Снова Иродіада бѣснуется, снова смущается, снова пляшетъ, снова требуетъ у Ирода беззаконнаго усѣченія главы Іоанна Крестителя. Опять Іезавель [2]умышляетъ восхитить виноградникъ Навуѳеевъ [3] и умышляетъ изгнать въ горы святаго Илію (3 Цар. 21, 7) [4]. И не только я одинъ прихожу отъ сего въ ужасъ, но думаю, что и вы всѣ [5], слышавшіе голосъ Евангелія, изумитесь вмѣстѣ со мною дерзновенію Іоаннову, неразумію Иродову и звѣроподобному неистовствованію безбожныхъ женщинъ. Ибо что мы слышали? Иродъ пославъ ятъ Іоанна, и связа его въ темницѣ. За что? Иродіады ради, жены Филиппа брата своего(Марк. 6, 17)/
Кто въ достаточной мѣрѣ обличитъ безуміе Иродово, проявившееся по причинѣ его чрезмѣрной женоугодливости? Или кто опишетъ неслыханную дерзость злыхъ женщинъ? Кажется мнѣ, что въ поднебесной нѣтъ такого звѣря, который былъ бы подобенъ злой женѣ (нынѣ я говорю лишь о злой женщинѣ, а не о доброй и цѣломудренной, ибо знаю, что есть много женщинъ кроткихъ и благонравныхъ, о добродѣтельной жизни которыхъ будетъ упомянуто впослѣдствіи, къ пользѣ и для подражанія добродѣтельнымъ, дабы мы возлюбили то, что добро и честно). Ни одинъ звѣрь въ мірѣ не похожъ на злую женщину. Что можетъ быть яростнѣе льва, среди четвероногихъ? Ничто. Что можетъ быть опаснѣе змѣи изъ числа пресмыкающихся? Также ничто; однако левъ и змій питаютъ менѣе злобы, нежели женщина (злая), какъ подтверждаетъ мои слова и мудрѣйшій Соломонъ, говоря: лучше жити со львомъ и зміемъ, неже жити съ женою лукавою и злоязычною(Прит. 21, 19; ср. Сирах. 25, 18). Пусть не подумаетъ никто, что пророкъ изрекалъ сіе, посмѣяваясь (надъ женщиною): — самыя дѣла удостовѣряютъ съ точностію то же самое: Даніила во рву львы устыдились; праведнаго же Навуѳея умертвила Іезавель. Китъ сохранилъ невредимымъ Іону во чревѣ; Далида же, остригши и связавши Самсона, предала его иноплеменникамъ. Зміи, аспиды и гадюки убоялись Іоанна въ пустынѣ: Иродіада же усѣкла его на вечери. Вороны питали Илію на горѣ: Іезавель же устремлялась убить его послѣ того какъ онъ благодѣйствовалъ, низведши дождь. Вотъ что она говорила ему:
— «Если ты Илія, то я — Іезавель; пусть сотворятъ со мною боги (что хотятъ), и пусть увеличатъ возмездіе мнѣ, если завтра въ сей же часъ твоя душа не будетъ умерщвлена» (3 Цар. 19, 2).
И убоялся Илія, и ушелъ ради спасенія души своей, и скрылся въ пустынѣ, идя сорокъ дней, и началъ искать смерти себѣ, сказавъ:
— «Господи, Боже! Достаточно для меня (страданій сихъ): возьми отъ меня мою душу, ибо я нисколько не лучше отцевъ моихъ!»
О горе! Пророкъ Илія испугался женщины; убоялся женщины тотъ, кто носилъ въ себѣ дождь вселенной надъ язычниками, кто свелъ съ неба огонь, кто молитвою воздвигъ мертваго. Да, дѣйствительно, убоялся. Ибо никакая злоба не можетъ быть сравнена со злобою злой женщины. Мои слова подтверждаетъ и книга Премудрости, говоря: нѣсть главы паче зміины (Сирах. 25, 17) и нѣтъ злобы болѣе злобы женской!
О зло діавольское, и острѣйшее оружіе!
