Открытое письмо

членам Священного Синода Румынской Православной Церкви

о Критском соборе

Михай-Сильвиу Кирилэ, богослов

Блаженнейший отец Патриарх,

Высокопреосвященные отцы митрополиты и архиепископы,

Преосвященные отцы епископы!

Почтительнейше довожу до Вашего сведения некоторые возражения к документам Критского собора с просьбой проанализировать их на заседании Священного Синода Румынской Православной Церкви, созываемого для обсуждения и принятия решения о том, одобрять или нет данные документы.

Большая часть возражений касается документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» (именуемого далее Документом 6).

1. Данный собор отличился от других тем, что не провел четкого разграничения между ересью и Православием, напротив, стер дистинкции, установленные предыдущими соборами. Многократно говорилось, что данный собор не принял новых догматов, однако очевидно, что он вошел в соприкосновение с древними ересями.

2. В отличие от других всеобщих соборов Православной Церкви (вселенских или всеправославных) данный собор не анафематствовал ни одной ереси, появившейся в мире по прошествии последнего Вселенского Собора, не подтвердил решений предыдущих соборов, которыми были преданы анафеме различные ереси и расколы. Собор должен был дать конкретные ответы на проблемы и вызовы, волнующие современных православных христиан, живущих в мире, глубоко враждебном им и Церкви Христовой.

3. Узаконено на самом высоком уровне участие Православных Церквей в Экуменическом Движении вопреки тому факту, что данная институция была определена некоторыми крупными богословами (святым Иустином (Поповичем), святым Николаем (Велимировичем), протоиереем академиком Думитру Стэнилоае и многими другими) и соборами Поместных Православных Церквей (Русской Православной Церковью за Границей, Грузинской Православной Церковью) как ересь или даже как экклезиологическая всеересь, а на Всеправославном совещании 1948 года в Москве было рекомендовано не принимать в ней участия.

4. Отношение Православной Церкви с христианским миром понимается исключительно через участие в Экуменическом Движении, что сводит к нулю чаяния Церкви вернуть «ближних и дальних» в Православную Церковь Христову, поскольку в рамках Экуменического Движения «ни от одной Церкви при вхождении в ВСЦ не требуется менять свою экклезиологию. Однако факт членства в ВСЦ не означает, что каждая Церковь должна считать другие церкви церквами в истинном и полном смысле этого термина» (статья 19 Документа 6, цитата из «Торонтской декларации», II)[1]. Это означает, что провозглашение в статье 1 Православной Церкви в качестве «Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви» не возымеет никакого действия на уровне экуменического диалога, так как ни один из членов ВСЦ не обязан ни признавать того факта, что Православная Церковь действительно является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, ни менять свою экклезиологию, чтобы признать, что Православие является истинной Церковью.

Более того, в рамках ВСЦ голос Православных Церквей составляет меньшинство и не может четко влиять на решения, принимаемые там. Это послужило и одной из причин недовольства участников межправославной встречи в Салониках в 1998 году, когда была принята Декларация, в которой утверждалось: «Их [Православных Церквей] заявления по этим вопросам [инклюзивный язык, хиротония женщин, права гомосексуальных меньшинств и определенные тенденции к церковному синкретизму] всегда считались заявлениями меньшинства и, по этой причине, не могли повлиять на общее направление и этос Всемирного Совета Церквей»[2] (выделено мной. — Авт.).

5. В статье 1 Документа 6 говорится, что Православная Церковь «занимает главное место в деле продвижения христианского единства в современном мире». Идея христианского единства, продвигаемая экуменическим движением, крайне спорна, поскольку с православной точки зрения христианское единство полностью проявляется внутри Православной Церкви, среди тех, кто православно исповедует Христа, как ее понимает святой Симеон Новый Богослов: «Соборная (универсальная) Церковь есть собрание право славящих, исповедующих православную веру»[3]; «истинная Церковь является единством в собрании православных всего мира»[4].

Данная статья Документа 6 указывает на принятие на самом высоком уровне Православной Церкви доктрины западного типа о кафоличности (универсальности, соборности) Церкви. Православная Церковь понимает кафоличность как полноту присутствия Божественной благодати и [полноту] православного опыта в единстве и свободе[5] всех ее членов, где бы они ни находились в мире, тогда как римо-католицизм понимает кафоличность исключительно как пространственную протяженность Церкви по всему миру, а протестанты — как чисто человеческое и зыбкое единство исповедующих одну и ту же веру и одну и ту же интерпретацию Писаний[6]. В то время как в Православии кафоличность достигается в силу общей природы Поместных Церквей (кафоличность проявляется через соборность), кафоличность западного типа понимается как юрисдикционное единство всех находящихся под одним и тем же духовным руководством (римского папы или, новее, ВСЦ).

