Кто возглаголетъ силы Господни? слышаны сотворитъ вся хвалы Его (Псал. 105, 2)? Кто изъяснитъ неизмѣримую пучину Его благости? Кто изобразатъ Его непостижимую любовь къ рабамъ, Его снисхожденіе, превышающее всякій умъ, Его милосердіе къ намъ и проистекшее отсюда неизглаголанное о насъ смотрѣніе? Конечно, никто, хотя бы кто говорилъ языками человѣческими и ангельскими, хотя бы совмѣщалъ въ себѣ все разумѣніе человѣческое. Духъ бы и желалъ сего, но языкъ слабъ для выраженія, умъ безсиленъ для уразумѣнія. По-истинѣ, велико таинство Божественнаго домостроительства: оно постигается не разумѣніемъ, но одною вѣрою, и требуетъ душевной чистоты, бывающей слѣдствіемъ страха Божія и любви. Не иначе можно достигнуть чистоты душевной, какъ страхомъ Божіимъ и любовію; не иначе можно принять и Божественное озареніе, какъ напередъ очистивъ зрѣніе души. Божество не доступно для нечистыхъ; одни чистые сердцемъ узрятъ Бога (Матѳ. 5, 8), какъ говоритъ Христосъ, самая истина. Посему-то и при бывшемъ нѣкогда Моисею богоявленіи въ купинѣ, ему повелѣно было сначала иззуть сапоги, и потомъ уже приступить къ явившемуся знаменію: это иззутіе сапоговъ означаетъ отложеніе мертвыхъ и долупреклонныхъ помышленій. Равнымъ образомъ, когда дымилась гора Синай, во время Божественнаго законодательства, не всѣ восходили на нее, да и тѣ, которые восходили, восходили по мѣрѣ очищенія. Если же и въ отношеніи къ прообразамъ законъ требовалъ отложенія всякой скверны, то сколько же должны содѣлать себя чистыми и богоподобными тѣ, которые желаютъ приступить къ самой истинѣ и къ первообразамъ! Итакъ очистимъ себя, братіе, отъ всякаго земнаго помышленія, отъ всякаго смятенія и житейской суеты, да пріимемъ въ полномъ свѣтѣ яркія блистанія Божественнаго слова, да напитаемъ души духовнымъ хлѣбомъ — брашномъ ангельскимъ, и, находясь внутри святилища, ясно познаемъ божественныя и для всего міра спасительныя страсти Безстрастнаго.

Нынѣ открывается таинство, отъ вѣка сокровенное; нынѣ совершается главизна Божественнаго домостроительства; нынѣ полагается вѣнецъ воплощенію Бога-Слова; нынѣ открывается бездна любви Божіей. Ибо такъ возлюбилъ Богъ-Слово міръ, что снизшелъ, по благоволенію Отца, до воплощенія, и, будучи невещественъ, принялъ бремя вощественной плоти, дабы, воспріявъ страсти существомъ способнымъ къ страданію и претерпѣвъ смерть, страстныхъ насъ облечь безстрастіемъ. Отсюда-то голодъ, жажда, сонъ, утомленіе, печаль, предсмертныя страданія, и боязнь смерти или естественная наклонность къ жизни; отсюда, т. е. по силѣ воспринятой Имъ нашей природы, крестъ, страсть и смерть. Все это естественныя и безгрѣшныя страсти (παϑη) нашей природы, неразлучныя съ моимъ составомъ, и ихъ-то испытать Господь не отринулъ, для того, чтобы онѣ, укрощенныя въ Немъ, содѣлались и намъ подвластными.

Христосъ — на крестѣ: соберемся вкупѣ, и будемъ общниками Его страданій, да пріобщимся и славы Его. Христосъ — между мертвыми: умертвимъ себя грѣху, да живемъ правдѣ. Христосъ обвивается пеленами и чистыми плащаницами: разрѣшимся отъ узъ грѣховныхъ и облачимся божественнымъ свѣтомъ. Христосъ во гробѣ новомъ: очистимъ себя отъ ветхаго кваса, и содѣлаемся новымъ смѣшеніемъ, да будемъ обиталищемъ Христовымъ. Христосъ — во адѣ: низойдемъ съ Нимъ къ смиренію, которое творитъ насъ высокими, да съ Нимъ и воскреснемъ, и вознесемся, и прославимся, наслаждаясь непрестаннымъ лицезрѣніемъ Божіимъ. Освободитесь сущіе отъ вѣка; изыдите связанные; явитесь находящіеся во тьмѣ; идите на свободу, плѣнные; прозрите, слѣпые; пробудись, спящій Адамъ, и возстань изъ мертвыхъ: ибо возсіялъ Христосъ — воскресеніе. Но, если позволите, мы начнемъ слово отъ начала: оно сдѣлается такимъ образомъ яснѣе и убѣдительнѣе, и пойдетъ путемъ ровнымъ и гладкимъ. Вы же испросите для меня того Божественнаго озаренія отъ Духа Святаго, безъ котораго и мудрые бываютъ неразумны, и съ которымъ безграмотные дѣлаются мудрѣе самыхъ мудрыхъ.

Всему виновникъ — Богъ; самъ ни отъ кого не получившій бытія, и потому нерожденный. Онъ имѣетъ Слово ѵпостасное, совѣчное, довременно и безъ изліянія отъ Него рожденное и отъ Отца никогда неотдѣльное. Сіе Слово есть совершенный Богъ, — во всемъ, кромѣ нерожденности, подобно Родившему, въ существѣ и силѣ, въ хотѣніи и дѣйствіи, въ царствѣ и владычествѣ. Оно не безъ причины, потому-что отъ Отца; не началось во времени, потому-что Отецъ никогда не былъ безъ Сына, ибо отецъ есть отецъ сына, и безъ сына, который бы имѣлъ бытіе вмѣстѣ съ отцемъ, не будетъ отцемъ; Оно родилось отъ Отца нераздѣльно, и въ Немъ пребываетъ неисходно; Оно есть премудрость Родившаго и ѵпостасная сила, по существу Богъ, единосущный Отцу, не безъ Духа познаваемый. Ибо отъ Отца исходитъ и Духъ Святый, Отцу равносильный, равно совершенный, единодѣйственный, совѣчный, ѵпостасный. Онъ происходитъ отъ Отца не такъ, какъ Сынъ, но чрезъ исхожденіе: это другой образъ бытія, божественный и непостижимый. Онъ Отцу и Сыну во всемъ подобенъ, будучи благимъ, Владыкою, Господомъ, Творцемъ, по естеству Богомъ, Отцу и Сыну единосущнымъ, вмѣстѣ царствующимъ, вмѣстѣ славимымъ и покланяемымъ отъ всей твари. Таково чтимое нами Божество: Отецъ, родитель Сына, нерожденный, потому-что Онъ ни отъ кого; — Сынъ, рожденіе Отчее, потому-что отъ Отца раждается; Духъ Святый, который есть Духъ Бога и Отца, потому-что отъ Отца исходитъ, и который называется также Духомъ Сына, потому-что чрезъ Сына является и сообщается твари, хотя не отъ Сына имѣетъ бытіе. Единъ Богъ, потому-что одно Божество, одна сила, одна сущность, одно хотѣніе, одно дѣйствіе, — нераздѣльный, лишь съ раздѣленными ѵпостасями, или особенностями бытія, такъ-какъ одному Отцу свойственна нерожденность, одному Сыну — безначальное, довременное и вѣчное рожденіе отъ Отца, и одному Духу — довременное и вѣчное исхожденіе. Троица единая, простая, несложная, существо безпредѣльное, свѣтъ невмѣстимый, могущество безграничное, бездна благости, единый Богъ, нераздѣльно славословимый въ трехъ совершенныхъ ѵпостасяхъ.

