Протопресвитер Феодор Зисис,

почетный профессор Фессалоникийского университета им. Аристотеля

Святитель Григорий Палама важность его личности и его деятельности

ΑΓΙΟΣ ΓΡΗΓΟΡΙΟΣ Ο ΠΑΛΑΜΑΣ Η ΣΠΟΥΔΑΙΟΤΗΣ ΤΟΥ ΠΡΟΣΩΠΟΥ ΚΑΙ ΤΟΥ ΕΡΓΟΥ ΤΟΥ

Доклад на научной конференции, которая была организована священной митрополии Вереи на тему

«монастырь Честного Креста» (Скит в Вереи), 27-28 марта 1993г.

(частичное воспроизведение Доклада о. Фодора Зисиса)

повторная публикация

Апостол Павел и Григорий Палама. Слава и похвала Вереи.

Итак, мы сегодня вспоминаем, что свт. Григорий является одним из тех лиц, кто был связан с Верией. В моем докладе я постараюсь показать, что свт. Григорий Палама является не просто одним из умнейших людей, богословов и святых, но корифеем среди них, как корифеем среди Апостолов является апостол Павел, но корифеем не среди только  лиц, которые связаны с Верией, но среди всех богословов и святых Православной Церкви, сокорифеем великих Отцов Церкви. По аналогии с этим следует чтить и оказывать должное внимание Верии и верейцам эту великую личность, фигуру Православной Церкви.

Представляются величайшие личности святых и отцов, живших вплоть до 9 столетия, которые оставили свою печать на каждой эпохе и занимали доминирующее положение в свой эпохе благодаря своему богословию, борьбе и святости: во втором столетии – свмч. Игнатий Богоносец, Поликарп Смирнский и Ириней Лионский, в третьем столетии – свт. Григорий Неокесарийский и свт. Мефодий Олимпиский, великие богословы этого столетия Климент Александрийский и Ориген, которые не являются Святыми Отцами, в четвертом столетии это плеяда святых – свт. Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, в пятом столетии – свт. Кирилл Александрийский, в шестом столетии – Леонтий Византийский и прп. Анастасий Синаит, в седьмом столетии – прп. Максим Исповедник, в восьмом столетии – прп. Иоанн Дамаскин, в девятом столетии свт. Фотий Великий. Но и после этих столетий Церковь не прекращала являть множество Святых и великих богословов и вплоть до наших дней. Итак, если кто-то станет оценивать свт. Григория Паламу, то он смог бы, без всякого сомнения, утверждать, что он является во всем равным упомянутым нами Отцам Церкви, живших вплоть до свт. Фотия Великого[1], величайшим и превосходящим всех до него и после него вплоть до нашего времени. То есть,  если в первом тысячелетии многие Святые Отцы Церкви были связаны друг с другом и вместе состязались в превосходстве, то во втором тысячелетии, без всякого преувеличения, выдвигается на первый план корифей среди остальных писателей-богословов и Святых, личность свт. Григория Паламы, подвижника Святой Горы, Верейского Скита, архиепископа Фессалоникийского и великого поборника православного учения против новшеств с Запада, принесенных монахом Варлаамом и его сторонниками.