Издревле въ раю діаволъ уязвилъ Адама женщиною, женщиною кротчайшаго Давида склонилъ къ обманному убійству Уріи, женщиною склонилъ къ преступленію мудрѣйшаго Соломона, женщиною мужественнѣйшаго Самсона ослѣпилъ, по винѣ женщины умертвилъ сыновей священника Иліи, по винѣ женщины заключилъ въ оковахъ въ темницу благороднѣйшаго Іосифа, по винѣ женщины предалъ на усѣченіе Іоанна — свѣтильника всего міра.
Да, что говорю я о людяхъ (вообще)? По винѣ женщины діаволъ и святыхъ отвлекалъ отъ добродѣтелей; онъ (діаволъ) женщиною всѣхъ посѣкаетъ, всѣхъ убиваетъ, всѣхъ порочитъ, всѣхъ уничижаетъ; ибо женщина безстыдная никого не щадитъ, священниковъ не чтитъ, левита не стыдится, пророка не стѣсняется. О зло, злѣйшее всякаго зла, женщина злая! Если она бѣдна, богатѣетъ злобою; если же имѣетъ богатство, способствующее ея лукавству, то это вдвойнѣ пагубно. Женщина нетерпѣливое животное, неисцѣльный недугъ, неукротимый звѣрь. Я видѣлъ и аспидовъ неукротимыхъ укрощенными, и львовъ, и единороговъ и медвѣдей прирученными; женщина же злая и, будучи обличаема, гнѣвается, и будучи усовѣщеваема съ ласкою, превозносится. Если мужъ ея облеченъ властію начальственною, то она и днемъ, и ночью, развращаетъ его рѣчами, побуждая къ злодѣйству, какъ Иродіада Ирода; если же она имѣетъ бѣднаго мужа, то побуждаетъ его къ гнѣву и брани. Если она вдова, то самолично безчеститъ всѣхъ; ибо не обуздываетъ языка своего страхомъ Господнимъ, не взираетъ на будущій судъ, не уповаетъ на Бога, не хранитъ законовъ любви. Злой женщинѣ ничего не стоитъ предать смерти своего мужа. Ибо жена праведнаго Іова совѣтовала ему отдать себя на смерть черезъ хуленіе (Бога), говоря:
— «Скажи нѣкое слово ко Господу, и умри» (Іов. 2, 9).
О нравъ лукавый! О намѣреніе неблагочестное! Жена Іова не явила милосердія, видя своего мужа, страдавшаго утробою по причинѣ тяжелой болѣзни, подобно углю распространяющему искры, — видя все тѣло его покрытымъ язвами и снѣдаемымъ червями; не склонилась къ милосердію, видя его скорченнымъ, весьма болѣзненнымъ и крайне страдавшимъ, испускавшимъ сквозь болѣзненно отверстыя уста учащенныя дыханія. Не смягчилась сердцемъ, видя ходившаго нѣкогда въ царской порфирѣ, нынѣ лежащимъ на гноищѣ, обнаженнаго тѣломъ. Не вспомнила прежняго обычнаго нѣжнаго супружескаго отношенія, не вспомнила о томъ, сколь много славы и добра получила она отъ него ранѣе. Но что говоритъ она:
— «Скажи нѣкое слово ко Господу, и умри».
