Иоанн Фундулис

Заслуженный профессор Фессалоникского университета им. Аристотеля (+)

Воскресения Великой Четыредесятницы

Κυριακαί τῆς Μεγάλης Τεσσαρακοστῆς

Первое Воскресение Великого поста, или Воскресение Православия, нам дает повод для того, чтобы мы наши взоры обратили на структуру Воскресных дней Великой Четыредесятницы. Без этого знания, ради чего мы и говорим о нем, фона исторического взгляда на генезис и развитие литургического содержания этих Воскресных дней (Недель) мы не сможем понять содержание и смысл этого периода церковного года. То есть интерес имеет двоякий характер: и теоретическо-исторический и практический, поскольку знание о нем является ключом к пониманию структуры всего периода Великого поста. Вопрос является достаточно сложным, однако же, по необходимости нам следует пройти через запутанные коридоры его развития, чтобы получить верное восприятие и по возможности ясное понимание.

В период Четыредесятницы мы можем обнаружить непрерывно повторяющиеся пласты литургических традиций разных эпох и разное происхождение. Существуют очень древние элементы, но и весьма новые также. Могут быть выделены иерусалимские оcновы и константинопольские переработки и добавления. Древние элементы часто исчезают и мы можем различить их только следы. Иногда же они сохраняются, в особености в повседневной службе Четыредесятницы. Позднейшие элементы, как наиболее живые, или доминируют и господствуют, или смешиваются с древними и это сосуществование порождает множество вопросов и исторических проблем. В богослужении Четыредесятницы представлены почти что все эпохи и церковные гимнографы. Не смотря на эту парадоксальную мозаику, всякий может выделить общее главное направление и соответствующее единство. Это связано с тем, что достаточно рано выкристаллизировалась основная диаграмма этого периода, а его цели были определены с самого начала. По этой причине отдельные элементы, а также эти более поздние, были включены, когда они были введены полностью в рамки постового богослужения.

Воскресных дней (Недель) Четыредесятницы пять, и они отсчитываются с первого Воскресенья и до дня Вайи (Вход Господень в Иерусалим), как 1, 2, 3, 4 и 5 Воскресенье Великого поста. Основная праздничная тематика этих Воскресных дней, вполне вероятно, была сформирована в Иерусалиме. Как мы уже видели, то что происходило в подготовительные Воскресные дни перед постом, тоже самое и здесь: вся гимнография Воскресного дня определяется тематикой Евангельского зачала, которая соответствует основным темам Четыредесятницы. Но гимнография недели, которая следовала за Воскресным днем, преимущественно основывалась на тематике Воскресного дня. Таким образом, Четыредесятница состояла из четырех частных циклов, каждый из которых умел особую тематику.

Первый Воскресный день посвящался памяти пророков, очевидно в связи с тематикой предыдущего Воскресенья, посвященного грехопадению первозданных людей. Первые две стихиры вечерни («Тя́ Непостижи́маго, пре́жде денни́цы…»[1] и «Сло́вомъ Тя́ проповѣ́давшіи богоглаго́ливіи проро́цы…»[2]), слава на литии («Ра́дуйтеся, проро́цы честнíи, зако́нъ Госпо́день до́брѣ учини́вшіи..»[3]), слава на хвалитных стихирах Утрени («Моисе́й во вре́мя воздержа́нія…»[4]), а также некоторые самогласны, которые поются на повседневных службах 2-й недели поста, являются остатками древней гимнографии дня. Также и апостольское чтение, которое повествует о пророках позвизающихся в борьбе и претерпевающих страдания[5], чтение из Евангелия, которое повествует о признании учениками в личности Иисуса того, о ком проповедовал пророк Моисей, а также и прокимен («Благословен еси Господи Боже отец наших»), и аллилуарий (Моисей и Аароново священницех Его), чтение корого предшествует этим чтениям из Священного Писания, берут свое происхождение от древнего пласта изначального древнего содержания.

Во время второго Воскресения читалась притча о блудном сыне. Сегодня эта тематика утрачена, забыта. Однако же и самогласны недели, которая следует за Воскресением все вдохновлены этой притчей.

В третье Воскресенье преобладающее положение занимала тематика покаяния мытаря, и читалась из Евангелия соответствующая притча.[6] Сегодня от этой тематики остается только стихира славу на Хвалитех («Высокому́драго ра́зума злыхъ фарисе́евъ…»[7])и множество стихир самогласных в богослужениях 4 недели.

Четвертое Воскресение было посвящено притче о добром Самарянине, «впавшему в разбойники».[8] Здесь сохраняется канон Недели и самогласна и триодь в середине недели. То же самое и в пятое Воскресенье, когда читалась притча о богаче и Лазаре.[9]И опять у нас имеется один канон Недели и Триоди, и самогласны в повседневных богослужениях 6 недели, которая посвящается богачу и Лазарю.

