Разделы сайта

Всеправославный собор

История 6-го пункта документа

«Православная Церковь и остальной христианский мир»*

(был принят на Всеправославном Соборе на о. Крит 2016г.)

Преосвященнейший митрополит Навпактский и св. Власия Иерофей

Ναυπάκτου κ. Ἱερόθεος: Tὸ ἱστορικὸ τῆς 6ης παραγράφου τοῦ κειμένου «Ἡ Ὀρθόδοξος Ἐκκλησία καὶ ὁ λοιπὸς Χριστιανικὸς κόσμος»

(полный перевод статьи, исправленный и скорректированный)

Документ под названием «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», подписанный Предстоятелями Православных Поместных Церквей в Женеве, в январе 2016 года, вызвал бурное обсуждение на «Святом и Великом Соборе», который прошел в июне 2016 года в селении Колимбари на Крите. Больше всего вопросов возникло по поводу его первых шести пунктов, с 1-го по 6-ой (и, в особенности, по поводу последнего шестого пункта), которые являются преамбулой документа, определяющей все его содержание.

В этой преамбуле говорится, что Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью и основывает Свое единство на факте Ее основания Господом нашим Иисусом Христом и общении во Святой Троице и таинствах. Это единство выражается в апостольском преемстве и в святоотеческом предании, и Церковь доныне живет им. Вселенские Соборы подчеркивали наличие связи между правой верой и общением в таинствах, и Православная Церковь несет ответственность за единство и свою вселенскую миссию. Таким образом, Православная Церковь всегда развивала диалог «о соединении всех» «с отделенными от нее».

Диалоги Православной Церкви с «остальным христианским миром» имеют целью поиск утраченного единства всех христиан на основе веры и предания древней Церкви семи Вселенских Соборов.

Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Православная Церковь, согласно документу Предстоятелей, который был передан для обсуждения на Соборе, признает историческое существование других христианских церквей и конфессий, «не находящихся в общении с ней», и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом.

Ясно, что смысл этих тезисов состоит в том, что Православная Церковь осознает, что она Единая, Святая, Соборная и Апостольская, но одновременно признает историческое наименование других христианских церквей и конфессий, которые отделились «от нее». Также там встречается утверждение о том, что единство Православной Церкви основывается на неразрывной связи между правой верой и общением в таинствах; это единство не может быть нарушено, но в то же время отмечается, что Православная Церковь борется за единство всех христианских церквей и конфессий, достаточно лишь того, чтобы они «более правильно» уяснили всю экклезиологическую тематику.

Этот документ имеет свою историю, поскольку был разработан разными Подготовительными Соборными Комиссиями, утвержден на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г., а на Пятой Предсоборной Всеправославной Комиссии 2015 г. в Женеве был объединен с другим документом на тему «Православная церковь и экуменическое движение», в результате чего он много потерял. Окончательный текст документа был утвержден Собранием Предстоятелей Поместных Церквей в январе 2016 г. и передан «Святому и Великому Собору» на Крите для окончательной правки и подписания.

В дальнейшем мы увидим, как составлялась преамбула этого документа.

Доклад Секретаря Комиссии в связи с данным документом

Документ «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» был составлен, как говорилось выше, Третьим Предсоборным Всеправославным Совещанием (28 октября – 6 ноября 1986 г.).

На 2-ой день работы Комиссии, во время ее утреннего заседания, на котором председательствовал Преосв. Митрополит Мирский Хризостом, был зачитан доклад Секретаря по вопросам подготовки к созыву Собора, Преосв. Митрополита Швейцарского Дамаскина.

Докладчик вначале сообщил информацию о подготовке текста документа, а затем зачитал и сам документ, составленный Подготовительной Комиссией, и сделал несколько замечаний по его тексту, информируя представителей Православных Церквей о различных вопросах[1].

В преамбуле документа, подготовленного для обсуждения, были приведены аргументы в защиту богословских диалогов, которые Православная Церковь ведет с другими христианами, описана их цель, связанные с ними трудности и пути для преодоления таковых.

В ней говорится следующее:

«Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог. В последние годы Православная Церковь действительно вступила в богословский диалог со многими христианскими Церквами и конфессиями, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее пределов, и преследуя объективную цель – подготовить путь к единству.

Конечно, ведя диалог с прочими христианами, наша Церковь не недооценивает трудностей, связанных с этим делом. Однако она опирается не только на человеческие силы их участников, но, по благодати Господа, молившегося: «Да будут все едино» (Ин. 17, 21), уповает на помощь Святого Духа.

Во всех таких диалогах Православная Церковь остается верной изначально намеченной Ею линии, чтобы продвигать Диалоги со всеми Церквами и конфессиями, несмотря на тот факт, что во время их проведения возникает множество трудностей, которые каждый раз нуждаются в особом подходе.

В случае необходимости, нужно прилагать усилия по координации работы различных Межправославных богословских комиссий, учитывая, что существующее единство Православной Церкви должно раскрываться и проявляться также и в рамках этих диалогов»[2].

Далее он обращается к диалогам «с англиканами», «со старокатоликами», «с древними восточными Церквами», «с римо-католиками», «с лютеранами», «с реформатами».

В конце докладчик сделал несколько замечаний по поводу названия и предложил изменить название «Отношения Православных Церквей с остальным христианским миром» на «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», а также высказался по поводу перспектив двусторонних богословских диалогов, их тематики, приоритета обсуждения определенных богословских вопросов и диалога со старокатоликами.

Интересным в данном случае является то, что при обсуждении тематики диалогов в связи с составлением данного документа говорится следующее: «По поводу тематики наблюдалась единодушная тенденция к переносу центра тяжести во время «выбора» тем с «объединяющих» на «разъединяющие» Церкви, участвующие в диалогах, богословские вопросы, в частности из области экклезиологии»[3].

В конце доклада он привел важную формулировку.

«Конечно же, ни от чьего внимания не ускользает тот факт, что все проводимые Православной Церковью двусторонние Богословские диалоги входят прогрессивно и стабильно в критическую для дальнейшего их пути церковную сферу, к которой присоединяются и серьезнейшие богословские трудности Диалога между Православием и остальным христианским миром. С учетом этих новых перспектив, которые поощрялись более широко в экуменическом диалоге, Православная Церковь должна была бы использовать это церковное учение не только для подтверждения своего самосознания, но и для ответственного оценивания той формы церковности, которой обладает христианский мир за Ее пределами. Такое оценивание святоотеческого и канонического предания, а также последующей за ним церковной практики с каждым днем становится все более необходимым и для ответственного участия в двусторонних и многосторонних Богословских диалогах и для более авторитетной церковной оценки их результатов, а также для более достоверного свидетельства о Православии в современном мире»[4]

Это замечание имеет особенное значение, поскольку принадлежит Митрополиту Швейцарскому Дамаскину, который много лет занимался изучением диалогов Православной Церкви с другими христианами и был Секретарем Комиссии по подготовке к созыву Святого и Великого Собора.

Важно, что он осторожен в своих высказываниях и с осторожностью использует терминологию. Он говорит о Православной Церкви и «остальном христианском мире», что является и названием обсуждаемого документа.

Далее говорится о том, что ввиду новых диалогов Православной Церкви «с остальным христианским миром», Православная Церковь должна использовать свое экклезиологическое учение, то есть «святоотеческое и каноническое предание», не только чтобы подтвердить свое самосознание, что она Единая, Святая, Соборная и Апостольская, но и для ответственного оценивания «той формы церковности, которая присуща христианскому миру за Ее пределами». Это означает, что Православной Церкови в том документе, который она подготовила для Святого и Великого Собора, следует определить, кто такие христиане за Ее пределами с точки зрения экклесиологии, согласно святоотеческим и каноническим рамкам Церкви.

Он считает необходимым такое «экклезиологическое» оценивание и с точки зрения «последующей церковной практики», ввиду того, что диалоги происходят последовательно друг за другом, для более авторитетной оценки Церковью результатов богословских диалогов, а также и для «достоверного свидетельства о Православии в современном мире».

Это замечание Митрополита Швейцарского Дамаскина и Секретаря Комиссии по подготовке к созыву Святого и Великого Собора является важным, значимым и решающим. Он поднял наибольшую экклезиологическую проблему, с которой сталкивается Православная Церковь в богословских диалогах, то есть то, что необходимо определить так называемый «церковный статус» «остальных христиан».

Обсуждение документа представителями Православных Церквей

После доклада Секретаря последовало интересное обсуждение, которое показало беспокойство представителей Православных Церквей, чтобы в документе была отражена православная экклесиология.

Я приведу их мнения со своими краткими комментариями.

«Преосв. Председатель ([Митр.] Мирский Хризостом, представитель Вселенского Патриархата.): «Благодарю Его Преосвященство г-на Секретаря за выступление и за вопросы, рассмотренные в данном докладе. Надо признать, что информация, представленная в первой части доклада Преосв. Секретаря, является полезной для того, чтобы мы знали, как работает Межправославная Подготовительная Комиссия. Замечания, которые он высказывает в конце, имеют огромное значение, поскольку показывают нам сложившееся после февраля положение относительно дальнейшего развития Диалогов: их нынешний прогресс и результаты предшествовавших совещаний. Следовательно, перед нами есть полная картина того, что произошло как во время подготовки, так и позже вплоть до сегодняшнего дня»[5].

Из этого выступления видно, что Преосвященнейший Председатель поблагодарил докладчика как за представленную в докладе информацию о диалогах Православной Церкви с остальным христианским миром, так и за его замечания, одно из которых мы видели ранее. Информацию он назвал полезной, а замечания – «имеющими огромное значение» для дальнейшего развития диалогов. Этим своим замечанием он отметил, что у участников совещания уже сложилась картина всей ситуации.

Далее Председатель сделал «три практических предложения» относительно способа ведения обсуждений в Подготовительных Комиссиях, а также относительно того, каким способом темы для обсуждения должны направляться на Святой и Великий Собор.

Первое предложение: чтобы зачитывался документ касательно каждого диалога, а затем делались соответствующие замечания. Второе: после того, как Комиссии внесут в документ поправки, необходимо, чтобы решением всех участников Совещания документ передавался на «Святой и Великий Собор в его окончательном виде», как «не подлежащий обсуждению». Третье предложение: поскольку диалог с другими христианами находится в стадии развития и, возможно, на момент созыва Великого Собора ситуация изменится, Святой и Великий Собор должен «изучить всю совокупность диалогов, как в целом, так и в деталях». Таким образом, в тексте, составленном Предсоборным Всеправославным Совещанием, должно было значиться:

«Этот документ, принятый всеми участниками Совещания, передается на Святой и Великий Собор. Однако поскольку сей документ содержит многочисленные пункты, заслуживающие обсуждения, Церквам предлагается обнародовать и распространить их надлежащим образом»[6].

Из этого ясно следует, что над текстами работали представители Православных Церквей, и в дальнейшем они передавались «как закрытые» вопросы на Святой и Великий Собор, в компетенции которого, однако, было изучить всю совокупность диалогов, как в целом, так и в деталях.

В конце концов, все сложилось не совсем так, поскольку эти документы обсуждались и на Архиерейских Соборах Православных Церквей, которые имели возможность вносить предложения, хотя большинство предложений не могло пройти по причине того толкования, которое было дано принципу единогласия [в Регламенте собора]. Даже на самом Соборе на Крите не произошло обсуждения того, на какой стадии находится каждый диалог Православной Церкви с «остальным христианским миром».

Так или иначе, на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании (1986) после доклада Секретаря и замечаний Председателя среди представителей Православных Церквей произошло интересное обсуждение на тему самосознания Православной Церкви и определения остальных христиан.

Привожу обсуждение из опубликованных Протоколов с моими замечаниями.

«Преосв. Карфагенский (Парфений, представитель Александрийского Патриархата): Ваше Преосвященство, св. Председатель, прежде всего, будучи движимым чувством братского долга, я хотел бы выразить свою благодарность нашему Секретарю, Преосв. Митрополиту Швейцарскому Дамаскину. Действительно, его доклады и замечания помогают нам, подробно знакомят нас со всем ходом работы, и вообще его взгляды становятся стимулом к действию, что имеет большую пользу для каждого Диалога. Можно сказать, что поднимаемые им вопросы являются общими для всех Диалогов, которые мы будем рассматривать. Перед тем, как приступить к рассмотрению каждого Диалога в отдельности, будучи вдохновлен речью его Преосвященства, нашего Секретаря, я хотел бы попросить затронуть один вопрос общего характера. Этот вопрос неоднократно сдерживал меня и был причиной моей осмотрительности в высказываниях. На это же обращает внимание и г-н Секретарь в последнем параграфе документа: «С учетом новых перспектив…». В нем говорится о христианском мире за пределами Православной Церкви. Часто во всех наших диалогах мы беседуем с братьями-христианами. Все мы это признаем. Но я задаюсь вопросом: не пришло ли время рассмотреть нашу позицию более широко и более реально? У меня сложилось впечатление, что некоторые другие христианские Церкви куда дальше продвинулись в этом вопросе. Когда я веду диалог с римо-католиками – это ключевой вопрос, – то принимаю ли я, что они являются Церковью, или не принимаю? Это очень важный момент. Давайте дадим этим людям точное определение. Православная Церковь – это единственная Церковь, а все остальные находятся вне Церкви? Или у них тоже есть что-то от Церкви? Кто такие римо-католики, и кто такие древние Восточные Церкви? Если я приму их в качестве Церквей, то начну разговаривать с ними более по-братски. Если же это не Церкви, что происходит в этом случае? Такой у меня вопрос, и я хотел бы найти какое-то решение. Не сию минуту. С этой проблемой мы сталкиваемся в ходе Диалогов»[7].

Читая взгляды Митрополита Карфагенского Парфения, который затем стал Патриархом Александрийским, вторым по старшинству в Православных Церквах, можно заметить, что после благодарностей Митрополиту Швейцарскому за доклад, который был действительно полезным, он поставил экклезиологическую «проблему», в виде вопросов и, таким образом, позволил зафиксировать свое мнение по поводу «церковного статуса» инославных христиан.

Он поднимает вопрос о «церковного статуса» христианского мира за пределами Православной Церкви, с которым ведутся богословские диалоги. Его Преосвященство интересует определение, кто такие римо-католики, и кто такие «древние восточные Церкви», то есть антихалкидониты, либо дохалкидониты, либо монофизиты, поскольку как Митрополит Александрийской Церкви он имеет постоянный контакт с египетскими коптами.

Он совершенно ясно говорит о «братьях-христианах» и «христианских Церквах», которые приняли решение по данному вопросу, имея в виду очевидно римо-католиков, поскольку после ІІ Ватиканского Собора римо-католики продвинулись от принципа исключительности к принципу всеобъемлемости, то есть наделили статусом Церкви, пусть даже не в полной мере, Православные Церкви и назвали братьями-христианами других протестантов.

Таким образом, он ставит «ключевой вопрос», который является «решающим»: «Когда я веду диалог с римо-католиками – это ключевой вопрос, – то принимаю ли я, что они являются Церковью, или не принимаю?» «Православная Церковь – это единственная Церковь, а все остальные находятся вне Церкви?» «Или у них тоже есть что-то от Церкви?».

Он призывает всех представителей Православных Церквей ответить на эти вопросы. «Давайте дадим этим людям точное определение», и, конечно же, записать что-то по этому вопросу в документе, который готовили для передачи на Святой и Великий Собор для принятия дальнейшего решения. Он хотел бы найти «какое-то решение», но подчеркивает, что «не сию минуту».

Он обосновывает вопрос об определении статуса других христиан по отношению к Православной Церкви тем, что подобный ответ облегчил бы диалог с этими христианами, поскольку как говорится: «Если я приму их в качестве Церквей, то начну разговаривать с ними более по-братски. Если же это не Церкви, что происходит в этом случае?».

Очевидно, что представитель Александрийского Патриархата имеет убеждение, что не только Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской, но элементы «церковного статуса» есть и у христиан вне Православной Церкви. Он поднимает этот вопрос, так как хочет, чтобы соответствующее решение было принято всеми Православными Церквами. Его высказывания таковы, что в них косвенно содержится согласие с существованием и других Церквей.

«Преосв. Председатель: «Благодарим Его Преосвященство, митр. Карфагенского. Напоминаю всем членам Совещания, что на первом этапе нашей Предсоборной подготовки среди наших тем есть и богословский вопрос об икономии в Православной Церкви. Обсуждая тему икономии, которую либо следует, либо допускается применять в Православии по отношению к тем, кто находится за его пределами, мы обсуждали объемный параграф касательно «церковного статуса» тех, с кем мы ведем диалог. Там с догматической и богословской чуткостью говорится о том, почему мы ведем диалог с инославными, каким образом мы его ведем и насколько, по нашему мнению, близки Православию наши братья участники диалога. К сожалению, эта тема была снята с обсуждения, но текст этого документа остался. Вы правы, что обращаете на эту тему особое внимание; и к ней же относятся замечания нашего Секретаря. Мы должны учитывать и сознавать наличие у нас православного самосознания, и в то же самое время рассмотреть, насколько это возможно, церковный статус, имеющийся у других участников диалога. Возможно, это понадобится не на данном этапе обсуждения Диалогов, а на следующем этапе нашего пути к Святому и Великому Собору, когда выйдет повестка дня с десятью темами, мы займемся серьезно и данной темой, которая в будущем будет дополнена нашей формулировкой о Диалогах»^{^[8]}.

Председатель Всеправославного Совещания Митрополит Мирский Хризостом, представитель Вселенского Патриархата, метко прокомментировал взгляды представителя Александрийского Патриархата. Как представитель Вселенского Патриархата он лично следил за ведением богословских диалогов Православной Церкви с другими христианами, а также владеет информацией о подготовке Поместных Православных Церквей к Святому и Великому Собору.

Так, он авторитетно проинформировал представителей других Поместных Православных Церквей, что среди примерно 100 тем, которые были представлены на Первом Всеправославном Совещании на Родосе в 1961 г., была и такая тема, как понятие «Церковь». Также был поставлен вопрос акривии и икономии в Православной Церкви, и было изучено с точки зрения экклесиологии, что представляют собой другие христианские конфессии, а также как мы принимаем в Православную Церковь инославных христиан, через крещение или миропомазание — что дало бы ответ, существует ли действительное и реальное крещение за пределами Православной

В подготавливаемом документе был и «объемный параграф касательно церковного статуса тех, с кем мы ведем диалог». В этом параграфе решался вопрос о степени близости к Православию тех «братьев», с которыми происходит богословский диалог, и конечно же, это происходит «с определенной догматической и богословской чуткостью».

Мне не знаком этот документ и параграф о «церковном статусе» инославных христиан, но из слов Его Преосвященства Председателя ясно видно, что эта тема была исключена из перечня тем Святого и Великого Собора: «К сожалению, эта тема была исключена, но текст документа остался». Слово «к сожалению» является характерным. В повестку дня Святого и Великого Собора, которая была определена, прошли только «десять тем», в число которых не входит вопрос о понятия «Церковь» и тема акривии и икономии в Церкви. Такую серьезную экклезиологическую тему не сочли подходящей для рассмотрения на этом Великом Соборе.

Действительно, изучая решения Первого Предсоборного Всеправославного Совещания (Женева, 21-28 ноября 1976), можно убедиться, что были определены десять тем, которыми должен был заниматься Святой и Великий Собор, и сразу же после этого были определены 4 темы второй очередности, среди которых и «что такое Церковь», и «что представляет собой акривия и икономия в Православной Церкви в отношении способа принятия инославных в Православную Церковь».

В частности, говорится:

«…единогласно принято решение:

А. касательно перечня тем:

1. Чтобы повестка дня Святого и Великого Собора содержала следующие десять тем:

а) Православная Диаспора.

б) Автокефалия и способ ее провозглашения.

в) Автономия и способ ее провозглашения.

г) Диптихи.

д) Вопрос общего календаря.

е) Препятствия к браку.

ж) Приведение церковных постановлений о посте в соответствие с требованиями современной эпохи.

з) Отношение Поместных Православных Церквей к прочему христианскому миру.

и) Православие и экуменическое движение.

к) Вклад Поместных Православных Церквей в торжество христианских идей мира, свободы, братства и любви между народами и устранение расовой и других дискриминаций.

2. Из других предложенных тем второй очередности Комиссия отдала приоритет следующим: источники Божественного откровения, понятие Церкви, кодификация священных Канонов и канонических предписаний, икономия и акривия; они направляются для особого изучения Церквами, чтобы имелась возможность для их последующего межправославного рассмотрения».

Итак, тему Церкви и степень близости инославных к Православию должны были официально вынести на обсуждение на Архиерейских соборах Поместных Православных Церквей и после зрелого обсуждения, возможно, изучить на будущей межправославной встрече.

Однако, такого богословского обсуждения до сих пор не произошло, по крайней мере в Греции, но в итоге эта тема была рассмотрена на Критском Соборе, несмотря на то, что писалось и говорилось на Предсоборным Всеправославных Совещаниях.

Митрополит Мирский Хризостом написал книгу о признании таинств инославных и включил в нее весь материал и свои собственные убеждения по данной теме, которая была исключена из тематики «Святого и Великого Собора».

Так или иначе, Митрополит Карфагенский поднял серьезный вопрос: «Как происходят богословские диалоги с инославными христианами, если не определено точно, что это такое?».

К сожалению, и в этом вопросе произошла богословская путаница в Церкви, согласно тому, о чем поведал Георгиос Галитис, который взял слово сразу же после Председателя.

«Достопочтеннейший проф. Галитис (представитель Иерусалимского Патриархата): Ваше Преосвященство, св. Председатель, св. Митрополит Карфагенский коснулся очень значимой темы, которую мы можем назвать, выражаясь богословским языком, темой границ Церкви. Это большая тема, по которой год назад прошло заседание в этом же зале Православного Центра. Богословский семинар в Шамбези занимался Диалогами Церкви, и одной из его центральных тем были границы Церкви. Данную тему изучало много богословов (Флоровский, Булгаков, греческие ученые и т.д.). Я хочу обратиться и к этой чудесной книге, которую мы все получили и в которой есть чудесная глава относительно данной темы. Пользуясь случаем, позвольте мне поздравить и выразить свою великую радость по поводу всей работы, которую его Преосвященство г-н Секретарь представил в данной книге, весьма полезной и предоставляющей много информации относительно Диалогов, а также являющейся сборником документов, относящихся к Диалогам. Что касается документа, находящегося перед нами, я хотел бы сказать, что данные, предоставленные Секретарем в конце его доклада, следовало бы принять к сведению Комиссии и включить в этот документ для еще более полного изложения этого вопроса»^{^[9]}.

Из этого выступления видно, что Георгиос Галитис, представитель Иерусалимского Патриархата, дал важную информацию о том, как готовилась тема «о границах Церкви». Все, что он сказал, показывает, что на протяжении длительного времени проводилось обсуждение и профессорами богословских факультетов, и на заседаниях и семинарах о «границах Церкви», то есть насколько отождествляются харизматические и канонические границы Церкви и существуют ли за пределами «границ Православной Церкви» другие Церкви.

Очевидно, это относится к текстам богословов и конференциям, на которых распространяется мнение, будто харизматические и канонические границы Церкви не совпадают, что означает наличие даров Духа Святого и за пределами Православной Церкви, определенными правилами и догматами Православной Церкви.

Конечно, как пишет святой Максим Исповедник, Святой Дух действует во всех, и в тех, кто находится за пределами Церкви «как сила содержащая» и «промышляющая»; в тех, кто жил в период Закона, как сила, «обнаруживающая отступления» и «предвозвещающая» приход Христа; но только в живущих по Христу Он действует как сила «усыновляющая», поскольку силой Святого Духа люди становятся сынами Божиими по благодати; и в тех, кто достиг обожения, Святой Дух действует как сила, «дарующая мудрость».

Это было известно во все времена существования апостольского и святоотеческого предания Церкви, но в дарах Духа Святого и в том, как Святой Дух действует во всех, включая христиан, находящихся за пределами Церкви, не содержится таинственная и священнодейственная жизнь Церкви. Это означает, что Святой Дух дарует разные телесные и духовные дары христианам, даже находящимся за пределами Церкви, но с Таинствами дело обстоит совершенно иначе: они происходят только в Православной Церкви, являющейся Телом Христовым. Вне Церкви нет Таинств, но есть разные дары Духа.

Поэтому я думаю, что все, кто говорил о нетождественности канонических и харизматических границ, не имели в виду Таинства Церкви, которые происходят в канонических рамках в Теле Христовом. И все, кто говорил о тождественности канонических и харизматических границ, не имели в виду, что Святой Дух не действует за пределами Церкви: различные дарования доступны всем людям, но не все могут участвовать в таинственной жизни Церкви.

По всей видимости, обсуждая вопрос о границах Церкви и принимая мнения богословов, которые занимались этой темой, Георгиос Галитис обращается к книге, являющейся результатом одного из заседаний. Из его слов становится понятно, что темой заседания было отсутствие тождества между каноническими и харизматическими границами Церкви. Также он предлагает включить в документ под названием «Православная Церковь и остальной христианский мир» все высказывания Секретаря Комиссии, то есть Митрополита Швейцарского Дамаскина, чтобы «улучшить подачу материала».

Продолжил обсуждение Преосв. Митрополит Перистерийский Хризостом:

«Преосв. Митр. Перистерийский (г-н Хризостом, представитель Элладской Церкви): Ваше Преосвященство, св. Председатель, давайте поблагодарим его Преосвященство Секретаря за его выступление. Но несмотря на все это, я бы хотел сказать, что не могу согласиться полностью с оценкой отдельных Диалогов. Мой вопрос таков: мы будем обсуждать доклад Секретаря по пунктам или нет? Некоторые из его тезисов правильны, однако по ряду других мы не можем прийти к общему мнению. Это вопрос общего характера, и на него должен быть дан один ответ»^{^[10]}.

