353

Во второй половине XIX века династия Романовых включала в себя несколько ветвей, получивших название по именам их основателей. Среди них были Владимировичи, Константиновичи, Михайловичи, Николаевичи. Ветвь Константиновичей именовалась в честь брата Александра II, великого князя Константина Николаевича (1827—1892), активно способствовавшего проведению реформ 1860—1880-х годов, известного в семье своими либеральными взглядами. Его второй сын, прославившийся как поэт, драматург, переводчик, подписывавший свои произведения инициалами К. Р., также получил имя Константина (1858—1915). В 1884 г. великий князь Константин Константинович вступил в брак с принцессой Саксен-Альтенбургской, герцогиней Саксонской, получившей при замужестве титул и имя великой княгини Елизаветы Маврикиевны (1865—1927). В семье было девять детей: Иоанн (1886—1918), Гавриил (1887—1955), Татьяна (1890—1970), Константин (1890—1918), Олег (1892—1914), Игорь (1894—1918), Георгий (1903—1937), Наталья (10.03.1905—10.05.1905), Вера (1906—2001). В Первой мировой войне великий князь потерял сына Олега, подававшего надежды поэта. Во время революционных событий 1917—1918 гг. погибли три сына Константина Константиновича — князья Иоанн, Константин, Игорь. Великой княгине Елизавете Маврикиевне удалось спастись. В ноябре 1918 г. она вместе с детьми Георгием и Верой и внуками, детьми князя Иоанна Константиновича, уехала в Стокгольм, а затем на родину, в город Альтенбург, где скончалась 24 марта 1927 г. Эмигрировали князь Гавриил, написавший целый ряд книг, ставших ценными историческими источниками*, и княгиня Татьяна, принявшая постриг в эмиграции и являвшаяся долгое время настоятельницей Елеонской обители в Иерусалиме. Княжна Вера скончалась в США в январе 2001 г. Она была последней представительницей императорского дома, родившейся в России.

Иоанн Константинович, родившийся 23 июня 1886 года, стал первым князем императорской крови в российском императорском доме. Незадолго до его рождения были пересмотрены положения «Учреждения об императорской фамилии», утвержденного 5 апреля 1797 г. В новом указе говорилось, что великими князьями и княжнами, носящими титул «императорских высочеств», считаются потомки императора по прямой

линии, включая внуков. Правнуки же считались князьями императорской крови и получали титул «высочеств». Указ* был спешно принят 24 января 1885 г. в связи с ожидаемым рождением ребенка в семье великого князя Константина Константиновича. Впоследствии он был использован в новом «Учреждении об императорской фамилии», утвержденном Александром III 2 июля 1886 г.

5 июля 1886 г. великий князь записал в дневнике: «Сегодня появился в газетах Указ об учреждении императорской фамилии с последовавшими изменениями, по которым мой сын носит титул князя и высочества. По старому положению он был бы Великим Князем и Императорским Высочеством. — Все семейство очень недовольно этими нововведениями, не исключая и братьев Государя. Кто-то из них в шутку назвал их Указом о Сидоровых козах, так эти будущие потомки не имеют определенного имени».**

Свои чувства по поводу рождения первенца Константин Константинович выразил в колыбельной песне «Спи в колыбели нарядной...», законченной 4 марта 1887 г. и посвященной сыну. Для новорожденного в Мраморном дворце устроили детскую, украшенную в русском стиле. Все комнаты на детской половине носили русские названия: опочивальня, гуляльня, мыльная.

Дети благоговейно относились к родителям. «Отец был с нами строг, — писал в эмиграции князь Гавриил Константинович, — и мы его боялись. «Не могу» или «не хочу» не должны были для нас существовать. Но отец развивал в нас и самостоятельность: мы должны были делать все сами, игрушки держать в порядке, сами их класть на место. Отец терпеть не мог, когда в русскую речь вставляли иностранные слова, он желал, чтобы первым нашим языком был русский. Поэтому и няни у нас были русские, и все у нас было по-русски».