Современная праздничная тематика этих Воскресных дней иная: первое Воскресение – это Неделя Православия, второе посвящается памяти свт. Григория Паламы, третье – это неделя Крестопоклонная, четвертое посвящается памяти прп. Иоанна Лествичника, а пятое – Марии Египетской. Замена изначальной древней тематики новейшей произошла позднее, уже в Константинополе, и шла постепенно, с 7 по 14 столетие. Непросто представить и понять самые глубокие причины такого реформирования. Точно также невозможно в точности время когда эти нововведения стали иметь место, во всяком случае в большинстве случаев. Одна причина вполне ясна: была попытка ввести чтение Евангелия от Марка в Воскресные дни Четыредесятницы, которое не читается в другие периоды года. Однако же праздничная тематика этих Воскресных дней опиралась на необходимой библейской основе, которая дала им мысль о чтении притчи о мытаре и фарисее, блудном сыне, добром Самарянине и богаче и Лазаре. Они все относятся к евангелию от Луки. Возможно, что второй причиной является развитие почитания святых. Во время Четыредесятницы празднование их памяти было необходимым. Но Воскресные дни и субботы составляли исключение, они были словно островками или оазисами в пустыне Четыредесятницы. В некоторых даже случаях их не включали в число дней поста. На эти дни переносилось празднование памяти великих святых, если оно выпадало на будни Четыредесятницы. А тем более, если парадигма того или иного святого соответствовала периоду Великого поста. Так была перенесена память прп. Марии Египетской с 1 апреля, а она рассматривалась как пример покаяния, на Пятое Воскресение Великого поста,  прежде это было Воскресение богача и Лазаря. Подобным образом и память прп. Иоанна Лествичника с 30 марта перенесена была на Четвертый Воскресный день поста. Вполне вероятно, что и праздник Крестопоклонной Третьей Недели (Воскресного дня) Великого поста имеет свое происхождение от перенесения праздника широкого почитания Креста (6 марта).

Тематика Первого Воскресения была подсказана событием восстановления почитания святых икон, которое случилось в этот день в 843 году при Августе Феодоре. Во Второе Воскресение была установлена память святого Григория Паламы, либо по аналогии с памятью аскетического подвига прп. Иоанна Лествичника, либо как продолжение тематики Первого Воскресения, Воскресения Православия. Святой Григорий был защитником и столпом православной веры. Древние чтения из Священного Писания Второго и Третьего Воскресения Великого поста, вполне вероятно что касается и части древней гимнографии этих Воскресных дней, были перенесены, в последствии, на два Воскресных дня подготовительных недель перед Великим постом, Воскресение мытаря и фарисея и блудного сына.

Немного остановимся на актуальной тематике Недели Православия. И в первую очередь мы услышим два тропаря-стихиры из древней гимнографии этого дня. Первая стихира вечерни это вторая стихира на подобен «Все отложше…» 2-го гласа. Вторая стихира – это самогласен того же гласа и поется как Славник на хвалитных стихирах. В первом случае работа дело связывается с тематикой Великого поста в сочетании с их страданиями, о которых говорит Апостол дня, и служением Богу и аскетическим подвигом, который наполняют период Триоди. Во втором случае  пророки Моисей, Илия и три отрока представляются в качестве примеров постящихся, и также в сочетании с основной тематикой Триоди, постом:

Сло́вомъ Тя́ проповѣ́давшіи богоглаго́ливіи проро́цы и дѣ́лы поче́тшіи, безконе́чную жизнь приплоди́ша, тва́ри бо, Влады́ко, па́че Тебе́, Содѣ́теля, служи́ти не претерпѣ́вше, мíра всего́ ева́нгельски отврати́шася и сообра́зни бы́ша Стра́сти Твое́й, ю́же провозвѣсти́ша; и́хже моли́твами сподо́би непоро́чно прейти́ воздержа́нія по́прище, еди́не Многоми́лостиве.

Моисе́й во вре́мя воздержа́нія зако́нъ прія́тъ и лю́ди привлече́; Илія́ пости́вся, небеса́ заключи́; тріе́ же о́троцы авраа́мстіи мучи́теля беззако́ннующа поще́ніемъ побѣди́ша. Имже и на́съ, Спа́се, сподо́би Воскресе́ніе улучи́ти, си́це вопію́щихъ: Святы́й Бо́же, Святы́й Крѣ́пкій, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй на́съ.

Из второй тематики этого Воскресения, восстановления почитания святых икон, мы предлагаем три характерные стихиры. Первая – это первая стихира на хвалитех 4 гласа на подобен «Дал если знамение». Две другие - это два первых тропаря 1-й песни канона 2-го гласа, с ирмосом «Помощник и покровитель», который хотя и поется во время литании святым иконам. Точно также как и вся гимнография, которая посвящается восстановлению почитания святых икон, так и эти стихиры-тропари написаны людьми, которые пережили великую битву и были весьма чутки в переживании священной радости о победе православной веры. Безусловно, канон является  творением первого борца и героического защитника икон, прп. Феодора Студита.[10] Он является победной песнью, великой радостью. Церковь как невеста украшается священным украшением икон, которые были удалены иконоборцами, и торжественно празднует свою победу над еретиками и торжествует правая вера, Православие.

Въ Тебѣ́ ны́нѣ ра́дуется Це́рковь, Человѣколю́бче, Женисѣ́ и Созда́телѣ свое́мъ, сію́ во́лею боголѣ́пною отъ и́дольскія ле́сти изба́вльшемъ и Себѣ́ обручи́вшемъ честно́ю кро́вію, свѣ́тло пріе́млющи свяще́нное возставле́ніе ико́нъ, и, ра́дующися, Тя́ пое́тъ и сла́витъ вѣ́рно.

Радостную песнь благодетелю всех Богу поем, верни, яко воздвиг нам спасения род Царства державнаго, Православия поборника.

Явилася во-истинну Божественная благодать вселенней, слава и честь являются ныне, ликовствует Церковь, приемля украшение своего обнажения.

©перевод выполне, 19-31н интернет-содружеством «Православный Апологет»2021г.

