Православная экклесиология

в богослужебном последовании «памяти Отцов

шести Вселенских соборов»

Ὀρθόδοξη Ἐκκλησηολογία

ἐν τη ἀκολουθία τῆς Κυριακής τῶν Αγίων Πατέρων

Догматы являются основанием нашей жизни;

из них наша жизнь берет свое существование.

Свт. Иоанн Златоуст. Неверующему отцу.

Но все-таки единство Церкви немыслимо без единства в догматической вере, которая представляет собой твердое основание истинного единства.

И. Кармирис. ἩἘκκλησιολογία, σ. 76-78

Вопрос о подлинной святоотеческой экклесиологии в наше время является вполне востребованным. Это связано, прежде всего, с тем, что в силу разных причин, одной из которых, несомненно, является развитие экуменических контактов и диалогов, приходится наблюдать процесс размывания экклесиологического сознания у православных. Примеров для этого вполне достаточно, их можно в изобилии найти в официальных заявлениях и выступлениях, которые делаются православной иерархией в присутствии «инославных братий». Кроме того, создание новых экклесиологических моделей в ходе экуменического диалога, таких как «теория ветвей», «крещальное богословие», «теория совместимости» и т. д., лишний раз свидетельствуют о реальности процесса активного изменения экклесиологического сознания у православных. Тревога в отношении этих тенденций высказывалась некоторыми известными богословами Элладской Православной Церкви: митрополитом Навпактским Иерофеем (Влахос), митрополитом Пирейским Серафимом, протопресвитером Георгием (Металлиносом), протопресвитером Феодором (Зисисом), профессором Димитрием Целенгидисом, профессором Сергием Саккос, профессором Андреасом Фодору (+) и др. К глубокому сожалению мы не находим какой-либо серьезной богословской критики этих тенденций и теорий в Русской Православной Церкви. Более того, наоборот, принятый на Архиерейском юбилейном соборе 2000г. Документ «Об основах отношения РПЦ к инославию», пестрит, там и здесь, этими новоявленными теориями при формальном чисто внешне-декларативном отрицании их. Этот документ с точки зрения экклесиологии и терминологии запутан.

Однако, судя по активному распространению указанных нами тенденций, в современной православной богословской мысли в области экклесиологии дает нам право предположить, что под ними скрывается очень опасное и разрушительное направление для Православной Церкви — отвергнуть православную экклесиологию под прикрытием неверно используемой святоотеческой терминологии и понятий. Здесь мы не ставим перед собой задачу вести богословский анализ этих тенденций. Отчасти на них указал и их раскритиковал в своей недавней статье митрополит Иерофей (Влахос) «Вынашиваемая в Православной Церкви новая ересь». Мы благодарны Его Преосвященству за эту статью, которая не только затронула важную тему, но и обозначила принципы и основы православного богословия.

В нынешней нашей небольшой статье мы хотели бы показать еще раз, что вся святоотеческая экклесиология была неизменной на протяжении всей истории, и прежде всего это касается взглядов Святых Отцов на т. н. «границы Церкви». Хотя такая терминология не присуща Святым Отцам, но, тем не менее, даже те образы и понятия, которые использовали Святые Отцы Церкви являются вполне достаточными, чтобы с помощью них оценить современное понимание «границ Церкви», которые с точки зрения современного экуменического богословия не ограничены рамками православия — ορθοδοξία.¹ Это тоже самое, что сказать, что вне Кафолической Православной Церкви, в инославии существует та же Церковь. Однако в этой мысли заложено именно глубокое противоречие православной святоотеческой экклесиологии, которая вполне ясно и конкретно изложена в творениях Святых Отцов Церкви. Еще свт. Афанасий Великий подчеркивал, что кто отпадает от веры Кафолической Церкви «больше не называется христианином».² Не случайно в творениях Святых Отцов и во во многих гимнографических памятниках мы не раз найдем вполне конкретное обозначение инославия, или иноверия такими меткими терминами: злочестие - ἡ κακοδοξία, заблуждение - ἡ πλάνη, хула - ἡ βλασθημία. Попытка современного богословия, выстраиваемого на экуменических началах, отрицать эти очевидные понятия и отношение Святых Отцов к ереси является ни чем иным как откровенным противоречием православной экклесиологии, православному богословию, своего рода критикой этого богословия и его реформированием. На это мы можем ответить словами о. Георгия Флоровского: «Церковь воистину всегда от самого начала подчеркивает идентичность своей веры на протяжении веков. Эта идентичность и непрерывность от апостольских времен есть самый очевидный знак и образец правильной веры».³

Святоотеческая позиция в отношении инославия имеет две стороны: характеристика и определение ереси как «не Церкви», члены которой, несомненно, лишены спасения — с одной стороны, а с другой стороны — проявление со стороны Церкви снисходительного к ним отношения, а также допущение проведения с ними богословского диалога, т. е. с любовью и кротостью вести с ними при их же желании диалог. И что наиболее важное для этого диалога, от чего к глубокому сожалению отступает экуменический диалог в силу разных причин, «не заключаем мира во вред учению истины, уступая что-нибудь ради славы именоваться снисходительными».⁴

