Богъ смерти не сотвори, ни веcелится о погибели живыхъ (Прем. 1, 13). Если же Господь не сотворилъ смерть и не является виновникомъ всѣхъ идущихъ вмѣстѣ со смертью тяготъ, то откуда же у насъ немощи и болѣзни и иныя виды зла, изъ которыхъ и смерть раждается? Откуда же и сама смерть? — Вслѣдствіе нашего, бывшаго въ началѣ, преслушанія Богу; вслѣдствіе преступленія данной намъ Богомъ заповѣди; вслѣдствіе нашего прародительскаго грѣха, бывшаго въ раю Божіемъ. Такимъ образомъ и болѣзни и немощи и многовидное бремя искушеній происходитъ отъ грѣха; потому что вслѣдствіе его мы одѣлись въ кожаную ризу — сіе болѣзненное и смертное и подверженное многимъ печалямъ тѣло, и перешли въ этотъ подвластный времени и смерти міръ, и осуждены жить многострастной и весьма несчастной жизнью. Итакъ, какъ бы болѣзнью является путь, короткій и тяжкій, на который грѣхъ ввелъ человѣческій родъ и завершительнымъ пунктомъ сего пути и концомъ путешествія является смерть. Богъ же не только не сотворилъ смерть, но и удерживалъ ея появленіе. И поскольку создалъ человѣка живымъ существомъ, обладающимъ самовластіемъ [2], то и не могъ бы Онъ воспрепятствовать ей безъ того, чтобы тѣмъ самымъ не нарушить Свое дѣло, тѣмъ что отнялъ бы данную Имъ намъ свободу власти надъ собой. Но въ Своей премудрости и благости Онъ нашелъ способъ: какимъ образомъ предостеречь человѣка отъ смерти и въ то же время сохранить неприкосновенной свободу его воли. Какъ же Онъ это сдѣлалъ? — Какъ только создалъ и оживотворилъ его, Онъ внушилъ ему совѣтъ, заключающій въ себѣ безсмертіе, и усиленно подкрѣпляя этотъ животворящій совѣтъ, Онъ далъ ему форму заповѣди и отчетливо предрекъ, что за нарушеніемъ этой живительной заповѣди, послѣдуетъ смерть, и не такъ смерть по тѣлу, какъ — смерть души, говоря оной парѣ нашихъ прародителей: Въ оньже аще день снѣсте отъ древа, еже разумѣти доброе и лукавое, смертію умрете (Быт. 2, 16-17). Обратите вниманіе: не говоритъ имъ въ формѣ повелѣнія: «въ тотъ день, когда съѣдите, вы умрете»; потому что велѣніе Его является тѣмъ самымъ началомъ бытія для всего (того, что устанавливаетъ Его повелѣніе), и (какъ сказано): Той повелѣ, и создашася (Псал. 32, 9); смерти же Онъ не велѣлъ быть, но предсказалъ, что она будетъ на основаніи преступленія, говоря: Да не снѣсте отъ древа; въ оньже аще день снѣсте, умрете, дабы, сохраняя совѣтъ и бѣжа отъ преступленія, мы не подверглись смерти. А то, что Онъ сказалъ тогда не о смерти тѣла, а о смерти души, видится на томъ основаніи, что они тѣлесно не умерли въ тотъ день, когда вкусили отъ запрещеннаго древа.