Источник: ΙΩΑΝΝΟΥ Μ. ΦΟΥΝΤΟΥΛΗ, Καθηγητοῦ Παν/μίου Θεσσαλονίκης. ΛΟΓΙΚΗ ΛΑΤΡΕΙΑ. Έκδοση Τρίτη. ΕΚΔΟΣΕΙΣ ΑΠΟΣΤΟΛΙΚΗΣ ΔΙΑΚΟΝΙΑΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ ΤΗΣ ΕΛΛΑΔΟΣ. 1997, σελ.32-40

Иоанн Фундулис, почетный профессор Фессалоникского университета (+)

Великая Четыредесятница

Μεγάλη Τεσσαρακοστή

Подготовительный период предшествующий Великому посту святой Четыредесятницы подходит к завершению. Мы проходим трехдневное преддверие священного сооружений, священнейшего периода церковного года. Сырная Неделя (Воскресение) является границей между подготовкой к Святой Четыредесятницы и вхождением в нее. С великой умилительной вечерни этой Недели мы начинаем священный период святой Четыредесятницы. Будут петься умилительные тропари, совершение Божественной литургии будет ограничиваться только субботой и воскресным днем, а сияющие облачения святого Престола и священником будут сменены на траурные одеяния покаяния.

Начиная в Понедельника первой недели Поста, Чистого Понедельника, начинается отсчет сорока дней поста, святой Четыредесятницы, которые «исполнятся», совершатся, в пятницу перед Неделей Вайи. Это священное число дней. Они установлены по библейским первообразам.Моисей а горе Синай прежде встречи с Богом постился сорок дней. То же было и с пророком Илией в пустыне Хорив. Особое влияние на количество этих дней оказал пример поста Господа Иисуса. Христос после своего Крещения и до начала Своего общественного служения постился, согласно словам Евангелия, «и постився дний четыредесять».[1] Пост Великой Четыредесятицы, согласно Святым Отцам, является «постом Господним» (ἡ νηστεία τοῦ Κυρίοῦ), он установлен «по образу спасительного поста», то есть поста Спасителя.[2] Верующий через крещение соединяется со Христом и участвует в жизни Его мистического тела. Ч помощью четыредесядневного поста он подражает и становится участником одному из существенных эпизодов Его земной жизни. Тем самым святая Четыредесятница приобретает некий мистический сотерилогический смысл. Согласно этому смыслу верующий постом и молитвой ведет борьбу, ведет смертельную схватку с Сатаной, точно также как и Христос «возведен бысть духом в пустыню искуситься от диавола».[3] По этой причине Четыредесятница является временем духовной брани, борьбы, борьбы, но и победы, и «отыде от него» диавол устремляясь вспять.[4] Тогда дьявол возвел на Господа три искушения: чтобы Он превратил камни в хлебы, чтобы Господь ему поклонился, что он мог ему дать царства мира сего, и чтобы он совершил чудо сбросившись вниз с крыла храма. Христианин идет вместе с Господом в пустыню Четыредесятницы и участвует в Его искушениях, отвечая на первое искушение – постом, на второе – непрерывном служением только единому Богу, а на третье – смирением. Но верующий совершая победу во время этой брани вместе со Христом, может быть подведен к Пасхе и сораспясться и совоскреснуть со Христом.

Святоотеческий символизм придает периоду поста некий новый смысл. Закон Ветхого Завета обязал каждого израильтянина приносить Богу начатки плодов и одну десятую продуктов и плодов земли. Эта некая божественная мзда, налогообложение, «десятина». Израильтянин по благодати, член нового народа Божия, входя в этот период поста, должен принести жертву Богу в виде десятины. Однако не в виде материальных продуктов , но духовных плодов, самою свою жизнь. Разве четыреста дней не являются примерно количества дней в году? Одна десятая года, сорок дней, посвящаются Богу «как начатки и десятина нашей единственной и уникальной жизни», - согласно свт. Симеону Солунскому.[5] По этой причин совершенно верно эти сорок дней в наших священных книгах характеризуются как «святые» и «священные», то есть принадлежащие Богу. Это дни богослужения и напряженной молитвы, потому что они приносятся на словесный жертвенник Божий как некое приношение и жертва: «Твоя от Твоих, Тебе приносяще». Срок дней года – это дар Божий нам. Из этой десятой части, сорок, приносятся ему в ответ как дар от Его даров.

Четыредесятница это период поста. Неделя Сырная является некой возвещающей трубой. Ее тематика – пост. Обещания постящихся верных вести себя правильным образом даются в апостольском и евангельских чтениях: «кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест»[6], и «егда же поститеся, не будите якоже лицемерии сетующее, …Ты же постяся помажи глву твою, и лице твое умый; Яко да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, иже в тайне»[7] Важность поста преимущественно подчеркивается эортологической тематикой этого дня и гимнографией, которая ей вдохновлена: «В сий день, -пишется в Синаксари Триоди, - творим от райския пищи ниспадения первозданного Адама.

Да плачет убо мир с прародителями падшими, се бо ради сладкия снеди и той вместе с ними с ними падоша.

Ниже составитель Синаксаря дает анализ, как богоносные Отцы понимали эту связь между этой Неделей и постом. Адам был изгнан из рая, потому что не сохранил заповедь Божию, заповедь, которой было определение о посте: Да не вкусишь от плода древа, древа познания.[8] Однако же первозданный человек был соблазнен искушением и преступил божественный закон. Он не стал поститься. Таким образом, первым завещанием Бога человеку было повеление поститься, «о добром посте». Если бы Адам не перенебрег бы этим единственным законом, то он бы достиг обожения, стал бы жить в Раю сладости навсегда. Соблюдение и хранение заповеди ему бы принесло жизнь, преступление ее принесло смерть.

Скорбные тропари и стихиры дня черпают свое содержание из богатства тематики. Они скорбят и плачут вместе с Адмамом о  его падении и побуждают верующих к посту и послушанию божественному закону для того, чтобы пробудиться. «Поне́же у́бо за е́же ни еди́ною Ада́му пости́тися, толи́ка пострада́хомъ, предлага́ется ны́нѣ сего́ воспомина́ніе, во вхо́дѣ святы́я Четыредеся́тницы, да помина́юще, ели́ко зло́, е́же не пости́тися введе́, потщи́мся по́стъ ра́достнѣ подъя́ти и сохрани́ти. Якоже у́бо его́же погрѣши́ Ада́мъ [си́рѣчь обоже́нія,] мы́ тѣ́мъ получи́мъ»,- замечает автор Синаксаря.

