Рождество Христово, время, историческое преемство, традиция Церкви

историческая достоверность празднования его Православной Церковью по Юлианскому календарю 25 декабря (7 января по гражданскому календарю) и о необходимости ее сохранения

Η Γέννησις του Χριστού,

καιρός, ιστορική παράδοση, και η παράδοση της Εκκλησίας

ιστορική αξιοπιστία της γιορτής της Ορθόδοξης Εκκλησίας  στο Ιουλιανό ημερολόγιο και για την ανάγκη διατήρησης της

Christmas, time, historical continuity, the tradition of the Church

historical reliability of the celebration of its Orthodox Church in the Julian calendar and on the need for conservation

Morem namque, qui semel in

Ecclesia obtinuit, et a synodis confirmatus  est, minime decet a paucis abrogari .

Что однажды  принято в обычай Церковью и утверждено соборами, нет основания нарушать.

Свт. Юлиий I, папа Римский[1]

часть 1

Введение

Вопрос о дне празднования рождества Христова в последнее время не раз поднимался некоторыми представителями академического богословия. Недавно совершено шокирующее предложение изошло из уст протодьякона Андрея Кураева, предложившего, без проявления всякого элементарно уважения к древней традиции Церкви Христовой, перенести празднование Рождества Христова на 31 декабря. На дикости данного предложения мы не хотели бы даже и останавливаться. Мы его лишь учтем вместе с остальными существующими мнениями.

Если проблема точного определения года Рождества Христова была окончательно решена библейской и исторической наукой еще в начале 20 столетия, в результате чего пришли к выводу о существовании ошибки в принятом еще Дионисием Малым в 6 столетии летоичеслении от Рождества Христова, которая может равняться 2-6 годам, то вопрос о точности даты празднования дня Рождества Христова стал подниматься либо параллельно, либо немного позже. Он был «научно» решен в западном богословии еще в конце 19 начале 20 столетия, где преимущественное положение занимала методология критики церковного обычая. Сторону тогда нараставшей западной критики отчасти принял и видный русский ученый-историк и богослов профессор Императорской Санкт-Петербургской Духовной Академии В. В. Болотов. К сожалению  этот выдающийся и талантливейший ученый русской богословской школы отказался от критического анализа западной научной точки зрения, вернее от ее методологии в области церковной истории. В своем докладе по вопросу о календарной реформа Русскому Астрономическому обществу В. В. Болотов, блестяще доказав необходимость сохранения Александрийской Пасхалии и Юлианского календаря и необходимость возвращения к нему западных стран, тем не менее, пишет следующее: «Предполагать, что древняя Церковь имела историческое «предание», что Христос родился 25 декабря, невозможно и потому, что вся Восточная Церковь (в конце 3в. И в начале 4в.) день Богоявления 6 января почитала праздником Рождества Христова».[2] Хотя это заключение и не совсем верно, поскольку еще до введения Рождества Христова в Иерусалимской Церкви и празднования его как отдельного дня, Богоявление не ассоциировалось с Рождеством Христовым.[3] Безусловно, такая позиция известного профессор имела свои основания, обусловленные историческим временем серьезного упадка подлинного церковного мышления, сознания. Богословская наука частенько шла в разрез с церковном благочестием и преданием, широко их критикуя. Поэтому неслучайно академическое студенчество, отравленное духом скептицизма вначале 20 столетия, стало прекрасной почвой для произрастания революционный идей и тенденций. 

