Сегодня мы празднуемъ Новый День Господень; лучше же сказать — совершаемъ обновленіе новаго Дня Господня. Наше слово ставитъ своей задачей, насколько это позволитъ время, нѣсколько глубже изложить вашей любви тайну Дня Господняго. И хотя эта тайна велика и возвышенна, и поэтому не всѣмъ легко доступна, однако достоитъ воздать благодареніе Господу всего, по Которому и день этотъ такъ называется, Который, благодаря Своему пришествію во плоти, открылъ, для вѣрою приступающихъ, такія вещи, которыя, можно сказать, превосходятъ и умъ и слово. Слѣдите всѣ внимательно за сущностью говоримаго; потому что если кто и не сможетъ понять всего, однако и изъ малаго пойметъ всеобщее значеніе, ибо ученіе Духа подобно свѣту. Итакъ, Богъ въ шесть дней, не только создавъ весь этотъ чувственный міръ и украсивъ его, но и единаго, составленнаго изъ чувственнаго и духовнаго элементовъ, живого человѣка создавъ и оживотворивъ и даровавъ ему власть надъ живыми существами и растеніями на землѣ, въ седьмой день почилъ отъ всѣхъ Своихъ трудовъ, какъ научилъ насъ Моисей, послѣдующій созерцатель, бывшаго задолго до него, сотворенія міра, а лучше сказать — Духъ Святый, Который человѣколюбиво чрезъ его уста возвѣстилъ нашимъ устамъ и душамъ. Но и благословилъ, говорится, Богъ день седьмый, и освятилъ его (Быт. 2, 3). Почему же этотъ день, въ который Онъ ничего не творилъ, Онъ и благословилъ, и освятилъ, а не первый, который какъ будто болѣе превосходный? Почему же только объ этомъ днѣ такъ сказалъ Моисей, а не о первомъ, въ который Богъ изъ ничего произвелъ вселенную и новымъ свѣтомъ осіялъ ее, хотя еще не установилъ соотвѣтствующій порядокь, по чину и виду возводя все. А если не этотъ, то почему же тогда не послѣдующій за симъ день, въ который Онъ утвердилъ и распростеръ сію великую полость, имѣю въ виду вокругъ насъ сущее небо, а послѣ перваго — оное второе (небо)? Почему же, въ свою очередь, не день, сущій послѣ сего, или послѣдующіе, въ теченіе которыхъ земля, послѣ того какъ воды отступили, стала существовать и восприняла весь свой порядокъ и украшеніе, вложенные и свойственные ей, и небо получило два великихъ свѣтила на подобіе нѣкихъ глазъ, и изъ водъ, по повелѣнію Божіему, появились птицы и водяныя животныя по роду своему?

Но оставимъ и это, спросимъ: почему же, болѣе прочихъ, Богъ не благословилъ шестый день, въ который вывелъ изъ земли не только живую душу пресмыкающихся и четвероногихъ, но и явилъ достойное дѣло Своего совѣта, все возглавивъ въ его лицѣ, сочетавая въ одно чувственное и духовное, дѣло единственное и величайшее, потому что по благодати оно Его Самого запечатлѣло въ себѣ, и есть по образу и подобію Его созданное и знающее Его живое существо, именно — на землѣ явилъ человѣка? Почему же не этотъ день Онъ благословилъ и освятилъ, а именно — седьмой день, который былъ днемъ бездѣятельности?

Желая же дать объясненіе и разрѣшить затрудненіе, мнѣ особенно необходимо, по причинѣ пребыванія среди моихъ слушателей болѣе ученыхъ, сначала опровергнуть неправыя воззрѣнія. Такъ какъ имѣются такіе, которые считаютъ, что самое число («7») священно: таковы Іосифъ (Флавій) и Филонъ и другіе, которые подобно имъ не признаютъ, что Богъ родился, ни то, что Дѣва родила, и которые считаютъ, что самое число, какъ таковое, обладаетъ божественнымъ качествомъ; потому что они не могутъ представить себѣ, что Дѣва родила безъ брачныхъ узъ, безсѣменно и безболѣзненно. И утверждая, что на основаніи сей священности цифры «семь», единственный изъ дней, седьмой, получилъ божественное благословеніе, они также ошибаются не только въ отношеніи понятія о Богѣ, но и разрушаютъ и понятіе самого седьмого дня, потому что всякое число производится (рождается) отъ единства, и поскольку «семь» является числомъ, то, слѣдовательно, и оно не непроизводное. Но ни отъ чего иного, говорятъ, какъ отъ единства производится множественность; а нерожденный не есть тотъ, кто — отъ множества, но который ни отъ кого не рождается, каковымъ качествомъ цифра «семь» не обладаетъ.

