19 ноября- 2 декабря

память свт. Филарета митрополита Москоского и Коломенского

Из наставлений и высказываний свт. Филарета, митрополита Московского и Коломенского

То, что в мире обыкновенно называют просвещением, есть не более как лунное мерцание света и жизни, а не полный свет и жизнь духа. Истинное начало жизни духовной, подобно солнцу, изливает теплотворный свет, который сияет в уме истиной и согревающей сердце любовью к добру.
Просвещение приносит благие плоды обществу только тогда, когда основанием ему служит вера.

Свт. Филарет, митрополит Московский и Коломеснкий

Свт. Филарет, митрополит Московский и Коломенский является не только -лишь выдающейся личностью, важной исторической фигурой в жизни Российской Православной Церкви, но и являет собой целую историческую эпоху, которая у некоторых историков 19 столетия получила наименование «эпохи Филарета».

Кроме вышесказанного, митрополит Филарет известен как выдающийся иерарх русского, всеправославного и вселенского значения, крупнейший ученый и знаток всеобщего православного богословия, всеобщей церковной истории и канонов Церкви, виднейший проповедник своего времени.

Авторитет митрополита Филарета особенно возрос в последнее десятилетие его жизни, многие современники даже именовали его «природным Патриархом» Русской церкви. Вместе с тем, независимость его ума и натуры породила у другой части современников и у некоторых позднейших исследователей целый спектр негативных и порой парадоксальных характеристик: от «реакционера» и «ретрограда» до «республиканца» и «якобинца». Монашеская строгость святителя к миру зачастую расценивалась как жестокосердие. Подозревали его и в скрытой оппозиции к гражданской власти. Так А.И.Герцен называет Филарета «каким-то оппозиционным иерархом»², подразумевая сложные отношения митрополита с императором Николаем I. Современный исследователь С.Шевченко приписывает Филарету авторство письма, в котором святитель якобы «осмелился во весь голос заявить монарху Николаю I о восстановлении исторической справедливости - вернуть Церкви главу, чью роль незаконно перехватили царствующие особы...» Между тем, в*течение всего многотрудного служения у Московского митрополита Филарета сформировалось вполне определенное учение о государстве, обществе и их отношении к церкви. Оно складывается из отдельных многочисленных положений, высказанных святителем в основном по обстоятельствам пастырского служения. Многие Филаретовские проповеди несут в себе помимо собственно духовно-нравственного назидания, рассуждения, о природе политического, не отвлеченные, тем не менее, от Духа и Буквы Священного Писания⁴. Это касается, прежде всего, Слов, сказанных на царские дни. Несмотря на то, что, как подчеркивают дореволюционные исследователи, митрополит Филарет был более практиком, нежели теоретиком⁵, это можно отнести скорее к практике канонической. Проповеди же святителя - основной инструмент воздействия пастыря на общество и власть, представляют огромный интерес именно" с точки зрения идеологического служения Московского владыки при трёх императорах: Александре I, Николае I и Александре II. Религиозное мировоззрение способствовало формированию у Филарета особой, глубоко обоснованной монархической идеи и выработке теории нравственно-политической оппозиции «Россия-Запад». Рассматривая проблему взаимоотношений церкви и государства, он предлагает идеальную модель таких взаимоотношений, очень близкую к византийской симфонии, суть которой состоит в обоюдном сотрудничестве церкви и государства, взаимной поддержке и взаимной ответственности, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой¹.

С именем Митрополита Филарета связано много важных событий в истории Русской Церкви и Российского государства XIX века. Свт. Филарет по особому смотрению Божию, невзирая на свою монашескую скромность, любовь к монашескому подвижничеству, стал культурно-историческим узлом российского общества. Круг его забот, попечений о духовно-нравственном воспитании российского общества его времени был весьма обширен. Но на наш взгляд наиболее значимой в его жизни стороной его деятельности является перевод даже не столько Священного Писания на российский язык, сколько открытие для образованного общества Святых Отцов Церкви, этих кладезей божественного просвещения и мудрости. Свт. Филарет был тесно связан духовными узами с Оптинской пустынью, с ее старцем иеросхимонахом Макарием. Именно этот просвещенный инок обители, знаток классических языков и опытно проходивший пусть отцов-аскетов Древней Церкви сумел с помощью Божией создать круг из образованного монашества и представителей высшего класса, который под мудрым руководством свт. Филарета занимался переодом таким фундаментальных трудов Святых Отцов Православной Церкви как «Лествица» прп. Иоанна Лествичника, «Духовные беседы» аввы Дорофея, слова подвижнические прп. Марка Подвижника, слова прп. Симеона Нового Богослова и др. Ни одно из перечисленных изданий не выходило в свет без предварительного просмотра, корректуры и одобрения свт. Филарета. Почему свт. Филарет отводил этому свое время, которого он фактически и не имел? Православное сознание ств. Филарета, еге глубокое понимание необходимости раскрыть прежде всего образованному обществу российскому непостижимую глубину и красоту Православной веры, тем самым отвести от обрядового формализма и восприятия Церкви как некоего светского института, насаждающего голую мораль без всякого жизненно-благодатного содержания.

