залог вечной радости.

Самоуничижение и переживание за греховность является состоянием, которое приуготовляет душу к печали. Во многих случаях, говорит Святитель, как мысленный груз поверх рассудочной части души, самоуничижение давит, угнетает и сжимает таким образом душу, чтобы ему превратиться в спасительное вино, которое «веселит сердце человека». Этим вином является умиление, которое является радостью в печали, а она вместе с действующей частью души сдавливает и страстную ее часть. А так как она освобождает душу от темной тяжести страстей, она ее наполняет блаженной радостью (Προς Ξένην, P.G. 150, 1077Β ).

Однако насколько мучительной является печаль на первой стадии, поскольку она сосуществует со страхом Божиим, настолько позже, по прошествии некоторого времени и при духовном преуспеянии души, она становится радостотворной, поскольку взирает истинно на блаженные и сладкие плоды. Насколько долго длится печаль в душе, настолько возрастает и любовь к Богу и непостижимым образом соединяется с ней. Когда же душа глубоко переживает печаль, испытывается и ощущается ей и утешение от милосердия Утешителя Духа. Это для души является настолько священным, сладким и таинственным опытом, так что те, которые не достигнут этого личностного ощущения, таковые совершенно и не подозревают о его существовании (Προς Ξένην, P.G. 150, 1077Β).

Одним из основополагающих взглядов в богословии о печали является то, что в нем участвует не только душа, но и тело. И «утешение», о котором в блаженствах говорил Господь относительно плачущих, является плодом, который воспринимается не только душой, но, как подчеркивает свт. Григорий Палама, «и тело многообразно причастно» ему (Yπέρ ησυχαζόντων 1, 3, 33). Действенным доказательством этой реальности являются «горькие слезы у скорбящих о своих грехах» (Yπέρ ησυχαζόντων).

Плодом печали по Богу является даже и утверждение человека в добродетели, как говорит апостол Павел, некая «печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2Кор. 7, 10), поскольку согласно мысли свт. Григория Паламы, человек может и стать нищим ради Бога и духовно смириться, но если не восприимет печаль по Богу, то легко изменится его состояние, и он может возвратиться к абсурдным и греховным делам, которые он оставил. И он вновь станет нарушителем заповедей Божиих, поскольку в нем вновь полыхает стремлением желанием жить греховно. Но если человек пребудет в бедности, которую ублажал Господь, и станет взращивать в себе духовную печаль, тогда он утвердится и укоренится в духовной жизни, тем самым изгоняя опасность возвратиться туда, что он оставил (Προς Ξένην, P.G 150, 1085C).

Польза в печали, духовном плаче не ограничивается только тем, что человек становится почти что неподвижным ко злу, но согласно свт. Григорию, человек совершенно оставляет и прежде содеянные свои грехи, когда конечно же получает разрешение от них в таинстве покаяния. Поскольку в то время, когда человек в основном скорбит и плачет о них, то Бог засчитывает их как невольные. Святитель характерно об этом говорит, что «за совершенное невольно не несется ответственность» (Προς Ξένην, P.G. 150, 1085C).

Так по Богу печаль не только привлекает утешение и прощение Богом грехов, принося залог вечной радости, но, в тоже время, она хранит добродетели, которые имеет душа, поскольку согласно свт. Григорию Паламе душа, которая научилась плачу, становится неподвижной на зло (Προς Ξένην, P.G. 150,1085D).

В завершении святогорец-исихаст и святитель Фессалоникийский в своём трактате о страстях и добродетелях большую его часть посвящает именно печали.¹ Он здесь использует весьма выразительный пример в отношении указания человеку пути к плачу-печали. Начало плача он уподобляет возвращению блудного сына, поэтому он и исполняет сокрушения плачущего и его ведет к восстановлению в таких словах: «По богатству неизреченного благоутробия, нищий сын исполняется премногой радости и дерзновения, лобзание приемлет и подает его сам, и входя в дом вместе с Отцом и с Ним трапезует, при этом вкушая небесной радости» ( Послание к инокине Ксении. Προς Ξένην, P.G. 150, 1085C). Поэтому термин «радостотворная печаль» (χαρμολύπη) подвижники часто используют для того, чтобы выразить переживание эсхатологического преодоления боли, страдания, и он вероятно является выразительным символом их всецело посвященной подвижничеству жизни, жизни главным образом в слезах и печали. (См. Γ. Μαντζαρίδου »Η περί θεώσεως διδασκαλία» στα Παλαμικά1973, σελ. 215 ).

В этом кратком докладе мы можем говорить о схематичности представления положений учения свт. Григория Паламы о покаянии, однако мы видим, что свт. Григорий является человеком прежде всего внутренней жизни, поэтому его труды интересны не просто для того, чтобы исправлять зло внешне, но они важны и для нашего внутреннего покаяния, печалящихся и плачущих. Свт. Григорий был и сам человеком покаяния, но также и истинным проповедником покаяния.

Мы теперь смиренно молимся, когда приближается период Великой Четыредесятницы, который прежде всего согласно Паламе является периодом покаяния, «да потщимся и да восплачем пред нашим Богом», дабы ощутить блаженство Его царства. Мы не будем забывать о том, что исправление самих себя, но и в целом всего общества начинается и основывается на личном покаянии каждого человека. Впрочем, это есть и дух святогорского монашества, как это подчеркивает свт. Григорий Палама, «постоянное покаяние». Аминь.