Митрополит Перистерийский Хризостом выразил свое мнение не относительно «границ Церкви» и степени «близости к Православию» прочих христиан, а в общем порядке, не вдаваясь в конкретизацию этого вопроса, подчеркнул, что должно произойти обсуждение, направленное на то чтобы дать оценку диалогам (о чем говорил Секретарь в своем докладе), и что он не согласен с некоторыми его тезисами. Конечно же, он подчеркнул тот факт, что на вопрос такого рода непременно «должен быть дан ответ».

Председатель Митрополит Мирский Хризостом дал пояснение, что «Секретариат не оценивает тексты документов, а производит оценку и сравнение фактов». «Доклад Секретаря носит абсолютно нейтральный характер и не влияет на наши обсуждения, которые касаются документа»^{^[11]}.

Сразу же после него слово взял другой представитель Элладской Церкви Митрополит Димитриадский Христодул, впоследствии Архиепископ Афинский и Всея Эллады.

«Преосв. Митр. Димитриадский (г-н Христодул, представитель Элладской Церкви): Ваше Преосвященство, св. Председатель, его Преосвященство Митрополит Карфагенский предложил к обсуждению весьма обширную тему: чтобы мы дали оценку христианским церквам и конфессиям, находящимся за пределами нашей Церкви, с которыми мы ведем богословский диалог. Если этот вопрос не будет решен, я считаю, что «наш труд будет напрасен». Я охарактеризовал эту тему как основополагающую и чрезвычайно важную, поскольку она имеет прямую связь с нашим экклезиологическим самосознанием. Подойдя к этому вопросу несколько шире, хочется спросить: обладаем ли мы как Православная Церковь должным самосознанием? Кто мы такие? Вот на какие вопросы следует ответить, прежде чем спрашивать, что представляют собой другие. Я говорю об этом, хотя это и так понятно. Горе нам, если мы придем к Диалогу с инославными, не веря, что мы есть Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь. Вопрос Преосв. Митр. Карфагенского, возможно, выносит на обсуждение – говорю это с крайней осторожностью – то, что известно, как теория ветвей: признаем мы эту теорию или останемся в Unam Sanctam? (лат. «Единая Святая», − прим. переводчика) Принимая во внимание эту проблему, поскольку я считаю само собой разумеющимся, что мы все разделяем общую позицию: что мы − Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, я бы хотел, св. Председатель, предложить, чтобы в преамбулу, которая предшествует упоминанию о диалогах, сразу же после первой фразы была введена формулировка, подчеркивающая наше самосознание, пусть даже это может быть неприятно тем, кто находится за пределами нашей Церкви. Таково мое предложение»^{^[12]}.

Читая текст документа, подготовленного и поставленного на обсуждение, мы констатируем, что в нем совсем не упоминается, что Православная Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской, и не определяется, кто такие христиане за Ее пределами. Это побудило Митрополита Христодула обратиться к этому вопросу.

Однако, в преамбуле подготовленного документа говорится о «христианских церквах и конфессиях», находящихся за пределами Православной Церкви, и, следовательно, они характеризуются как «христианские Церкви».

Выступление Митрополита Димитриадского Христодула отличается откровенностью и стремлением прояснить этот вопрос. Конечно же, он говорит только об одном своем наблюдении, но далее последует и другое, которое он озвучит в продолжение обсуждения, относительно координирования различных Межправославных Богословских Комиссий и процедуры богословских диалогов.

Во всяком случае, Митрополит Димитриадский продолжил обсуждение, начатое Митрополитом Карфагенским, но в другом измерении, то есть он говорил о «нашем экклезиологическом самосознании», характеризуя этот вопрос как «обширнейшую тему для обсуждения», «основополагающую и важнейшую» по отношению к другим христианам, поскольку, если этот вопрос не будет разрешен, то «наш труд будет напрасен».

В действительности вопрос, который поднимает Митрополит Карфагенский, Митр. Димитриадский трактует с осторожностью, – это признаем ли мы «теорию ветвей», согласно которой все христианские церкви и конфессии являются ветвями одного дерева (христианства) и стремятся к единству, что означает, что никто не имеет исключительности и права на то, чтобы его Церковь именовалась «Единой, Святой, Соборной и Апостольской». Вопрос, который задает Митр. Димитриадский, следующий: «Признаем мы эту теорию или останемся в Unam Sanctam?»

В своем выступлении Митр. Димитриадский поднимает вопрос: «Обладаем ли мы как Православная Церковь должным самосознанием? Кто мы такие?». Он считает, что этот вопрос должен предшествовать вопросу «кто такие другие», хотя ответ на него и является «само собой разумеющимся».

Далее он засвидетельствовал о том, что на этом Собрании все сознают, что принадлежат Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, и предложил, чтобы в документ, готовящийся к подаче на рассмотрение, в преамбулу была включена фраза о самосознании, которым мы как православные обладаем. Внося это предложение, он весьма показательно отмечает: «Пусть даже это может быть неприятно тем, кто находится за пределами нашей Церкви».

Выступление Митрополита Димитриадского было весьма удачным и позволило в дальнейшем продвинуться в вопросе определения сути инославных.

В Протоколах об этом пункте говорится следующее:

«В этом пункте Преосв. Председатель зачитывает цитату из документа Межправославной Подготовительной Комиссии 1971 г. по теме икономии из параграфа относительно самосознания Православной Церкви: «Поэтому наша Святая Православная Церковь, осознавая значимость и важность данной структуры современного христианства, не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий, но и искренне верит, что все Ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте и в целом их догматического учения…»^{^[13]}.

Итак, очевидно, что Председатель, предвидя справедливость замечания Митрополита Димитриадского Христодула, напоминает о документе, составленном Межправославной Подготовительной Комиссией 1971 г. по вопросу икономии, – теме, которая, как известно, была исключена из каталога тем готовящегося Святого и Великого Собора.

В этом документе выражается самосознание Православной Церкви, что она Единая, Святая, Сборная и Апостольская, но «признает… онтологическое существование всех христианских Церквей и конфессий». Итак, вот фраза из текста, из-за которой произошло бурное обсуждение на Крите. То есть, в этой фразе кроется парадокс: с одной стороны, исповедуется, что Единая – это Церковь, и она Православная, с другой стороны – она признает и «онтологическое существование» всех других «христианских Церквей и конфессий». В то же время подчеркивается, что нужно полностью уяснить, с одной стороны, экклезиологический вопрос во всей его полноте, а с другой стороны – догматическое учение всех «христианских Церквей и конфессий».

Этот документ с небольшими изменениями, как мы увидим в конце, составил основу итогового конечного документа, принятого на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г. Ниже будет сделано их сравнение.

Во всяком случае, видно, что Митр. Димитриадский Христодул предложил ввести в текст документа пункты, касающиеся самосознания Православной Церкви, но он не высказал никаких возражений по вопросу, кто такие христиане, находящиеся за пределами Церкви, поскольку там шла речь о «христианских Церквах и конфессиях».

Далее выступил Митрополит Киевский Филарет.

«Преосв. Митр. Киевский (г-н Филарет, представитель Московского Патриархата): «Здесь выносятся на обсуждение серьезные вопросы. Данный вопрос касается нашего самосознания. Я думаю, что без четкого определения того, что представляет собой Православная Церковь, очень сложно продвинуться в вопросе о Диалогах. Мы рискуем оказаться непонятыми нашей паствой. Наши верующие могут подвергнуть нас строгой и справедливой критике, поскольку в этом документе не определено с ясностью и точностью, что по этому поводу думает Православная Церковь. Это первое. Второй вопрос обращен ко всем нам: у нас есть документ, подготовленный Межправославной Подготовительной Комиссией. В этом документе содержится очень много вопросов, преимущественно методологических. Я задаю Вам вопрос: должен ли Святой и Великий Собор принимать решения по методологическим вопросам? Какие темы вынесены на обсуждение и в каком порядке: сначала трудные или сначала более легкие вопросы, каков должен быть объем документов, на каком языке они должны составляться – на французском, русском, греческом, арабском или других языках? Разве это проблемы, которые следует решать на уровне Собора? Если мы предложим Святому и Великому Собору проект решения, то он может возразить, что Собор не должен заниматься такими вопросами. Это второстепенные вопросы, которые носят временный характер, и Собор заниматься ими не будет. Исходя из данной перспективы, мы обязаны перейти к составлению текстов для Святого и Великого Собора. Я имею в виду, что Собор должен решать фундаментальные вопросы, связанные с Диалогами, методологические же вопросы, носящие временный характер, не могут и не должны занимать Собор. Благодарю Вас»^{^[14]}.

Внимательно читая выступление представителя Русской Церкви, видно, что он концентрирует внимание на двух моментах.

Первый – это то, что должно быть четко описано самосознание Православной Церкви, что является обязательным элементом диалогов. Об этом говорится, поскольку он принимает в расчет реакцию паствы.

Второй момент – то, что он упомянул методологические вопросы, связанные со Святым и Великим Собором; темы, которые будут обсуждаться; порядок обсуждения и основной язык для составления документов, а также задал вопрос, достойны ли эти темы Великого Собора. Он предложил составить документ для Святого и Великого Собора, относительно того, что данный Собор должен «решать фундаментальные вопросы, связанные с диалогом» и не заниматься методологическими вопросами, имеющими временный характер.

Это довольно любопытное выступление, поскольку докладчик не задает богословских вопросов, не уточняет, что значит «фундаментальные вопросы», не определяет, что означает, что Собор не должен заниматься второстепенными вопросами. Важно то, что он совсем не упоминает о «церковном статусе» других христиан, не занимает никакой позиции в вопросе о «границах Церкви», о чем перед этим велось бурное обсуждение представителями других Поместных Православных Церквей.

Председатель, отвечая Митрополиту Киевскому, сказал, что его замечания близки третьему пункту тех замечаний, которые он изложил раньше, то есть то, что «в этом документе есть моменты совершенно эпизодического характера, и что они должны быть изъяты оттуда и подвергнуты немедленной доработке на данной Конференции»^{^[15]}.

Обсуждение было продолжено.

«Достопочтеннейший профессор Фидас (Представитель Иерусалимской Церкви): «Ваше Преосвященство, св. Председатель, у меня сложилось впечатление, что тема, затронутая в докладе Преосв. Секретаря, является более обширной. Она касается скорее не определения самосознания Православной Церкви, что является не темой для исследования, а вероисповедальным вопросом (думаю, что никто не нуждается в дополнительных подтверждениях правоты нашей веры в то, что Церковь, к которой мы принадлежим, является Единой, Святой, Соборной и Апостольской). Главная цель – определить, что представляют собой с точки зрения экклесиологии христианские сообщества за пределами Православной Церкви. Каноническая традиция и практический уклад Православной Церкви претерпели изменения, что вызывает проблемы в современном богословии. Необходимо изучить, что может сказать Церковь на основе канонического и святоотеческого предания, учитывая все различия, которые возникают в канонических практиках, и как принимает Церковь инославных. Чтобы Церковь могла дать определение инославным, т.е. «экклесиологии» «Церквей» за Ее пределами, требуется применить канонический критерий. Чтобы узнать, как нам следует воспринимать нашу ответственность за происходящее в Диалогах, должно быть проведено соответствующее исследование. Это был бы значимый, но и очень большой труд. А сейчас просто разрабатывается формулировка, не более. Г. Флоровский, напр., различает канонический и харизматический подход к определению границ Церкви. Но можно ли так сказать? И будет ли такой подход последовательным? Следует хорошо поработать, чтобы облегчить ведение Диалогов для Православной Церкви. Если есть такое намерение, то для его реализации одного только этого документа недостаточно. Это только программа работы»^{^[16]}.

Власий Фидас, представляя Иерусалимскую Церковь, очевидно, хотел поддержать вынесенный на обсуждение документ, который подвергся критике за то, что не содержал какого-либо параграфа о самосознании Православной Церкви и христианах за Ее пределами.

Таким образом, он подчеркнул, что тема самосознания Православной Церкви – «это не тема для исследования, а вероисповедальный вопрос», хотя я и не понял, почему определение самосознания Церкви не могло бы быть введено в документ, составленный Святым и Великим Собором, который должен был представлять собой вероисповедальный документ. Судя по всему, он хотел подчеркнуть, что более важно сформулировать, что «представляют с точки зрения экклесиологии» христиане за пределами Православной Церкви. Также, он говорил о «христианских сообществах за пределами Православной Церкви». Мы наблюдаем, что он сам использует термин «христианские сообщества» еще до того, как его предложила Элладская Церковь, и некоторые посчитали это проявлением фундаментализма.

Однако, в то же время относительно инославных он подчеркивает, что эта тема не была разъяснена «в канонической традиции и практическом укладе Православной Церкви», которые «претерпели изменения», что вызывает проблемы и в современном богословии.

Здесь четко видна путаница, распространенная сегодня по поводу христиан, находящихся за пределами Православной Церкви. Церковь в решениях Вселенских и Поместных Соборов вынесла решение по еретикам, но современная позиция разных Поместных Православных Церквей, а именно их Предстоятелей, а также академическое богословие, породили путаницу, главным образом в ХХ веке и позднее.

Конечно, Власий Фидас предложил, что необходимо провести исследование «на основе канонического и святоотеческого предания» о том, «как принимает Церковь инославных», чтобы определить «экклесиологию» «церквей», находящихся за пределами Православной Церкви. Такой труд был бы «значимым» и «большим» и оказал бы помощь в диалогах.

Это означает, что Поместные Православные Церкви начали диалоги с инославными и ведут богословские диалоги с ними, не имея полноценной и четкой экклезиологической основы, то есть без экклезиологических перспектив.

Власий Фидас упомянул о различии, которое делает о. Георгий Флоровский «между каноническим и харизматическим подходом в определении границ Церкви», а также задал вопрос, можно ли так сказать и будет ли такая точка зрения последовательной. В итоге он констатировал, что данная тема не решается данным документом, над которым ведется работа.

Выступлением Власия Фидаса определяется богословская основа, то есть предлагается богословское исследование темы инославных и способ, которым мы будем их принимать в Православную Церковь. Очевидно, он имеет в виду правила Второго и Пятого-Шестого Вселенских Соборов в том виде, как, к сожалению, их ошибочно трактуют все, у кого искажены экклезиологические взгляды.

Однако, несмотря на предложение о богословском исследовании данного вопроса, все-таки Фидас соглашается с мнением, что поэтому вопросу отсутствует единая линия в «канонической традиции и практическом укладе Православной Церкви», что я считаю опасным. Так, хотя он и осторожен в терминологии относительно инославных конфессий, называет их «христианскими сообществами», все же он предлагает исследовать эту тему, чтобы уяснить «экклесиологию» «Церквей» вне Православной Церкви.

Эта мысль в богословском отношении является неясной и неопределенной. Несмотря на стремление якобы избежать богословской и экклезиологической путаницы, по всей видимости, поддерживается идея оставить текст документа в его первоначальном виде, без преамбулы, в которой бы говорилось о самосознании Православной Церкви, и из Протоколов не видно, отвечает ли кто-то из присутствующих на эту точку зрения.

Председатель закрыл обсуждение.

«Преосв. Председатель (г-н Хризостом): «Благодарю. Думаю, что все сказанное по теме нашего обсуждения было весьма информативным. Также я смиренно полагаю, что Комиссия, которая будет рассматривать текст документа, должна учесть и все прозвучавшие здесь высказывания по этому вопросу. Возможно, в процессе работы Комиссии появится один-два пункта, которые будут соответствовать всем высказанным пожеланиям по этому документу, по крайней мере, на данном этапе. Сейчас, братья, я ставлю на обсуждение пролог документа и сказу же после него – Диалог с англиканами»^{^[17]}.

Затем Митрополит Димитриадский поднял вопрос о координации работы различных межправославных Богословских Комиссий, отвечающих за богословские диалоги, и Председатель ответил по этому поводу.

Впоследствии Митрополит Трансильванский Антоний поставил разные вопросы.

«Преосв. Митр. Трансильванийский (г-н Антоний, представитель Румынской Церкви): «Оценка этого документа вообще и его введения в частности, кажется мне весьма затруднительной, поскольку как весь документ, так и его введение, не являются, по моему мнению, документом для Святого и Великого Собора. Это в большей или меньшей степени оценка современных Диалогов и описание той позиции, которую мы занимаем сегодня. Однако Диалоги находятся в развитии. То, что имеет силу сегодня в этом документе, завтра уже не будет действительным. Следовательно, этот документ не подходит для рассмотрения его Святым и Великим Собором. Думаю, что для Святого и Великого Собора важнее всего было бы такое введение, которое предложило бы принципы, на которых должны были бы основываться разные Комиссии или те, кто задействован в международных Комитетах. Однако этих принципов во введении нет. Конечно же, я согласен обсудить ближайший Диалог более конкретно, но, как я уже упомянул, все вышесказанное не понадобится в будущем. Итак, что должно быть сказано во введении о методологии и о нашей оценке этих Диалогов. Во введении следует указать нечто очень важное: наше положительное отношение к Диалогам. Но это только одно. В Диалогах все время упоминаются и другие моменты. Мы не говорим, например, во введении, с какими христианами мы готовы говорить. Замечание Митрополита Киевского было очень хорошим во всем, что касалось разного, напр., характера Диалогов. Один вопрос – диалог с римо-католиками, старокатоликами и древними восточными Церквами, и другой – диалог с реформатами или лютеранами. С одними мы говорим о единстве, с другими – о некой форме соглашения. Ведь есть прекрасная формулировка в докладе Секретаря: «Есть диалоги, которые направлены на единство, и есть диалоги, которые направлены просто на богословское сближение». Во всяком случае, в современном мире существует еще много христианских групп, которые всесторонне развиваются и формируются, как говорится, в Церкви. Приведу в качестве примера свободные Церкви (Free Churches). Готовы ли мы к разговору с ними? Об этом нигде ничего не говорится. Считаем ли мы их христианами или нет? Ибо в названии говорится: «Диалоги с остальным христианским миром».

Вот некоторые замечания по поводу введения. Я бы добавил, что в этом введении нет ничего о практических проблемах, по поводу которых мы можем поговорить. Напр., проблема мира, которую мы будем обсуждать в другом документе. Есть много практических вопросов, которые мы можем обсудить во время Диалогов и с помощью которых мы можем скорее прийти к согласию по поводу богословских вопросов. Это тоже пути, которые также могли бы привести к единству»^{^[18]}.

Основное замечание Митрополита Трансильванского Антония в том, что этот документ, в том виде как он был составлен и принимая во внимание развитие в процессе диалогов, «не подходит для рассмотрения его Святым и Великим Собором». Он считает, что нужно обратить внимание на введение к документу, где должны быть обозначены основные принципы, на которых будут основываться разные Комиссии. Также он упомянул, что во введении документа, переданного на обсуждение, «мы не говорим, с какими христианами мы готовы вести диалог», потому что с одними мы говорим о единстве, а с другими – «о некой форме соглашения».

Важной является его следующая фраза: «Во всяком случае, в современном мире существует еще много христианских групп, которые всесторонне развиваются и формируются, как говорится, в Церкви», и приводимый им пример «свободных Церквей».

Председатель закрыл утреннее Заседание со словами:

«Преосв. Председатель: «Из прошедшего обсуждения становится совершенно ясной необходимость установить некоторые принципы по данному вопросу о Диалоге и что все, что может быть сказано о принципах, действующих в работе Диалогов, должно быть размещено в более обширной преамбуле данного документа. Преамбуле, которая будет и основной частью нашего текста для Святого и Великого Собора. Я прошу ΙΙ Комиссию выделить все эти моменты и приступить к соответствующей работе.

Обсуждение не закончено. На вечернем заседании мы будем обсуждать ту же тему»^{^[19]}.

К тем же выводам он пришел и на вечернем Заседании. Среди прочего он сказал:

«Преосв. Председатель: «Отцы и братья. Я думаю, что мы должны продолжать нашу работу и что мы в достаточной степени осветили некоторые моменты. Во-первых, из утренних дебатов ясно видно, что необходимо обязательно расширить пролог документа о диалогах. И расширить его следует за счет добавления нескольких пунктов, в которые будут включены экклезиологические предпосылки, на основании которых и с помощью которых мы проводим наш Диалог. Это задача № 1, и в принципе мы должны ее возложить на Комиссию, чтобы она выработала для нас конкретную формулировку. Если мы это сделаем, то тогда сможем передать Святому и Великому Собору более насыщенный документ с богословской точки зрения, по которому он сможет со временем вынести решение...»^{^[20]}.

При прочтении Протоколов Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания по этому вопросу, становится заметным некоторое богословское беспокойство по поводу определения «остальных (прочих) христиан», находящихся за пределами Православной Церкви, а также богословская и экклезиологическая неопределенность в позициях представителей Поместных Православных Церквей. При этом, Председатель считает, что прозвучавшие выступления «в достаточной степени осветили» рассматриваемую проблему.

Впрочем, он предложил, чтобы все сказанное было изучено Комиссией, которая составит текст, удовлетворяющий все стороны, а также чтобы были составлены некоторые пункты, которые будут помещены в текст в качестве введения.

Далее состоялось обсуждение других глав документа, поставленного на обсуждение, где идет речь о диалоге Православной Церкви с «остальным христианским миром».

3. Формирование документа

После всех замечаний введение этого документа приняло свой окончательный вид; за основу был взят текст, который упомянул ранее Председатель и который был в документе об икономии, исключенном из тематики Святого и Великого Собора, так же, как и тема о понятии «Церковь».

За основу был взят следующий текст:

«Поэтому наша святая Православная Церковь, осознавая значимость и важность данной структуры современного христианства, не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий, но и искренне верит, что все ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте и в целом их догматического учения…»[21]

В окончательном тексте Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания в 1986 г. остались два параграфа из текста, составленного и зачитанного Секретарем, и между этими двумя параграфами был вставлен еще один, происходящий из текста об икономии, который уже был исключен из перечня тем Святого и Великого Собора Первым Предсоборным Всеправославным Совещанием в Женеве в 1976 г.

Следовательно, остались два пункта с некоторыми добавлениями, а именно:

Конечно, ведя диалог с прочими христианами, наша Церковь не недооценивает трудностей, связанных с этим делом. Однако она опирается не только на человеческие силы их участников, но, по благодати Господа, молившегося: «Да будут все едино» (Ин. 17, 21), уповает на помощь Святого Духа[22].

Добавления следующие:

В первом пункте после фразы «Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог», добавили фразу: «исходя из богословских и пастырских соображений».

Во втором параграфе после фразы: «не недооценивает трудностей, связанных с этим делом», добавили предложение: «однако понимает их в этом стремлении к общему преданию Древней неразделенной Церкви и в надежде, что Святой Дух, который формирует весь институт Церкви, восполнит оскудевающая. В этом смысле Православная Церковь опирается в богословских диалогах не только... [и все остальное, что было в начальном тексте]».

Пункт, который был взят из документа об акривии и икономии, исключенного из перечня тем Святого и Великого Собора, и вставлен между двух вышеназванных параграфов, после правки имеет следующий вид:

«Православная Церковь, как Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, вполне сознает свою ответственность за единство христианского мира, признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий, однако верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте, а особенно в области общего у них учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве. Современные двусторонние богословские диалоги, которые ведет Православная Церковь, авторитетно выражают это сознание Православия».

Следовательно, документ, исправленный Третьим Предсоборным Всеправославным Совещанием 1986 г., был обновлен Пятым Предсоборным Всеправославным Совещанием 2015 г., которое в дальнейшем объединило два различных документа, один под названием «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» и другой под названием «Православная Церковь и экуменическое движение». Конечный документ был подписан Собором Предстоятелей в январе 2016 г. в Женеве и передан в Святой и Великий Собор на Крите.

На следующий день прошли и другие обсуждения, но здесь я ограничился обсуждениями, состоявшимися в первый день.

Последовательный переход от онтологического/реального/исторического существования к историческому наименованию

Шестой пункт документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» свидетельствует о том, что Церковь является Единой, Святой, Соборной и Апостольской, и в то же время признает Церквами и инославные сообщества за пределами Православной Церкви.

Важно проследить, как развивалась эта фраза с течением времени.

В начальном документе под названием «Акривия и икономия», который был исключен из перечня тем «Святого и Великого Собора», сказано: «Наша Святая Православная Церковь… не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий…»

Как видно, в данном документе об инославных христианах используется фраза «онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий»

Во время правки данного документа на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г. «онтологическое существование» трансформировалось в «реальное существование». Там говорится следующее: «Православная Церковь… признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий». Слово «онтологическое» трансформировалось в «реальное».

В данном тексте говорится о «практическом существовании всех». Это означает реальном существовании (вероятно, с богословской точки зрения) и всех христианских Церквей и конфессий, которые не являются членами Всемирного Совета Церквей (ВСЦ). Известно, что для того, чтобы какая-либо христианская конфессия стала членом ВСЦ, она должна подать заявление, после чего должна пройти процедура проверки, насколько соблюдаются необходимые условия для ее вступления. Так, на сегодняшний день членами ВСЦ является примерно 350 «Церквей» и конфессий, тогда как только в Америке существует приблизительно 55 000 христианских «Церквей».

Этот же документ, после правок, внесенных на Пятом Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 2015 г., был подписан Предстоятелями в январе 2016 г. и передан в Святой и Великий Собор; вышеуказанная фраза была изменена на следующую: «Православная Церковь признает (гр. αναγωνρίζει, - прим. переводчика) историческое существование других христианских Церквей и конфессий».

В этом новом документе мы видим, что фраза «реальное существование всех христианских Церквей и конфессий» была заменена на фразу «историческое существование других христианских Церквей и конфессий». То есть, реальное существование стало историческим существованием, а слово всех было заменено на слово других.

В окончательной редакции документа, который был подписан на Критском Соборе по данному вопросу, значится: «Православная Церковь признает (гр. αποδέχεται – «принимает», − прим. переводчика) историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий».

Здесь мы видим, что «признает» (αναγωνρίζει) трансформируется в «принимает» (αποδέχεται). Историческое существование превращается в историческое наименование, что представляет из себя нечто другое.