Великий князь Константин Константинович с детства воспитывал детей в соответствии с канонами православной веры. По вечерам он с Елизаветой Маврикиевной приходил к ним, чтобы присутствовать при молитве сыновей. Гавриил Константинович вспоминал о том периоде: «Сперва мой старший брат, Иоанчик, а за ним и я становились на колени перед киотом с образами в нашей спальне и читали положенные молитвы, между прочим, и молитву Ангелу-Хранителю, которую, по семейному преданию, читал ребенком император Александр II. Отец требовал, чтобы мы знали наизусть тропари двунадесятых праздников и читали их в положенные дни. Часто и дяденька (младший брат отца, великий князь Дмитрий Константинович) присутствовал при нашей вечерней молитве; когда мы ошибались, родители или дяденька нас поправляли. <...> В углу гуляльни висел большой образ Владимирской Божьей Матери, а на нем полотенце, расшитое разноцветными шелками и золотом, на концах обшитое старинными кружевами. Перед образом всегда теплилась большая лампада».***

Иоанчик рос очень нервным ребенком. Гавриил Константинович вспоминал, что каждый день перед тем, «как нас укладывали спать, к нам приходил Дмитрий Константинович, младший брат отца. Он тоже жил в Мраморном дворце и служил в то время

в Конной гвардии. Мы очень любили дяденьку, бежали к нему навстречу и бросались на шею. Дяденька любил иногда шутить над нами. Показывая Иоанчику конец ремня, которым он затягивал рейтузы, говорил, что это — его хвост. При этом Иоанчик чуть не плакал, страшно боясь этого «хвоста». Он также боялся шкуры белого медведя с большой головой, лежавшей в приемном кабинете отца, и плакал, когда его к ней подводили».*

Великий Князь Константин Константинович

Няня князя Гавриила Константиновича, Анна Александровна Беляева, которую в семье великого князя звали Атей (позже она стала монахиней Леснинского монастыря в Польше под именем матушки Гавриилы), во время пребывания князей в Крыму постоянно писала великой княгине Елизавете Маврикиевне о их самочувствии и обучении: «...Нервность князя Иоанна Константиновича значительно уменьшилась, он гораздо реже наклоняется, чтобы руками дотрагиваться до полу...» (21 сентября 1891 г.); «...Князь Иоанн Константинович нынешний год благодушнее отнесся к отъезду всех, все его нервные привычки прошли сразу, как уехали Ее Величество, он перестал до полу руками дотрагиваться и совершенно спокоен и не особенно заметно, чтобы он скучал; Вас и Августейшего Папа часто вспоминают и радуются при мысли, что Вы скоро вернетесь...» (14 октября 1894 г.). В том же письме Анна Александровна отмечала, что боится «многих волнений для князя Иоанна Константиновича, которые потом на нем плохо отзываются».**

В связи с частыми отъездами великого князя сыновья привыкли делиться самым сокровенным с родителями письменно и постепенно переписка становится в семье нормой общения.

Мальчиков по традиции готовили к военной службе, и воспитателями князей, как правило, были военные, воспитателем старших князей — М. И. Бородин, позднее — Н. Н. Ермолинский. Преподаватели по отдельным предметам приглашались из Александровского лицея, Педагогического института, Николаевской Военной Академии и других учебных заведений, в том числе кадетских корпусов. На начальном этапе — в 1899/1900 учебном году — общее наблюдение за учебной частью всех детей великого князя Константина Константиновича осуществлял академик А. С. Лаппо-Данилевский. Впоследствии среди преподавателей были философ Э. Л. Радлов (преподавал историю философии в Александровском лицее), статс-секретарь, сенатор, член Государственного Совета И. Г. Щегловитов (расстрелян по приговору ВЧК в 1918 г.), приват-доцент Петербургского университета Б. В. Никольский (член «Союза русского народа»).