* * *

https://www.pemptousia.gr/2012/11/i-metania-kata-ton-agion-grigorion-to/

перевод интернет-содружества "Православный Апологет"2019г

Свт. Феофан Затворник в своём переводи Послания свт. Григория Паламы к инокине Ксении слово печаль – το πένθος как «плач», что придает несколько страстный оттенок данной добродетели

Покаяние по учению святителя Григория Паламы

Η Μετάνοια κατά τον Άγιον Γρηγόριον τον Παλαμάν

Архимандрит Ефрем (Кутсу) игумен священной обители Ватопед, Святая Гора Афон.Αρχ. Εφραίμ, Καθηγουμένου Ι. Μ. Μονής Βατοπαιδίου, Αγίου Όρου

ЧАСТЬ 1

Святитель Григорий Палама, как всем известно, является великим светильником Православной Церкви, который преуспел в своём богословии, которое является плодом его жизни во Христе, направленной на то, чтобы в ту эпоху оживить и возродить православное богословие во всей его глубине. На Святой Горе говорят, что богословие свт. Григория Паламы покрыло все пустое и бесполезное прошлого и будущего. Святой Святогорец начинает свою жизнь на Святой Горе с нашего монастыря, места нашего покаяния, Великой обители Ватопед, обучается умному деланию и подвижническо-аскетической жизни у ватопедского старца прп. Никодима исихаста. Просвещенный, благодаря подвижнической деятельной жизни, Духом Святым, свт. Григорий стяжал духовную мудрость и стал совершенным учителем добродетелей и жизни по Богу.

Последуя подлинной святоотеческой традиции, он не восприял моралитической теории духовной жизни, которую некоторые пытались принести с Запада и навязать в православных странах.

Во всем святоотеческом предании подчеркивается, что покаяние не исчерпывается некоторыми определенными изменениями в поведении, ни уставом, или каким-то внешним образом, но оно принадлежит некоему глубочайшему и всецелому изменению человека. Это вовсе не скоро проходящая печаль из-за сопереживания совершенному греху, но некое уникальное духовное состояние, которое означает твердое непосредственное направление человека к Богу, и постоянное расположение к восстановлению, исправлению, уврачеванию и начало духовной брани. Покаяние является новым образом мышления, верным духовным направлением, которое должно сопровождать человека до момента его смерти. Покаяние является динамичным изменением из состояния противного природе, подверженности страстям и греху, в состояние согласное природе – стремлению к добродетели, оно и является окончательным уклонением от греха и путем обращения к Богу.

Эту истину свт. Григорий Палама повторно отмечает. «Покаяние, – говорит он, – есть ненависть ко греху и возлюбление добродетели и уклонение от зла и сотворение блага». Из этого определения становится ясным то, что Святитель не может взирать на покаяние лишь как формальное и механическое изменение, поскольку оно определяется сущностным обновлением человека. И по этому точному слову сам факт покаяния не может лишь вместиться в рамки некоего безличностного рецепта или тактики, но оно всегда остается допустимым потенциальным личностным откровением. «Кающийся от души человек тем, что имеет благое произволение и отступил от греха, приходит к Богу» (Ομιλία 3η P.G. 151, 44Β).

Этот личностный характер покаяния для свт. Григория Паламы и, главным образом для всех Святых Отцов, исключает всякого рода благочестивую внешнюю окраску, которую хотел придать покаянию, а следовательно и всей духовной жизни, Запад. «Благочестие не в наших словах, а в наших делах», – подчеркивает святейший исихаст. (Προς Φιλόθεον 6, Συγγράμματα Β’, σελ. 521).

Но поскольку покаяние является началом и концом образа жизни во Христе, и поскольку оно является целью этой жизни, следовательно все должно рассматриваться через него, и честь и безчестие также сверять с ним. И оно даже «требуется и вере, если по совести жительствует он и вновь очищает себя самого через исповедь и покаяние» (Ομιλία 30, P.G. 151,185Α). Впрочем оно подается как обещание и согласие в момент совершения святого Крещения. Одним важным и основополагающим моментов, который предшествует покаянию, является признание в грехах и в сочувствии им, «что являтся великой причиной для избавления», добавляет святой Архиепископ Фессалоникийский (Ομιλία 28, P.G 151, 361C). Согласно свт. Григорию Паламе человек для того, чтобы прийти к покаянию прежде должен достичь признания «усвоения им преступлений» и, раскаиваясь, предстать пред Богом, к Которому подобает прибегнуть «с сокрушенным сердцем». Необходимо повергнуть себя самого в пучину Его милосердия и верить, как и блудный сын, что недостоин быть помилован Богом и называться Его сыном. И когда с познанием и переживанием своей греховности будешь пленен го́ре к милосердию Божию, обретаешь совершенство оставлением грехов через самоукорение и исповедь.

Богомудрый отец, желая очертить все стадии покаяния, говорит следующие характерные слова: «Было сначало признание в усвоении грехов, а в последствии пренебрежение к ним при сожалении о содеянных грехах, как провозгласил по Богу Павел. По Богу же сожалению об этом, сказал он, сопутствует сокрушение сердца, обращение к Богу и молитвенное прошение, обещание отвергнуть зло, и это и есть покаяние».

