Критические замечания на Постановления Архиерейского собора 2017г.

Часть 3

1. О церковном браке.

Данный документ должен быть пересмотрен и приведен в полное согласие с церковным каноническим правом Православной Церкви

При тщательном изучении принятого документа мы вынуждены обратить внимание на то, что в нем принято дозволение на смешанные браки с неправославными христианами.

В начале III раздела рассматриваемого документа, под названием   «Браки с инославными христианами», констатируется следующее:

«Древние церковные каноны (Трул. 72, Лаод. 31) ради защиты Церкви от распространения ереси запрещали православным христианам вступать в брак с еретиками. Этот подход и ныне должен применяться по отношению к членам еретических и раскольнических сообществ, враждебных Церкви и создающих угрозу ее единству».

В данном, на первый взгляд правильно изложенном , вступлении, мы, тем не менее, не можем не заметить ряд существенных недостатков, неверных подходом и принципиальных ошибок, которые вступают в противоречие с каноническим правом Православной Церкви, а также с учением Православной Церкви о сути ереси, а, значит, с ее экклесиологией.

А) Документом вводится новая терминология для классификации канонов Церкви, которых каноническое право Православной Церкви не знает

Упоминаемые здесь священные каноны 72 Трулльского (Пято-Шестого Вселенского собора), а также 31 Лаодикийского собора кодифицируется только как «древние каноны». Во-первых, данное утверждение с точки зрения канонического права Православной Церкви является неверным, поскольку каноническое право делит все церковное законодательство на «общее (вселенское)» и «частное (местное)».[1] К первому относятся все священные каноны Вселенских соборов, а также и древних Поместных соборов[2], которые вошли в корпус канонического права Православной Церкви и внесены в Номоканон, Славянскую Кормчую, Афинскую Синтагму и др.[3]

Все эти каноны, это, прежде всего касается канонов вероучителного характера, являются неизменными  и не подлежат т.н. корректированию, изменению[4], а тем более не могут быть игнорированы ни кем: ни патриархом, ни поместным, ни архиерейским поместным соборами.[5] «Основные законы о вероучении и о внутреннем духовном управлении церкви составлены, определены и утверждены на основании, положенном самим Христом, затем апостолами и, наконец, Вселенскими соборами. Законы эти никто не может изменять или уничтожать, но все должны считать их безусловно обязательными во все времена 1650 . Поэтому, развивая дальнейшую законодательную свою, власть, церковь должна сохранять неповрежденность, чистоту и единство основных законов Вселенской Церкви, изложенных в актах, одобренных Вселенскими соборами, имея право, применительно к времени и местным потребностям, выводить из этих основных законов и издавать частные законы, которые должны стоять с ними в нераздельной связи и в непосредственной зависимости»[6], - подчеркивает выдающийся специалист в области православного канонического права и священномученик епископ Никодим (Милаш).

Наименование же упомянутых канонов «древними» предполагает их относительность и необязательность, как и, вероятно по мысли данного документа, их возможную отмену и пересмотр. Однако Архиерейский собор не обладает такими каноническим полномочиями. «Отмена (ἀναίρεσις, abrogatio) происходит при следующих условиях: а) когда подлежащая законодательная власть, в силу уважительных соображений, издает взамен прежнего новый закон, в таком случае по принципу lex posterior derogat priori, новый закон заменяет прежний¹⁵⁹. Право отмены закона, принадлежащее исключительно известной власти, составляет при этом главную основу, поэтому отменить тот, или другой существующий закон может власть или равная, или высшая той, которою данный закон был издан. Вселенские соборы, как самая высшая законодательная церковная власть, имели такое право и пользовались им всякий раз, когда, в силу обстоятельств, церкви нужно было изменить прежде изданный закон».[7]

Церковное право не знает терминов «древние и новые каноны». Оно говорит о общем и частном законодательстве.[8] При этом первое, выработанное Вселенскими соборами, ставит в полную зависимость последние, вырабатываемые Поместными Соборами.