Посему, лично для меня представлялось проблематичным это постоянное изменение статуса «христианских Церквей и конфессий»: с онтологического существования на реальное существование, на историческое существование и, в конце концов, на историческое наименование. В трех первых случаях есть слово «существование», а прилагательное варьируется от «реальное» до «историческое»; в третьем случае изымается слово «существование», которое трансформируется в «наименование», и сохраняется «историческое», тогда как римо-католицизм и христианские конфессии продолжают считаться «Церквами-сестрами».

То есть я имею в виду, что трансформация из онтологического/реального существования, которое, вероятно, может рассматриваться и с точки зрения богословия, в «историческое существование», полностью освобожденное от богословского содержания, и, наконец, в «историческое наименование», заменяющее существование, напоминает экклезиологический номинализм, который на практике воспринимается как реализм.

Я думаю, что этот документ, порожденный Святым и Великим Собором, должен быть истолкован на основе всего сказанного докладчиками, и в первую очередь, Предстоятелями, то есть на основе Протоколов, которые будут опубликованы. Я хотел бы процитировать некоторые характерные взгляды Предстоятелей Поместных Православных Церквей.

Один Предстоятель сказал, что Церкви, то есть Православная Восточная с Римской Церковью, «раскололись» между собой, подобно тому как «ряса священника разрывается надвое, но несмотря на это остается рясой»!

Другой Предстоятель сказал: «Вывод, который проистекает из одобрения смешанного брака состоит в том, что Крещение, совершенное во имя Святой Троицы, является действительны. …Поскольку мы благословляем брак с католиком, протестантом, и не исключаем возможности благословения на брак с иноверными: с мусульманином, иудеем, как это иногда бывает, это значит, что мы признаем крещение [инославного] и благословляем его связь с членом Православной Церкви».

Третий Предстоятель сказал, что поскольку происходят смешанные браки, то крещение инославных не только является «действительным», но в то же время инославные могут и причащаться в Православной Церкви, и в таком случае через Святое Причастие они автоматически становятся православными.

Остановлюсь только на этом моменте, хотя есть и другие причины, чтобы показать, что тексты документов Критского Собора должны трактоваться, учитывая тот смысл, который вкладывали в них те, кто их составлял и подписывал.

Действительно, когда мы изучаем законопроект, исходящий из Парламента, то обязательным является его толкование в духе законодателя и всего, что говорится во время заседания. По крайней мере, так действуют высшие кассационные суды.

В данном конкретном случае, в тексте документа «Таинство брака и препятствия к нему» о смешанных браках говорится, что «брак православных с инославными запрещается по канонической акривии (72-е правило Трулльского Собора)», в дальнейшем Священному Синоду каждой автокефальной Православной церкви дается возможность применения церковной икономии: «в соответствии с принципами церковных канонов, в духе пастырской рассудительности, служа спасению человека».

Однако, если сопоставить текст со всем сказанным, что находящиеся за пределами Православной Церкви принадлежат «Церквам», крещение которых действительно и реально, и поэтому дается возможность заключения смешанных браков, то здесь возникает экклезиологическая проблема: действует ложная теория «крещального богословия», согласно которой православные и христиане вне Православной Церкви имеют общую исходную точку для единства, каковой является крещение, хотя существует разница и в отношении триадологии, и в отношении канонического совершения обряда.

Следовательно, изменение терминологии документа от онтологического существования к реальному существованию, историческому существованию и историческому наименованию произошло не случайно и было связано с экклезиологической позицией всех, кто составлял данный документ.

Реализм и номинализм в экклесиологии

Ранее мы рассмотрели, как эта спорная фраза из «онтологического существования» трансформировалась в «реальное существование», затем преобразилась в «историческое существование» и в итоге выбор остановился на «историческом наименовании». Возникает вопрос: говорит ли изменение слова «существование» на «наименование» о каком-либо существенном изменении: что существует наименование без существования, или это изменение указывает на компромисс, к которому пришли ради подписания документа? Очевидно, действительно второе.

Поскольку этот вопрос я поднимал в своих предыдущих работах и подчеркивал, что все это указывает на номинализм, необходимо остановиться на этом моменте и проанализировать разницу между реализмом и номинализмом.

Проведя соответствующие исследования, мне стало известно о разнице между прагматизмом/реализмом/экземпляризмом и номинализмом, в том виде как она была выражена схоластическими богословами Запада, а также в том виде, как она была сформулирована пост-схоластическими богословами[23].

В древнегреческой философии говорится об «универсалиях», универсальных терминах, общих понятиях, общих сущностях, universalia и частностях.

Платон говорил об идеях (эйдосах), которые существуют у высшей Сущности, и что на основе идей было создано все сущее. Таким образом, все отдельные существа являются копиями идей. Это означает, что Платон отдает онтологическое предпочтение «общему» (καθόλου).

Аристотель, напротив, верил, что «идеи существуют самостоятельно не в воображаемом мире, а в нашем осязаемом мире». Каждое существо осязаемого мира является соединением вида (формы) и материи, то есть любая материя формируется и переходит из одного состояния в другое под воздействием формы, которая содержится в ней. Таким образом, Аристотель отдает онтологическое предпочтение «частному», «отдельно взятому» (καθ' ἕκαστον), которое является «первичной сущностью», и через абстрактное восхождение от ощутимой сущности мы доходим до воображаемого и сверхчувственного вещества, «вторичной сущности».

Острые дискуссии по этой теме – соотношение «общего» (καθόλου), так называемые universally, и «частного» (καθ' ἕκαστον) – прошли в кулуарах схоластических богословов Средневековья, чтобы определить их онтологию, то есть изучить, относятся ли универсальные термины к имеющимся общим сущностям либо они лишены смысла.

Разница между реализмом и номинализмом приводит и к социальным расхождениям, она повлияла не только на философию и богословие Запада, но и на социологию. Поскольку каждый отдельно взятый человек должен знать и понимать, чего хочет общность, и свобода каждого должна подчиняться воле общности, то, само собой разумеется, что и общество должно разделиться на основе подчинения отдельных индивидуумов общности, [ради достижения] Царствия Божия. Таким образом, реализм стал «органом, который использовал Ватикан, чтобы укрепить свою власть». Поскольку преимущественную ценность имеет общность, это означает, что, когда индивидуум не служит ее интересам, то он должен быть отвергнут.

Данное применение реализма в социальной сфере вызвало необходимость в отказе от реализма и в низвержении его основ. Таким образом, в социальной сфере стал использоваться номинализм, согласно которому единственная реальность – это индивидуум, и когда гибнет индивидуум, не спасается и общество, целое.

Следовательно, реализм, основанный на учении Платона и Августина, взращивает тоталитаризм, тогда как номинализм Аристотеля и некоторых схоластических философов является базисом демократических режимов.

Как бы там ни было, разница между восприятием «общего» (реализм) и «частного» (номинализмом) может быть изучена описана на примере трех схоластических философов XIII и XIV вв.: Фомы Аквинского, Уильяма Оккама и Дунса Скота, каждый из которых по-разному писал о сущности и энергии Бога. «Общее» характеризуется с помощью теории «универсалий» и теории analogia entis (аналогия бытия). Универсалии – это архетипы, идеи, которые находятся в Боге, а analogia entis – это тоже архетипы, копия которых – это все существа.

Фома Аквинский говорит об analogia entis и, конечно же, об универсалиях, и в данной перспективе отождествляет сущность и энергию Бога, известную как actus purus (чистый акт, чистая реальность, бытие в первичном и полном воплощении). Фома Аквинский – отец христианской метафизики.

Иоанн Дунс Скот отличает тождество сущности и энергии в Боге, известное как actus purus, и делает различие между сущностью и свойствами Бога. Эта точка зрения, кажется близкой православному учению о различии между сущностью и Божественной энергией, которое проповедовал в то время святой Григорий Палама, но между ними существует большая разница. Святой Григорий Палама говорит о различии между сущностью и Божественной энергией с точки зрения опыта, исходя из причастия нетварным божественным энергиям и непричастности Его сущности, тогда как Дунс Скот говорит о различии сущности и свойств Бога с философской точки зрения, как это делали древние еретики.

Уильям Оккам развил теорию о том, что учение об универсалиях в Боге и analogia entis (аналогия бытия) ограничивают Его свободу, поэтому такие концепции не применимы к Богу, и утверждал, что разница между сущностью и свойствами Божиими заключается только в названии, это понятия, которые существуют в уме человека. Сам он поддерживал теорию analogia fidei – аналогии веры.

Знающим известно, что в православном богословии не поддерживается ни analogia entis (аналогия бытия), ни analogia fidei (аналогия веры), ни analogia relationis (аналогия отношений).

Концепция analogia fidei отождествляет Божественное Откровение со Священным Писанием, то есть нетварные-несказанные глаголы с тварными глаголами и смыслами.

Либерализация пост-схоластических богословов, начиная со Скота, который был приверженцем волюнтаризма, и Уильяма Оккама, который был сторонником аналогии веры (analogia fidei), в разной степени оказывает влияние на философские и богословские течения Запада вплоть до наших дней. Следовательно, существует большая разница между западным и православным богословием несмотря на то, что некоторые богословы сегодня пытаются их примирить.

Я совершил этот исторический экскурс, чтобы показать, что, когда я говорил об экклезиологическом номинализме, то я трактовал его не с точки зрения классической метафизики, схоластического богословия и современной философии. Главным образом я имел в виду тот факт, что я не могу понять, почему в этом документе Великого Собора фраза «реальное – историческое существование» была заменена фразой «историческое наименование», в то время как фраза «историческое наименование» все равно понимается, как «историческое существование».

Проблема, однако, гораздо более глубока, и она не просто связана с разницей между реализмом и номинализмом в сфере экклезиологической практики. Современная практика скорее облегчает толкование в духе реализма, чем в духе номинализма.

В прошлом я уже анализировал, что, к сожалению, есть документы, которые выходят за [канонические] рамки и упраздняют некоторые обязательные богословские и экклезиологические границы. Такие документы выражают номинализм в теории и реализм на практике.

В частности, в одном из официальных документов Православной Церкви говорится:

«С точки зрения римо-католицизма римо-католикам разрешается причащаться в случае необходимости в Православных Церквах, а православным в случае необходимости − причащаться в Римо-католических Церквах».

«Довольно часто случается, что по причине дружественных взаимоотношений православные хоронят и причащают англикан в тех краях, где нет англиканских священников. Также там, где нет православных священников, англикане хоронят и причащают православных христиан. Это происходит сознательно, а иногда − по незнанию, что в некоторых местах существуют соответствующие Церкви, а также по причине необходимости и христианского священнодейственного гостеприимства. Несомненно то, что христиане сами ищут Причастия. Это является образцом истинного расположения народа Божия, нацеленного на единение христиан, которых объединяет Предание, Священное Писание, таинство священства и Никео-Цареградский Символ Веры».

Возникает вопрос: «Когда говорится о предложении Божественного Причащения православных клириков инославным, во имя «христианского священнодейственного гостеприимства», – это экклезиологический номинализм или экклезиологический реализм?».

Общие замечания

Внимательно изучая мнения представителей Поместных Православных Церквей относительно экклесиологии текста и принятия им его окончательной формы, я должен сделать следующие замечания.

1. Среди приблизительно 100 (ста) тем, предложенных Поместными Православными Церквами на Первом Всеправославном Совещании на Родосе в 1961 г., было четыре следующих: «Понятие Церкви» (очевидно, шла речь о православной экклесиологии и христианах, находящихся за Ее пределами); «Об акривии и икономии» – о том, как принимаются в Церковь приходящие в нее инославные; «Отношения Поместных Православных Церквей с остальным христианским миром», которая касалась богословских диалогов с инославными; и «Православная Церковь и экуменическое движение» − относительно Всемирного Совета Церквей.

Между этими документами имеется органическая и весьма существенная смысловая связь. Сперва определяется понятие Церкви, то есть «что такое Церковь» и «кто такие инославные христиане», далее определяется акривия и икономия в Церкви, затем определяется способ ведения диалогов с инославными, то есть способ, по которому инославные принимаются в Православную Церковь, и в конце происходит обсуждение экуменического движения, в котором говорится о Всемирном Совете Церквей.

Однако, на Первом Предсоборном Всеправославном Совещании, которое состоялось в Женеве в 1976 г., было определено подготовить к обсуждению на Святом и Великом Соборе только десять тем, и благодаря этому выбору была исключена из перечня тема о «понятии Церкви» и об «акрибии и икономии в Церкви». И возникает весьма недвусмысленный вопрос: как проходили бы диалоги с инославными и как определялись бы отношения Православной Церкви с экуменическим движением, если бы не было определено экклезиологическое сознание и экклезиологическая основа вопроса? Какова была бы перспектива проведения богословских диалогов? Разве не господствовали бы богословская и экклезиологическая путаница и неясность?

2. Преосв. Председатель сказал, что тема об акривии и икономии, то есть о том, как мы принимаем инославных в Церковь, была исключена из перечня тем Святого и Великого Собора. Несмотря на это, представители обсуждали данную тему и пришли к мнению, что они поместят в прологе один пункт по данному вопросу, без проведения богословского и канонического анализа этой темы и без обсуждения ее поместными Церквами. Таким образом, в действительности Первое Предсоборное Всеправославное Совещание было созвано по этому поводу.

Если же допустить, что Первое Предсоборное Всеправославное Совещание было созвано не для этого, то тогда нужно воплотить его решение в жизнь – это означает, что после того, как завершится «Святой и Великий Собор» с шестью темами, которые на нем решались, должна начаться подготовка к следующему Великому Собору, который не только исправит в некоторых моментах уже утвержденные тексты документов и рассмотрит три другие важные темы, которые не охватил данный Собор (поскольку две темы были объединены в одну), то есть автокефалия и способ ее провозглашения, Диптихи и календарный вопрос, − серьезные вопросы, касающиеся канонического права и современной экклесиологии, а также устроения Церкви, которые нарушают единство поместных Православных Церквей.

Также новый Собор должен будет заняться и другими темами, «второй очередности, которым Комиссия отдала приоритет», а именно: источники Божественного откровения, понятие Церкви, кодификация священных Канонов и канонических предписаний, а также икономия и акривия в Православной Церкви.

3. Текст документа «Отношения Православной церкви с остальным христианским миром», который был обсужден на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г., касался исключительно богословских диалогов с инославными. Это четко видно из преамбулы текста − что Православная Церковь благожелательно и положительно относится к любому диалогу, исходя из богословских и пастырских соображений.

Хотя во время обсуждения возникла экклезиологическая проблема и был добавлен еще один пункт экклезиологического характера, однако основной стержень текста, касающийся диалогов, остался.

Таким образом, несмотря на то, что из тематики «Святого и Великого Собора» были исключены темы о Церкви и об акривии и икономии для их обсуждения после него, после дальнейшего изучения Поместными Церквами, все-таки основная его экклезиологическая позиция, которая содержалась в первоначальном документе об икономии, перешла в новый документ об отношениях «Православной Церкви с остальным христианским миром». Это означает, что «экклесиология» инославных косвенно перешла в новый документ.

4. На Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании 1986 г. была удовлетворена просьба Митрополита Димитриадского Пристыдила, представителя Элладской Церкви, поместить в преамбулу текста документа пункт, в котором подчеркивается, что Православная Церковь сознает, что она − Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, но одновременно туда проникла и фраза о том, что Православная Церковь «признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий». Это означает, что все христианские конфессии и сообщества были охарактеризованы, как Церкви, и это не вызвало возражений ни у кого из присутствующих.

5. Позже на Пятом Предсоборном Всеправославном Совещании в 2015 г. были объединены два документа – «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» и «Православная Церковь и экуменическое движение», – в результате чего образовался новый неизвестный документ. В действительности, в новом документе были объединены три изначальные темы (документы).

Это означает, что на Пятом Предсоборном Всеправославном Совещании объединение двух документов привело к тому, что были утеряны некоторые удачные моменты из документа Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания, о том, в какой стадии находится диалог с инославными, а также был объединен документ о самосознании Православной Церкви по отношению к инославным с документом об экуменическом движении и ВСЦ. Таким образом, в окончательном тексте документа осталось много пробелов, и, что наиболее важно, не было точно определено, на каком этапе находятся диалоги с инославными.

6. На Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г. была поставлена серьезная проблема касательно «границ Церкви» и определения «остального христианского мира». Все подчеркивали важность признания самосознания Православной Церкви в том, что она является Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, но использовали нечеткие экклезиологические критерии для определения христианских групп, которые находятся вне ее пределов. Их называли Церквами, в кавычках или без кавычек, христианскими сообществами, христианскими группами, христианами вне пределов Православной Церкви и т.д., однако, не рассматривая данную тему с точки зрения Вселенских и Поместных Соборов.

7. Все, о чем говорилось на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г., а также на других Пред соборных Всеправославных Совещаниях, не доводилось до сведения верующих Элладской Церкви. Как я понял, это не сообщили и верующим других Православных Церквей; материалы не были опубликованы своевременно, чтобы с ними ознакомились клирики, монахи, богословы и все интересующиеся данной тематикой, и даже не произошло, по крайней мере, во время моего присутствия, обстоятельного обсуждения данных решений на Архиерейском Соборе.

8. Экклезиологическая характеристика инославных является совершенно неясной. В тексте документа, поэтапное развитие которого мы проанализировали, видно, что сначала использовалась фраза «онтологическое существование всех христианских Церквей и конфессий» из другого текста, затем она трансформировалась в «реальное существование всех христианских Церквей и конфессий», видоизменилась в «историческое существование», и ее окончательной редакцией стало «историческое наименование» инославных христианских Церквей.

Это показывает отсутствие ясной экклесиологии, когда можно подумать, что на практике «инославные Церкви» считаются реальными Церквами, которые обладают действительным Таинством Крещения, и инославные христиане в случае необходимости могут причащаться Святых Таин у православных и наоборот. Таким образом, считается, что Церковь может применять «христианское священнодейственное гостеприимство»!! Это номинализм в теории и реализм на практике!

Я прихожу к окончательному выводу, что на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в 1986 г., когда составлялся текст документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», произошло обсуждение, не имеющее серьезных православных богословских и экклезиологических аргументов, не основанное на каноническом предании, без уведомления церковной полноты о данных темах и их надлежащем обсуждении.

Таким образом, подготовка к «Святому и Великому Критскому Собору» не проводилась должным образом и в результате «нарезки» отдельных фрагментов был создан документ, в котором, по меньшей мере, господствует экклезиологическая путаница.

*************************

7. Приложение

Пункт 6 в разных вариантах этого документа.

а) В документе «Акривия и икономия», в том виде, как его представил Митрополит Мирский Хризостом.

«Поэтому наша Святая Православная Церковь, осознавая значимость и важность данной структуры современного христианства, не только признает, будучи Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью, онтологическое существование всех этих христианских Церквей и конфессий, но и искренне верит, что все Ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте и в целом их догматического учения…»

(После троеточия, по всей видимости, далее следует продолжение, как видно из последующего текста: «учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве»).

б) В документе Третьего Предсоборного Всеправославного Совещания 1986 г.

«Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог, исходя из богословских и пастырских соображений. В последние годы Православная Церковь действительно вступила в богословский диалог со многими христианскими Церквами и конфессиями, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее пределов, и преследуя объективную цель – подготовить путь к единству.

Православная Церковь, как Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, вполне сознает свою ответственность за единство христианского мира, признает реальное существование всех христианских Церквей и конфессий, однако верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и наиболее полном уяснении ими экклезиологического вопроса во всей его полноте, а особенно в области общего у них учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве. Современные двусторонние богословские диалоги, которые ведет Православная Церковь, авторитетно выражают это сознание Православия».

в) В документе Собрания Предстоятелей (январь 2016), в том виде, как было предложено Пятым Предсоборным Всеправославным Совещанием

(Как заметит читатель, на Пятом Предсоборном Совещании произошло изменение последовательности двух параграфов по отношению к предыдущему тексту)

«6. Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Тем не менее Православная Церковь признает историческое существование других христианских церквей и конфессий, не находящихся в общении с ней, и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом. Так, исходя из богословских и пастырских соображений, она всегда благожелательно и положительно смотрела на диалог с разными христианскими церквами и конфессиями и на участие в экуменическом движении новейших времен вообще, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о полноте Христовой истины и о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее, преследуя объективную цель – подготовить путь к единству».

г) В окончательной редакции документа, принятой на Критском Соборе (июнь 2016 г.)

«6. Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Тем не менее Православная Церковь признает[24] историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий, и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом. Так, исходя из богословских и пастырских соображений, она благожелательно и положительно смотрела на диалог с остальными христианами на двустороннем и многостороннем уровнях и на участие в экуменическом движении новейших времен вообще, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о полноте Христовой истины и о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее, преследуя объективную цель – подготовить путь к единству».

Июль 2017 г.

http://parembasis.gr

* Предварительная публикация материалов из Томоса о «Святом и Великом Соборе», который выйдет в скором времени

[1] См. Секретариат по подготовке к созыву Святого и Великого Собора Православной Церкви, Синодики IX, Третье Предсоборное Всеправославное Совещание, 28 октября – 9 ноября 1985 г., Журналы – тексты, Православный Центр Вселенского Патриархата в Шамбези, Женева 2014.

[2] Там же, с. 96.

[3] Там же, с. 101.

[4] Там же, с. 103.

[5] Там же, с. 103.

[6] Там же, с. 103-104.

[7] Там же, с. 104-105.

[8] Там же, с. 105.

[9] Там же, с. 106.

[10] Там же, с. 106.

[11] Там же, с. 106.

[12] Там же, с. 106-107.

[13] Там же, с. 107.

[14] Там же, с. 107-108.

[15] Там же, с. 108.

[16] Там же, с. 108.

[17] Там же, с. 108-109.

[18] Там же, с. 109-110.

[19] Там же, с. 110.

[20] Там же, с. 116.

[21] Там же, с. 107.

[22] Там же, с. 96.

[23] Об этом см. Феодосис Пелегринис, Словарь Философии, Греческая литература, Афины, 2009, с. 331-334; Мариос Бегзос, Европейская философия религии, изд. Григории, Афины, 2004, с. 129-152; Георгий Панагопулос, Ведение в историю Западного богословия, альтернативные издательства «Докимио» 20, с. 45, 109-118, 259-260, и Панайотис Дракопулос, Средневековье греческое и западное, Парусия, Афины, 2002, с. 195-214.

[24] Все цитаты приводятся из официальных переводов данных документов на русский язык. Тем не менее, более точным был бы перевод «принимает историческое наименование» (гр. αποδέχεται, − прим. переводчика).

Критский «Собор» и Новая Распространяющаяся Экклесиология: Православная оценка

The "Council" of Crete and the New Emerging Ecclesiology: An Orthodox Examination

перевод на русский язык интернет-содружества Православный Апологет

Протопресвитер Петр Хиирс, преподаватель Ветхого и Нового Завета в Свято-Троицкой православной семинарии (Джорданвилль, Нью-Йорк)

By Protopresbyter Peter Heers, Professor of Old and New Testament,

Holy Trinity Orthodox Seminary, Jordanville, NY

Лекция, прочитанная на совещании священнослужителей Восточно-Американской епархии Русской Зарубежной Церкви.

Для ознакомления с полным описанием и фотоотчетом о ходе совещания, смотрите сайт Восточно-Американской епархии РПЦЗ. Аудио и видео-версии этой лекции будут опубликованы; вы сможете увидеть их на orthodoxethos.com.

Хауэлл, Нью-Джерси

Вторник, 21 марта 2017 года

Ваше Высокопреосвященство, митрополит ИЛАРИОН

Ваше Высокопреосвященство, митрополит ИОНА

Ваше Преосвященство, епископ НИКОЛАЙ,

Ваше Преосвященство, епископ ИРИНЕЙ,

Преподобные отцы и братья во Христе,

Христос посреди нас!

Для меня честь стоять перед вами сегодня, говорить с владыками и пастырями словесного Христова стада, и, в частности, с преемниками великих дел, начатых в русской диаспоре такими святыми, как св. Иоанн Чудотворец и митрополиты Антоний, Анастасий, Филарет и Виталий, архиепископ Аверкий, митрополит Лавр и многие другие, которые почитаются отцами не только Русской Зарубежной Церкви, но и всей Вселенской Церкви.

Свидетельство, данное отцами Русской Зарубежной Церкви относительно Священного Предания, монашеского и аскетического идеала и, в частности, экклесиологии Церкви, продолжает вдохновлять и руководить православными во всем мире.

Сегодня, когда церковный Ковчег колеблется в результате проведения самозваного «Святого и Великого Собора» на Крите, нам настоятельно требуется их точность в жизни и вере – или, лучше сказать, нам совершенно необходимо следовать и подражать им в этом.

За краткое время, отведенное мне сегодня, я надеюсь сжато, но четко изложить перед вами те важные и значимые события, которые произошли на Крите в июне прошлого года, чтобы, получив такую информацию, вы могли бы действовать в согласии с волей Божией. В частности, я кратко рассмотрю и проанализирую следующие три аспекта «Собора» и его последствий:

- Организация и исполнение;

- Документы;

- Итоги и результаты.

Мы сосредоточимся, в частности, на тех аспектах этого «собрания», которые представляют собой отклонения от Священного Предания и святой веры Православной Церкви, поскольку они в обязательном порядке заслуживают ответа полноты церковной.

Прежде чем начать этот анализ, необходимо сделать некоторые пояснения, чтобы не увлечься тем, что стало своего рода «отвлекающим маневром» во время всей проводимой на Крите дискуссии и оценки ее значения. Сторонники, сочувствующие и те, кто безразличен к этому событию, реагируют на критику по-разному. Одни говорят, например:

Сам факт встречи – это уже успех!

Это только начало, и дальше будет лучше!

Никаких последствий не было, поэтому нет необходимости суетиться!