Будут петься четыре характерные стихиры-тропари. Две первые из них – это первая и последняя стихиры на Вечерни самоподобны на «Все отложше»[1]:

Созда́тель мо́й Госпо́дь, пе́рсть отъ земли́ пріе́мь мя́, живоно́снымъ дунове́ніемъ вдуши́въ, оживи́, и почте́ на земли́ нача́льствующа ви́димыми всѣ́ми, и а́нгеломъ купножи́теля. Сатана́ же льсти́вый, сосу́дъ змíя употреби́въ, снѣ́дію прельсти́, и Бо́жія сла́вы разлучи́, и преиспо́днѣйшей сме́рти предаде́ въ зе́млю, но, я́ко Влады́ка и Благоутро́бенъ, па́ки воззови́.

Ада́мъ изгна́нъ бы́сть изъ рая́ преслуша́ніемъ, и сла́дости изве́рженъ, же́нскими глаго́лы прельще́нный, и на́гъ сѣди́тъ, села́, — увы́ мнѣ́, — пря́мо рыда́я. Тѣ́мже потщи́мся вси́ вре́мя подъя́ти поста́, послу́шающе ева́нгельскихъ преда́ній, да си́ми благоуго́дни бы́вше Христу́, рая́ жили́ще па́ки воспріи́мемъ.

Третий тропарь это седален междопесния утрени, 4 –го гласа подобен «Удиви́ся Іо́сифъ»:

Изгна́нъ бы́сть Ада́мъ отъ ра́йскія сла́дости, снѣ́дію го́рькою въ невоздержа́ніи за́повѣди не сохрани́ Влады́чни, и осуди́ся дѣ́лати зе́млю, отъ нея́же взя́тъ бы́сть са́мъ, по́томъ же мно́гимъ я́сти хлѣ́бъ сво́й. Тѣ́мже мы́ возлю́бимъ воздержа́ніе, да не внѣ́ рая́ возрыда́имъ, я́коже о́нъ, но въ него́ вни́демъ.[2]

И последний тропарь: Это второй эксапостиларий утрени, самогласен «Со ученики́ и́демъ»:

Изгна́на бы́вша, Го́споди, рая́ пе́рвѣе снѣ́дію дре́ва, вве́лъ еси́ па́ки Кресто́мъ и Стра́стію Твое́ю, Спа́се и Бо́же мо́й, и́мже на́съ утверди́ по́стъ соверши́ти чистолѣ́пно, и Боже́ственному воста́нію поклони́тися, Па́сцѣ спаси́тельнѣй, Тя́ Ро́ждшія моли́твами. 

В этих четырех тропарях-стихирах, как и во всей гимнографии дня, эмфаза (то есть особое значение) падает на знамение, на которое мы указали ранее: «Адам вкушением пищи( снеди) теряет рай, верные же через пост стремятся его сникать паки».

И завершаем мы прекрасной подытоживающей молитвой из Синаксаря дня. В двух строках в нем выражается боль и стремление христианина вернуться в небесный Рай, но неуклонная надежда на милость и любовь Божию:

Неизрече́ннымъ Твои́мъ благоутро́біемъ, Христе́ Бо́же на́шъ, пи́щи ра́йскія на́съ сподо́би, и поми́луй, я́ко еди́нъ Человѣколю́бецъ, ами́нь.

©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2022г.

Перевод выполнен по Ιωάννοτ Μ. Φουντούλη. Λογική λατρεία.’Εκδοση 3. ΕΚΔΟΣΕΙΣ ΑΠΟΣΤΟΛΙΚΗΣ ΔΙΑΚΙΝΙΑΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ ΤΗΣ ΕΛΛΑΔΟΣ, ΣΣΕΛ.26-29

Иоанн Фундулис, почетный профессор Фессалоникского университета им. Аристотеля

Ιωάννου Μ. Φουνούλη

Ομότιμος καθηγητής Παν/μίου Θεσσαλονίκης.

Великая Четыредесятница

Μεγάλη Τεσσαρακοστή

Подготовительный период для верующих для вхождения  их во Святую Четырядесятницу Поста завершается, подходит к концу. Мы прошли трехчастный нартекс (преддверие) священного здания самого святого периода церковного года. Неделя[1] Сыропустная является границей между подготовкой и вхождением в Великий пост. Начиная с великой умилительной вечерни этой Недели начинается священное время поста. Его тропари и стихиры будут носить умилительный характер, совершение Божественной литургии будет ограничено только лишь субботой и воскресными днями. На престоле и на священниках сверкающие облачения заменены траурными одеждами покаяния.