(Далѣе слѣдуетъ разсужденіе въ духѣ философіи того времени о понятіи производныхъ, производящихъ и непроизводныхъ цифръ, которое здѣсь опускаемъ, ввиду его специфичности и трудности для пониманія современнаго читателя. Затѣмъ Святитель указываетъ на то, что не можетъ противорѣчить на возраженія, показывающія, что цифра «семь», взятая только какъ отвлеченная цифра, сама по себѣ ничѣмъ не священна — держащіяся подобнаго мнѣнія прибѣгаютъ къ фазамъ луны, связаннымъ съ чередованіемъ седмицъ — и всвязи съ этимъ говоритъ слѣдующее: что если на этомъ основаніи они считаютъ цифру «семь» священной, то, надо сказать, что другія цифры отнюдь не уступаютъ ей и среди нихъ особенно начальная, потому что и весь этотъ чувственный міръ единъ, и едино все небо, или не больше двухъ, и одно солнце въ мірѣ, и одна луна, чтобы не сказать, что все сочетается въ Е д и н о м ъ, Сущемъ прежде всего и чрезъ все, Сущемъ надъ всѣмъ — Богѣ, Котораго, какъ истинно Единаго, все возвѣщаетъ. Если же вселенная, представляющая звѣздную окружность и каждый изъ полюсовъ, замкнута въ кругѣ, а кругъ состоитъ изъ двухъ началъ: точки и линіи, и ничего не могло бы быть внѣ этихъ двухъ началъ, особенно же изъ разряда чувственнаго міра, то, слѣдовательно, и цифра «два» является наиболѣе примѣнительной и необходимѣйшей для міра. Поскольку же во всемъ наблюдается не только линія, но и плоскость, то, слѣдовательно, и число «три» должно пользоваться равной честью по этой же причинѣ; а ужъ о другихъ почетныхъ сторонахъ сего числа не буду говорить. Поскольку же каждое изъ вышереченнаго не только есть кругъ, но и — твердь и сфера, а это не можетъ существовать кромѣ четырехъ (эоментовъ?), потому что, помимо всего иного, ихъ требуетъ сама необходимость, то развѣ и цифра «четыре» не будетъ ли среди почетныхъ чиселъ? Кромѣ того, по инымъ причинамъ, и цифра «пять» не должна не пользоваться уваженіемъ; но особенно среди прочихъ — число «шесть», ибо оно преимущественно предъ другими, составляющими его частями, является первымъ въ числѣ совершенныхъ чиселъ, потому что все (твореніе міра) было завершено шестымъ по числу днемъ.

Такъ что, на основаніи сего вытекаетъ, что почитающіе число «семь», сами себя обманываютъ, въ сущности почитая не только цифру «семь», но просто всякую цифру: потому что каждая изъ нихъ въ равной мѣрѣ обладаетъ достаточными основаніями для уваженія. А такъ какъ поскольку число, вмѣстѣ со всѣмъ существующимъ, было создано Богомъ, а все созданное Богомъ прекрасно, и весьма прекрасно, какъ Самъ Творецъ засвидѣтельствовалъ чрезъ Моисея, то если бы кто взялъ какую-угодно цифру и внимательно изучилъ, то онъ нашелъ бы, что она прекрасна и добра зѣло и сама по себѣ и по инымъ причинамъ, чудесно представляя нѣчто, чему соотвѣтствуетъ. Однако, ни одинъ изъ дней, взятый по своему числу, не является превосходящимъ другой, въ этомъ отношеніи, потому что Моисей не говоритъ, что цифра какого-либо изъ дней была похвалена Богомъ, но дѣла совершенныя Имъ въ каждый изъ дней были увѣнчаны похвалою; слѣдовательно, и седьмой день достоинъ былъ похвалы не ради своего числа (но для этого было иное основаніе). Такъ что мы указываемъ причину, почему Богъ нарочито благословилъ его и освятилъ, взявъ начало изъ самыхъ словъ Моисея, именно: Яко почи, — говоритъ онъ, — Богъ въ день седьмый отъ всѣхъ дѣлъ Своихъ, яже сотвори (Быт. 2, 2). Затѣмъ присовокупляя: И благословилъ Богъ день седмый, и освяти его, сразу же указываетъ на причину благословенія, повторяя то же самое: Яко почи Богъ отъ всѣхъ дѣлъ Своихъ, яже начатъ творити (Быт. 2, 3). Слѣдовательно, есть такія дѣла Божія, которыя Онъ не начиналъ творить [4], и творя которыя не почилъ, какъ и Самъ Господь открылъ намъ, говоря: Отецъ Мой доселѣ дѣлаетъ, и Азъ дѣлаю (Іоан. 4, 17).

