Преосвященный митрополит Навпактский и св. Власия. Иерофей
 

  

Всем нам необходимо осознать важное основополагающее положение – что Церковь является живой реальностью, это Тело Христа и общество обожения, и, следовательно, Церковь породила Святых Отцов, а не Отцы Церковь. Это означает, что всякая эпоха является эпохой Святых Отцов и в каждую эпоху появляются Отцы Церкви, которые являются «живыми органами Духа».

Однако «эти живые органы» вовсе не разнятся от предшествующих отцов. Характерным является то, что прп. Иоанн Дамаскин, который жил в VIII столетии, произнося слова о Богоматери и напоминая слово свт. Григория Богослова «тот кто не исповедует Богоматерь Девой, лишен Бога», пишет: «Слово не есть мое, и слов мое я воспринял же от этого отца богослова Григория, оказавшегося величайшим богословом». То есть прп. Иоанн Дамаскин не считал слово своим собственным, поскольку его восприял от свт. Григория Богослова, который жил за четыре века до него. Однако, одновременно, он считает это слово и своим, то есть речь идет о наследии - «богословском наследии» - которое он унаследовал «отца богослова» и его исполнил в своей жизни. Те же, которые желают быть богословами, признают действительных, реальных богословов, восприемля их учение, то есть Отцов, которые их возрастили, и наследниками которых они становятся для духовного рождения и для слов и для обожения их жизни.

Таким образом духовная жизнь передается из прошлого в каждую историческую эпоху. Как биологическая жизнь передается из рода в род от живых родителей, а не от мёртвых, так и в благодатной духовной жизни, истинное богословие передается от живых, а не мёртвых организмов.

Прп. Симеон Новый Богослов касаясь просвещения высших ангельских сил от Бога «согласно чину», то есть от «первых чиноначальников ко вторым и от них к другим и к каждому из последующих», говорит, что тоже самое происходит и со Святыми. «От предшествующих святых, из поколения в поколение, через исполнение заповедей Божиих приходят святые, и они украшены добром, подобно тому, как просвещаются». Кто-либо, прилепляясь к предшествующим Святым через делание заповедей Божиих, просвещается, как и они. Так сквозь века создается целая цепь, и каждое звено этой цепи связывается с другим верой, делами и любовью.

Через это святоотеческое учение изъясняется и слово апостола Павла, обращенное им к коринфянам: «Хотя у вас и тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (1 Кор. 4, 15) Имеется разница между наставниками (педагогами) во Христе и отцами во Христе. Духовные отцы рождают духовно чад через Евангелие, то есть через исполнение заповедей Христа, в то время как наставники просто обучают.

Тот, кто живет в той же традиции, применяет евангельские заповеди к своей жизни, ведет борьбу со своими страстями для достижения соединения с Богом, тот обретает общение и с другими святыми, которые жили прежде них и принадлежали к той же традиции. Характерным является слово Святых Отцов, которое было записано в Святогорском Томосе: «Этому мы обучены из Писаний, это мы восприняли от Отцов, это мы познали на своём малом опыте».

В святоотеческой библейской традиции существует различие между пророками – богозрителями - богословами и размышляющими (смотреливыми-рассуждающими), аналогично существующей разнице между пророчеством и размышлением. Пророк Илия говорит: «Вот, Господь, Господь Саваоф, отымет у Иерусалима и у Иуды посох и трость... и прозорливца и старца» (Ис. 3, 1-2). В греческом тексте данного отрывка из текста пророка Исайи существует разница с русским текстом. «И отымет у Иерусалима и у Иуды сильного (крепкого) и крепкую (сильную)... и пророчество и размышление»).
Свт. Иоанн Златоуст, истолковывая эту цитату приходит к различению между рассуждающим и пророком. «Здесь, мне кажется, смотреливым он называет того, кто по великому благоразумию своему и по опытности в делах предугадывает будущее», в то время как пророчество является вдохновением, подаваемым пророку Святым Духом. «Ведь иное дело – предугадывание (размышление), иное – пророчество. Один говорит Духом Божиим, не привнося ничего от себя самого; а другой, на основании прежде бывшего и усилиями собственного благоразумия, предвидит многое из будущего, как свойственно предвидеть человеку благоразумному». И далее добавляет: «Но между тем и другим великое различие, - такое, как между благоразумием человеческим и благодатью божественною». И в качестве доказательства в существовании такого различения он приводит отличие между царем Соломоном и пророком Елисеем.

С Свое время Христос возвестил: «не читали ли вы реченного вам Богом: «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых». (Мф. 22, 31-32) Для нас православных не существует абстрактной ни мысли, ни некой идеологии, но Он, Которые почивает в живых организмах, во Святых, согласно литургической молитве: «Боже святый, иже во святых почиваяй» и согласно песни «Боже отец наших». Следовательно, Бог наш не есть Бог размышляющих и философов, но Бог отцов (но не метаотцов), Бог живущих организмов, которые имеются в каждой исторической эпохе.