Сей-то Богъ изъ небытія сотворилъ Ангеловъ, небо, землю и все, что на нихъ, эѳирный огонь и бездну водную; воздухъ — хранилище дыханія и прозрачный проводникъ свѣта; вторый сводъ (небесный), утвержденный на водѣ, отдѣляющій воды верхнія отъ водъ бездны, который и назвалъ Онъ небомъ; блестящее солнце, которое производитъ преемственность дня и ночи, и которое неусыпно освѣщаетъ все своимъ лучезарнымъ сіяніемъ; луну, озаряющую ночь и умѣряющую жаръ солнечнаго сіянія; звѣзды, служащія украшеніемъ тверди, и всѣ предметы земные, какъ-то: разнообразные и многополезные цвѣты, сѣменосныя травы, плодовитыя деревья — лучшую красоту земли; всякаго рода животныхъ, обитающихъ въ водахъ, — китовъ великихъ и страшныхъ; различныя породы пресмыкающихся и птицъ пернатыхъ, которыя имѣютъ свое начало изъ воды, летаютъ въ воздухѣ, а живутъ на землѣ; потомъ животныхъ земныхъ, дикахъ звѣрей и стада ручныхъ скотовъ: все это Господь создалъ въ доказательство своего велелѣнія, и въ наслажденіе тому существу, которое имѣло быть создано по образу Божественному.

Наконецъ послѣ всего, какъ-бы нѣкоего царя, Богъ собственною рукою сотворилъ и сіе пресловутое животное — человѣка, почтивъ его своимъ образомъ. Тѣло его Онъ образовалъ изъ земли, а душу произвелъ божественнымъ и животворящимъ дуновеніемъ, которое, по моему мнѣнію, есть Святый Духъ, животворящій, зиждительный, все совершающій и освящающій. И не соединилъ только Онъ душу съ тѣломъ, какъ будто бы она существовала еще раньше (удались это нелѣпое и странное пустословіе Оригеново), но прямо изъ небытія создалъ ее.

Сего-то самаго человѣка, котораго Онъ создалъ, по образу своему, разумнымъ и словеснымъ, человѣка, носящаго въ себѣ духъ жизни, Онъ поставилъ въ общеніе своей благодати и содѣлалъ владыкою рая, насажденнаго на востокѣ, даровалъ ему жизнь блаженную и счастливую, свободную отъ всякихъ безпокойствъ и беззаботную, отъ которой отгналъ всякую болѣзнь, печаль и воздыханіе. И человѣкъ, какъ-бы другой Ангелъ, на землѣ обитающій, воспѣвалъ Бога — Творца своего, исполняясь Божественными помыслами, и отъ всякой твари восходя къ Зиждителю, — для чего собственно и созданъ.

Но изобрѣтателю зла, отцу лжи, творцу зависти, змію-діаволу стало несносно видѣть человѣка въ изобиліи толикихъ благъ. Въ намѣреніи лишить его сихъ благъ, онъ коварно приступаетъ къ нему, и, подъ видомъ доброжелательства опутываетъ человѣка лестію, доводитъ его до паденія, самаго бѣдственнаго, и смотрите, какою приманкою!

Чтó выше всего, чтó одно самое высокое? Безъ сомнѣнія — Богъ, сущій надъ всѣмъ и всему виновникъ. Что же посему и вожделѣннѣе всего, какъ не стать Богомъ? И вотъ симъ-то вожделѣніемъ діаволъ обольстилъ человѣка, уловивъ напередъ простодушіе жены, и склонилъ его вкусить отъ древа познанія. Такъ-то почти всегда зло прикрывается личиною добра, и свое собственное безобразіе навязываетъ добродѣтели! Между-тѣмъ сластолюбивое вкушеніе отъ сего древа всевѣдущій запретилъ Адаму для его же собственной пользы; ибо сказалъ:отъ всякаго древа, еже въ раи, снѣдію снѣси. Отъ древа же, еже разумѣти доброе и лукавое, не снѣсте отъ него, ниже прикоснетеся ему: а въ оньже аще день снѣсте отъ него, смертію умрете (Быт. 2, 16-17). При семъ, если бы кто захотѣлъ думать, что сіе древо насаждено для испытанія послушанія или преслушанія, и что посему-то названо древомъ познанія добра и зла, или что оно пробуждало во вкушающихъ отъ него способность — познавать собственную ихъ природу, то и это непротивно было бы истинѣ.

Но пагубно было для человѣка вкушеніе отъ сего древа, пока еще онъ не сдѣлался совершеннымъ. Вкусивши, онъ тотчасъ позналъ свою наготу и сталъ думать о приготовленіи себѣ одежды, осуетился, погрузился въ заботливость о своемъ тѣлѣ, забывъ думать о Богѣ. Лишенный благодати, теперь онъ облекается тлѣніемъ, обращается въ землю, дѣлается изгнанникомъ изъ рая Божественнаго и осуждается на потъ, труды и смерть, не потому, будто дерево произвело смерть (Богъ смерти не сотворилъ), но потому, что преслушаніе повлекло за собою смерть. Теперь грѣхъ начинаетъ владычествовать, порабощаетъ меня, несчастнаго, производитъ во мнѣ всякаго рода зло, и, уловляя меня сладостію пищи, предаетъ смерти.

Что же? Въ такомъ жалкомъ положеніи пренебрегъ ли своимъ собственнымъ созданіемъ, самымъ драгоцѣннымъ и самымъ любезнымъ Тотъ, кто милосердъ по природѣ, кто создалъ насъ, и даровалъ намъ блаженное бытіе? Отнюдь нѣтъ; напротивъ, говоря Апостольски, многочастнѣ и многообразнѣ древле Богъ глаголавый отцемъ во пророцѣхъ, въ послѣдокъ дній сихъ глагола намъ въ единородномъ и единосущномъ своемъ Сынѣ, котораго послалъ въ міръ для того, чтобы заблудшаго человѣка снова привесть къ первобытному блаженству. И какая великая благость! что совершается? Несоединимое соединяется; превышающее природу осуществляется; чего око не видѣло, ухо не слышало, что и на сердце человѣку не приходило, то нынѣ видятъ и слышатъ, о томъ говорятъ, тому вѣруютъ! Что же это такое? Сынъ Божій и Богъ дѣлается сыномъ человѣческимъ, посредникомъ между Богомъ и человѣками! Не перестаетъ Онъ быть Богомъ, потому-что Онъ неизмѣненъ, и не по-видимому только становится человѣкомъ, потому-что Онъ не лживъ и всякое коварство и ложь совершенно чужды открытаго благоволенія, но истинно и по природѣ Онъ дѣлается человѣкомъ, безъ всякаго измѣненія и сліянія, дабы истинно даровать нашей природѣ спасеніе.

Такимъ образомъ Онъ есть совершенный Богъ, потому-что въ Немъ обитаетъ вся полнота Божества тѣлеснѣ (Кол. 2, 6), и совершенный человѣкъ, дабы могъ спасти всего человѣка, ибо чтó не воспринято, то и неисцѣльно; — одинъ и тотъ-же въ двухъ совершенныхъ естествахъ безъ всякаго раздѣленія. По ѵпостаси Онъ составляетъ одно съ своею плотію, а по естеству Онъ, какъ Богъ, единосущенъ Отцу и Духу, и, какъ человѣкъ, однороденъ и единоплемененъ съ нами, имѣя въ себѣ всю сущность перваго Адама, все, изъ чего, въ чемъ и чѣмъ бываетъ человѣкъ, т. е. и тѣло смертное, и душу разумную и безсмертную, словесную, самовластную, одаренную волею и дѣятельностію (ибо животное, неимѣющее чего-либо изъ сказаннаго нами, не есть человѣкъ). Плоть, одушевленную душею словесною и разумною, Онъ взялъ себѣ отъ Пресвятой Дѣвы, и, соединившись съ нею ѵпостасно, родился воплощеннымъ Богомъ, будучи единъ Сынъ и Христосъ и Господь, содѣлавшій родившую Его Богородицею.