В той мере, в какой она обладает ортодоксальностью учения, служения и жительства, каждая Поместная Православная Церковь в мире обладает полнотой благодати, будучи, в силу кафоличности (универсальности, соборности), полной Православной Церковью, существующей в данном месте, а не частью некоего целого, существующей как целое лишь в единстве с остальными его частями. Между тем, статья 1 говорит об «единстве христиан в современном мире», в том числе тех, кто не имеет православного вероисповедания, служения и жительства, что заставляет думать, что в действительности данный собор принимает западное понимание кафоличности, отказываясь от православной кафоличности (соборности) общин, всецело православных, естественно объединяющихся в православную общность (oicumene), [принимает] ради расширения Церкви, включая в нее всех называющих себя христианами, независимо от того, имеется ли у них православность вероисповедания и жительства. Данная идея поддерживается и другими формулировками этого документа: «восстановление единства христиан», «утраченное единство христиан» (ст. 5).

6. Утверждение статьи 4: «Церковь всегда развивала диалог с отделившимися от нее» не имеет под собой никаких исторических оснований, будучи контрарно библейскому постулату, сформулированному святым апостолом Павлом, который говорит: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся» (Тит. 3, 10). Из этой библейской заповеди мы видим, что способ «диалога» с отделяющимися от Церкви есть вразумление, а никоим образом не богословские соглашения.

Об экуменическом диалоге святой Иустин (Попович) утверждает, что современный «диалог любви», проводимый в виде пустого сентиментализма, в реальности является проистекающим из маловерия отказом от освящения Духа и веры истине (ср.: 2 Фес. 2, 13), то есть отказом от единственно спасительной любви истины (2 Фес. 2, 10)[7]. Осудив гуманистическую дистинкцию между любовью и истиной, сербский святой, канонизированный 29 апреля 2010 года и празднуемый Сербской Церковью 1 июня, предупреждает: «Существует и “диалог лжи”,  когда диалогизирующие обманывают, сознательно или бессознательно, друг друга. Такой диалог свойствен отцу лжи, диаволу… Не существует “диалога любви” без диалога истины. В противном случае подобный диалог неестественен и лжив»[8].

Отношения между Церковью и схизматиками и еретиками описываются и святыми канонами как принятие заблудших в Православную Церковь, а не как восстановление на синкретический манер внешнего христианского единства, поскольку единство православных христиан существует и гарантировано в Православной Церкви, какой она является сейчас. Так, 45-е апостольское правило гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся только, да будет отлучен. Если же позволит им действовать как-либо, яко служителям Церкви: да будет извержен»[9]. Данное правило четко указывает границы «диалога с отшедшими от Церкви».

46-е Апостольское правило предписывает, что православный и еретик не могут иметь никакого согласия: «Епископов, или пресвитеров, принявших крещение или жертву еретиков, извергать повелеваем. Какое согласие Христа с велиаром, или какая часть верному с неверным?»

7-е правило II Вселенского Собора референтно для способа, каким должно осуществляться возвращение еретиков в Православие. Первая часть канона гласит: «Присоединяющихся к Православию и к части спасаемых из еретиков приемлем, по следующему чиноположению и обычаю. …[приемлем] когда они дают рукописания [то есть исповедания своей веры] и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует Святая Божия Кафолическая и Апостольская Церковь…»[10]. Данное соборное решение перенято, подтверждено и дополнено 95-м правилом VI Вселенского Собора, которое почти дословно повторяет текст II Собора.

Из этих канонов мы выделяем идею о приходе еретиков в Православие, принятия их вновь в ряды православных, держащихся правой веры, а никак не совместного участия православных с еретиками в деле открытия заново какого-то христианского единства, которое означало бы нечто иное, нежели приход в Православие тех, кто из него ушел.

7. Имеет место путаница, внесенная в выражение «единство христиан», повторяющееся в тексте и в ином виде: «восстановление утраченного единства христиан» и т.д. При помощи данного выражения стараются внушить идею о том, будто Православная Церковь участвует в восстановлении единства христиан, а не христианских «церквей». Таким образом внушается, будто посыл Православной Церкви адресуется членам иных христианских общностей, а не общностям как таковым или их руководству.

В действительности, однако, отношения Православной Церкви, как понимает их данный документ, — это отношения между руководством Православных Церквей и руководителями этих еретических общностей, а не между Православной Церковью и теми, кто пребывает внутри данных общностей. Торонтская декларация и Конституция ВСЦ говорят о диалогах между «церквами-членами», а никак не между одной из них и непосредственными членами «церквей-членов». Диалог с руководителями данных еретических общностей делается непродуктивным уже одним тем, как понимаются экуменические отношения в рамках ВСЦ, поскольку шансы на то, чтобы спасительная весть Православной Церкви дошла до верующих этих общностей, равны нулю.

Более того, релятивизация, которой подвергается Православная Церковь в рамках Экуменического Движения, где она приравнивается к прочим христианским общностям, приводит к тому, чтобы ни одна из еретических общностей уже не могла видеть в ней Церкви спасающей, а лишь еще одну какую-то христианскую общность.