Итакъ, Богъ желая намъ дать посильное вѣденіе таковыхъ именно дѣлъ, и показать, что именно ихъ должно искать болѣе, нежели всего чувственнаго, седьмой день, въ который почилъ отъ творенія чувственнаго міра, благословилъ и освятилъ, какъ нѣкое возвращеніе, путемъ упокоенія, отъ нижняго міра (тон каáто) къ тому, который принадлежитъ лучшей и сверхмірной сферѣ. Потому что, сказать словами великаго Діонисія: Богъ, по преизбытку благости, бываетъ внѣ Самого Себя, и вслѣдствіе сбереженія всѣхъ свойствъ къ сему во всемъ возвращается, согласно могущей перемѣщаться (экстатикин) сверхсущественной силѣ, которая и по существу имѣетъ статистическій характеръ (анэкфититон) Его Самого; сошедши же человѣколюбиво, насколько Онъ пожелалъ и насколько была въ томъ необходимость, и сей нашъ чувственный міръ создавъ въ шесть дней, въ седьмой — на свойственную Ему высоту, которую, однако, и не оставлялъ, Онъ, какъ это отвѣчало Божеству, возвратился (въ Себя), и покой того дня болѣе благословеннымъ показалъ, научая и насъ желать восходить, насколько возможно, въ оный покой, который заключается въ нашемъ умномъ созерцаніи, и чрезъ него въ восхожденіи нашей мысли къ Богу. Къ сему покою и Апостолъ ясно побуждаетъ; потому что представивъ слова, сказанныя Богомъ чрезъ Псалмопѣвца о народѣ Іудейскомъ, именно: Яко кляхся во гнѣвѣ Моемъ, аще внидутъ въ покой Мой (Псал. 94, 11), — онъ затѣмъ прибавляетъ: Рѣче нѣгдѣ о седмомъ (днѣ) сице: и почи Богъ въ день седмый отъ всѣхъ дѣлъ Своихъ (Евр. 4, 4). И нѣсколько дальше: Потщимся убо и мы внити во оный покой (Евр. 4, 11); потому что тотъ, кто войдетъ, и самъ почіетъ отъ своихъ трудовъ, какъ — Богъ отъ Своихъ.

Но желаете ли узнать болѣе ясно, въ чемъ заключается этотъ покой и какимъ образомъ въ него войдемъ? — Если мы усвоимъ тѣ Божественныя дѣла, которыя, будучи безначальными, не могутъ характеризоваться, какъ «начатыя», но которыя ничего не имѣютъ съ чувственнымъ міромъ [5]; итакъ, если мы усвоимъ эти дѣла, то еще болѣе уяснимъ значеніе сего покоя и вхожденія въ него. Какія же это дѣла? — Пусть поможетъ намъ въ семъ дѣлѣ Псалмопѣвецъ, пишущій такъ о Богѣ: Дѣла рукъ Его истина и судъ (Псал. 110, 7). Значитъ, дѣло Божіе не имѣющее конца заключается въ вѣденіи всего существующаго и въ предвѣденіи будущаго, которое если бы кто назвалъ «Истиною», не погрѣшилъ бы въ наименованіи. Дѣло Божіе безначальное и нескончаемое есть сужденіе и предвѣденіе; потому что все существующее и прежде своего существованія нуждалось въ божественномъ предвѣдніи и сужденіи, чтобы могло придти въ бытіе; и послѣ осуществленія — дабы оно со временемъ не погибло, но, въ одномъ случаѣ, со временемъ измѣнилось бы для своей или универсальной пользы, или, въ другомъ случаѣ, пребывало бы неизмѣннымъ. Безначальное дѣло Божіе заключается въ вниманіи Себѣ; ибо безначально Онъ былъ подвигнутъ къ самосозерцанію. Воистину, кто, здраво изслѣдуя, могъ бы привести многое, относящееся къ сему. И каждый изъ насъ, братіе, уклоняясь отъ приземляющихъ и весьма мучащихъ заботъ и соотвѣтственныхъ имъ дѣлъ, да представитъ свой слухъ, внимая ученію Духа; прежде всего, онъ будетъ похваленъ Господомъ, Который Марѳу, заботящуюся о многомъ, хотя Ея забота и была о Немъ, не одобрилъ; Марія же, говоритъ, которая сидѣла возлѣ и внимала словамъ ученія, благую часть избра, яже не отъимется отъ нея (Лук. 10, 42).

