3. Россия – Империя.
доктор исторических наук А.Н. Боханов
Наряду с общиной и сословной структурой, самодержавный авторитаризм явился продуктом сложного исторического процесса становления, выживания и укрепления государства. Будучи титулована при Петре I «империей», Россия являлось таковой, по сути, и до царя-модернизатора и после него. Имперская судьба России во многом принципиально отличалась от многих прочих империй. Россия не являлась в общепринятом смысле «колониальной державой». Ее территориальная экспансия не мотивировалась финансово-экономическими устремлениями, поиском рынков сырья и сбыта, у нее не существовало деления на «метрополию» и «колонии», а экономические показатели развития окраинных районов («колоний») были часто куда выше, чем у региональных зон, которые можно отнести к историческому центру.
Стратегические интересы и территориальная безопасность - главные факторы складывания Российской империи. Именно натиск извне многое определил в социальном и политическом устройстве России. В XVI веке Русское государство воевало 43 года, в XVII – 48, а в XVIII веке - 56 лет. Даже в «мирном» XIX веке Российская империя провела в войнах более 30 лет. Исследовав исторические факты, известный английский историк А.Тойнби (1889-1975) констатировал: «Верно, что и русские армии воевали на западных землях, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада - агрессорами значительно чаще, чем наоборот».
Однако вне зависимости от причин, путей и средств формирования, сам факт возникновения огромного территориального комплекса неизбежно порождал проблемы, вызываемые самой природой имперского существования.
Любая империя - это всегда сложное соотношение взаимодействия и противодействия центробежных и центростремительных сил. Чем сильней государство («империя»), тем меньше сказывается на его политике воздействие центробежного фактора. В России носителем, выразителем и реализатором центростремительного начала неизменно выступала монолитная («единодержавная», «самодержавная») монархическая власть. Поэтому, как только возникала тема о ее политических прерогативах, то неизбежно вставал и вопрос о стабильности всей государственной имперской конструкции. Природа российского имперства препятствовала развитию полицентризма и региональной автономизации. Монархическая Россия оставалась заложником своей истории.
Другая онтологическая причина упорного неприятия власть предержащими идеи о конституционном правлении, основанном на расписании политических функций и их разделении между различными субъектами государственного права, коренилась в сакральном смысле царской власти. Царь никогда в России не являлся «первым среди прочих». Он венчался на царство, вступал в мистический брак со страной, а царские порфиры отражали «свет небес». Для начала XX века подобные представления в Западной Европе воспринимались как «архаика».
В России же они отражали не только мировоззрение самих монархов, но и подавляющего большинства их поданных. Религиозное (православное) миросозерцание наделяло царя особым ореолом, которого не имел никто из прочих смертных. Именно здесь коренилась причина тех сложных коллизий, которые сопутствовали попыткам реформировать верховную власть в либерально-правовом духе. На пути подобных устремлений всякий раз вставала непреодолимая преграда: не подлежавший реформированию религиозный авторитет.
Между тем, проблему противодействия либеральной конституционно-правовой реконструкции России сводят нередко лишь к локальным вопросам о «недальновидности» и «политической близорукости» венценосцев, о корыстных интересах отдельных лиц и социальных групп, оставляя совершенно в стороне национально-православную ментальность. Подобный подход является историческим упрощением.
К началу XX века Россия была еще далека от универсального правового государства (в понимании политологии и социологии ХХ века), но тенденция гуманизации, правового обеспечения социального жизнеустройства и государственного управления на протяжении всего XIX века - при всех сложностях и прерывностях - проступала вполне определенно.