Но въ чемъ выражается смерть души? — Въ оставленіи Божіемъ. Потому что какъ тогда, когда на лицо свѣтъ, невозможно, чтобы въ томъ же самомъ мѣстѣ была и тьма, но когда свѣтъ покинетъ мѣсто, настаетъ мракъ, имѣющій свое бытіе не отъ свѣта, но отъ тѣни, бывающей тогда, когда свѣту прегражденъ доступъ; такъ и тогда, когда Богъ, сущій Сама Жизнь и Жизнь всѣхъ живущихъ и особенно живущихъ духовной жизнью (Ѳэиое), присутствуетъ въ нашихъ душахъ, невозможно, чтобы и смерть тамъ была. Когда же Богъ оставитъ ее, приближается къ ней смерть, имѣющая свое бытіе не отъ Бога, но по причинѣ оставленія души Богомъ, а причина сему — грѣхъ. Видите, что смерть не — отъ Бога, но — отъ грѣха? Но какимъ образомъ оставляетъ душу Тотъ, Кто — вездѣсущій и Который нигдѣ не отсутствуетъ? — Тѣмъ, что сперва она сознательно оставляетъ Его и что Онъ не примѣняетъ силу въ отношеніи самовластной души; такъ что не Богъ, создавшій насъ, а сами мы являемся для себя виновниками оставленія насъ Богомъ. Такъ что, увы, мы являемся родителями собственной смерти, сознательно оставившіе создавшаго насъ для жизни и всегда присутствующаго и животворящаго Собою Владыку, являясь подобными тѣмъ, которые въ самый полдень смеживаютъ свои глаза и намѣренно отстраняются отъ свѣта, хотя и сущаго здѣсь и осіявающаго ихъ. Потому что, оставивъ живительный Свѣтъ и по причинѣ преступленія оставивъ Бога и сознательно отступивъ отъ Жизни, мы приняли смертоносный совѣтъ сатаны и этимъ сами въ себѣ поселили его, сущаго мертваго духа, какъ уже прежде оставившаго Бога и ставшаго самого виновникомъ для насъ умерщвленія и смерти, пока, говорю, смерти души, которая, когда отдѣлится отъ Бога, какъ говоритъ Павелъ, живая умерла. И даже жизнь ее (въ такомъ состояніи) хуже — смерти. Потому что она — инертна на всякое доброе дѣло, энергична же бываетъ на всякое зло, сама на себя сплетая козни и самоубійственнымъ зломъ непрестанно толкая себя на худшее. Быть можетъ, многіе винятъ Адама за то, что онъ такъ легко послушавшись злаго совѣта, нарушилъ Божію заповѣдь, и вслѣдствіе нарушенія ея сталъ для насъ виновникомъ смерти. Но не одно и то же: прежде опыта желать вкусить отъ какого-нибудь смертоноснаго растенія и — послѣ того, какъ стало извѣстно по опыту, что оно — смертоносно, страстно желать ясть отъ него. Такъ что болѣе заслуживаетъ порицанія тотъ, кто, когда уже опытъ былъ, поглащаетъ ядъ и несчастнымъ образомъ навлекаетъ на себя смерть, чѣмъ — тотъ, кто прежде опыта поступаетъ такъ и терпитъ (послѣдствія сего).

Адамъ, вотъ, прежде опыта, послушавшись злого совѣта, нарушилъ совѣтъ и заповѣдь Благаго; но, вѣдь, и каждый изъ насъ, увы, такъ поступаетъ, несмотря на то, что уже былъ опытъ и результатъ угрозъ извѣстенъ; поэтому каждый изъ насъ, болѣе чѣмъ Адамъ, заслуживаетъ порицанія и осужденія. Но (скажешь) — въ нашей средѣ нѣтъ ни одного древа, нѣтъ нынѣ ни Божіей заповѣди, запрещающей намъ вкушать отъ него. — Но хотя онаго древа и нѣтъ въ нашей средѣ, однако заповѣдь Божія и нынѣ имѣетъ мѣсто для насъ, покоряющихся ей, и желающихъ жить согласно ей, освобождающей насъ отъ кары за всѣ наши собственные грѣхи, а вмѣстѣ — и отъ прародительскаго проклятія и приговора, а нарушающихъ ее и теперь, и предпочитающихъ ей совѣтъ и доступъ лукаваго, отсылающая въ оную вѣчную огненную геенну, угрожающую и уготованную для діавола и [3] ангеловъ его. Какая же это предлежащая намъ заповѣдь Божія? — ПОКАЯНІЕ, начало котораго выражается въ томъ, чтобы уже не касаться болѣе того, что запрещено; потому что, послѣ того, какъ мы были изгнаны изъ мѣста наслажденія о Бозѣ и справедливо отрѣзаны отъ Божіяго рая, и низпали въ эту трясину, и осуждены обитать и проводить жизнь совмѣстно съ безсловесными животными, и лишились всякой надежды, — если она еще только была, — на воззваніе въ рай, тогда Сама Правда, взявъ на Себя кару, или лучше сказать — справедливо соглашаясь, чтобы она постигла насъ (воспринимая ее на Себя), нынѣ по избытку человѣколюбія и благости, по сердечной Своей жалости, ради насъ сошла до насъ и ставъ такимъ человѣкомъ, какъ и мы (хотя и безгрѣшнымъ), — чтобы подобнымъ научить и спасти подобное, — возвѣстила спасительный совѣтъ и заповѣдь покаянія, говоря: Покайтеся, приближися бо Царство небесное (Матѳ. 4, 17); потому что до Воплощенія Слова Божія, Царство небесное было настолько далеко отъ насъ, насколько небо отстоитъ отъ земли; когда же Царь Небесный возъобиталъ съ нами и соблаговолитъ войти въ единеніе съ нами, тогда для всѣхъ насъ приблизилось Царство небесное.