Видишь ли дѣло не имѣющее упокоенія? А затѣмъ, воспріемлющій въ умѣ сіи слова ученія Духа и упражняющій въ нихъ умъ, и въ разумѣ души предпочитающій ихъ всякой иной страсти и земному помыслу, и вслѣдствіе сего и самъ проявляющій заботу о своей жизни, чтобы спастись, и самъ возымѣетъ дѣло, именно Истину и сужденіе, въ своемъ сердцѣ, какъ говоритъ Псалмопѣвецъ Пророкъ, глаголя Истину. Когда же и отъ всякаго разсужденія, хотя бы оно было и доброе, отведешь твой умъ и весь соберешь его въ самого себя, достигая это путемъ упорнаго вниманія и непрестанной молитвы, то тогда, такимъ образомъ, внидешь и ты въ божественный покой и улучишь благословеніе седьмого дня, пребывая въ самосозерцаніи, и чрезъ самосозерцаніе возводимъ будучи къ Богозрѣнію. Ибо, говорятъ, что исходъ (результатъ) молитвы заключается въ восхищеніи души къ Богу. Эта одна изъ причинъ благословенія даннаго седьмому дню, которую и Моисей въ законѣ являя, установилъ седьмой день праздновать; но бездѣйствіе относится къ предметамъ тѣлеснаго пользованія. для души же приличествуетъ дѣятельность.

Опять же, Составившій вселенную въ шесть дней, предвидѣлъ и склонность человѣка къ худшему, и, вслѣдствіе сего, обращеніе его къ землѣ, и даже до ада паденіе и заключеніе въ немъ, и — чрезъ человѣка — всего міра сего обветшаніе и приведеніе въ упадокъ, а также — имѣющее наступить обновленіе ихъ, вслѣдствіе (или «чрезъ») Его вочеловѣченія. Это обновленіе произошло сошествіемъ, чрезъ смерть, во адъ воплотившагося Бога и обѣтованнаго имъ въ Субботу воззванія тамъ душъ; и это, вотъ, дѣло седьмого дня Онъ предвидѣлъ; и потому-то, вѣроятно, этотъ единственный день удостоилъ благословенія. Но это, вотъ, втайнѣ было уготовано въ седьмой день, т. е. въ Субботу, а было явлено и все совершеннымъ образомъ завершено въ восьмой день, день Владычняго Воскресенія; посему этотъ день знаменательно и называется нами «Господнимъ Днемъ». Какъ пятница является по отношенію къ субботѣ, такъ суббота — по отношенію къ Господнему Дню, который явно превосходитъ ее, какъ завершеніе и истина превосходятъ начало и образъ и тѣнь. Такое превосходство и святость Господняго Дня проистекаетъ вслѣдствіе благословеннаго завершенія дѣла въ этотъ день и ожидаемаго въ сей день всеобщаго воскресенія и совершеннаго вхожденія достойныхъ въ божественный покой и возрожденія всего міра.