Если бы Онъ не былъ единъ по ѵпостаси, то какъ же сказано: Слово плоть бысть (Іоан. 1, 14)? — Чѣмъ, конечно, внушаетъ Духъ Святый не то, будто Слово обратилось въ плоть, а напротивъ то, что Оно соединилось съ плотію ѵпостасно. Или какимъ образомъ говорится: единородный Сынъ, сый въ лонѣ Отчи, той исповѣда (Іоан. 1, 18)? Вѣдь исповѣдалъ тотъ, кого видѣли человѣкомъ; если же бы Онъ вмѣстѣ не былъ и Богомъ, то какъ можно повѣрить, что Онъ находится въ лонѣ Отца? Какимъ также образомъ (говорится): никтоже взыде на небо, токмо сшедый съ небесе, Сынъ человѣческій, сый на небеси (Іоан, 3, 13), тогда-какъ по тѣлу въ то время Онъ еще не вознесся на небо, потому-что даже по воскресеніи говорилъ: не убо взыдохъ ко Отцу Моему (Іоан. 20, 17)? Равнымъ образомъ, какъ сшедый, Той есть и восшедый (Ефес. 4, 10), когда сшелъ Онъ по Божеству (не въ смыслѣ перехожденія съ одного мѣста на другое, а въ смыслѣ снисхожденія (ου τοπιϰως, αλλα συγϰαταβατιϰως), а восшелъ тѣлесно, будучи одинъ и тотъ-же Богомъ и человѣкомъ? Или какъ Тотъ, кто говоритъ какъ человѣкъ и котораго видѣли человѣкомъ, говоритъ о себѣ: Азъ и Отецъ едино есма (Іоан. 10, 30)? Говорить такъ не прилично человѣку, если бы Онъ не былъ вмѣстѣ и Богомъ, Отцу единосущнымъ.

А если непризнавать въ Немъ двухъ естествъ, то какимъ бы образомъ одинъ и тотъ-же могъ быть смертнымъ и безсмертнымъ, сотвореннымъ и несотвореннымъ, видимымъ и невидимымъ, совершеннымъ Богомъ и совершеннымъ человѣкомъ? Вѣдь это свойства не одной природы; ибо сотворенное не одно и то-же по природѣ съ несотвореннымъ, смертное съ безсмертнымъ, видимое съ невидимымъ, Божество съ человѣчествомъ.

Какимъ бы образомъ Христосъ могъ имѣть и одну сложную природу, когда природа Отца и Духа признается простою? Въ такомъ случаѣ, какъ будетъ Онъ по одной и той-же природѣ единосущенъ и Отцу и намъ? Развѣ уже скажетъ кто, что и Отецъ намъ единосущенъ? Но это нелѣпѣе всякой чудовищной мысли. Да и какимъ образомъ самъ Онъ говоритъ:видѣвый Мене, видѣ Отца (Іоан. 14, 9), а въ другомъ мѣстѣ: что ищете Мене убити, человѣка, иже истину вамъ глаголахъ (Іоан. 8, 40)? Кто видѣлъ въ Немъ только человѣка, тотъ не видѣлъ Бога и Отца.

Если также скажемъ, что у Него одно и дѣйствіе, то куда мы отнесемъ тѣлесное хожденіе, преломленіе хлѣбовъ, звуки голоса и т. п., что все принадлежитъ не Божественной природѣ, но человѣческому дѣйствію? Все это конечно не съ виду только казалось такъ, но было такъ дѣйствительно, по истинѣ природы.

Равнымъ образомъ, если предположимъ, что Онъ, по своему человѣчеству, не имѣлъ естественной самовластной воли, то чему припишемъ естественное желаніе пищи, сна, питія и тому подобнаго? Все это, происходя по закону природы, душу неразумную невольно влечетъ къ исполненію, отъ-чего здѣсь за желаніемъ всегда слѣдуетъ и стремленіе къ дѣйствію, ибо существами неразумными управляетъ природа, и потому они свободны отъ виновности, и ничуть не подлежатъ наказанію. Но тѣ существа, которыя имѣютъ разумъ, которыя дѣйствуютъ самопроизвольно, тѣ скорѣе сами управляютъ природою, имѣя возможность слѣдовать или сопротивляться пожеланіямъ, потому-что воля есть естественное, разумное, самовластное пожеланіе. Впрочемъ это я говорю только о тѣхъ, которые хранятъ жизнь согласную съ природою, потому-что тѣ, кои по безпечности уклонились къ жизни противоестественной, скорѣе сами управляются, чѣмъ управляютъ, такъ-какъ страсти пріобрѣли надъ ними господство. — Какому также хотѣнію припишемъ то, что (Господь), пришедши въ одинъ домъ, не желалъ быть узнаннымъ, и однакожъ не могъ укрыться (Марк. 7, 14)? Всякому извѣстно, что воля Божественная всесильна, и что слаба и немощна воля человѣческая. Какимъ также образомъ Онъ, отказываясь отъ своей собственной воли, молился объ исполненіи воли Отца Своего? Какой природѣ свойственно молиться? Ясно, что сотворенной. Значитъ, и воля, отъ которой Онъ отказывался, принадлежала той-же природѣ.

Такимъ образомъ одинъ есть Христосъ, Сынъ и Господь, имѣющій нераздѣльно и несліянно двѣ совершенныя природы съ ихъ естественными свойствами, желающій и исполняющій все, свойственное той и другой природѣ, со взаимнымъ ихъ общеніемъ, по причинѣ несліяннаго соединенія одной природы съ другою, — Сынъ Божій, одно изъ (лицъ) Святыя Троицы, ради насъ содѣлавшійся человѣкомъ. Ибо, какъ чрезъ человѣка вошла смерть, то надлежало, чтобы чрезъ человѣка же было даровано и воскресеніе; и какъ душа разумная самовластнымъ хотѣніемъ совершила преслушаніе, то надлежало, чтобы душа же разумная естественнымъ и самовластнымъ хотѣніемъ оказала и послушаніе Творцу, и чтобы такимъ образомъ спасеніе пришло точно такъ-же, какъ смерть изгнала жизнь.

Что же было слѣдствіемъ сего? То, что обольстившій человѣка надеждою Божества самъ обольщается покровомъ тѣла, и смерть, вкусивъ безгрѣшное тѣло, почувствовала дурноту и извергла, несчастная, всю, находившуюся въ ея утробѣ, пищу. Ибо Богъ-Слово, Творецъ нашъ, воспринявъ ради насъ все естество наше и испытавъ по подобію немощи наши, кромѣ грѣха, исполнивъ законъ и явившись одинъ между всѣми людьми безгрѣшнымъ, и потому неповиннымъ смерти, и обнаруживъ въ себѣ чудесами силу Божественной природы, идетъ наконецъ за насъ добровольно на спасительную для всего міра — страсть, предаетъ самъ себя, и содѣлавшись за насъ клятвою (самъ Онъ не есть клятва, но благословеніе и освященіе, и только воспринимаетъ на себя нашу клятву), за насъ распинается и умираетъ и погребается. Проклятъ всякъ висяй на древѣ, говоритъ Писаніе (Втор. 25, 25); и Адаму Богъ сказалъ: земля еси и въ землю отыдеши (Быт. 3, 19). Итакъ Онъ становится за насъ клятвою, чтобы мы получили благословеніе: ибо сказано: елицы пріяша Его, даде имъ область чадомъ Божіимъ быти, вѣрующимъ въ Него (Іоан. 1, 12).