5 сентября 1900 г., в день именин великой княгини Елизаветы Маврикиевны, князья Иоанн и Гавриил Константиновичи были зачислены отцом в кадетские корпуса: Иоанн — в Первый, второй сын — в Первый Московский. Гавриил Константинович вспоминал о том дне: «Мы узнали об этом великом событии накануне вечером. Отец вручил Иоанчику и мне по приказу (за своей подписью) по военно-учебным заведениям, № 100-ый, в котором было сказано о нашем зачислении. Мы были невыразимо счастливы, что будем носить военную форму, и, действительно, уже на следующий день на нас надели однобортные черные мундиры с гладкими медными пуговицами, черными же воротниками, с красными петлицами и золотым галуном, красный кушак, черные длинные штаны и фуражки с красным околышем и черной тульей с красным кантом. У Иоанчика были красные погоны с желтой цифрой и буквой, «І. К.»...» Маленькие князья посещали строевые занятия и уроки ручного труда в Первом кадетском корпусе в Петербурге, на Васильевском острове. Все остальные предметы они изучали дома. Но слабые легкие князей не позволяли им долго находиться с родителями в столице и по предписанию врачей Иоанна и Гавриила осенью 1903 г. отправили в Крым, в имение Николая II Ливадию. Их сопровождал воспитатель, капитан Матвей Илларионович Бородин. Позднее, в эмиграции, Гавриил Константинович писал о нем в своих мемуарах: «Он был разносторонне развитым человеком, но, как у человека не нашего круга, у него на многие вещи были другие взгляды, что, разумеется, влияло на наше воспитание. Под влиянием этих взглядов Иоанчик написал как-то письмо сестре Татиане о том, что она должна поступить на курсы. Дяденька, узнав об этом, возмутился и сделал Иоанчику строгое письменное внушение».*

Главный постулат воспитательной системы Константина Константиновича заключался в том, что член императорской фамилии не должен надеяться на свои привилегии, а доказывать своими поступками, что он действительно полезен обществу.

1 июля 1905 г. Иоанчик с братом поступили в Николаевское кавалерийское училище. Став юнкерами, Иоанн и Гавриил не жили в училище, а помещались вместе с воспитателем М. И. Бородиным в двухэтажном доме в Красном Селе, где стоял лагерь училища. Когда лагерь окончился, врачи не рекомендовали Гавриилу Константиновичу жить в столице, поэтому братьев оставили в Павловске, куда к ним приезжали преподаватели

из Петербурга. Здесь же проходили занятия верховой ездой под руководством великого князя Дмитрия Константиновича, знатока конной езды и лошадей. Несмотря на домашнее воспитание, Иоанн с братом наравне с другими юнкерами принимали участие в эскадронных учениях и маневрах.

Производство в офицеры князей Иоанна и Гавриила Константиновичей состоялось 14 июля 1907 г. В этот день братья получили Андреевские ленты, которые вручались князьям императорской крови согласно «Учреждению об императорской фамилии» по достижении совершеннолетия. В память Иоанна и Гавриила врезалась также дата 6 января 1908 года. В этот день братья присягали «на верность Государю и Отечеству» в церкви Большого дворца, в Царском Селе, и Николай II назначил Иоанна и Гавриила своими флигель-адъютантами. Как члены царской фамилии, братья сначала присягали как члены императорского дома, а затем — как офицеры. На присяге присутствовали все Романовы, дамы в кокошниках и русских платьях, мужские представители рода — в парадных мундирах.

В 1908 г. Иоанн Константинович в сопровождении Н. Н. Ермолинского совершил заграничное путешествие, посетив Гамбург, Берлин, Потсдам, Париж. Поездка должна была способствовать расширению кругозора и завершить образовательный курс.

Заранее обдумывая выбор полка, князь Иоанн тяготился необходимостью пойти наперекор пожеланиям любимого «дяденьки», великого князя Дмитрия Константиновича, предложившего ему стать конно-гренадером. В семье Константиновичей родным полком считалась Конная гвардия. Князь Гавриил писал в своих воспоминаниях: «Наш дед, великий князь Константин Николаевич, с детства числился в ней. Отец и дяденька, а также их старший брат Николай Константинович, числились в Конной гвардии с самого рождения. Поэтому Иоанчик с раннего детства решил, что тоже будет конногвардейцем и, действительно, прослужил в полку десять лет — до самой революции, беззаветно любя его. Последние годы перед войной Иоанчик тоже назначался ассистентом к штандартам на Благовещенском параде — как в свое время наш отец и дед. Таким образом — три последние поколения нашей семьи стояли на том же самом месте, на том же самом параде».*