Покаяние как новое состояние жизни человека, сопровождается некоторыми определенными последствиями, которые на библейском и святоотеческом языке именуются «плодами покаяния». В качестве первого плода покаяния святитель Христов ставит исповедание грехов, поскольку с помощью него обретается исцеление и очищение души верующего и зачинается новая жизнь: «Исповедание грехов является началом этого доброделания, ими же, говорю, покаянием и приготовлением приемлется ими в себя семя спасения, слово Божие» (Σοφοκλέους Οικονόμου, Ομιλία ΝΣΤ’, σελ. 201–202)

Однако исповедь не является единственным плодом покаяния. Святой Иоанн Предтеча, призывая своей проповедью людей к покаянию, кроме исповеди людей подвигал к милосердию, справедливости, скромности, любви и истине, которые являются признаками возрождающей силы истины.

Святитель Святогорец в 28 своей Омилии подчеркивает, что «покаяние если воистину происходит от сердца, убеждает стяжателя его больше уже не предаваться грехам, больше уже не приобщаться к погибающим, больше уже алчно не бросаться на неблагородные услаждения, но – презирать настоящее, держаться будущего, бороться со страстями, стараться о делании добродетелей, во всем быть воздержным, бодрствовать в молитвах к Богу, отказаться от неправедных прибылей, быть милостивым к своим обидчикам, быть благосклонным к просителям, нуждающимся в его помощи, быть готовым помочь чем только может – словами, делами, издержками». (Ομιλία 28, P.G. 151,364 BC). То есть человек, который живет воистину покаянием не возвращается вновь к первым грехам, не прилепляется к лицам, предметам тленным, ни привязывается к несомненным сластям, но презирает настоящее, устремляется взором в будущее, ведет борьбу со страстями, стремится к добродетелям, бодрствует в молитве, избегает нечестивой выгоды, проявляет снисходительность к виновным против него, протирает сострадательность к тем, кто его призывает и готовность оказать помощь словами, делом и даже самопожертвованием ради тех, кто в нем нуждается. И когда преподобнейший святитель побуждает христиан достигать дел покаяния, то он главным образом особо выделяет смиренный нрав, набожность и духовную печаль.

Венчается всеми этими признаками христианин, который живет в покаянии, говорит святитель, – мир и тишина, исполненные милосердия и сострадания к другим людям, рачение о правде, стремление к чистоте, терпение во время преследований и бедствий, а также во время перенесение оскорблений, клевет и страданий за истину и правду ((Ομιλία 31, P.G. 151, 392C, Φυσικά Θεολογικά).

Путь исправления через покаяние, удаление от работы страстям и упражнение в том, чтобы исполнять заповеди Божии – это путь святых и достигших состояния обожения. Исходя из этого свт. Григорий подчеркивает вот что: «Поскольку всякий христианин не может достигнуть состояния святых и тех великих и восхитительных успехов, которые стали характерными для их жизни и которая во всем непорочная, однако мы можем и нам подобает это делать – подражать и следовать их образу жизни через покаяние. И это потому, что каждый день, как мы слышим «мы много согрешаем», и единственной надеждой спасения для всех нас является, – по слову свт. Григория Паламы, – неусыпное пребывание и переживание «непрестанного покаяния» (Ομιλία 28, ΡG. 151.361C).

ЧАСТЬ 2

Скорбь-печаль как основание подвига (ΤΟ ΠΕΝΘΟΣ ΩΣ ΑΣΚΗΤΙΚΗ ΠΡΟΫΠΟΘΕΣΗ )

Основополагающим условием для избавления человека от оков страстей, но и в то же время началом и источником покаяния является печаль по Боге. Свт.Григорий Палама в своих творениях часто касается печали по Богу и как мучительного, болезненного, но и радостного состояния, которое должно быть пройдено тем христианином, который стремится жить настоящей жизнью. Поэтому и он не колеблясь характеризует период Великой Четыредесятницы как преимущественно период скорби, печали и духовного подвига, как символ нынешнего века, а для каждого верующего как условие воскресения для жизни. Свт. Григорий Палама, когда он переживал печаль по Бозе, предавался глубоким воздыханиям со словами «просвети мою тьму», то он вполне справедливо говорил невозможно прохождение человека пути от жизни в грехе к «жизни по существу» без скорби и покаяния. Когда ум, – говорит он, – освобожденный от всякого чувственного предмета, взошел го́ре от разлитого повсюду шума от земных вещей и смог узреть внутреннего человека, поскольку доводит до сознания, согласно его высказыванию, «видения своей личности», когда душа достигла после длительного странствования земного пристанища, тогда она спешит смыть свою грязь слезами скорби и печали (Слово о Петре Афонском Λόγος εις Πέτρον Αθωνίτην, P.G. 150). Насколько человек удаляется от житейских попечений и возвращается в самого себя, настолько во многом становится способным к восприятию божественной милости. Христос нас соделал блаженными, тех, которые скорбят о своих грехах и утрате своего спасения, причиной чего является грех. Впрочем это слово говорит о том, что печаль эта именуется блаженством.