Такъ что, сколько бы доводовъ ни приводилъ кто, почитая субботу, это же, съ прибавленіемъ, будетъ относиться и по отношенію къ восьмому дню: потому что этотъ день является законченностью (или «совершенствомъ») субботняго дня. Почитаніе сего восьмого дня, т. е. Господняго Дня, и Моисей прикровенно ввелъ; ибо Юбилейный Годъ, который былъ имъ узаконенъ и наименованъ «Годомъ Отпущенія», не былъ относящимся къ числу, по закону численнымъ седмицамъ, лѣтъ, но былъ послѣ ихъ всѣхъ, и былъ восьмымъ, возвѣщающимся по прошествіи послѣднихъ сихъ лѣтъ; это же самое Моисей дѣлаетъ и въ седмицахъ недѣль. Но такимъ образомъ Законодатель не только прикровенно ввелъ почитаніе восьмого дня, который мы и называемъ Господнимъ Днемъ (т. е. воскресеньемъ), какъ день освященный Воскресеніемъ Господнимъ, но и повелѣлъ сочетать его съ празднествомъ, которое наименовалъ «Днемъ Трубъ», и именуетъ его «исходнымъ», т. е. какъ бы границей и предѣломъ всѣхъ празднествъ. Этимъ ясно показываетъ, что и восьмой день долженъ быть называемъ нами «святымъ», предвозвѣщающимъ какъ бы божественное и всеславное и священное достоинство Господняго Дня, имѣющее наступить послѣ того, какъ все ветхозавѣтное минуетъ. Такимъ образомъ и онъ по той причинѣ почиталъ седьмой день, что онъ приводитъ къ истинно честному восьмому дню; и какъ данный чрезъ него Законъ заслуживаетъ уваженія, какъ приводящій ко Христу, такъ и седьмой день заслуживаетъ почитанія, какъ приводящій къ восьмому дню, въ который произошло Господне Воскресеніе, ибо и оно было восьмымъ; потому что, какъ послѣ седьми дней, восьмой идетъ по счету, такъ, изслѣдуя, ты найдешь, что послѣ седьмого изъ всѣхъ отъ вѣка повѣствуемыхъ воскресеній, Воскресеніе Господне было восьмымъ по счету [6]; такимъ образомъ, не только въ восьмой день оно соврешилось, но и восьмымъ числится послѣ тѣхъ, которые ему предшествовали; но оно же — и первое, имѣющее непосредственное отношеніе къ ожидаемому возстанію во Христѣ всѣхъ, лучше же сказать — воскресенію, по причинѣ котораго и Христосъ — начатокъ усопшихъ и перворожденный изъ мертвыхъ — славится. Такимъ же образомъ Господень День является не только восьмымъ днемъ, вслѣдствіе того, что онъ числится восьмымъ послѣ предшествующихъ ему дней, но въ то же время онъ является и первымъ днемъ по отношенію къ тѣмъ днямъ, которые слѣдуютъ за нимъ; это для того, чтобы, такимъ образомъ, одновременно былъ первымъ и послѣднимъ тотъ самый день, который мы, вотъ, называемъ «Господнимъ», Моисей же наименовалъ его не «первымъ», а — «единымъ», какъ весьма превосходящій по своему значенію иные дни, и являющійся началомъ будущаго вѣка, единаго и невечерняго (безконечнаго) Дня.

Да будетъ наглядно видно превосходство Господняго Дня надъ иными праздничными днями еще и на такомъ основаніи: всякій иной день, обходя теченіе года, приноситъ съ собою праздникъ одинъ разъ въ годъ. Господень же (воскресный) день, каждый мѣсяцъ четыре раза приноситъ намъ, чрезъ непрерывное періодическое слѣдованіе въ теченіе всего года, дѣлая намъ его, воистину, годомъ отпущенія и годомъ пріятнымъ Богу. Посему устанавливая намъ праздновать этотъ день по прошествіи каждой миновавшей седмицы, Господь явился сначала Ученикамъ, собраннымъ въ домѣ, въ то время какъ Ѳомы не было съ ними, и представилъ Себя живымъ, миръ даровавъ имъ, и чрезъ Свое дуновеніе, обновляя [7] оное первое, въ началѣ міра данное человѣку Богомъ, дуновеніе, даровалъ благодать Божественнаго Духа, влагая въ нихъ божественную силу вязать и разрѣшать грѣхи, дѣлая ихъ участниками власти, сущей на небѣ, говоря имъ: Пріимите Духъ Святъ. Имже отпустите грѣхи, отпустятся имъ: и имже держите, держатся (Іоан. 20, 23).

