Неопатристическое, метапатристическое и смешанное богословие[1]

ΝΕΟΠΑΤΕΡΙΚΗ, ΜΕΤΑΠΑΤΕΡΙΚΗ ΚΑΙ ΣΥΝΑΦΕΙΑΚΗ ΘΕΟΛΟΓΙΑ

Преосвященный митрополит Навпактский и св. Власия Иерофей

Часть А

Если кто-либо будет изучать тексты Священного Писания и Святых Отцов, то он убедится в  том, что основой православного богословия является откровение Божие, которое было дано Пророкам, Апостолам и Отцам на века. Характерным является начало послания к Евреям апостола Павла: «Многочастно и многообразно древле Бог глаголал отцам во пророцех, в последние же дни глаголал нам в Сыне» (Евр. 1,1)

То есть святые являются богодухновенными богословами, которые ясно излагают свой опыт в словах-терминах для того, чтобы уберечь его от ереси и искажения. Отсюда становится очевидным, что термины-догматы составляют важную сторону нашего предания и никто не может их расшатывать без того, чтобы не встать на путь лишения своего спасения.

Очень важной является фраза исихастского Собора XIV столетия, как она изложена в Синодике Православия, что мы последовали «согласно святым богодухновенного богословия Святых и благочестивому сознанию Церкви». Святые не излагают своего собственного богословия, но излагают с помощью своих благодатных даров откровение, которое они пережили во Святом Духе. Вне этой перспективы не только не может существовать православное богословие, но и серьезным образом подрывается основание спасения.

Прп. Симеон Новый Богослов, изъясняя слова апостола Павла, в которых он говорит о восхищении его в Рай, когда «слышал неизреченные глаголы, которых человеку невозможно пересказать» (2 Кор. 12, 1-4), поясняет, что эти глаголы-слова являются озарениями от нетварной славы Божией, которые именуются неизреченными, потому что не могут быть совершенно объяснены теми, которые воспринимают опыт откровения, то есть превышают меру человеческой природы и сил.

Отец Иоанн Романидис, ведя разговор по данному вопросу, говорит, что откровение подается Святым с помощью неизреченных глаголов и Святые изъясняют и выражают этот опыт настолько, насколько это для них возможно, с помощью тварных глаголов-слов, мыслей и образов для того, чтобы научить людей, в данном случае  для того, чтобы их вести по пути спасения.

Очевидно, что откровение Божие излагается с помощью определений-терминов каждой эпохи, носителями Откровения, реальными богословами, согласно с  определением, которое дает свт. Григорий Богослов: «Любомудрствовать о Боге можно не всякому...Любомудрстввать о Боге можно не всем; потому что способны к сему люди  испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили, по крайней мере очищают, и душу и тело».[2] 

Эти богословы – обоженные люди – знают Бога по опыту, знают и чтут предшествовавших им богозрителей и приемлют их термины и определения, которые они применяли.

Следовательно, те, которые могут, если в этом имеется необходимость, делать некоторые изменения внешнего характера, являются истинными богословами опыта, которые обладают тем же преданием предшествующих  Отцов. Мы же совсем другие, мы нуждаемся в послушании этим «опытом посвященных» и в их руководстве.

В Святогорском Томосе, который является творением свт. Григория Паламы, пишется, что догматы ведают «те, которые посвящены опытом», которые отреклись от денег, человеческой славы и злых телесных похотей, благодаря евангельской жизни подтвердили это отречение через подчинение себя тем, которые преуспели в возрасте Христовом, и поскольку провели жизнь в священном безмолвии в молитве, соединились с Богом в мистическом единстве с Ним и тем самым «были посвящены в то, что превыше ума». Они в действительности являются богословами Церкви, которые имеют возможность излагать богословие. Кроме них существуют те, которые  соединяются с первыми «за почтение, веру и любовь к таким людям».

Кроме этого образа богословия в Православной Церкви не существует иного богословия, потому что вне этого богословия существует лишь размышление, некое умозаключение и популяризаторство. Свт. Григорий Богослов, когда увидел «болтливых и в то же время мудрых, рукоположенных богословов», которые довольствуются только  тем, что желают быть мудрыми, говорит: «желаю высшего любомудрия и ищу последнего предела, согласно Иеремии, и самому себе только желаю оказывать помощь». Действительно, сегодня нас охватывает печаль, потому что наша эпоха наполнена «богословами, которые сами себя рукоположили», которые обучают клириков и народ и создают путаницу в народе.