В 1907 г. великий князь просил разрешения Николая II поступить Иоанну в Конную гвардию, а Гавриилу — в лейб-гусары. На что император дал свое согласие и сказал: «Оба — в мои полки!», подразумевая, что являлся шефом обоих.**

Константин Константинович учитывал, что офицеры гвардии на долгое время станут кругом общения, источником радости и огорчений молодых князей, той культурной средой, где они проведут юность и где будут формироваться их взгляды на окружающий мир. Однако великий князь видел множество опасностей в том, чтобы переступать черту, отделявшую членов императорской фамилии от остальных социальных групп. Он считал недопустимым менять стиль жизни, сложившийся в великокняжеской семье.

В первую очередь вопросы взаимоотношений князей с офицерами полка коснулись старших сыновей великого князя, Иоанна и Гавриила. Перед их поступлением в гвардейские полки, Константин Константинович пригласил для беседы министра императорского двора барона Фредерикса, чтобы обсудить, как офицерам следует держать

себя по отношению к молодым князьям. На совете присутствовал также брат великого князя, Дмитрий Константинович. Было решено, что князья будут нести службу наравне с однополчанами, но не должны будут переходить с офицерами на «ты», как это было, когда служили в полках великие князья Константин и Дмитрий Константиновичи. Именно по этому вопросу Иоанн Константинович, нарушив указание отца, 3 декабря 1910 г. написал ему обстоятельное письмо, отстаивая свое право самостоятельно решать вопрос о взаимоотношениях с однополчанами.

Сравнивая процесс адаптации в полковой среде свой и младших братьев, князь Гавриил Константинович вспоминал: «Нас с Иоанчиком держали очень строго и почти никуда одних не пускали. Когда мы были уже юнкерами, нам разрешили ездить верхом одним, без провожатого, в Царское Село, и первое время я себя чувствовал не совсем в своей тарелке. Младших моих братьев воспитывали гораздо более самостоятельными и потому они, выйдя в офицеры, чувствовали себя куда лучше, чем мы с Иоанчиком».*

Эмоциональность князя Иоанна, любовь к музыке, открытость характера сближали его с отцом. Уже после смерти великого князя, в 1915 г., Елизавета Маврикиевна рассказала великому князю Андрею Владимировичу, что когда они с мужем отдыхали в Египте, «один из его адъютантов раз спросил его, кто из сыновей душой больше на него похож. Он ответил — Иоанчик, а как поэт — Олег».** В восемнадцать лет князь много думал о женитьбе. Наибольшее впечатление произвела на Иоанна старшая дочь Николая II, великая княжна Ольга Николаевна. Но этим планам не суждено было осуществиться. Мать князя Иоанна предложила в качестве кандидатуры дочь сербского короля Петра. На 21 августа 1911 г. была назначена свадьба князя Иоанна с сербской принцессой Еленой Петровной. Невеста вместе с отцом и братом, наследником королевичем Александром, будущим королем Югославии приехала в Петергоф 19 августа. Их встречало почти все семейство Романовых, в том числе Николай II, великий князь Константин Константинович с сестрой Ольгой Константиновной, греческой королевой, сыновья великого князя. Иоанн Константинович выехал навстречу королю и своей невесте и прибыл на станцию вместе с ними в царском поезде. На платформе был выстроен караул от лейб-гвардии Измайловского полка, который считался родным для великого князя Константина Константиновича.

Свадьба состоялась в Большом Петергофском дворце в три часа дня. Как правило, такие семейные торжества собирали огромное число приглашенных, но в данном случае многих Романовых не было ни на церемонии, ни на свадебном обеде. Императрица Александра Федоровна была при благословении жениха и невесты, проходившем в Белом зале дворца, но не присутствовала при венчании по нездоровью. Вдовствующая императрица Мария Федоровна находилась за границей, куда регулярно ездила навещать родных. Великие князья Николай и Петр Николаевичи, женатые на сестрах, черногорских принцессах Анастасии и Милице Николаевнах, не были ни на одном из торжеств, связанных со свадьбой князя Иоанна, в связи с политическими разногласиями между сербским королем и черногорским князем. Великий князь Михаил Александрович отсутствовал на семейном обеде потому, что великий князь Николай Николаевич запретил начальникам частей отлучаться с бывших в то время маневров.