Зачем вообще беспокоиться о Критском Соборе сейчас? Он умер и похоронен! Через несколько лет он будет забыт (и другие подобные мнения).

Мы все можем симпатизировать «силе позитивного мышления», однако, я боюсь, что все эти приятные мысли работают только для того, чтобы очертить вопрос: а что же представляет собой сам «Собор»? Каковы его решения и результаты? Как-то не верится, что мы более 50 лет (или, по другим подсчетам, 100!) ждали, что произойдет великий Собор, главной целью которого было… произойти! Конечно, то, что произошло на Крите, будет влиять и уже затронуло Церковь (в некоторых местах — в достаточно большой степени) и станет прецедентом на будущее.

Действительно, именно по этой причине те клирики, которые игнорируют произошедшее или преуменьшают его, действуют в ущерб себе и своей пастве. В истории Церкви Соборы – будь то ложные или вселенские – либо принимаются, либо отвергаются полнотой Церкви. Их не следует игнорировать особенно тогда, когда они внедряют и вводят ложные учения в Церковь. Так же, как необходимо раскаяться о падении, а не спрятать его «под ковер», так и ошибки, введенные и принятые на Соборе, должны быть отвергнуты и исправлены [в идеале – на Соборе]. Мы не игнорируем болезни, когда они заражают наше тело. Насколько же больше мы должны заботиться о Теле Христовом! Все мы несем ответственность, нося бремена друг друга.

1. Организация и исполнение:

Начнем с краткого обзора основного статистического состава «Собора»:

- участвующие церкви: 10 из 14 Поместных Церквей (71%);

- представительство православных христиан: около 30%;

- участвующие православные епископы: из 350 приглашенных участвовало 162 (46%);

- представительство православных епископов: 162 из общего числа 850 (19%);

- общее число голосующих епископов: 10 из 162 присутствующих епископов (6%) или 10 из 850 епископов Православной Церкви (1,1%).

Если мы сравним это с истинно «Святыми и Великими» Соборами Церкви, теми, которые позже были признаны «Вселенскими», то разница огромна, особенно когда мы рассматриваем препятствия, с которыми сталкивались древние иерархи в плане путешествий и общения. Например, на Первом Вселенском Соборе принимало участие 325 отцов, на Четвертом – 630 отцов и на Седьмом 350 отцов – и все участники имели право голоса.

Что тогда увидел мир на Крите? Был ли этот собор «Святым и Великим»? Чем он оказался на самом деле? Было ли это свободным собранием православных епископов со всего мира? Ведь большинство епископов не были приглашены, и почти все, кто на нем были, не получили право голоса. Что же они увидели на Крите? «Собор Предстоятелей со своими свитами». [1]

«Собор Предстоятелей со своими свитами» – так митрополит Навпактский Иерофей (Влахос) описывает это «собрание» на Крите, участником которого он был и которое он сейчас серьезно критикует за установление нововведений в отношении нашей веры. Великая трагедия и ирония судьбы заключаются в том, что, несмотря на все претензии на существование соборности, якобы проявившейся на Крите, это была скорее новая восточная форма папского примата – примата Предстоятелей – которая и заняла на этом «соборе» центральное место. [2]

Трагическая ирония заключается в том, что, пока представители Вселенского Патриархата разъезжали вдоль и поперек по интернет-пространству, рекламируя «соборность» предсоборного процесса и предстоящий Собор, Священные Синоды нескольких Поместных Церквей только начали изучать тексты, принятые их Предстоятелями без их одобрения, на предмет соответствия православному учению. Это свидетельствует о том, что провал этого «собора Предстоятелей с их свитой» был заложен заранее.

A. Предсоборные предзнаменования надвигающейся катастрофы

До Критского «собрания» было проделано многое, и ему предшествовал долгий предсоборный процесс. Несомненно, было потрачено много пота и чернил, чтобы провести это мероприятие. За 55 лет активной организационной подготовки к его созыву было проведено:

- шесть заседаний Межправославной Подготовительной комиссии;

- три собрания Специальной межправославной комиссии;

- пять предсоборных общеправославных конференций;

- три заседания Синаксиса Предстоятелей Поместных Церквей;

- две специальные богословские конференции для разработки Правил работы епископальных ассамблей в диаспоре;

- две академические конференции, посвященные общему церковному календарю и общему празднованию праздника Пасхи с инославными, а также современным биоэтическим проблемам.

И еще одна научная конференция по вопросу о рукоположении женщин на Родосе в 1989 году.

Поистине трагично, что после такого большого количества затраченного времени и усилий результат фактически никому не нравится, не приносит честь или славу организаторам, да и всей Церкви. Возможно, иерарх Вселенского Патриархата, который охарактеризовал собор как «фиаско», или церковный репортер, который назвал его «заголовком, который закончился сноской», были несправедливы? (Очевидно, что на Крите исполнилась древняя пословица: «гора родила мышь». Если бы только это и не хуже! Затратить столько усилий, чтобы породить «собор», подобный этому, – это позор для всей Церкви).

Нужно спросить: по какой причине, несмотря на такое количество труда – уникальное в анналах Соборов, мы получили столь трагический результат?

В Греции есть такое выражение: «Хороший день проявляется с самого начала». В случае с «Великим» собором будет справедливо и обратное. Уже в начале соборного процесса было очевидно, что обычно солнечный Крит не станет путеводной звездой для Православия. Как я уже подробно рассмотрел в другом месте [3], судьбу Критского «собора» определили закулисные стратеги, в результате которых он не последовал святым отцам, а впитал в себя «дух» другого, еще более грандиозного и трижды ошибочного сборища, произошедшего не так давно: Второго Ватиканского собора.

Эти два собора имели общие корни и сходное начало, аналогичную методологию и похожие цели и, наконец, нескрываемую аллергию на догматы Православной веры. Оба эти собрания были нацелены и претендовали, что будут укреплять приверженность иерархии экуменизму, и оба позволили, чтобы соборные указы и документы формировались академическими богословами. И, что наиболее важно, оба эти собрания увидели введение новой «всеобъемлющей» экклесиологии, чуждой Церковной Веры в Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. [4]

Еще один момент, который, к сожалению, создает родство между этими двумя собраниями – это отсутствие какой-либо демонологии. Показательно в отношении мышления и приоритетов составителей соборных текстов, что нигде ни в одном из текстов не найдены следующие термины:

- Дьявол, демон, дьявольский или лукавый [5];

- Ереси, еретик, раскол или раскольнический [6].

Однако распознавание методов падших духов или раздел богословия, называемый «демонология», является необходимым для формирования других разделов, таких как христология и экклесиология [7]. Как пишет св. апостол и евангелист Иоанн Богослов: «Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола» (1 Ин. 3, 8). Отсутствие какого-либо упоминания о нечистом или его махинациях (ереси, расколе и т. д.) во всех соборных текстах свидетельствует о мирском, секуляризованном мировоззрении, а не о святоотеческом мышлении.

Наконец, следуя Второму Ватиканскому собору, а не святым отцам, Критский «собор» не только не указывал на ересь, но и приглашал представителей еретических конфессий присутствовать в качестве наблюдателей, в том числе тех, которые были признаны таковыми на предыдущих Вселенских Соборах. Данная практика, беспрецедентная в истории Православия, применялась и на Ватиканских соборах, подтверждая еще раз тот дух и то мышление, которые, к сожалению, руководили организаторами на Крите.

B. «Соборное» упразднение соборности

Давайте рассмотрим более подробно соборность (или ее отсутствие) в предсоборный период и на самом Соборе. Единство Церкви проявляется и формируется через соборность. Как говорится в 34-м Апостольском Правиле: «Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух». Когда согласованный путь утрачен, первой и часто непосредственной жертвой является единство Церкви.

Тщательное изучение Критского «Собора» в этом отношении показывает, что, как ни парадоксально, произошло «соборное» упразднение соборности. В истории Церкви, за исключением разбойничьих соборов, ни один другой собор не проявлял столько презрения к самому смыслу соборности, как «Собор» на Крите.

Во-первых, народ Божий, полнота Церкви (которая включает в себя духовенство, монахов и мирян), была полностью исключена из соборного процесса при подготовке и в ходе самого «Собора». Это не только серьезный недосмотр, но и серьезная экклесиологическая ошибка. В 1848 году православные патриархи заявили папе Римскому, что в Церкви Христовой «ни Патриархи, ни Соборы никогда не могли внести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое Тело Церкви, то есть народ...» [8]

Однако не только тело Церкви находилось во тьме неведения относительно предсоборного процесса, но и даже большая часть иерархии церковной. Большинство епископов и даже Священных синодов Поместных Церквей не были вовлечены в подготовку «Собора», включая составление его документов. В связи с этим, мы вспоминаем исполненный боли призыв протеста, сделанный митрополитом Навпактским Иерофеем (Влахосом) за несколько месяцев до «Собора», о том, что предсоборные документы «были неизвестны большинству иерархов и для меня самого, они остаются сокрытыми в [Предсоборном] комитете, и мы не знаем их содержания». [9]

В нашем случае не будет преувеличением сказать, что оценка ложного иконоборческого Иерийского собора, сделанная Седьмым Вселенским Собором, применима и в данном случае: «Они говорили, словно из-за угла, а не с высоты Православия». Это объясняется тем, что люди, ответственные за подготовку текстов, очень хорошо знали, что народ Божий воспротивится против принятия проблемных документов, и поэтому отказались публиковать их. Как видно из протоколов 5-й (и окончательной) предсоборной конференции (в октябре 2015 года), только по настоянию Патриархата Грузии и (позднее во время Синаксиса Предстоятелей в январе 2016 года – за 5 месяцев до «Собора») прозвучала просьба Московского Патриархата о том, чтобы проекты документов были обнародованы. Учитывая этот фактор, легче понять, почему четыре патриархата отказались от участия в Соборе в последний момент.

Митрополит Ириней Бачский (Сербская церковь) сказал об этом последнем, важнейшем заседании Предсоборной комиссии, которое состоялось в октябре 2015 года:

«Что касается документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», его серьезное рассмотрение и коррекция, к сожалению, оказались невозможными, потому что на протяжении большей части встречи, ... несмотря на неодобрение многих и поднятую резкую критику, этот документ – по причинам, которые не подлежат разглашению – не подвергался серьезной переоценке. По сути, он был отправлен на Собор практически без изменений, где из-за нехватки времени и консенсуса были сделаны только косметические поправки». [10]

Тщательное изучение протоколов 5-й Предсоборной всеправославной конференции (октябрь 2015 года) показывает, что работа проводилась в атмосфере давления и спешки, за что отвечал председатель собрания, митрополит Иоанн Пергамский, который впоследствии был заменен.

Это было очевидно, и среди критиков «Собора» было высказано мнение, что одной из основных причин превращения Крита в «фиаско» была антисоборная, неправославная методология и предсоборная секретность, навязываемая его организаторами.

Ранее мы говорили, что архиереев Поместных Церквей держали в неведении относительно подготовительного периода и соборных документов. Это становится очевидным, если учесть, что правила подготовки к Собору для подтверждения предсоборных документов требовали подписи только двух представителей каждой Церкви, без одобрения Священных Синодов. Таким образом, этот неправославный документ об инославных считался «одобренным» Поместными Церквами после встречи в октябре 2015 года, без отправки, без обсуждения и без подтверждения Священными Синодами Поместных Церквей. Таким образом, только на основании подписей двух представителей, этот документ считался принятым и обязательным для Элладской Церкви, а затем был передан Собору.

Где здесь проявление соборного характера Церкви?

Но это еще не все. Для изменения документа или даже одной фразы на Крите требовалось одобрение всех Поместных Церквей. Если бы даже только одна из них не согласилась с этим изменением, текст документа остался бы таким же, как и был, потому что он считался уже одобренным всеми Церквами на 5-й предсоборной конференции!

Учитывая этот факт, нам становится еще более понятно, почему Церкви Болгарии и Грузии отказались присутствовать на «Соборе»: они поняли, что существенные изменения в текстах будут невозможны.

То же самое происходило и с Регламентом работы самого Собора. Его текст был одобрен Предстоятелями (за исключением Антиохийской Церкви) без обсуждения или одобрения Архиерейскими Соборами Поместных Церквей.

Каким бы неприемлемым и неудачным ни казался предсоборный процесс, он не идет ни в какое сравнение с тем презрением к соборности, которое достигло апогея на самом Соборе. А именно, правильная и должная функция каждого епископа – участие в голосовании по предлагаемым на рассмотрение документам была подвергнута презрению и отвергнута, и зарезервирована только для Предстоятелей. Невероятно, беспрецедентно и совершенно неприемлемо с канонической точки зрения.

Ирония заключается в том, что многие из присутствовавших епископов с энтузиазмом заявляли, что епископы могли свободно и легко высказывать свое мнение. Хотя это тоже важно, совершенно очевидно, что это имеет второстепенное значение по сравнению с голосованием. Важно не то, кто говорит сначала, а за кем остается последнее слово, то есть, кто решает. Даже если бы все 152 епископа, не имеющие права голоса, не согласились с каким-то словом или абзацем, или даже с целым документом, то это не имело бы особого значения, поскольку учитывались только голоса 10 Предстоятелей.

Как известно, согласно православной экклесиологии, епископы равны. Предстоятель не главенствует над всеми епископами. Скорее, он «первый среди равных». В этом контексте, разве практика Критского собора, признающая только голоса Предстоятелей, а не всей иерархии, не представляет собой отпадение от соборности и впадение в папизм? Это «папское» возвышение Предстоятелей чрезвычайно опасно для всей Церкви, поскольку, помимо того, что означает отмену соборности в каждой Поместной Церкви, это быстро приведет к тому, что Примат Предстоятелей будет повышен до статуса Папы Восточного sine paribus (без равных), если использовать один из излюбленных терминов митрополита Прусского Элпидофора.

Позвольте мне привести три примера, которые иллюстрируют, что на Крите произошло «соборное упразднение соборности».

Перед Критским «собором» Архиерейский собор Элладской Церкви пришел к единодушному мнению и заявил о своей позиции, что инославные сообщества не должны упоминаться в документах Собора как «Церкви». Архиерейский собор обязал архиепископа и его окружение передать это решение участникам Критского собора и отстаивать его. Делегация не получила официальных полномочий на внесение каких-либо изменений в решение Архиерейского собора. Тем не менее, архиепископ Афинский и его окружение (за исключением митрополита Навпактского Иерофея) изменили свою позицию и проголосовали за модифицированную версию рассматриваемого нами документа (№ 6), которая явно противоречила единодушному решению всех архиереев. При этом он и те, кто были с ним, презрели 34 Апостольское Правило, которое гласит: «…Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец и Сын и Святый Дух».

Во втором случае, связанном с Церковью Сербии, мы имеем еще более грубый пример распространения папизма. Делегация Сербской Церкви состояла из 24 епископов. Только семеро из них проголосовали «за» документ об отношении к инославным (№ 6) в его окончательной редакции. Семнадцать из 24 иерархов отказались подписывать его. Тем не менее, поскольку Патриарх Сербии благосклонно воспринял этот документ и подписал его, то «Собор» счел, будто Сербская церковь приняла этот документ! И снова Собор пренебрег 34-м Апостольским Правилом, которое призывает Первоиерарха «ничего не делать без согласия всех». Ирония, конечно же, заключается в том, что даже представители Православной Церкви, ведущие диалог с Римом, подчеркивают необходимость того, чтобы Ватикан основывал отношения между Предстоятелем и Поместной Церковью на 34-м Апостольском Правиле, а Всеправославный «Собор» многократно нарушал это Апостольское Правило.

В третьем приводимом нами примере мы видим трагически антисоборный и папистский подход к голосованию со стороны архиепископа Кипра. Четверо из 17 епископов делегации Кипрской Церкви отказались подписывать окончательную редакцию документа об отношении к инославным (№ 6), включая митрополита Афанасия Лимассольского. После отъезда этих епископов архиепископ Критской Церкви подписал его за них, как будто получил на это их согласие! В интервью, которое архиепископ впоследствии дал греко-американской газете, он охарактеризовал этих несогласных епископов своей Церкви как «пятую колонну» на Соборе.

Эти примеры совершенно очевидно указывают не только на презрение к соборной системе и даже ее упразднение, но и на презрение к епископскому достоинству со стороны «первоиерархов». Эти нововведения и отклонения были не только допущены и приняты «Великим и Святым Сбором»; но на них «Собор», по сути, и держался. Действительно, без такой антисоборной деятельности «Собор» бы полностью распался [11].

Оглядываясь назад, учитывая антисоборное основание и неспособность «Собора» объединить православных, применима следующая идиома: «Дом хорош лишь настолько, насколько хорош фундамент, на котором он построен» (см. Лк. 6, 48). Дом «Великого и Священного» Собора» был построен не на скале соборности – «изволися Святому Духу и нам», а на песке папизма – «как сказал наш святейший патриарх»!

2. Документы и декларации Собора

Теперь перейдем от организации «Собора» к его документам.

Три из шести документов представляли серьезные проблемы для нескольких Церквей. Это: «Миссия Православной Церкви в современном мире» [12], «Таинство брака и препятствия к нему», а также «Отношение Православной Церкви с остальным христианским миром». Я лишь кратко скажу о втором документе и сосредоточусь на третьем, который в действительности был основным документом на Соборе.

A. Таинство брака и препятствия к нему

В документе о браке последовательно приведены три заявления по вопросу о «смешанных браках», то есть о браке православного христианина с членом инославной конфессии или одной из нехристианских религий мира:

1. Брак между православными и неправославными христианами запрещен в соответствии с канонической акривией (Правило 72 Пято-Шестого Вселенского Собора).

2. С целью спасения человека, возможность применения церковной икономии в отношении препятствий для вступления в брак должна рассматриваться Священным Синодом каждой автокефальной Православной Церкви в соответствии с принципами священных канонов и в духе пастырского рассуждения.

3. Брак между православными и нехристианами категорически запрещен в соответствии с канонической акривией.

Да, конечно, этот вопрос о смешанных браках – тернистый и трудный пастырский вопрос, особенно для Церкви вне традиционных православных земель, таких как Америка. Не желая ни в малейшей степени умалить этот пастырский вызов – проблему, которую пастыри справедливо рассматривают на индивидуальной основе, крайне важно, чтобы пастырская практика никоим образом не была освобождена от догматических начал. Меня здесь интересуют догматические последствия этого решения.

По словам профессора Димитрия Целенгидиса, стремление «узаконить венчание для смешанного брака» явно запрещено 72 Правилом Пято-Шестого Вселенского Собора. Поэтому, для такого «Святого и Великого» Собора, как Критский, совершенно неприемлемо столь явным образом превратить решение Вселенского собора в нечто относительное». [13]

Обратите внимание, что в соответствующем отрывке из соборного документа, который я только что зачитал, хотя и говорится о том, что «потворствуемый икономией брак» (kat'oikonomia) инославных с православными считается возможным, то же самое строго запрещено в отношении нехристиан. Почему такая разница? На каком основании инославные допущены до таинства Церкви? Каковы критерии их принятия?

Давайте вспомним 72 Правило, которое, как нельзя более четко говорит о том, что поскольку его основанием является догмат Церкви, икономия в данном вопросе недопустима:

«Недостоит мужу православному с женою еретическою браком совокуплятися, ни православной жене с мужем еретиком сочетаватися. Аще же усмотрено будет нечто таковое, соделанное кем-либо: брак почитати не твердым, и незаконное сожитие расторгати. Ибо не подобает смешивати несмешаемое, ниже совокупляти с овцею волка, и с частью Христовою жребий грешников. Аще же кто постановленное нами преступит: да будет отлучен. Но аще некоторые, будучи еще в неверии, и не быв причтены к стаду православных, сочеталися между собою законным браком; потом един из них, избрав благое, прибегнул ко свету истины, а другий остался во узах заблуждения, не желая воззрити на божественные лучи, и аще притом неверной жене угодно сожительствовати с мужем верным, или, напротив, мужу неверному с женою верною: то да не разлучаются, по божественному апостолу: святится бо муж неверен о жене, и святится жена неверна о мужи верне (1 Кор. 7, 14).

Здесь важно то, что Критский Собор впервые в истории представил соборное решение, которое допускает опровержение правила Вселенского Собора и, что самое важное, его основную догматическую основу. Я не понимаю, как это можно понять иначе, ибо на каком основании они допускают смешанные браки, если это не какое-то (новое) понимание Церкви и Ее границ, теперь уже с учетом инославных (просто потому, что они «крещены»?). Ибо в противном случае было бы безумием говорить о браке – истинной тайне единства во Христе – между крещеным и воцерковленным членом Тела Христова и не крещенным и не воцерковленным.

Следовательно, подразумевается, что даже когда здесь упоминается решение «по икономии» («kat'oikonomia»), то подразумевается, что инославные «крещены», и на этой основе они (в отличие от членов других религий) могут участвовать в таинстве брака. И действительно, именно на этом строятся рассуждения, которые можно услышать от поборников смешанных браков. Таким образом, это означает, что основанием для предполагаемой «икономии» смешанных браков является так называемая теория «крещального богословия» и «всеобъемлющей церкви», лежащая в основе синкретического экуменизма. Это согласуется с плодами, которые можно наблюдать в результате смешанных браков: на основании смешанных браков те, кто придерживается экуменического мировоззрения, оправдывают и другие нарушения канонов, такие как совместная молитва с еретиками или даже причащение с ними во время венчания (я слышал, что это действительно практикует один известный профессор Северо-Американской православной семинарии).

Понятно, что не существует богословского основания для смешанных браков, которые не могут считаться «икономией», поскольку это не приводит к акривии, а скорее ниспровергает единство и идентичность таинств с Единым Таинством Христа и открывает дверь для дальнейшего оскудения канонического и священного порядка в Церкви.

B. Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром

Обратимся теперь к документу, который многие считают основой Собора: «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром». [14] По общему мнению, этот шестой соборный документ, окончательная редакция которого была принята «Собором», чреват ошибками и путаницей, несмотря на отдельные абзацы, достойные похвалы.

1. Продукт экуменического мировоззрения

Подобно любому другому документу с четкой догматико-экклесиологической ориентацией, этому документу следовало бы отличаться абсолютной ясностью смысла и точностью формулировок, например, исключать возможность множества интерпретаций или преднамеренных неверных истолкований. К сожалению, напротив, в ключевых отрывках мы встречаем неясность и двусмысленность, а также богословские противоречия и антиномию, которые допускают совершенно противоположные интерпретации.

Характерно то, с какими трудностями «Собор» выполнил задачу по утверждению этого документа, так как почти тридцать епископов отказались подписывать его, а многие другие подписали его только после окончания Собора после того, как, наконец, были завершены четыре версии (на четырех языках).

Чтобы увидеть, что этот документ является продуктом экуменического – хотя и не вполне экуменического – мышления, нам достаточно прочитать слова, написанные митрополитом Иерофеем (Влахосом) в отношении этого документа и дискуссий вокруг него во время «Собора»:

«Когда будут опубликованы «Протоколы Святого и Великого Собора», в которых отображены истинные взгляды всех, кто принимал решения и подписывал документы, станет вполне очевидно и ясно, что на Соборе доминировали «теория ветвей», «крещальное богословие», и преобладал «принцип всеобъемлемости», то есть уход от принципа исключительности к принципу всеобъемлемости… Во время работы Критского Собора было произнесено множество высказываний, противоречащих истине, о святом Марке (Евгенике) архиепископе Ефесском, Соборе 1484 г. и Окружном послании восточных патриархов 1848 г., а также относительно того, что словом «Церковь» могут называться христиане, отпавшие от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви».

Митрополит в другом месте ссылается на то, что сторонники этого документа и признания «статуса церковности» у западных конфессий проявили агрессию и оказали большое давление, включая оскорбительные высказывания против тех, кто был не согласен.

2. Одобрение экуменизма

Мы упоминали ранее, что одной из целей этого «Собора» было укрепить приверженность Православной Церкви экуменизму. Соборный документ о взаимоотношениях с инославными достигает этой цели. Он содержит позитивные упоминания о «Всемирном совете церквей», сделанные с явным энтузиазмом.

В пункте 21 этого документа говорится следующее:

«Православная Церковь желает поддержать работу Комиссии «Вера и церковное устройство» и с особым интересом следит за ее богословским вкладом вплоть до сего дня. Она в целом положительно оценивает документы богословского характера, изданные Комиссией при значительном участии православных богословов, как важный шаг в экуменическом движении на пути к сближению христиан».

Положительная оценка документов, принятых в рамках ВСЦ, уже достаточна для того, чтобы этот документ был отвергнут православным христианином. Возможно ли, чтобы Всеправославный Собор благосклонно рассматривал богословские документы ВСЦ, когда эти самые документы заполнены еретическими протестантскими взглядами, которые неоднократно подвергались критике со стороны многих Поместных Православных Церквей?

В пункте 19 этого документа сделано положительное упоминание о «Торонтской декларации» ВСЦ, как основополагающем документе для привлечения православных. Что, однако, выражает это утверждение? Среди прочего там утверждается, что ВСЦ включает в себя «церкви», которые придерживаются того, что:

- Церковь по существу невидима;

- существует различие между видимым и невидимым телом Церкви;

- крещение других церквей действительно и верно;

- «элементы истинной Церкви» и «следы Церкви» имеются и в других церквях-членах ВСЦ, и это является основополагающим принципом экуменического движения;

- есть члены церкви, «находящиеся за оградой Церкви» (extra muros), и что

- они aliquo modo (в некотором роде) принадлежат Церкви, и что

- существует «Церковь внутри Церкви».

На этом основании православные участвуют в ВСЦ, организации, в которой явно доминирует антиправославная теория «невидимой и видимой Церкви», упраздняющая всю православную экклесиологию.

Критский «Собор» – это единственный собор епископов за все время существования Церкви признающий, поощряющий, хвалящий и принимающий экуменизм и «Всемирный совет церквей». Это прямо противоречит свидетельству сонма святых, в том числе – среди многих других – и великого старца Ефрема Катунакского, который имел откровение о том, что источником экуменизма являются нечистые духи.