8. Статьи 3 и 4 Документа 6 вносят опасную путаницу между Святыми Вселенскими Соборами и Экуменическим Движением, давая возможность понять, будто Экуменическое Движение каким-то образом является преемником Святых Вселенских Соборов, или, по меньшей мере, что православное участие в этом движении будет совершаться в духе данных соборов, что является ложью. Статья 3 гласит, что «ответственность Православной Церкви в отношении единства, равно как и ее вселенская миссия, были выражены Вселенскими Соборами», что верно лишь применительно к единству Православной Церкви и ее универсальной миссии хранить Православие и преподавать его тем, кто его ищет. Когда же эти слова используются для того, чтобы оправдать православное участие в Экуменическом Движении, тогда они используются с ложной целью.

9. Статья 4 гласит, что Церковь «всегда трудилась ради восстановления единства христиан», давая этим понять, будто она трудилась ради восстановления христианского единства, каким оно понимается вообще Экуменическим Движением, что является ложью. Даже слова ектении «о мире всего мира, благостоянии святых Божиих Церквей и соединении всех», как представляется, используются данным документом в экуменическом смысле, поскольку Церковь не молится о соединении Православной Церкви с другими, еретическими общностями, но о соединении всех людей в рамках Православной Церкви путем (пере)открытия ими истины православной веры.

10. Имеет место путаница в терминах во второй части статьи 4 и в статье 5, где говорится об «участии православных в движении за восстановление единства с другими христианами в Единой, Святой, Соборной, Апостольской Церкви», что не вступает в противоречие с самосознанием Православной Церкви, и, соответственно, о «цели поиска утраченного единства всех христиан на основе истины веры и предания древней Церкви семи Вселенских Соборов».

            В данных выражениях мы, кажется, становимся свидетелями раздвоения православного самосознания тех, кто их составлял, поскольку или текст утверждает, что движение (Экуменическое Движение) за восстановление единства с другими христианами имеет целью приведение вновь всех еретических общностей в Православную Церковь, которая определена выше как Церковь Единая, Святая, Соборная и Апостольская, или авторы здесь изощренно используют экуменическую концепцию, согласно которой Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь (названная в Торонтской декларации «Святой Католической Церковью, которую исповедуют Символы веры»[11]) является «древней Церковью», которая якобы потерялась во втором тысячелетии и которую Экуменическое Движение старается вновь найти.

            Нет ни единого намека ни в одном из документов Экуменического Движения, откуда следовало бы, что данное движение считает Православную Церковь Церковью Христовой, в которой осуществилось бы «утраченное единство христиан» через возвращение их в Православие.

Удивляет также тот факт, что о ранней Церкви семи Соборов говорят со странной отчужденностью, будто она не является самой нынешней Православной Церковью. Повсюду в Документе 6 всплывает двусмысленный язык, как если бы у него [документа] было два адресата: православные, с одной стороны, которым адресуется сообщение по видимости православное, и партнеры из Экуменического Движения, с другой стороны, которым посылается сообщение о том, что Православная Церковь выполнила свои обязательства, принятые ее в ВСЦ.

11. Статья 6 Документа 6 вызвала наибольшее количество споров, поскольку в данной статье делается официальное признание «исторического наименования инославных христианских церквей и конфессий», с которыми Православная Церковь не находится в общении. Пытавшиеся разъяснить данный документ утверждают, что хотя и признаётся историческое наименование данных общностей, однако не признаётся их богословский статус «церквей». Подобный подход является внедрением в практику экклезиологической предпосылки Торонтской декларации, предусматривающей, что это «не означает, что каждая церковь должна считать другие церкви церквами в истинном и полном смысле этого термина» (Торонто II, цитата из ст. 19 Документа 6)[12].

Подобная доктрина не встречается в наследии святых отцов, в церковном законодательстве и традиции Православной Церкви, которая знает существование одной-единственной Церкви Христовой — Православной Церкви, преемницы Апостольской Церкви, Церкви семи Святых Вселенских Соборов. Признание статуса «церквей» за еретическими христианскими конфессиями означает признание обоснованными тех причин, по которым они сами себя назвали или были названы в ходе истории «церквами».

Формулирование подобной доктрины может быть понято и с точки зрения другой экклезиологической предпосылки Торонтской декларации, которая предусматривает, что «церкви-члены признают в других церквах элементы истинной Церкви» (Торонто IV.5). Принятие того, что почти все еретические христианские конфессии признаются «церквами», в действительности представляет собой принятие тех vestigia Ecclesiae[13], которые они могли бы иметь.

Признание за еретиками и схизматиками «исторического наименования церковью» оспаривается avant la lettre святым Кириллом Иерусалимским в 18 оглашении, где он утверждает: «Слово “Церковь” имеет много значений… Кто-нибудь мог бы утверждать, что собрание злых, еретиков… тоже есть церковь; против данного утверждения Символ веры утвердил тебя и предал тебе эту статью веры: Во Едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, чтобы ты бежал от их скверных собраний и всегда оставался в Святой Соборной Церкви, в которой был возрожден. Когда ты идешь в какой-нибудь город, не спрашивай только: “Где дом Господень?”, потому что и прочие ереси неверных дерзают называть свои пещеры домами Господними, и не спрашивай только: “Где церковь?”, а: “Где Соборная Церковь?”»[14] (выделено мной. — Авт.).

