Библиотека » Наталия АФАНАСЬЕВА
Учебник церковнославянского языка

VI. Принципы учебного перевода гимнографических текстов

http://www.blagogon.ru/biblio/561/

Учебный перевод гимнографических текстов с церковнославянского языка на русский необходим в целях уяснения логического смысла отдельной фразы или целого предложения. Однако не следует забывать, что гимнографические тексты являются текстами поэтическими, написанными по строго установленным, традиционным канонам византийско-славянской риторики и поэтики. Поняв логический смысл гимнографического текста, затем следует уяснить себе и те риторические приемы, которые употребил гимнотворец в своем поэтическом творении. Это касается как образной системы гимнографических текстов, так и их особого поэтического синтаксиса.

Уяснение логического смысла фразы

1. Прежде всего следует найти в тексте главный член предложения – подлежащее.

Подлежащим может быть любая часть речи, но как правило им является имя существительное илиместоимение. Подлежащим может быть и другое имя (прилагательное, числительное, причастие), в том случае, если оно субстантивировано, т. е. употребляется в функции существительного.

Подлежащее может быть в любом роде и числе, но непременно в именительном падеже. Слово в именительном падеже отвечает на вопрос: «Кто?» или «Что?».

Подлежащее в предложении может быть логическим, т.е. фактически отсутствовать. В таком случае оно восстанавливается как личное местоимение в соответствии с окончанием глагола-сказуемого.

Можно утверждать, что как правило, подлежащее и сказуемое поэтического текста славяно-византийской гимнографии находятся не в начале предложения (как это бывает в научной, деловой и просто разговорной речи), но ближе к середине, а часто и в конце фразы, что обусловлено особыми риторическими законами гимнографической поэтики (см. далее).

Нередко гимнографический текст выражает наше молитвенное обращение ко Христу, Пресвятой Богородице или святым. В таком случае в нем имеется имя (существительное или субстантивированное прилагательное) в звательном падеже. Этот звательный падеж необходимо точно определять, отличая его от именительного. Необходимо также учитывать, что во множественном числе звательный и именительный падежи существительных совпадают. Итак, если в тексте имеется обращение, то можно, а иногда и дóлжно, начинать его перевод именно с этого обращения, а потом уже приступать к главным членам предложения – подлежащему, сказуемому и т.п. При этом надо не забывать, что обращение само по себе членом предложения не является.

1.1. Группа подлежащего.

Подлежащее как имя (существительное, местоимение) согласуется в роде, числе и падеже с определением – прилагательным, причастием (в аттрибутивной форме), местоимением и т. п.

Подлежащее может поясняться дополнением-существительным в родительном падеже, часто являющимся несогласованным определением.

2. Сказуемое.

Сказуемым может быть любая часть речи, но как правило им является глагол в изъявительном наклонении (настоящем, прошедшем и будущем времени). Сказуемым также может быть глагол в других наклонениях:  повелительном, сослагательном и желательном.

2.1. Группа сказуемого.

Глагол-сказуемое управляет объектом-именем в винительном падеже без предлога (прямое управление, глагол переходный) или винительном падеже с предлогом и других косвенных падежах (непрямое управление, глагол непереходный). Вариантом прямого управления в церковнославянском языке является синтаксический оборот «Двойной винительный».

Глагол-сказуемое поясняется различными обстоятельствами (места, времени, образа действия и т.п.).

Одним из обстоятельств – обстоятельством образа действия – является наречие. Наречие поясняет, при каких обстоятельствах совершается действие глагола-сказуемого, и отвечает на вопросы: «Как?» «Каким образом?».

Разновидностью обстоятельства является причастие и причастный оборот в том случае, если причастие стоит в именительном падеже. Церковнославянское причастие именительного падежа согласуется в роде, числе и именительном падеже с подлежащим, но обстоятельственно поясняет действие, обозначаемое сказуемым. Причастие в именительном падеже переводится на русский язык как причастие, но может быть переведено как деепричастие, а также и как придаточное предложение с обстоятельственным значением. Причастие в именительном падеже (причастный оборот) выражает действие второстепенное и поясняет, при каких обстоятельствах совершается главное действие глагола-сказуемого. Таким образом, причастие в именительном падеже условно можно назвать «второстепенным сказуемым».

Причастие как в именительном, так и в прочих падежах, имеет управление, аналогичное управлению глагола-сказуемого (прямое и непрямое), и так же, как глагол-сказуемое, поясняется различными обстоятельствами. Нередко при учебном переводе и уяснении логического смысла сложного поэтического текста, каковым является текст гимнографический, после подлежащего и его группы следует переходить именно к «второстепенному сказуемому» в виде причастия в именительном падеже и его группе, а уже после этого – к собственно глаголу-сказуемому.

Некоторые риторические приемы византийско-славянской гимнографии

1. В большинстве случаев предложение начинается не с подлежащего, а со второстепенных членов предложения, и чаще всего – с прямого дополнения.

Слово, с которого начинается и которым заканчивается предложение, несет на себе главный смысловой акцент фразы.

2. Предложение состоит как правило из двух пар поэтических строф, объединенных одинаковым ритмическим рисунком с равным количеством слогов (последнее касается, главным образом, греческого оригинала). Эти парные строфы называются кόлонами. Кόлоны либо сопоставлены, либо противопоставлены друг другу по содержанию и часто являются параллельными друг другу по своей синтаксической структуре.  