Посему, будемъ каяться, братіе, молю, и явимъ плоды достойные покаянія, чтобы наслѣдовать намъ Царство небесное: потому что оно стало близко къ намъ, да не удаляемъ сами себя отъ него вслѣдствіе дурныхъ дѣлъ. Для насъ возсіялъ невечерній Свѣтъ: пойдемъ на сіяніе его путемъ добрыхъ дѣлъ. Явилась вѣчная жизнь: пріобрѣтемъ ее чрезъ посильныя добродѣтели. Христосъ, дѣлающій насъ блаженными, пришелъ къ намъ: усердно послѣдуемъ за Нимъ. Бѣжимъ отъ того бѣдствія, которое испытываютъ тѣ, которые сидятъ во тьмѣ и тѣни смерти. Возжелаемъ и пріобрѣтемъ дѣла покаянія: смиренное устроеніе души, сокрушеніе и плачъ духовный, сердце нѣжное, исполненное милосердія, любящее правду, стремящееся къ чистотѣ, мирное, умиротворящее, терпѣливое во время преслѣдованій и бѣдствій за истину и правду; во время оскорбленій и клеветъ и страданій, памятующее слова Говорящаго: Блажени нищіи духомъ, яко тѣхъ есть Царство небесное. Блажени плачущіи, яко тіи утѣшатся. Блажени кротцыи, яко тіи наслѣдятъ землю. Блажени алчущіи и жаждущіи правды, яко тіи насытятся и т. д. (Матѳ. 5, 3-4). Но по какой причинѣ, говоря: блажени нищіи, Господь присовокупилъ: духомъ? — Для того, чтобы отдѣлить понятіе благословенной бѣдности отъ понятія несчастнаго положенія, а затѣмъ и для того, чтобы, можно сказать, всякую бѣдность представить какъ благословенную и къ тому же, чтобы показать намъ причину блаженства. Потому что когда духъ нашъ, который является началомъ всякаго чувства, настроенъ благородно и богоугодно, онъ дѣлаетъ насъ блаженными; когда же настроенъ дурно и богоненавистно, дѣлаетъ насъ несчастными. Существуютъ же три типа бѣдственнаго положенія. Первый: нищета въ образѣ жизни и существованія человѣка, выражающаяся въ стѣсненности въ необходимыхъ для жизни средства, — чему противоположнымъ состояніемъ является богатство, по сказанному: Богатства и нищеты не даждь ми (Прит. 30, 8). Иной типъ бѣдственнаго положенія: въ отношеніи состоянія тѣла человѣка, когда вслѣдствіе весьма скуднаго питанія и малояденія оно становится чахлымъ, по сказанному: Колѣна моя изнемогоста отъ поста, и плоть моя измѣнися елея ради (Псал. 108, 24). Иной (третій) типъ нищеты: сдержанность и скромность устроенія душевнаго, что выражается въ смиреніи духа нашей души, чему противоположнымъ состояніемъ является гордыня.