Печаль, поскольку она согласно со святоотеческой и аскетической традиции, является божественным плодом, однако она предполагает и синергию человека, который имеет нужду в смирении, самоукорении, злострадании, посте, бдении, и, главным образом, в молитве. И это состояние беспопечительности человека приобретается им добродетелями и подвигом, а чтобы достичь печали по Богу, он укрепляется опытной жизнью в безмолвии, которая свидетельствует о том, что эта печаль не является причиной болезненности и безнадежности, но она создает в человеке условия для переживания им и ощущения духовной радости, утешения и, согласно свт. Григорию Паламе, «угощения сладчайшей радостью» (Προς Ξένην, P.G. 150) И когда ум оказывает помощь в том, чтобы возвысится над прилипшими страстями, вводится бесстрастие, в подлинную сокровищницу души и им человек приучается «в тайне» возносить молитву Отцу.

Существует множество причин по которым верующему человеку необходимо иметь печаль. Как и ученики Господа скорбели по причине лишения «воистину благого Учителя», так и нам, когда мы подвергаемся такому же лишению и отсутствию Христа в нашей жизни, нам подобает иметь и возделывать ту же печаль (Ομιλία 29, P.G. 151). Однако существует и иная причина для печали – это отпадение от страны подлинного рая в область страдания и страстей. Это отпадение является таким горем, что оно даже скрывает всю драму удаления от Бога, лишения зрения Его «лицом к лицу», беседы с Ним, лишения вечной жизни, спрославления с ангелами. Кто же, когда осознает все то, чего лишился не восскорбит? Задается таким вопросом Святитель. И он всех верующих, которые живут «в сознании такого лишения» побуждает восскорбеть и очиститься с помощью божественной печали от «скверны, приключившиеся вследствие греха» (Ομιλία 29, P.G. 151) Это побуждение свт. Григория находится в полном соответствии с побуждением и переживанием Церкви, которая в песнопениях сырной недели призывает христиан пребывать в дни Святой Четыредесятницы в воспоминании об удалении от потерянного рая, печалиться о такой погибели.

Печаль, согласно аскетическим воззрениям Фессалоникийского святителя, является естественным и самопроизвольным проявлением пораженности души грехом, которое приводит к покаянию. Святитель использует замечательный пример для того, чтобы доказать, что повреждение человека является именно тем, что и вызывает боль, и при этом в каждом таком случае покаяния происходит то, что она то и подает душе только радость и утешение. Он говорит, что как некоему у которого поврежден язык, а он оказывается пораженным членом в организме человека, и чтобы человеку языком ощутить сладость меда, необходимо излечить его поврежденность. То же самое происходит и со страхом Божиим в душах тех, у которых едва зарождается понимание и ощущение евангельской проповеди, она вызывает у них печаль, поскольку они повреждены грехами. Однако они, едва услышат евангельскую радостную проповедь, через покаяние оставляют грехи (Ομιλία 29, P.G. 151, 369Β). Впрочем, поэтому-то и печаль по Богу и называется «радостотворной».

Свт. Григорий Палама, вникая в содержание второго блаженства Нагорнойпроповеди Христа, которое относится к печали, устанавливает, что Христос верно поставляет это блаженство после духовной нищеты по той причине, что печаль сопровождает духовную нищету и сосуществует ей.

Характерным признаком человека, который имеет печаль по Богу является отказ переносить или сваливать на других какую-либо ответственность за свои грехи. Основополагающим принципом, на который указывает свт. Григорий Палама, когда он говорит о печали по Богу, является порицать самого себя за наши грехи и всячески избегать перелагать ответственности за грех на других (Ομιλία 29, P.G. 151,369C). Впрочем, это переложение ответственности за нарушение заповеди Божией Адамом на Еву лишило их спасительной печали покаяния (Быт. 3, 12–13). Поскольку человек сотворен Богом самовластным, и, согласно Паламе, он восприял «самодержавную власть над страстями, т.е. внутреннее руководящее начало души» и «никто не может нами владеть и вынуждать нас силой» (Ομιλία29, P.G. 151, 369C), с помощью самоукорения и печали по Богу мы могли бы избирать то, что утратили при отказе принять на себя ответственность за грехи его. По этой причине свт. Григорий Палама, стремясь дать некоторое определение печали, говорит: «Итак, вот, в чем заключается спасительная печаль о Бозе: винить самих себя, а не иного кого, что мы сами греховно совершили, и скорбеть о том, и через исповедь наших грехов, и тяжкое сокрушение о них, умилостивлять Бога» (Ομιλία 29, P.G. 151, 369C).

Печаль является для души неотъемлемым ее состоянием, в котором пребывает смирение. В начале оно ведет к страху наказания. Оно приносит образы страшных наказаний, как они изображены Господом в Евангелии, которые будут еще более ужасными в вечности, которая настанет. Так человек, который здесь скорбит о своих грехах и укоряет за них самого себя, избегает вышеуказанного, безутешной и не имеющей конца печали, которая рождается в тех, которые подвергаются наказаниям и приходят к познанию своих грехов. Там, а аду, у души человека, находящейся без какой-либо надежды на изменение или спасение, увеличиваются ее душевное страдание в печалях из-за отсутствия выбора для совести. И это единственная и продолжительная печаль, поскольку человек не знает времени их конца, что является причиной другой скорби, и страшной тьмы, и огня без росы, что ведет к невыразимой бездне уныния (Προς Ξένην, P.G. 150,1076D-1077A). В качестве противоположного Адаму и Еве примера свт.Григорий Палама приводит Ламеха, который пришел к самоукорению и скорби о своих грехах (Ομιλία 29, P.G. 151, 369D).