Сегодня мы имеем повод обратиться к одному из памятников литургического творчества — богослужебному последованию празднованию памяти Святых Отцов шести Вселенских соборов. Это празднование совершает вся Вселенская Православная Церковь. При относительном сходстве богослужебного последования на греческом и славянских языках существует различие в наименовании этого праздника. В Элладской Православной Церкви это последовании совершается в память Святых Отцов IV Вселенского собора. Тем не менее, прп. Никодим Святогорец, указывая на то, что Церковь установила праздновать память Святых Отцов каждого из Вселенских соборов в конкретные дни, считаем, что данная память относится к памяти Святых Отцов всех Вселенских соборов, а не шести, и не VI или IV.⁵

Это празднование Церковь совершает неслучайно. Она как бы тем самым подчеркивает, что дискутировавшееся на этих соборах богословие о Святой Троице, т.е триадология, и христология являются взаимозависимыми и взаимообуславливающими. Христологические споры, в ходе которых Церковь выработала четкие догматические определения об образе соединения двух природ, божеской и человеческой, в единой испостаси Бога Слова⁶, явились как бы завершающим этапом и в троичном богословии. На эту взаимосвязь указывают почти что все стихиры вечерни богослужебного последования Святым Отцам.

«Апостольских преданий известнии хранитилие бысте, святии отцы, Святе бо Троицы единосущное православно проповедавше⁷ (τῆςγὰρἉγίαςΤριάδοςτὸὁμοούσιον, ὀρθοδόξωςδογματίσαντες), Ариево хуление соборне низложисте, с ним же Македония духоборца обличивше, осудисте Нестория, Евтихия и Диоскора, Саввелия и Севира безглавного». (Слава стихир «на литии»)

Отстаивание же православного богословия и области учения о Святой Троицы, и о лице Бога Слова осознается как борьба за чистоту апостольского предания, то есть за апостольскую веру. Святые Отцы, как подчеркивает о. Георгий Флоровский, во времена уже отдаленные от живых свидетелей Христа и Его учеников, обладали авторитетом свидетельства апостольской веры. Они действовали «не как отдельные личности, но как viri ecclistiastici — мужи церковные (излюбленное выражение Оригена), от имени и во имя Церкви. Они были глашатаями Церкви, толкователями веры, блюстителями ее Предания, свидетелями истины и веры — magistri probabiles, по выражению св. Викентия. И на этом зиждился их «авторитет».⁸ Подтверждение словам о. Георгия мы находим в исследуемом нами богослужебном последовании. Так, в «Славе» стихир на стиховне вечерни Отцы именуются «Апостольских преданий известнии (в греч. Тексте — точные, верные ἀκριβεῖςφύλακες) хранитилие τῆςγὰρἉγίαςΤριάδοςτὸὁμοούσιον, ὀρθοδόξωςδογματίσαντες бысте, святии отцы». А на «Славе» стихир «на Господи воззвах» Отцы именуются богоносными (θεοφόροιΠατέρες), «тайные днесь Духа трубы (τοῦΠνεύματοςσάλπιγγας)», которые «воспеша посреде Церкве песнь сличную (т. е. стройную) богословия (μέλοςἐναρμόνιονθεολογίας)».

Хотя в большинстве случаев в богослужебном последовании подробно излагается христологический догмат: о соединении двух природ в единой испостаси, о двух природах во Христе, о двух действованиях и волях. Поэтому в каноне часто подчеркивается значение тех Святых Отцов, которые низложили именно христологические ереси (несторианство, различные роды и направления монофизитства):

«Число шестьсот тридесяте благочестивейших мужей, Евтихиеву прелесть (τὴνΕὐτυχοῦςπλάνην) и Севирову ересь (Σεβήρουαἵρεσιν) низложиша (καταβαλόντες), достигоша воспети сице: Христа во двою существу проповедуем, шествующе речениям Кирилла блаженного» (2-й Канон утрени).

Богослужебный текст по отношению к творениям Святых Отцов для богословия Церкви носит более второстепенный характер. Он призван стать своего рода доступным для слуха молящегося катехизисом веры, дать церковное отношение и оценку тем искажениям православной веры, которые в ходе богословской дискуссии оформились в ереси. То есть к богослужебному тексту необходимо относиться не как к источнику, раскрывающему тонкость диалектики, применяемой в богословской полемике противоположных сторон, и даже не как пособию по догматическому богословию, а как к краткому и сжатому схематическому выражению церковного сознания в отношении тех или иных ересей. Именно по этой причине мы не увидим детальных разъяснений учения Севира Анитохийского⁹, Иакова и других последователей монофизитства, как строгого, так и умеренного. В тексте богослужения, призванном помочь молящемуся народу Божию отличить Церковь, православие от ереси и богохульства дается общая оценка еретических направлений мысли. Но критикуя и порицая ересеначальников, богослужебное последование постоянно подчеркивает важную мысль, которую мы встречаем и в соборных определениях: Святые Отцы в своем богословии «во всемпоследуют своим предшественникам». В каноне утрени неоднократно подчеркивается, что христология Святых Отцов с IV по VI Вселенские соборы — это сторогое следование учению свт. Кирилла Александрийского: «божественнаго отца Кирилла учением шествующее яве и пребывающее»(Канон 2-й, песнь 1), «два естества Христова вси проповедуем неслиянно...последуем пределу святых отец и Кириллу Божественного речением». (песнь 4)