Итакъ, таковыя состоянія души, имѣю ввиду — въ отношеніи образа жизни и состоянія тѣла, если будутъ идти рука объ руку со смиреннымъ устроеніемъ души, достойны — блаженства; если же не сочетаются со смиреніемъ, то бываютъ соединены съ гордыней и тогда, воистину, исполнены — несчастности. Нѣкто бываетъ въ бѣдственномъ положеніи въ отношеніи средствъ для жизни или по состоянію тѣла или по своей волѣ [4] или же противъ воли. Такъ что тотъ, кто бѣдствуетъ по-неволѣ и не имѣетъ добраго расположенія души, бывающаго на основаніи покаянія, т. е. — смиренія, тотъ присущую ему поневолѣ бѣдность не переноситъ благороднымъ образомъ, но и ропщетъ на Бога, обвиняя Божіе Провидѣніе въ несправедливости; и всячески онъ вредитъ людямъ, не обращая своего взора къ Богу, на Котораго всякій возлагающій надежду, не постыждается; и вмѣсто того, чтобы уменьшить траты и трудиться руками, добывая себѣ на жизнь, или же просить со смиреніемъ у обладающихъ богатствомъ, такой человѣкъ становитея воромъ, грабителемъ, раскапывателемъ могилъ, похитителемъ, или — паразитомъ, клеветникомъ, лжецомъ, лицемѣромъ, проявляя низость и раболѣпничество лести въ отношеніи имущихъ, въ ожиданіи получить отъ нихъ какую-то прибыль. Но развѣ такой бѣднякъ не является ли несчасгнѣйшимъ человѣкомъ? Развѣ такого типа люди не весьма, весьма далеки отъ тѣхъ, которыхъ ублажаетъ Христосъ? Если же найдется кто по своей волѣ бѣдствующимъ, но дѣлающій это не со смиреніемъ, а съ какой-то гордостью, и не ради похвальной нищеты духа отвергающій наслажденіе и богатство, такой малымъ чѣмъ не будетъ подобенъ демонамъ: потому что ихъ бѣдность и неяденіе связаны съ гордостью. Блажени, говоритъ Господь, нищіи духомъ, т. е. внутреннимъ, сущимъ въ нихъ, смиреннымъ расположеніемъ души, и облобызающіе бѣдствованіе тѣла, бывающее какъ результатъ ихъ воздержанной жизни, и очитающіе ихъ бѣдность болѣе желанной, чѣмъ какое бы то ни было богатство; если какое-либо бѣдствіе прикліочится имъ по-неволѣ, они чрезъ терпѣніе и благодареніе дѣлаютъ его для себя добровольнимъ благомъ; вотъ таковыхъ людей есть Царство небесное. Потщимся, братіе, и мы быть таковыми нищими для того, чтобы получить намъ Царство небесное. Если же мы не хотимъ быть таковыми нищими, то, по крайней мѣрѣ, милостыней имъ и дѣланіемъ ихъ участниками нашего имущества, будемъ соучастниками таковыхъ нищихъ. Пріобрѣтемъ друзей мамоной неправедной, т. е. — изъ преизбытка нашего имущества, — пока мы находимся въ этой жизни, чтобы когда мы преставимся отъ этой жизни, они бы приняли насъ въ оныя ихъ вѣчныя обители. Я желалъ, повѣрьте, раскрыть вамъ нынѣ значеніе и всѣхъ слѣдующихъ заповѣдей блаженства, сущихъ въ Евангеліи Господнемъ, братіе, но настоящее время не позволяетъ сего, и начальная тема слова требуетъ продолженія. Потому что въ нашу задачу вхолило показать, что Богъ не сотворилъ ни смерти, ни болѣзней, ни немощей; и мы показали это въ отношеніи смерти души, жаломъ которой (смерти) первоначально былъ грѣхъ. Теперь же намъ долженствуетъ изслѣдоватъ и изучить дѣло относительно тѣлесной смерти: откуда она имѣетъ свое начало: потому что ни этотъ родъ смерти не сотворилъ Богъ, будучи Сама Жизнь и всецѣло Жизнь и Виновникъ всякаго вида жизни во времени ли то или въ вѣчности, и особенно — присносущной и божественной.

