«Не я благословляю, а Господь. Страшно ослушаться Его святой воли»
К 95-летию со дня иерейской хиротонии преподобного Серафима Вырицкого
1/14 сентября 1920 года в число братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры был принят в качестве послушника бывший петербургский купец Василий Николаевич Муравьев. Ранее, под духовным руководством преподобного Варнавы Гефсиманского, в течение нескольких десятилетий при весьма напряженных земных трудах он вел жизнь истинного молитвенника. Сокровенная внутренняя жизнь известного коммерсанта и его подвиги во славу Божию были скрыты от посторонних взоров...
16/29 октября 1920 года, по благословению будущего священномученика, митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина (Казанского), он принял монашеский постриг. Новое имя послушник Василий получил в честь святого апостола Варнавы и в благоговейную память о своем духовном отце, а вскоре брата Варнаву (Муравьева) рукоположили в сан иеродиакона и возложили на него многотрудное послушание заведующего кладбищенской конторой. Страна была охвачена пламенем междоусобной брани. Сбылись обетования Господа: «Предаст же брат брата на смерть, и отец – детей; и восстанут дети на родителей и умертвят их» (Мк. 13, 12). Белые убивали красных, красные убивали белых...
Провожать почивших, преподавая им церковное напутствие, утешать родных и близких погибших... Это была первая школа духовного врачевания и наставничества, которую прошел будущий отец Серафим, вырицкий старец-утешитель, молитвенник за сирот и страждущих, предстатель пред Господом за всю землю Русскую.
29 августа/11 сентября 1921 года, в день Усекновения главы святого пророка Иоанна Предтечи, произошло знаменательное событие. Совершавший с собором иерархов в Лавре Божественную литургию митрополит Вениамин возвел отца Варнаву в иеромонаха.
И здесь заметно особое смотрение Божие об отце Варнаве, сподобившемся соединить ангельский чин иночества с благодатию священства именно в этот иноческий праздник, день усиленного церковного поста и сугубого покаяния.
В период 1921-1926 годов отец Варнава последовательно нес послушания главного свечника и казначея монастыря, а на рубеже 1926-1927 годов он принял постриг в великую схиму с именем Серафим в честь и память святого преподобного Серафима Саровского чудотворца. Вскоре по принятии отцом Варнавой великой схимы состоялось общее собрание братии Лавры, на котором иеросхимонах Серафим (Муравьев) был избран духовным руководителем и членом Духовного Собора Лавры.
За шесть лет пройден путь от послушника-пономаря до духовника крупнейшей в России обители. В результате многолетней и упорной брани с миром, лежащим во зле, плотью и врагом спасения, подвижник достиг господства над своим греховным «я» и покорил плоть свою духу. Пришло время, когда Господь призвал его понести на себе бремя немощей многих других людей.
«В духовнике, по мнению моему, великое достоинство – простота, неуклонное последование учению Церкви, чуждое всяких своих умствований», – отмечает святитель Игнатий Брянчанинов. Эти слова в полной мере можно отнести к служению богомудрого духовника Лавры иеросхимонаха Серафима (Муравьева).
Сочетая в себе высочайшие духовные дарования с богатым практическим жизненным опытом, отец Серафим был поистине незаменимым наставником. Для всех он был одинаково доступен, для всех находил слова отеческой любви. Была в его образе какая-то особая теплота, так что человек, однажды пришедший к нему, запоминал эту встречу на всю жизнь.
Несомненный интерес представляют свидетельства монахини Вероники (Котляревской), которые были опубликованы в 1955 году в Сан-Франциско в газете «Русская жизнь». Ее слова явственно передают духовную атмосферу того времени:
«...Бог сподобил меня быть келейницей у отца Серафима в то время, когда он был духовником Александро-Невской Лавры. Много светлого и много тяжелого переживала я в эти годы. Надо было уметь поговорить со всеми приходящими и очень внимательно следить, чтобы благословение батюшки было передано в точности. В его келлию часто стучались непривычные гости: профессора, люди искусства и литературы. Интеллигенция, так долго стоявшая вдали от Православия, теперь упорно стремилась к Церкви. Пришел раз к ранней обедне старик – профессор, известный специалист, ранее приходивший к отцу Серафиму. Красивое, умное лицо, седые волосы и борода. Смиренно опустился он на колени перед иконой Спасителя и простоял так всю обедню, низко опустив голову. Только изредка, чтобы никто не видел, смахивал потихоньку набегавшие слезы...