Из данного текста мы видим, что термин «Церковь» не может быть использован для наименования ересей, даже когда мы используем его «собственно говоря и по факту», то есть в его буквальном (на греческом языке) смысле как «собрание». То, что мы должны спрашивать о «Соборной Церкви» (Православной), означает, что термин нельзя использовать применительно к ереси даже по ошибке, чтобы не ввести в заблуждение тех, кто не знаком с христианским учением.

12. Далее в ст. 6 говорится, что Отношения Православной Церкви «с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей их экклезиологической тематики, особенно в области учения о Таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом»[15]. Что означает более точное «уяснение» своей экклезиологии, когда остальные члены-участники ВСЦ уже навязали им свою экклезиологию самого Экуменического Движения? Как можно произвести это уяснение, когда ни один из членов ВСЦ не связан обязательством пересмотреть свою экклезиологию?

Что именно могло бы стать приемлемым в отношениях между Православными Церквами и данными общностями с точки зрения экклезиологии, когда в реальности им следовало бы отказаться от собственного экклезиологического воззрения и вернуться к православной экклезиологии, или, используя выражение документа, следовало бы прояснить свою экклезиологию в той мере, чтобы она стала всецело православной, для того чтобы между ними и Православными Церквами имелись реальные отношения? Что за уяснение может иметь место применительно к Таинствам, благодати, священству и апостольскому преемству, когда учение этих общностей полностью противоположно тому, что имеется применительно к данным предметам у Православной Церкви?

А как быть с остальными фундаментальными аспектами догматического учения Церкви, отделяющими Православную Церковь от всех этих еретических конфессий (мариология, почитание Святого Креста, почитание мощей и святых, признание Предания, признание добрых дел необходимыми для спасения и т.д.)?

13. Статья 8 производит такое впечатление, будто акция по участию Православных Церквей в Экуменическом Движении проводится под непосредственным благословением Духа Святого. Более того, впечатление таково, будто Дух Святой напрямую вовлечен в работу по проведению диалога в рамках Экуменического Движения: «Дух Святой, Который составляет всю институцию Церкви, восполнит недостающее»[16]. Если учесть, что внутри Православной Церкви существует реальное направление мысли, поддерживаемое канонизированными святыми, богословами с мировым именем, духовниками с огромным духовным опытом и очень многими рядовыми верующими, считающими экуменизм ересью, то мы можем сказать, что данное утверждение, внушающее мысль об участии Духа Святого в процессе диалога в ЭД [Экуменическом Движении], может быть признано хулой на Духа Святого (см.: Мф. 12, 28, 31–32).

14. В статье 11 Документа говорится, что методология экуменических диалогов «предполагает соответствующее информирование церковной полноты о разных этапах развития диалога»[17]. В реальности такого информирования до сих пор не было на уровне плеромы, оно было ограничено группой избранных богословов, студентов-богословов и т.д., для которых была произведена благовидная обработка этой эволюции диалогов. Лучше всего это подтверждается крайне решительным ответом, который дает плерома в эти дни по мере того, как узнаёт правду о вовлечении Православных Церквей в Экуменическое Движение.

Самой крупной тактической ошибкой данного собора стало именно вынесение им на поверхность экуменических отношений, продолжавшихся десятилетиями, что до сих пор скрывалось подальше от глаз верующего народа. Документ 6 является лишь «увенчанием» десятилетий православных вероучительных уступок в рамках данных экуменических диалогов, не принесших никакого положительного результата для Православной Церкви, а тем более для еретиков и схизматиков вне ее, которым, как представляется, адресовано проэкуменическое православное богословие. Вот как анализирует Салоникская декларация православных богословов в мае 1998 года участие православных в ВСЦ:

«По прошествии столетия участия православных в Экуменическом Движении и лет, проведенных в ВСЦ, мы не замечаем достаточного прогресса в многосторонних богословских дискуссиях между христианами. Напротив, пропасть между православными и протестантами становится всё больше, в то время как упомянутые выше тенденции[18] в определенных протестантских деноминациях становится всё сильнее»[19] (выделено мной. — Авт.). Но изменилось ли за последние 20 лет то, что так и не удавалось изменить за первое столетие экуменизма?

15. Начиная со ст. 18 и до конца документа узаконивается стиль отношений между универсальной Православной Церковью и Экуменическим Движением. В ст. 16 говорится, что «Грузинская и Болгарская Православные Церкви покинули состав ВСЦ… [потому что] имеют свое особое мнение о работе Всемирного Совета Церквей». Грузинская Церковь покинула ВСЦ после открытого письма некоторых монашеских обителей, обвинивших Экуменическое Движение в ереси, а Болгарская Церковь покинула ВСЦ по причинам, обобщенным[20] в Салоникской декларации. С помощью данной формулировки Документ 6 показывает, что он дистанцируется от причин, по которым Грузинская и Болгарская Православные Церкви покинули движение. А эти причины исключительно православные, и их следовало бы поддержать всем Поместным Православным Церквам.