«В Халкидоне собор четвертый Диоскора, Евтиха же и Севира лютых (τοὺςδεινοὺς) низложи (κατέβαλεν) и до конца отсече (τέλοςἐξώσασα,) терновную их прелесть (τὴνἀκανθώδηπλάνηναὐτῶν), …, от Церкве Христа и Владыки, с неюже православящии, возненавидим сих (μισήσωμενδὴτούτους)». (песнь 8, 2-й канон)

Поскольку догматическая система Севира Антиохийского была наиболее близка к православию, однако именно эта видимая близость приводила к наибольшему соблазну, поэтому в каноне на утрени имя Севира появляется намного чаще. Более того, его учение как самое опасное наделяется таким ярким эпитетом как «смертоносный яд» (ἰοῦθανατηφόρουἐμπλέοις). Используя такой прием Святые Отцы пытаются обратить внимание православного верующего человека именно на эту ересь как наиболее коварную и опасную, которая пристраивается к истине, но по своей сути является отравой. Здесь будет уместно вспомнить слова свт. Григория Паламы о том, как ложь, ересь тонко и хитро подстраивается под истину: «Поистине не только пороки льнут к добродетели, но и нечестивые рассуждения оказываются так близки к благочестивым, что от малейшего добавления или изъятия легко превращаются одно в другое и смысл слов изменяется на обратный; оттого любое лжеучение носит личину истины для людей неспособных заметить это небольшое изъятие или прибавление. Здесь - хитрая уловка лукавого с его велким искусством обмана. Ведь ложь, недалеко отстоящая от истины, - замечает святитель Фессалоникийский, - создает двойное заблуждение: поскольку крошечное различие ускользает от большинства, либо ложь принимают за истину, либо истину, по ее близкому соседству с ложью, - за ложь, в обоих случаях совершенно отпадая от истины».¹⁰

То есть для сознания Церкви ереси являются не церквами-сестрами, или некиими историческими или национальными ответвлениями, что часто можно увидеть даже в некоторых богословских статьях и речах духовенства, а именно «отсеченными от Церкви».

И здесь же мы считаем необходимым привесьти слова свт. Григория Богослова, где великий Вселенский святитель над дает понять, что ненависть к ереси и гнушение ей является не проявлением ненависти к людям, а учению противному Богу и зараженному ядом богохульству. «А тех, которые иначе мыслят¹¹ и говорят, уничижают или разграничивают Единое предположением постепенности естеств, гоните от себя как язву для истины, впрочем не без ненависти, а только сожалея об их падении».¹²

Сегодня часто применяемый и весьма распространенный термин «разделенные церкви» в экуменическом богословии или в высказываниях православных иерархов, подверженных влиянию экуменических идей, в действительности противоречит и догмату о Церкви, как единой, а значит неделимой и не разделимой. Да, действительно, в Деяниях Вселенских соборов мы не раз можем встретиться с такими высказываниями. Однако они носили иной оттенок. Разделенность церквей в понимании Святых Отцов — это лишь некое временное состояние, которое появлялось в период богословских споров. Однако смысл всех богословских диалогов, обширной переписки между епископами церквей, поместных соборов и, наконец, Вселенских соборов состоял в том, чтобы «уничтожить причину разногласия церквей и чтобы разделенное привлечь к соединению».¹³ Ересь, новое лжеучение «разрывала хитон православия», «ризу Христову». И Святые Отцы на Вселенских соборах «растерзанную песиими челюстьми» эту ризу Христову «мудре сшисте».¹⁴ Святые Отцы VI Вселенского собора в послании к императору Константину именно так и оценивают свою деятельность: «...Ты, богочтимый государь, ...но через нас, как через органов Духа, дерзаем сказать, и вместе с нами заткал разорванное и подогнал к целому, как было прежде». ^{15 Тем не менее, те христианские группы, которые не согласились с учением Всееских соборов оказались в положении отпавших от вселеснкой Церкви, чуждых Церкви Христовой. А сама ересь является с точки зрения святоотеческого богословия, и мы это подчеркнем еще раз, не христианством, а христоборчетвом , «заблуждением и прелестью». Именно поэтому в каноне Святым Отцам мы не раз слышим слова, которые собой представляют молитвенной обращение от всей Православной Церкви, ее верных чад: «Ихже прелести испросите избавитеся нам, и нескверну нашему житию в вере сохранитися , молимся». (Слава «на литии»).}

^{Иеромонах Александр П.}