Отец Серафим принимал несчетное количество посетителей. Иногда он, буквально, падал с ног от усталости. Мне было жаль его, и я пыталась уговорить приходивших в поздний час к дверям его келлии перенести встречу на другой день, но батюшка уже звал их к себе. Чаще всего он ничего не спрашивал, а прямо передавал, как надо поступать и что делать, словно наперед знал, о чем с ним будут говорить. Сколько человеческого горя и страдания проходило перед нами! Были здесь и бесноватые, и больные, жаждавшие исцелений, и другие, со сложными запросами внутренней духовной жизни – интеллигентные и простые, нищие и богатые, старики и юноши. Людской поток неудержимо проносился перед смиренным иеросхимонахом, который раскрывал свое чуткое сердце чужим скорбям и радостям, словно собственным...
Тихий и ласковый, он никогда не отступал от раз сказанного, поста нарушать никому не разрешал. Порою кротко, но твердо призывал своих чад духовных на трудные подвиги. Послушания требовал полного: “Не я благословляю, а Господь. Страшно ослушаться Его святой воли. Не дай вам Бог!”
В редкое свободное время он любил, чтобы ему читали или сам читал жития святых. Из святых отцов очень любил преподобного Исаака Сирина и святителя Василия Великого. Как-то раз я застала его за чтением “Шестоднева”. “А как птицы-то небесные Бога славят! Я и сам такое переживал”. Со слезами тихо улыбался он своим воспоминаниям. Природу он очень любил. Через нее прославлял Творца. С умилением смотрел он, как прыгают воробьи по веткам деревьев под окном его келлии.
“Для монаха – весь мир, вся его жизнь – его келлия. Тут он или погибнет, или спасется”, – говорил батюшка.
Худенький, среднего роста, с небольшой седой бородой и ясными голубыми глазами, отец Серафим был очень живописен в полной схиме, точно сошел со старинной новгородской иконы...
Рассказать обо всех происходивших по молитвам батюшки чудесах и исцелениях нет возможности. Для примера передам такой случай. Среди духовных чад отца Серафима были один инженер с женою. Детей у них не было. Молодая женщина попросила у батюшки благословения взять из приюта приемного сына. Он благословил. Мальчик оказался очень милым, с хорошим характером. Когда ему исполнилось три года, он тяжело заболел. Доктора и лекарства не помогали. Ребенок был при смерти. Приемный отец пригласил одного известного специалиста по детским болезням. Тот осмотрел ребенка и объявил родителям, что мальчик ночью умрет. Обещал заехать утром, чтобы написать свидетельство о смерти. Уходя, доктор указал рукой на иконы: “Наша наука здесь безсильна. Разве только святые его спасут...” Маленький страдалец метался в бреду. Черты личика обострились, губы посинели, изо рта сочилась пена, ногти тоже были синие. Он хрипло дышал.
Мать не выдержала и побежала в Лавру к батюшке. Отец Серафим посоветовал ей, вернувшись домой, помолиться Божией Матери, Николаю Угоднику и преподобному Серафиму.
Опустилась она на колени подле кроватки, спрятала голову в одеяльце и стала молиться. Ночью незаметно для себя задремала. Когда забрезжило утро, она боялась поднять глаза, думая, что ребенок уже скончался. Вошел муж. Они откинули одеяло: мальчик мирно спал и на его щечках проступил чуть заметный румянец. Дышал он ровно и спокойно. В радостном испуге, не веря себе, родители позвали жившего по соседству врача. Он посмотрел на спящего ребенка и рассердился: “Зачем вы меня безпокоили, вызывая к здоровому мальчику? Он ничем не болен”.