О милость женщины! О средство къ врачеванію скорбей! О узаконеніе любви супружеской! Развѣ онъ (т. е. мужъ) когда-либо говорилъ тебѣ, бывшей въ болѣзни, такія слова? Не молитвами ли своими и дѣлами благими онъ излѣчивалъ тебя отъ болѣзней? Развѣ не достаточно было для него и сего временнаго наказанія, что ты испрашиваешь для него вѣчное мученіе черезъ хуленіе (Господа)? Или ты не знаешь, что всякій грѣхъ отпустится людямъ, хуленіе же, — грѣхъ противъ Духа Святаго, — не отпустится имъ ни въ сей жизни, ни въ будущей? (Матѳ. 12, 31)
Желаешь видѣть иную (женщину), подобную сей своимъ лукавствомъ? Посмотри на Далиду, которая, связавъ сильнаго Самсона, предала его иноплеменникамъ (Суд. 16, 6); она предала иноплеменникамъ своего супруга, котораго любила, ласкала, которому говорила, что любила его больше, чѣмъ себя. Того, кого вчера любила, нынѣ обольщаетъ, кого вчера согрѣвала лобзаніемъ, нынѣ, обольщая, предаетъ смерти. Развѣ онъ былъ не красивъ? Кто былъ красивѣе его тогда, когда, нося на головѣ семь косъ (Суд. 16, 13-14), онъ являлъ образъ седмосвѣтлой благодати? Развѣ онъ не былъ мужественъ? Но кто былъ мужественнѣе его тогда, когда онъ одинъ поборолъ въ пути страшнаго льва и одною лишь челюстію ослиною побилъ тысячу иноплеменниковъ? Но, можетъ быть, онъ не былъ добродѣтеленъ? Нѣтъ, онъ былъ добродѣтеленъ настолько, что, ощутивъ нѣкогда жажду, онъ помолился о водѣ (о ниспосланіи ему отъ Бога воды), и изъ держимой имъ въ рукахъ мертвой челюсти истекла вода, которою онъ утолилъ жажду. И вотъ такого прекраснаго, такого мужественнаго, такого добродѣтельнаго мужа, собственная жена, какъ врага, связала и отдала въ руки непріятелей.
Но какимъ образомъ женщина возмогла побѣдить такого сильнаго? По причинѣ свойственной мужчинамъ доброты: ибо, лишивъ его ночью тайны его силы, она связала его нагаго крѣпкимъ вервіемъ. Посему мудрость (Божественная) повелѣваетъ тебѣ: отъ сожительницы твоея хранися, еже сказати ей что (Мих. 7, 5).
Какое животное, скажи мнѣ, могло помыслить таковое на сродный себѣ мужескій полъ? Какая змѣя намѣревается погубить своего сожителя? Какая львица отдастъ на заколеніе своего льва? Ты видишь, что справедливо изрекаетъ Книга премудрости, говоря, что нѣсть главы паче главы зміины (Сирах. 25, 17), и нѣтъ злобы болѣе злобы женской!
Скажу прямо: тотъ, кто имѣетъ злую жену, пусть знаетъ, что онъ имѣетъ возмездіе своимъ беззаконіямъ. Дабы слово сіе было не бездоказательнымъ, слушай Премудрость, изрекающую, что злая жена посылается беззаконному мужу за его дурныя дѣла (Сирах. 25, 22-29 и др.).
Доселѣ мы говорили о злой женщинѣ, и здѣсь окончимъ сію рѣчь. Подобаетъ теперь воспомянуть и добрыхъ женщинъ, въ особенности ради тѣхъ, кто присутствуетъ здѣсь.
Почему же сіи женщины называются добрыми? Потому, что когда видятъ добродѣтели, угодныя Богу, творимыя иными, то радуются о нихъ, какъ о своихъ, и труды тѣхъ усвояютъ себѣ, какъ награду за добродѣтель.