С Понедельника первой недели Великого поста, Чистого Понедельника, начинается отсчет сорока дней поста, Четыредесятницы, которые «исполняются», завершаются в пятницу перед Неделей Вайи. Это священное чисто этих дней поста. Они определены в подражание библейским прообразам. Моисей на горе Синай постился сорок дней прежде встречи с Богом. То же самое происходило и с пророком Илией на горе Хорив. На число этих дней в особенности повлиял пример Господ. Христос после крещения Своего и до начала своего общественного служения, согласно Евангелию, постился, «дний четыредесять, и нощий четыредесять»[2] Пост Великой Четыредесятницы, согласно Святым отцам, является «Господним постом». Он был установлен «по образу спасителева поста», то есть поста Христа Спасителя.[3] Верующий соединяется со Христом в Крещении и принимает участие в жизни Его мистического тела. Благодаря сорокадневному посту он подражает и  принимает участие в одном из существенных событий из Его земной жизни. Четыредесятница принимает сообразно своему образу некий мистическо-сотериологический смысл. Поскольку верующий в течение поста постом и молитвой ведет брань и войну с сатаной, как в точности это сделал и Христос, когда  Он был «изведен Духом в пустыню искуситися от диавола».[4] Для того времени Четыредесятница являлась духовной бранью, борьбой: борьбой, но и победой, потому что Христос в этой борьбе стал победителем и дьявол «отыде от Него до времени».[5] Тогда дьявол представил Господу три искушение: превратить камни в хлеб, поклониться ему, для того чтобы дать Ему все царства мира, и отворить чудо бросаясь вниз с крыши храма.[6] Христианин идет вместе с господом в пустыню Четыредесятницы и принимает участие в Его искушениях, отвечая на первое искушение постом, на второе – непрерывным богослужением истинному Богу, а на третье искушение – смирением. Но в этой борьбе верующий одерживая победу со Христом, может быть доведен до Пасхи и сораспяться со Христом и совоскреснуть с Ним.

Тот или иной святоотеческий символизм придает смысл периоду поста. Ветхозаветный закон наложил на каждого израильтянина обязанность приносить Богу начатки плодов и одну десятую часть продуктов и земного урожая. Это была божественная дань, «десятина». Израильтянин по благодати, член нового народа Божия, во время этого периода приходит я тем, чтобы принести на жертвенник Божий требуемую десятину. Но вовсе не в виде материальных вещей, но в виде духовных: свою собственную жизнь. Разве Сорок дней не являются днями каждого года? Одна десятая года, сорок, посвящаются Богу «в качестве начатков и десятины нашей жизни», согласно свт. Симеону Солунскому.[7] В наших священных богослужебных текстах эти сорок дней характеризуются как «святые» и «священные», то есть принадлежащие Богу. Они являются днями богопоклонения и усиленной молитвы, покольку Богу приносится словесная жертва как приношение и жертва: «Твоя от твоих Тебе приносяще». Сорок дней от года это дар Божий нам, а от десятой части от них, сорок, приносятся Ему как дар от дара Его.

Четыредесятница является периодом поста. Неделя Сыропустная является для него предвозвещающей трубой. Советы для правильного образа поведения постящимся христианам дают апостольское и Евангельское чтения: «Ядый не ядущаго да не укоряет, и не ядый ядущаго да не осуждает».[8] И «егда же поститеся, не будите якоже лицимери сетующее….Ты же постяся помажи главу твою, и лице твое умый: Яко да не явишися человеком постяся, но Отчу твоему, иже в тайне».[9] Но важность поста подчеркивается преимущественно эортологическая тематика и гимнография, которые испытывают вдохновение вот от чего: «Въ сíй де́нь воспомина́ніе твори́мъ отъ ра́йскія пи́щи ниспаде́нія первозда́ннаго Ада́ма, - говориться в Синаксари Триоди.

Да плачет убо мир с прародителями падшими, се бо ради сладкия снеди и той вместе с ними с ними падоша.

И далее составитель Синаксаря, анализирует то, как духоносные Отцы воспринимали и понимали сочетание этой Недели (Воскресного дня) с предстоящим постом.

Адам был изгнан из Рая, потому что он не сохранили заповедь Божию, заповедь имевшую термин ост: Не вкушать от плода древа, древа познания.[10] Однако же первозданный человек впал в соблазн от искушения и преступил божественный закон. Он не стал поститься. Следовательно, первая заповедь Божия для человека это был закон о посте, «о добром посте» (τὸ τῆς νηστείας καλόν). Если бы Адам не преступил бы этот единственный закон, то он бы достиг обожения, он бы жил в Раю сладости бы всегда.

Соблюдение же поста принесло бы жизнь, преступление же его принесло же смерть.

Печальные же стихиры черпают свое содержание из богатства этой тематики. Они разделяют печаль Адама о его падении и подвигают верующих к посту и послушанию закону божию для того, что бы воскреснуть:

«Поне́же у́бо за е́же ни еди́ною Ада́му пости́тися, толи́ка пострада́хомъ, предлага́ется ны́нѣ сего́ воспомина́ніе, во вхо́дѣ святы́я Четыредеся́тницы, да помина́юще, ели́ко зло́, е́же не пости́тися введе́, потщи́мся по́стъ ра́достнѣ подъя́ти и сохрани́ти. Якоже у́бо его́же погрѣши́ Ада́мъ [си́рѣчь обоже́нія,] мы́ тѣ́мъ получи́мъ, рыда́юще, и постя́щеся, и смиря́ющеся, до́ндеже на́съ Бо́гъ посѣти́тъ», - замечает автор Синаксаря.

Будут петься характерные стихиры. Две являются первыми: первая  и последняя из них это стихиры самоподобны вечерни 2 гласа на самоподобен «Все отложше»:

Созда́тель мо́й Госпо́дь, пе́рсть отъ земли́ пріе́мь мя́, живоно́снымъ дунове́ніемъ вдуши́въ, оживи́, и почте́ на земли́ нача́льствующа ви́димыми всѣ́ми, и а́нгеломъ купножи́теля. Сатана́ же льсти́вый, сосу́дъ змíя употреби́въ, снѣ́дію прельсти́, и Бо́жія сла́вы разлучи́, и преиспо́днѣйшей сме́рти предаде́ въ зе́млю, но, я́ко Влады́ка и Благоутро́бенъ, па́ки воззови́.