Чудное дѣло! Пасый Израиля (Псал. 79, 1), какъ Богъ предвѣчный, предается на смерть, какъ человѣкъ, рукою израильтянина! Наставляяй яко овча Іосифа, какъ агнецъ незлобный ведется на закланіе, и приноситъ съ собою, въ замѣнъ древа познанія, древо жизни, и вкушеніемъ желчи, смѣшанной съ оцтомъ, уничтожаетъ болѣзнь, приразившуюся къ нашей природѣ отъ вкушенія сладкой пищи! Сѣдяй на Херувимѣхъ, какъ Богъ, виситъ, какъ осужденный, на крестѣ, — и тогда-какъ самъ Онъ есть жизнь человѣковъ, богоубійцы, видя ее повѣшенною на крестѣ, не увѣровали: ибо смѣжиша очи свои, и ушима тяжко слышаша (Ис. 6, 10). Образовавшій Божественными руками человѣка цѣлый день простираетъ непорочныя руки къ народу непокорному и возмутительному, и предаетъ наконецъ душу свою въ длани Отца. У Того, кто изъ ребра Адамова сотворилъ Еву, копьемъ прободается ребро и источаетъ божественную кровь и воду, питіе безсмертія и баню обновленія! Посему-то устыдилось солнце, не могши видѣть поруганія мысленнаго Солнца правды. Потряслась земля, орошенная кровію Владычнею, стрясая въ себя нечистоту идоложертвенной крови, и радостно торжествуя свое очищеніе. Возстали мертвые изъ гробовъ, предвѣщая возстаніе за насъ умерщвленнаго. Потухло солнце и опять зажглось, чтобъ совершилось тридневное счисленіе смерти Господней. Раздралась завѣса храма, ясно означая тѣмъ доступность мѣстъ, бывшихъ доселѣ недоступными и откровеніе сокровеннаго. Дѣйствительно, теперь скоро разбойникъ войдетъ въ рай, и человѣкъ, умерщвляемый, какъ злодѣй, скоро будетъ всею тварію чествуемъ и покланяемъ, какъ Богъ, ибо Онъ дѣйствительно есть Богъ; скоро тѣло земное и изъ персти составленное вознесется превыше небесъ и будетъ возсѣдать съ Богомъ, скоро откроется и познаніе святой, блаженной и препрославленной Троицы.

Вдохнувшій въ Адама дыханіе жизни, а сотворившій его въ душу живу, полагается во гробѣ, мертвый, бездыханный! Опредѣлившій человѣку обращаться въ землю сопричисляется къ сокровеннымъ въ землѣ! Сокрушаются врата мѣдныя и вереи желѣзныя стираются. Взялись врата вѣчныя (Псал. 23, 7), содрогнулся стражъ ада, и открылись основанія вселенной. Ибо сопрачисленъ къ мертвымъ свободный отъ грѣха, и тотъ, кто разрѣшилъ узы Лазаря, пеленами обвивается, дабы человѣка, умерщвленнаго грѣхомъ и опутаннаго сѣтями его, разрѣшить отъ узъ и отпустить на свободу. Нынѣ приходитъ къ тиранну Царь славы, сильный въ брани, коего приходъ къ намъ — съ высоты неба, протекшій, какъ исполинъ, путь жизни, и связываетъ сильнаго, какъ слабую птичку, разсѣяваетъ всесильнымъ Божествомъ тѣлохранителей его и похищаетъ сосуды его, возвращая по справедливости то, что похитилъ тотъ несправедливо. Нынѣ Слово нисходитъ къ дракону, къ левіаѳану, къ отступнику (Ис. 27, 1 — левіаѳанъ означаетъ дракона), къ уму великому Ассиріянъ (Ис. 10, 12), т. е. сопротивныхъ силъ, скрывающемуся въ сердцѣ земли, и подобно рыболову, покрывающему уду червемъ, удою Божества, прикрытою тѣломъ, извлекаетъ его и заставляетъ извергнуть тѣхъ, коихъ онъ бѣдственно поглотилъ въ то время, какъ былъ сильнымъ, и, такимъ образомъ, хвалившагося богатствомъ отпускаетъ ни съ чѣмъ. Отроча рожденное и данное намъ, нисшедши въ пещеру аспидовъ, душитъ, умерщвляетъ и губитъ высокомѣрнаго горделивца. Нынѣ адъ дѣлается небомъ, преисподняя наполняется свѣтомъ, прогоняется мракъ, дотолѣ обитавшій тамъ, и слѣпымъ дается прозрѣніе. Ибо сѣдящимъ во странѣ и сѣни смертнѣй востокъ возсіялъ свыше. Все это ясно предъизобразили и предвозвѣстили Пророки, Патріархи и Праведники.

Праведникъ связывается, какъ непотребный, зане умыслиша совѣтъ лукавый на себе самихъ пожинающіе народъ Господень и возмущающіе стези ногъ его: горе души ихъ; лукавая приключатся имъ по дѣломъ ихъ, говоритъ Исаія (3, 9-12). Но для насъ дѣло сіе стало истиннымъ спасеніемъ отъ скорбей и врачевствомъ противъ болѣзни. «Плещи моя вдахъ на раны,сказалъ Вѣщавшій въ Исаіи, и ланитѣ мои на заушенія, лица же моего не отвратихъ отъ студа заплеваній (Ис. 50, 6). За то не посрамится и не постыдится созданіе рукъ Моихъ. Я не считалъ хищеніемъ равенство съ Богомъ, и, будучи Богомъ, единосущнымъ Отцу, Я уничижилъ себя до истощанія (Флп. 2, 6), смиряю себя за нечестивыхъ до смерти, потому-что такъ благоволилъ Отецъ (а чего хочетъ Онъ, того и Я хочу, будучи по природѣ соучастникомъ Его воли и сообщникомъ Божества), и, возносясь, какъ высочайшій, возвожу съ собою на верхъ славы и человѣчество. Такъ-то осуществляю Я любовь отеческую, дабы сохраненныя для Меня овцы, оправданныя Моею кровію и получивши въ смерти Моей примиреніе съ Отцемъ Моимъ, могли отнынѣ жить жизнію и покоиться подъ Моими крылами!»

Уразумѣемъ же — мы, не бывшіе очевидцами сихъ событій, и повѣримъ слуху благовѣствующихъ миръ; ибо намъ открывается мышца Божія, — Божія вседѣтельная сила. Мы прославимся, если уразумѣемъ, и много прославимся, созерцая какъ-бы въ зеркалѣ славу Господню въ уничиженіи, проразумѣвая въ безславномъ видѣ красоту, превосходящую всякій умъ. Ибо хотя и пострадалъ Онъ отъ немощи, но живъ есть отъ силы Божіей (2 Кор. 13, 4), хотя и видѣли Его висящимъ на древѣ, безобразнымъ безславнымъ паче всѣхъ сыновъ человѣческихъ, тѣмъ не менѣе Онъ есть сіяніе славы, отъ чего и земля при видѣ Его (на древѣ) устыдилась и содрогнулась. Онъ наши грѣхи вознесъ на древо, наши болѣзни понесъ, за насъ немоществовалъ и терпѣлъ удары, скорби и обиды — цѣну нашего мира. Поелику мы, какъ овцы, заблудились, оставивъ путь Господень и пойдя собственной стезей, то Онъ по благоутробію милости преданъ былъ за грѣхи наши, и, подавая намъ примѣръ, не прекословилъ и не вопіялъ Онъ, но, какъ овца безгласная, ведется на смерть за насъ. И узрите, говоритъ Моисей, животъ вашъ висящъ предъ очима вашима, и не будете вѣры яти житію вашему (Втор. 28, 66). А богоотецъ Давидъ, или лучше, чрезъ Давида самъ Господь Давида, предвозвѣщая страсть свою и животворное погребеніе, сказалъ: раздѣлиша ризы моя себѣ: и о одежди моей меташа жребій (Псал. 21, 19). Тотъ, кто облекъ прародителей нашихъ въ одежды кожаныя, добровольно обнажается предъ распятіемъ, чтобы, обнаживъ насъ отъ смертности, облечь красотою нетлѣнія. Раздѣляетъ по жребію и одежду свою воинамъ, ибо по возстаніи отъ мертвыхъ, намѣревается послать къ народамъ избранныхъ Имъ учениковъ, и самъ содѣлаться для вѣрующихъ одѣяніемъ въ святомъ крещеніи: елицы бо во Христа крестистесяговоритъ Писаніе, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27).