Сейчас я не стану исследовать и раскрывать вопрос, по каким причинам учение святого Григория Паламы, но также и его досточтимая личность игнорировались в истории и богословских исследованиях, а во многих случаях и извращалось и подвергалось клевете. По этому вопросу написано достаточно много трудов.[2]Однако историки и богословы должны знать, что такие воззрения являются уклонением от твердого и единственно верного церковного сознания и им необходимо противодействовать, тем, которые к счатью представляют собой небольшую группку греческих исследователей имеющих в своих умах предубежденность по причинам вероисповедным, отразившихся в западной историографии и богословии, а отрицательные утверждения их относительно свт. Григория Паламы иногда доходили до крайней смешного уровня. И это имеет свое объяснение, то есть тенденция  противников, что свт. Григорий Палама  предотвратил с помощью своего богословия и своей святой жизни ассимиляцию Православия западной культурой, рационализмом и схоластикой, еретический характер которых он  представил с невероятной ясностью и четкостью. В столкновении свт. Григория Паламы и Варлаама Калабрийского не следует видеть конфликт  между двумя личностями, но следует видеть столкновение двух миров рационализированного и приземленного Запада с богоосиянным Востоком, человеческого Просвещения с божественным Просвещением. К счастью это неудачное вмешательство противников свт. Григория Паламы ушло, стало прошлым. Возвращение  православного богословия к святоотеческим корням и к духовной жизни, на путь Святых и Отцов, связан с процветание паламитских исследований, в особенности в на Богословском факультете Фессалоникского университета, и ревностному следованию духовной жизни, связанной с аскетикой и умной молитвой согласно учению свт. Григория Паламы, как это в особенности происходит на Свтой Горе Афон, а также и среди мирян. Характерно то, что , в данный момент, указывается на восхождение к духовной жизни по пути, по которому направлял и на который указал свт. Григорий Палама. В даны момент когда он жил в Скиту Вереи. Нам об этом повествует его великий Фесссалоникский ученик и патриарх Константинопольский Филофей Коккин. Этот случай имеет отношение к проблеме, о которой следует интересоваться и мирянам – умной молитве, которая, благодаря влиянию, Святой Горы сегодня является неоспоримым деланием, это становится очевидным исходя из того, что очень часто можно увидеть некоторых христиан, молодежь и юношество, которые держат четки, но они знают и об умной молитве. Согласно повествованию свт. Филофея Коккина на горе, который превратился в Скит жыл почитаемый аскет старец, которого звали Иов. Он, хотя его и очень почитали как некого другого Григория, а он отвергал его учение, не соглашался с мнением свт. Григория, что «всякий кто называется именем Христа, независимо от своего чина должен заниматься умной молитвой» и что «и не только оставившие мир монахи, но и мужи, и женщины, и дети, и мудрые, и глупые, и все должны научаться этому деланию». Ион в одной из своих бесед стал противиться и противоречить, утверждая, что непрестанная молитва принадлежит только монахам. Однако когда он возвратился в свое жилище, он удостоился посещения Ангела, который ему настойчиво посоветовал следовать и быть уверенным в том, что говорит священный Григорий. В дальнейшем, вплоть до окончания своей земной жизни  послушный божественному совету старец, который небесное заверение в верности учения свт. Григория, оставался связан с великим учителем неизреченными узами дружбы и единогласия.

Среди многочисленных свидетельств о величии и уникальности личности свт. Григория Паламы и его дела мы представим то, что говорит о нем его учении свт. Филофей Коккин и свт. Симеон Фессалоникийский. Свт. Филофей говорит, что в разные эпохи было  много святых, которые говорили и написали по некоторым вопросам высочайшего богословия обожения и нетварности Божественной благодати. Однако никто в целом не занимался этими вопросами, а только свт. Григорий, который их связал в дивное единство  и он развил и уточнил то, что говорили и чему учили древние Отцы Церкви.

Наиболее важные и примечательные аспекты его учения

Итак, этот неиссякаемый источник богословия наполнил Церковь Христову ее благодатными водами  учения. Поскольку невозможно представить все то богатство, которые по сути своей пленяет и приносит собой неописуемое наслаждение тому, кто начинает интересоваться  ради того, что дать ему оценку, вполне достаточным будет нам представить два наиболее значимых аспекта его весьма разнообразного учения мудрейшего и богозрящего нашего святого.

А. Причастное и непричастное в Боге

Церковь, всегда проявляя пристальный интерес к тому, чтобы сохранить  у человека спасение и общение с Богом, осудила как заблуждение и ересь всякое учение, которое нападает на эту возможность и пытается ее уничтожить. Борьба древних великих Отцов, например против Ария и Македония, которые отвергали божество Сына Божия и святого Духа соответственно не считали необходимым  иметь расположение и интерес  еретиков для того, чтобы просто обсуждать филологические изъяснения Священного Писания и вести прения по богословским вопросам, чтобы то есть указать и доказать крайнюю степень опасности их филологии и богословия. В основе их борьбы лежали наиважнейшие спасительные слова, то есть Святые Отцы были движимы интересом и заботой о том, чтобы пути спасения и обожения были бы открыты, которые закрывали еретики своими лукавыми учениями. Если же Сын Божий и Святой Дух были бы тварными,  то тогда бы они также имели бы нужду в обожении, а исходя из этого, Они не могли бы быть орудиями спасения и освящения человека. Только их Божество обеспечивало обожение людей: «Если Дух Святой не Бог, то пусть первый соделается Богом и также соделает меня  (Ему) равночестным».[3]

