Монах Моисей Святогорец (+2014)

Исихастская традиция

 на Святой Горе

 от свт. Григория Паламы  и  до нашего времени

Η ησυχαστική παράδοση στο Άγιον Όρος από τον Αγίο Γρηγόριο Παλαμά εώς σήμερα

Μωυσή Μοναχού Αγιορείτου

Часть 1

икона 19в. Собора Святых на Святой Горе просиявших

Святой Григорий Палама был преимущественно Святогорцем. В своем богопросвещенном учении он наставляет тому, чему он научился и что он пережил опытно на  Святой Горе. Святой Григорий был Святогорцем прежде чем стал таковым, потому что он обладал непрерывной связью с аскетической, исихастской, афонской жизнью. Когда он был вынужден  им весьма любимо Святой Горой вступить в защиту исихазма, он оставался истинным Святогорцем, не взирая на полемику, гонения, почести и славу вплоть до своей блаженной кончины.[1]

Учение свт. Григория Паламы не является чем то особенно оригинальным, но оно представляет собой средоточие всего древнего учения Церкви о различии между Божественной сыщностью и энергиями, с чем мы встречаемся в Священном Писании, у Апостольских мужей, Отцов Каппадокийцев, в особенности у свт. Василия Великого, а, в последствии, и у прп. Иоанна Дамаскина, св. Симеона Нового Богослова. Паламитское учение явило невероятное чудо спасительности этого учения.[2]

Варалаам был рупором рационалистической философии, которая самым грубым образом  стало оспаривать и критиковать жизнь в исихии отцов священного трезвения традиционного афонского православного монашества. Совершенно случайное преобладание еретических варлаамистских взглядов означало бы упразднение монашества и его делания – трезвения. Святитель Григорий Палама твердо настаивал на том, что истинный путь богопознания – это очищение сердца, а не возвеличивание и превознесение логики, что ведет лишь к агностицизму. Первое из всех творений святителя Григория «В защиту священно-безмолвствующих» (Ὑπέρ τῶν ἱερῶς ἡσυχαζόντων) в духе педагогического водительства и наставления ясным образом сообщает о том, что философия не ведет к познанию Бога, а также не приводит к чистой молитве и зрению Нетварного Света.[3]

Свт. Григорий пришел на Святую Гору как ученик, а не как учитель. Его многолетней молитвой была молитва: «Господи, просвети мою тьму!» Он стал послушником богопросвещенных Старцев, пребывал в молчании, и только тогда, когда возникла острая необходимость, он стал говорить и писать, и покинул Гору ради того, чтобы нести Традицию Церкви, которую он изучил и которой он был наставлен, а также нести ее своей чистой жизнью и переживанием этого опыта. Исихазм является сутью Православной Традиции, основополагающим признаком святоотеческого учения, и его свт. Григорий Палама донес, как об этом сообщает великолепный биограф свт. Григория свт. Филофей Коккин, который также является отцом духовного трезвения и исихазма.[4] Давайте обратим наше внимание на священный облик преподобных отцов-афонитов и на на их деятельность в эпоху святителя Григория Паламы и после него.

Святой Филофей как монах лавриот (то есть монах Лавры прп. Афанасия Афонского) подпсал в 1339 году Святогорский Томос. Он принял участие в исихастских спорах на стороне свт. Григория Паламы. В 1346 году, хотя он был еще в Великой Лавре, он написал два слова о Фаворском Свете и против Акиндина. Он принял участие на Соборе 1351 года в качестве митрополита Ираклийского, который был созван по вопросу об исихазме, и он составил Соборный Томос Деяний. В 1368 году соборно была признана святость свт. Григория Паламы и было определено совершать память святителя Фессалоникскского во 2-ю Неделю Великого поста. Он составил ему богослужебное последование. Во многих своих трудах свт. Филофей использует по благодати Божией исихастскую терминологию как истинный исихаст.