Хотелось бы в особенности подчеркнуть, что подвиг аскезы в православной христианской традиции полностью связан с печалью. Монах переживает душевную скорбь о падении и радость воскресения при радостотворной печали. При телесной нищете и смирении, которыми являются жажда, голод или злострадание тела, с помощью которых благоразумно утеснил телесные чувства, у монаха-аскета только рождаются потоки слез. Свт. Григорий Палама дает ясное разъяснение этому духовному состоянию в своём письме к монахине Ксении. Как он говорит, после телесного покоя, сна и питания рождается бесчувственность, черствость и жестокосердие, точно также по причине бесстрастия, от скудости и воздержания от принятия пищи, все это приводит к сокрушению сердца и печали. С помощью этого отвергаются злые действия и доставляется душе неизреченная и сладчайшая тишина. Без сокрушения сердца невозможно достичь избавления и освобождения от страстей. Сердце не может прийти в сокрушение как только через воздержание от сна, пищи и телесного покоя. Когда же через сокрушение сердца душа освобождается от страстей и горечи греха, тогда она приемлет духовную радость (Προς Ξένην, P.G. 151,1076BC). Впрочем, это является тем утешением, которое Господь ублажает, говоря о плачущих. Так только и объясняется то, что происходит изменение печали в радость, о которой говорил Господь своим ученикам. Происходит оживление, которое монах достигает ежедневным опытом подвига. Печаль становится радостотворной и блаженством, поскольку она главным образом приносит человеку залог вечной радости.

Самоуничижение и переживание за греховность является состоянием, которое приуготовляет душу к печали. Во многих случаях, говорит Святитель, как мысленный груз поверх рассудочной части души, самоуничижение давит, угнетает и сжимает таким образом душу, чтобы ему превратиться в спасительное вино, которое «веселит сердце человека». Этим вином является умиление, которое является радостью в печали, а она вместе с действующей частью души сдавливает и страстную ее часть. А так как она освобождает душу от темной тяжести страстей, она ее наполняет блаженной радостью (Προς Ξένην, P.G. 150, 1077Β ).

Однако насколько мучительной является печаль на первой стадии, поскольку она сосуществует со страхом Божиим, настолько позже, по прошествии некоторого времени и при духовном преуспеянии души, она становится радостотворной, поскольку взирает истинно на блаженные и сладкие плоды. Насколько долго длится печаль в душе, настолько возрастает и любовь к Богу и непостижимым образом соединяется с ней. Когда же душа глубоко переживает печаль, испытывается и ощущается ей и утешение от милосердия Утешителя Духа. Это для души является настолько священным, сладким и таинственным опытом, так что те, которые не достигнут этого личностного ощущения, таковые совершенно и не подозревают о его существовании (Προς Ξένην, P.G. 150, 1077Β).

Одним из основополагающих взглядов в богословии о печали является то, что в нем участвует не только душа, но и тело. И «утешение», о котором в блаженствах говорил Господь относительно плачущих, является плодом, который воспринимается не только душой, но, как подчеркивает свт. Григорий Палама, «и тело многообразно причастно» ему (Yπέρ ησυχαζόντων 1, 3, 33). Действенным доказательством этой реальности являются «горькие слезы у скорбящих о своих грехах» (Yπέρ ησυχαζόντων).

Плодом печали по Богу является даже и утверждение человека в добродетели, как говорит апостол Павел, некая «печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2Кор. 7, 10), поскольку согласно мысли свт. Григория Паламы, человек может и стать нищим ради Бога и духовно смириться, но если не восприимет печаль по Богу, то легко изменится его состояние, и он может возвратиться к абсурдным и греховным делам, которые он оставил. И он вновь станет нарушителем заповедей Божиих, поскольку в нем вновь полыхает стремлением желанием жить греховно. Но если человек пребудет в бедности, которую ублажал Господь, и станет взращивать в себе духовную печаль, тогда он утвердится и укоренится в духовной жизни, тем самым изгоняя опасность возвратиться туда, что он оставил (Προς Ξένην, P.G 150, 1085C).

Польза в печали, духовном плаче не ограничивается только тем, что человек становится почти что неподвижным ко злу, но согласно свт. Григорию, человек совершенно оставляет и прежде содеянные свои грехи, когда конечно же получает разрешение от них в таинстве покаяния. Поскольку в то время, когда человек в основном скорбит и плачет о них, то Бог засчитывает их как невольные. Святитель характерно об этом говорит, что «за совершенное невольно не несется ответственность» (Προς Ξένην, P.G. 150, 1085C).

Так по Богу печаль не только привлекает утешение и прощение Богом грехов, принося залог вечной радости, но, в тоже время, она хранит добродетели, которые имеет душа, поскольку согласно свт. Григорию Паламе душа, которая научилась плачу, становится неподвижной на зло (Προς Ξένην, P.G. 150,1085D).