То есть принятые во введении документа формулировки и термины ставят под сомнение неизменность и абсолютную авторитетность правил Вселенской Церкви, ее ощего законодательства. Такая позиция является, мягко говоря, богословским релятивизмом, который совершенно чужд сознанию Православной Церкви. Как подчеркивает видный современный богослов и иерарх Элладской Православной Церкви митрополит Навпактский Иерофей (Влахос) «Священные каноны Церкви преподают нам методику пастырства. Если мы будем изучать священные каноны как схемы и конструкции законов, тогда мы не сможем достичь главного – не увидим их настоящего места в Церкви. Священные каноны, как я когда-то подчеркивал, являются лекарствами для врачевания человека».[9]

Б) В исследуемой нам части данного раздела вводится совершенно новая терминология по отношению к еретикам,  а, значит и экклесиология, которая не известна Православной Церкви.

Рекомендуя применять «древние церковные правила», в документе делается существенная корректировка к области применения этих правил. Они применимы только  «к членам еретических и раскольнических сообществ, враждебных Церкви и создающих угрозу ее единству».

Заметим, что в толкованиях выдающихся византийских канонистов, таких как Зонара, Аристин и Вальсамон, мы не встречаемся даже с малейшим намеком на применение 72 правила Трулльского собора только к какой-то определенной категории еретиков, враждебных Церкви или не враждебных ей. Хотя в разные времена истории Византии враждебность к Православной Церкви со стороны отпавших от нее еретиков проявлялась неоднократно. С такой враждебностью приходилось сталкиваться, в особенности, при общении и контактах с Армянской Церковью, которая занимала непримиримую позицию к Византийской Церкви, в особенности после Двинского собора (7. в.).

В 72 правиле Трулльского собора, закрепляющего в своем определении многовековую практику Церкви Христовой, речь идет о воспрещении браков православных с еретиками вообще.

Епископ Никодим (Милаш), выдающийся канонист  Православной Церкви  в своих пояснениях к 10 правилу Лаодикийского собора, категорически воспрещающего вступление в брак православных с еретиками («не должно церковным, без разбора, совокупляти детей своих брачным союзом с еретиками») в частности подчеркивает: «В правиле сказано, что принадлежащие к церкви  (qui sunt ecclesia), то есть верные (πιστοί, fideles) не должны без разбора (ἀδιαφόρως, indiscriminatim )сочетовать своих детей с еретиками. Это не значит, что с одними еретикми можно вступать в брак, а с другими нет, сообразуясь с большей или меньшей важностью известной ереси, потому что ересь всегда остается ересью, учит ли она, например, что сын Божий не единосущен Отцу, или что дух святой исходит от Отца и Сына, так как во всех случаях она оскорбляет Евангельское учение об основных догматах веры, вследствие чего каждый еретик является анафемой для Православной Церкви».[10]

То есть любая ересь, независимо от времени ее появления и места, от глубины ее отпадения от православного вероучения, является «анафемой» для Православной Церкви, или, как ясно и отчетливо высказывались Вселенские соборы «злочестие», «хула» на Бога. А посему всякая ересь враждебна Православной Церкви по своему духу, как не имеющей Христа, благодати святого Духа (Вас. Вел. 1 правило), и всегда несет в себе серьезную опасность для единства Православной Церкви.

В) Принимая решение о допустимости смешанных браков, то есть браков православных христиан с «еретиками», которые не враждебны Православной Церкви и не угрожают ее единству,  Архиерейский собор совершил серьезное каноническое нарушение, воспринимая на себя ту власть и меру, которые ему, согласно священным канонам Православной Церкви,  не принадлежат.

 Принимая в качестве нормы брак с неправославными Архиерейский собор не счел нужным обратить внимание на то, что такое решение входит в серьезное противоречие с общим церковным законодательством. Согласно 72 правилу Пято-Шестого Вселенского собора и 14 правилу IV Вселенского собора такие браки недопустимы ни по акривии ни по икономии.