Итакъ, эту силу и благодать даровалъ Господь, явившись въ самый день Своего Воскресенія, то есть, конечно, въ Господень День; затѣмъ, по истеченіи промѣжуточныхъ седми дней, а это сказать — въ Господень (воскресный) День, который мы какъ разъ сегодня совершаемъ — опять такимъ же образомъ является, и въ этомъ же домѣ, Самъ обновляя празднованіе это и приводя къ вѣрѣ сомнѣвающагося Ѳому; ибо, согласно возлюбленному Евангелисту Спасителеву и Ученику: По днехъ осмихъ паки бяху внутрь ученицы, и Ѳома съ ними. Пріиде же Іисусъ дверемъ затвореннымъ, и ста посреде ихъ, и рече: миръ вамъ. Видите, что въ Господень (воскресный) День происходило и собраніе Учениковъ Христовыхъ, и пришествіе къ нимъ Господа? — Потому что это былъ Господень (воскресный) День, когда въ первый разъ Онъ явился имъ собраннымъ, и опять по прошествіи седми дней, когда былъ День Господень, Онъ является имъ собраннымъ. Церковь Христова непрестанно возъизображаетъ сіи священныя собранія, совершая богослуженія, особенно въ воскресные дни, когда мы бываемъ вмѣстѣ съ вами и говоримъ вамъ общія начала, относящіяся къ дѣлу спасенія и побуждаемъ васъ къ благочестію и къ благочестивой жизни. Поэтому пусть никто, по нерадѣнію или всегдашней заботѣ о земномъ, не оставляетъ сихъ воскресныхъ, священныхъ и отъ Бога преданныхъ собраній, чтобы не случилось, будучи справедливо оставленнымъ Богомъ, выстрадать нѣчто подобное тому, что приклюключилось Ѳомѣ, коль такой человѣкъ придетъ не во-время; и если бы однажды и случилось, будучи чрезмѣрно занятымъ, ему не придти, то пусть послѣ уже воздастъ долгъ, принося себя Христовой Церкви, чтобы не остаться ему неключиму; душею болѣзнуя невѣріемъ, сказывающимся въ дѣлахъ или словахъ, и, однако, не приходя во врачебницу Христову и не допуская священное лѣченіе, какъ божественный Ѳома [8], потому что существуютъ, да, существуютъ не только мысли и слова, но и дѣла, какъ проявленія вѣры, ибо говорится: Покажи ми вѣру отъ дѣлъ твоихъ (Іак. 2, 18), и у кого нѣтъ наличія ихъ, тотъ, будучи, конечно, далекъ отъ Церкви Христовой и предавъ всего себя суетѣ, имѣетъ свою вѣру мертвой, или лучше сказать — не имѣетъ никакой вѣры, самъ вслѣдствіе грѣха ставъ мертвецомъ.

Нѣкоторые недоумѣваютъ, какимъ образомъ Христосъ, будучи одѣянъ въ плоть, вошелъ дверемъ заключеннымъ; но повидимому такіе люди не знаютъ, какъ духовное соображать съ духовнымъ и другъ чрезъ друга познавать сіе, какъ говоритъ божественный Апостолъ (1 Кор. 2, 13). Ибо если Онъ не нарушилъ ложесна по плоти родившей Его Дѣвы, отнюдь не развернувъ ихъ, но въ рожденіи сохранивъ неврежденными знаменія дѣвства, хотя тогда и былъ Онъ облеченъ въ страстное и смертное тѣло, то что удивительнаго, если обезсмертивъ воспринятое Имъ тѣло и обладая нынѣ безсмертной плотью, Онъ вошелъ при запертыхъ дверяхъ? Но когда Онъ уже обладалъ безсмертнымъ и безстрастнымъ тѣломъ, то какъ Онъ могъ въ то же время имѣть раны и пробитыя мѣста на рукахъ и въ боку? Ведь Евангелистъ повѣствуетъ, что Господь сказалъ Ѳомѣ: Принеси перстъ твой семо, и виждь руце Мои: и принеси руку твою, и вложи въ ребра Моя: и не буди невѣренъ, но вѣренъ. Итакъ, какъ это Онъ имѣлъ раны? — Вѣдь смертное и страстное тѣло не могло бы являть раны и пробитыя мѣста, и въ то же время пребывать цѣлымъ и здравымъ; но Онъ-то былъ силенъ явить, кому пожелалъ бы, вмѣстѣ съ безстрастіемъ и безсмертіемъ тѣла и раны и язвы, которыя Онъ раньше подъялъ, и при этомъ, чтобы это Его тѣло, нисколько не меньше пребывало бы безстрастнымъ и безсмертнымъ. Изъ этого я также заключаю, что и тѣ, кто пострадали за Христа, носятъ на своемъ тѣлѣ раны въ видѣ вѣчнаго украшенія; потому что, какъ напримѣръ оконныя отверстія, хотя и ничѣмъ не способствуютъ солидности зданія, однако являются не безобразящими его, но — необходимѣйшую утварью домовъ, впускающими внутрь свѣтъ и позволяющими живущимъ видѣть то, что дѣлается извнѣ, — такимъ же образомъ, вотъ, и страданія на тѣлѣ, перенесенныя ради Христа, и слѣды оставленныя ими, стали для возымѣвшаго ихъ какъ бы, окнами, пропускающими невечерній свѣтъ и, при сіяніи онаго свѣта, познаются какъ дѣло божественной красоты, или, лучше сказать, — сіянія, а не отражаютъ неприглядность ранъ; не говоря уже о томъ, что они не идутъ въ разрѣзъ съ безстрастіемъ, но болѣе принадлежатъ безсмертію.