Мы приведем прекрасный отзыв на деятельность свт. Филарета, его архипастрыское служение, которое зафиксировано в историческом Высочайшем рескрипте Его Императорского Величества государя императора Александра II: «Ныне исполнилось пятидесятилетие доблестного служения вашего в архиерейском сане. Высокие дарования, замечательные ученые труды, неустанная деятельность на благо духовного просвещения и строгое христианское благочестие открыли вам путь к высшему иерархическому поприщу, на котором в течение истекших пятидесяти лет, вы стяжали имя архипастыря мудрого, ревностно и твердо правящего слово истины и неутомимо попечительного о пользах и нуждах православной церкви. Вся жизнь ваша преисполнена неисчислимых заслуг не только кафедрам, преемственно вам вверенным, но и для всего православия. Епархиальное служение ваше ознаменовано непрерывным рядом забот о духовном преуспеянии паств, о развитии и приумножении благотворительных и воспитательных учреждений, о насаждении и утверждении единоверия, о благоустройстве духовно-учебных заведений епархии, не престающих получать от вашей щедрости обильные средства к возвышению своего быта и воспитавших, под вашим руководством, многих достойных пастырей и иерархов святой нашей церкви. Многочисленные пастырские писания ваши, заключая в себе неисчерпаемый источник назидания и поучения для православных, служат лучшим руководством при изучении предметов веры для многих уже поколений русского православного юношества; в то же время они перелагаются на чужеземные языки для научного и общественного употребления в других странах и в них приемлются с уважением. Глубокая опытность ваша в делах высшего церковного управления сделала необходимым и драгоценным ваше слово, совет и постоянное, в продолжение многих десятков лет, участие ваше в обсуждении всех важнейших церковных вопросов и мер по духовному ведомству. Ваша пастырская попечительность о высших интересах православия и живое внимание к судьбам православного мира простираются далеко за пределы отечества, и в особенности на востоке, приобретая вашему имени почетную известность».

Митрополит Филарет оставил после себя более 200 опубликованных произведений по многим вопросам богословской науки, русской и всеобщей церковной истории, изъяснению канонов Церкви, проповедничеству (проповеди), государственному законодательству и другим отраслям знания.

О жизни и деятельности митрополита Филарета имеется обширная литература. Митрополит Филарет скончался 19 ноября 1867 г.

Кончина этого святителя, который в течение сорока лет занимал кафедру первопрестольной столицы, стала для многих русских людей серьезной и невосполнимой утратой.

Почетным членом Академии Наук избран 13 декабря 1827 г.

Мы приводим в день его памяти некоторые высказывания и замечания, которые не потеряли своей актуальности и в наше время, эпоху глобализации, массового отступления людей от Христа, истинного Бога и Его святой Церкви Православной.

Наш век

• Усиленное стремление к преобразованиям, неограниченная, но неопытная свобода слова и гласность произвели столько разнообразных воззрений на предметы, что трудно между ними найти и отделить лучшее и привести разногласие к единству. Было бы осторожно как можно менее колебать, что стоит, чтобы перестроение не обратить в разрушение. Бог да просветит тех, кому суждено из разнообразия мнений извлечь твердую истину.

• Век сей так страстен к безпорядку и вздору и так забыл первые начала здравого смысла и приличия, что между ревностью строгой, которой он не помышляет и не переносит, и между недостатком ревности, преступным против истины, трудно пробираться тропинкой ревности терпеливой.

Век, сделавшись худ, легче верит худому, нежели доброму, и особенно там, где доброе должно быть примерным.

В наше время мы много хвалимся и не довольно каемся. А время советует меньше хвалиться и больше каяться.

• Мне кажется, что дела наши не к золотому веку ведут. Кто-то говорит, надобно молиться, чтобы гроза не застигла нас, не предохраненных, не окончивших и, может быть, не начавших дела, рассеянных вне и не собравшихся внутрь. Мне сие слышится и, однако, дремлется. Пошлите мне петела Петрова будить меня.

• Дивлюсь я нередко нынешнему времени, в которое люди, при возрастающей, по-видимому, образованности, оказываются не так осмотрительными в поступках, как в прежнее время; и даже те же люди, при возрастающей опытности, являются менее основательными, нежели за несколько лет. Это примечается и в малом, и в великом.