Да и что касается вообще всех существующих «научных» доводов относительно условности празднования дня Рождеста Христова, при тщательном изучении аргументации «научно-богословский» критики, то их появление, а вернее сказать их неверной методологии исследования памятников церковно-исторической письменности в поисках истины, можно свести лишь к одной очень серьезной причине — преобладающее господство рационализма даже в сознании духовенства. Здесь мы приведем весьма важное и актуальное резюме митрополита Иерофея (Влахос): «Истина дается через откровение, в пророках, апостолах и  через святых отцов. Таким образом, существует  идентичный опыт в обоих Заветах Ветхом и Новом. И конечно же, Откровение не сравнимо ни с философией, ни с гипотезами философов. Мы должны принять эту истину Церкви. Правая вера в том, что один не сомневается в учении богудохновенных Отцов.
По причине своих умозаключений и гипотез изменяют слова откровения, и в результате они отравляют христиан. Любой, кто отходит и разрывает свою связь со Христом на самом деле, является неверующим и безбожником. Кроме того, атеизм является незнанием, игнорированием Бога, и отсутствие общения с Ним. Еретики являются атеистами, потому что они не верят в того Бога, как Он был открыт пророкам, апостолам и Отцов, и поэтому они верят в несуществующего Бога. Таким образом, вся борьба святителя Григория Паламы является вполне оправданной».[4] Необходимо и важно сегодня с глубокой печатью осознавать и учитывать, что Церковь все больше перестает восприниматься, а вернее ощущаться и переживаться как мистическое тело Христово, как особая новая жизнь, согласно свт. Григорию Паламе, которая пронизана дыханием и веянием Святого Духа. Чутье истины, которое является божественным и духовным даром, которым Отцы Церкви выверяли и определяли соборные постановления в эпоху вселенских соборов, потеряло свое понимание, перестало быть руководящим принципом в жизни Церкви.[5] Чрезмерное доверие рассудку и доводам исключительно материалистического порядка, как в принципе возникновение на этой же почве т. н. «научной аргументации», которая с «научной точки зрения» оспаривает взгляд на факты евангельских событий присущий преданию Церкви, является заранее ошибочной методологией и в науке, поскольку такой метод имеет свою персонально предвзятость. А это, в свою очередь, сегодня приводит к серьезной катастрофе — утрате православного мышления и сознания. Церковное предание и традиция, как явление не человеческого порядка, а как явления божественного порядка, как откровение Троичного Бога, в русле этого, на самом деле антицерковного течения и мышления, воспринимается с циничной и надменной усмешкой. А отставить церковную традицию считается чем-то «неудобным», «стеснительным», «не принятым». При этом забывается одно важное и фундаментальное начало святоотеческой антропологии — рассудок (λόγος)и разум (διάνια),  всегда воспринимаются и  рассматриваются как более низшая часть состава человеческой природы нежели дух, ум, сердце. Через дух происходит просвещение человеческого ума,  дается откровение свыше, после чего и  рассудок, подчиняющийся логике откровения, а не логике разума падшего и греховного сознания, начинает правильно работать. [6]

Историко-документальные свидетельства о праздновании Рождества Христова 25 декабря и их краткая оценка

Итак, перейдем к краткому лишь напоминанию и оценки о так называемой принятой «научной» точки  зрения на зарождение праздника Рождества Христова. Согласно этой точке зрения, до 4 столетия Древняя Церковь этого праздника не знала.[7] Празднование Рождества Христова  (Nativitati Domini, Η Γέννησης του Χριστού) как самостоятельного впервые появляется в Римской Церкви  в первой половине 4 столетия. Его вводит Римский папа Юлий  I. При нем Рождество Христово прекращается праздноваться вместе с Богоявлением 6 января и переносится на 25 декабря. Обыкновенно некоторые историки указывают на 25 декабря 336г., либо это произошло несколько ранее, при св. императоре Константине.[8]

Однако это мнение не имеет реальных исторических подтверждений. Единственной зацепкой для таких выводов является сохранившаяся переписка свт. Кирилла Иерусалимского со свт. Юлием I.[9] Тем не менее, приводимое свидетельство не может и не является доказательством введения празднования Рождества Христова в Риме как отдельного праздника 25 декабря только в 336г.  Более того, свт. Юлий, папа Римский, в своем знаменитом послании к антиохийцам обнаруживает себя убежденным сторонником церковной традиции и решений соборов. Что же касается вероятности введения при нем праздника Рождества Христова, то это означало бы ничто иное, как нарушение древних традиций Римской Церкви, которые столь тщательно обегали Римские епископы. Тому есть свидетельства — настойчивое отстаивание собственной Пасхалии и непринятие Александрийской.