Ной, заключенный въ ковчегѣ, и деревомъ спасающій сѣмена втораго міра и ставшій снова началомъ человѣческаго рода, прообразовалъ добровольно погребеннаго Христа, который кровію, истекшею изъ ребра Его вмѣстѣ съ водою, омылъ грѣхъ, а древомъ крестнымъ спасъ весь родъ нашъ, и содѣлался начальникомъ новой жизни и новаго порядка (πολιτειας). Авраамъ, сей великій патріархъ, ведя на всесожженіе Исаака, который данъ былъ по обѣтованію, и къ которому относились всѣ обѣтованія, ясно предвозвѣстилъ умерщвленіе Господа. Ибо Исаакъ живой даруется Богомъ родителю; а жертвою послужилъ агнецъ, запутавшійся рогами въ кустарникѣ Савекъ. Сіе двойственное таинство агнца и Исаака, есть истинный образъ Христа, Бога нашего. Ибо и Христосъ двойственъ и сложенъ, будучи вмѣстѣ и Богомъ и человѣкомъ; и Онъ, какъ Сынъ Божій и Богъ по естеству, пребылъ безстрастенъ, а, какъ содѣлавшійся ради человѣка человѣкомъ, принесъ самого себя за спасеніе міра въ непорочную жертву Отцу въ растеніи Савекъ, или на деревѣ отпущенія, такъ-какъ Савекъ значитъ отпущеніе, — Чтó значать три мѣры муки, изъ которыхъ составленъ былъ испеченный въ золѣ хлѣбъ (Быт. 18, 6)? Не ясно ли указываетъ это на тридневное погребеніе Хлѣба жизни? Чтó значитъ, въ жизни Іосифа, сначала ровъ, а потомъ стража? Не очевидно ли указываетъ и это на гробъ, и на стражу при немъ? Ибо сказано: положиша Мя въ ровѣ преисподнемъ, въ темныхъ и сѣни смертнѣй (Псал. 87, 7). А чтó Моисей-боговидецъ и законодатель? Когда онъ сокрывается въ корзинкѣ, то не явно ли отдается на смерть, и однако же не принимается ли царевною? Такъ и Христосъ заключается во гробѣ, будучи мертвъ по тѣлу, и однако же своимъ Божествомъ, царствующимъ надъ всею тварію, снова призывается къ жизни. Тотъ-же опять Моисей не разсѣкаетъ ли моря жезломъ, и двойнымъ ударомъ, прямымъ и поперечнымъ, не изображаетъ ли знаменія крестнаго? А когда нисходитъ въ глубину, не показываетъ ли нисхожденія Спасителя во адъ? Не умерщвляетъ ли преслѣдовавшаго Фараона, и не спасаетъ ли Израиля? Потому-что и Христосъ умертвилъ смерть, спасаетъ же всѣхъ вѣрующихъ въ Него. Когда также распростертіемъ рукъ обращаетъ Амалика въ бѣгство, а Израилю подаетъ побѣду, тѣмъ самымъ показываетъ впереди то же таинство Спасителя. Приводитъ меня въ изумленіе и чудная манна: точно-какъ она была скрываема только вечеромъ на субботу (Исх. 16, 23), — и Іисусъ, мой Богъ и ради меня человѣкъ, весь сладость и весь желаніе, сокрывается во гробѣ въ концѣ пятка. А Іона? Самъ Господь не предуказалъ ли въ немъ свое предъизображеніе? Якоже бо бѣ Іона, говорилъ Онъ, во чревѣ китовѣ три дни и три нощи: тако будетъ и Сынъ человѣческій въ сердцы земли три дни и три нощи (Матѳ. 12, 40).

Но спроситъ кто-нибудь: если Онъ потерпѣлъ добровольную смерть въ пятокъ, а возвратился къ жизни во едину отъ субботъ: то какъ останется вѣрнымъ то, что Онъ провелъ въ сердцѣ земли три ночи? Но вѣдь божественный Моисей говоритъ намъ такъ: нарече Богъ свѣтъ день, а тму нарече нощь (Быт. 1, 5). А когда Господь повѣшенъ былъ на святомъ крестѣ, тма бысть по всей земли (Матѳ. 27, 45), не потому, чтобы нашло облако и закрыло лучъ солнечный, и не потому, чтобы лунное тѣло, какъ нѣкая преграда, застѣняло солнце и не допустило достигнуть до насъ сіянію (ибо такъ объясняются солнечныя затмѣнія людьми, знающами это дѣло): но вся земля была объята тьмою, гораздо мрачнѣйшею той осязаемой тьмы, которою пораженъ былъ Египетъ, потому-что въ самомъ солнечномъ тѣлѣ не стало свѣтоносной, лучи испускающей силы; ибо надлежало, чтобы тѣлесную смерть Творца оплакала вся тварь. Посему и Пророкъ говоритъ: зайдетъ солнце въ полудне, и померкнетъ на земли въ день свѣтъ (Амос. 8, 9); и другой опять: въ день онъ не будетъ свѣтъ, и не день и не нощь, и при вечерѣ будетъ свѣтъ (Зах. 14, 6-7). Во время сего-то мрака божественная и всесвятая душа Господня, отдѣлившись отъ священнаго и животворнаго тѣла, находилась въ сердцѣ земли, и это время считается за одну ночь. Потомъ, послѣ тьмы, Творецъ снова возстановляетъ день, и солнце возвращается къ своему обычному состоянію; — посему и Пророкъ предсказалъ, что будетъ свѣтъ предъ вечеромъ. Затѣмъ была ночь предъ субботою, потомъ — самая суббота, далѣе — ночь предъ единою отъ субботъ, и самый, наконецъ, лучезарный и свѣтоносный день святаго Воскресенія, день, въ который тѣлесно произшелъ изъ гроба свѣтъ несотворенный, какъ женихъ, блистающій красотою воскресенія; ибо конецъ субботы, который называется у Евангелиста вечеромъ субботнымъ (Матѳ. 28, 1), есть начало единой отъ субботъ. Вотъ ясное счисленіе трехъ дней и трехъ ночей! — Но обратимся къ тому, на чемъ остановились.

Тотъ, кто изъ персти образовалъ человѣка, въ персть смерти низводится, и животъ Его вземлется отъ земли. Онъ отлагаетъ земное, не тѣло разумѣю, но что принадлежитъ тѣлу, — сонъ и утомленіе, голодъ и жажду, отдѣленія и истеченія; ибо все это вошло въ нашу жизнь чрезъ преслушаніе. Въ мирѣ совершается погребеніе Его, въ мирѣ, который доставилъ Онъ намъ крестомъ и погребеніемъ, соединивъ раздѣленное и человѣка-отступника покоривъ Богу. Между-тѣмъ по погребеніи Его злые преданы погибели; Іудеи, по разрушеніи храма и города, отведены непріятелями въ плѣнъ, и уже не возвратятся въ отечество, потому-что они оставлены безъ попеченія Божественнаго, послѣ того, какъ сказалъ Господь: се оставляется домъ вашъ пустъ (Матѳ. 23, 38); а демоны лишены той нестерпимой и высокомѣрной власти, съ которою они, будучи злыми, злогосподствовали надъ нами, порабощая насъ постыднѣйшими страстями. Самъ же Онъ наслѣдовалъ добычу лукавыхъ, — людей отъ вѣка умершихъ, освободивъ всѣхъ, кои находились подъ ярмомъ грѣха. Онъ причисленъ былъ къ беззаконнымъ, а произрастилъ законность. Для невѣрующихъ Онъ сдѣлался сѣменемъ къ погибели, измѣнилъ праздники ихъ въ плачъ, и пѣсни ихъ смѣнилъ воплями. Для насъ же Онъ изъ тьмы возсіялъ свѣтъ, изъ гроба произвелъ жизнь, изъ ада источилъ воскресеніе, радость, веселіе, восхищеніе.