Старцем свт. Григория Паламы, который его вдохновил и который достаточно глубоко посвятил в таинство жизни исихастов-безмолвников, был прп. Никифор Исихаст, который подвизался в пустынной части Святой Горы и изложил свои исихастские воззрения отцам святогорцам. Плодом его безмолвнической афонской жизни является наимудрейший труд «О трезвении и хранении сердца» (Περί νήψεως καί φυλακῆς καρδίας τοῦ ), который имеется в Добротолюбии Священного Трезвения. Кроме исследования и писательской деятельности единственным предметом его заботы было упражнение в умной молитве, которая являлась источником для слов святых Антония Великого, Макария Египетского, Иоанна Лествичника, Диадоха Фотикийского и Симеона Нового Богослова. Она стала достоянием его просвещенного сердца. Поэтому он и мог говорить в своих трудах с такой удивительной чистотой о трезвении: «Вниманием  некоторые из святых называли блюдение ума, иные - хранение сердца, иные – трезвением, иные – мысленным безмолвием, а иные – еще иначе как. Но все сии наименования одно и тоже означают: как о хлебе говорят – укруг, ломоть, кусок, так и о сем разумей. Что же есть внимание и какие его отличительные черты – сейчас узнаешь. Внимание есть признак истинного покаяния. внимание есть души воззвание к себе самой, мира возненавидение и к Богу восход. Внимание сть отложение греха и восприятие добродетели. Внимание есть несомненное убеждение в отпущении грехов. Внимание есть начало созерцания, или лучше, его условие: ибо через него Бог приникши является уму. Внимание есть безмятежие ума, или лучше, стояние его (или установление от блуждений), по милости Божией ему даруемое. Внимание есть пресечение помыслов, памяти же Божией палата и сокровищница терпения всего находящего. Внимание потому есть веры, надежды и любви виновница».[5] Прп. Никифор исихаст был одним из первых наиважнейших предвестников великого исихастского движения 14 столетия.[6]

Для свт. Григория Паламы прп. Никодим Безмолвник (1322) был также Старцем, который, согласно словам свт. Филофея Коккина «был чудным мужем и в делании и в созерцании», подвижник, который жил за стенами Ватопедского монастыря. Его для себя открыл божественный Григорий Палама. Он удивлялся его жизни. Он жил подле него в посте и бдении и непрестанной молитве подвизаясь на протяжении трех лет (1319-1322). И от него свт. Григорий восприял великий ангельский образ монашеского жительства.[7]

Свт. Григорий Палама был также непосредственно связан с любителем безмолвия, афонитом и антилатински настроенным святым Феолиптом, митрополитом Филадельфийским (1324/26).[8] Несомненным фактом является то, и это следует подчеркнуть, что все сторонники исихастского движения были яркими предводителями выступавшими против объединения с латинянами, а посему то они были первыми противниками латинофилов. Святой Феолипт в своем слове «Об уникальном делании» (Περί μοναδικοῦ ἐπαγγέλματος) пишет к монаху: «Почему шествуя мысленным путем, повторяй слова молитвы и беседуй к Господу, непрестанно вопия и не унывая: неотступно молись, подражая безстудию вдовицы, склонившей на милость неумолимого судию. Тогда ты ходишь духом и не пресекаешь мирскими помыслами непрерывность молитвы и не внимаешь плотским пожеланиям, но бываешь храмом Божиим, в котором неразвлеченно воспеваеся Бог. Так проходя мысленную молитву, сподобишься ты наконец достигнуть непрестанного памятования о Боге, войти в недоступные сокровенности ума и в таинственных созерцаниях зреть невидимого, един Единому  уединенно служа Богу, в понятных одному тебе излияниях любви».[9] Свт. Феолипт был сотоварищем по учебе со свт. Григорием Паламой в «священной крепости» прп. Никифора что касается хранения сердца и искусства молитвы. Свт. Феолипт имел образованного ученика митрополита Ефесского Матфея и монахиню Евлогию, ранее бывшей императрицей Ириной Комниной Палеологиней.   Он считается одним из инициаторов некоего духа возрождения в Византии, лежащего в основе святоотеческой традиции. Речь в принципе идет о ярком исследователе духа исихазма в светском обществе и продолжателе дела Афоните, Вселенском патриархе Афанасие. Он стал носителем исихастских идей среди своих учеников в миру, а Иисусова молитва стала предметом внимания многих лиц, переходя из пустыни в монастыри ради того, чтобы охватить всю Церковь. Это касалось даже и императорских покоев, поскольку свт. Афанасий был советником императора Андроника II Палеолога. А в его время в Константинополе осуществлялась идея построения теократии в ее лучшем выражении и виде.[10]

В это же время на Святой Горе нес свои труды и великий отец трезвения и наставник умной молитвы прп. Григорий Синаит (+1346), который распространил благодаря своим ученикам исихазм по всем Балканам. Биограф и ученик его свт. Каллист о нем пишет: «но почти все множество монахов днем и ночью учил и просвещал и посредством подлинного безмолвия и молитвы, всех приходивших с ревностью приблизил к Богу».[11] Прп. Никодим Святогорец в своем дословном переводе прекрасного жития Каллиста говорит о том, что прп. Григорий «имел делом вожделенным апостольски обтекать всю вселенную. Постигнув все оком души и разумея умом и самое возвышенное, он проникся стремлением всех привлечь к божественному восхождению (горе), дабы посредством деятельной добродетели, подобно ему, восходили и к высоте созерцания, путем непрерывного совершения умной молитвы, как и он, поистине, в своих делах достиг сего, по благодати Божией».[12]