В завершении святогорец-исихаст и святитель Фессалоникийский в своём трактате о страстях и добродетелях большую его часть посвящает именно печали.¹ Он здесь использует весьма выразительный пример в отношении указания человеку пути к плачу-печали. Начало плача он уподобляет возвращению блудного сына, поэтому он и исполняет сокрушения плачущего и его ведет к восстановлению в таких словах: «По богатству неизреченного благоутробия, нищий сын исполняется премногой радости и дерзновения, лобзание приемлет и подает его сам, и входя в дом вместе с Отцом и с Ним трапезует, при этом вкушая небесной радости» ( Послание к инокине Ксении. Προς Ξένην, P.G. 150, 1085C). Поэтому термин «радостотворная печаль» (χαρμολύπη) подвижники часто используют для того, чтобы выразить переживание эсхатологического преодоления боли, страдания, и он вероятно является выразительным символом их всецело посвященной подвижничеству жизни, жизни главным образом в слезах и печали. (См. Γ. Μαντζαρίδου »Η περί θεώσεως διδασκαλία» στα Παλαμικά1973, σελ. 215 ).

В этом кратком докладе мы можем говорить о схематичности представления положений учения свт. Григория Паламы о покаянии, однако мы видим, что свт. Григорий является человеком прежде всего внутренней жизни, поэтому его труды интересны не просто для того, чтобы исправлять зло внешне, но они важны и для нашего внутреннего покаяния, печалящихся и плачущих. Свт. Григорий был и сам человеком покаяния, но также и истинным проповедником покаяния.

Мы теперь смиренно молимся, когда приближается период Великой Четыредесятницы, который прежде всего согласно Паламе является периодом покаяния, «да потщимся и да восплачем пред нашим Богом», дабы ощутить блаженство Его царства. Мы не будем забывать о том, что исправление самих себя, но и в целом всего общества начинается и основывается на личном покаянии каждого человека. Впрочем, это есть и дух святогорского монашества, как это подчеркивает свт. Григорий Палама, «постоянное покаяние». Аминь.

* * *

https://www.pemptousia.gr/2012/11/i-metania-kata-ton-agion-grigorion-to/

перевод интернет-содружества "Православный Апологет"2019г

Свт. Феофан Затворник в своём переводи Послания свт. Григория Паламы к инокине Ксении слово печаль – το πένθος как «плач», что придает несколько страстный оттенок данной добродетели

Преподобная София Клисурская: «Покайтесь, ибо тучи гнева Божия спустились на землю…».

 

 

Преподобная София Клисурская:

 

«Богородица плачет днем и ночью, плачет каждый день. Молит Божественного Сына Своего: «Сын Мой и Бог Мой, дай людям мудрость, помилуй мир».

Покайтесь, ибо тучи Гнева Божия спустились на землю. Наступит великое зло по причине большого греха.

Мне были показаны демоны и было открыто, что придет много ненависти в мир.

Люди погрязли во зле. Настанет время, когда люди будут есть человеческую плоть.

 

Покайтесь, дети мои. Пребывайте в молитве ночью и днем… Где бы вы ни шли, где бы вы ни находились, где бы вы ни стояли, всегда говорите: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!». Обращайтесь к Богу с любовью, совершайте молитву.

Прибегайте за помощью к Богородице все, от мала до велика.

Пресвятая Дева Мария рассказала мне, что исполнится все, написанное в Священном Писании. Грядет третья мировая война... Три четверти человечества будут уничтожены... Только четверть спасется...

Имейте любовь, смирение и терпение в искушениях.

Гордость — это плохое дело... гордые постыдятся в аду...

У Богородицы колени в крови — столько Она молится о нас. Покайтесь, будьте добрыми, поститесь… Все мы лишь гости на этой земле… Молитесь, соблюдайте десять заповедей, любите друг друга. Будьте милостивы, приносите покаяние, ибо гнев Божий грядет. Все, живущие в непорочности и чистоте, увенчаются венцами и будут иметь благословение Божие.

Умоляю вас, дорогие мои чада, дети Божии, сделайте все возможное, чтобы сохранить веру, надежду, покаяние… Исповедуйтесь, упражняйтесь в добродетели. Молю вас: делайте добрые дела, чтобы благий Дух Божий пребывал с вами и даровал вам просвещение». 

Преподобная София Клисурская (1886–1974)

 

 

Источник: http://apantaortodoxias.blogspot.com/2014/03/1886-1974.html

@Перевод «Трость Скорописца», 2022 г.

Триодь Постная, как руководство по психосоматическому очищению

Το Τριώδιο, ως οδηγός για την ψυχοσωματική κάθαρση

Ираклис Реракис, профессор Фессалоникского универсистета им. Аристотеля,

Председатель Всегреческого союза богословов

Триодь — это духовный период, который укрепляет нас в нашей истине. Она напоминает нам о цели нашей жизни и ее пределах. Она указывает нам на тщетность наших целей, стремлений и приоритетов. Указывает нам на то, что возвращает нас к нашей экзистенциальной реальности. Что выводит нас на дорогу, которую мы, возможно, потеряли.

Это Период, который мы переживаем каждый год, чтобы напомнить нам о роли времени в нашей жизни, а также о ключевом вопросе, о котором мы обычно забываем, о том, как вернуться к исходной точке, с которой мы начали.

Триодь постная Церкви в очередной раз нас созидает и учит через богослужение, Молитву, Пост, Воздержание, Очищение, Любовь и все добродетели, образу жизни и нашему спасительному общение с Богом и ближними.