Последствия Собора трудно переоценить: какой опыт и вдохновение Святого Духа могли быть выражены на Крите, если решения Собора находятся в оппозиции к святым отцам Православной Церкви?

3. Длинный путь к признанию церковного статуса инославия

Путь к соборному принятию экуменизма был долгим и тернистым. Провести утверждение этого документа об экуменизме явно было главной целью устроителей «Собора» – целью, которая была очевидна еще в 1971 году.

Первый документ, подготовленный в рамках предсоборного процесса, который признает так называемый статус Церкви у инославных конфессий, является документом Межправославной подготовительной комиссии 1971 года под названием «Икономия в Православной Церкви», где говорится следующее: «Ибо наша Православная Церковь признает – являясь Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью – онтологическое существование всех этих христианских церквей и конфессий». [15] (Этот документ подвергся серьезной критике со стороны богословов в Греции в то время и в конечном итоге был удален).

Эта фраза позднее была изменена на заседании Третьей комиссии в 1986 году, чтобы «признать фактическое существование всех христианских церквей и конфессий».

Она была вновь изменена в 2015 году, на пятом заседании такой подготовительной комиссии, на «признает историческое существование других христианских церквей и конфессий, не находящихся в общении с ней».

Когда в январе 2016 года окончательный текст этого документа был в итоге обнародован, эта фраза вызвала множество реакций и протестов со стороны церковной полноты и Синодов Поместных Церквей, в том числе и Русской Зарубежной Церкви.

После того, как предложение, выдвинутое архиепископом Афинским на Критском соборе в июне 2016 года буквально в последнюю минуту, было принято Предстоятелями и их свитами (хотя почти 30 епископов отказались его подписать), окончательный текст документа включал следующую формулировку: «Православная Церковь признает историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий».

Можно видеть, что постепенно, за последние 45 лет, эта фраза была изменена в ответ на возражения, выдвинутые Поместными Церквами. Тем не менее, окончательная версия остается неправославной и неприемлемой, или, как пишет митрополит Иерофей (Влахос), «антиправославной». В этой связи есть несколько важных моментов.

4. Антиправославно и соборно осуждено как ересь

Во-первых, как замечает митрополит Иерофей, возможно, что при принятии термина «церковь» для инославных конфессий, по всей видимости, участвующими иерархами было потеряно одно важное различие [в вероисповедании]. Святой Григорий Палама четко определил этот вопрос в Синодальном Томосе Константинопольского Собора 1351 года. Он пишет: «Одно дело использовать контраргументы в пользу благочестия и другое – чтобы исповедовать веру». То есть, при противодействии чему-либо нужно использовать каждый аргумент в развернутом виде, в то время как исповедание должно быть кратким и догматически точным. Следовательно, в этом контексте, на соборе, использование термина «церковь» для инославия явно недопустимо ради догматической точности.

Мы можем только надеяться вместе с митрополитом Иерофеем, что иерархи на Крите «были введены в заблуждение» теми, кто утверждал – без обширных ссылок – что в течение второго тысячелетия православные характеризовали еретические группы как «Церкви». Правда в том, что до 20-го века западное христианство не характеризовалось как церковь, когда православная терминология и богословие отличались от терминологии и богословия прошлого, особенно со времени Окружного послания Константинопольского Патриархата 1920 г. «Церквам Христа, везде сущим» [и после]. Следует только напомнить, что святой Григорий Палама уподобил латинскую ересь арианству, а латинян – послушным органам лукавого.

Термин «Церковь» используется не просто как описание или образ. Он, скорее, указывает на действительное Тело Господа нашего Иисуса Христа. Церковь отождествляется с самим Богочеловеческим Телом Христа, и как Он является Единой Главой, Его Тело – едино. Как писал апостол Павел:

«...

и все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви,

которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1, 22-23).

«Одно тело и один дух как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми и через всех и во всех нас» (Еф. 4, 4-6).

Хотя утверждается, что вредоносная фраза, относящаяся к «церквям», особенно в ее последней форме, согласуется с православной экклесиологией и апостолом Павлом, правда состоит в том, что она скорее согласуется с новой «всеобъемлющей» экклесиологией. Как утверждал митрополит Иерофей: «В то время как на первый взгляд это кажется безобидным, это антиправославно».

Почему «антиправославно»? Во-первых, нельзя говорить «просто» о «признании исторического наименования» «других инославных христианских церквей», поскольку нет наименования без существования, потому что, в противном случае, выражается экклесиологический номинализм.

Во-вторых, эта фраза, по своему смыслу далекая от апостола Павла, который получил почетное именование «уста Христовы»: «Православная Церковь принимает историческое наименование других инославных христианских церквей», когда она понимается в контексте, напоминает одну из теорий Кальвина и Цвингли о «невидимой церкви», которые Владимир Лосский назвал «несторианской экклесиологией». Эта экклесиология предполагает, что Церковь расщепляется на невидимые и видимые части, так же как Несторий воображал, что божественную и человеческую природу во Христе нужно разделить. Из этой идеи возникли и другие еретические теории, такие как «теория ветвей», «крещальное богословие» и «экклесиологическая всеобъемлемость». Эта теория «невидимой Церкви» фактически уже была соборно отвергнута Православной Церковью.

Идея о том, что церковь может быть охарактеризована как инославная (еретическая), была осуждена Соборами 17-го века по случаю так называемого «Исповедания Лукариса», которое, как предполагается, было написано или принято Патриархом Константинопольским Кириллом (Лукарисом). Осужденная фраза гласила: «Не подлежит сомнению, что Церковь в земном ее состоянии может заблуждаться и вместо истины избирать ложь». Напротив, Соборы Церкви в то время осуждали это неверие Христу, заявляя, что Церковь ошибаться не может.

Это соборное учение очень важно, и его нужно снова подчеркнуть в наши дни, потому что оно исцеляет заблуждение тех гуманистов в нашей среде, которые потеряли веру во Христа и продолжение Воплощения. Именно это неверие скрывается за нежеланием многих осознать так называемый «скандал исключительности», таинство Воплощения и объявить, что Церковь — такая же Единая и Единственная, как и Христос, и Она во всякое время и во всяком месте является продолжением Воплощения, а также Единой, Святой, Соборной и Апостольской. Такое неверие означает отказ от православия как предпосылки экклесиальности, и это не просто кризис убеждений, но, как писал о. Георгий Флоровский около 60 лет назад, это говорит о том, что люди «покинули Христа».

Разумеется, современные формы, которые принимает теория «невидимой церкви», имеют несколько больше нюансов, чем те, что были в XVI веке, но их отличие не так уж и велико. Давайте снова рассмотрим эту фразу, являющуюся камнем преткновения, в контексте, и мы увидим сходство более четко. Соборный документ гласит:

«Единство, которым обладает Церковь по своей онтологической природе, не может быть нарушено. Тем не менее, Православная Церковь признает историческое наименование других не находящихся в общении с ней инославных христианских церквей и конфессий, и в то же время верит, что ее отношения с ними должны строиться на скорейшем и более объективном уяснении ими всей экклезиологической тематики, особенно в области учения о таинствах, благодати, священстве и апостольском преемстве в целом» (Пункт 6).

Он начинается с того, что, согласно онтологическому характеру Церкви, Её единство не может быть нарушено. Здесь подразумевается невидимая, объединенная Церковь на небесах. В этом смысл слова «онтологический». За этим сразу следует «тем не менее...» и упоминается внешняя раздробленность Церкви, с признанием других «инославных церквей».

5. Уже принятое выражение новой экклесиологии

Уже не первый раз среди православной иерархии появилась эта дихотомия онтологически единой Небесной Церкви, существующей вне времени, с разделенной земной Церковью, существующей во времени. Вот как Патриарх Константинопольский Варфоломей выразил это в Храме Гроба Господня в Иерусалиме в 2014 году:

«Единая, Святая Соборная и Апостольская Церковь, основанная «Словом в начале», которое «было у Бога» и которое воистину «было Бог», по словам евангелиста любви, к сожалению, во время Её земного существования, из-за господства человеческой слабости и изменчивости человеческой воли и разума, была со временем разделена. Это создало различные условия и группы, каждая из которых утверждала свою «подлинность» и «истинность». Истина, однако, является Единым Христом и Единой Церковью, основанной Им.

Как до, так и после великого раскола 1054 года между Востоком и Западом наша Святая Православная Церковь пыталась преодолеть разногласия, возникшие с самого начала и по большей части в результате факторов, находящихся за пределами церковной среды. К сожалению, возобладал человеческий элемент, и благодаря накоплению нововведений богословского, практического и социального характера, Поместные Церкви пришли к разделению единства Веры, к изоляции, которая время от времени превращалась во враждебную полемику».

Сходство с осужденной Церковью теорией «невидимой Церкви» и этими словами Патриарха проявляется в резком различии онтологически объединенной небесной Церкви и предположительно фрагментированной земной Церкви. Это отражает «несторианское» разделение божественной и человеческой природы Тела Христова. Однако эта точка зрения, что не удивительно, находится в гармонии с новой экклесиологией, предложенной на Втором Ватиканском соборе, которая представляет земную церковь, как имеющую большую или меньшую степень полноты [17] из-за так называемых «конфликтов в истории человечества». [18]

Эти взгляды на Церковь подразумевают идентификацию Церкви с ересью, святости – с падением и мiром. С болью сердца вспоминаются слова святителя Тарасия, Патриарха Константинопольского, отцам Седьмого Вселенского Собора, когда он осудил решения разбойничьего Иерийского собора:

«О, какими словами описать умопомешательство и безумие этих [людей]. Они не делали разделения между светским и святым, и, как содержатели таверны смешивают вино с водой, они смешивают истинное слово с извращением, истину с ложью, так же, как [как если бы они] смешивали яд с медом, — те, к которым справедливо обращается Христос, наш Бог, через пророка: «Священники … нарушают закон Мой и оскверняют святыни Мои, не отделяют святого от несвятого» (Иез. 22, 24-25).

Поэтому должно быть ясно, что этот документ с его еретической экклесиологией должен быть отвергнут Церковью (каждой Поместной Церковью отдельно, а затем и на будущем Соборе) и заменен, поскольку он, несомненно, будет источником отступления от Православия.

Все еще есть время исправить курс и исцелить рану, уже нанесенную Церкви. Вот одно из практических решений, предложенных митрополитом Иерофеем, которое могло бы облегчить восстановление Православия, – это предложение будущему Собору исправить ошибки и выпустить новый, православный документ. Это предложение не только получило поддержку в наше время (от Патриархии Антиохии, Сербии, России, Грузии, Болгарии и даже Румынии), но и существует соответствующий исторический прецедент (собрания Вселенских Соборов продолжались месяцами и годами, Трулльский Собор завершил 5-й и 6-й Соборы, а Константинопольский Собор 1351 г. был фактически четырьмя отдельными соборами).

Будем надеяться, что епископы повсюду предпринимают немедленные шаги в этом направлении, поскольку этот вопрос является наиболее актуальным в тех Поместных Церквах, которые приняли этот документ и Собор.

3. Итоги и результаты Критского «Собора»

A. Реакция Поместных Церквей

Остановимся теперь на итогах «Собора» и нынешнем положении дел.

Во-первых, среди присутствовавших на «Соборе» было около 30 епископов, которые отказались подписывать окончательную редакцию документа об инославии и экуменизме. Среди них известные епископы, такие как митрополит Навпактский Иерофей (Влахос) (Греция), Афанасий Лимассольский (Кипр), Неофит Морфский (Кипр), Амфилохий Черногорский (Сербия) и Ириней Бачский (Сербия).

Епископ Ириней Бачский (Булович) из Сербии подытожил позицию многих о результате Собора:

«Что касается недавнего, триумфально завершенного, но не совсем убедительного, «Святого и Великого Собора» нашей Церкви в Колимбари на Крите: он уже не признается таковым Церквами, которые отсутствовали, и даже характеризуется ими как «критское собрание», а также оспаривается большинством присутствовавших православных иерархов!»

Сторонники и сочувствующие Собору указывают на Второй Вселенский Собор в качестве прецедента — как пример собора, на котором отсутствовали некоторые Поместные Церкви (а именно Рим и Александрия). Однако они не говорят, что Второй Вселенский Собор не был созван как Вселенский или Всеправославный Собор, а, скорее, как один из многих Поместных Соборов Восточной Империи, и принятые на нем православные решения позднее были приняты всеми Поместными Церквами как имеющие вселенский характер.

На Критском соборе, на самом деле, происходило обратное: он был назван Всеправославным, но там отказалось присутствовать четыре Патриархата. Более того, и, самое главное, они также отказались признать его Собором, даже постфактум.

Антиохийский Патриархат в своем решении от 27 июня 2016 года заявил, что считает встречу на Крите «предварительной встречей в рамках подготовки к Православному собору», что он «отказывается признать соборный характер любой православной встречи, которая не включает в себя все православные автокефальные Церкви» и, таким образом, «Антиохийская Церковь отказывается признать, что встреча на Крите будет называться «Великим Православным Собором» или «Святым и Великим Собором».

Московский Патриархат (в решении Священного Синода от 15 июля 2016 года) заявил, что «Собор не может рассматриваться как Всеправославный, а принятые на нем документы — как выражающие общеправославный консенсус».

Болгарский Патриархат (в своем решении от 15 ноября 2016 года) заявил на собрании всех архиереев, что «Собор на Крите не является ни великим, ни святым, ни всеправославным. Это связано с неучастием группы Поместных автокефальных Церквей, а также принятыми организационными и богословскими ошибками. Тщательное изучение документов, принятых на Соборе на Крите, приводит нас к выводу, что некоторые из них содержат расхождения с учением Православной Церкви, с догматической и канонической традицией Церкви, а также духом и буквой Вселенских и Поместных Соборов. Документы, принятые на Крите, подлежат дальнейшему богословскому рассмотрению с целью внесения поправок, редактирования и исправления или замены другими (новыми документами) в духе и традиции Церкви».

Патриархат Грузии собрался в декабре прошлого года и принял окончательное решение о Соборе на Крите. При этом он заявил, что это не Православный собор, что он отменил принцип консенсуса и что его решения не являются обязательными для Православной Церкви Грузии. Кроме того, документы, изданные Собором на Крите, не отражают важные критические замечания, сделанные Поместными Церквами, и они нуждаются в исправлении. Поистине, Святой и Великий Собор должен быть проведен, и Грузинская Церковь уверена, что это произойдет в будущем, и будет принимать решения на основе консенсуса, основанного на учении Православной Церкви. Для достижения этой цели Священный Синод сформировал богословскую комиссию для изучения документов, принятых на Крите, и для подготовки к будущему Собору, который будет Всеправославным.

Румынский Патриархат, участвовавший в Соборе, впоследствии заявил, что его «документы могут быть объяснены, частично изменены, и их разработка может продолжиться в дальнейшем на будущем Святом и Великом Соборе Православной Церкви. Однако их толкование и разработка новых текстов по различным вопросам не должны совершаться поспешно или без Всеправославного соглашения; в противном случае, их следует отложить и усовершенствовать до тех пор, пока не будет достигнута договоренность.

Автокефальная Православная Церковь Греции, не высказываясь положительно («катафатически») в пользу окончательных решений Собора, издала энциклику, представляющую его как Православный Собор. Многие пришли к выводу, что эта позиция свидетельствует о принятии Собора, хотя среди архиереев есть те, кто резко отверг и осудил этот «Собор». Эта путаница вызвала смущение и неприязнь у части верующих.

B. События в Греции и Румынии после Крита

Прежде чем завершить, я считаю важным сообщить вам и о последних событиях в отношении рецепции или отвержения Критского «Собора» народом Божиим.

Положительная реакция на Собор проявлялась особенно среди официальных органов участвовавших в нем Церквей, в форме лекций и небольших конференций по значению «Собора», иногда с участием представителей инославия. Также можно было наблюдать удивительную неудовлетворенность сторонников «Собора» тем, что «Собор» недостаточно поработал или не достиг подобающих результатов в деле признания инославия или, если сформулировать эту идею иначе, в решении «горячих вопросов» (в основном, речь идет о православных ученых на Западе). Несомненно, будут и далее предприниматься усилия по оказанию влияния на верующих в пользу «Собора» – что является трудной задачей, учитывая, что большинство из них никогда не ощущало, что «Собор» имел какое-то отношение к ним.

Несмотря на официальный позитивный прием «Собора» в Греции и Румынии, в подавляющее большинство народа Божьего отнеслось к нему отрицательно. Последствия Критского собора являются весьма далекоидущими для многих в тех Поместных Церквах, которые приняли Собор. Реакция многих священнослужителей, монахов и богословов на благоприятный прием, предоставленный Критскому «Собору» их иерархами, варьировалась от письменного и словесного отвержения Собора известными богословами до серьезного решения ряда монахов и пастырей прекратить поминовение заблудших епископов.

Прекращение поминовения Константинопольского Патриарха, начавшееся на горе Афон осенью прошлого года, с участием около 100 монахов, теперь распространилось на многие епархии Элладской Церкви, а также на Румынию, где несколько монастырей и священнослужителей прекратили поминать своих епископов.

Одно из самых значительных событий произошло всего две недели назад. Известный профессор патрологии протопресвитер Феодор Зизис объявил в неделю Торжества Православия, что он прекращает поминовение своего епископа, митрополита Фессалоникийского Анфима, из-за его восторженного приема Критского «Собора» и соборных документов. Из-за высокого статуса протопресвитера Феодора Зизиса и его высокого авторитета (он был учителем многих нынешних иерархов в Греции), это решение повлияло на других и «потрясло» церковный статус-кво в Греции. Этим путем последовало четыре представителя духовенства на острове Крит, три монастыря в епархии Флорины, духовенство и монахи в епархиях Салоники, Кефалонии, Сироса и Андроса, и в других местах.

В дополнение к этому, всего несколько дней назад архимандрит Хризостом, настоятель св. монастыря Живоносного Источника в Паросе, Греция (где просиял аскетической жизнью святой старец Филофей Зервакос), представил Священному Синоду Элладской Церкви исторически обоснованное обвинение в ереси, направленное против патриарха Варфоломея. Игумен Хризостом обратился к Священному Синоду с просьбой признать, отречься и осудить «eterodidaskalia» (инославное учение) патриарха как противоречащее правильному учению Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви Христовой.

Он написал Священному Синоду:

«Представляя вам это письмо, мы подаем на рассмотрение почетному собранию иерархии Элладской Церкви ряд фактов, которые глубоко возмущают меня лично, наше братство, духовенство, монахов и бесчисленных мирян, из-за непрестанного наплыва инославных учений, выразителем которых на протяжении долгого времени был Его Святейшество, Вселенский Патриарх Варфоломей, и кульминацией выражения которых стал «Святой и Великий» Собор, состоявшийся в Колимбари на Крите».

Официальное обвинение содержит 12 примеров инославного учения, прозвучавшего из уст патриарха в течение нескольких десятилетий, а также 9 соответствующих канонов Церкви и заканчивается списком из 13 епископов, 14 игуменов, иеромонахов и духовенства и 9 богословов, которых настоятель предложил выслушать в качестве свидетелей на заседании Священного Синода, когда он будет официально вызван защищать свое обвинение.

Ваши Высокопреосвященства, Ваши Преосвященства и преподобные отцы,

Эти и другие аналогичные события в Украине, Молдавии и Румынии служат для того, чтобы подчеркнуть растущее давление на всех пастырей Церкви, чтобы откликнуться на опасность для единства Церкви со стороны плохо спланированного, неудовлетворительно проведенного и, наконец, антиправославного Критского «Собора».

История Церкви ясно указывает нам, что это бесценное единство во Христе существует и процветает только тогда, когда все имеют «один разум» и исповедуют одну и ту же веру в Единую Церковь. Более того, недавняя история также учит нас тому, что принятие или безразличие к новой, инновационной экклесиологии, такой как та, что была выражена на словах и на деле на Крите – это плохой вариант, который приведет только к дальнейшей поляризации и отклонениям, как налево, так и направо от Царского Пути. Именно в таких скалистых духовных морях проверяется и подтверждается мастерство духовного лидера, показывая, что он не только знает Истину, но и знает ПУТЬ, благодаря которому все могут безопасно достигнуть спасения.

По Божьему промыслу Русская православная церковь заграницей продолжает занимать уникальное место в Православной Церкви, благодаря которому Она может свободно и даже пророчески говорить слово Истины – «слово», которое объединяет верных, исцеляет старые расколы и предотвращает новые. Единство Церкви нуждается в этом сейчас, в эти трудные времена.

Молитвами святых отцов наших и особенно святых новомучеников и исповедников, а также благодаря мудрому пастырскому руководству наших архипастырей, мы все можем продолжать спасительное исповедание веры в Единую Церковь, которая является продолжением Воплощения – ради возрастания Церкви и спасения мира!

Я благодарю всех вас за ваше внимание и любезность, которую вы оказали, выслушав меня сегодня, и желаю вам всей яркой и сияющей Пасхи!

ИЗБРАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Γκοτσόπουλος, Ἀναστάσιος, Πρωτοπρεσβύτερος, «Πῶς δ 'αὖθις Ἁγία καί Μεγάλη, ἣν οὔτε ..., οὔτε ..., οὔτε ...;» 10 Δεκεμβρίου 2016

Митрополит Навпактский Иерофей (Влахос), «Выступление и доклад на Архиерейском Соборе Элладской Церкви (ноябрь 2016 года) по поводу Критского собора»: https://orthodoxethos.com/post/intervention-and-text-in-the-hierarchy-of-the-church-of-greece-november-2016-regarding-the-cretan-council

Примечания:
[1] Митрополит Иерофей (Влахос), «Выступление и доклад на Архиерейском Соборе Элладской Церкви (ноябрь 2016 года) по поводу Критского собора»: https://apologet.spb.ru/ru/церковная-жизнь/85-vsepravoslavnyj-sobor/2984-vystuplenie-i-doklad-na-arkhierejskom-sobore-elladskoj-tserkvi-noyabr-2016-g-2016-mitropolita-navpaktskogo-i-svyatovlasievskogo-ierofeya-vlakhosa-po-povodu-provedeniya-i-reshenij-svyatogo-i-velikogo-sobora.html

[2] Это всего лишь одно из нескольких тревожных экклесиологических новшеств, введенных на Крите, которое по серьезности превосходит только принятие внутренне противоречивых «инославных Церквей». При этом первое – распад соборности – сделало возможным последнее – принятие несоответствия (если не чудовищности), которое являет собой выражение «инославные Церкви». Это верно более чем в одном отношении. Если бы право голоса имели все епископы, а не только Предстоятели, маловероятно, что был бы принят этот отвратительный документ об инославии. Однако также, если бы архиепископ Афинский уважал ясное, соборное решение, принятое на Архиерейском Соборе Элладской Церкви, который единогласно голосовал за отказ принять термин «церковь» для инославия, он не принял бы эту недобросовестную «поправку», совершенно не соответствующую истине.

[3] См.: «От Второго Ватиканского собора (1965) до Всеправославного Собора (2016): Указатели на пути на Крит»: https://orthodoxethos.com/post/from-the-second-vatican-council-1965-to-the-pan-orthodox-council-2016-signposts-on-the-way-to-crete

[4] В статье, относящейся к тому времени, когда Вселенский Патриарх Варфоломей все еще был митрополитом, в журнале «Национальный католический репортер» Патриарх сказал следующее, раскрывая свои намерения относительно Всеправославного Собора: «Наши цели – те же, что и у Иоанна (Папы Иоанна XXIII): обновить Церковь и содействовать христианскому единству... Собор также будет означать открытие Православной Церкви для нехристианских религий, для всего человечества. Это означает новое отношение к исламу, к буддизму, к современной культуре, к стремлениям к братству, свободному от расовой дискриминации... другими словами, это будет означать конец двенадцати столетий изоляции Православной Церкви». См.: «Подготовка собора для Православия», интервью Десмонда О'Грэди, «Национальный католический репортер», в редакции от 21 января 1977 г. См. также: http://orthodoxinfo.com/ecumenism/towards.aspx

[5] В текстах Второго Ватиканского собора ситуация немного лучше. В «Свете народам» («Lumen Gentium) дьявол упоминается четыре раза, хотя в «Восстановлении единства» («Unitatis Redintegratio») он не упоминается.

[6] Единственным исключением из этого последнего случая является то, что экклесиологическая ересь филетизма упоминается в энциклике Предстоятелей, что также вполне указывает на приоритеты этого «собрания».

[7] См.: Романидис И. С., «Экклесиология святого Игнатия Антиохийского» / Греческий православный богословский обзор 7: 1 и 2 (1961-62), с. 53-77.

[8] http://orthodoxinfo.com/ecumenism/encyc_1848.aspx.

[9] http://www.parembasis.gr/index.php/menu-prosfata-arthra-apopseis/347-2014-03-29-13-23-51

[10] http://www.romfea.gr/epikairotita-xronika/9264-mpatskas-eirinaios-giati-den-upegrapsa

[11] Этот раздел моей лекции широко посвящен прекрасным исследованиям и тексту, написанному о. Анастасием Гоцопулосом, настоятелем храма св. Николая в епархии Патра (Греция), с его разрешения.

[12] Из-за его важности и характера предмета анализ этого текста будет проведен отдельно.

[13] См.: http://www.pravoslavie.ru/english/90489.htm.

[14] Мой анализ будет следовать и в значительной степени основываться на результатах митрополита Иерофея (Влахоса) Навпактского, Греция.