• Братия, да внимаем и времени сему, чтобы возбуждать себя от небрежения и дремания. Шатаются языцы. Людие поучаются тщетным. Из христианских обществ исходят мужие, глаголющии развращенная. Безрассудные хуления провозглашаются как мудрость. Соблазн и беззаконие открывают себе широкие пути. В таких обстоятельствах особенно требуются живые жертвы, — за себя и за других, подвизающияся в покаянии, молитвах и исправлении. К нашему званию паче других простирается сие требование.

• Блажен, кто может сидеть в своем углу, оплакивать свои грехи, молиться за Государя и за Церковь и не имеет нужды участием в общественных делах приобщаться чужим грехам и умножать свои грехи!

• Если жалуемся на ленность и холодность, надобно поискать, не впал ли в душу какой из тех помыслов, кои тяготят долу, а не воспаряют горе, а это помыслы, в коих что-либо присвояется или приписывается себе: успех дела, похвала, замечание недостатков ближних с перевесом в нашу пользу. Искуси мя, Господи, и испытай мя, и виждь, аще есть путь беззакония во мне, и настави мя на путь вечен.

• Всякому подвизающемуся о своем спасении можно и должно сказать: Несть ти потреба тайных, не ищи знать сокровенное или будущее. Для спасения нужно веровать, исполнять заповеди, очищать сердце, а не любопытствовать. Желать знать сокровенное опасно, а желать открывать оное еще опаснее. Но вот сие не препятствует тому, чтобы Провидение Божие открывало тайное и обращало сие для своих целей, даже и при несовершенстве орудия, как можно примечать на опыте.

Бог хочет терпения и надежды, если подвергает душу лишению, для ее испытания и очищения.

Язык

• Бывало, искали достоинства в том, чтобы говорить мягко, а теперь ищут в том, чтобы говорить резко, и потому говорят хуже, нежели думают.

• Дева, истина христианская, может получить и благолепную одежду размышления и слова возвышенного, и скромную одежду слова простого, но достоинству ее не соответствует одежда лоскутная и с грязными пятнами слова низкого и небрежного.

• Слова не мелочи, когда дело идет о догматах и о святых, и особенно в такое время, когда правильность и точность слова нужно охранять с разумением, от умножения в письменности невнимания к законам языка, логики и вкуса.

• Не расточайте великих слов для мелочей. Берегите их для того, что истинно велико.

• Если язык богослужебный должен быть сохранен богослужебным, то должно стараться, чтобы он как можно более сохранялся общепринятым, а для сего полезно, чтобы не отвыкли читать на нем Священное Писание.

Духовная жизнь и нравственность.

• Приятно вспоминать в молитве души, о которых знаешь, что они зрят к Господу и в Нем сближаются с нами, и Он один ведает, кто из двух более благотворит другому, молящийся или просящий молитвы.

• Молитва приближает к Богу, и близ сего средоточия существ и миров неразлучно то, что является разлучением в мире перемен.

• Душа, постоянно ищущая Господа и молящаяся, принадлежит Ему, несмотря на то, что нижняя чувственная область ее, иногда против ее воли, волнуется приражением и действием несродных ей сил.

• За всех ли, за одного ли, как премудро учит Церковь, миром Господу помолимся. Душа молящегося в мире, если и вскипает, то тихим и чистым огнем, но не пригорает, кипит, но не выкипает, изливается, но не истощается.

• Душа, молящаяся усердно, не входит ли в общение с тем, за кого молится? В сем общении не простирается ли иногда ток силы к душе, ищущей помощи?

• Молитва друг о друге есть лучшее из общений. Несовершенства же молитвы должно по возможности исправлять, но не не должно унывать от них. Надобно различать дело молитвы от услаждения в ней. Дело делает человек, и должен делать постоянно и неослабно по правилу и порядку, а утешение дарует Бог по благодати, когда то нужно для привлечения или подкрепления человека, и когда человек оное принять может. Подобным образом и чувство собственной немощи не на то употреблять должно, чтобы тяготиться и упадать духом, но чтобы оставлять надежду на себя и чрез молитву о помощи переходить к надежде на Бога.

• Вообще, мне кажется, не излишняя осторожность, чтобы при общих молитвах употреблять только то, что благословлено и принято Церковью, а не вводить нового, хотя и доброго, по частному изволению, которое может отворить дорогу к нововведениям сомнительным. Мне кажется, надобно стараться не о расширении церковного правила, но о том, чтобы существующее правило совершаемо было больше и больше степенно и неспешно, чтобы больше давать места внимания, размышлению, умилению и созерцанию.