Эти вводные слова необходимы для того, чтобы мы осознавали то, о чем пойдет далее речь.

1. «Паламитское» и «неопаламитское» богословие.

XIV столетие было для Церкви очень важной эпохой, потому что впервые православное богословие встретилось со схоластическим богословием в лице свт. Григория Паламы и Варлаама. В ходе этого диалога оказалось, что свт. Григорий Палама в целом был носителем и выразителем богословия Церкви, начиная с первого периода христианства вплоть до его эпохи, поскольку он изложил учение Апостолов, апостольских Отцов, великих Отцов IV  века, прп. Максима Исповедника, прп. Иоанна Дамаскина, прп. Симеона Богослова и других. В течение всего этого периода богословие было единым, лишь только в некоторых деталях по различным причинам изменяется внешнее изложение богословия. Поэтому свт. Григорий был охарактеризован как традиционный и новый богослов.

То есть учение свт. Григория Паламы не может быть рассматриваемо как «паламитское» богословие, но как богословие Православной Церкви, которые было им изложено. То же самое мы замечаем и в учении всех Святых. Обычно, мнения еретиков воспринимали имена от родоначальников ересей, как, например, арианство, нестроианство, павликанизм и т.д. Поэтому следует неудачным считать, что учение свт. Василия Великого называется «василианизмом», свт. Григория Богослова «григорианским», свт. Иоанна Златоустого «златоустным» и т.д. Также неуместно и бессмысленно полагать, что и учение свт. Григория Паламы должно именоваться «паламитским» богословием.

Однако, некоторое время учение свт. Григория Паламы некоторыми характеризовалось как «паламитское». Полагаю, что в большинстве случаев это наименование лишь приобретает несколько насмешливый оттенок, и используется для того, чтобы умалить  и подвергнуть пересмотру некое чужеродное учение, отличное от богословия Церкви. Были и богословы, которые в прошлом уничижительно писали обо всей исихастской традиции, которую выражал свт. Григорий Палама.

В дальнейшем появился термин «новопаламитское» богословие, в качестве некой попытки сформулировать, изложить и истолковать заново богословие этого великого Отца Церкви на основе современных данных. И это создает лишь срьезную проблему, потому что, как я полагаю, тем самым предпринимается попытка изменить учение свт. Григория Паламы.

В качестве примера можно привести то, что анализируется учение Церкви, в котором излагается учение свт. Григория Паламы в связи с различением между сущностью и энергией, но в то же время, отвергается исихастская традиция в качестве блачестивой, верной, которая является путем для личной причастности к нетварным энергиям Бога. И вопрос, который возникает состоит вот в чем: как может говорить какой-либо ученый  о неком богозрении, созерцании, когда он отвергает делание, которое утверждает? Это является антинаучным. Поэтому согласно «соборному заключению», подлежат отлучению те, которые не приемлют исихастской традиции, которую излагает и выражает свт. Григорий Палама и «и согласные с ним исповедующие монахи».

Этот образ мышления мной был понят благодаря моим многолетним занятием трудами и учением свт. Григория Паламы. Поэтому, когда я возымел желание проанализировать учение Святителя и записать выводы многолетнего изучения его трудов, я положил в основание жизнь святых святогорских отцов, которые последовали житию в той же исихастской традиции и опыте, который опытно познал свт. Григорий Палама, когда он жил на Святой Горе. Так труд, который был мной написан, получил название: «Свт. Григорий Палама как Святогорец». Это вызвало недовольство в некоторых кругах, которые оставались приверженцами истолкования учения свт. Григория Паламы на основе рассудка, схоластики и философии. Однако, я не могу видеть исихастское учение вне всякой зависимости от той страны (Святая Гора), в которой  оно было приведено к жизни и является живым вплоть до сего дня.

Следовательно, термины «паламитское» и «новопаламитское» богословие употребими лишь вне Православного Предания и являются опасными для основания православного богословия.

2. Неопатристическое и метопатристическое «богословие»

 Предыдущий пример показывает, как действуют и как себя ведут современные богословы в отношении Предания нашей Церкви. Я имел беседу с профессором библеистики, который преподает в Университете за границей, и он, как оказалось, был подвержен глубокому влиянию протестантских идей, он утверждал, что, поскольку Христос является солнцем правды, то Отцы являются облаками, которые затеняют и скрывают солнце, поэтому необходимо отогнать облака, чтобы свет непосредственно исходил от Христа. Эта точка зрения является неправославной.