Те же самые движущие силы, то есть спасительные слова, имела богословская борьба свт. Григория Паламы против Варлаама Калабрийского и его сторонников. То, чем соблазнился Варлаам, это было утверждение монахов, что очищенные от страстей подвижники приемлют в своих сердцах просвещение и озарение, то есть явление Божественного света, точно также как свет, который воссиял ученикам Христа во время Преображения Христа на горе Фавор. Итак, Варлаам их осудил как учащих, что Божественная сущность является причастной, точно также учили древние мессалиане. На это осуждение ответил свт. Григорий, говоря, что Свет, которые видят святые это не Божественная сущность, которая, по сути, является совершенного превосходящее (все) и непричастной т неприступной, но это Божественная энергия, которая является причастной и приступной. В Боге есть не только сущность, но и энергии-действования, потому что христианский Бог это личный Бог, и Он не является бездейственным и закрытым в своей сущности , но действующим и динамичным. Божественные энергии  обеспечивают общение Бога с тварными существами, тем самым по своей сущности Он является непричастным, а через свои энергии Он становится причастным, как этому уже учил свт. Василий Великий, говоря, что «к нам нисходят Божественные энергии, а сущность же Его пребывает неприступной».[4] Это константа святоотеческого предания о различении в Божестве сущности и энергиях, которая разрешает по сути весьма трудный вопрос о причастном и причастном Боге, была поднята и достаточно раскрыта свт. Григорием Паламой в отношении учения Варлаама Калабрийского, что Бог существует только как непричастная сущность, в то время как Божественные энергии являются созданными, тварными. Отсюда берет свое начало и вопрос о том является ли Божественная благодать тварной или нетварной, если Божественные энергии являются тварными или нетварными, а прения ведутся вокруг света Преображения, чтобы сделать суждение о том является ли Божественная благодать тварной или нетварной. В качестве полного противовеса  всему святоотеческой традиции Варлаам выдвинут утверждение, что свет всякого озарения является тварным, созданным и эндокосмическим (находящемуся в этом дольнем мире- примеч. Перев.), чувственным светом и, вполне естественно намного ниже света познания «движения ума».[5]

Несомненно, в этом положении утверждений Варлаама о том, что Божественная благодать  является созданной, энергии являются созданными, свт. Григорий распознал заблуждение и ересь, которая отвергла возможность спасения, и он причислил Варлаама к разряду древних еретиков. И действительно, как может спастись и достичь обожения человек с помощью созданных средств, с помощью тварных Божественных энергий, которые не дают возможности человеку в ступить в общение с Божеством и буть ему причастным? Прилагая большие усилия и ясно понимая эту проблему, свт. Григорий Палама, осознавая вред, огромную опасность отчуждения человека от Бога, он замечает: «Если же ты уберешь то что между непричастным и причаствующим, о какой же вред!  Ты отсек нас от Бога, отбросив связующее звено и создав огромную и непроходимую пропасть между тем основанием и порождением и управлением рожденных…Гляди, нам, видимо надо искать иного Бога, по сути как причастного, а не присваивающего себе самому причастность, дабы соответственно приобщающиеся Ему существовали и жили и становились обоженными».[6]

Духовная и культурная трагедия Запада , несомненно, имеет своей причиной в опровержении возможности для вступления человека в связь с Богом, поэтому  то там все мелочное и человечное, непричастное, не наполнимое обновляющим и преображающим духовным опытом во Святом Духе. Верное слово и наука, человеческое «Просвещение» не могут, как мы увидим, соделать святым человека, а могут лишь сделать его, и порой не редко, еще хуже.