Христово же тѣло имѣло внутри себя источникъ божественнаго свѣта, откуда возсіявъ духовно просвѣтило сомнящагося Ѳому, такъ что тотчасъ же совершеннымъ образомъ богословствуя, онъ воскликнулъ: Господь мой и Богъ мой. Господь же ему сказалъ: Яко видѣвъ Мя, вѣровалъ еси: блажени не видѣвшіи, и вѣровавшіи, показывая этимъ, что тѣ, которые собственными очами взирали на славу (Его), ничѣмъ большимъ не обладаютъ надъ тѣми, которые чрезъ нихъ [9] были приведены въ вѣру въ Него. Если же Онъ сказалъ не «имѣющіе увѣровать», но — «увѣровавшіе», но это было сказано въ божественномъ и предвѣдящемъ значеніи Знающаго все прежде совершенія, для котораго будущее является какъ бы уже происшедшимъ. Мнѣ сейчасъ пришла въ голову мысль, которую я раскрою вашей любви. — Видя, что когда Ѳома отсутствовалъ, онъ былъ невѣрнымъ, а когда сошелся съ увѣровашими, то уже отнюдь не погрѣшилъ въ вѣрѣ, мнѣ пришло на умъ, что и грѣшный человѣкъ, если бы только убѣжалъ отъ общенія съ дурными и обратился бы къ праведнымъ, то уже никогда бы не погрѣшилъ въ праведности и, благодаря ей, въ дѣлѣ спасенія своей души. Это, какъ мнѣ думается, хочетъ сказать и Псалмопѣвецъ Пророкъ, ублажающій того, кто уклоняется отъ сосѣдѣнія и сшествія съ дурными людьми. И иной Пророкъ: Не буди говоря со многими со злой цѣлью; и — авторъ Притчъ: Въ соборищи грѣшныхъ возгорится огнь; ходяй (же) съ премудрыми премудръ будетъ (Сир. 16, 7; Притч. 13, 21).