Добродѣтельною и нищелюбивою женщиною была соманитяныня, которая, испросивъ согласіе мужа, устроила для Елиссея мѣсто обитанія, дабы онъ могъ имѣть у нея отдыхъ (4 Цар. 4, 9-10; ср. Лук. 4, 25-26); она устроила для него постель, свѣтильникъ и трапезу; постель не была лишена одѣянія, но была снабжена приличнымъ пророка убранствомъ; свѣтильникъ былъ не безъ свѣта, но съ елеемъ, горящимъ и свѣтящимъ; трапеза была не безъ хлѣба, но преисполнена пищи. Точно также кто скажетъ что дурное относительно той убогой вдовицы, которая принимала пророка Илію? Она не имѣла многихъ пѣнязей, но явила богатство благорасположенія. У нея не было ни пшеницы, ни вина, ни иного чего изъ числа предметовъ земныхъ; у нея не было поля, засѣяннаго пшеницею, которое приносило бы ей хлѣбные злаки; виноградникъ не родилъ для нея сладостнаго гроздія; растенія не раждали для нея сладкихъ овощей. Какимъ же образомъ она могла принимать и питать пророка? Хотя она не имѣла даже и пяди земли для обработки, не имѣла также виноградника и на локоть (т.-е. площадыо, или объемомъ), но всегда во время жатвы ходила по межѣ и, наклонившись къ землѣ, собирала колосья, падавшія изъ-подъ серповъ жнущихъ; такимъ образомъ она на каждый годъ запасала для себя необходимое количество пищи. Къ сей-то вдовицѣ пришелъ Илія во время голода, когда вся земля истаявала отъ бездождія, когда небо разгаралось, воздухъ раскалился, облака заключились; когда не было ни злака, ни цвѣтка, ни отпрыска растенія, ни дыханія влажнаго вѣтра, орошавшаго и поднимавшаго ростъ молодыхъ колосьевъ; когда рѣки изсохли, источники, питавшіе рѣки, исчезли отъ зноя, а море стало весьма соленымъ, ибо прѣсныя воды не попадали въ него по причинѣ того, что дождь и потоки изсякли. Тогда-то пришелъ Илія къ убогой вдовицѣ. Но вы знаете, какъ страдаетъ вдовица и во время хорошаго урожая. Однако пророкъ оставилъ богатыхъ, имѣвшихъ обильные запасы хлѣба, и, сойдя съ горы, пришелъ къ сей вдовицѣ. Но почему Илія, низведшій съ неба огонь своимъ словомъ, не низвелъ себѣ хлѣбовъ? Можетъ быть потому, что не могъ? Нѣтъ, могъ, но не сдѣлалъ такъ. Почему же? Дабы не лишить плодовъ нищелюбія вдовицу, и дабы увеличить благословеніемъ сосудъ съ мукою и небольшой запасъ масла. Ибо пророкъ пришелъ не столько съ цѣлію напитаться, сколько съ цѣлію напитать убогую и сдѣлать явнымъ скрытую въ сердцѣ ея добродѣтель и благорасположеніе. Такъ творитъ Богъ: ибо, будучи въ состояніи питать всѣхъ рабовъ Своихъ, бывшихъ вмѣстѣ съ Нимъ въ мірѣ, Онъ требуетъ подаянія, дабы обнаружить благорасположенныя сердца дѣлами ихъ нищелюбія. И когда уже не бываетъ никого, кто могъ бы напитать ихъ (рабовъ Своихъ), тогда Онъ питаетъ ихъ или птицами, какъ Илію на горѣ, или чужестраннымъ пророкомъ, какъ Даніила во рву, или звѣремъ морскимъ, какъ Іону китомъ, или Самъ отъ Себя посылаетъ пищу, какъ отцамъ нашимъ въ пустынѣ; ибо, когда у нихъ не было ничего, что бы они могли взять (себѣ для питанія), тогда Онъ ниспослалъ имъ съ неба манну и источилъ изъ камня воду. Но когда святые Его живутъ въ міру съ прочими людьми, то Богъ удерживаетъ десницу Свою, хотя и видитъ ихъ скорбными; оставляетъ ихъ, дабы вознаградить благодатію тѣхъ, кто пожелаетъ благотворить имъ; ибо черезъ сіе могли бы получить спасеніе многіе.
Итакъ Илія пришелъ къ вдовицѣ, у которой не было ничего, кромѣ горсти муки, которой ей могло хватить развѣ только на одинъ обѣдъ для нея и для дѣтей ея.
Что же говоритъ ей пророкъ?
— «Принеси мнѣ немного воды въ сосудѣ, дабы я могъ напиться».
Когда она пошла за водой, то онъ сказалъ въ слѣдъ ея:
— «Принеси мнѣ также въ рукѣ твоей и хлѣба печенаго».