16. В ст. 18 утверждается, что «Православная Церковь… отнюдь не принимает идею “равенства конфессий” и не может принять единство Церкви как некий межконфессиональный компромисс. В этом смысле единство, к которому стремится ВСЦ, не может быть плодом лишь богословских соглашений, но должно быть плодом и единства веры, тáинственно сохраняемого и живущего в Православной Церкви». Данное утверждение будет сведено к нулю в ст. 19, где ратифицируется Торонтская декларация, в которой говорится, что единство Церкви осуществляется простым присутствием всех христиан в межконфессиональном диалоге, навязанном Экуменическим Движением, а не путем разделения всеми православной экклезиологии.

В условиях, навязанных основополагающим документом — Торонтской декларацией и иными экуменическими документами, чаяние Православной Церкви достичь единства Церкви, искомого в ВСЦ, посредством «единства веры, сохраняемого в Святых Таинствах и живущего в Православной Церкви» нереализуемо, тем более что в положении IV.3 Декларации говорится, что «фундаментальная предпосылка Экуменического Движения заключается в том, что каждой Церкви предстоит выполнить позитивную роль в данной сфере. Эта задача состоит в том, чтобы искать дружбы со всеми, кто является со-членами мистического Тела, даже если они не являются членами одного и того же видимого Тела»[21]. Мистическое Тело, о котором говорится здесь, — это, очевидно, нечто иное, нежели Православная Церковь.

17. Статья 19 превращает Конституцию ВСЦ и Торонтскую декларацию в источники православного церковного права. Всеправославный собор является высшей судебной церковной властью в универсальной Православной Церкви на данный момент (как это вытекает из ст. 22 документа) в условиях отсутствия Вселенского Собора. После своего одобрения Поместными Церквами решения всеправославного собора обретают силу закона для всего православного мира. Цитирование некоторых пассажей из двух упомянутых выше экуменических документов делает их источниками церковного вероучения, имеющими юридическую силу для жизнедеятельности Православной Церкви.

Как документ Конституция ВСЦ, так и, тем более, Торонтская декларация содержат принципы, неприемлемые для православной экклезиологии, которые, при сопоставлении их с мыслями святых отцов и каноническим законодательством, являются еретическими. Пассаж из Конституции ВСЦ цитируется в соборном документе приблизительно[22]. Он [данный пассаж] назван в Конституции базой, содержащейся в ее 1-й статье: «Всемирный Совет Церквей является ассоциацией Церквей, исповедующих Господа Иисуса Христа Богом и Спасителем, согласно Писаниям, и, следовательно, стремятся исполнить общее призвание, во славу Единого Бога — Отца, Сына и Духа Святого»[23].

Текст Конституции говорит об «ассоциации церквей» и об «общем призвании всех членов ВСЦ» — понятия, неприемлемые с православной точки зрения, поскольку это означает ассоциирование Православной Церкви с еретиками и закрепление сотрудничества с ними ради некой духовной цели.

Что касается Святой Троицы, то текст Конституции не говорит, что Она исповедуется в согласии с «Никео-Цареградским Собором», как уточняет это Критский документ (догмат о Святой Троице претерпел на Западе различные искажения, начиная со знаменитого добавления Филиокве и продолжая тем, как Ее представляют себе различные протестантские общины).

Когда речь идет о цели ВСЦ, то Конституция утверждает, что «главная цель объединения церквей во Всемирный Совет Церквей — призывать друг друга к видимому единству в единой вере и в едином евхаристическом общении, выраженному в общем богослужении и жизни во Христе, путем свидетельства и служения в миру, и идти к данному единству, дабы мир уверовал»[24] (выделено мной.— Авт.). Даже если в Торонтской декларации и делается уточнение, что ВСЦ не желает быть «сверхцерковью», это не означает, что результат его деятельности не мог бы стать подобной структурой, если подкрепить данный текст главной целью, обозначенной в Конституции.

Что касается Торонтской декларации, то документ считает ее экклезиологические предпосылки имеющими «первостепенную важность» для участия Православных Церквей в Экуменическом Движении и таким образом ратифицирует их.

Торонтская декларация содержит пять положений о том, «чем не является ВСЦ», и восемь «позитивных» положений о том, чем желает быть ВСЦ. Текст, цитируемый в документе собора, комбинирует одно положение «негативное» и одно «позитивное» из Декларации, однако формулировка «считает экклезиологические положения», во множественном числе, производит впечатление, будто речь идет обо всех экклезиологических положениях, содержащихся в документе, а не только о двух процитированных, поскольку если бы речь шла о двух процитированных, то выразились бы, к примеру, так: «считает следующие экклезиологические положения Декларации… имеющими первостепенную важность». Во избежание путаницы, возможно, было бы добавлено еще: «однако не согласен с остальными», как было сделано выше, где, говоря о Конституции ВСЦ, говорится: «уважение основной статьи Конституции ВСЦ…».