Церковная Триодь, как духовный компас, ориентирует нас на тайны ступеней добродетелей, согласно христианскому учению, имеющих исходной точкой великое решение на покаяние, чудо Божие для нашего спасения, «божественный дар, возносящий человека из ада к свету Божию», по словам святого Софрония Эссекского.

Триодь, со всей украшающей ее Божественной Мудростью, есть единственный правильный принцип и основа нашей духовной жизни. Путь покаяния, который она предлагает нам, есть не просто внутренняя борьба самокритики, а сознательное исповедание того, что для приближения к Искупителю мира прежде всего и главным является смирение.

Смирение имеет своим духовным чадом очищение. Однако очищение – это не то, что человек решает сделать, когда чувствует и верит, что он чист. Вот почему первый шаг, который нам нужно сделать, чтобы войти в стадию очищения Триоди, — это принять в смирении, что мы грешны, недостойны и нечисты и что наша единственная надежда — принять нам Того, Безгрешного, в Теле Его, Его любви, милосердия и сострадания и чтобы Он нам помог через Духа Святого очиститься от всякой скверны.

Однако каждый шаг к очищению должен сопровождаться смирением и сознанием своей греховности. «Господи, помилуй мя, грешнаго», есть необходимость, чтобы Ты стал спутником в нашей жизни.

Для наших Святых результатом истинного смирения является истинное покаяние. Покаяние через смирение учит нас изгонять из себя всякую злую мысль и всякую мирское и живое попечение, которые угрожают и препятствуют нашему духовному развитию и очищению.

Святой Софроний считал очень важным на нашем духовном пути уметь принять факт нашего недостоинства, но «недостойнства Бога». Это действительно может произвести огромную перемену в нашей жизни, так как освободит нас от тревог, забот и попечений, которые наполняют наши души, когда мы становимся рабами основных и главных страстей мирской жизни: скупости, честолюбия и сладострастия. Вот почему апостол Павел говорит о свободе от рабства страстей. В этом освобождении от страстей помогает пост Триоди.

Первый пост, который предлагает Триодь, — это пост Эгоизма, высокомерия. Так рождается смирение, которое помогает нам ощутить недостоинство, испытываемое мытарем, приклонившем свои колена в углу храма: «Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: И стоял мытарь далеко от жертвенника и не хотел даже поднять очей своих к небу, но бил себя в грудь, говоря! Боже, будь милостив мне грешному» (Боже, милостив мне грешному и прости меня)» (Лк. 18, 13).

Гордый человек, каким был фарисей, не может покаяться, потому что его покаяние фиктивно и лицемерно, это покаяние уст, а не сердца, покаяние слов, а не по сути, покаяние демонстративное, формальное и ложь, а не истина, поскольку оно не имеет в качестве отправной точки смирения, что он подтверждает свой позицией:

«Фарисей став молился сам в себе так:, - молясь, стоял высокомерно и показно, чтобы произвести впечатление, прославить себя и добродетели закона, который он применял, даже сравнивая его с другими, - Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь. Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть от всего, что приобретаю» (Лк. 18, 11-12).

Он судит только себя и хвалится, считая, что он достоин пред Богом и что своими действиями он уже завоевал Небо. Он следовал иудейской традиции, где люди научились молиться формально и соблюдать закон благочестиво и религиозно, но только внешне, без смирения, сокрушения, покаяния, обращения, то есть без истинного покаяния. Образцом взаимоотношений с Богом он считает свое общение с Богом, что он выражает волю Божию и прославляет ее, с такой гордостью своим оправданием, что уверен, что никто не сможет возразить. Однако Триодь, выражающая новый Дух, который Богочеловек принес в мир, в православной духовности возвращает нас с неба на землю, ибо она является плодом Святого Духа и призывает нас отойти от таких ложных ориентиров, пристанищ, как эгоизм и самодовольство, за подвиги, которые Бог не благословляет. Вот почему Христос советует: «Всякий возвышающий себя будет унижен, а унижающий себя возвысится». «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать».

И святитель Иоанн Златоуст указывает: «Нисхождение к смирению становится восхождением. Смирение – это дверь в Царство. Нет ничего выше смиренномудрия». В Триоди покаяние становится мостом к оправданию, но не от нас, а от Бога, поскольку Он один — наш Судья. Человек, каясь, прославляет Бога, а Христос тогда затем прощает его, восстанавливает его и прославляет его, как теперь уже чистого человека, показывая ему Свет славы своей, из этой жизни. Так, кто прославляет Бога, предлагает Ему чистое сердце, и Он прославляет это сердце и дарует ему свою нетварную энергию, предлагает ему зреть Самого Его, Свет Славы Его, в этой жизни: «Блаженни чистые сердцем, яко тии Бога узрят». В Триоде Православия предлагается все это терапевтическое лечение, которое специфично и имеет определенные плоды.

Святитель Григорий Палама утверждает, что: «Человеколюбивый Отец через Сына примиряет нас с Собой. Он призывает нас работать в Его винограднике для себя, а за эту борьбу Он дает нам заработную плату. Какое неописуемое богатство человеколюбия. Придите, говорит Он нам, возьмите жизнь вечную, которая Мною предлагается в изобилии. Я пришел, чтобы у них была жизнь, и еще больше жизни».