Явился и вчерашний доктор: “Где усопший? ” – тихо спросил он. Ему показали на мальчика, который завтракал, сидя в постели. “Ничего не понимаю! – пожал плечами знаменитый врач, – тут, действительно, произошло чудо”. Не раз потом видела я эту чету и ребенка, которому тогда было уже 6-7 лет...»
Под окормлением отца Серафима находилось множество духовных чад – мирян, иноков, священников и архиереев Русской Православной Церкви, среди которых были епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев) и епископ Колпинский Серафим (Протопопов) – будущие священномученики, епископ Петергофский Николай (Ярушевич) – впоследствии митрополит Крутицкий и Коломенский и архиепископ Хутынский Алексий (Симанский) – впоследствии, с 1945 по 1970 год, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I.
Они чрезвычайно дорожили советами и благословениями мудрого схимника. Еще в молодые годы Господь даровал каждому из них счастливую возможность встречаться и иметь общение с духоносными старцами и подвижниками Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, Оптиной пустыни, Валаама, Голутвина монастыря и Зосимовой пустыни. Так что эти владыки, прибегая к окормлению духовника Александро-Невской Лавры, не на словах, а на деле знали, что есть истинное старчество.
...В конце 1927 года архиепископ Алексий (Симанский), управлявший тогда Новгородской епархией, приехал к иеросхимонаху Серафиму за советом и молитвой. Он находился в смятении, так как очень опасался очередного ареста и гонений за свое дворянское происхождение.
«Отец Серафим, не лучше ли мне уехать за границу?» – вопросил архиерей. «Владыко! А на кого Вы Русскую Православную Церковь оставите? Ведь Вам Ее пасти! – последовал ответ старца. – Не бойтесь, Сама Матерь Божия защитит Вас. Будет много тяжких искушений, но все, с Божией помощью, управится. Оставайтесь, прошу Вас...»
Владыка Алексий тотчас же успокоился и навсегда оставил мысли об отъезде за границу. Так отец Серафим предсказал владыке Алексию его будущее служение за 18 лет до избрания на патриаршество. Указал лаврский схимник будущему Патриарху и срок его первосвятительского служения – 25 лет. Таким же образом неоднократно подавал он неоценимые советы и другим своим духовным чадам...
В раскрытых перед ним людских сердцах отец Серафим видел все – глубокую скорбь, отчаяние разбитой жизни, потерю близких, рухнувшие надежды, бремя болезни, тяжкое раздумье безвыходного положения или безпомощность сиротской доли. В его отзывчивой душе всегда рождались самые нужные для человека слова. Как дивно совмещались в них глубина старческой мудрости с детской простотой! Казалось, Сам Господь вкладывал их в его уста.
Батюшка Серафим всегда искренне входил в положение каждого исповедника. Казалось, он переживает все скорби и тяготы подопечного глубже того самого: «Ну, что же мы за монахи! Все грешим, да грешим... Ну, да ладно, сынок, Бог простит нас, если с сегодняшнего дня положим доброе начало – будем противостоять греху и виновнику его, диаволу...» Что тут сказать в ответ? Вразумленным ученикам оставалось только благодарить Господа за то, что имеют такого наставника и молитвенника. Людские сердца сами открывались на голос любви и сочувствия, а старец от всей души сорадовался с радующимися и скорбел со скорбящими, давал полезные и обстоятельные советы по деловым вопросам и был по-отечески ласков с детьми и пожилыми людьми.
Говорил, как правило, коротко, но очень сильно, вкладывая в душу собеседника самое для нее главное. Если требовалось, беседовал подолгу, врачуя душевные немощи бальзамом Слова Божия, святоотеческих наставлений и мудрых советов, проверенных на собственном духовном опыте.