[15] Συνοδικἀ, ΙΧ, σ. 107, Γραμματεία Προπαρασκευής της Αγίας και Μεγάλης Συνόδου της Ορθοδόξου Εκκλησίας, Διορθόδοξος Προπαρασκευαστική Επιτροπή της Αγίας και Μεγάλης Συνόδου 16-28 Ιουλίου 1971, έκδ. Ορθόδοξο Κέντρο Οικουμενικού Πατριαρχείου Chambesy Γενεύης 1973, σ. 143, και Γραμματεία Προπαρασκευής της Αγίας Μεγάλης Συνόδου της Ορθοδόξου Εκκλησίας, Προς την Μεγάλην Σύνοδον, 1, Εισηγήσεις, της Διορθοδόξου Προπαρασκευαστική Επιτροπή επί των εξ θεμάτων του πρώτου σταδίου, έκδ. Ορθόδοξο Κέντρο Οικουμενικού Πατριαρχείου Chambesy Γενεύης 1971, σ. 63.

[16] Примечание переводчика: официальная английская версия звучит «non-Orthodox», в то время как в оригинальной греческой версии говорится «Heterodox».

[17] «Можно думать об универсальной Церкви как об общении, при разных уровнях полноты, об организациях, которые являются более или менее полными церквами ... Это настоящее общение, реализованное с разной степенью плотности или полноты, разных организаций, все из которых, в большей или меньшей степени, имеют поистине церковный характер» (Фрэнсис А. Салливан, С. Дж. «Значение Декларации Второго Ватиканского собора о том, что Церковь Христа поддерживает «Римско-католическую церковь» / Рене Латурелле, ред., Ватикан II: оценка и перспективы, двадцать пять лет спустя (1962-1987) (Нью-Йорк: Paulist Press, 1989), 283).

[18] 267. Иосиф Ратцингер «Экклесиология Второго Ватиканского собора», беседа, представленная на Пастырском съезде епархии Аверса (Италия), 15 сентября 2001 года. http://www.ewtn.com/library/CURIA/CDFECCV2.HTM

Разрешается свободное использование и распространение произведения
Скачать статью в doc-файле

Критский «Собор» и Новая Распространяющаяся Экклесиология: Православная оценка

The "Council" of Crete and the New Emerging Ecclesiology: An Orthodox Examination

orthodoxethos.com

Протопресвитер Перт Хиирс, профессор Ветхого и Нового Завета Свято-Троицкой Семинарии, Джорданвилль, Нью-Йорк

By Protopresbyter Peter Heers, Professor of Old and New Testament, Holy Trinity Orthodox Seminary, Jordanville, NY

Lecture delivered at the Clergy Retreat of the Eastern American Diocese of the Russian Orthodox Church Outside of Russia

For a full written and photo report of the retreat, go to the Eastern American Diocese of ROCOR. Audio and video versions of this lecture will be forthcoming; please check back to orthodoxethos.com for these.

Howell, New Jersey

Tuesday, March 21st, 2017

Your Eminence, Metropolitan HILARION

Your Eminence, Metropolitan JONAH

Your Grace, Bishop NICHOLAS,

Your Grace, Bishop IRENEI,

Venerable fathers and brothers in Christ,

Christ is in Our Midst!

I consider it an honor to stand before you today, to speak to the Shepherds and Pastors of Christ's rational flock, and in particular to the successors of the great work begun in the Russian Diaspora by such holy ones as St. John the Wonderworker and Metropolitans Anthony, Anastasi, Philaret, and Vitaly, Archbishop Averky and Metropolitan Laurus and many others, who are revered fathers not only of the Russian Church Abroad, but indeed of the Church Catholic.

The witness given by the Fathers of the Russian Church Outside of Russia with regard to the Holy Tradition, the monastic and ascetic ideal and in particular the ecclesiology of the Church, continues to inspire and guide Orthodox throughout the world.

Today, as the Ark of the Church sways in the wake of the passing of the self-styled 'Great and Holy Council" of Crete, we have great need of their exactitude in life and faith - or, better, we have great need to follow and imitate them in these.

In the short time allotted me today, I hope to succinctly but clearly lay out before you what of notability and significance happened in Crete in June of last year, that being informed you may act according to God's will. In particular I will briefly examine and critique the following three aspects of the "Council" and its aftermath:

Organization and Execution

Documents

Outcome and Implications

We will focus, in particular on those aspects of the gathering which represent departures from the Holy Tradition and Holy Faith of the Church, for these necessarily merit a response from the fullness of the Church.

Before I begin this analysis, it is necessary to state the following, in order to remove what has become a kind of "red herring" in the whole discussion of Crete and its significance. Supporters, sympathizers and those indifferent to the event respond to criticism of it in a variety of ways. One hears them say, for example:

The success of the meeting was the meeting itself!

This is just a beginning and it will be improved upon!

Nothing of consequence transpired, so there is no need to make a fuss!

Why even bother with Crete now? It has died and been buried! Within a few years it will be forgotten. (And other such sentiments.)

We can all be sympathetic to the "power of positive thinking," however, I am afraid all of these nice thoughts only function to skirt the issue: what of the "Council" itself? What of its decisions and its impact? One cannot be expected to believe that we've waited more than 50 years (or by other counts 100!) for a grand council the main purpose of which was. . .to happen! Certainly, whatever happened in Crete will and already has impacted the Church (in some places greatly) and will become a precedent for the future.

Indeed, it is for this reason that those clerics who ignore it or downplay it do so to their own - and their flock's - detriment. In the history of the Church, councils - whether false or ecumenical - are either accepted or rejected by the pleroma [the fullness] of the Church. They are not and must not be ignored, especially when they innovate and introduce false teachings into the Church. Just as a fall must be repented of, not swept under the rug, so too errors introduced and accepted in council must be rejected and corrected [ideally in council]. We do not ignore illnesses when they infect our body. How much more should be our care for the Body of Christ! We are all co-responsible, bearing one another's burdens.

1. Organization and Execution:

Let us begin by looking briefly at the basic statistic composition of the "Council:"

Participating Churches: 10 of the 14 Local Churches (71%)

Representation of Orthodox Christians: close to 30%.

Participating Orthodox Bishops: 162 participated of the 350 invited (46%)

Representation of Orthodox Bishops: 162 of a total of 850 (19%)

Total number of Voting Bishops: 10 of the 162 bishops present (6%), or 10 of the 850 bishops in the Orthodox Church (1.1%).

If we compare this with the truly "Great and Holy Councils" of the Church, those later recognized as "Ecumenical," the difference is enormous, especially when we consider the obstacles the ancient hierarchs faced in terms of travel and communication. For example, the First Ecumenical Council had 325 fathers, the Fourth 630 fathers and the seventh 350 fathers - all of which participated with the right to vote.

What, then, did the world go to Crete to see? A "Great and Holy Council"? What went they out to see? A free gathering of the Orthodox Bishops from around the world? Behold, most of them were not invited and nearly all that came were not given a vote. So, what went they out to see in Crete? "A council of primates with their entourages."[1]

This last phrase - "a council of primates with their entourages" - is how Metropolitan Hierotheos Vlachos of Nafpaktou characterized the gathering, which he attended and which he now severely criticizes for introducing novelties with regard to our Faith. The great irony and tragedy is that for all of the organizers' grand claims that conciliarity had led to and would be on display in Crete, it was rather a new eastern form of Papal primacy - of the Primates - which took center stage.[2]

The tragic irony is that while representatives of the Ecumenical Patriarchate criss-crossed internet highways touting the conciliarity of the pre-synodical process and Council-to-be, the Holy Synods of the several Local Churches were only beginning to examine the orthodoxy of the texts accepted by their Primates without their approval. This illustrates that the failure of this "council of Primates with their attendees" was assured ahead of time.

A. Pre-Conciliar Portents of the Impending Disaster

Much has been made of the long conciliar process which led up to the Cretan gathering. Undoubtedly, much sweat and ink had been spent to bring the event to pass. During the 55 years of active, organizational preparation for the convocation there took place:

Six meetings of the "Inter-Orthodox Preparatory Commission"

Three gatherings of the "Special Inter-Orthodox Commission"

Five Pre-Conciliar Pan-Orthodox Conferences

Three meetings of the Synaxis of the Primates of the Local Churches

Two special theological conferences for the drafting of the Rules of Operation of the Episcopal Assemblies in the Diaspora

Two academic conferences, on the issue of a common ecclesiastical calendar and a common celebration of the feast of Pascha with the heterodox and another on contemporary bioethical issues.

And one academic conference on the issue of the Ordination of Women in Rhodes, in 1989.

It is truly tragic that after such an extensive amount of time and effort the outcome pleases virtually no one, nor brings honor or glory to the organizers or to the Church. Perhaps the hierarch of the Ecumenical Patriarchate who characterized the council as a "fiasco" or the ecclesiastical reporter who called it "the headline which ended up a footnote" were unjust? {It is apparent that the ancient saying has been fulfilled in Crete: "it bore a mountain and gave birth to a fly." Would that it were only this and not worse! For such travail in giving birth to such a "council" is a shame upon the entire Church.}

One has to ask: what was at fault, that, in spite of so much work - unique in the conciliar annals - we've had such a tragic outcome?

We have an expression in Greece: "a good day is apparent from the outset." Well, the opposite is also true in the case of the grand council. Early on in the conciliar process it was apparent that the normally sunny Crete would not shine brightly for Orthodoxy. As I have examined elsewhere at length,[3] the visionaries behind Crete sealed their Council's fate to not follow the Holy Fathers by imbibing the "spirit" of another, even grander and thrice-flawed gathering of recent memory: the Second Vatican Council.

The two councils shared common roots and beginnings, a similar methodology and similar aims, and at least a superficial allergy to dogma. Both gatherings aimed at, and claimed to, solidify their hierarchies' commitment to ecumenism and both allowed for their conciliar decrees and documents to be shaped by academic theologians. And, most importantly, both gatherings saw the introduction of a new "inclusivist" ecclesiology, foreign to the Church's Faith in the One, Holy, Catholic and Apostolic Church.[4]

Another point which unfortunately forges kinship between the two gatherings is the absence of any demonology. It is indicative as to the mindset and priorities of the drafters of the conciliar texts that nowhere, in any of the texts, does one find the following terms:

Devil, demon, diabolical, or evil one [5]

Heresy,[6] heretic, schism or schismatic

However, discernment of the methods of the fallen spirits, or demonology, is a requirement in the formation of Christology and Ecclesiology.[7] As the Evangelist John writes, “For this purpose the Son of God was manifested, that he might destroy the works of the devil” (1 John 3:8). The absence of any mention of the evil one or his machinations (heresy, schism, etc.) from any conciliar text is indicative of a worldly, secularized outlook, not the patristic mindset.

Finally, following Vatican II and not the holy fathers, the "Council" in Crete not only made no reference to heresy but invited representatives of heretical confessions to attend as observers, including those recognized as such by previous Ecumenical Councils. Although unprecedented in the history of the councils, it had been practiced in the Vatican councils, confirming once again the spirit and mindset which unfortunately animated the organizers.

B. The "Conciliar" Abolition of Conciliarity

Let us look now more particularly at the conciliarity (or lack thereof) of the pre-synodal period and the Council itself. The unity of the Church is manifest and molded through conciliarity. As the 34th Apostolic canon states: "for so there will be unanimity, and God will be glorified through the Lord in the Holy Spirit." When the conciliar way is lost the first and often immediate victim is the unity of the Church.

A careful examination of the "Council" of Crete in this regard reveals that, paradoxically, there occurred a "conciliar" abolition of conciliarity. In the history of the Church, with the exception of the robber councils, no other council showed so much disdain for the very meaning of conciliarity as did the "Council" of Crete.

Firstly, the people of God, the pleroma of the Church (which includes clergy, monastics and laymen), was bypassed entirely in the run-up and execution of the "Council." This is not only a major oversight, it is a serious ecclesiological flaw. The Orthodox Patriarchs declared to the Pope in 1848 that in the Church of Christ "neither Patriarchs nor Councils could have introduced novelties amongst us, because the protector of religion is the very body of the Church, even the people themselves...".[8]

However, not only was the body of the Church kept in the dark but even much of the hierarchy itself. The majority of the bishops and even synods of the Local Churches were uninvolved in the preparation of the "Council," including the drafting of its texts. In this regard, we recall the painful cry of protest issued by Met. Hierotheos of Nafpaktou months before the "Council" that the pre-conciliar texts "were unknown to most hierarchs and to myself, remain hold-up in committee and we don't know their contents." [9]

It is not overstating our case to state that the judgement of the Seventh Ecumenical Council with regard to the false iconoclast council of Hieria is applicable here: "their things were said as in a corner, and not upon the mountain of orthodoxy." This is because those responsible for the preparation of the texts knew very well the people of God's opposition to the problematic texts and for this reason refused to publish them. As is apparent from the minutes of the 5th (and final) Pre-Conciliar Conference (in October of 2015), it was only upon the insistence of the Patriarchate of Georgia and (later at the Synaxis of the Primates in January of 2016 - just 5 months before the "Council") the request of the Patriarchate of Moscow that the texts were finally released to the Church. With this in mind, then, one can better understand why four Patriarchates ended up pulling out at the last minute.

Metropolitan Irenei of Batskas (Serbian Church) had this to say about that last, crucial meeting of the Pre-Conciliar Commission which took place in October of 2015:

"With regard to the text 'Relations of the Orthodox Church with the Rest of the Christian World' serious review and correction was, unfortunately, proven impossible, because for most of the meeting...in spite of the disapproval of many and the sharp criticism exacted, the text - for reasons never divulged - was not seriously re-evaluated. Rather, it was sent on as is, essentially untouched, to the Council, where, due to a lack of time and consensus, only cosmetic changes were made." [10]

A careful study of the minutes of the 5th Pre-Conciliar, Pan-Orthodox Conference (October of 2015) reveals that the work was carried out in a atmosphere of pressure and haste with responsibility for this resting with the president of the meeting, Met. John of Pergamon, who was subsequently replaced.

It is apparent and a view commonly held among critics of the "Council" that one of the main causes for turning Crete into a "fiasco" was this anti-synodical, unorthodox methodology and pre-conciliar secrecy enforced by the organizers.

We said previously that the hierarchies of the Local Churches were kept in the dark with respect to the preparatory period and texts. This is also apparent when one considers that the rules of preparation for the Council only required the signatures of two representatives of each Church in order to confirm the pre-conciliar texts - that is, without the approval of the Holy Synods. Thus, the unorthodox text on the heterodox was considered "approved" by the Local Churches after the October 2015 meeting without being sent, without being discussed, and without being confirmed by the Holy Synods of the Local Churches. In this way, on the strength of two representatives' signatures, the text was considered accepted and binding for the Church of Greece, and then forwarded to the Council.

Where is the conciliar character of the Church at work here?

But that is not all. For the text to be amended, or even one phrase of it to be changed in Crete, it required the approval of all the Local Churches. If only one disagreed with the change, it remained as it was because it was considered already approved by all the Churches at the 5th Pre-Conciliar Conference!

Once again, here we can see why the Churches of Bulgaria and Georgia declined to attend: they understood that essential changes to the texts would be impossible.

This same process was at work with the Rules of Operation for the Council itself. The texts were approved by the Primates (with the exception of the Church of Antioch) without discussion or approval of the Local Church Hierarchies.

Objectionable and unfortunate as the pre-conciliar process appears, it is rather benign in comparison to the pinnacle of disdain of conciliarity on display at the Council itself. There the right and proper function of each bishop to vote on the proposed texts was scorned and denied and reserved for the Primate alone. Unbelievable, unprecedented, and total inadmissible canonically speaking.

The irony is that many of the bishops in attendance enthusiastically declared that there was great freedom and ease for the bishops to speak. While this is significant, it is obviously secondary in importance to voting. What matters is not who speaks first but who has the last word, that is, who decides. Even if all 152 non-voting bishops disagreed with a word or passage or even an entire document, it mattered little, for the votes of the 10 Primates was all that was registered.

As is well known, according to Orthodox ecclesiology, bishops are equal. The Primate is not above all the bishops. Rather, he is the "first among equals." In this context, then, does not the practice in Crete to recognize the vote of the Primate alone, and not that of the whole of the hierarchy, represent a fall from conciliarity and slide into papism? This "papal" elevation of the Primates is extremely dangerous for the entire Church, for besides meaning the abolition of conciliarity in each Local Church, it will quickly lead to the Primate of Primates being elevated to the status of Pope of the East sine paribus (without equal), to use the preferred term of Met. Elpidophoros of Brusa.

Allow me to provide three examples which illustrate that in Crete there occurred a "conciliar abolition of conciliarity."

Before the "Council" of Crete, the Hierarchy of the Church of Greece unanimously agreed and stated their position that in the conciliar texts heterodox communities must not be referred to as "Churches." The hierarchy mandated that the Archbishop and his entourage convey and champion this decision. There was no conciliar authorization for any modification of the decision of the Hierarchy. Nevertheless, the Archbishop of Athens and his entourage (with the exception of Metropolitan Hierotheos of Nafpaktou) changed their stance and voted for a modified version of the text in question (#6) which clearly contradicted the unanimous decision of the entire hierarchy. In doing this he and those with him disdained the 34th Apostolic Canon, which reads: "neither let him (who is the first) do anything without the consent of all; for so there will be unanimity, and God will be glorified through the Lord in the Holy Spirit."

In our second example, of the Church of Serbia, we have an even more flagrant example of creeping papalism. The Serbian Church's entourage consisted of 24 bishops. Of these only 7 stood in favor of the final text on the Heterodox (#6). Seventeen of the 24 hierarchs refused to sign it. Nevertheless, because the Patriarch of Serbia was favorable and signed the text, the "Council" considered that the Church of Serbia accepted the text! Once again, the Council disdained the 34th Apostolic Canon which calls upon the First Hierarch "to do nothing without the consent of all." The irony is, of course, that while Orthodox representatives to the dialogue with Rome underline the need of the Vatican to base relations between a Primate and Local Church upon the 34th Apostolic Canon, the Pan-Orthodox "Council" violated it repeatedly.

In our third example, we have the tragic anti-synodical and papal approach of the Archbishop of Cyprus. Four of the 17 bishops in attendance from Cyprus refused to sign the final text on the Heterodox (#6), including Metropolitan Athanasius of Lemesou. After these bishops had departed, the Archbishop's response was to sign it for them, as if he had their agreement! In an interview which he later gave to a Greek-American newspaper, the Archbishop characterized these dissenting bishops of his own Church as a "fifth column" at the Council.

It is apparent here that these examples indicate not only a disdain for the conciliar system and even its abolition, but also contempt for the episcopal dignity by the "first hierarchs." These innovations and diversions were not only tolerated and accepted by the "Great and Holy Council;" upon them the "Council" was carried out. Indeed, without such anti-conciliar activity the "Council" would have disintegrated entirely.[11]

In hindsight, given the anti-conciliar foundation and the failure of the "Council" to unite the Orthodox, the following idiom is applicable: "a house is only as good as the foundation upon which it is built" (see Luke 6:48). The "Great and Holy" Council's house was not built on the rock of conciliarity - "it seemed good to the Holy Spirit and to us" - but on the sand of papalism - "our holy patriarch has spoken"!

2. The Documents and Declarations of the Council

Let us now turn from the organization of the "Council" to its documents.

Three of the six documents presented serious problems for several of the Churches. These were: The Mission of the Orthodox Church in Today's World,[12] The Sacrament of Marriage and Its Impediments, and Relations of the Orthodox Church with the Rest of the Christian World. I will speak only briefly concerning the second text and focus on the third, which really constituted the basis of the Council.

A. The Sacrament of Marriage and Its Impediments

In the document on Marriage, three statements are made in succession concerning the issue of "mixed-Marriages," that is marriage of an Orthodox Christian with the member of a Heterodox confession or one of the non-Christian religions of the world:

1. Marriage between Orthodox and non-Orthodox Christians is forbidden according to canonical akriveia (Canon 72 of the Penthekte Ecumenical Council).

2. With the salvation of man as the goal, the possibility of the exercise of ecclesiastical oikonomia in relation to impediments to marriage must be considered by the Holy Synod of each autocephalous Orthodox Church according to the principles of the holy canons and in a spirit of pastoral discernment.

3. Marriage between Orthodox and non-Christians is categorically forbidden in accordance with canonical akriveia.

Now, to be sure, this question of mixed-Marriages is a thorny and difficult pastoral matter, especially for the Church outside of traditional Orthodox lands, such as America. Without wanting in the least to belittle this pastoral challenge, a challenge rightly dealt with by the pastors on a case by case basis, it is imperative that the pastoral practice never be loosed from its dogmatic moorings. My interest here are the dogmatic implications of this decision.

According to Professor Demetrios Tselengides, the move "to legitimize the service of mixed marriage [is] something clearly forbidden by canon 72 of the Penthekte Council. [It is unacceptable, therefore,] for a council such as the "Great and Holy Council" in Crete to explicitly turn a decision of an Ecumenical Council into something relative." [13]

In the relevant excerpt I read of the conciliar document, note that while the kat'oikonomia marriage of the Heterodox with the Orthodox is considered possible, the same is strictly forbidden for the non-Christians. Why the difference? On what basis are the Heterodox admitted to a mystery of the Church? What are the criteria of acceptance?

Let us remember Canon 72, which could not be stated more clearly to show that it is a canon based on the dogma of the Church and thus does not admit of oikonomia:

"An orthodox man is not permitted to marry a heretical woman, nor an orthodox woman to be joined to a heretical man. But if anything of this kind appear to have been done by any [we require them] to consider the marriage null, and that the marriage be dissolved. For it is not fitting to mingle together what should not be mingled, nor is it right that the sheep be joined with the wolf, nor the lot of sinners with the portion of Christ. But if any one shall transgress the things which we have decreed let him be cut off. But if any who up to this time are unbelievers and are not yet numbered in the flock of the orthodox have contracted lawful marriage between themselves, and if then, one choosing the right and coming to the light of truth and the other remaining still detained by the bond of error and not willing to behold with steady eye the divine rays, the unbelieving woman is pleased to cohabit with the believing man, or the unbelieving man with the believing woman, let them not be separated, according to the divine Apostle, “for the unbelieving husband is sanctified by the wife, and the unbelieving wife by her husband.”

What is significant here is that the Council in Crete introduced, for the first time in history, a synodical decision which allows for the overturning of a canon of an Ecumenical Council and - most importantly - its underlying dogmatic basis. I don't see how one could understand it otherwise, for on what basis are they allowing for mixed marriages if not some (new) consideration of the Church and Her Boundaries, now including the heterodox (somehow - "because they are baptized"?). For, otherwise, it would be madness to speak of marriage - a true mystery of unity in Christ - between a baptized and initiated member of the Body of Christ and one not baptized and not initiated.

Therefore, the implication, even when the decision is referred to as "kat'oikonomia" here, is that the heterodox are "baptized" and on this basis they (as opposed to those of other religions) can participate in the mystery of marriage. Indeed, this is what one hears when he pays attention to the reasoning of those champions of mixed marriages. This, however, means that underlying the supposed "oikonomia" of mixed-Marriages is the so-called "baptismal theology" and "inclusive church" theories, which lie at the heart of syncretistic ecumenism. This is consistent with the fruits we have seen from mixed-Marriages, namely, that on the basis of mixed-Marriages the ecumenically-minded justify other violations of the canons, such as joint prayer with the heretics, or even communing them during the marriage ceremony. (I am told that, in fact, this is practiced by a prominent professor at a North American Orthodox seminary).

It is clear that there is no theological basis for mixed-Marriages, that it cannot be considered "oikonomia" since it does not lead to akriveia, but rather overturns the unity-identity of the mysteries with the One Mystery of Christ, and that it opens the door to further erosion of the canonical and sacramental order of the Church.

B. Relations of the Orthodox Church with the Rest of the Christian World

Let us turn now to the text which many consider constituted the basis of the Council: "Relations of the Orthodox Church with the Rest of the Christian world." [14] It is the common view that this text, the sixth and final text accepted by the "Council," is fraught with error and confusion, notwithstanding occasional praiseworthy passages.

1. The Product of an Ecumenistic Outlook

As a text with a clear dogmatic-ecclesiological orientation this text ought to have been distinguished by an absolute clarity of meaning and exactitude in formulation, such as to exclude the possibility of a variety of interpretations or intentional misinterpretations. Unfortunately, to the contrary, in key passages we encounter obscurity and ambiguity, as well as theological contradictions and antinomy, which permit polar opposite interpretations.

It is characteristic with what difficulty the "Council" met the task of approving this text that nearly thirty bishops refused to sign it and many others only signed it after the termination of the Council, after the four versions (in four languages) had finally been completed.

To see that the text is a product of an ecumenistic - and not truly ecumenical - mindset, one only need to consider what Metropolitan Hierotheos (Vlachos) wrote concerning the text and the debate surrounding it during the "Council":

"When the minutes of the Council are published, where the true views of those who decided on and signed the text are recorded, then it will be clear that the Council was dominated by the branch theory, baptismal theology and especially the principle of inclusiveness, i.e. a retreat from the principle of exclusivity to the principle of inclusiveness. During the works of the Council in Crete various distortions of the truth were said [in order to bolster the text] regarding St. Mark of Ephesus, the Council of 1484 and the Synodical encyclical of the Eastern Patriarchs in 1848, with regard to the word “Church” as applying to Christians cut off from the One, Holy, Catholic and Apostolic Church."

The Metropolitan relates elsewhere that proponents of the text and the recognition of the "ecclesiality" of the Western confessions employed aggression and much pressure, including explicatives against those opposed.

2. Endorsement of Ecumenism

We mentioned earlier that one of the aims of this "Council" was to solidify the Orthodox Church's commitment to ecumenism. This text on relations to the Heterodox achieves this goal. It contains positive references to the World Council of Churches, made with apparent enthusiasm.

In paragraph 21 of the text, the following is stated:

"The Orthodox Church wishes to support the work of the Commission on 'Faith and Order' and follows its theological contribution with particular interest to this day. It views favorably the Commission’s theological documents, which were developed with the significant participation of Orthodox theologians and represent a praiseworthy step in the Ecumenical Movement for the rapprochement of Christians."

The positive evaluation of the texts accepted within the WCC alone is sufficient for an Orthodox Christian to reject the text. Is it possible for a Pan-Orthodox Council to favorably view theological documents of the WCC when these very texts are filled with heretical Protestant views that have been repeatedly criticized by many Local Orthodox Churches?