Итакъ, братіе, будемъ сходиться и часто отдавать себя Божіей Церкви: потому что всякій истинно благочестивый ревностно отдаетъ себя ей и неуклонно пребываетъ въ ней; и когда каждый изъ васъ входитъ въ нее, пусть беретъ примѣръ съ болѣе благочестивыхъ; а ихъ возможно узнать по одному ихъ виду — въ молчаніи и въ молитвѣ сосредоточіи. Итакъ, пусть онъ обратитъ вниманіе на болѣе благочестивыхъ и гораздо болѣе иныхъ боящихся Господа, и вручивъ себя имъ, да держится ихъ и вмѣстѣ съ ними да предстоитъ Богу; и когда выйдетъ послѣ отпуста, то поскольку это — Господень День, то отъ всякаго земного дѣла будучи свободенъ — ради Господа, по Которому и день сей такъ названъ, пусть со тщаніемъ ищетъ: нѣтъ ли кого подражающаго тѣмъ Апостоламъ, который, какъ бы замкнувшись вполнѣ, пребываетъ ждущимъ [10] Господа — чрезъ молитву въ тишинѣ и псалмопѣніи и чрезъ иной соотвѣтствующій сему образъ жизни. Пусть и онъ присоединится къ такому человѣку, и съ вѣрою войдетъ въ его келлію, какъ бы въ нѣкое небесное мѣсто, имѣющее внутри освящающую силу Духа; и пусть сядетъ рядомъ съ обитателемъ и пребываетъ съ нимъ насколько возможно долго; и да бесѣдуетъ съ нимъ о Богѣ и о божественныхъ вещахъ, вопрошая и со смиреніемъ поучаясь, и молитвою призывая себѣ помощь: потому что прекрасно знаю, что и къ нему, такъ поступающему, невидимо пріидетъ Христосъ, и внутренній миръ подастъ размышляющему такимъ образомъ и приложитъ къ вѣрѣ и придастъ непоколебимость (стиригмóн), и въ свое время сочетаетъ со избранными во Царствіи Небесномъ, что да будетъ всѣмъ намъ получить въ Самомъ, нынѣ насъ ради умершемъ и воскресшемъ, и затѣмъ со славою имѣющимъ придти Царѣ вѣковъ Христѣ: ибо Ему подобаетъ слава во вѣки вѣковъ. Аминь. 
 

Примѣчанія: 
[1] Homilia XVII. In qua ostenditur Sabbati et Dominicae mysterium; necnon in Evangelium primae post Pascha Dominicae. P. Gr. t: 151 col: 220-236. 
[2] Іоан. 20, 19 сл. 
[3] «День Господень» (и Кириаки, Dominica) такъ называется по гречески и по латински тотъ день, который именуется у насъ «воскресеніемъ». 
[4] Здѣсь подчеркиваются такія дѣла, о которыхъ нельзя сказать, что Богъ ихъ началъ творить, ибо это такія дѣла, которыя свойственны Богу и поэтому безчачальны и такъ сказать совѣчны ему. О нихъ Святитель говоритъ ниже. 
[5] Здѣсь нѣсколько свободный переводъ фразы. См. предыдущее примѣчаніе. 
[6] Думается, что здѣсь св. Григорій Палама имѣетъ въ виду слѣдующія воскресенія мертвыхъ: 1) Воскрешеніе мертваго отрока прор. Иліею (3 Цар. 17, 22). 2) Воскрешеніе мертваго отрока Пророкомъ Елиссеемъ (4 Цар. гл. 4). 3) Мертвецъ, прикоснувшійся къ костямъ Пророка Елиссея, воскресъ (4 Цар. гл. 13). 4) Воскрешеніе Господомъ отрока Наинской вдовы (Лк. гл. 7). 5) Воскрешеніе Господомъ дочери Іаира (Марк. 5; Лк. 8). 6) Воскрешеніе Господомъ Лазаря (Іоан. 11). 7) Евангелистъ Матѳей повѣствуетъ, что немедленно послѣ крестной смерти Спасителя: многія тѣла усопшихъ святыхъ воскресли; и вышедши изъ гробовъ по воскресеніи Его, вошли во святый градъ, и явились многимъ (Матѳ. 27, 52-53). 
[7] Переводъ свободный. Имѣется ввиду вдуновеніе Богомъ жизни вь людей (Быт. 2, 7). 
[8] Т. е. который именно искалъ, чтобы Богъ излечилъ его невѣріе и не покидалъ собранія Апостоловъ, но былъ вмѣстѣ съ ними. 
[9] Т. е. чрезъ Святыхъ Апостоловъ, которые своими глазами видѣли Господа Іисуса Христа. 
[10] Ориг. — «желающемъ», «жаждущемъ», «любящемъ»; мы здѣсь перевели, какъ «ждущимъ», держась больше общей мысли текста, нежели — вербальнаго перевода. 
 

Источникъ: Бесѣды (Омиліи) Святителя Григорія Паламы. Часть I. // Пер. съ греч. яз. архим. Амвросій (Погодинъ). — Первое изданіе на русскомъ языкѣ. — Монреаль: Изданіе Братства преп. Іова Почаевскаго, 1968. — С. 175-186.