 Граница церковной икономии вполне ясно очерчена тем же 72 правилом, допускающим такой брак до принятия христианской православной верой обеих сторон, то есть вхождении обеих сторон в брак до их крещения в Православной Церкви. Либо, согласно оговоркам в 10, 31 правиле Лаодикйиского собора), если неправославная сторона обещает принять православную веру.

«Но аще некоторые, будучи еще в неверии, и не быв причтены к стаду православных, сочетались между собою законным браком: потом един из них, избрав благое, прибегнул к свету истины, а другой остался в узах заблуждения….то да не разлучаются, по божественному апостолу: святится бо муж неверен о жене, и святится жена неверна о муже верне (1 Кор. 7, 14)».

Практика т.н церковной икономии, которая вошла в жизнь Российской Православной Церкви в Синодальный период, допускающий браковенчание православных с лицами еретических вероисповеданий (римо-католиками и лютеранами), выходила за рамки принятой Церковью икономии. Она была принята под сильным давлением государственной власти, которое довлела над жизнью Церкви. Примеры браковенчания великого князя Сергея Александровича (Романова) и св. преподобномученицы вел. Княгини Елизаветы Феодоровны являются уникальным случаем в жизни Церкви, который вовсе не является основанием для расширенной икономии. С точки зрения канонического права данный случай, как и подобные браковенчания лиц из императорского Дома необходимо рассматривать в категории т.н. «привилегий» (προνομία), из которых ни в коем случае нельзя выводить некое правило церковной икономии.

Епископ Никодим (Милаш) отмечает: «Трулльское (72 правило подтверждает в этом отношении прежнюю церковную практику и относящиеся суда канонические предписания о воспрещении православным вступать в брак с еретиками под угрозой наказания, допускает лишь исключение в случаях, о которых говорит в упомянутом месте ап. Павел»[11], то есть брак заключенный до вступления обеими сторонами в лоно Православной Церкви.

Г) Принятый документ противоречит церковной традиции и церковно-каноническому праву взгляда на церковный брак как единственный законный вид брака для православного христианина

В документе дается обширное историческое описание формирования взгляда Церкви на брак с ранних времен. Однако в своем заключении Документ странным образом, игнорируя признанную со времен традицию Церкви, закрепленную в священных церковных канонах и законах Византийской империи, делает следующее заключение:

«В отношении православных христиан, состоящих в зарегистрированном браке, не освященном таинством, священнослужителям следует руководствоваться определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 28–29 декабря 1998 года о недопустимости практики лишения Причастия лиц, живущих в невенчанном браке, и отождествления такового брака с блудом. Следует иметь особое пастырское попечение о таких людях, разъясняя им необходимость благодатной помощи, испрашиваемой в таинстве Брака». (III)

Исходя из данного положения, закрепленного в официальном документа Архиерейского собора, невенчанный брак дозволен для православного христианина и венчание не является обязательным.

Однако, каноническое право Православной Церкви недвусмысленно говорит совершенно обратное: «Кроме этого церковного венчания брака, Православная Церковь не считает законною никакую другую форму брака, хотя бы при ней были соблюдены все предварительные условия и отсутствовали бы все препятствия. Поэтому она не признает никакого церковно-юридического значения за так называемым гражданским браком, введенным в некоторых странах государственным законодательством».[12]

То есть для Православной Церкви единственной законной формой брака является брак венчанный. И в этом нет ничего удивительного, поскольку брак с точки зрения церковной каноники это не плотской союз и не нравственный союз, а «союз на всю жизнь, объединение божественного и человеческого права». Именно в такой формулировке необходимо взирать на церковный брак. И данное положение, вошедшее в славянскую Кормчую (гл. 49), было усвоено Церковью из римского права.[13]

Гражданский брак, хотя и рассматривается Церковью как брак, но он воспринимается не как духовный союз  и таинство, а как чисто плотской союз.[14] Для спасения души и участия в церковной жизни, в таинствах Церкви, православный христианин должен иметь венчанный брак, которой только и является браком в собственном смысле для Православной Церкви.[15] Поэтому в пастырской практике, которая сложилась в нынешнем и не в  прошлом века, а намного ранее, невенчанный брак, гражданский брак для православного христианина рассматривался как блудное сожительство, лишающее человека спасения и права на участие в Божественной Евхаристии.

