Духовная жизнь

Свт. Феофан Затворник, епископ Вышенский

К смущаемым нечистыми помыслами¹

Пресечь — то есть не дозволять себе более дел срамных, — это то же, что скосить сорную траву. Трава скошена, а корни остались. Как только поблагоприятствуют обстоятельства, сорные травы опять разрастутся. Так и в нас, если только пресечём дело, не заградив источника их, то, как только случай, дела опять появятся. - Таковы все наши исповеди, и не без намерения перестать грешить совершаемые, но не сопровождаемые пресечением источника греха.

Находящемуся в этом положении так оставаться нельзя; чем дальше, тем будет хуже, а наконец и желание исправности прекратится. Это будет состояние не отчаяния, но нечаяния.

Когда чувства раскаяния искренни и желание исправиться непритворно, то с этими чувствами и расположениями дело поправить очень удобно. Ведь не горы переставлять. Есть две три вещи, кои тотчас надо ввести в дело и продолжать... и всё устроится как по маслицу.

Надо примерно представить своё внутреннее с той исключительной стороны, из коей исходят грехи. У святых отцов очень хорошо изображён ход плотских грехов: прилог, внимание, сочувствие, желание, согласие, решение и дело... Я остановлюсь особенно на начале. Определяю его так: чувство сласти похотной. Возбуждение похотного движения происходит от соков или собравшегося семени, от впечатлений чувственных, особенно через зрение и слух, и от врагов. Откуда бы оно не исходило, его сопровождает сласть похотная. Сия сласть и есть корень всего зла. Между тем на неё мало обращают внимание, а она, как заноза, всё дальше и дальше проходит и заполняет всё внутри.

Святые отцы о подчревных движениях говорят: начавшись там, они восходят вверх, поднимаются до сердца, его наполняют, далее – голову и всё тело.² Всё тело тогда бывает полно похотью, назовём это паром, или дымом, похотным. Потом это проходит, будто ветром прогонится этот пар, или дым... Но после опять начинается, когда показываемые выше причины произведут похотное движение; только в сей раз движение вверх совершается быстрее, так как дорога уже пройдена, но долже³ остаётся в теле. В третий раз – ещё скорее и ещё долже. Частое повторение этого делает наконец то, что эта похотливость заседает всегда в теле, то есть наполняет его всё сполна, и не выходит. После сего в теле всё делается похотно: глаз смотрит похотно, ухо слышит похотно, и оба эти чувства то только ищут видеть и слышать, что может питать похотность; и все чувства таковы же становятся, и все члены тела. Затем всякое движение и всякое прикосновение отзывается похотностью... как губка, наполненная водою, во всякой норке своей содержит её и, чуть коснись, испускает её – таково тело, похоти исполненное... Надо охладить и отрезвить тело, выполоскать, выжать, выколотить, как белье запачканное. Как? - Действуя обратно тому, как похоть его заполнила. Поднималось похотное движение из-под чрева кверху... многократно... и завладело всем телом. - Теперь надо так действовать: как только покажется оно под чревом, придавить его и ходу не дать всякий раз. Чем придавить? - напряжением мышц, волею, разлюбившею похоть и теперь начавшею преследовать её, как врага. Чем сильно похотное движение? - Сластью похотною. Эта сласть даёт ход похотному движению. Если сразу пресечь сласть, или отбыть, движение тотчас прекратиться. Не ощущать сласти сей нельзя, как сласти сахара, раскусивши его. Но не любить, отвратиться, ненавидеть её можно. Это не дело тела, а души. Душа должна сознать, что сия сласть – яд для неё и враг, губящий её безжалостно. Когда душа дойдёт до чувства вражды к сласти, от сознания её вражества, тогда стоит только привесть в движение сие чувство, как сласть потеряет свою сладость, потеряет силу давать ход движению похотному, - движение и прекратится. Это и будет подавление движения... Подавление сие само собою совершится, когда сласть сознается (будет признана) врагом и встретится ненавистью.

Видно теперь, в чем главное. Надо сласть похотную возненавидеть и с сею ненавистью встречать её каждый раз, как она покажется. Эту ненависть человек сам должен в себе породить, и она будет для него стражем с мечом в руке, готовым поразить сего врага.

Надо раздувать это чувство – размышлением, молитвою и некиими деланиями, направленными сюда.

Размышление выяснит худые последствия сласти и доведёт сие до чувства... сласть сия злотворна для души и тела, для обязательных дел и отношений к другим, особенно же в отношении к Богу, ибо ничто так Богу не противно, как услажение сею страстию... от сего у души отнимается потом всякое дерзновение пред Богом...и наконец в будущем ввергает в ад.

Молитва отторгает сердце от плотского, и сласть сама собою падёт... и помощь свыше призовёт... Так у Исихия... после движения ненависти – молитва. Молитва Иисусова тут всепобедительное орудие.

Ненависть к сласти долгим рассуждением возбуждается только в первый раз, а потом она мгновенно появляется, как только вызывает её... Молитва же вся в молитве Иисусовой; так что для подавления сласти главных два акта: подвигни ненависть – и стой в молитве Иисусовой.

Некие делания. - Напряжение мышц туда, к подчревию. Это в момент возбуждения сласти; а потом постоянно держать тело всё в струнку, по-солдатски, и быть всегда как бы в присутствии большого лица... иначе это значит – не распускать членов, не разваливаться и не вольничать. Так и сидя, и ходя, и даже лёжа... Это простое средство очень отрезвляет... Однажды поставив тело в струнку, уж не отступать от сего. К этой солдатской выправке надо присоединять умаление немножко в пище, немножко во сне... особенно не разваливаться во сне и, проснувшись, скорее вставать, - и немножко в претруждении... Уединение и строгая дисциплина чувств сюда же идут.

В душе же тем главное – страх Божий и благоговеинство... Это выражаться должно особенно в том, чтоб ничего не делать неглиже... небрежно, кое-как, какое бы дело ни было, всякое, и большое, и малое... особенно молитва... В церкви, в столовой, дома – всюду благоговение, как пред Богом ходить.

Сими приёмами сласть всегда можно отбить и угасить. Но коль скоро она угашена, дальнейшее её движение пресекается. Опять придёт – опять прогонится. Так день за днем. Чем дальше, тем реже и реже она появляться будет... Плод через неделю замечен будет... если отнюдь не давать хода сласти... сласть наконец совсем обессилеет; только не давать ей ходу... наконец совсем перестаёт являться, - и восстания будут подниматься бессластные... Если вместе с сим молитва будет крепнуть и возвышаться... то во всём теле засияет трезвенная чистота, вместо прежней похотливости.

Только хода не давать сласти. Если сласть замрёт, похотливость замрёт, похотливость престанет; даже престанут, как только начнётся брань со сластью, ибо они её суть чада и ради её делаются...