Добродетель рассуждения (Часть 2)
Одним из плодов рассуждения является общение, и для исполненного благодати человека это – очевидный факт. В современном мире остро стоит проблема межличностных отношений. Однако для человека, обладающего рассуждением, этой проблемы не существует, так как в этом человеке нет и следа тщеславия [14]. Его слова однозначны. Уйдя от отношений с людьми, он, тем не менее, глубоко лично относится к каждому своему ближнему, будь то его брат или враг. Имеющий рассуждение знает, что для отношений с ближним, как с образом Божьим, необходимы понимание, близость, подход к каждому. Кроме того, нужны вежливость, взаимодействие, снисходительность. Но конечно, ничто из этого не будет иметь смысла, если в человеке нет духа самопожертвования по отношению к другим [15].
В настоящее время человек, в сущности, пытается самоопределиться в атмосфере противостояния. Человек оказывает давление на своих ближних, ведет себя корыстолюбиво, пытаясь достигнуть своей цели. Таким образом, относясь с корыстью и принуждением к ближним, он теряет человеколюбие [16]. Обладающий рассуждением находится в мире с самим собой и не противодействует, но не потому, что слаб, а потому, что выбрал путь жизни в Боге и осознает, что любое противодействие приведет ближнего в состояние гнева [17] и еще больше отдалит его от совершенствования по образу Христа [18]. Порой рассуждение в человеке приводит человека к такому «громкому» молчанию, что поглощает отголоски греха. Если же оно решается говорить, то всегда начинает со слов: «Господи, помилуй мя грешнаго». Так происходит потому, что рассуждение определяет любовь как важнейшее условие общения [19]. Все крайности уничтожаются добродетелью смирения. Смирения, которому присущи самостоятельность и значительность. Необходимо смирение как жизненное правило, свободное от любых псевдо-условностей, характерных для псевдо-смирения, сбившегося с пути обожения [21]. Всякая крайность сбивает с пути человека, отдаляя его душу от смирения. А без смирения становится невозможным исполнение Божественной воли, поскольку эгоизм человека обожествляет его собственную волю. Таким образом, в человеке теряется любое чистое помышление, которое полностью основывается на Божественной воле, уступая тварности [22].
Человек рассуждения освобождается от суровости, поскольку знает, что покаяние, умение прощать, любовь – это дары от Бога, которые превосходят грех безболезненно, непредрассудительно и мирно, обещая человеку благой ответ перед Богом. Таким образом, рассуждение не приносит боль, наказание, не приводит к душевному утомлению, не усугубляя ситуацию. Поистине, рассуждение спасает, не наказывая, ибо все люди являются творениями Божьими [23], которых каждый благочестивый, боголюбивый и сдержанный христианин обязан чтить, как образы Божьи [24].
Борьба за обретение добродетелей, эгоцентричная цель личного совершенствования, неупорядоченная духовная жизнь – это самоцель христианина, лишающая его общения как с ближним, так и с Богом. В такой ситуации человек, опирающийся лишь на свои силы, отдаляется от спасительного единения веры, забывая предать свою жизнь в руки Божественного промысла. Рассуждение обличает эти неверные суждения, возвращает человека к общению с Богом, помогая избежать гибельной и бесплодной духовной жизни [25].
Примечания:
[14] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 22 «О многообразном тщеславии».
Тщеславие, по виду своему, есть изменение естества, развращение нравов, наблюдение укоризн. По качеству же оно есть расточение трудов, потеря потов, похититель душевного сокровища, исчадие неверия, предтеча гордости, потопление в пристани, муравей на гумне, который, хотя и мал, однако расхищает всякий труд и плод. Муравей ждет собрания пшеницы, а тщеславие собрания богатства: ибо тот радуется, что будет красть; а сие, что будет расточать. Дух отчаяния веселится, видя умножение грехов; а дух тщеславия, когда видит умножение добродетелей; ибо дверь первому множество язв, а дверь второму изобилие трудов.
[15] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 8 «О безгневии и кротости».
Начало блаженного незлобия – сносить бесчестия, хотя с огорчением и болезнию души. Средина – пребывать в оных беспечально. Конец же оного, если только оно имеет конец, – принимать поношения, как похвалы. Да радуется первый; да возмогает второй; блажен о Господе, и да ликует третий. Жалкое зрелище видел я в людях гневливых, бывающее в них от тайного возношения. Ибо разгневавшись, они опять гневались за то, что побеждались гневом. Я удивлялся, видя в них, как падение следовало за падением; и не мог без сострадания видеть, как они сами себе за грех отмщали грехом, и ужасаясь о коварстве бесов, я едва не отчаялся в своей жизни.
[16] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 9 «О памятозлобии».
Некоторые взяли на себя труды и подвиги, чтобы получить прощение; но человек непомнящий зла опередил их. Отпустите мало, и отпустят вам много (Лук. 6, 37). Непамятозлобие есть знак истинного покаяния; а кто содержит в сердце памятозлобие, и думает, что он творит покаяние, тот подобен человеку, которому во сне представляется, что он бежит. Видал я зараженных памятозлобием, которые увещевали других забыть обиды, а потом, устыдившись слов своих, страсть свою оставили. Никто не думай, что сия мрачная страсть маловажна; ибо часто она вкрадывается и в духовных мужей.