Согласно о. Георгию Флоровскому Церковь является апостольской, так как является Церковью и отцов. Он пишет: «Церковь в действительности является «апостольской», но она также является и «отеческой». В сущности «Церковь является Церковью Святых Отцов». Невозможно разделить между собой две характеристики. Так как Церковь является «отеческой», она во-истину является и «апостольской».

Он же замечает, что в наше время после стольких исследований «мы расположены восприять вековой авторитет Отцов», но в то время Церковь не является «музеем мертвых накоплений и не исследовательским обществом». Накоплениями Церкви являются живые - depositum juvenescens (хранители молодости), согласно выражению свмч. Иринея Лионского. Вера не является сокровищем прошлого, но более того вера – это «нож Духа». Она исповедует то, что истолкование Священного Писания строится на богословии, которое выражают Святые каждой исторической эпохи. «Священное Писание нуждается в истолковании. Оно раскрывается в богословии. А это возможно только тогда, когда  человек становится носителем живого опыта Церкви».

Таким образом, для того, чтобы нам стать православными и чтобы иметь уверение а нашем спасении мы вовсе не нуждаемся в каком-то неопатристическом, метапатристическом и эклектическом богословии. Мы нуждаемся в двух вещах: первое – оставаться твердыми, как имеющие своим долгом, в определениях Святых Отцов Вселенских Соборов, потому что эти определения (терминология) являются важной частью Православного Предания, истинным и авторитетным consensus patrum (согласием отцов), но нам необходимо оставаться твердыми и в открытой истине, которая была дана Отцам. И второе – нам необходимо взыскать «живые организмы», которые живут в «духе» Евангелия и Вселенских соборов, то есть в своей жизни живут православные основы догматов для того, чтобы нас верно руководить к жизни догматом.

К сожалению, некоторые из тех, кто говорит о неопатристическом, метапатристическом и эклектическом богословии имеют проблему ив отношении этих указанных выше двух основаниях, то есть и с определениями Вселенских Соборов и с «живыми организмами» церковной жизни.

Это является причиной к которой проявляют озабоченность в богословии, которое излагал и выражал отец Иоанн Романидис, потому что этот великий учитель соединил подлинное православное богословие Вселенских соборов с современной традицией исихазма, то есть соединил богословие с опытом, профессорскую кафедру с безмолвием. Если же богословие не выражается опытом, то оно становится рассуждением и утомляет людей, и если опыт не подтверждается богословием Вселенских Соборов, то он является личностным благочестием, которое может стать «эклектичным» элементом со всеми другими восточными традициями. Отец Иоанн Романидис становится надоедливым для богословов-рассуждающих и богословов-философов, которые обладали «продуманной аналогией», при изложении учения свт. Григория Паламы.

По моему мнению это имеет причину, когда некоторые современные богословы дискутируют о важных видах святогорской жизни, о таких отцах как о. Порфирий, о. Паисий, старец Иосиф Исихаст, старец Софроний Сахаров и др. Жизнь и учение современных «живых органов Духа» беспокоит современное синкретическое богословие.
 В одном из моих докладов, который был мной сделан в прошлом я предложил доказать теоретическое учение Церкви использовав труды старца Порфирия, одного из святейших иеромонахов нашего времени. Я испытал, прочувствовал глубокое удивление, когда православные богословы и клирики, которые тогда были, стали разногласить по поводу моего предложения слов о. Порфирия, поскольку согласно с их мнением, тем самым «идеологизируется» православная вера.

Мое удивление было глубоко, потому что даже и в науке ссылка на людей, которые пишут литературные или философские труды является доказательством подлинности, в то время как для некоторых современных богословов ссылка на людей, которые живут действительно православным богословием, считается идеологизацией. Я записал на магнитофон всю это дискуссию и если когда-либо мне удастся опубликовать эту дискуссию, тогда откроются «помышления сердец многих».

Это, по моему мнению, и является причиной, по которой стремятся перевести Божественную литургию и другие литургические тексты. И сегодня реально предпринимаются усилия для «выведения из мифа» литургического и библейско-святоотеческого языка. Ничем не возможно объяснить различные личные выпады некоторых людей на тех, которые с помощью богословия высказывают почтение к языковому качеству Божественной Литургии. Если же и литургический язык утратил святоотеческое и богословское слово, тогда создастся некий «эклектичный», «метапатристический» литургический язык, который сможет объять все современные виды синкретизма. Во всяком случае большинство из тех, которые отстаивают перевод литургических текстов и нападают с подобострастием и неприличием на тех кто высказывает иную точку зрения, принадлежат именно к сфере «метапатристического» и «эклектического» богословия. То же происходит и с теми, которые отвергают силу святоотеческих слов применительно к нашему времени. Они желают оставить свободу для всякого рода рассуждения и синкретизма.

В итоге я считаю, что богословие модерна, которое высвобождает от уз Святых Отцов и выражается с помощью оглушительных и с ног сшибательных терминов, якобы из любви для современного человека, является крайне опасным для Церкви и для ее богословия. Действительно существует некий рассудочный образ богословия, некий лайкизм (популяризаторство), в котором упражняются «рукопложенные богословы», по причине плохого и неверного истолкования понимания слов о «царском священстве».

июль 2010г.