Она сказала о томъ, чего не имѣла, но то, что имѣла, не утаила, а объявила, сказавъ:
— «Живъ Господь! Развѣ есть у меня гдѣ хлѣбъ въ потаенномъ мѣстѣ? У меня нѣтъ ничего кромѣ горсти муки и небольшого количества масла въ сосудѣ».
Замѣчательно уже то, что несмотря на такую скудость, она не утаила бывшаго у ней небольшого остатка пищи. Какъ много нынѣ таковыхъ, которые, имѣя много золота и серебра, не дѣлятся съ друзьями своими, когда тѣ просятъ у нихъ? Даже и тогда, когда ихъ упрашиваютъ съ любовію, они говорятъ, что не имѣютъ ничего, не желая давать; но если, послѣ долгихъ просьбъ склонятся къ тому, чтобы дать кому-либо взаймы, тогда берутъ съ тѣхъ, кому даютъ, расписку, болѣе прочную, чѣмъ желѣзо, связываютъ подписью руку принимающую, въ присутствіи свидѣтелей и поручителей. Но та вдовица по одному слову не отреклась отъ горсти муки.
Чтó же сказалъ ей пророкъ?
— «Поспѣши и приготовь опрѣсноки, прежде всего, для меня, потомъ же для тебя и для дѣтей твоихъ».
Сіе слово пророческое было испытаніемъ, — было испытаніемъ сердца, было испытаніемъ благорасположенія. Сердце блаженной вдовицы находилось какъ бы въ тискахъ, будучи въ недоумѣніи, что предпочесть, любовь ли къ своимъ дѣтямъ, иди нищелюбіе къ пророку? И предпочла вдовица лучше обидѣть себя и дѣтей своихъ, пророка же принять, ибо знала, что пріемляй пророка во имя пророче, мзду пророчу пріиметъ (Матѳ. 10, 41); и напоившій чашею студеной воды во имя ученика, не потеряетъ награды своей (Матѳ. 10, 42).
Но почему же пророкъ сказалъ: «Поспѣши!» Развѣ онъ былъ настолько голоденъ, что нуждался въ особенномъ усердіи вдовицы? Нѣтъ, ни въ какомъ случаѣ, но онъ таинственно знаменовалъ симъ, что благое дѣло должно творить съ усердіемъ и радостію, а не съ печалію и тоскою: доброхотна бо дателя любитъ Богъ (2 Кор. 9, 7).
— «Поспѣши и приготовь, прежде всего, для меня, потомъ же для тебя и для дѣтей твоихъ».
«Поспѣши», — подобно тому, какъ Авраамъ, когда къ нему пришли ангелы, поспѣшилъ къ воламъ и закололъ тельца, дабы принять Агнца (Быт. 18, 6); также подобно тому, какъ Сарра поспѣшила къ опрѣснокамъ, дабы получить хлѣбъ, сокрытый въ небесахъ.
«Поспѣши и поступи такъ, какъ Авраамъ съ жертвами Богу; не тебѣ первой и потомъ мнѣ, какъ поступили: Каинъ, Офни и Финеесъ, сыновья священника Илія, которые уничижали Бога, взимая въ свою пользу начатки даровъ, приносимыхъ Богу.
Вдовица исполнила приказаніе пророка съ усердіемъ.
Пророкъ же, принявъ хлѣбъ, хотя малый, но поданный съ великимъ усердіемъ, вкусилъ отъ него и наполнилъ благами домъ ея, ибо онъ сказалъ:
— «Не оскудѣетъ горсть муки въ водоносѣ, и масло въ сосудѣ, до тѣхъ поръ, пока Господь не пошлетъ дождя на землю».
Но почему — до того времени (когда будетъ ниспосланъ дождь)?
Дабы таинственно показать, что ветхій законъ оканчивается тогда, когда явилась новая благодать, какъ дождь съ неба.
И дѣйствительно случилось такъ, какъ сказалъ пророкъ.
Видишь ли, какъ добрыя женщины получили плоды нищелюбія? Ибо благіе труды даютъ благіе плоды и неистлѣвающій корень цѣломудрія.