[17] Иоанн Синаит. Лествица,. Слово 9 «О памятозлобии».
Преставший от гнева убил памятозлобие; ибо доколе отец жив, дотоле бывает и чадородие. Кто приобрел любовь, тот устранился от вражды; враждующий же собирает себе безвременные труды.
Трапеза любви разоряет ненависть; и дары искренние смягчают душу. Но трапеза без внимания есть матерь дерзости; и чрез окно любви вскакивает чревообъядение.
[18] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 8 «О безгневии и кротости».
Гнев есть желание зла огорчившему. Вспыльчивость есть безвременное воспаление сердца. Огорчение есть неприятное чувство, гнездящееся в душе. Раздражительность есть удобопреклонное движение нрава и безобразие души.
[19] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 22 «О многообразном тщеславии».
Когда услышишь, что ближний твой, или друг, укорил тебя в отсутствии или в присутствии твоем: тогда покажи любовь, и похвали его. Великое дело отвергнуть от души похвалу человеческую, но большее – отвратить от себя похвалу бесовскую. Не тот показывает смиренномудрие, кто охуждает сам себя (ибо кто не стерпит поношения от себя самого?); но тот, кто, будучи укорен другим, не уменьшает к нему любви. Приметил я, что бес тщеславия, внушив одному брату помыслы, в то же время открывает их другому, которого подстрекает объявить первому брату, что у него на сердце, и чрез то ублажает его, как прозорливца. Иногда сей нечистый прикасается даже к членам тела, и производит трепет.
[20] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 25 «Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии, бывающем в невидимом чувстве».
Смиренномудрие есть дверь Царствия Небесного, и она вводит туда приближающихся к ней. Думаю, что о входящих сею дверью говорит и Сам Спаситель сими словами: и внидет и изыдет (Иоан. 10, 9) без страха из сей жизни, и пажить обрящет и злак в райских селениях. Все же, которые пришли в монашество иною дверью, татие суть своей жизни и разбойницы. Если хотим достигнуть добродетели смиренномудрия, да не престанем самих себя испытывать и истязывать; и если в истинном чувстве души будем думать, что каждый ближний наш превосходнее нас, то милость Божия недалека от нас.
[21] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 25 «Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии, бывающем в невидимом чувстве».
Иное дело – сокрушение сердца; другое дело – самопознание; а еще иное – смирение. Сокрушение происходит от грехопадения. Падающий сокрушается, и хотя бездерзновенен, однако с похвальным бесстыдством предстоит на молитве, как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния. Самопознание есть верное понятие о своем духовном возрасте и неразвлекаемое памятование легчайших своих согрешений. Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить.
[22] Иоанн Синаит. Лествица. Слово 15 «О нетленной чистоте и целомудрии, которое тленные приобретают трудами и потами».
Начало чистоты бывает, когда помысл не слагается с блудными прилогами, и без мечтаний случаются по временам во сне истечения; а средина чистоты, когда от довольства пищи бывают естественные движения, но без мечтаний; конец же чистоты – умерщвление тела (т.е. телесных движений), предваряемое умерщвлением нечистых помыслов.
[23] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 1 «Об отречении от жития мирского».
Всех одаренных свободною волею Бог есть и жизнь, и спасение всех, верных и неверных, праведных и неправедных, благочестивых и нечестивых, бесстрастных и страстных, монахов и мирских, мудрых и простых, здравых и немощных, юных и престарелых; так как все без изъятия пользуются излиянием света, сиянием солнца и переменами воздуха; несть бо лицеприятия у Бога (Рим. 2, 11). Нечестивый есть разумное и смертное создание, произвольно удаляющееся от жизни оной (Бога), и о Творце своем присносущем помышлящее, как о несуществующем.
[24] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 1 «Об отречении от жития мирского».
Христианин есть тот, кто, сколько возможно человеку, подражает Христу словами, делами и помышлениями, право и непорочно веруя во Святую Троицу. Боголюбец есть тот, кто пользуется всем естественным и безгрешным и, по силе своей, старается делать добро. Воздержник тот, кто посреди искушений, сетей и молвы, всею силою ревнует подражать нравам свободного от всего такого.
[25] Иоанн Синаит. Лествица, Слово 25 «Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии, бывающем в невидимом чувстве».
Смиренномудрый всегда гнушается воли своей, как погрешительной, даже и в прошениях своих ко Господу: он с несомненною верою научается должному, и принимает оное, не жительству учителя внимая, но возложив попечение на Бога, Который и чрез ослицу научил Валаама должному. И хотя такой делатель все по воле Божией и делает, и мыслит, и говорит, но никогда не доверяет себе; ибо для смиренного тягость и жало – верить самому себе: как гордому трудно последовать словам и мнению других.
Продолжение следует…
Перевод с новогреческого: интернет-издание “Пемптусия”.