Лишним доказательством того, что все экклезиологические предпосылки [Декларации] были приняты, является тот факт, что на предсоборной стадии 19-я статья цитировала лишь одну из предпосылок Декларации (вторая была добавлена после формулировки «инославные церкви и общности» в статье 6, с тем чтобы ее оправдать), однако пассаж делал отсылку также во множественном числе на «экклезиологические предпосылки»[25]. Если бы речь шла только о предпосылках, цитируемых в тексте, то следовало бы сказать, что [Документ 6] считает предпосылку (цитируемую) имеющей основополагающее значение для участия в ВСЦ.

Предпосылки данной Декларации в целом предусматривают, что ни одна из Церквей, участвующих в диалоге ВСЦ, не может претендовать на то, что она является Церковью Христовой, которую исповедуют в Символах веры, а только содержит ее части. Так, предпосылка IV.5 гласит: «Церкви — члены Всемирного Совета Церквей признают в других Церквах элементы истинной Церкви. Они считают, что это взаимное признание обязывает их вступить в серьезную дискуссию[26] друг с другом в надежде, что эти элементы истины приведут к познанию полной истины и к единству, основанному на полной истине»[27].

Из данной предпосылки делаем вывод, что Православная Церковь в качестве члена ВСЦ:

1) признаёт элементы истинной Церкви (которая, в экуменическом смысле, не является Православной Церковью) в прочих членах ВСЦ;

2) признаёт, что ее вероисповедная истина является лишь элементом вероисповедной истины Церкви, а никак не полнотой вероисповедной истины;

3) признаёт идею о том, будто эти элементы истины приведут к установлению полной истины, которой в данный момент не существует нигде в Церквах-членах;

4) принимает идею соединения Церквей-членов, основанного на полной истине, проистекающей из диалогов, основанных на элементах истины, существующих в Церквах-членах.

Более того, предпосылка 3 Декларации допускает, что Церковь Христова выходит за границы всех «Церквей» — членов ВСЦ, а значит, как следствие, и Православной Церкви тоже: «Церкви-члены признают, что их членство в Церкви Христовой более всеобъемлюще, чем членство в их собственном церковном теле. Поэтому они стараются установить живой контакт с теми, кто вне их рядов, кто исповедует, что Христос есть Господь»[28] (выделено мной. — Авт.).

Документ предлагает и объяснение данной предпосылки: «Все христианские Церкви [а значит, и Православные Церкви, участвующие в ВСЦ, тоже. — Авт.], включая Церковь Рима, утверждают, что не существует совершенного тождества между принадлежностью к Универсальной Церкви и к их собственной Церкви. Они признают, что существуют члены Церкви extra muros [“за стенами Церкви”], которые  aliquo modo [“в равной мере”] принадлежат к Церкви, и даже что существует  ecclesia extra ecclesiam [“Церковь вне Церкви”]»[29]  (выделено мной. — Авт.).

Идея ecclesia extra ecclesiam напрямую противоречит принципу, утвержденному в православной традиции святым Киприаном: extra ecclesiam nulla salus [«вне Церкви нет спасения»][30].

18. Статья 18 устанавливает догматический минимализм в качестве основы в рамках Экуменического Движения путем цитирования той фундаментальной статьи Конституции ВСЦ, которая гласит, что основанием для принятия в ВСЦ является вера во Христа как Бога и Спасителя и исповедание Святой Троицы — Отца, Сына и Святого Духа. В действительности же исповедание Божественности Христа и Троицы представляет собой условие sine qua non[31], только если оно является православным. Большинство разрывов между Церковью и различными христианскими конфессиями возникло именно из-за ошибочного понимания ими этих двух фундаментальных догматов: догмата Святой Троицы и догмата Воплощения.

Все семь Вселенских Соборов обсуждали именно эти два догмата в той или иной форме (равно как и собор, посвященный иконам, напрямую был связан с догматом Воплощения Сына Божия), а условием sine qua non православности Церкви являлось именно православное понимание Тайны Воплощения и Богочеловеческой Личности Христа и корректного способа, каким может быть выражена истина бытия Бога единосущного, но Троичного в Лицах.

Данный минимализм мы находим принятым и в Торонтской декларации, где говорится об «элементах истинной Церкви», которые, якобы, можно найти разбросанными повсюду, во всех христианских общностях (в том числе и в Православных Церквах). Эти «элементы», якобы, таковы: проповедь Слова, изучение Священных Писаний и совершение Таинств.

Они могут быть признаны общими, только если мы допускаем, что остальные конфессии и общности проповедуют воистину православное Слово, что они по-православному интерпретируют Писания и имеют спасительную благодать, которая делает возможным, чтобы Святые Таинства были действенными в жизни верующих. Если бы у них было всё это, то они были бы действительно православными. Между тем как, не будучи православной, данная идея принятия догматического минимализма является еретической, так как ереси и расколы, отделившиеся от Православной Церкви, утратили прежде всего благодать, способность подавать спасение через Святые Таинства (а большинство из них утратило и сами Таинства) и истинное разумение Священных Писаний и Божественной воли, выраженной в них.