Во время венчания князь Иоанн как человек глубоко верующий решил соблюсти церковные правила, предписывавшие, что жених должен быть без оружия. Однако на

придворных свадьбах это правило не действовало. Тем не менее князь перед венчанием снял палаш, и лишь при выходе из церкви брат князя, Гавриил Константинович подал его Иоанну.

Свадебный обед в Турецком зале дворца в Стрельне, куда вечером съехались все присутствовавшие на церемонии, был омрачен неприятным происшествием, запомнившимся брату Иоанна, Гавриилу Константиновичу: «В Стрельне не было электричества и потому в люстры, висевшие в зале, были вставлены свечи. Во время обеда свечи стали падать на пол, одна за другой. Нам это было очень неприятно. Попадало много свечей. Теперь, после того, как произошла революция и Иоанчик пал одной из ее многочисленных жертв, можно считать падение свечей плохим предзнаменованием, но вряд ли тогда это приходило кому-нибудь в голову»*.

Молодые поселились в Павловске, любимом дворце великого князя Константина Константиновича, где им была отведена квартира. 7 января 1914 г. в семье Иоанна Константиновича родился первый ребенок, князь Всеволод Иоаннович. По случаю рождения первенца офицеры Конной гвардии поднесли князю Иоанну икону Благовещения. Братья придумали оригинальный подарок. «Так как Иоанчик был очень религиозен, то братья его дразнили, что его сын родится с кадилом в руке. Поэтому они заказали маленькое кадило и, как только Всеволод родился, ему вложили кадило в ручку. Так что Иоанчик впервые увидел своего сына с кадилом в руке»**. 12 июля 1915 г. у Иоанна Константиновича и Елены Петровны родилась дочь Екатерина.

Князь Иоанн начал заниматься музыкой с детства. Уже 5 октября 1895 г. няня Атя писала великой княгине Елизавете Маврикиевне: «Иоанн Константинович тоже стал играть довольно хорошо и разбирает ноты хорошо»***. Повзрослев, он не оставил своего увлечения. Князь не стал композитором, но абсолютный слух и любовь к музыке, особенно церковным песнопениям, привели его к мысли об организации хора.

В Павловске Иоанн решил построить новый храм, где должен был петь его хор, пользовавшийся большим успехом. Хвалил исполнителей и государь, присутствовавший на службе в церкви Сводного полка и назвавший хор «необыкновенным».

Увлечение князя нашло свое применение при постановке на сцене «Царя Иудейского» — любимого произведения К. Р., над которым великий князь Константин Константинович работал несколько лет. Репетиции драмы начались зимой 1913 г. В связи с запретом Св. Синодом постановки драмы на официальной сцене репетиции объявлялись литературными вечерами «Измайловского Досуга», одним из организаторов которого являлся К. Р. Главную роль играл сам великий князь. Сыновья Константин и Игорь также участвовали в представлении. Князь Иоанн Константинович руководил хором.

9 января 1914 г. в Эрмитажном театре состоялась торжественная постановка драмы в высочайшем присутствии. Как вспоминал князь Гавриил Константинович, после спектакля Николай II «пошел за кулисы говорить с отцом. Отец был чрезвычайно взволнован, с его лица тек пот, он тяжело дышал. Я никогда не видел его в таком состоянии. Когда он играл, он священнодействовал»****.

С объявлением мобилизации Иоанчик предложил братьям причаститься перед отъездом, для чего заказал в Павловской дворцовой церкви раннюю обедню. Вечером 22 июля 1914 г. после благословения и прощания с родными князь первым из братьев отправился в расположение полка. Иоанн Константинович находился в составе лейб-гвардии Конного полка, где был ординарцем при штабе 1-ой Гвардейской кавалерийской дивизии. После августовских боев 1915 г. в печати появилось официальное сообщение штаба Верховного Главнокомандующего о вручении «флигель-адъютанту, поручику Его Высочеству Князю Иоанну Константиновичу, за то, что в боях 2, 4 и 6 августа, состоя ординарцем у начальника дивизии, неоднократно передавал с явною опасностью для жизни распоряжения и этим способствовал достижению успеха»*, Георгиевского оружия.