Теперь не неприлично будетъ коснуться и изреченій Евангельскихъ, и извлечь сокрытое въ нихъ богатство. Вотъ что говорятъ Евангелисты, возвѣщавшіе о предметахъ божественныхъ по наставленію Духа, и имѣвшіе въ себѣ Христа говорящаго. Поздѣ бывшу, пріиде человѣкъ богатъ отъ Аримаѳея, именемъ Іосифъ (Матѳ. 27, 57), благообразенъ совѣтникъ(Марк. 15, 43), мужъ благъ и праведенъ (Лук. 23, 50), иже и самъ учися у Іисуса (Матѳ. 27, 57), и бѣ чая царствія Божія (Марк. 15, 43); сей не бѣ присталъ дѣлу ихъ (Лук. 23, 51), потаенъ же страха ради іудейска (Іоан. 19, 38). Сей дерзнувъ вниде къ Пилату и проси тѣлесе Іисусова (Марк. 15, 43). О блаженный и достославный мужъ! Истинно сказалъ Господь, что всякое древо отъ плодовъ своихъ познается (Матѳ. 7, 17-18). Такъ-то и онъ, будучи добръ и праведенъ, не присталъ совѣту и дѣлу ихъ (Лук. 23, 31). И по-истинѣ онъ есть блаженный мужъ, какъ сказалъ богодухновенный Давидъ; ибо не иде на совѣтъ нечестивыхъ, и на пути грѣшныхъ не ста, и на сѣдалищи губителей не сѣде (Псал. 1, 1), дабы совѣщаться съ людьми беззаконными противъ Господа и противъ Христа Его. Не говорилъ онъ: возьми, возьми, распни Его (Іоан. 19, 15); не произносилъ словъ людей презрѣнныхъ и не навлекалъ на себя и на свое племя мщенія крови невинной и божественной. Но, утверждая волю свою въ законѣ Господнемъ, и о законѣ всегда помышляя, — былъ ли когда на ложѣ, или возставалъ отъ сна, онъ орошалъ свой умъ божественными струями Духа; ибо онъ былъ ученикомъ добраго Учителя, и слѣдовалъ по стопамъ Его. О мужъ богатый благимъ произволеніемъ! О купецъ мудрый, на земное богатство восхитившій небесное, и сокрывшій въ себѣ самомъ сокровище жизни! Пилатъ же дивися, говоритъ св. Маркъ, аще уже умре (Марк. 15, 44): дивился, какъ умерла Жизнь, какъ Дающій дыханіе человѣкамъ самъ предалъ дыханіе. Пилатъ! подлинно умеръ Онъ, но умеръ добровольно, потому-что Онъ имѣеть власть положить душу свою, и власть опять принять ее (Іоан. 10, 13). Подлинно умеръ Онъ для того, чтобъ отнять добычу у смерти, чтобъ оживить окованнаго цѣпями, чтобъ, содѣлавшись перворожденнымъ изъ мертвыхъ, источить воскресеніе мертвымъ, чтобы смертное уничтожилось жизнію.

Итакъ дается Іосифу тѣло (Іисусово). Какая неудержимая смѣлость и дерзновеніе, порожденныя вѣрою и пламенною любовію къ Богу! Ученики, сподобившіеся Божественныхъ даровъ, укрываются, пораженные страхомъ: а ты просишь мертваго, и скорѣе ихъ подражаешь своему Учителю, Вождю и Господу, ибо своею рѣшимостію ты отваживаешь на смерть свою душу! Не могъ ты смотрѣтъ на обнаженное святое тѣло Господа, соединенное ѵпостасно съ Божествомъ. Ты коснулся самаго углія Божественнаго, тогда-какъ Серафимы не могли прикоснуться къ Его образу (Ис. 6, 6). О, блаженныя руки! О, счастливѣйшія объятія, въ которыхъ, держа тѣло Бога моего, ты обвивалъ его чистою плащаницею съ драгоцѣннымъ мѵромъ; якоже обычай есть, говоритъ Писаніе, іудеомъ погребати (Іоан. 19, 40)! Бѣ же на мѣстѣ, идѣже распятся, вертоградъ, и въ вертоградѣ гробъ новъ, въ немъже николиже никтоже положенъ бѣ. Ту убо пятка ради іудейска, яко близъ бяше гробъ, положиста Іисуса (Іоан. 19, 41-42), егоже (гробъ) изсѣче въ камени: и возваливъ камень велій надъ двери гроба, отъиде (Матѳ. 27, 60). Пятокъ называется παρασϰευη (приготовленіе), какъ нѣкое приготовленіе къ покою субботнему: ибо суббота была днемъ успокоенія отъ дѣлъ, потому-что Богъ постановилъ евреямъ (въ этотъ день) вовсе не касаться ни до какого работнаго дѣла. Но для насъ пяткомъ (приготовленіемъ) къ успокоенію отъ грѣха, и отъ золъ, происходящахъ отъ него, содѣлались Божественныя страданія. — Итакъ обвивается чистою плащаницею Тотъ, кто единъ есть чистый и невредимый, кто покрываетъ небо облаками и облачается свѣтомъ, какъ ризою. Во гробѣ полагается Тотъ, кому небо служитъ престоломъ, а земля подножіемъ. Тѣсными предѣлами гроба по тѣлу объемлется Тотъ, кто горстію объемлетъ всю тварь, кто все наполняетъ и описуетъ будучи единъ, какъ Богъ, неописанный. Тотъ-же самый, который, какъ Богъ, пріемлетъ поклоненіе вмѣстѣ съ Отцемъ и Духомъ на небеси, тотъ-же самый, какъ человѣкъ, тѣломъ лежитъ во гробѣ, а душею пребываетъ въ сокровенныхъ убѣжищахъ ада, и разбойнику дѣлаетъ доступнымъ рай, потому-что неописанное Божество всюду сопровождаетъ Его. Ибо хотя священная душа и разлучилась отъ животворнаго и непорочнаго тѣла; но Божество Слова оставалось неразлучно съ ними, т. е. съ душею и тѣломъ, поелику со времени зачатія къ утробѣ Святой Дѣвы и Богородицы Маріи, произошло нераздѣльное соединеніе въ одномъ лицѣ двухъ природъ. Такимъ образомъ и въ самой смерти сохранилась одна ѵпостась Храстова, потому-что тѣло и душа состояли въ одной ѵпостаси Бога-Слова, и по смерти имѣли одну и ту-же ѵпостась. И потому всяко колѣно поклонится небесныхъ и земныхъ и преисподнихъ: и всякъ языкъ исповѣсть, яко Господь Іисусъ Христосъ въ славу Бога Отца (Флп. 2, 10-11).

Но для чего полагается Онъ во гробѣ новомъ, въ которомъ не былъ еще положенъ ни одинъ мертвецъ? Мнѣ кажется, это для того, чтобы воскресеніе не приписали кому-нибудь изъ преждепогребенныхъ. Люди, ненавидящіе собственное спасеніе, склонны бываютъ къ лукавству и весьма скоры на невѣріе. Итакъ, чтобъ было явно и очевидно воскресеніе Господа, погребается Онъ одинъ въ новомъ и пустомъ гробѣ. Духовный Камень жизни, изъ котораго пили неблагодарные, Камень краеугольный и нерукосѣкомый сокрывается въ скалѣ изсѣченной: потому-что души изнѣженныя и въ удовольствіяхъ иставаяющія не могутъ принять Божественнаго Слова; это принадлежитъ душамъ твердымъ, имѣющимъ мужественное расположеніе къ добродѣтели.