Западное «Просвещение» и Православное Просвещение

На самом деле ненасытный и лишены духовного опыта Варлаам, который изменяет и преображает человека в некое новое существо, и испытывая влияние со стороны западной схоластики и «Возрождения», а он впрочем являлся его важным начинателем, желал стать учителем бесстрастия и совершенства, убеждая монахов оставить подвиг и умную молитву и предаться изучению и познанию философии, а конечно же греческой, потому что , якобы, только она ведет к совершенству. Монахи Фессалоник обеспокоились этими воззрениями Варлаама и вопросили мнение и помощи свт. Григория, которому некто из монахов передал эти мнения Варлаама и его сторонников: «Услышав от некоторых, что внешней мудрости надо искать и монашествующим, так как от нее нельзя избавиться от незнания и ложных мнений, и даже достигнув крайней меры бесстрастия, никто не воспримет совершенства и святости, если отовсюду не обретет, конечно же,  образования эллинов, которое также есть и дар Божий, подобный дарам пророков и апостолов».[7]

Свт. Григорий Палама убеждает обеспокоенного монаха, что только Божественная благодать творит в сердцах безопасность и уверенность. С помощь. Слова никому невозможно ограничить и понять слово о божественных благах. Свт. Григорий составил ответ для защитников философов, в котором говорит, что с помощью их философских поисков того,  чего они достичь не приводит к знанию, а незнанию – «это скорее не знание, а незнание, поскольку в эти знания переделываете, словно  вы лучшие». Не существует такого философского мнения, на которое можно с уверенностью опираться, потому что некий иной твердый философ это мнение опровергнет, как это делали греческие философы «постоянно других опровергая и со стороны других опровергаемые».[8]Не следует дозволять проникать в Церковь, где имеется иная философия по Христу, мнению , которая скорее всего является мнением невежд и несовершенных людей, которые не знают философии и наук. Христос, первообраз христианского совершенства,  то есть совершенно недоступный для человеческой философии и знания. Если же, так сказать, , образование  по сути способствует совершенству, то в таком случае греческие мудрецы могли бы стать боговидцами и совершенными пророками, которые были призваны Богом  к этому достоинству «от грубого жительства».Верх пророков, Иоанн Предтеча, с раннего возраста (от мягких ногтей) жил в пустыне, где, несомненно, не было школ и университета.  Безусловно, если бы обязательной стороной для достижения человеком совершенства была бы человеческая мудрость, то Христос не говорил бы богатому юноше «если хочешь быть совершенным, имея богатство, раздай имение нищим, возьми крест свой, и иди вслед Меня», но Он бы сказал «займись внешней философией, старался об изучении наук, накопи в себе знание о сущих». Тебе следовало бы заняться  изучением геометрии и астрономии и иными науками, дабы прогнать тьму невежества. Он бы не вел разговора с неграмотными рыбаками как с учениками, но с мудрецами, Он бы не учил через апостола Павла тому, что человеческая мудрость является безумием. Человек, согласно воззрению свт. Григория, утратил изначальное блаженство, потому что подвергся искушению знания и не счел достаточным хранение сердца, то есть хранения и доброго возделывания своего  чувственного мира.[9]

Как тогда, так и теперь и в любую эпоху человек, под воздействием лукавого, и в дальнейшем продолжает на протяжении всей свой жизни искать знания, а не искать время для занятия истинного образования, которое очищает от страстей его душу.  В сновании и начале этой во Христе философии лежит страх Божий, от которого постоянно рождается непрестанная молитва к Богу и соблюдение евангельских заповедей. А после примирения с Богом и появления взаимной любви первоначальный педагогический страх превращается в любовь, а молитвенный труд, после того, как он изменяется в радость и благодарение, порождает цвет просвещения. Это и есть истинное образование-пайдейя, истинное православное просвещение, которого не может понять даже в его самом начале, которым является страх Божий, тот, кто возлюбил тщетную человеческую философию, человеческое «Просвещение». Ум человека легко помрачается  от страстей, а впоследствии направляется ко лжи.[10] Единственным путем, чтобы кому-то найти истину и сохранить человеческое достоинства как образа Божия, является уклонение от греха, хранение заповедей Божиих, возделывание добродетелей и восхождение к Богу через молитву и истинное созерцание. Поскольку, как замечает свт, Григорий «без чистоты, пусть даже ты научишься естественной философии начиная от Адама и до самого конца, ты будешь не меньше, если только не больше глупцом, а не мудрецом».[11]