Ада́мъ изгна́нъ бы́сть изъ рая́ преслуша́ніемъ, и сла́дости изве́рженъ, же́нскими глаго́лы прельще́нный, и на́гъ сѣди́тъ, села́, — увы́ мнѣ́, — пря́мо рыда́я. Тѣ́мже потщи́мся вси́ вре́мя подъя́ти поста́, послу́шающе ева́нгельскихъ преда́ній, да си́ми благоуго́дни бы́вше Христу́, рая́ жили́ще па́ки воспріи́мемъ.

Третья стихира это седален 4 гласа подобен «Удивися Иосиф» на Утрени между песнями:

Изгна́нъ бы́сть Ада́мъ отъ ра́йскія сла́дости, снѣ́дію го́рькою въ невоздержа́ніи за́повѣди не сохрани́ Влады́чни, и осуди́ся дѣ́лати зе́млю, отъ нея́же взя́тъ бы́сть са́мъ, по́томъ же мно́гимъ я́сти хлѣ́бъ сво́й. Тѣ́мже мы́ возлю́бимъ воздержа́ніе, да не внѣ́ рая́ возрыда́имъ, я́коже о́нъ, но въ него́ вни́демъ.

А последняя стихира: Это второй эксапостиларий на утрени, Подобен «Со ученики идем»:

Изгна́на бы́вша, Го́споди, рая́ пе́рвѣе снѣ́дію дре́ва, вве́лъ еси́ па́ки Кресто́мъ и Стра́стію Твое́ю, Спа́се и Бо́же мо́й, и́мже на́съ утверди́ по́стъ соверши́ти чистолѣ́пно, и Боже́ственному воста́нію поклони́тися, Па́сцѣ спаси́тельнѣй, Тя́ Ро́ждшія моли́твами. 

В этих четырех стихирах, как во всей гимнографии дня в целом, основной акцент падает на то, что мы указали ранее: Адам через вкушение теряет Рай; верные через пост стремятся обрести его вновь.

Мы завершаем нашу лекцию прекрасной итоговой молитвой, которая завершает Синаксарий дня. В двух чертах в ней выражена боль и стремление христианина к обретению Рая, но и непоколебимая надежда на милость и любовь Божию.

«Неизрече́ннымъ Твои́мъ благоутро́біемъ, Христе́ Бо́же на́шъ, пи́щи ра́йскія на́съ сподо́би, и поми́луй, я́ко еди́нъ Человѣколю́бецъ, ами́нь.»

Источник: ΙΩΑΝΝΟΥ Μ. ΦΟΥΝΤΟΥΛΗ, Καθηγητοῦ Παν/μίου Θεσσαλονίκης. ΛΟΓΙΚΗ ΛΑΤΡΕΙΑ. Έκδοση Τρίτη. ΕΚΔΟΣΕΙΣ ΑΠΟΣΤΟΛΙΚΗΣ ΔΙΑΚΟΝΙΑΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ ΤΗΣ ΕΛΛΑΔΟΣ. 1997, σελ.26-32

©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет»2021г.

Омилія, произнесенная на поклоненіе честному и животворящему Кресту въ среднюю седмицу Святыя Четыредесятницы, говорящая также и о томъ, что по силѣ очистившимъ свой умъ постомъ, возможно неосужденно приступить и причаститься Божественныхъ Таинъ.

Опознавая первые приступы находящихъ на насъ болѣзней, врачи умѣло смѣшивая нѣкія лѣкарства, часто отгоняютъ имѣющія прiйти болѣзни, приключающiяся въ результатѣ отсутствiя отпора у организма, такъ чтобы (благодаря этимъ лѣкарствамъ) человѣкъ не получилъ какую-либо болѣзнь и не возъимѣлъ отъ этого нестерпимыя страданiя. Часто же, на основанiи большого опыта, они бываютъ вь силѣ и уже затянувшiяся болѣзни въ тѣлѣ удачно излѣчивать и, особенно, если больной всецѣло предаетъ себя въ руки врача и послушно слѣдуетъ методамъ его лѣченія Такъ и нашъ благой Богъ поступилъ и предлагаетъ намъ цѣлебное лѣкарство: этотъ священный и прекрасный постъ, ограниченный не на извѣстные перiоды и времена, но всегда долженствующій соблюдаться, какъ обуздывающій плотскiя страсти и удерживающiй недугъ, приключающiйся намъ по причинѣ потворства своимъ страстямъ, и чтобы не допустить, дабы духъ, побѣжденный жаждой удовольствій, и самъ опустился, и тогда произошло бы не малое паденіе. Потому что, по-истинѣ, по слову величайшаго проповѣдника ап. Павла, тѣло и духъ находятся въ тяжкой войнѣ другъ съ другомъ. Плоть бо, — говоритъ онъ, — похотствуетъ на духъ, духъ же на плоть. сія же другъ другу противятся (Гал. 5, 17).

Поэтому, вотъ, возлюбленные, Богъ всѣхъ опредѣлилъ для всѣхъ насъ общественный сорокодневный постъ, назначенный для болѣе строгихъ во всѣхъ отношеніяхъ подвиговъ и для побѣды надъ воздушными, злыми духами; дабы полностью отогнавъ ихъ, намъ, путемъ чистаго образа жизни, достичь Господняго Дня Тридневнаго и Живоноснаго Воскресенія, и чистыми воззрѣть на чистаго Бога нашего и вмѣстѣ съ Нимъ прославиться и съ любовію быть принятыми Имъ. Такъ и путникъ, когда ради достиженія цѣли своего путешествія будетъ долженъ ежедневно проходить часть пути, если только представитъ себѣ мѣсто ожидающаго его покоя, то уже большую часть путешествія совершаетъ съ удовольствіемъ; и хотя бы онъ и утомился отъ множества тягостей на пути, однако, надежда на ожидающій его покой весьма поддерживаетъ его. И мы также являемся путниками, пробѣгающими краткую стезю нашей жизни и совершающіе нашъ путь; и одни, проживъ прекраснымъ, святымъ образомъ жизнь, достигаютъ Небеснаго Царства, гдѣ — наше жительство, а другіе, живущіе нечестиво, подобно мнѣ, бываютъ держимы въ нѣкоей дольней ямѣ своихъ страстей, которымъ раболѣпствовали при жизни, и здѣсь будутъ зримы погруженными въ нихъ.