В опровержение утверждения о позднем происхождении празднования Рождества Христова мы находим еще важное историческое свидетельство в виде двух гомилий, сказанных именно на Рождество Христово свт. Григорием Чудотворцем.[10] Бесспорность авторской принадлежности этих двух слов была доказана еще в начале 20 столетия. В этих словах свт. Григорий Чудотворец именует праздник Рождества Христова «великим днем», «радостный день». То, что этот праздник совершался в Неокесарии уже в 3 столетии свидетельствует не только наименование гомилий, но и само содержание их, в которым идет строгое повествование о самом рождении Господа от Девы. «Теперь раждается от Девы ради нашего спасения, но не Своему естеству. Неизреченное рождение, которое было прежде веков, знает только Тот, Кто родился; рождение нынешнее, которое не по естеству, знает только благодать Святого Духа; первое рождение — истинное, а последнее — рождение в уничижении — твердое и верное. Бог от Бога родился; Он же есть человек и от Девы воспринял плоть».[11]

Свт Лев Великий, папа Римский, один из великих отцов Западной Церкви и богословов, посвящает этому празднику много своих слов. Он стал известен именно как богослов вочеловечения, воплощения Бога Слова, обличая заблуждения манихейства и монофизитства[12]. А его послание к свт. Флавиану  Константинопольскому, вошло в сознание всей церкви как Великий Томос свт. Льва. Этот Томос вошел в основу соборного определения IV Вселенского, Халкидонского собора, до тончайших богословских граней  разъяснив таинство вочеловечения Господа Иисуса Христа. В  своих Словах на Рождество Христово дает характеристику этого праздника как «день, избранный для таинства человеческого восстановления» (die que in sacramentum humanae restituciones electus est)[13], «днем нашего искупления (die redeptionis novae)...., который.. благодаря ежегодному круговороту вновь даруется нам» [14] Римский святитель Лев, как и его предшественники ни разу не останавливаются на истории введения праздника Рождества Христова, для них этот праздник есть реальное переживание реального события, случившегося в во время «переписи императора Августа». Для них важно раскрыть  слушающей пастве  «вселенскую веру» (catholica fides) в «таинство спасения» (souae sacramentis gaudaet).[15]

Поэтому не удивительно, что такой известный историк церкви как Джемс Робертсон, в разделе об «обрядах и обычаях »Церкви до эпохи императора Константина пишет следующее: «Рождение спасителя, по-видимому праздновалось в Риме 25 декабря; Восточная же церковь праздновала шестой день января в память Богоявления....».[16] Однако делая этот вывод, он не дает никаких указаний на историческо-документальные свидетельства. Полагаем, что он это делает в силу известного исторического контекста отношения к этому празднику на Западе уже в более позднее время, которое все же оставляет только одно впечатление, которое вынес и завизировал и свт. Иоанн Златоуст: «Выслушай и не сомневайся, потому что мы приняли этот день от тех, которые в точности знают это и живут в этом городе (т. е. в Риме), обитающие там, празднуя его издавна и по древнему преданию, теперь переслали сведение о нем и нам».[17] В принципе эта «передача» на Восток из Рима древней традиции празднования Рождества Христова вероятна не могла перейти раньше по нескольким причинам, одной из них являются непрерывные нестроения на Востоке из-за арианской смуты. Несомненно вопрос о праздновании во всей Церкви мог бы быть поставлен и на I Вселенском соборе, однако, как известно, его основная цель состояла в выяснении учения Ария и вынесения суждения Вселенской Церкви о ней. Кроме того вопрос о Пасхе был более важным, нежели Рождество Христово, поскольку Пасха является центром всей литургической жизни Церкви, а по вопросу о праздновании издавна велись споры. Нужно заметить и следующие слова свт.Иоанна Златоуста относительно того как вся Церковь на Востоке восприняла введение этого праздника — единодушно. Он пишет: «Давно я жаждал видеть этот день, и не просто видеть, но вместе с таким множеством народа, и непрестанно молился, чтобы наше собрание было полно так, как полным видим его теперь. Итак, это сбылось и получило исполнение. Хот нет еще и десяти лет, как этот день стал известен и знаком нам, но, как будто издавна и за много  лет преданный нам, так он прославился от вашего усердия. Посему и не погрешил бы тот, кто назвал бы его новым и вместе древним, - новым потому, что он недавно стал известен нам, а древним и давни потому, что он скоро сравнялся с древнейшими и возрос до одинаковой с ним степени».[18]