После ухода на фронт мужа Елена Петровна предложила Константиновичам на собственные средства устроить подвижной лазарет в 1-ю армии, в котором она впоследствии работала сестрой милосердия. Благодаря этому княгиня получила возможность выезжать на фронт и иногда видеть мужа.

Смерть великого князя Константина Константиновича 2 июня 1915 г. тяжело отозвалась на всех Константиновичах. В соответствии с духовным завещанием великого князя Елизавета Маврикиевна получила в пожизненное пользование его капитал и все недвижимое имущество. Но 24 февраля 1916 г. великая княгиня «в интересах возлюбленных детей» отказалась от всех принадлежащих ей по завещанию прав пожизненного владения и от своих наследственных прав на все имущество мужа, оставив лишь право владения Мраморным дворцом в Петрограде.** Как старший сын князь Иоанн Константинович унаследовал дворцовый комплекс Павловск и большую часть имущества.

Постепенно отношения внутри семьи менялись. Финансовое положение Константиновичей было неодинаково, и в переписке членов семьи проскальзывало недовольство сложившейся ситуацией. В письме от 20 февраля 1917 г. к одному из сыновей, великая княгиня с горечью писала о небрежении, в котором находилась церковь в Осташеве, где был похоронен князь Олег Константинович: «Может быть, я продам брошку, которую получила от Г<осударыни> Минни для крестин Олега, в пользу Осташевской церкви. Надо обсудить этот вопрос. Елена уверяла, что она с Иоанчиком для церкви платит, но Т. говорит, что нет».***

26 марта 1918 г. «Красная газета» опубликовала декрет о высылке членов бывшего императорского дома Романовых. В результате передвижения по Уралу Иоанн вместе с братьями Константином и Игорем, а также великим князем Сергеем Михайловичем, великой княгиней Елизаветой Федоровной и князем В. П. Палей 20 мая 1918 г. оказались в городе Алапаевске, недалеко от Екатеринбурга. Супруга князя, княгиня Елена Петровна, оставив детей на попечение Елизаветы Маврикиевны, последовала за мужем. Но в Екатеринбурге она решила вернуться к детям в Петроград и продолжить хлопоты об освобождении мужа. Однако в связи с подготовкой убийства членов императорского дома ее, как нежелательного свидетеля, арестовали и отправили в Пермь. От трагической гибели ее спасли принадлежность к иностранному владетельному дому и активная позиция сербского посланника, на дипломатическом уровне добивавшегося освобождения Елены Петровны и ее супруга.

В ночь на 18 июля князь Иоанн Константинович вместе с другими членами семьи Романовых был сброшен в шахту недалеко от Алапаевска. Елена Петровна выехала в Норвегию лишь после вмешательства норвежского атташе, в декабре 1918 г. Страшные события этих лет — тюремное заключение, гибель мужа и его родных, — изменили ее отношение к второй родине. Вернувшись к детям, она приняла решение не обучать их русскому языку.

Публикация включает переписку великого князя Константина Константиновича со старшим сыном, письма Иоанна матери и брату князю Олегу и письма сестры Татьяны за период с 1890 по 1914 г.* Материалы отложились в личных фондах великого князя (Ф. 660), его супруги (Ф. 657) и князя Иоанна (Ф. 659), хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации. Многие дела сформированы лично великим князем Константином Константиновичем. В феврале 1915 г. он записал: «Стараюсь привести в порядок бумаги, письма и книги, что не легко, так как сильно запущено»**. Очевидно, разбор накопившейся документации осуществлялся ежегодно: Константин Константинович просматривал все поступавшие материалы и систематизировал переписку по авторам и хронологии. При публикации переписки сохранен принцип распределения документов, принятый великим князем.

Большинство писем написано на высококачественной бумаге, с личными монограммами, штампами отелей. Текст документов передан с сохранением стилистических и языковых особенностей подлинников. Сохранены подчеркивания в тексте оригиналов, двойные, тройные подчеркивания выделены жирным шрифтом. Слова, зачеркнутые авторами писем, заключены в фигурные скобки, условно прочитанные — в квадратные. Явные описки исправлены.