И какимъ образомъ, говорять, человѣку, находящемуся еще въ этой жизни, возможно востечь къ небесному міру? Кто это можетъ сдѣлать? Я тебѣ скажу. Чистымъ умомъ парящіе и сорадующіеся съ небесными силами, торжествующіе надъ крушеніемъ всеобщаго врага. Такъ что, душею и тѣломъ, въ равной мѣрѣ, очистившись милующимъ постомъ и прикосновеніемъ къ Животворящему и Пречистому Древу, будемъ ликовать, какъ мы сказали, вмѣстѣ съ небесными силами, съ которыми и согражданами станемъ, когда Судія придетъ съ небесъ. И какимъ образомъ, говоришь, возможно достигнуть этого состоянія? Тѣмъ что, благодаря руководящему въ насъ свѣтлому началу и уклоненію и отталкиванію отъ сопротивныхъ духовъ, мы явимся достойными чистыми устами прикоснуться къ Животворящему и Всечестному Кресту, поелику и благой нашъ Богъ, чрезъ преданіе святыхъ Отцовъ, открылъ намъ этотъ путь, я имѣю въ виду, путь, приносящаго намъ пользу, поста, дабы мы, немного пожертвовавъ нашъ трудъ и очистившись отъ скверны, и отвергнувъ злыя цѣли страстей, пріяли полное разрѣшеніе прикоснуться къ Животворящему Древу отъ Пригвожденнаго на немъ, какъ, впрочемъ, это возможно видѣть. Но какимъ образомъ одно содѣйствуетъ другому и направляетъ насъ ко дню Воскресенія? Постъ, вотъ, дѣлаетъ тѣло легкимъ, а истинное поклоненіе Божественному Кресту возводитъ нашъ умъ отъ стока постыдныхъ дѣлъ и возводитъ къ Высшему Царству. Это установилъ Посредникъ между Богомъ и людьми, Христосъ, совершивъ спасеніе наше посреди земли Своимъ спасительнымъ распятіемъ на Крестѣ, и въ серединѣ этого поста явилъ намъ благія надежды Воскресенія.

О, постъ, богоданное орудіе, какъ бы сѣкирою отрубающій вкоренившіяся въ насъ страстныя влеченія, которое Адамъ потерявъ, явился изверженнымъ отъ пребыванія въ Раю, а Моѵсей, сохранивъ его, сталъ богозрителемъ! О, постъ, сильнѣйшій огня, испепелившій халдейскій огонь, и трехъ отроковъ невредимыми сохранившій (въ халдейской печи)! О, постъ, опечалившій пророка Іону, а градъ ниневитянъ сохранившій! [1]. И если бы кто пожелалъ изслѣдовать пути поста, то едва-ли было бы возможно постигнуть неиспытанныя судьбы Божіи.

Но дабы намъ не только восхвалять постъ и жизнетворное его благодѣяніе, вотъ, давайте, представимъ на середину представляемое намъ по серединѣ поста Животворящее Древо честнаго Креста, которое было воодружено ради нашего спасенія посреди земли. Какимъ же образомъ мы воспоемъ его въ устахъ и въ сердцѣ? Скажемъ такъ, восклицая и обращаясь къ нему: Радуйся, честный Кресте, на которомъ Сынъ Божій и Слово, распростерши руки, объялъ насъ и привелъ къ Небесному Отцу! Радуйся, Кресте, которымъ очищаются наши чувства отъ всякой скверны, въ силу того, что все наше сердце объято тобою! Радуйся, Кресте, неложно даровавый неизреченную радость отцамъ нашимъ силою Пригвожденнаго на тебѣ! Радуйся, Кресте, притупленіе онаго огненнаго меча, заграждавшаго входъ въ Рай, поелику благодаря тебѣ, онъ отступилъ передъ благоразумнымъ разбойникомъ! Радуйся, Кресте, который нынѣ держа мы, вѣрные люди, народъ святой, приносимъ въ мольбу Пригвожденному на тебѣ Христу и Богу, потому и всякая хвала долженствуетъ тебѣ, поелику Владыка нашъ на тебѣ простеръ Свои пречистыя руки и на тебѣ излилъ богоизліянную Кровь Свою — Сынъ и Слово невидимаго Отца, которой сегодня благочестиво причащающіеся, дѣлаютъ милостивымъ къ нимъ Животворящаго Бога нашего въ отношеніи ранѣе содѣланныхъ ими прегрѣшеній, и безъ труда мы получаемъ отпущеніе ихъ, въ силу его совершившагося крайняго снисхожденія къ намъ и въ силу воспоминанія его Живоносной Страсти.