Чутко сопереживая чужим скорбям, преподобный Серафим ощущал на себе телесные страдания и немощи болящих, искренне горевал вместе с кающимися и чувствовал тяжесть их грехов. Он воистину пропускал через собственное сердце душевные боли своих пасомых. Никого никогда не осуждал, а все грехопадения людей приписывал лишь злобе врага рода человеческого: «Старайтесь хранить себя от сетей, расставленных вне и внутри человека, и всячески прикрытых подобием правды. Они легко познаются по тому, что лишают душу мирного устроения. Где нет мира, там козни врага спасения. От Христа исходят истина и святое смирение. Мир Христов – свидетель истины», – так, по воспоминаниям ближних, назидал великий старец ищущих Господа.
«Мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы – рабы ваши для Иисуса» (2 Кор. 4, 5), – эти апостольские слова смиренный духовник Лавры носил в сердце своем. Наставничество было для него безпрекословным послушанием Единому Богу. Он воистину был добрым и верным слугою Господу и ближним. Его сияющие голубые глаза, казалось, заглядывали в самую глубину души исповедника. Порою одной, кротко произнесенной фразой, он несказанно ободрял своих духовных чад: «Молись...», «Терпи...», «Господь умирит злобное сердце...», «Святой преподобный Серафим Саровский поможет...», «Господь исцелит...», «Николай Угодник вразумит твое чадо...», «Матерь Божия не оставит землю Русскую...», «Не сетуй на тяжесть Креста, в день скорби поведай печаль твою Господу, и Он утешит тебя», – наставлял батюшка тихим и мягким голосом, в котором всегда звучали какие-то особенные, теплые нотки. И сбывались слова старца – отступали все скорби и невзгоды.
Преподобного Серафима отличало постоянное благоговение перед судьбами Божиими. К тому же благоговению и покорности Богу приводил он и своих духовных детей: «Ныне пришло время покаяния и исповедничества. Самим Господом определено русскому народу наказание за грехи, и пока Сам Господь не помилует Россию, безсмысленно идти против Его святой воли. Мрачная ночь надолго покроет землю Русскую, много нас ждет впереди страданий и горестей. Поэтому Господь и научает нас: «Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21, 19). Нам же остается только уповать на Бога и умолять Его о прощении. Будем помнить, что «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 16) и надеяться на Его неизреченное милосердие... Тогда, – учил великий старец, – только смиряясь с волей Божией, которая порою открывается людям именно в тяжелых скорбях, болезнях и гонениях, могут познать они собственную немощь и обрести стремление к благодатной помощи Свыше. Только так рождаются истинные вера, надежда и молитва, творимая от всего сердца в сознании собственного ничтожества, та самая, что никогда не остается без ответа и передвигает горы...»
Именно так, со смирением и постоянством, испрашивал помощи у Господа, Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих отец Серафим, и его чистый, сокрушенный молитвенный дух передавался всем окружающим: «Никогда не надо просить у Господа ничего земного. Ему лучше нашего ведомо то, что нам полезно. Молитесь всегда так: “Предаю, Господи, себя, детей своих и всех родных и ближних в Твою Святую волю”», – учил подвижник.
Соединивший дыхание свое со сладчайшим Именем Иисусовым, батюшка в ту пору многим советовал обращаться к молитве Иисусовой: «Непрестанная молитва покаяния есть лучшее средство единения духа человеческого с Духом Божиим. В то же время она есть меч духовный, истребляющий всякий грех».
Старец предвидел усиление открытых гонений, когда вся Россия превратится в единый концентрационный лагерь, и умная Иисусова молитва, которой не забывали его духовные чада, станет безценным средством спасения души, оказавшейся в условиях государства, объявившего войну Самому Господу Богу: «В самые тяжелые времена удобно будет спасаться тот, кто в меру сил своих станет подвизаться в молитве Иисусовой, восходя от частого призывания имени Сына Божия к молитве непрестанной».
Многим духовным чадам преподобный советовал как можно чаще читать молитву святого Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего...» «В этой молитве вся суть Православия, все Евангелие. Ею мы испрашиваем у Господа помощи на приобретение свойств нового человека», – говорил батюшка.
«Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего...» Грех осуждения старец называл одним из величайших недугов нашего времени: «Нас никто не поставил судить. Нет у нас такого права, – любил говорить отец Серафим, – мы должны судить только себя. Даже рассуждая о каком-либо человеке, мы его уже невольно осуждаем. Часто мы видим, как человек грешит, но не видим, как он кается...»
Благодатным лучом Солнца правды Христа был духовник Лавры. Мягким прикосновением умел он растопить лед в сердцах человеческих. Согревая души живым участием и любовью о Господе, пробуждал он их от греховного сна. Часто приходили к нему люди неверующие или маловеры, которые требовали особого попечения. Их душевные недуги старец всегда врачевал духом кротости. Незаметно для человека приводил подвижник его к осознанию своей греховности, возрождая к новой, благодатной жизни. «Уж сколько мы от Бога ни бегаем, все равно никуда не уйдем! Будем же умолять Господа, чтобы сохранил Он нас в верности Святой Православной Церкви», – с чувством глубокой веры говорил батюшка. По его советам многие оставляли греховную жизнь, стремились к духовному совершенствованию, забывая мирские привычки и пристрастия. В душах этих людей рождались искреннее покаяние и любовь к жизни целомудренной, а мудрый старец вселял в их сердца надежду на милосердие и человеколюбие Божие, умело приводя своих чад в мирное состояние духа.
Смирение – Божественное свойство, возводящее человека от земли к Небу – туда, где находится истинное Отечество наше. Туда, где вечное Солнце наше – Христос, где веселятся праведники в обителях света. Туда-то, к вечной радости, в горний Иерусалим, и возводил мало-помалу души своих подопечных отец Серафим. Земное и временное никогда не заслоняло от его духовных взоров блаженной Вечности. К этому приучал батюшка и своих духовных детей. «О горнем помышляйте, а не о земном... – назидает святой апостол Павел, – облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение... Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Кол. 3, 2, 12-14).
Часто люди, у которых по советам подвижника устраивалась жизнь, приходили с искренними слезами благодарить его, на что смиренный схимник кротко отвечал: «Что я ? Преподобного Серафима Саровского благодарите – это по его молитвам нисходит к немощам нашим Небесный Врач...»; «Это Всеблагая Царица Небесная из беды вас вызволила – по вере вашей да будет вам...»
Так милосердый Господь открывал через него Свою всесвятую волю тем, кто искренне желал ее знать и исполнять своей жизнью. И как знать, каких высот в соработничестве Богу достигал при этом сам батюшка? Какие глубины совершенства скрывались за внешней, видимой стороной его подвига? Александро-Невская Лавра стала для иеросхимонаха Серафима (Муравьева) той школой духовного возрастания, в которой он, заботясь о совершенстве других, постоянно совершенствовался сам.
Служение братского и народного духовника отец Серафим совмещал с прикровенным деланием великосхимника. Умная молитва была его дыханием. Ночами предавался старец молитве за весь мир, а утром вновь спешил к ожидавшим его многочисленным исповедникам. Сам Господь укреплял его силы, даровал телесную бодрость и остроту ума в том каждодневном служении, нести которое – не в человеческих воле и силах. Более того, подвиг служения ближним, служения словом назидания был для него источником радости и утешения.
Смиренному схимнику было Свыше открыто то, чего не мог постичь обычный человеческий ум. Исполненный Христовой любви, преподобный Серафим жалел всех людей и горячо за всех молился, особенно за отступивших от Бога и противящихся Ему. Заповедь Господню о любви к врагам и гонителям (Мф. 5 ,44-48) старец воспринимал как необходимое условие истинной жизни во Христе, как закон жизни вечной. Невыносимо скорбела душа его от мысли, что богоборцы сами себя обрекают на вечные мучения. Великий подвижник искренне желал, чтобы все заблудшие пришли к покаянию, Духом Святым познали любовь Божию и милосердием Божиим спаслись...
В.П.Филимонов – автор
Жития преподобного Серафима Вырицкого