Ссылка документа Архиерейского собора 2017года на «определение Священного Синода Русской Православной Церкви от 28–29 декабря 1998 года о недопустимости практики лишения Причастия лиц, живущих в невенчанном браке, и отождествления такового брака с блудом», является вольной и скорее идеологизированной интерпретацией этого определения Священного Синода Русской Православной Церкви. Ни в определении, ни в постановлении Священного Синода  (https://mospat.ru/archive/sr291281/) не выносится абсолютно никакого решения о дозволения причащаться святых Тайн Христовых лицам состоящим в гражданском браке.

Во п.2 постановления этого заседания священного Синода в частности говориться следующее: «Напомнить всем пастырям Русской Православной Церкви, несущим духовническое служение о необходимости в духовнической практике строго следовать букве и духу Священного Писания и Священного Предания Православной Церкви, заветам Святых Отцов и каноническим установлениям, а также о недопустимости для православных пастырей вводить в духовническую практику какие-либо нравственные и иные требования, выходящие за рамки предписанного означенными установлениями, и по слову Спасителя, «возлагать на людей бремена неудобоносимые» (Лк.11,46)».

А в п . 6 « Настаивая на необходимости церковного брака, напомнить пастырям о том, что Православная Церковь с уважением относится к гражданскому браку, а также к такому браку, в котором лишь одна из сторон принадлежит к православной вере, в соответствии со словами святого апостола Павла: «Неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим» (1Кор.7,14).

Предшествующая практика пастырского окормления в Русской Православной Церкви всегда предполагала обязательность венчания верующих супругов в храме, то есть совершение над ними таинства браковенчания и терпеливое отношение к тем семейным парам, где церковный брак невозможен по причине нецерковности одной из сторон. Последний случай никогда не рассматривался как повод для отлучения от Причащения Святых тайн Христовых.

Однако, совершенно иначе расценивается в Православной Церкви гражданский брак для православных христиан. И эта оценка получала вполне конкретное определение в устах авторитетнейшего духовника Русской Православной Церкви, безупречного носителя пастырской традиции Русской Правосавной Церкви архимандрита Иоанна Крестьянкина: «архимандрит Иоанн Крестьянкин в своей книге «Опыт построения исповеди», перечисляя грехи против седьмой заповеди: «Есть грехи и явного блуда: если кто из приносящих покаяние живет в брачном союзе, не освященном Таинством Церкви, кайтесь с горькими слезами покаяния, ибо вы проводите жизнь в блуде!».

МЫ хотели бы обратить Священноначалие Русской Православной Церкви, что двусмысленность и  широкое оправдание гражданского брака, чему в частности активно противилась на протяжении многих Элладская Православная Церковь при активных секулярных стремлениях государства узаконить гражданский брак и вывести брак из канонической и законной компетенции Церкви, стали приводить к массовым негативным явлениям в среде учащихся Духовных школ, которые считают вправе вступать в интимные отношения в состоянии гражданского брака, то есть до церковного браковенчания и при этом дерзают Причащаться Тайн Христовых и им не препятствуется вступать в священный клир.

Мы полагаем, что приятие такого Документа Архиерейским собором  свидетельствует  о том, что:

А) либо епископат Русской Церкви не провел тщательного ознакомления принимаемого документа,

Б) либо о низком уровне знаний епископата в области церковного канонического права,

В) либо об идеологизированности разработчиков данного Документа и навязывании его всей Русской Православной Церкви.