О богослужении

• Православное Богослужение, древнее, мудрое, полное благодати и назидательности, мы исполняем слабо, спешим, сокращаем и еще стесняем оное новосоставленными песнопениями, подражая одному или двум истинно церковным, во внешней словесной форме, не много заботясь о том, ясен ли в них дух жизни. Что же нужнее: стараться ли дать большую силу существенному Богослужению или усложнить стесняющую его силу?

• Учите, и пусть учат прочих, утверждать церковный порядок на благоговении и страхе Божием. Тогда будет он хорош без умножения и разнообразия полицейских распоряжений.

• Нередкая в наше время черта, что люди мнят знать дело, ревновать о пользе, службу приносити Богу, а на самом деле угадывают (и то не всегда удачно) мысль, которая теперь в моде и покровительствуется сильными, и служат ей, в надежде, что и она им послужит. Не так созидается истинное благо Святой Церкви. Простите меня.

Об одежде христианина

"И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них" (Мф. 6, 28-29).

Можно уже предугадать, что разговор пойдет об излишнем попечении об одежде и уборах; и, может быть, некоторые уже думают, что тема эта настолько незначительна, что и внимание уделять ей и время, предназначенное для спасительного учения, не стоит. Но излишества и в малых, казалось бы, незначительных вещах, не есть малость. Так как вред суетного попечения об одежде простирается до души. Да и мог бы величайший под солнцем Учитель учить малостям?

Что значит для нас одежда?

Это и средство защиты от непогоды, и необходимость с нравственной точки зрения, и некое свидетельство об общественном положении нашем, да и о достатке. Но для того, чтобы разобраться, что есть одежда по сути своей, посмотрим на ее происхождение и первоначальное назначение, данное ей Творцом. С этого места мы увидим дальше, чем с точки зрения обыкновенной человеческой мудрости.

Наши прародители Адам и Ева не ощущали того недостатка, который мы называем наготою, подобно тому, как не знает, что такое голод, тот, кто принимает пищу, и не видит в этом необходимости. Но прельщенные лукавым змием вкусили запретного плода и "узнали они, что наги" (Быт. 3, 7). Вот начало наготы! "И сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания" (Быт. 3, 7). Вот происхождение одежды!

Так что одежда наша — следствие беззакония, она есть обвязывание греховной раны, и притом пустое, без целебного елея. Она — всеобщий и постоянный траур по смерти первобытной непорочности. Она — знамя и символ победы над нами врага, овладевшего нашим внутренним миром.

Правда, Бог некоторым образом освятил то, что есть в одежде простейшего и вместе с тем необходимого. И "сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их" (Быт. 3, 21). Но через это опять-таки осуждается безрассудная заботливость о разнообразии одежд. Отчего нам не довольствоваться необходимым, приличным и скромным?

Никто не требует от нас облечься в рубища. "Об одежде что заботитесь?" Греховны только попечения об одежде особенно излишние, пристрастные. Известно, что и Сам Спаситель носил драгоценный хитон, который пожалели разодрать и те, кто делил у Креста Его одежду. Есть степень благолепия одежды, которую определяет не пристрастие, но благоприличие; не суетность, но долг и обязанность. Но попечения без конца и без меры безрассудны и бедственны.

Христиане! Лучше лишиться тысячи украшений тела, нежели представить Всевидцу малейшее пятно в душе и на совести. Хотя бы под рубищем, только бы сохранить то царственное облачение, о котором написано: "Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись" (Гал. 3, 27). Аминь.

О важности семьи и воспитания

Чтобы жизнь государственная сильно и, правильно развивалась, процветала образованностью, приносила плод общественного благоденствия - для этого надо, чтобы жизнь семейная была крепка благословенной любовью супружеской, священной властью родительской, детской почтительностью и чтобы вследствие того из чистых стихий жизни семейной естественно возникали столь же чистые начала жизни государственной, чтобы с почтением к родителю родилось и росло благоговение к Государю, чтобы любовь ребенка к матери была преддверием любви к отечеству.

Желающие иметь достойных детей благоразумно поступят, если предварительно самих себя сделают достойными родителями.

Небо приходит в движение, чтобы сберечь на земле жизнь или непорочность младенца, а нет ли между людьми таких, которые без сострадания слышат вопль младенца у нищеты на коленях, которые смотрят на возрастание собственных детей не с большим вниманием, чем на траву, растущую в поле?

Премудра и спасительна та родительская любовь, которая, стесняя саму себя, несколько удерживает ласку к детям, несколько скупится на утешение им, чтобы сберечь это в поощрение и в награду их послушанию или успехам в полезном учении.

Худой гражданин царства земного и для Небесного Царства не годен.