In paragraph 19 of the text, the Toronto Statement of the WCC is referred to positively, as a foundational document for Orthodox involvement. What, however, does this statement express? Among other things it states that the WCC includes churches which hold that:

the Church is essentially invisible,

there is a distinction between the visible and invisible body of the Church,

the baptism of other churches is valid and true,

there are "elements of a true Church" and "traces of Church" in other member churches in the WCC and the ecumenical movement is based on this

there are church members extra muros (outside the walls), and that

these aliquo modo (in some way) belong to the Church, and that

there is a "Church within a Church."

Upon this foundation the Orthodox participate in the WCC, an organization in which the anti-Orthodox "invisible and visible Church" theory clearly dominates, overturning the whole of Orthodox ecclesiology.

The "Council" of Crete is the only council of bishops ever to recognize, promote, praise and accept ecumenism and the World Council of Churches. This stands in direct opposition to the witness of the choir of saints, including - among many others - the great elder Ephraim of Katounakia who by revelation was informed that ecumenism is dominated by unclean spirits.

The implications are enormous: what experience and inspiration of the Holy Spirit could they be expressing in Crete when they stand in opposition to the saints of the Church?

3. A Long Path to the Recognition of the Ecclesiality of the Heterodox

This path to the conciliar acceptance of ecumenism has been long and tumultuous. The passage of this text on Ecumenism was clearly the number one goal of the visionaries of the "Council" - a goal which was apparent as early as 1971.

The first text produced within the pre-conciliar process that recognizes the so-called ecclesiality of the heterodox confessions is the Inter-Orthodox Preparatory Commission text from 1971 entitled "Oikonomia in the Orthodox Church," which stated: "For our Orthodox Church recognizes - even though being the One, Holy, Catholic and Apostolic Church - the ontological existence of all those Christian Churches and Confessions."[15] (This text was severely criticized by theologians in Greece at the time and eventually removed.)

This phrase was later modified at the Third commission meeting in 1986 to "recognizes the actual existence of all the Christian Churches and Confessions."

It was changed again in 2015, at the Fifth such meeting of the preparatory commission, to "recognizes the historic existence of other Christian Churches and Confessions not found in communion with Her."

When, in January of 2016 the final text was finally made public, this phrase provoked a host of reactions and protests from the fullness of the Church and Local Church Synods, including the Russian Church Abroad.

After the last minute proposal in Crete in June of 2016 by the Archbishop of Athens was generally accepted by the Primates and their entourages (although nearly 30 bishops refused to sign), the final text included the formulation: "the Orthodox Church accepts the historical name of other heterodox[16] Christian Churches and Confessions that are not in communion with her."

One can see that progressively, over the last 45 years, the phrase has been modified in response to objections advanced by the Local Churches. Nevertheless, the final version remains unorthodox and unacceptable, or, as Metropolitan Hierotheos (Vlachos) writes, "anti-orthodox." There are several important points to make in this regard.

4. Anti-Orthodox and Synodically Condemned as a Heresy

Firstly, as Metropolitan Hierotheos remarks, it may be that, in accepting the term "church" for the heterodox confessions, an important distinction was lost on the participating hierarchs. St. Gregory Palamas clearly defined this issue in the Synodical Tomos of the Ninth Ecumenical Council of 1351. He writes there: "it is one thing to use counterarguments in favor of piety and another thing to confess the faith." That is, one should use every argument in countering something, while confession should be brief and doctrinally precise. Hence, in this context, in council, for the sake of doctrinal precision the use of the term "church" for the heterodox is clearly inadmissible.

We can only hope, together with Metropolitan Hierotheos, that the hierarchs in Crete "were 'misled' by those who argued - without extensive references - that during the second millennium the Orthodox characterized heretical groups as Churches. The truth is that it wasn't until the 20th century that Western Christianity was characterized as a church, when Orthodox terminology and theology was differentiated from the terminology and theology of the past, especially with [and after] the 1920 Encyclical of the Ecumenical Patriarchate" "Unto the Churches of Christ Everywhere." One has only to recall that St. Gregory Palamas likened the Latin heresy akin to Arianism and the Latins as being obedient organs of the evil one.

The term Church is used not simply as a description or an image. Rather, it indicates the actual Body of our Lord Jesus Christ. The Church is identified with the very Theanthropic Body of Christ and because as Head He is one, His Body is one. As the Apostle Paul wrote:

"...and [He] gave him to be the head over all things to the church, which is his body, the fullness of him that filleth all in all" (Eph. 1:22-23)

"There is one body, and one Spirit, even as ye are called in one hope of your calling; One Lord, one faith, one baptism, One God and Father of all, who is above all, and through all, and in you all" (Eph. 4: 4-6).

Although it has been claimed that the offensive phrase referring to "churches," particularly in its last form, is consistent with Orthodox ecclesiology and the Apostle Paul, the truth is that it is, rather, consistent with the new, "inclusivist" ecclesiology. As Metropolitan Hierotheos stated: "while prima facie it seems harmless, it is anti-Orthodox."

Why "anti-Orthodox?" Firstly, it is impossible to speak of "simply" "accepting the historical name" of "other heterodox Christian Churches," for there is no name without existence, because otherwise an ecclesiological nominalism is expressed.

Secondly, far from hearkening back to the Apostle Paul, "the mouth of Christ," the phrase "the Orthodox Church accepts the historical name of other heterodox Christian Churches," when understood in context, reminds one of the invisible church theory of Calvin and Zwingli, what Vladimir Lossky called a "Nestorian ecclesiology." This ecclesiology supposes that the Church is split into invisible and visible parts, just as Nestorius imagined the divine and the human natures in Christ to be separated. Other heretical theories have sprung from this idea, such as the branch theory, baptismal theology and ecclesiological inclusiveness. This invisible church theory has actually already been rejected in council by the Orthodox Church.

The idea that a church can be characterized as heterodox (heretical) was condemned by the Councils of the 17th century on the occasion of the so-called "Confession of Loukaris," supposed to have been written or adopted by Kyrillos Loukaris, Patriarch of Constantinople. The condemned phrase was: "it is true and certain that the Church may sin and adopt falsehood instead of the truth." On the contrary, the Councils of the Church at the time condemned this faithlessness to Christ declaring that the Church cannot err.

This conciliar teaching is very important and must be stressed again in our day, for it comes to heal the delusion of those humanists in our midst who have lost faith in Christ and the continuation of the Incarnation. It is this faithlessness that lurks behind the unwillingness of many to embrace the "scandal of the particular," the scandal of the Incarnation, and to declare that the Church is One as Christ is One, and it is in a particular time and place, being the continuation of the Incarnation and the One, Holy, Catholic and Apostolic. This faithlessness amounts to an abandonment of orthodoxy as a pre-requisite of ecclesiality and it is not simply a crisis of convictions, but, as Fr. George Florovsky wrote some 60 years ago, it signals that people "have deserted Christ."

To be sure, the contemporary forms that the heresy of the "invisible church" theories take are a bit more nuanced than those in the 16th century, but not by much. Let us look again at the offensive phrase in context and we'll see the similarities more clearly. The text reads:

"In accordance with the ontological nature of the Church, her unity can never be perturbed. In spite of this, the Orthodox Church accepts the historical name of other Heterodox Christian Churches and Confessions that are not in communion with her, and believes that her relations with them should be based on the most speedy and objective clarification possible of the whole ecclesiological question, and most especially of their more general teachings on sacraments, grace, priesthood, and apostolic succession." (Paragraph 6)

It begins by stating that according to the ontological nature of the Church, unity cannot be disturbed. Here the invisible, united Church in the heavens is implied. This is the meaning of "ontological." This is immediately followed by, "but in spite of this..." and reference is made to the fractured, visible aspect of the Church, with the acceptance of other, "Heterodox Churches."

5. An Already Accepted Expression of the New Ecclesiology

This is not the first time this dichotomy of the ontologically united Church in heaven, outside of time, with the divided Church on earth, in time, has appeared among the Orthodox hierarchy. Here is how the Patriarch of Constantinople, Bartholomew, expressed it in the Holy Sepulchre in Jerusalem of 2014:

"The One, Holy Catholic and Apostolic Church, founded by the "Word in the beginning," by the one "truly with God," and the Word "truly God", according to the evangelist of love, unfortunately, during her engagement on earth, on account of the dominance of human weakness and of impermanence of the will of the human intellect, was divided in time. This brought about various conditions and groups, of which each claimed for itself "authenticity" and "truth." The Truth, however, is One, Christ, and the One Church founded by Him.

Both before and after the great Schism of 1054 between East and West, our Holy Orthodox Church made attempts to overcome the differences, which originated from the beginning and for the most part from factors outside of the environs of the Church. Unfortunately, the human element dominated, and through the accumulation of "theological," "practical," and "social" additions the Local Churches were led into division of the unity of the Faith, into isolation, which developed occasionally into hostile polemics."

The similarity with the invisible Church theory condemned by the Church and these words of the Patriarch are apparent in the sharp distinction of the ontologically united heavenly Church with the supposedly fragmented earthly Church. This mirrors the "Nestorian" division of the divine and human natures of the Body of Christ. This view is, however, not surprisingly, in harmony with the new ecclesiology propounded at the Second Vatican Council, which posits an earthly church with greater or lesser degrees of fullness[17] due to the so-called "tangles of human history."[18]

These views of the Church imply the identification of the Church with heresy, of the holy things with the fallen and worldly. With pain of heart the words of Saint Tarasios, Patriarch of Constantinople, to the Fathers of the Seventh Ecumenical Council, are brought to mind, when he rebuked the decisions of the iconoclasts' false-council of Hieria:

"O the derangement and distraction of these [men]. They did not separate between the profane and the holy, and as tavern-keepers mix wine with water they mixed the true word with the perverted, truth with falsehood, just as [as if they were] mixing poison with honey, to whom suitably does Christ our God address through the prophet: 'the priests set aside my law, and defiled my sanctuaries. They did not distinguish between the profane and the holy."

It should be clear, then, that the offensive text with its heretical ecclesiology must be rejected by the Church (by every Local Church separately and then in a future Council), and replaced, for it will undoubtedly be the source of a falling away from Orthodoxy.

There is still time to correct course and heal the wound already inflicted upon the Church. One practical solution, given by Metropolitan Hierotheos, which would help facilitate the restoration of Orthodoxy, is for a future council to correct the errors and to issue a new, orthodox document. There is both contemporary support for this (from the Patriarchates of Antioch, Serbia, Russia, Georgia, Bulgaria and even Romania) as well historical precedent (the meetings of the Ecumenical Councils extended for months and years, the Penthekte Council completed the 5th and 6th Councils and the Ninth Ecumenical Council was actually four separate councils).

Let us hope that bishops everywhere take immediate steps in this direction, for the matter is most urgent in those Local Churches which have accepted the text and Council.

3. The Aftermath and Implications of the "Council" of Crete

A. The Responses of the Local Churches

Let us now turn briefly to the aftermath of the council and the current state of things.

Firstly, among those who attended the Council, there were nearly 30 bishops who refused to sign its final document on the Heterodox and Ecumenism. Among those are the well-known bishops, Metropolitans Hierotheos (Vlachos) of Nafpaktou (Greece), Athanasius of Lemesou (Cyprus), Neophytos of Morphou (Cyprus), Amphilochios of Montenegro, (Serbia), and Irenei of Batskas (Serbia).

Bishop Irenei of Batskas in Serbia summarized the stance of many post-Council:

"Concerning the recently concluded, triumphantly yet not entirely persuasively, "Great and Holy Council" of our Church in Columbari of Crete: it is already not recognized as such by the Churches that were absent, indeed even characterized by them as a "gathering in Crete", and also disputed by most of the attending Orthodox hierarchs!"

The supporters and sympathizers of the Council call upon the example of the Second Ecumenical Council as precedent, as an example of a council at which some Local Churches were absent (namely Rome and Alexandria). What they do not say, however, is that the Second Ecumenical Council was not called as an Ecumenical or Pan-Orthodox Council to begin with, but rather as one of many Local Councils of the Eastern Empire and on account of the Orthodox decisions that were made it was later accepted by all of the Local Churches as Ecumenical.

In Crete we actually have the opposite: it was called as Pan-Orthodox and four Patriarchates refused to attend. Moreover, and most importantly, they also have refused to recognize it as a Council, even after the fact.

The Patriarchate of Antioch, in its June 27th decision of last year, stated that it considered the meeting in Crete as "a preliminary meeting towards the Pan-Orthodox Council," that it "refuses to assign a conciliar character to any Orthodox meeting that does not involve all of the Orthodox Autocephalous Churches," and, thus, that "the Church of Antioch refuses to accept that the meeting in Crete be called a “Great Orthodox Council” or a “Great and Holy Council.”

The Patriarchate of Moscow (in the July 15, 2016 decision of its Holy Synod) stated that "the Council which took place in Crete cannot be considered Pan-Orthodox, nor can the documents which it ratified constitute an expression of Pan-Orthodox consensus."

The Patriarchate of Bulgaria (in its decision dated November 15, 2016) stated in a gathering of the entire hierarchy that "the Council of Crete is neither great, nor holy, nor Pan-Orthodox. This is due to the non-participation of a number of Local autocephalous Churches, as well as the accepted organizational and theological mistakes. Careful study of the documents adopted at the Crete Council leads us to the conclusion that some of them contain discrepancies with Orthodox Church teaching, with the dogmatic and canonical Tradition of the Church, and with the spirit and letter of the Ecumenical and Local Councils. The documents adopted in Crete are to be subject to further theological consideration for the purpose of amending, editing and correcting, or replacing with other (new documents) in the spirit and Tradition of the Church."

The Patriarchate of Georgia met in December of last year and issued a final decision on the Council of Crete. In that it stated that it is not a Pan-Orthodox Council, that it abolished the principle of consensus and that its decisions are not obligatory for the Orthodox Church of Georgia. Furthermore, the documents issued by the Council of Crete do not reflect important critiques made by the Local Churches and they are in need of correction. A truly Great and Holy Council does need to be held and the Georgian Church is confident that it will take place in the future and it will make decisions by consensus, based on the teaching of the Orthodox Church. Towards this goal, the Holy Synod has formed a theological commission to examine the documents accepted in Crete and to prepare for a future Council which will be Pan-Orthodox.

The Patriarchate of Romania, which participated in the Council, later stated that "the texts can be explained, nuanced in part or further developed by a future Great and Holy Council of the Orthodox Church. However, their interpretation and the drafting of new texts on a variety of issues must not be made hastily or without Pan-Orthodox agreement, otherwise they must be delayed and perfected until agreement can be reached.

The Autocephalous Orthodox Church of Greece, while not cataphatically ruling in favor of the final decisions of the Council, has issued an encyclical representing it as an Orthodox Council. Many have concluded that this stance signals agreement, even though within the hierarchy there are bishops which have sharply rejected and condemned the "Council." This confusion has given rise to disgust on the part of the faithful.

B. The Post-Cretan Developments in Greece and Romania

Before I close, I believe it is also important to inform you of the latest developments with respect to the reception or rejection of the Cretan "Council" by the people of God.

There have been positive responses, especially among the official organs of the participating churches, which have take the form of lectures and small conferences on the significance of the "Council," sometimes involving the Heterodox. One can also observe a surprising dissatisfaction among supporters that the "Council" did not do enough or go far enough in recognition of the Heterodox or in terms of other "hot button" issues for, mainly, Orthodox academics in the West. No doubt there will be a continued effort to influence the faithful in favor of the "Council" - a hard task, given that most never felt the "Council" was at all relevant to them.

In spite of the official, positive reception given the "Council" in Greece and Romania, the overwhelming response among the people of God has been negative. The implications of the Cretan Council are far-reaching for many in those Local Churches which have accepted the Council. The response of many clergy, monastics and theologians to the favorable reception given to the Cretan "Council" by their hierarchy has ranged from written and verbal rejection by well-known theologians to the grave decision to cease commemoration of erring bishops by monastics and pastors.

The cessation of commemoration of the Patriarch of Constantinople which began on Mt. Athos in the Fall of last year, with perhaps 100 monastics participating, has now spread to many dioceses in the Church of Greece, as also Romania, where several monasteries and clergy ceased commemorating their bishops.

One of the most significant developments occurred just two weeks ago. The eminent Professor of Patrology Protopresbyter Theodore Zisis announced on the Sunday of Orthodoxy that he was ceasing commemoration of his bishop, the Metropolitan of Thessaloniki, Anthimos, due the latter's enthusiastic reception of the Cretan "Council" and its texts. Due to his stature and high profile (he was the teacher of many of the current hierarchs in Greece), this decision has influenced others and "shaken up" the ecclesiastical status quo in Greece. This path has been followed by four clergy on the island of Crete, three monasteries in the Diocese of Florina, clergy and monastics in the Dioceses of Thessaloniki, Cephalonia, Syros and Andros, and elsewhere.

In addition to this, just a few days ago Archimandrite Chrysostom, the Abbot of the Holy Monastery of the Life-Giving Spring in Paros, Greece (where the Holy Elder Philotheos Zervakos shone in the ascetic life) submitted to the Holy Synod of the Church of Greece an historic formal accusation of heresy against Patriarch Bartholomew. Abbot Chrysostom has petitioned the Holy Synod to recognize, repudiate and condemn the Patriarch's "eterodidaskalia" (heterodox teachings) as contrary to the right teaching of the One, Holy, Catholic and Apostolic Church of Christ.

He wrote to the Holy Synod:

"In submitting this letter to you, we place before the honorable Body of the Hierarchy of the Church of Greece the scandal caused to myself, our brotherhood, clergy, monks and countless laity, by the successive waves of heterodox teachings which have been expressed at various times by His Holiness, the Ecumenical Patriarch, Bartholomew, the pinnacle of which being [expressed at] the Holy and Great Council held in Kolympari of Crete."

The formal petition provides 12 examples of heterodox teaching issued by the Patriarch over several decades, as well as 9 relevant canons of the Church, and ends with a list of 13 bishops, 14 abbots, hieromonks and clergy, and 9 theologians which the abbot is suggesting be called as supportive witnesses before the Holy Synod when he will be formally called to defend his accusation.

Your Eminences, Graces and reverend fathers,

These and other, similar developments in the Ukraine, Moldavia and Romania serve to underscore the mounting pressure upon all the shepherds of the Church to respond patristically to the danger posed to the unity of the Church by the ill-planned and executed, and finally, anti-Orthodox, Cretan "Council."

Church history clearly instructs us that this priceless unity in Christ exists and flourishes only when all are of "one mind" and confess the same faith in the One Church. Moreover, recent history also teaches us that accommodation of, or indifference to, a new, innovative ecclesiology, such as that expressed in word and deed in Crete, is not an option and will only lead to further polarization and shipwrecks on both the left and the right of the Royal Path. It is in such rocky spiritual seas as these that the skill of the spiritual leader is tested and confirmed, showing that he not only knows Truth but is also skilled in the WAY by which all can arrive at it safely.

By God's providence, the Russian Orthodox Church Abroad continues to occupy a unique place in the Orthodox Church from which it can speak freely and even prophetically the word of Truth - "a word" which unites the faithful, healing old schisms and averting new ones. The Church Catholic has need of it now in these trying times.

Through the prayers of our holy fathers, and especially the holy new martyrs and confessors, and by the wise pastoral guidance of our chief Shepherds, may we all continue in the saving confession of faith in the One Church, which is the continuation of the Incarnation - to the up-building of the Church and salvation of the world!

I thank you all for your attention and graciousness in listening to me today and I wish you all a bright and radiant Pascha!

SELECT BIBLIOGRAPHY

Γκοτσόπουλος, Ἀναστάσιος, Πρωτοπρεσβύτερος, «Πῶς δ’ αὖθις Ἁγία καί Μεγάλη, ἣν οὔτε…, οὔτε…,οὔτε…;» 10 Δεκεμβρίου 2016

Metropolitan Hierotheos of Nafpaktos and St. Vlassios, Intervention and Text in the Hierarchy of the Church of Greece (November 2016) regarding the Cretan Council: https://orthodoxethos.com/post/intervention-and-text-in-the-hierarchy-of-the-church-of-greece-november-2016-regarding-the-cretan-council.

Notes:

[1] Metropolitan Hierotheos (Vlachos), Intervention and Text in the Hierarchy of the Church of Greece (November 2016 Regarding the Cretan Council: https://orthodoxethos.com/post/intervention-and-text-in-the-hierarchy-of-the-church-of-greece-november-2016-regarding-the-cretan-council.

[2] This is but one of several alarming ecclesiological innovations introduced in Crete, superseded in gravity only by the acceptance of the self-contradictory "heterodox Churches." It was, however, the former - the sundering of conciliarity - which made possible the latter - the acceptance of the incongruity (if not monstrosity) that is "heterodox Churches." This is true in more than one way. If all of the bishops had had a vote, and not only the Primates, it is unlikely the offending text on the Heterodox would have been accepted. However, it is also the case that if the Archbishop of Athens had respected the the clear, conciliar mandate given him by his hierarchy, which voted unanimously to refuse to accept the term "church" for the heterodox, he would not have accepted the specious and ill-advised "correction."

[3] See: From the Second Vatican Council (1965) to the Pan-Orthodox Council (2016): Signposts on the Way to Crete: https://orthodoxethos.com/post/from-the-second-vatican-council-1965-to-the-pan-orthodox-council-2016-signposts-on-the-way-to-crete.

[4] In an article dating back from when Ecumenical Patriarch Bartholomew was still a Metropolitan, in the journal The National Catholic Reporter, the Patriarch said the following, revealing his intentions for the Pan-Orthodox Council: “Our aims are the same an John's (Pope John XXIII): to update the Church and promote Christian unity... The Council will also signify the opening of the Orthodox Church to non-Christian religions, to humanity as a whole. This means a new attitude toward Islam, toward Buddhism, toward contemporary culture, toward aspirations for brotherhood free from racial discrimination...in other words, it will mark the end of twelve centuries of isolation of the Orthodox Church.” See: “Council Coming for Orthodox", interview by Desmond O'Grady, The National Catholic Reporter, in the January 21, 1977 edition. See also:http://orthodoxinfo.com/ecumenism/towards.aspx.

[5] In the texts of the Second Vatican Council matters are slightly better. In Lumen Gentium the devil is referred to four times, although in Unitatis Redintegratio he is not mentioned.

[6] The only exception to this latter case, is when the ecclesiological heresy of phyletism is mentioned in the Encyclical of the Primates, which is also quite indicative of the priorities of the meeting.

[7] See: J. S. Romanides, “The Ecclesiology of St. Ignatius of Antioch,” The Greek Orthodox Theological Review 7:1 and 2 (1961–62), 53–77.

[8] http://orthodoxinfo.com/ecumenism/encyc_1848.aspx.

[9] http://www.parembasis.gr/index.php/menu-prosfata-a...

[10] http://www.romfea.gr/epikairotita-xronika/9264-mpa...

[11] This section of my lecture is based extensively upon the excellent research and writing done by Fr. Anastasios Gotsopoulos, Rector of the Church of St. Nicholas in the Diocese of Patra, Greece, with his permission.

[12] Due to its importance and the nature of the subject matter, an analysis of this text will be undertaken in a separate paper.

[13] See: http://www.pravoslavie.ru/english/90489.htm.

[14] My analysis will follow and be largely based upon that of Metropolitan Hierotheos (Vlachos) of Nafpaktou, Greece.

[15] Συνοδικἀ, ΙΧ, σ. 107, Γραμματεία Προπαρασκευής της Αγίας και Μεγάλης Συνόδου της Ορθοδόξου Εκκλησίας, Διορθόδοξος Προπαρασκευαστική Επιτροπή της Αγίας και Μεγάλης Συνόδου 16-28 Ιουλίου 1971, έκδ. Ορθόδοξο Κέντρο Οικουμενικού Πατριαρχείου Chambesy Γενεύης 1973, σ. 143, και Γραμματεία Προπαρα-σκευής της Αγίας και Μεγάλης Συνόδου της Ορθοδόξου Εκκλησίας, Προς την Μεγάλην Σύνοδον, 1, Εισηγήσεις, της Διορθοδόξου Προπαρασκευαστική Επιτροπή επί των εξ θεμάτων του πρώτου σταδίου, έκδ. Ορθόδοξο Κέντρο ΟικουμενικούΠατριαρχείου Chambesy Γενεύης 1971, σ. 63.

[16] Translator’s note: The official English version says “non-Orthodox” while the original Greek version says “Heterodox."

[17] "One can think of the universal Church as a communion, at various levels of fullness, of bodies that are more or less fully churches. . . . It is a real communion, realized at various degrees of density or fullness, of bodies, all of which, though some more fully than others, have a truly ecclesial character" (Francis A. Sullivan, S.J., “The Significance of the Vatican II Declaration that the Church of Christ ‘Subsists in’ the Roman Catholic Church,” in René Latourelle, ed., Vatican II: Assessment and Perspectives, Twenty-five Years After (1962–1987) (New York: Paulist Press, 1989), 283).

[18] 267. Joseph Ratzinger, “The Ecclesiology of Vatican II,” a talk given at the Pastoral Congress of the Diocese of Aversa (Italy), Sept. 15, 2001, http://www.ewtn.com/library/CURIA/CDFECCV2.HTM.

История 6-го параграфа документа

«Православная Церковь и остальной христианский мир»*

Преосвященнейший митрополит Навпактский и св. Власия Иерофей

Ναυπάκτου κ. Ἱερόθεος: Tὸ ἱστορικὸ τῆς 6ης παραγράφου τοῦ κειμένου «Ἡ Ὀρθόδοξος Ἐκκλησία καὶ ὁ λοιπὸς Χριστιανικὸς κόσμος»

часть 1

Документ под названием «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», подписанный Предстоятелями Православных Поместных Церквей в Женеве, в январе 2016 года вызвал бурное обсуждение на «Святом и Великом Соборе», который прошел в июне 2016 г. в селении Колимбари на Крите. Больше всего вопросов возникло по поводу его первых шести пунктов, с 1-го по 6-ой (и, в особенности, по поводу последнего шестого пункта), которые являются преамбулой документа, определяющей все его содержание.