Во утрій же день, говоритъ Евангелистъ, иже есть по пятцѣ, собрашася архіерее и фарисее къ Пилату, глаголюще (Матѳ. 27, 26). Снова собралось сонмище беззаконныхъ, которые убили Пророковъ и камнями побили посланныхъ къ нимъ, которые страшно опустошали виноградникъ Господень, т. е. народъ Израильскій, и которые послѣ рабовъ безчеловѣчно умертвили самого Сына и Наслѣдника. Они не знали, что Онъ будетъ наслѣдникомъ всей твари, какъ человѣкъ; а если бы знали, то не распяли бы Господа славы. Что же они говорятъ Пилату?Господи, помянухомъ, яко льстецъ онъ рече еще сый живъ, по тріехъ днехъ возстану (Матѳ. 27, 63). О беззаконіе, свойственное лишь идолопоклонникамъ! Обманщики, союзники обмана называютъ Господа присяжникомъ (υποσπονδον) обмана, рабомъ грѣха! Льстецомъ объявляютъ Спасителя и Господа вселенной, самую истину, мудрость и силу Отчую, свѣтъ, просвѣщающій всякаго человѣка, грядущаго въ міръ! Для чего вы говорите напередъ: еще живъ сый? Развѣ не живетъ и по смерти Виновникъ жизни живущихъ, и бытія существующихъ? Хотя и былъ Онъ между мертвыми, но живъ сый, какъ свободный. Не слыхали ли вы когда-нибудь, чтó Господь говорилъ въ Іонѣ пророкѣ: еще три дни, и Ниневія превратится (Іоан. 3, 4)? Превратится дѣйствательно обманъ, когда Господь возстанетъ изъ гроба въ третій день, и насадится правда и истина. Повели убо, говорятъ злодѣи, утвердити гробъ до третіяго дне (Матѳ. 27, 64). Что вы вапрасно безпокоитесь, робкіе? Что вы боитесь страха, гдѣ нѣтъ страха? Не удержитъ печать Безпредѣльнаго! Если Аввакуму печати не воспрепятствовали вступить въ ровъ, чтобъ напитать Даніила пророка и служителя Божія (Дан. 14, 36): то какъ возмогутъ печати удержать Владыку вселенной? Но истинно слѣпа злоба, и сама собою легко разрушается. Да не како пришедши ученицы Его нощію украдутъ Его, и рекутъ людямъ, возста отъ мертвыхъ: и будетъ послѣдняя лесть горша первыя (Матѳ. 27, 64). О безсмысленные! кто крадетъ мертваго? Случается, что гробокопатели снимаютъ съ мертвыхъ одежды: но кто когда-либо кралъ мертваго? Если бы Христосъ не воскресъ, и предсказаніе Его о своемъ воскресеніи оказалось бы ложнымъ, то стали ль бы Ученики по-напрасну питать къ Нему привязанность? Всякій мертвый забвенъ бываетъ отъ сердца смертныхъ, говоритъ Писаніе (Псал. 30, 13). А если ктому Онъ и обманщикъ, то не болѣе ли долженъ придти въ забвеніе? Какимъ же бы образомъ, изъ привязанности къ умершему обманщику, они (Ученики) стали подвергать себя, какъ и дѣйствительно подвергали, различнаго рода смертямъ, и бѣдствіямъ, и множеству золъ? По-истинѣ, подозрѣваемый вами обманъ вы сама ставите въ рядъ истинъ.

Рече же имъ Пилатъ: имате кустодію: идите, утвердите, якоже вѣсте. Они же шедше утвердиша гробъ, знаменавше камень съ кустодіею (Матѳ. 27, 65-66). Пилатъ избѣгаетъ сообщничества съ богоубійцами, зная, что самъ онъ не нашелъ въ Немъ ни единыя вины, и все безумное дѣло слагаетъ на нихъ. «Чтобъ не осталось вамъ никакого повода возражать противъ воскресенія, вамъ самимъ поручаю я печать и стражу. Смотрите же, не прибѣгайте опять къ безчестнымъ вымысламъ и нелѣпымъ разсказамъ, когда событіемъ воскресенія будетъ доказана истинность предсказаній этого, какъ вы говорите, обманщика. Дѣло стоитъ теперь на остріѣ бритвы; нынѣ судъ есть (Іоан. 12, 31), какъ самъ Онъ говорилъ. Если Онъ, воскреснувъ,вознесенъ будетъ отъ земли, вы — начальствующіе будете отвергнуты, а Онъ всѣхъ привлечетъ къ себѣ (Іоан. 12, 32)». Таковы были рѣчи Пилатовы. Но безстыдные и неблагодарные Іудеи ринулись, какъ псы, ко гробу и запечатали камень. Итакъ Тотъ, кто сотворилъ бездну и запечаталъ ее, кто предѣломъ морю положилъ песокъ, лежитъ во гробѣ, мертвый охраняемый стражею и печатію. Уснулъ яко левъ и яко скименъ (Быт. 49, 9). Опочилъ, какъ Царъ, за охранною стражей. Кто возбудитъ Его? Нынѣ воскресну, глаголетъ Господь (Псал. 11, 6), нынѣ вознесуся, нынѣ прославлюся: нынѣ узрите, нынѣ уразумѣете.

Между тѣмъ жены, сгаравшія пламенною любовію къ Учителю, не скрываясь смотрѣли на все происходившее; и готовыя подвергнуться опасности за Господа, превзошли дерзновеніе Апостоловъ и никому не дозволили предвосхитить у себя въ семъ дѣлѣ преимущество.

Будемъ же и мы подобны мудрымъ рабамъ, ожидавшимъ пришествія домувладыки: получивши талантъ, постараемся всѣми мѣрами пріумножить его, и получить такимъ образомъ радость Господа, какъ рабы благіе и вѣрные домостроители. Талантъ этотъ, по моему мнѣнію, есть всякій даръ, подаваемый людямъ Божественною благостію. А даровъ Божественныхъ никто не лишенъ совершенно: только одинъ способенъ къ такой добродѣтели, другой къ иной: одинъ къ большему числу добродѣтелей, другой къ меньшему; одинъ къ добродѣтелямъ высшимъ и превосходнѣйшимъ, другой къ низшимъ и не столь совершеннымъ. Всякому Богъ удѣлилъ свою мѣру вѣры. За то сильніи и сильнѣ истязани будутъ (Прем. 6, 6); и емуже дано будетъ много, много и взыщется отъ него (Лук. 12, 48); отъ всякаго будетъ истребовано по мѣрѣ ввѣренной ему отъ Бога силы. Раздающій знаетъ, кому что даетъ, предъ очима Его вся нага и объявлена суть (Евр. 4, 13). Посему поспѣшимъ по возможности умножить талантъ свой: принявшій пять талантовъ, постарайся пріобрѣсть Заимодавцу другія пять; принявшій два, — другіе два. Пусть одинъ, получившій къ тому даръ, подаетъ руку помощи нуждающимся и изнемогающимъ подъ бременемъ бѣдности; а другой, — словомъ напитаетъ изнуренныхъ голодомъ и изсохшихъ отъ жара невѣрія. Сотворимъ себѣ друзей отъ мамоны неправды; напитаемъ бѣдныхъ, чтобы они, какъ благіе риторы, защитили насъ предъ страшнымъ судилищемъ. Дадимъ кровъ у себя безпріютнымъ, нагихъ одѣнемъ, болящихъ навѣстимъ, не отяготимся посѣтить находящихся въ темницѣ, скорбящимъ и печальнымъ, простремъ руку, посѣтуемъ съ ними, прольемъ слезу состраданія: это загаситъ нескончаемый огонь геенны. Если мы совершимъ это съ желаніемъ сердечнымъ, то и намъ скажетъ Господь: пріидите, благословенніи Отца Моего, наслѣдуйте уготованное вамъ Царствіе отъ сложенія міра (Матѳ. 25, 34).