Позже мы обратимся и к тем иным аргументом в пользу совершения праздника Рождества Христова 25 декабря по Юлианскому календарю, по которому в те времена также жила Церковь.

часть 2

chapter 2

τέυχος 2

Проповедь свт. Иоанна Златоуста на Рождество Христово, как важный историко-культурный памятник и аргументация

а) свидетельства о введении на Востоке праздника Рождества Христова 25 декабря по Юлианскому календарю

Прежде чем перейти к гомиии свт. Иоанна Златоуста на Рождество Христово, мы считаем необходимым указать на факт достаточно быстрого усвоения на Востоке этого праздника. Гомилии на Рождество Христово свт. Василия Великого (+ 380г.)[19], а также свт. Григория Нисского уже дают нам свидетельство об отдельном праздновании Рождества Христова, то есть он не соединялось с Богоявлением, которое установилось ранее 380г. Профессор В. Стефанидис определяет время произнесения этой проповеди свт. Василия Великого 376г.[20] Свою проповедь на Рождество Христово свт. Василий начинает такими словами: «Рождество Христово, как вселение и первое самого Божества, да почитается молчанием. Посему не станем нашими мыслями этого исследовать, не станем излишне любопытствовать о том, образ чего не может быть представлен, где не было зрителя.  Как может представить ум?

Как язык может послужить размышлениям?»....Оставим речь о присносущном и неизреченном Рождестве, потому что ум не в силах постигнуть непостижимое естество...Бог на земле, Бог — среди людей, Бог — во плоти».[21] В этой проповеди свт. Василий дает обширный экзегетический комментарий евангелию от Матфея (1, 22 -2, 2), одновременно полемизируя с арианством и докетизмом.  Свт. Амфилохий епископ Иконийский,  ближайший сподвижник св. Василия Великого и свт. Григория Нисского в своих проповедях дает ясные свидетельства о праздновании в его епархии Рождества Христова и Богоявления как отдельных праздников.[22]

Об установлении раздельного празднования Рождества Христова и Богоявления в иерусалимской церкви не существует каких-то конкретных данных, они весьма сбивчивы. Об установлении отдельного празднования Рождества Христова шли между свт. Юлием, а папой Римский и свт. Кириллом Иерусалимским. Паломница Этерия в своих воспоминаниях за 385г.  упоминает о религиозной процессии Иерусалимского епископа в Вифлеем вечером накануне Рождества Христова и о совершении праздничного служения на следующий день в Иерусалиме.

Сюда же приведем и имеющееся свидетельство о совершении праздника Рождества Христова в Риме и до свт. Юлия при папе Либерии. Свт. Авросий Медиоланский в своем замечательном произведении «De virginibus» (О девстве) в 3 книге, рассказывая по посвящении своей сестры Марцеллины в служение дев папой Либерием приводит слова из проповеди Римского святителя: «Сегодня, действительно, он родился приняв человеческую природу от Девы, но был рожден от Отца прежде всех вещей: мать по телу, приняв власть от Отца. Единородный на земле, и Единородный на небесах. Бог от Бога, Который родился от Девы:..»[23]