Вы, женщины, слышали о дѣлахъ злыхъ женщинъ и о добродѣтели благихъ; однихъ возлюбите, другихъ же сторонитесь; тѣмъ подражайте, другихъ же избѣгайте, дабы, слѣдуя пути благихъ (женщинъ), вы были бы сопричислены къ лику святыхъ, о Христѣ Іисусѣ, Господѣ нашемъ, Коему подобаетъ слава и держава вѣчно. Аминь.
Примѣчанія:
[1]
Несмотря на тот неоспоримый исторический факт, что данное слово было косвенно обращено святителем к императрице Евдоксии, супруге императора Феодосия ΙΙ, что послужило причиной гнева в императорском дворе и повлекло за собой ссылку свт. Иоанна в Армению, известный аббат Минь в своей Греческой патрологии это творение помещает в разряз т.н. "спорных, подложных" Spuria
Въ этомъ словѣ святый Іоаннъ Златоустъ строго обличаетъ, такъ называемыхъ, «злыхъ женщинъ», т. е. женщинъ, дошедшихъ въ жизни до крайней степени зла и преступленія. Особенно горячо возстаетъ святый Іоаннъ Златоустъ противъ тѣхъ женщннъ, по винѣ которыхъ пострадали праведные и благочестивые люди. Но, какъ замѣчаетъ и самъ Іоаннъ Златоустъ (въ семъ словѣ), кромѣ «злыхъ», порочныхъ женщинъ есть и добродѣтельныя женщины, которыхъ можно только восхвалять (что онъ и дѣлаетъ въ концѣ слова). Такимъ образомъ святый Іоаннъ Златоустъ возстаетъ не противъ природы женской вообще, а противъ дурныхъ проявленій въ жизни этой природы. — Слово это отличается сильнымъ и образнымъ языкомъ. Всѣ сильныя, рѣзкія выраженія, допускаемыя здѣсь по отношенію къ женщинѣ, должны быть отнесены къ Иродіадѣ и ея дочери, совершившимъ дѣйствительно неслыханное преступленіе (умерщвленіе пророка, Предтечи и Крестителя Господня Іоанна).
[2] Іезавель — жена израильскаго царя Ахава, отличавшаяся крайнимъ нечестіемъ и распутною жизнью. Слѣпо подчиняясь ея вліянію, Ахавъ превзошелъ нечестіемъ всѣхъ своихъ предшественниковъ и предался самому постыдному идолопоклонству. Онъ построилъ въ Самаріи храмъ Ваалу, насадилъ священныя рощи, позволилъ Іезавели воздвигнуть алтари божествамъ Тирскимъ и Сидонскимъ (3 Цар. 16, 31-33). Іезавель содержала четыреста ложныхъ пророковъ, которые питались отъ ея стола (3 Цар. 18, 19).
[3] Навуѳей — благочестивый израильтянинъ изъ Изрееля, онъ не захотѣлъ продать Ахаву своего виноградника, примыкавшаго къ двору царя; за это Навуѳей, по наущенію Іезавели, былъ публично оклеветанъ въ богохульствѣ и измѣнѣ и побитъ камнями (болѣе подробно о семъ можно читать въ 3-ей книгѣ Царствъ, гл. 21-ая).
[4] Илія — славнѣйшій изъ ветхозавѣтныхъ пророковъ, грозный обличитель нечестія и идолопоклонства во времена нечестиваго царя израильскаго Ахава и его жены Іезавели. — Память его празднуется св. Церковію 20-го іюля (подъ симъ числомъ можно читать и повѣствованіе о житіи его).
[5] Проповѣдникъ обращается къ слушателямъ (слово говорилось въ храмѣ).
Источникъ: Житія святыхъ, на русскомъ языкѣ изложенныя по руководству Четьихъ-миней св. Димитрія Ростовскаго съ дополненіями, объяснительными примѣчаніями и изображеніями святыхъ. Книга двѣнадцатая: Мѣсяцъ Августъ. — М.: Синодальная Типографія, 1911. — С. 510-517.