Весьма характерной  для истории новейшего  времени является  духовная история Неоэллинизма, когда доминирует классицизм и западное «Просвещение», и при этом признаются имена Трех Святителей главным образом ради того, чтобы оправдать обращение к исследованию и изучению древнегреческой мысли. В особенности это касается творения свт. Василия Великого «К юношам как необходимо относится к словам эллинов». В конечном итоге подчеркивается, что свт. Василий Великий делает весьма небольшое, пропедевтическое, только предшествующее введению оценку образования. Христианское образование всецело основывается на Священном Писании и учении Святых Церкви, они составляют красоту, главную меру истинной мудрости. Так что нет никакой необходимости кому-то в течение все своей жизни искать научения и образования. Невольно вынужден приходить в ужас, говорит свт. Григорий Палама, когда слышишь, как некоторые утверждают, что необходимо изучать кому-то на протяжении всей своей жизни науки ради того, чтобы достичь совершенства. Сам свт. Василий Великий в своем письме к Евстафию Севастийскому сожалеет о том, что посвятил много времени  изучению светской философии: «Много времени потратил я на суету и всю почти юность свою потерял в суетном труде, с каким я упражнялся в том, чтобы уразуметь уроки мудрости, обращенной Богом в юродство, когда же, наконец, как бы восстав от глубокого сна, обратил взор к чудному свету истины евангельской и увидел бесполезность мудрости князей века сего престающих».[12]

Знание не помогает обрести чистоту, напротив того, оно порождает страсть гордости, кичливости. Только любовь, которая является вершиной, средоточием и корнем всякой добродетели, оказывает помощь в том, чтобы человек стал по образу Божию. Любовью и благодатью Божией природный дар знания может измениться в духовный, чтобы стать знание нового, боговидения, чистоты, мира, снисходительности, послушания, вместилищем благих плодов. Это и есть высшая мудрость, подчиняющаяся мудрости Святого Духа, без которой человеческая знание расценивается как низшая мудрость, душевная, демоническая, согласно словам брата Господня апостола Иакова.

Конечно, ум дан человеку Богом. Однако он помрачился от страстей, уклонился и ушел от того, чтобы вести человека к цели, которую ищет всякая философия – истинному богопознанию, и увел посему к нелепой мудрости, безумной мудрости, которая имеет только название мудрости, а тем не менее она не имеет того же смысла, который имеется в христианстве. Поэтому то те, которые не имеют ум Христов, как Отцы, имеют только внешнее сходство, только в выражении, а по смыслу:  «И даже если кто из Отцов произносит те же слова (что и философы), но совпадение только в словах, а в смыслах разница весьма большая; ибо одни, согласно Павлу, имеют «ум Христов»[13], другие же говорят от рассудка».[14]

Как оказывается, между человеческой философией и божественной мудростью существует большая разница, огромная пропасть, ибо на это указывают их плоды. Бесплодной и бесчадной является человеческая философия, она не является философией, которая способна обновить самих философов. В то время как мудрость Святого Духа, которую приемлют, является многочадной и многоплодной, потому что привела тысячи людей от тьмы неведения к удивительному свету Евангелия. Для спасения необходима только божественная премудрость, а не человеческая мудрость. Безусловно., мы часть применяем и используем светское образование для того, чтобы сделать некоторые герменевтические уточнения в словах Священного Писания, но при этом достаточно легко сделать ошибку, если у нас нет единственно ключа для постижения Священного Писания, благодати Святого Духа, и если мы при изучении божественных текстов не руководствуемся ей.[15]  В завершении своего первого слова первой Триады свт. Григорий Палама представляет тексты предшествующих Отцов Церкви, на которых он основывает и раскрывает то, что он говорил. Во второй Триаде, также в первом слове, он опровергает преднамеренные искажения некоторых святоотеческих текстов, сделанные Варлаамом для  того, чтобы подкрепить его великое благоговение перед греческими философами.