В надписи на статуе святого Ипполита Римского день Рождества Христова помечен 25 декабря. В открытой Георгиадисом (в Халки) части комментария святого Ипполита на книгу пророка Даниила есть замечание: «Первое явление Господа во плоти, при котором Он родился в Вифлееме, произошло 25 декабря, в среду, в 42 год Августа… а пострадал Он 25 марта, в пятницу, в 18 году Тиверия, в консульство Руфа и Рубелия».[24]

Тем не менее мы упомянем и  том, что бл. Августин (354-430), епископ Иппонский упускает из упоминания среди важных христианских праздником Рождество Христово, хотя оно к этому времени несомненно было установлено как праздник великий, совершаемый 25 декабря.[25]

О праздновании Рождества Христова в Александрии тоже не имеется точных и ясных свидетельств. По крайней мере среди творений свт. Афанасия Александрийского сохранилась «Проповедь на Рождество Христово»  (Sermo in nativitatem Christi, ΤΟΥ ΕΝ ΑΓΙΟΙΣ ΠΑΤΡΟΣ ΗΜΩΝ ΑΘΑΝΑΣΙΟΥ ΕΙΣ ΤΗΝ ΓΕΝΝΗΣΙΝ ΤΟΥ ΧΡΙΣΤΟΥ.) И само содержание этой проповеди, несомненно относится в самому «чудному таинству...неописуемого явления от Девы вместо солнца солнца правды».[26] Этот документ вносит ясность в ситуацию в Александрии, поскольку до сих пор была принята точка зрения, со ссылкой на Климента Александрийского, что праздник Богоявления и церемонии в этот день, не упоминая о Рождестве, совершались лишь сторонниками ереси василиадов. Слово же свт. Афанасия Александрийского подтверждает уже более позднее свидетельство о праздновании Рождества Христова., но вместе с Богоялвлением в Александрийской церкви как «древнего обычая» в монастырях  у прп. Иоанна Кассиана Римлянина.[27] «В египетской стране, по древнему преданию, соблюдается такой обычай, что после Богоявления (под которым священники той области разумеют Крещение Господне и Рождество по плоти, и потому торжество того и другого таинства празднуется не в два дня, как в западных областях, а в один день), Александрийский первосвященник разсылает послания  по всем церквам Египта, в которых назначал начало четыредесятницы и день Пасхи не только по всем городам, но и по всем монастырям».[28] Тем не менее, вероятно, во времена возникновения несторианских споров, праздник Рождества Христова совершался в Александрии при свт. Кирилле уже отдельно. На это указывает и его гомилия, в которой он раскрывает содержание праздника не Богоявления, а только «вочеловчения и воплощения» Бога Слова.[29]

В Константинопольской церкви праздник Рождества Христова был введен свт. Григорием Богословом около 379-380гг.,[30] который он установил сразу же после кончины императора арианина Валента и восстановления Православия. Им произнесена была проповедь, специально посвященная этом празднику (Hom. X, P.G., XXXVI). Эта проповедь начинается рождественскими праздничными восклицаниями, которые вошли в состав богослужебного последования Рождества Христова: «Христос раждается: славьте! Христос с небес; выходите  сретение! Христос на земле возноситель! Воспойте Господеви вся земля (Пс. 95, 1)! И скажу тебе обим в совокупности: да возвеселятся небеса, и радуется земля (11) ради Небесного, потом Земного Христос во плоти; с трепетом и радостью возвеселитесь....И я провозглашу силу дня. Бесплотный воплощается, Слово отвердевает, Невидимый становится видимым, неосязаемый осязается, Безлетный начинается. Сын Божий делается сыном человеческим». При этом свт. Григорий подчеркивая важность боговоплощения, его спасительность и необчайность, подчеркивает, что его следует праздновать  «не пышно, но божественно (θεϊκῶς), не по мирскому, а премирно (ὑπερκοσμίως)». Сам праздник он именует «праздником уврачевания» (τὰ τῆς ἰατρίας) и «праздником воссоздания»(τά τῆς ἀναπλάσεως). Однако, после вынужденного удаления свт. Григория Богослова из столицы империи, этот праздник, вероятно, некоторое время не праздновался. Однако это только предположение, которое было выдвинуто римо-католическими исследователями. Несомненно, что он праздновался во времена святительского служения Иоанна Златоуста, который его принес из Антиохии.