3. Поэтические фразы-колоны часто являются как бы «зеркальным отражением» друг друга, что достигается как изоморфизмом их синтаксиса так и наличием лексем-антитез, противопоставленных друг другу по смыслу.

4. Логический центр фразы, т. е. ее подлежащее и сказуемое, часто находится в центре всего предложения, притом что смысловые акценты предложения распространяются по его периферии.

5. Предложение объединено единым поэтическим ритмом и является как бы «закругленным», уравновешенным и законченным.

Общие принципы понимания славяно-византийской гимнографии

 Читая какой-либо канон, стихиру, седален и т. п., мы прежде всего должны постараться понять, какую общую идею имеет каждый из них. Можно с уверенностью сказать, что общая идея, заключенная в отдельном богослужебном тексте, интуитивно узнается даже в том случае, когда логическая связь между частями того или иного текста еще не установлена. В этом нам помогает вся сумма наших богословских знаний: Священного Писания, Священной Истории, догматики и т.п.

Прежде чем приступить к переводу тропаря, кондака, ирмоса или стихиры какого-либо праздника, следует осмыслить догматическое и историческое содержание всего этого праздника в целом. Это очень важная задача, ибо она представляет собою уяснение общего содержания той или иной службы как некоего, условно говоря, «метатекста», под которым подразумевается весь объем смыслов и реалий, выраженных в данном богослужебном тексте.

Кроме того, важно знать святоотеческое толкование праздника, выраженное в проповедях-гомилиях и других творениях Святых Отцов Православной Церкви. Общеизвестен тот факт, кто иногда святоотеческие слова почти дословно повторяются в богослужебном последовании, особенно если и то и другое принадлежит перу одного автора.

Богослужебный текст часто бывает весь соткан из аллюзий на Священное Писание. Общеизвестно, что большинство поэтических образов-символов, которые мы встречаем в славяно-византийской гимнографии, суть пересказанные или процитированные дословно места из Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Чтобы понять прообразовательное значение праздника, необходимо знать читаемые на нем паремии. Поэтому следует внимательно ознакомиться с основным корпусом паремий на двунадесятые Господские и Богородичные и некоторые другие особо чтимые праздники, а главное – со святоотеческим толкованием на эти паремии.

Следующим этапом постижения смысла того или иного конкретного текста будет внимание к традиционными, что очень важно, – постоянно повторяющимся, – образам и символам, которыми выражено то или иное его содержание. Мы знаем, что Пресвятая Богородица величается особыми образами и символами, бóльшая часть из которых была прообразована в пророческих видениях и проречениях. Круг этих образов достаточно постоянен, как постоянно и их соотношение между собой. Так, если Крест Христов величается Древом Жизни, то ему традиционно противопоставляется в гимнографических текстах иное древо – древо смерти, т.е. то древо райское, что послужило соблазном для прародителей, а затем и виной того, что смерть и тление вошло в мiр. Это обращение к символам, это символическое мышление, позволяет нам рассматривать гимнографический текст не столько как протекающий во времени и требующий логического и рационального осмысления, но как некую последовательность, а точнее – пространственное расположение – некий «орнамент», – символических смыслов, подобно тому, как на иконе важно самопространство священного изображения, где каждое событие имеет уже не логически временную, а непреходяще-вечную сущность.

Итак, важнейшей задачей изучающего славяно-византийскую гимнографию является проникновение в ее образно-символическую ткань, выяснение и систематизация образов и символов, с помощью которых описывается то, что подчас не может выразить человеческий язык и постичь не может бренный человеческий ум.

Для того, чтобы верно понять богослужебный текст, нужны и определенные познания в области церковнославянской лексики. И тут следует твердо помнить, что церковнославянский язык для русского человека – язык не иностранный, но родной, и большинство корней его – общие с современным русским языком. Эти два языка представляют собою единое и нерасторжимое целое, имеют как генетическую (общеславянское происхождение), так и преемственную связь, ибо современный русский литературный язык – прямой наследник языка церковнославянского. Всё это является причиной и движущим фактором той языковой интуиции, когда знакомый корень непривычного поначалу славянского слова интуитивно узнаётся, и тем самым расширяется и углубляется наша сегодняшняя культура языка русского.

Однако, здесь имеются и некие «подводные рифы». В церковнославянском языке есть довольно большая группа слов, которые при сходном звучании с современным русским языком, имеют значение в бóльшей или меньшей степени от него отличающееся. Эти лексемы называются паронимами, и на них следует обратить особое внимание. Поэтому рекомендуется в каждом отдельном случае всё же внимательно проверять значение каждого церковнославянского слова по словарю. Рекомендуется также по возможности соотносить лексическое значение слова с его греческим оригиналом и опираться на последний при определении конечного смысла лексемы.

Завершая тему лексики гимнографического текста, особо следует остановиться на лексике догматической. Именно этот пласт лексики представляет собою важнейшую часть богословской терминологии, вошедшей так или иначе в словарный запас современной богословской науки. Эта тема, совершенно пока не изученная, требует особенного внимания.

Но главное, что хотелось бы пожелать изучающим наше великое гимнографическое наследие, это то, чтобы в наших сердцах никогда не угасала любовь и благоговейная бережность к высокому и благолепному слову, – слову дарованному нам Богом через святых равноапостольных Кирилла и Мефодия и освященному в веках молитвами русских святых, – к церковнославянскому языку.