Достойными учениками прп. Григория Синаита и горячими последователями исихастской традиции были Марк трезвенник из Клазомен, Иаков епископ Серский, Аарон Слепец, Моисей, Климент из Болгарии, Лонгин, Корнилий и Исайя. Трое из последних нашли прп. Григория проводящего жизнь в созерцательной жизни к скиту Магула. Но и они обрели достаточное число учеников и их наставили таинственной священной исхии-бзмолвию: «Они прильнули к достославным мужам и проявили он них заботу и старание в научении, и плоть до скончания занимались умным и спасительным деланием молитвы», - согласно святому Каллисту.

Святой Каллист (+1363) самым тесным образом был связан не только с прп. Григорием Синаитом, но и со свт. Григорием Паламой. Он был его пламенным последователем. Он сопровождал свт. Григория в Фессалоники и в Константинополь. Он подписал Святогорский Томос (1339), созвал Собор во Влахернском дворце, где было официально признано паламитское учение.[13]Он проявил себя и как серьезный писатель.[14]В своих трудах он описывает чистое сердце и любовь исихии: «Ум, очистившийся посредством трезвения, если непрестанной памятью Иисусовою не упразднится от всего  внешнего, легко омрачается. Равно с деятельностью соединивший созерцание, или хранение ума молитвы о себе не отрицается, и говора о себе ясного или неясного не отвращается. Ибо только душа, уязвленная божественною ко Христу любовию, влечется  в след  Его Единого, как брата».[15]

Прекрасно описаны в своих житиях, составленных святым Филофеем Коккиным, преподобные: Герман Марулис (1336), поклонник безмолвия, равный по образу жития его послушник, созерцатель[16] Савва Ватопедский (+1394), юродивый ради Христа, «» борец против Акиндина;[17] Исидор, патриарх Константинопольский (+1350), житие которого переполняется разными богоявлениями, явлениями Ангелом и святых. Прп. Григорий Синаит послал его в мир и он стал одним из защитников полемики против Варлаама, распространителем умной молитвы в различных слоях общества. Он восприял монашескую схиму от свт. Григория Паламы, которого он сопровождал и которому содействовал в антиеретической борьбе. А уже будучи патриархом он назначил в Фессалоники и рукоположит туда в митрополита свт. Григория.[18]

Некоторые из учеников пп. Григория Синаита перенесли и распространили афонский дух исихазма на Балканы и вокруг их, такие как Ромилос (+1375). Он принес сербскому монашеству аскетическую и мистическую традицию его учителя посредством его собственных учеников Нестора, Даниила, Сисоя, Мартирия и Григория. И благодаря им произошло широкое распространение исихазма в Сербии и Болгарии.[19] Прп. Феодосий (+1362) основал монастырь в Келифарево в Тырново, где он взращивал образованность и трезвенную жизнь, стал центром исихазма, образования и культуры. Здесь им были созван два собора, которые всеми силами защищали истину исихастов.[20]Его ученик Евфимий Тырновский (+1401/2), выдающийся и известный болгарский писатель, который написал своему спутнику свт. Киприану митрополиту Киевскому о пользе исихии: «Пустыня – это матерь безмолвия, наставница поста, супруга духовной жизни, лествица  возводящая на небо, утешительная чистота, незаблудный путь к Богу, благодетельная цепь; безмолвие и пост, утешительная чистота являются мудрым наставником».[21] Другом обоих выше названных мужей был  святой Никодим Тисмана (+ 1406), как впрочем, он был другом и свт. Филофея Коккина и свт. Григория Паламы. На протяжении многих лет он был делателем умной молитвы и был удостоен благодатных даров. В монастырях, которые им были основаны в Болгарии и Румынии, он перенес и идеи исихазма. Он считается отцом румынского монашества.[22] Подобного рода дело совершал в России афонский монах-исихаст свт. Киприан, митрополит Киевский (+1406) посредством перевода текстов отцов-подвижников священного трезвения, основанием при прп. Сергие Радонежском  исихастского движения и обращением взоров русских ко Святой Горе. Мистическая жизнь стала течь в спокойном русле, не взирая на некоторые противоположные идеи. Были усвоены паламитские воззрения, и при этом возникает очень важное движение за Волгой выдающихся старцев.[23]

 Продолжение следует…

©перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет» 2015г.