Званные, — облечемся въ свѣтлую брачную одежду, чтобы содѣлаться участниками въ Божественномъ бракѣ, чтобъ содѣлаться достойными возлежанія, чтобъ вкусить Тельца упитаннаго, причаститься агнца пасхальнаго, напитаться плодомъ новаго винограда. Станемъ вкушать и пить съ чистою совѣстію — изъ пшеницы неизреченно, но истинно (ибо не ложенъ Обѣщавшій), чрезъ призываніе, претворяемую плоть Божію, и изъ вина — кровь Божію. Чрезъ сіе мы очистимся седмикратно, подобно золоту, — изгладимъ остающуюся въ насъ скверну грѣха, и такимъ образомъ наслѣдуемъ нетлѣніе, и соединимся съ Богомъ, и обожимся, и насладимся общеніемъ съ Нимъ, когда вострубитъ труба Господня и мертвые воскреснутъ, когда возсядетъ Господь на судилище, въ день, въ который положилъ Богъ судить вселенной въ правдѣ. Все тогда получитъ свое обновленіе, и послѣ уже не будетъ другаго обновленія; огонь станетъ поядать тогда противниковъ, не истребляя ихъ, а праведниковъ примутъ обители, уготованныя отъ вѣка, и лоно Авраамово, т. е. воплотившійся изъ лона Авраамова Богъ-Слово и Господь. Тогда падетъ земля нечестивыхъ, и ими овладѣетъ тьма и мрачный огонь, который они возжгли для себя, и червь неусыпно терзающій и скрежетъ зубовъ, соединенный со стономъ: а тѣхъ, которые правы сердцемъ, имѣютъ непорочную вѣру, свѣтлы и сіяютъ, какъ солнце, приметъ земля кроткихъ (Матѳ. 5, 5). Дѣвы юродивыя напрасно тогда будутъ суетиться, не во время заботясь о томъ, что имъ теперь необходимо, и стараясь украсить чуждымъ елеемъ свои погашенные свѣтильники: брачный чертогъ заключится для нихъ, и извнутри его онѣ услышатъ суровый голосъ Нелицепріятнаго: «не вѣмъ васъ, или, что все равно, не люблю васъ, потому-что вы не возлюбили моихъ братій, не оказали имъ знаковъ любви своей, не подвиглись къ нимъ милосердіемъ. Посему судъ безъ милости несотворшему милости. Ничто столько не угодно Мнѣ, Мнѣ — милосердому, какъ милость; ничто такъ не можетъ привлечь Мое сердце, какъ милость: Я милости хощу, но не жертвы. Вы не отверзли нуждающимся дверей милости: такъ и Я не отверзу вамъ входа въ мое Царство». Вотъ жатва, которую соберутъ дѣвы неразумныя! Напротивъ, мудрыя, бывъ готовы принять Жениха, не придутъ въ смятеніе. Они, наполнивъ свѣтильники свои многоразличными добродѣтелями, напоивъ ихъ обильно елеемъ благотворительности и возжегши свѣтоноснымъ огнемъ православной вѣры, — веселыя весело, въ глубокую ночь, срѣтятъ Жениха, составятъ хоръ въ Божественномъ чертогѣ, и тамъ будутъ вкушать всѣ радости, навсегда соединившись духомъ съ непорочнымъ Женихомъ, и сподобившись имѣть чистую бесѣду съ Чистымъ.

Будемъ же и мы, о священное и божественное стадо великаго Пастыря, Іерея и жертвы, о народъ избранный, царское священство, мы, наслѣдовавшіе новое имя, какъ рабы Христовы! — будемъ же и мы, памятуя страданія, слова и дѣянія Христа, хранить живоносныя Его заповѣди. Онъ сказалъ: вѣруйте въ Бога и въ Мя вѣруйте (Іоан. 14, 1), также: и иного утѣшителя дастъ вамъ Отецъ (Іоан. 14, 16), Духа истины, иже отъ Отца исходитъ (Іоан. 15, 26). Итакъ, вѣруя въ Него, возлюбимъ Его сердечно: обо любяй Мя, говорилъ Онъ, возлюбленъ будетъ Отцемъ моимъ: и Азъ возлюблю Его и явлюся ему самъ (Іоан. 14, 21). Вмѣстѣ съ тѣмъ возненавидимъ враговъ Его. Всякъ, неисповѣдующій Христа Сыномъ Божіимъ и Господомъ, есть антихристъ. Если кто скажетъ, что Христосъ есть рабъ, заткнемъ уши, въ полной увѣренности, что говорящій это есть лжецъ и нѣтъ въ немъ истины. Перенесемъ поруганіе за Христа, какъ вѣнецъ славы. Ибо блаженны будете, говоритъ Онъ, егда возненавидятъ васъ человѣцы, и егда разлучатъ вы, и поносятъ, и пронесутъ имя ваше, яко зло, Сына человѣческаго ради. Возрадуйтеся въ той день и взыграйте: се бо мзда ваша многа на небеси (Лук. 6, 22-23). Такъ поступая, мы избѣжимъ неразумія дѣвъ юродивыхъ, и поревнуемъ благоразумію мудрыхъ.

Будемъ также готовы и къ воскресенію изъ мертвыхъ Господа. Не станемъ заботиться ни о наслажденіяхъ для чрева, ни о многихъ одеждахъ для тѣла, ни о мѵрѣ драгоцѣнномъ, но безполезномъ, ни о роскошныхъ яствахъ и питіяхъ, съ которыми неразлучны опочиванія и распутство. Не будемъ возноситься надъ бѣднымъ; не станемъ воспламенять въ себѣ желанія суетной славы и не снимемъ съ пожеланія узды цѣломудрія; не будемъ женонеистовыми конями, ярящимися противъ чужаго цѣломудрія, и не посѣемъ въ плоть свою пищи для огня. Не станемъ увлекаться нечистою приманкою золота, серебра и многоцѣнныхъ камней. Когда другіе будутъ томиться голодомъ, не допустимъ, чтобъ наша роскошная трапеза привлекала геенскаго неумолимаго червя. Се возстаетъ Женихъ! Се происходитъ изъ гроба Царь царствующихъ! Приготовимъ себя, чтобъ не быть удаленными отъ участія въ радости. Будемъ добрыми общниками трапезы, отличая хорошее отъ худаго, и одно станемъ сожигать огнемъ божественной ревности и любви, а другое сохранимъ у себя въ сокровищницахъ. Будемъ строги къ гнѣву и пожеланію; станемъ измождать похоть чрева; препояшемъ себя цѣломудріемъ посредствомъ воздержанія и смиренія сердечнаго; отложимъ надменность, чрезъ уничиженіе и памятованіе о смерти; всѣмъ будемъ вся; злословія перенесемъ мужественно; терпя обиды, станемъ утѣшаться надеждою: преходитъ бо образъ міра сего (1 Кор. 7, 37), а мимоидетъ все зримое нынѣ очами.

Во всемъ сіе да мудрствуется въ насъ, еже и во Христѣ Іисусѣ (Флп. 2, 5), который возлюбилъ насъ, когда мы были еще врагами Его, возлюбивъ умилосердился къ намъ, умилосердившись смирилъ себя, смирившись спасъ насъ: ибо изъ любви происходитъ милость, изъ милости смиреніе, изъ смиренія спасеніе и возвышеніе. Если такъ мы будемъ вести себя, то въ настоящее время избавимся отъ угрожающихъ намъ бѣдствій. Если сбросимъ съ себя иго страстей, то освободимся и отъ ига тиранновъ, и какъ прежде изъ счастливаго состоянія произошло печальное, такъ и теперь изъ печальнаго снова настанетъ блаженное: мы получимъ прежнюю свободу, будемъ чисто праздновать Господу Богу праздникъ исходный, не услышимъ хульныхъ рѣчей противъ Создателя, и въ мирѣ будетъ состояніе Церкви. А послѣ мы свѣтло срѣтимъ съ блистающими свѣтильниками Побѣдителя смерти, безсмертнаго Жениха, и непорочный Женихъ приметъ насъ, и мы узримъ открытымъ лицемъ славу Господа и насладимся красотою Господа, которому со Отцемъ и Святымъ Духомъ да будетъ слава, честь, поклоненіе и величество нынѣ, всегда и во вѣки вѣковъ. Аминь.

Печатается по изданiю: Святаго отца нашего Іоанна Дамаскина, Слово на святую Великую Субботу. // Журналъ «Христiанское чтенiе», издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи. — СПб.: Въ Типографiи К. Жернакова. — 1845 г. — Часть II. — С. 42-87