Я считаю, что именно в этом ракурсе и были созданы термины «неопатристическое» и «метапатристическое» богословие. Вначале появился первый термин «неопатристическое» в том смысле, что не следует просто повторять тексты Отцов, но ограничиваться их «духом» чтобы переносить  его в нашу эпоху, то есть подвергать исследованию то, что сказали бы Отцы о современных проблемах. Это, несмотря на благое произволение некоторых людей, является крайней опасностью, поскольку, в действительности, подрывается все святоотеческое богословие, когда страстные люди будут пытаться переносить «дух»  Отцов в их эпоху. Ответственное перенесение предполагает наличие людей, которые обладают тем же опытом познания или, по крайней мере, к нему приближаются.

В дальнейшем появился термин метапатристическое богословие, поскольку считается, что мы более не нуждаемся вообще в Отцах, которые жили в другие эпохи, познавали другие проблемы, сталкивались с проблемами онтологического и космологического характера, «неким совершенно отличным мирским идолом», и, следовательно, они не могут в нашу эпоху нам оказать помощь.

Полагаю, что неопатристическое и метапатристическое богословие напоминает некое мнение, согласно которому святоотеческое богословие имело свою ценность в свою эпоху, в то время как позже западное схоластическое богословие становится выше святотеческого богословия, а богословие современных богословов превосходит и святоотеческое и схоластическое богословие.[3]

Такого рода взгляды являются миной в основании современного богословия, потому что характеризуется как еретическое мнение о постепенном раскрытии Истины на протяжении веков, и что Церковь с течением времени углубляется в Откровение, в то время как православное учение вполне ясно указывает, что в день Пятидесятницы «вся истины» была однажды открыта. Отсюда вытекает, что не существует никакого углубления в истину с течением времени, что не существует никакого постепенного раскрытия и явления Истины, но Церковь «однажды»  явила истину и е раскрывает сообразно с проблемами эпохи.

В появлении так называемого неопатристического и метапатристического богословия появились некоторые богословы, которые трудились на Западе, с центром в Париже.  Они пришли к диалогу с западным миром через размышление, рассудок и попытались ответить на те проблемы, с которыми они столкнулись. Мы очень нуждались в таких богословах, как, например, во Владимире Лосском, который написал богословские труды, используя Отцов Церкви и, конечно же, так называемых Отцов доборотолюбия.

Однако между этими богословами есть и такие, которые выражали мнения неопатристического, метапатристического и смешанного богословия. Я напомню сжато некоторые их идеи.

Речь идет об экуменизме, когда «было бы необходимо оставить стиль раздора для того, чтобы заложить фундамент поверх реального опыта спасения: заново углубляясь в системы и смысловые понятия, там, где они в  итоге не противоречат внутреннему опыту Церкви, с помощью   чего можно лучше узнать ее опыт».

Фанатизм связывается с «исповедничеством», которое «составляет, если не его семя, то, по крайней мере, почву, на которой он культивируется», и поэтому идет речь о сооружении некоего здания «с открытыми дверями, нового Иерусалима, нового Царствия», в котором вмещаются все. И те, которые не желают трудиться в создании такого рода здания, их следует удалить, поскольку «ключ» здания  - это то, что имеет тот и другой, чтобы нас соединяет.

таким же образом определяются общие признаки «смешанного» богословия христианства с иудаизмом, ислама и индуизма-буддизма. В пределах этой перспективы следует предпринять «некие культурные изменения», поскольку также как подчёркивается, «мы христиане, нуждаемся и очень в том, чтобы трудиться в рамках этой встречи. И это в во всех отношениях представляет интерес несмотря на существующие между нами разногласия».

Эти «метапатристическое и смешанные» идеи в Грецию приносятся методом «пере купания» и поставляются либо в качестве противопоставления Отцам, которые считаются «музейным экспонатом» прошлого, либо с помощью перетолковывания святоотеческих цитат для того, чтобы внедрить новый образ мышления.

Вполне ясной становятся цели и перспективы априористического и смешанного богословия, которое составляет большую опасность для Православной Церкви и выедет к некоему синкретизму, и не только в образе жизни, но и в изложении веры. Эти богословием в действительности оспариваются те границы и установления веры, которые были определены Святыми Отцами, то есть разрушается в целом богословие Вселенских Соборов. Речь диет о важной проблеме, которой необходимо противостоять на церковном уровне. 

(продолжение следует)

©перевод Православного Апологета 2010г.