Этот документ имеет свою историю, поскольку был разработан разными Подготовительными Соборными Комиссиями, утвержден на Третьем Предсоборном Всеправославном Совещании в Женеве в 1986 г., а на Пятой Предсоборной Всеправославной Комиссии 2015 г. в Женеве был объединен с другим документом на тему «Православная церковь и экуменическое движение», в результате чего он много потерял. Окончательный текст был утвержден Собранием Предстоятелей Поместных Церквей в январе 2016 г. и передан «Святому и Великому Собору» на Крите для окончательной правки и подписания.

В дальнейшем мы увидим, как составлялась преамбула этого документа.

Доклад Секретаря Комиссии в связи с данным документом

На 2-ой день работы Комиссии, и конечно же во время ее утреннего заседания, на котором председательствовал Преосв. Митрополит Мирский Хризостом, был зачитан доклад Секретаря по вопросам подготовки к созыву Собора Преосв. Митрополита Швейцарского Дамаскина.

Докладчик вначале сообщил информацию по подготовке текста документа, а затем зачитал документ, составленный Подготовительной Комиссией, и сделал несколько замечаний по тексту, информируя представителей Православных Церквей о различных вопросах[1].

Преамбула текста, который был подготовлен для обсуждения, оправдывала и обосновывала богословские диалоги, которые Православная Церковь вела с другими христианами, описывая их цель, связанные с ними трудности и пути для преодоления таковых.

В ней говорится следующее:

«Православная Церковь искони благожелательно и положительно смотрела на любой диалог. В последние годы Православная Церковь действительно вступила в богословский диалог со многими христианскими Церквами и исповеданиями, веря, что таким образом она несет активное свидетельство о своих духовных сокровищах тем, кто находится вне ее пределов, и преследуя объективную цель – подготовить путь к единству.

Конечно, ведя диалог с прочими христианами, наша Церковь не недооценивает трудностей, связанных с этим делом. Однако в своих отношениях с остальным христианским миром Православная Церковь опирается не только на человеческие силы их участников, но, по благодати Господа, молившегося: «Да будут все едино» (Ин. 17, 21), уповает на помощь Святого Духа.

В конце докладчик сделал несколько замечаний по поводу названия и предложил изменить название «Отношения Православных Церквей с остальным христианским миром» на «Отношения Православной Церкви…», по поводу перспектив двусторонних богословских диалогов, по поводу тематики, по поводу приоритета обсуждения определенных богословских вопросов во время Богословского диалога и по поводу диалога со старокатоликами.

Интересным в данном случае является то, что по поводу тематики диалогов относительно составленного документа говорится: «По поводу тематики наблюдалась единодушная тенденция к переносу центра тяжести во время «выбора» темы с «объединяющих» на «разъединяющие» Церкви, участвующие в диалогах, богословские вопросы, в частности из области экклезиологии»[3].

В конце доклада он привел важную формулировку.

Важно, что он использует осторожную речь и осторожную терминологию. Он говорит о Православной Церкви и «остальном христианском мире», что является и названием обсуждаемого документа.

Далее говорится о том, что ввиду новых диалогов Православной Церкви «с остальным христианским миром», Православная Церковь должна использовать свое экклезиологическое учение, то есть «святоотеческое и каноническое предание», не только чтобы подтвердить свое самосознание, что она Единая, Святая, Соборная и Апостольская, но и для ответственного оценивания «той формы церковности, которая присуща христианскому миру за Ее пределами». Это означает, что Православная церковь документом, который она подготовила для Святого и Великого Собора, должна была бы определить, кто такие христиане за Ее пределами с точки зрения экклесиологии, согласно святоотеческим и каноническим рамкам Церкви.

Обсуждение документа представителями Православных Церквей

Я приведу их мнения со своими краткими комментариями.

«Преосв. Председатель ([Митр.] Мирский Хризостом, представитель Вселенского Патриархата.): Благодарю Преосв. Секретаря за выступление и за вопросы, рассмотренные в данном докладе. Надо признать, что информация, представленная в первой части доклада Преосв. Секретаря, является полезной для того, чтобы мы знали, как работает Межправославная Подготовительная Комиссия. Замечания, которые он высказывает в конце, имеют огромное значение, поскольку показывают нам сложившееся после февраля положение относительно дальнейшего развития Диалогов: их нынешний прогресс и результаты предшествовавших совещаний. Следовательно, перед нами есть полная картина того, что произошло как во время подготовки, так и позже вплоть до сегодняшнего дня»[5].

Привожу обсуждение из опубликованных Протоколов с моими замечаниями.

«Преосв. Карфагенский (Парфений, представитель Александрийского Патриархата): Ваше Преосвященство, св. Председатель, прежде всего, будучи движимым чувством братского долга, я хотел бы выразить свою благодарность нашему Секретарю, Преосв. Митрополиту Швейцарскому Дамаскину. Действительно, его доклады и замечания помогают нам, подробно знакомят нас со всем ходом работы, и вообще его взгляды становятся стимулом к действию, что имеет большую пользу для каждого Диалога. Можно сказать, что поднимаемые им вопросы являются общими для всех Диалогов, которые мы будем рассматривать. Перед тем, как приступить к рассмотрению каждого Диалога в отдельности, будучи вдохновлен речью его Преосвященства, нашего Секретаря, я хотел бы попросить затронуть один вопрос общего характера. Этот вопрос неоднократно сдерживал меня и был причиной моей осмотрительности в высказываниях. На это же обращает внимание и г-н Секретарь в последнем параграфе документа: «С учетом новых перспектив…». В нем говорится о христианском мире за пределами Православной Церкви. Часто во всех наших диалогах мы беседуем с братьями-христианами. Все мы это признаем. Но я задаюсь вопросом: не пришло ли время рассмотреть нашу позицию более широко и более реально? У меня сложилось впечатление, что некоторые другие христианские Церкви куда дальше продвинулись в этом вопросе. Когда я веду диалог с римо-католиками – это ключевой вопрос, – то принимаю ли я, что они являются Церковью, или не принимаю? Это очень важный момент. Давайте дадим этим людям точное определение. Православная Церковь – это единственная Церковь, а все остальные находятся все Церкви? Или у них тоже есть что-то от Церкви? Кто такие римо-католики, и кто такие древние Восточные Церкви? Если я приму их в качестве Церквей, то начну разговаривать с ними более по-братски. Если же это не Церкви, что происходит в этом случае? Такой у меня вопрос, и я хотел бы найти какое-то решение. Не сию минуту. С этой проблемой мы сталкиваемся в ходе Диалогов»[7].

Читая взгляды Митрополита Карфагенского Парфения, который затем стал Патриархом Александрийским, вторым по старшинству в Православных Церквях, можно заметить, что после благодарностей Митрополиту Швейцарскому за доклад, который был действительно полезным, он поставил экклезиологическую «проблему», в виде вопросов и, таким образом, позволил зафиксировать свое мнение по поводу «церковного статуса» инославных христиан.

Таким образом, он ставит «ключевой вопрос», который является «решающим»: «Когда я веду диалог с римо-католиками – это ключевой вопрос, – то принимаю ли я, что они являются Церковью, или не принимаю?» «Православная Церковь – это единственная Церковь, а все остальные находятся все Церкви?» «Или у них тоже есть что-то от Церкви?».

«Преосв. Председатель: Благодарим Его Преосвященство, митр. Карфагенского. Напоминаю всем членам Совещания, что на первом этапе нашей предсоборной подготовки среди наших тем есть и богословский вопрос об икономии в Православной Церкви.

продолжение следует...

перевод интернет-содружества "Православный Апологет"2017г

* Предпубликация Томоса о «Святом и Великом Соборе», который выйдет в скором времени

[2] Там же, с. 96.

[3] Там же, с. 101.

[4] Там же, с. 103.

[5] Там же, с. 103.

[6] Там же, с. 103-104.

[7] Там же, с. 104-105.

http://www.ipaideia.gr/paideia/protopr-anastasios-gkotsopoulos-i-sinodos-tis-kritis-kai-to-pagkosmio-simvoulio-ton-ekklision-pse

Патры, 28.09.2016

Критский Собор и Всемирный Совет Церквей (ВСЦ)

Документ Критского Собора «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» (2016) с явным энтузиазмом приводит обширные ссылки на ВСЦ (§§ 16-21) и его вклад в экуменическое движение.

Πάτρα 28.9.2016

Ἡ Σύνοδος τῆς Κρήτης καὶ

τὸ Παγκόσμιο Συμβούλιο τῶν Ἐκκλησιῶν (ΠΣΕ)

Τὸ κείμενο «Σχέσεις τῆς Ὀρθοδόξου Ἐκκλησίας πρὸς τὸν λοιπὸ χριστιανικὸ κόσμο» τῆς Συνόδου τῆς Κρήτης (2016) κάνει ἐκτεταμένη ἀναφορὰ στὸ ΠΣΕ (§§ 16-21) καὶ στὴ συμβολή του στὴν Οἰκουμενικὴ Κίνηση μὲ ἔκδηλο ἐνθουσιασμό.

о. Анастасий Гоцопулос

Протопресвитер

1. В частности, Критский Собор дает положительную оценку «богословскому вкладу» Комиссии «Вера и церковное устройство» ВСЦ и отмечает: «Православная Церковь … положительно оценивает документы богословского характера … как важный шаг в экуменическом движении на пути к сближению христиан» (документ «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром» § 21). Конечно, мы не будем сейчас детально анализировать документы Комиссии. Но допустим ли такой обобщенный подход со стороны Всеправославного Собора? Допустимо ли, чтобы «Святой и Великий Собор» без специального детального изучения «положительно оценивал документы богословского характера» Комиссии «Вера и церковное устройство» и в целом «богословский вклад» ВСЦ, когда именно эти тексты полны протестантских заблуждений и в отношении этих документов многие Православные Церкви неоднократно выражали серьезные опасения, которые были зафиксированы даже в протоколах Третьего Всеправославного Предсоборного Совещания (1986 г.) [1]? Почему Собор, который претендует именоваться церковным сознанием как «Святой и Великий» действует с такой необдуманностью и поспешностью?

Ограничимся цитированием лишь некоторых отрывков из наиболее важного документа Комиссии «Вера и церковное устройство» под названием «Лимская декларация, 1982 – Крещение, Евхаристия и служение» (ΒΕΜ-Baptism, Eucharist and Ministry), изданного Центром Вселенской Патриархии в Шамбези [2]. Отметим только, что данный документ (ΒΕΜ), когда говорит о «Церквах», имеет в виду более 345 членов ВСЦ:

Крещение, § 6: «Наше общее крещение, которое соединяет нас со Христом в вере, таким образом, является основанием нашего единства … различные практики крещения у каждой (Церкви) есть не что иное, как участие в едином крещении… Необходимость восстановить крещальное единство лежит в основе экуменической задачи» (с. 20-21).

Комментарий: то есть т.н. «крещение Святым Духом» пятидесятников, участвующих в ВСЦ, «соединяет нас со Христом в вере»!

Крещение, § 13: «Крещение – это неповторимый акт. Следует избегать любой практики, которая может быть интерпретирована как «перекрещивание»… Церкви, которые настаивали на определенной форме крещения или которые имели серьезные вопросы о подлинности других церковных таинств и богослужений, порой требовали от лиц, приходящих из других церковных традиций, чтобы те крестились, прежде чем войдут в полное церковное общение. Приходя к полному взаимопониманию и принятию друг друга, а также вступая в более тесные отношения в свидетельстве и служении, Церкви захотят воздерживаться от любых практик, которые могут вызвать сомнение в сакральной целостности других церквей или умалять неповторимость таинства крещения» (с. 26).

Вопрос: то есть Православная Церковь не должна «подвергать сомнению сакральную целостность» пятидесятников? Или не должна крестить приходящих из деструктивных сект или непротестантских групп?

Крещение, § 15: «Церкви все чаще понимают крещение друг друга, как крещение во Христе... Взаимное признание крещения отмечается как важный признак и способ проявления крещального единства, данного во Христе. Везде, где это возможно, Церкви должны явно выражать взаимное признание» (с. 28).

Комментарий: Что можно на это сказать? Неужели «крещение» не связано с исповеданием истинной веры?

Евхаристия § 19: «Если права верующих и священства участвовать и председательствовать в совершении евхаристии в одной церкви ставятся под сомнение руководителями и членами других евхаристических общин, то соборность евхаристии проявляется меньше» (с. 43).

Комментарий: «Соборность Евхаристии», осуществляемая Православной Церковью, «проявляется меньше», поскольку мы не позволяем протестантам ВСЦ «участвовать и председательствовать в Евхаристии»?! Господи, помилуй! И Всеправославный Критский Собор «положительно оценивает» этот документ!

Евхаристия § 20: «Мы находимся под постоянным осуждением… из-за упорного необоснованного конфессионального противостояния в теле Христовом» (с. 44).

Комментарий: Согласна ли Православная Церковь с тем, что к «Телу Христову» относятся также 300 протестантских групп и конфессий? И когда Православная Церковь не согласна с тем, что протестанты не почитают Богородицу, святых, Честной Крест Господень, святые иконы и мощи, отрицают приснодевство Божией Матери, церковное предание, Вселенские Соборы, Таинства, каноны Священного Писания и т.д. – может быть, именно это расценивается протестантами как «упорное необоснованное конфессиональное противостояние»?

Рукоположение § 53: «Для того, чтобы добиться взаимного признания существующих у них форм священства, от разных церквей требуются различные действия. Например: а) Церкви, которые сохранили епископское преемство, просят признать апостольское содержание того рукоположения, которое существует в церквях, не сохранивших такого преемства» (с.86).

Комментарий: Может ли существовать «апостольское содержание рукоположения» без существования «апостольского преемства»? Имеют ли пятидесятнические пасторы обычное священство, известное православной Церкви?

Рукоположение § 54: «Некоторые церкви рукополагают как мужчин, так и женщин, другие рукополагают только мужчин. Разногласия по этому вопросу создают препятствия для взаимного признания служения. Но эти препятствия не должны рассматриваться как основная помеха для дальнейших усилий по обеспечению взаимного признания» (с. 86-87).

Комментарий: Т.е. Православная Церковь признает рукоположение женщин, не считая это «основной помехой»?

В конце концов, возможно ли, чтобы Православная Церковь на Всеправославном Соборе «положительно оценивала» такие тексты, чуждые нашей церковной традиции? Возможно ли, чтобы Критский Собор был признан церковным сознанием как «последовавший Святым Отцам» в то время, как он принимает и «положительно оценивает» документы с такими ересями, присутствующими в них в таком количестве?

2. Более того, тщательное изучение принятых документов последних Генеральных Ассамблей ВСЦ [3] четко дает понять, что протестантские церковные взгляды даже сегодня формируют – после так сказать «модернизации» участия православных – богословские рамки функционирования ВСЦ. Следовательно, никоим образом не может быть оправдан ни восторг Критского Собора, ни слабая критика общего характера по отношению к ВСЦ со стороны Собора: «Тем не менее Православная Церковь выражает свои опасения по главнейшим вопросам веры и устройства, поскольку неправославные Церкви и конфессии отклонились от истинной веры Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви» (§ 21)! Возможно ли, чтобы Всеправославный Собор ограничился лишь 32 словами критики на все недопустимые и беспрецедентные явления, разрушительно влияющие на евангельское, святоотеческое, догматическое и нравственное учение Православной Церкви, которые происходят сегодня в ВСЦ [4]?

Делает ли честь нашей Церкви такая нерешительность в формулировке свидетельства Православия обо всем нечестивом, что происходит в официальном органе экуменического движения? К сожалению, в этом документе Критского Собора не выражено категорическое несогласие нашей Церкви с дегенеративными явлениями, которые встречаются в ВСЦ: «Лимская литургия»^[5], интеркоммунион (совместное участие в евхаристии представителей различных христианских конфессий), межрелигиозные совместные молитвы^[6], рукоположение женщин, инклюзивный язык, одобрение содомии многими конфессиями-членами ВСЦ и т.д., практики, которые являются недавними плодами, в корне которых лежит старая протестантская экклезиология.

3. Критский Собор положительно оценивает «Торонтскую декларацию» (1950) ВСЦ, о которой он отмечает, «что экклезиологические предпосылки Торонтской декларации (1950) «Церковь, Церкви и Всемирный Совет Церквей» имеют основополагающее значение для участия православных в Совете (§ 19). Замалчивается, однако, заявление в «Торонтской декларации», что «Церкви-члены сознают, что их членство в Церкви Христовой более всеобъемлюще, чем членство в их собственных Церквах» (Торонтская декларация, §4)! Интересно, может ли быть принято Православной экклесиологией то, что есть разница между тем, что православный является членом Православной Церкви и членом «Церкви Христовой»? или что «Церковь Христова» (как имеется в виду в ВСЦ) существует над всеми церквами-членами ВСЦ?

4. Критский Собор рад, что было одобрено введение «Специальной Комиссии по православному участию во ВСЦ» (§ 17). Но, однако, с введением «Специальной Комиссии» между прочим были одобрены и предложения о «конфессиональной совместной молитве» и «межконфессиональной совместной молитве» [7], которые полностью противоречат Православной экклезиологической традиции и каноническому порядку и стремятся к продвижению видимого единства церквей-членов ВСЦ с протестантскими экклезиологическими предпосылками. Можем ли мы говорить с таким энтузиазмом об успехах ВСЦ?

5. Безусловно, ни к чему сейчас приводить пространные цитаты с ошибочными экклезиологическими взглядами, которые были включены в официальные совместные документы Генеральных Ассамблей ВСЦ [8]. Ограничимся лишь небольшой цитатой из решения ΙХ Генеральной Ассамблеи в Порту-Аллегри (2006), которое, к сожалению, подписали православные делегаты вместе с протестантами: «Каждая церковь [прим. ред.: под термином «Церковь» подразумеваются и все протестантские группы, принимающие участие во ВСЦ] – это соборная Церковь, а не просто ее часть. Каждая церковь является соборной, но не представляет ее полноту. Каждая церковь обладает соборностью, когда она находится в общении с другими церквями… Даже сегодня, когда совместная Евхаристия не всегда возможна, разделенные церкви проявляют взаимную ответственность и аспекты соборности… Разделенные друг от друга, мы нищаем» [9]. Другими словами, экуменическое движение и, к сожалению, также православные в рамках ВСЦ признали, между прочим, «соборность» (=полноту истины) еретических протестантских групп и более того, мы объявили, что соборность Православной Церкви зависит от того, имеет ли Она общение с ересями протестантизма, потому что без них мы … «нищаем»! Давайте не будем забывать, что это богохульство в адрес Православной Церкви основывается также на документе ВЕМ Комиссии «Вера и церковное устройство», в котором явно оспаривается даже «соборность Евхаристии» Православной Церкви, поскольку там не принят интеркоммунион: «Если права верующих и священства участвовать и председательствовать в совершении евхаристии в одной церкви ставятся под сомнение руководителями и членами других евхаристических общин, то соборность евхаристии проявляется меньше» [10].

Критский Собор в своем документе показывает очень приукрашенный и поэтому лицемерный и фальшивый образ ВСЦ и его богословской «продукции». Он утаивает, что, несмотря на усилия православных делегатов и уступки со стороны ВСЦ относительно участия православных («Постоянная Комиссия по сотрудничеству и консенсусу» § 17), богословская идентичность Совета остается явно протестантской и, по меткому замечанию Афона, «так, как он функционирует сегодня, – это гомогенизирующий механизм, который притупляет догматическую чувствительность и несет в себе поверхностное, коммуникативного характера, «единство» [11].

Разве не остаются такими же трагически актуальными и сегодня те проблемы, о которых еще раньше говорил архиепископ Христодул: «В конце концов, мы, православные, задаемся вопросом: Что мы предлагаем, оставаясь в ВСЦ? Какую роль играем в формировании его решений? 300 протестантских ветвей, которые сегодня участвуют в нем как равноценные члены, своей еретической ложью постоянно изменяют экклезиологический характер ВСЦ. Постоянно активизируется и приток новых членов, женщины требуют участия наравне с мужчинами на всех уровнях. Уже в «Лимской литургии», которая произошла утром в воскресенье 10.02.91 г., приняли участие и две женщины «священнослужители». Богословие делает уступки и отодвигается популизмом. Христианство постепенно очеловечивается и приближается в равной степени к остальным религиям. В конце концов, что должно произойти?»^[12].

Боли и этого крика отчаяния, к сожалению, в документе Критского Собора о ВСЦ нет…

Следовательно, разве может Собор, который принимает и «положительно оценивает» документы и ситуации, противоречащие Православной, Святоотеческой традиции, быть принят церковный сознанием как «Святой и Великий»?

Церковь призывается со всей ответственностью принять соответствующее решение!

[1] [Митр.] Трансильванский Антоний (Румынский Патриархат) на ΙΙΙ ВПС: «Этим летом (1986), как председательствующий на заседании Отдела 10 ВСЦ, я убедился, что есть много опасений насчет документа ВЕМ (Крещение – Евхаристия – Служение). И мы еще когда оценивали этот документ в Бостоне, убедились, что там еще есть неясные моменты, особенно в разделе Служения» (Синодики ΙΧ, с. 145). Также [митр.] Димитриадский (а затем Афинский) Христодул заявил: «с православной точки зрения произошла и отрицательная критика документа «ВЕМ», а наша Элладская Церковь отказалась участвовать в процессе, вызванном ВСЦ, то есть признать этот документ» (Синодики ΙΧ, σ. 150).

[2] Вера и церковное устройство, ВСЦ, Крещение, Евхаристия, Служение, Издания Центра Православия в Шамбези, 1983.

[3] VIII в Хараре (1998) под названием «К общему пониманию и видению ВСЦ», IX в Порту-Алегри (2006), под названием «Текст по экклесиологии: Призванные быть Единой Церковью» и X в Пусане (2013), под названием «Декларация Единства».

[4] Метко заметил Преосв. [митрополит] Перистерийский Хризостом (Элладская Церковь) на III ВПС: «Сегодня документы ВСЦ и православные, и протестантские, и какие угодно. Это синкретические документы, которые удовлетворяют всех и не удовлетворяют никого» (Синодики ΙΧ, с. 147). Характерным является все, что сказал Преосв. [митрополит] Крутицкий Ювеналий (Российский Патр.) о ВСЦ (Синодики ΙΧ, с. 250).

[5] Ан. Гоцопулос, Совместная молитва с еретиками, изд. Теодромия, 2009², с. 105, сн. 176.

[6] В рамках «второго межрелигиозного саммита» (весна 1970), об открытии которого объявил Генеральный Секретарь ВСЦ Ю. К. Блэйк (1966-1972), произошла межрелигиозная совместная молитва в Кафедральном Соборе Женевы при участии «44 священнослужителей и представителей великих религий … Православную Восточную Церковь представил Преосв. Емилиан, епископ Калабрийский, постоянный представитель Вселенского Константинопольского Патриархата» во ВСЦ. И подытоживает теософский журнал: «Это было маленькое мероприятие огромного значения, которое хотело провозгласить, что в глубине все религии осуществляют одинаковую миссию

и должны бы сотрудничать, вместо того, чтобы разобщаться и ненавидеть друг друга из-за вероучений – выдумок людей» (масонско-теософский журнал Илиссос, 15(1970) т. 83 с. 376-378)!

[7] Ан. Гоцопулос, Совместная молитва с еретиками, изд. Теодромия, 2009², с. 105-108.

[8] См. Более детально: Комиссия по догматическим вопросам Священного Кинота, «Меморандум об участии Православной Церкви во Всемирном Совете Церквей», Святая Гора Афон, Февраль 2007, http://www.orthodoxnet.gr/pse%20IK/IK-PSE_Ypomnima.php, и http://oodegr.co/oode/oikoymen/ypomnima_ag_orous1.htm.

[9] 9thAssembly of WCC, Assembly Documents,Text on ecclesiology: Called to be the OneChurch,6-7, в http://www.impantokratoros.gr/B46B3299.el.aspx.

[10] Евхаристия § 19, в «Вера и церковное устройство», ВСЦ, Крещение, Евхаристия, Служение, Издания Центра Православия в Шамбези, 1983, с. 43.

[11] Комиссия по догматическим вопросам Священного Кинота, «Меморандум об участии Православной Церкви во Всемирном Совете Церквей», Святая Гора Афон, Февраль 2007, http://www.orthodoxnet.gr/pse%20IK/IK-PSE_Ypomnima.php, и http://oodegr.co/oode/oikoymen/ypomnima_ag_orous1.htm. В принятом документе под названием «К общему пониманию и видению ВСЦ» (Towards a Common Understanding and Vision of the WCC), § 1. 4. 6, приводится как поразительный успех ВСЦ тот факт, что «все более явная общая традиция – то, что мы разделяем одни и те же взгляды на веру, жизнь и свидетельство, начала обогащать богословскую мысль, которая была заложником жесткой конфессиональной перспективы, тогда как церкви подошли ближе друг к другу через ВСЦ» (см. 9th Assembly of WCC, Assembly Documents, Towards a Common Understanding and Vision of the World Council of Churches, 1. 12.)

[12] Митр. Димитриадский Христодул, «Всемирный Совет Церквей или Клуб религиозных людей?», в сборнике «VII Генеральная Ассамблея ВСЦ. Канберра, февраль 1991. Хроника – Тексты – Оценки», изд. Тертиос 1992, с. 178-179.

См. больше: Протопр. Анастасий Гоцопулос, Критский Собор и Всемирный Совет Церквей (ВСЦ) - iPaideia.gr

перевод выполнен интернет-содружеством "Православный Апологет"2017год

Разделы сайта

Всеправославный собор

Актуальное

Последние обновления

События

Популярные