б) Слово свт. Иоанна Златоуста

Как известно, слово свт. Иоанна Златоуста на Рождество Христово было произнесено, когда будущий епископ Константинополя был уж прествитером и известным проповедником позднеантичной Антиохии, города славившегося своим историческим прошлым. Антиохия во времена свт. Иоанна Златоуста имело огромное по тем временам население, которое приближалось к тремстам тысячам.  Основанная еще в конце 4 столетия как столица эллинистического царства Селевкидов, она вместе с Александрией становится одним из наиважнейших центров эллинистической культуры. Свое центральное положение на Востоке уже во времена Римской империи Антиохия сохраняла даже и после основания Константинополя св. императором Константином Великим. Она славилась своими школами красноречия, юриспруденции. Многие знатные люди стремились получить  весь круг энциклических наук. Известно, что именно такое светское классическое античное образование получил и свт. Иоанн Златоуст. Для нас это важно потому, что иначе мы сможем упустить из виду весьма важный факт — свт. Иоанн Златоуст был не только церковнослужителем, но и носителем позднеримской классической образованности и культуры и выдающимся представителем римской аристократии в Антиохии, но преображенный благодатью Божией благодаря многим трудам, строгой подвижнической жизнью. Он жил в то время, когда Римская империя, еще формально не была разделена на две части в 395г. императором Феодосием[31], и все граждане огромной ойкумены чувствовали себя гражданами единого государства.

Инетересуемое нас слово, гомилия на Рождество Христово было произнесено свт. Иоанна Златоустом в главном храме в Антиохии по просьбе отсутствовавшего тогда в городе свт. Флавиана.

Исходя из постоянных упоминаний этого слово в историко-критической литературе, оно имеет некий авторитет как важный исторический памятник по истории Церкви «золотого века». На него ссылаются как на достоверное указание на начало введения в Антиохии празднования Рождества Христова 25 декабря  все известные литургисты и даже сторонники научной критики. И. Фунтулис считает, что эта проповедь была произнесена в 386г.[32]

Прежде всего мы приведем важные свидетельства свт. Иоанна Златоуста о времени появления празднования Рождества Христова в Антиохии: «Хотя нет еще и десяти лет, как этот праздник стал известен и знаком нам, но, как будто издавна и за много лет преданный нам, так как он прославился от вашего усердия».[33]

Далее, что очень важно, свт. Иоанн Златоуст указывает на обычай Римской Церкви праздновать этот праздник, как апостольское предание, «как издавна известный» живущим на западе.[34]  

Это предание, как он считает, подтверждается и хранившихся до этого времени, вероятно, в библиотеке Римского Сената, свитки переписи, проведенной при императоре Октавиане Августе. Свт. Иоанн Златоуст упоминает об этом памятнике, как о достаточно известном и вполне доступном для желающего убедиться в проведенной переписи в дин Рождества Христова. Мы не можем не доверять этим словам свт. Иоанна, поскольку, как мы уже упоминали ранее, свт. Кирилл Иерусалимский в переписке со свт. Юлием I папой Римским, просил уточнить дату Рождества Христова, проведя для этого соответствующую экспертизу архива императора Тиберия Августа.

Кроме этого аргумента мы считаем не маловажным и предание об Благовещении Богоматери, о котором упоминает свт. Иоанн Златоуст. Наверняка не беспочвенны его утверждения о том, что Благовещение, то есть и Зачатие произошло  25 марта в день и светлого Воскресения Христа после Его спасительных Страстей. Если принять во внимание это «предание» свт. Иоанна Златоуста, то тогда можно согласовать и уточнить упоминаемые часто научной критикой сведения из раннехристианских упоминаний о рождении Христа в марте (свт. Киприан Карфагенский, 28 марта), в апреле или феврале месяце.[35]