Небольшое упражнение воображения может помочь нам увидеть, какие абсурдные последствия может повлечь за собой догматический минимализм. В синоптических Святых Евангелиях имеется фрагмент, в котором легион бесов признает Христа Спасителя Богом и Сыном Всевышнего (см.: Мф. 8, 29; Мк. 5, 7; Лк. 8, 28). Иными словами, они признают Его Богом и Спасителем, признают Отца Отцом и Сына Сыном в рамках Святой Троицы. И если бы было сделано также упоминание о существовании Третьего Лица Святой Троицы, то «свидетельство» легиона бесов удовлетворило бы условию признания их… членами Всемирного Совета Церквей и партнерами по диалогу на данном религиозном форуме нашей Церкви, что недопустимо!!!

19. Статья 22 говорит об обсуждении «любых попыток разделить единство Церкви, предпринимаемых со стороны отдельных лиц или групп, под предлогом охранения или мнимой защиты истинного Православия»[32]. Данное предписание представляется сделанным специально для того, чтобы наказать тех, кто противится экуменизму внутри Церкви. К данному выводу нас приводит и тот факт, что предписание это вставлено в текст, интенсивно говорящий о православном участии в Экуменическом Движении, тем более в тех условиях, когда все виды нестроений в Церкви уже были законодательно описаны каноническим правом на протяжении веков.

20. Утверждение о том, будто «сохранение аутентичной православной веры обеспечивается только соборным строем»[33], как представляется, исключает из процесса рецепции решений вселенских или всеправославных соборов полноту Церкви. Правда то, что Святой Собор — это высшая власть в вопросах вероучения и канонических правил, однако догматические учения вселенских соборов и догматические и канонические учения всеправославных соборов должны быть восприняты полнотой Церкви, которая, будучи водима Духом Святым, может признать или не признать характер какого-нибудь из подобных решений Богодухновенным и православным.

21. Высказывалось мнение о том, что Православная Церковь переоценивает свое присутствие в ВСЦ. Однако в последних двух статьях документа делаются следующие утверждения: «общее сознание необходимости межхристианского богословского диалога»; «Православная Церковь сознаёт, что движение за восстановление единства христиан принимает новые формы… Необходимо, чтобы Православная Церковь продолжала нести свое свидетельство в разделенный мир»; «мы молимся, чтобы христиане работали сообща». Все эти формулировки внушают мысль о нашем четком обязательстве продолжать активно присутствовать в ВСЦ. Оценки участия в ВСЦ делались и после Торонтской декларации, однако решение о прекращении присутствия в ВСЦ не было принято даже спустя два десятилетия после принятия данного богословского документа.

По всем этим причинам необходимо, чтобы документ «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» был целиком отвергнут Священным Синодом Румынской Православной Церкви.

Кроме данных возражений к Документу 6, который я считаю экуменической, а никак не православной декларацией, имеется и несколько возражений к документам, посвященным миссии Православной Церкви в современном мире, важности поста и Святого Таинства Брака.

Так, документ, касающийся Миссии Православной Церкви в современном мире, представляется скорее политической декларацией, чем богословским документом.

1. Документ довольствуется констатированием некоторых идеологий, противных христианскому духу, без их открытого осуждения: секуляризация, глобализация, феминизм, пропаганда ЛГБТ, обесценение человека и т.д.

2. Делаются уступки экзистенциалистским персоналистским философиям путем использования формулировки «ценность человеческой личности» (секция А1), тогда как известно, с одной стороны, что святые отцы использовали библейский термин человек, оставляя термин личность для Троичных Лиц или для Богочеловеческой Личности Христа, а с другой стороны — что современный смысл слова личность отождествляет человеческую природу с грехом, отклоняясь от традиции святых отцов[34].

3. Создается впечатление присоединения Православной Церкви к просветительским принципам свободы, равенства и братства: «Вклад Православной Церкви в достижение мира, справедливости, свободы и братства». Равенство (справедливость), свобода и братство являются принципами, которые ввело в европейский Запад просветительство, породившее мощное социальное движение, фундаментальной координатой которого являлась вирулентная антихристианская позиция.

4. Статья Д2 документа вводит довольно неточную формулировку «дискриминация иной природы»[35], которая может вызвать путаницу, если учесть, что она может быть интерпретирована как дискриминация любой иной природы, что может относиться и к дискриминации по критериям сексуальной ориентации, к примеру. В проекте Румынской Конституции 2012 года подобная попытка имела место. Первоначально присутствовало желание в точности воспроизвести статью Хартию Европейского Союза об основных правах, однако впоследствии, под давлением христианских ассоциаций, остановились на варианте, где дискриминация по критериям сексуальной ориентации была заменена на «критерии иной природы» или «критерии подобного рода»[36].

5. В пункте Д, параграф 2 документа, словами: «Православная Церковь исповедует, что любое человеческое существо, независимо от цвета кожи, религии, расы, гендера, национальности, языка, создано по образу и по подобию Божию и имеет равные права в обществе», собор ошеломляющим образом вводит недискриминацию по гендеру, отличную от недискриминации по полу, о которой говорится в предыдущих параграфах (второй абзац, в начале текста)[37].