Итакъ, ни эту смерть по-тѣлу Богъ не далъ, не сотворилъ и не повелѣвалъ ей быть. Но если ни эту смерть Богъ не сотворилъ и не Онъ является виновникомъ тѣлесныхъ болѣзней, то откуда въ насъ плотскія немощи и недуги? и откуда — смерть тѣла? да и откуда сама эта смерть? — Слушайте внимательно, и узнаете. — Духовный и начало-злобный змій, послѣ того какъ, въ началѣ притекъ ко злу, лишился добра и истинной жизни, справедливо будучи лишенъ ея, отъ которой самъ первый уклонился, и сталъ мертвымъ духомъ, мертвымъ не по-природѣ, потому что природы смерти какъ таковой не существуетъ, но вслѣдствіе уклоненія отъ Сущей Жизни. Не насытившись же своею страстью къ злу, онъ себя дѣлаетъ духомъ, несущимъ смерть, и путемъ обмана, увы, онъ увлекъ человѣка въ соучастники своей мертвости. Ставъ же наперекоръ воли Творца, единосущными съ сатаною и обнажившись свѣтлыхъ, бывшихъ вслѣдствіе божественнаго озаренія, и живительныхъ одеждъ, праотцы наши, увы, какъ и сатана, сами стали мертвыми. Поскольку же сатана является не только мертвымъ духомъ, но и умерщвляющимъ для имѣющихъ съ нимъ прикосновеніе, а у каждаго изъ участниковъ его мертвости было присущее тѣло, которымъ умерщвляющій совѣтъ былъ приведенъ въ дѣло, то они передали и своимъ тѣламъ мертвыя и умерщвляющія духи мертвости; и немедленно человѣческое тѣло, растворившись, обратилось бы въ землю, если бы только содержимое Промысломъ и силою болѣе мощною Того, Который единымъ словомъ все носитъ, оно не задержало исполненіе приговора. Ибо Онъ удержалъ и отложилъ, какъ мы раньше сказали, приговоръ о смерти тѣла, и глубиною мудрости и человѣколюбія такъ тогда совершилъ его, чтобы въ будущемъ приведеніе его въ исполненіе было сохранено за Нимъ. Потому что Онъ не сказалъ Адаму: «Поскольку ты ялъ отъ древа, отъ котораго Я запретилъ тебѣ ѣсть, то обратись въ то, изъ чего вышелъ», но — среди прочаго обозначивъ оцѣнку сей жизни, присовокупилъ: Яко земля еси, и въ землю отыдеши, и здѣсь не повелѣвая, но предвозвѣщая и допуская и справедливо не препятствуя тому, что должно случиться. Видите ли, что и тѣлесная смерть происходитъ не отъ Бога, но и она — происходитъ отъ грѣха и души, совершившей грѣхъ, и отъ коварно уловившаго насъ змія? Слѣдовательно и плотскія болѣзни имѣютъ своимъ началомъ грѣхъ; посему и первый возъобладавшій мертвымъ тѣломъ Каинъ, жившій съ непрестанно трясущимся тѣломъ, пришелъ въ такое жалкое состояніе по причинѣ грѣха; потому что тѣ судороги, которыя на языкѣ врачей называются «спазмами», являются непроизвольными движеніями въ тѣхъ органахъ, которые созданы для того, чтобы регулировать или же сочетать между собою различные члены тѣла, и такое состояніе [5], приключающееся вслѣдствіе недостатка природныхъ соковъ тѣла, не поддается ни врачебному искусству, ни послѣдующему излеченію.

Итакъ, поскольку Каинъ, дурнымъ образомъ окончательно разорвалъ по природѣ связывающія его съ роднымъ братомъ узы, любовь обративъ въ ненависть, происходящую изъ чувства зависти, закончившуюся же убійствомъ, то посему состояніе упадка (родственной любви), содѣлавшееся вслѣдствіе зависти, карается иною неизлечимою болѣзнью: пораженіемъ области нервовъ и мышцъ, которыя являются связующимъ началомъ въ тѣлѣ. Видите ли ясно, что не только смерть, но и болѣзни и немощи тѣла имѣютъ свое начало вслѣдствіе грѣха? Это и Господъ являя намъ въ Евангеліи, намѣриваясь исцѣлить въ Капернаумѣ разслабленнаго, принесеннаго къ Нему четырьмя, говоритъ ему: Чадо, отпущаются ти грѣси твои (Матѳ. 9, 2). Лежащему же у Овчей Купели въ Іерусалимѣ, послѣ исцѣленія говоритъ: Се здравъ еси: ктому не согрѣшай, да не горше ти что будетъ (Іоан. 5, 14). И Павелъ зная это, т. е. — что большинство болѣзней происходятъ вслѣдствіе грѣховъ, говоря о недостойно пруступающемъ къ Таинственной Трапезѣ, что такой человѣкъ ястъ и піетъ въ судъ себѣ, присовокупляетъ: Сего ради въ васъ мнози немощни и недужливи, и усыпаютъ довольно (1 Кор. 11, 30). Но и бѣдствія смертнаго естеотва, отъ которыхъ происходитъ всякая болѣзнь, имѣютъ, конечно, начало вслѣдствіе грѣха; рѣдки же — такіе, которые страждутъ ради славы Божіей, какъ оный отъ рожденія слѣпой, исцѣленный Господомъ.