Эта преизбыточная жизнь является заработной платой для тех, кто трудился для себя и совершенствовал себя. Давайте посмотрим, что же все они сделали:

Сначала вырезали все ненужное и бесполезное. Они добровольно удалились от всего, что было препятствием для их духовного плодородия и внутреннего обогащения. Что это за хлам? Богатство, пища, суета, всякая страсть души и тела порочного, всякий слух, и вид, и всякая речь, могущая причинить вред душе.

Если человек не позаботится о том, чтобы с усердием отсечь все это и не очистить стебель сердца, он никогда не принесет плода для жизни вечной».

Источник: http://aktines.blogspot.com/2024/03/blog-post_992.html?m=1

© Перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2024г.

Христодулос Василиадис, богослов-музыковед

Χριστόδουλος Βασιλειάδης, Θεολόγος – Μουσικολόγος

Святой Иоанн Лествичник

часть 2

Ο άγιος Ιωάννης της Κλίμακος [2ο Μέρος]

Лествица прп. Иоанна была переведена на десять языков и диалектов. И она оказала влияние как на православные страны (Россия, Сербия, Румыния), так даже и на Запад (Франция, Испания), несмотря даже на то, что так называемое западное «богословие» оказалось неспособным постичь православное благовестие, жизнь и опыт.

Начало монашеской жизни состоит в выборе мудрого и добродетельного старца. Но духовный отец  должен выбираться с большим вниманием, чтобы вместо кормчего не выбрать гребца [10].

Как учит прп. Иоанн, жизнь монаха, и в целом для христианина, живущего в миру, должна иметь своим центром Христа [11]: «Безмолвие-исихия это непрерывная служба Богу  и предстояние пред Ним. Пусть память об Иисусе будет соединена с твоим дыханием, и тогда познаешь пользу безмолвия»[12].

Святой Иоанн Лествичник следующим образом различает путь развития страсти. Сначала происходит набег помысла, то есть приходит некая мысль или образ, через чувства. До сего момента нет греха. Если же наше личное желание проявляет стремление к «сочетанию» с помыслом, то тогда имеет место начало греха. Противодействие верующего человека мысли или образу включает в себя три главных избавительных действия. Первое действие - прибегнуть к молитве и просьбе о Божьей помощи. Второе действие - это противоречие злым демонам. Третье и наиболее эффективное действие - это презрение к предложениям демонов [13].

Но следующий этап развития греха - это расположение, то есть согласие души с воображаемой мыслью или образом. Когда идея или образ коренятся в нашей душе, тогда у нас возникает состояние «пленения», а в конечном итоге оно становится страстью [14]. Когда мысль или этот образ становятся страстью, тогда требуется много усилий, чтобы ее вырвать из сердце. Вот почему мы должны бороться со страстью во время ее зарождения, когда она -  это маленький львенок, а не когда он вырастает и становится настоящим львом.

Поэтично и образно говорит прп. Иоанн Синаит: «Начальник демонов, падший люцифер, а начальник страстей гортань и чрево», то есть начальник демонов это люцифер, который отпал от своего ангельского достоинства, а начальник страстей это гортань нашего чрева, то есть многоядение и чревоугодие.

Прп. Иоанн соответственно говорит о покаянии: «Признак прилежного покаяния заключается в том, что человек почитает себя достойным всех случающихся ему видимых и невидимых скорбей, и еще больших» [15], то есть признаком действительного и прилежного покаяния является то, чтобы самих себя считали достойными всех скорбей, которые с нами случаются – видимых (которые происходят из-за разных вещей и. людей) и невидимых (которые с нами происходят из-за демонов и душевных страстей) - и  многих других.

Действительно, думали ли мы, что за то, что мы сейчас переживаем, как нация, то ответственность лежит исключительно на нас? И что должно произойти? Наш ответ дается святым Иоанном Синаитом: Необходимо нам покаяться, изменить образ жизни и мысли. Давайте убежим от массового буржуазного общества и станем личностями и воззрим на обоженных людей. Давайте уйдем от ограниченных рамок нашего «эго» и по-настоящему возлюбим Христа, как Он возлюбил нас, и возлюбим нашего ближнего.

Сноски

[10] Βλ. Φλορόφσκυ, οπ.π., σ. 402.
[11] Βλ. Ξανθοπούλου, οπ.π., σ. 18.
[12] «Ησυχία εστίν αδιάστατος Θεώ λατρεία και παράστασις. Ιησού μνήμη ενωθήτω τη πνοή σου, και τότε γνώσει ησυχίας ωφέλειαν». Ιωάννου Σιναΐτου, Κλίμαξ, Λόγος ΚΖ , 2, κε -κστ .
[13] Βλ. Αχιλλέως Βασ. Πιτσίλκα, Γένεσις και θεραπεία των παθών κατά την διδασκαλίαν του αγίου Ιωάννου της κλίμακος, (διδακτορική διατριβή), Λάρισα 1984, σ. 30.
[14] Φλορόφσκυ, οπ.π., σ. 405.
[15] «Κλίμαξ», Λόγος Ε , Περί μετανοίας, στ. κδ .

http://www.pemptousia.gr/2014/04/o-agios-ioannis-tis-klimakos-2o-meros/

©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2018г.