Что еще труднее понять — так это то, что данная идея подкрепляется именно фрагментом Священного Писания: «нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского» (Гал. 3, 28), в котором выражение «нет мужеского пола, ни женского» преподносится в смысле гендерных теорий, совершенно чуждом тому, что утверждает святой апостол Павел. Гендерные теории являются формами пропаганды ЛГБТ, призванными извратить христианское учение о тайне человеческого существа, об отношениях между мужчиной и женщиной и важности семьи и Таинства Брака.

6. Окончание параграфа Д2 сформулировано весьма бездухновенно: «Следуя своей вере, Православная Церковь отвергает дискриминацию по всем вышеперечисленным признакам, предполагающим различие в достоинстве между личностями». Из данной формулировки следует, per a contrario[38], что Церковь присоединяется к иным формам дискриминации, не поименованным в предыдущем абзаце.

Стараясь выражаться на дипломатическом языке, авторы документа вместо ясного утверждения о том, что Церковь не принимает идеологий ЛГБТ, поскольку они противны Откровению и Преданию, дают понять, будто Церковь не отказывается от дискриминации по иным критериям, кроме перечисленных выше, но перечисленным, например, в Хартии основных прав Европейского Союза[39]: социальное происхождение, генетические характеристики, убеждения, политические взгляды, имущественное положение, рождение, инвалидность, возраст.

В действительности, однако, Церковь не практиковала и не практикует никакой дискриминации даже по отношению к гомосексуальным сообществам и лишь обращает их внимание на то, что их взгляды противоречат Писанию и воле Божией и что понуждение христиан, следующих путем Писания, принять данную точку зрения, является злоупотреблением.

7. Пассаж Д10 кажется содержащим выдержки из какого-нибудь экологического обращения: «Современный экологический кризис, сопряженный с климатическими изменениями и глобальным потеплением, делает настоятельным долг Церкви внести, имеющимися в ее распоряжении духовными средствами, свой вклад в защиту творения Божия»; «Православная Церковь подчеркивает необходимость защиты творения Божия путем воспитания ответственности человека за окружающую среду».

Оба этих концепта — экологический кризис, с климатическими изменениями и глобальным потеплением, и необходимость несения человеком ответственности окружающую среду — представляют собой политические идеологемы экологизма [энвайроментализма]. Экология же, в свою очередь, является идеологическим оружием движения нью-эйдж — религиозного движения, стремящегося стать планетарной религией. Тем более неприемлемым было объявление в патриаршем послании даты 1 сентября днем медитации об окружающей среде, особенно если учесть, что римо-католицизм тоже объявил его днем молитвы о творении, аргументируя тем, что эта дата является «днем экуменической молитвы с православными»[40].

8. Ссылка на мир в данном документе представляется призывающей «христиан» (православных и инославных) к сотрудничеству экуменического толка для достижения мира (пункт В3). Мир и правда — это дары Духа Святого, но они подаются тем, кто служит Богу в православной истине, они не достигаются посредством человеческой экуменической деятельности.

Единство человеческого рода, которое кажется лежащим в основе данного сотрудничества, задано, с православной точки зрения, делом спасения, совершённым Христом в мире, в силу которого мы все призваны к стяжанию вечной жизни и спасительной благодати, пользуясь присутствием Духа Утешителя, очищающего нас от всякой скверны и подающего нам истинный мир, а не только тем фактом, что мы — потомки одних предков.

В условиях, когда в современном мире практикуется политкорректность, при которой правда релятивизируется или жестоко подавляется ради сосуществования православных и неправославных, усилия в поисках подобного светского мира, ценой принесения в жертву правды, представляют собой в действительности обречение православных верующих на духовное рабство тем, с кем они, как предполагается, будут сотрудничать в данном предположительно пацифистском процессе.

Что касается документа, связанного с «Таинством Брака и препятствиями к нему», то предписание в пункте II.5.ii открывает путь для принятия по икономии смешанных браков между православными и инославными и, как следствие, для узаконения экуменизма на уровне семьи. Патриархия Грузии расценила данное предписание как прямое попрание 72-го правила Пято-Шестого Собора, назвав его в числе главных причин своего неучастия в Критском соборе. Предоставление на усмотрение Поместных Церквей применять икономию к смешанным бракам наносит ущерб единству канонической практики Православных Церквей в данной проблеме, создавая предпосылки для тяжелых неурядиц, вызванных данным противоречивым решением.

Документ, касающийся важности поста, предоставляет на усмотрение Поместных Церквей применение икономии в вопросе о соблюдении поста (ст. 7–8), что наносит ущерб единообразию практики Церкви в данной области и релятивизирует важность и серьезность святых постов.

Посему почтительно прошу Вас подвергнуть анализу Священного Синода Румынской Православной Церкви все эти возражения и бороться за непринятие Документа 6 и пересмотр остальных документов собора на основании поправок, сформулированных выше, и иных, сформулированных различными румынскими и иностранными православными богословами и соборами Поместных Православных Церквей.

28 октября 2016 года

С особым почтением,

богослов Михай-Сильвиу Кирилэ

Перевела с румынского Зинаида Пейкова

http://mihaisilviuchirila.blogspot.ru/2016/10/scrisoare-catre-membrii-sfantului-sinod.html