Завершая нашу речь о том, что мы в сжатом виде представили о взглядах свт. Григория Паламы относительно человеческой философии, не следует оставлять не замеченным то, что его верная позиция в отношении западной схоластики, западного «Просвещения»,указала через два века спустя на план, который был осуществлен в лоне Западной Церкви. Лютер, прекрасный знаток богословия схоластики, распознал, что западное христианство уклонилось от древней церковной традиции, извратило богословие и церковные институты. Его обращение к древнему христианству породило в нем стремление найти подлинное христианство до схоластики. Однако его происхождение из лона папской церкви оказало несколько неосознанное влияние на его отношение к Православной Восточной Церкви, которое все считали за схизматическую. Если бы он вовремя понял, что она является подлинной наследницей древней Церкви, что раскол между Восточной и Западной Церквами в основном произошел вынужденно , поскольку последняя превратилась в схоластику, эллинизированное христианство, и если бы он искал понимания и диалога с православными, то вполне вероятно, европейская культура была бы совершенно иной.

Заключение.

Я попытался представить все величие личности свт. Григория Паламы. Церковное сознание его причисляет к великим Отцам Церкви, видя в нем равного им, как выразителя святоотеческой традиции, борца за Православное учение, просвещенного и небесного человека. Верия же имела честь осветиться его многолетним пребыванием в известном Скиту, она и удостоилась и должна была удостоиться этого благословения. Построение храмов в честь его имени, устройство в честь  него аскитирия, и создание возможностей для того, чтобы с ним сблизиться духовно, дабы устроить всеправославный центр паломничества, наполнение и поддержка священной обители Честного Креста, который уже стал и должен продолжать предлагать разнообразные предложения  для направления в него. Нынешнее собрание свидетельствует о пробуждении внимания к обители. Бог  по молитвам свт. Григория Паламы и других святых, которые в своей жизни  связаны с Верией и ее областью да благословят их труды и старания.

Перевод сделан И.С,. 2016 год.

источник  Περιοδικό Θεοδρομία
Τεύχος 4 - Οκτώβριος Δεκέμβριος 2011

[1] Прп. Никодим Святогорец в сохраненном прологе к подготавливаемому им, но, к сожалению, погибшему, изданию творений свт. Григорий Паламы, соответственно пишет: «И прежде всего, как мы слышали и видели и узнали, он являет множество чудес и является богословом по сути ни чем не меньше великих и известных богословов: Василия, называемого Великим, Григория Богослова, Иοанна Златоуста, Афанасия и Κирилла и остальных. …» Εκκλησιαστική Αλήθεια Κωνσταντινουπόλεως, νέα έκδοσις Πατριαρχικού Ιδρύ ματος Πατερικών Μελετών Ι. Μ. Βλαστάδων 5 (1883-1884) 98.

[2] См.например Θ. Ζήση, Θεολόγοι της Θεσσαλονίκης, Θεσσαλοίκη 1989, σελ. 74

[3] Свт. Григорий Богослов. Слово 34, к пришедшим из Египта, 11-12

[4]Ἐπιστολή 234, 1 PG. t. 32, 869 A

[5] PG. t. 151, 682-83

[6] Триады в защиту священно-безмолствующих, 3, 2, 24

[7] Также, по изданию П. Христу Σελ.359

[8] 1, 1, 1-2, σελ. 361

[9] 1. 1, 4-6,  σελ. 363-367

[10] 1.1, 3,  σελ.367-368

[11] 1.1, 3, σελ. 363

[12] Свт. Василий Великий. Письмо против Евстафия Севастийского 223(215), PG 32, 824 AB

[13] 1 Кор. 2, 16

[14] 1.1, 11

[15] 1.1, 11-12б σελ. 373’375,  см. также и 1. 1, 19, σελ. 383: «так вот и ум внешних философов тоже дар Божий и ему тоже врожденна здравая мудрость, но,  извращенный внушениями лукавого, он сделал свою мудрость, придумавшую подобные учения, вздорной, лукавой по-истине безумной».