Человѣколюбіе богоносныхъ Отцевъ, поскольку изъ четырехъ временъ года лѣто является наиболѣе опаснымъ для здоровья, а изъ лѣтнихъ мѣсяцевъ особенно опасенъ августъ, потому что нашъ организмъ, разгоряченный вслѣдствіе усилившагося зноя и высокой температуры, становится воспріимчивымъ для болѣзни... Итакъ, человѣколюбіе, какъ мы сказали, священныхъ Отцевъ, знающее что это время опасно для здоровья, какъ бы способствующее заболѣваніямъ, установило намъ совершать сіе окропленіе освященной водой, дабы освященные нынѣ съ вѣрою приступающіе, мы пребывали выше приражающихся намъ болѣзней, а вмѣстѣ и уча насъ, что если кому приключится болѣзнь, прибѣгать не къ знахарямъ и къ колдунамъ, но — къ Богу, къ молитвамъ Святыхъ Его, къ посвященнымъ Ему и въ теченіе всей жизни приносимымъ о насъ моленіямъ, молитвамъ и мольбамъ. Потому что прибѣгающіе къ знахарямъ и къ колдунамъ отрицаютъ бытіе Божіе, счиняютъ себя съ демонами, умерщвляютъ свои души. Ибо когда Охозія сынъ Ахаава, подвергнувшись недугу, послалъ, какъ написано, къ божеству въ Аккаронѣ, а жители той страны были идолопоклонниками и прилежали колдунамъ и прорицателямъ... Итакъ, этотъ сынъ царя Ахаава послалъ къ нимъ узнать относительно своего недуга. Вышедши же навстрѣчу посланнымъ, Илія Пророкъ сказалъ имъ: Или нѣсть Бога во Исраили, яко грядете вопросити Ваала бога во Аккаронѣ? Сего ради сице глаголетъ Господь: одръ, на негоже возшелъ еси ту, не имаши слезти съ него, яко смертію умреши (4 Цар. 1, 3-4).

Видите ли, что желающіе отъ колдуновъ и прорицателей нѣчто узнать или извѣдать, отрицаютъ (тѣмъ самымъ) бытіе Божіе среди насъ, и оттуда навлекаютъ на себя смерть, особенно по-душѣ, а иногда — и по-тѣлу? Прибѣгающій же въ нуждахъ и болѣзняхъ къ Богу и къ Святымъ Его, если это ему на пользу, разрѣшается и отъ житейскихъ трудностей и отъ болѣзней освобождается, всегда получая душевное здравіе и отпущеніе грѣховъ; потому что такъ говоритъ и Христовъ Апостолъ и Братъ Іаковъ: Болитъ ли кто въ васъ? да призоветъ пресвитеры церковныя, и да молитву сотворятъ надъ нимъ, помазавше его елеемъ, во имя Господне. И молитва вѣры спасетъ болящаго, и воздвигнетъ его Господь: и аще грѣхи сотворилъ есть, отпустятся ему (Іак. 5, 14-15). Должно же и вамъ отъ себя содѣйствовать молитвамъ о васъ: путемъ обращенія, путемъ исповѣди, путемъ творенія милостыни и иныхъ покаянныхъ дѣлъ, —много бо можетъ молитва праведнаго поспѣшествуема (Іак. 5, 16). Да будетъ же всѣмъ намъ, будучи овободными отъ душевныхъ и плотскихъ невзгодъ, нынѣ въ умеренности живущимъ, легко пройти путь здѣшней жизни; пройдя же его, стать участниками въ свое время и вѣчной и блаженной и немутной жизни, совершенно безстрастной и безпечальной, въ Самомъ Христѣ, Врачѣ и Бозѣ душъ и тѣлесъ нашихъ, вмѣстѣ съ Которымъ Отцу слава со Святымъ Духомъ во вѣки вѣковъ. Аминь. 
 

Примѣчанія: 
[1] Homilia XXXI. Dicta in publica supplicatione die prima Augusti. Col. 388-400. 
[2] Т. е. свободной воли. 
[3] Словъ: «ангеловъ его» нѣтъ въ греч., заимствуемъ ихъ изъ лат. перевода. 
[4] Т. е. если они намѣренно сдѣлали себя бѣдными или намѣренно пребываютъ въ бѣдности, или же въ изнуреніи тѣла, вслѣдствіе аскетическихъ подвиговъ; въ томъ и другомъ случаѣ дѣлая это какъ подвигъ ради Христа. 
[5] Дѣлаемъ свободый переводъ, поскольку здѣсь отражаются взгляды весьма несовершенной въ то время медицины. 
 

Источникъ: Бесѣды (Омиліи) иже во святыхъ отца нашего Григорія, Архіепископа Ѳессалоникійскаго, Паламы. [Часть II.] // Пер. съ греч. яз. Архим. Амвросій (Погодинъ). — Первое изданіе на русскомъ языкѣ. — Монреаль: Изданіе Братства преп. Іова Почаевскаго, 1974. — С. 57-66.