Радуйся, Кресте, побѣдительное знаменіе великаго Царя, которое во время Второго и страшнаго Его пришествія, имѣетъ прійти, сопровождаемое [2] Небесными силами и сонмами всѣхъ праведныхъ, которые вмѣстѣ съ тобою возсіяютъ какъ звѣзды, являя и приготовляя путь для пришествія Царя всей твари, Котораго дѣйствіе благодати и непревзойденная лѣпота, сокровенной въ тебѣ славы, которую ты пріялъ отъ Пригвожденнаго на тебѣ Іисуса, болѣе явно, вмѣстѣ съ праведниками, возсіяетъ въ постыжденіе іудеевъ, въ похвалу же тѣхъ, которые узрѣли въ сей грубой, матеріальной формѣ, присущую тебѣ, Божественную твою силу! Но, о, честный Кресте, крѣпчайшій хранителю христіанъ, мощнѣйшій сокрушителю всѣхъ вражескихъ навѣтовъ, озари насъ сокровенной въ тебѣ свѣтозарностію; просвѣти зрѣніе нашего сердца, дабы и мы были готовы въ чемъ-то пострадать, какъ пострадалъ на тебѣ Сынъ и Слово невидимаго Отца, и ради Него, какъ и Онъ ради насъ, быть готовыми положить души свои даже до смерти. Потому что если мы пожелаемъ быть готовыми на страданіе и избрать этотъ добрый и прекрасный путь, то мы удобно возможемъ стать сообразными Его Страстямъ, каковымъ путемъ слѣдовать насъ сподоби дѣйственной твоей силой, и непреоборимой властью умертвившаго тобою смерть; сдѣлай насъ достойными созерцателями Тебя и благоговѣйными поклонниками, и вмѣстѣ съ этимъ, удостой насъ съ веселіемъ и радостью увидѣть и свѣтоносный и лучезарный день Воскресенія, въ залогъ и предвкушеніе болѣе полной и болѣе истинной Пасхи, въ наслажденіе вѣчными оными благами, что да будетъ намъ всѣмъ быть участниками, благодатью и человѣколюбіемъ Господа нашего Іисуса Христа, съ Которымъ Отцу слава, вмѣстѣ и со Святымъ Его Духомъ, нынѣ и присно, и во вѣки вѣковъ. Аминь [3]. 
 

Примѣчанія. 
[1] Въ книгѣ пророка Іоны, гл. 3 повѣствуется, что пророкъ Іона, увидѣвъ, что благодаря наложенному на себя строжайшему посту, ниневитяне будутъ прощены Богомь, опечалился, потому что, какъ пророкъ Божій, онъ ревновалъ о своемъ пророчествѣ, въ которомъ онъ отъ лица Бога возвѣстилъ городу гибель, и онъ боялся, чго, поскольку городъ спасется въ своемъ подвигѣ поста и покаянія, то и самое пророчество его будетъ принято за ложь. 
[2] Здѣсь мы встрѣчаемъ рѣдчайшее значеніе слова «ιυνδιαπορευϑηναι». См. это слово у Лампэ въ «А Grееk Раtrіstіс Lехісоn». 
[3] Sорhronіi mоnасhоrum sаnotіssimi, роstеа раtriаrсhае Ніеrоsоlуmіtаni, оrаtіo diсtа іn аdоrаtionеm ѵеnеrаndае ас ѵіѵіfiсае сruсis mеdіа S. Quаdrаgеsіmае hеbdоmаdе; еt quod mеntе реr jеjunium sinlеrum рurifiсаtа Еuсhаrіstіае еt diѵіnоrum mуsterіum possimus competes fieri. Міgnе Р. G. t. 87/3 соl. 3309-3316. 
 

Источникъ: Проповеди святителя Софронія, Патріарха Іерусалимскаго. / Пер. и комм. Архим. Амвросія (Погодина). — Джорданвилъ: Тѵпографія преп. Іова Почаевскаго, Свято-Троицкій монастырь, 1988. — С. 97-100. 

Примечание: 

Родомъ изъ г. Дамаска, съ блестящимъ свѣтскимъ образованіемъ, онъ отъ юности возлюбилъ благочестивую жизнь, путешествовалъ по монастырямъ и, наконецъ, принялъ иночество въ обители св. Ѳеодосія Великаго. Онъ много боролся съ ересью монофизитовъ и моноѳелитовъ, за свою ревность по вѣрѣ избранъ былъ въ 634 г. въ патріархи Іерусалимскіе и продолжалъ послѣ того еще ревностнѣе бороться съ еретиками. Онъ былъ «цѣломудръ въ дѣлѣхъ, и праведенъ, мужествененъ и разуменъ». Въ 636 г. Іѳрусалимъ былъ взятъ магометанами, которые начали сильно притѣснять христіанъ. Св. Софроній слезно молилъ Господа о своей смерти, чтобы не видѣть страданій христіанъ и поруганія святыни невѣрными, и мирно предалъ духъ свой Господу (въ 638-644 г.). Св. Софроній оставилъ послѣ себя: Соборное посланіе, которымъ онъ нанесъ сильное пораженіе моноѳелитству, объясненіе на литургію, имѣющее историко-топографическій характеръ, житія нѣкоторыхъ святыхъ [1], [2], чинопослѣдованіе царскихъ часовъ на Рождество Христово, чинопослѣдованіе великаго водоосвященія и много другихъ церковныхъ пѣснопѣній [1]. 
 

Примѣчанія: 
[1] Св. Софронію принадлежатъ не находящіяся въ нынѣшней нашей Тріоди трипѣснцы на св. Четыредесятницу, проникнутые глубокимъ и искреннимъ чувствомъ сокрушенія о грѣхахъ и отличающіеся силою и возвышенностію мыслей, а также пѣснопѣнія на дни отъ Пасхи до Вознесенія включительно, представляющія собою какъ бы одинъ торжественный и возвышенный гимнъ воскресшему и сокрушившему силу смерти и ада Спасителю; число трипѣснцевъ св. Софронія, отсутствующихъ въ нынѣшней Тріоди, весъма обширно, до 956 тропарей. 
 

Источникъ: С. В. Булгаковъ. Настольная книга для священно-церковно-служителей. (Сборникъ свѣдѣній, касающихся преимущественно практической дѣятельности отечественнаго духовенства). — Изданіе третье, исправленное и дополненное. — Кіевъ: Типографія Кіево-Печерской Лавры, 1913. — С. 113-114.