О монархии и о возможности ее восстановления

М. Назаров

глава из книги «Тайна России. Часть 3.»

III. РУССКАЯ ИДЕЯ И АПОСТАСИЯ

Небывалая смута на русской земле, ознаменовавшаяся в начале XX в. свержением законной власти Помазанника Божия и его убийством, в конце века выходит на свой финальный виток. На эту мысль наводят и нынешние дебаты в СМИ о возможности “восстановления монархии”, о причислении Царской семьи к лику святых, о екатеринбургских останках... Разные силы участвуют в этих спорах, но громче всех звучит голос “правопреемников” того екатеринбургского преступления; они и сегодня прилагают неимоверные усилия для сокрытия от народа правды о происшедшем и о духовном призвании России.

Для правящей олигархии планы “восстановления монархии” — лишь один из возможных способов декоративной легитимации своей нелегитимной власти. Недалеко от этого ушли “новые дворяне”, желающие лишь “реституции собственности” и титулов при “монаршем дворе” вроде западных династий, которые “правят, но не управляют”. Большинство же людей в России знает о монархии из советской школы как о чем-то “отжившем свой век” — почему монархия и была “свергнута народом”...

Поэтому ниже мы предлагаем рассмотреть: истинное значение русской монархии, причины и духовный масштаб ее падения, уровень осознания этой проблемы нынешним российским обществом, и лишь на этом фоне — возможности восстановления российской монархии.

1. СМЫСЛ И ИСТОКИ МОНАРХИИ

Монархия как правление одного лица известна с древнейших времен, она происходит из естественной иерархии человеческою общества, начиная с главы семьи. (Первые известные демократии, в Риме и Афинах, возникли там уже после разложения монархий.) Однако с религиозной точки зрения монархия имеет и свое духовное обоснование. Священное Писание (1 Цар., 8-11) запечатлело, как была установлена Богом монархия в избранном народе: по просьбе людей, ощутивших, что они не способны жить по Божиим законам без вождя, который получает от Бога специальное посвящение для этой миссии (помазание). То есть Царь — не только следствие природной иерархичности и не чья-то самоцель, а средство для удержания народа на Божием пути.

С православной точки зрения это необходимо, поскольку человеческая природа и весь мир находятся в состоянии повреждения вследствие грехопадения, поэтому и требуется людям не зависимая от них, но зависимая от Бога верховная власть как внешняя сила, ограничивающая и человеческую мятежную греховность, и действие в мире сил зла. Признание людьми такой власти, служащей Божию замыслу, — проявление не рабства, а аскетического самоограничения в борьбе с собственным греховным своеволием.

К этому выводу даже на основе чисто философского анализа, не будучи монархистом, пришел С.Л. Франк в книге “Духовные основы общества” (1930). Он показал, что лишь в соборном служении всего народа правде Божией, а не в исполнении индивидуальных субъективных хотений, человек раскрывает свое подлинное духовное существо. Для этого людям необходима верховная власть, которая “есть не приказчик человеческого коллектива, а по самому своему существу — слуга Божий, блюститель правды”; такая власть “охраняет не интересы сегодняшних членов общества, а интересы общества как сверхвременного единства, имеющего свое целостное религиозное призвание, свою всемирно-историческую миссию. В монархической идее царя как “помазанника Божия” содержится поэтому глубокая и верная идея”, писал Франк (курсив наш). Этой цели служит и династичность как способ непрерывности и бесспорной законности власти, устраняющий борьбу за нее.

Отход общества от монархической идеи может вести лишь к утрате подлинного смысла жизни и к деградации, даже если это проявляется не сразу. Так, замена монархии аристократией уже снижает идеал власти от Бога — до прагматического совета “лучших людей”, действующих своим несовершенным умом и стремящихся доказать перед другими свое шаткое (ибо зависящее от субъективной оценки человеческих качеств) право на власть. Борьба за власть и за ее сохранение становится существенным содержанием правления аристократии...

В еще большей мере борьба за власть, а не служение Истине, составляет суть демократии, при которой истина определяется методом простой арифметики большинства. Большинство же людей склонно судить о смысле жизни на основании своих приземленных потребностей; поэтому именно демократия, с одной стороны, занижает цели государства по среднему уровню обывателя, и, с другой дает силам зла наибольшую возможность манипулирования “народной волей” через эти земные потребности. Так демократия, обожествляющая греховную волю количественной массы людей, превращается в наиболее откровенное их непослушание Божию замыслу.

Демократия могла бы служить ему только в том случае, если бы его в полной мере сознавало большинство индивидуумов, преодолевая свои греховные склонности, приобретая знания об управлении государством и имея прочную защиту от влияния злых сил. Но надеяться на это — утопия. Настоящая монархия как раз и призвана хранить, осуществлять и защищать тот народный идеал, к которому стремился бы народ, если бы стоял на должной нравственной высоте.

Православная монархия основана на народной вере не в способность правящей личности (как при аристократии или диктатуре), а в силу того идеала, который задается Церковью и которому правитель тоже подчинен, получая именно для этого свою власть от Бога. Эта народная вера в православный идеал государства вместе с Церковью призвана смягчать и возможные личные недостатки монарха, не позволяя им превращаться в норму. Ведь в своем конкретном правлении православный монарх, конечно, учитывает и “глас народа”, его потребности, опирается и на аристократию, не допуская лишь верховенства того и другого в принятии решений, напоминал Тихомиров. Например, в допетровское время Цари правили вместе с совещательной боярской думой (аристократический элемент власти) и Земскими Соборами (демократический элемент). Позже и славянофилы считали Земские Соборы и низовое народное самоуправление непременной принадлежностью русской монархии. Даже такой либерал, как П.А. Сорокин, признавал, что в России “под железной крышей самодержавной монархии жило сто тысяч крестьянских республик”.

Таким образом, сравнение трех основных форм правления — власти одного человека (монархия), власти нескольких людей (аристократия) и “власти народа” (демократия) — показывает, что легче всего конечная цель спасения от греха как можно большего числа людей достигается при власти специально подготовленного для этой миссии правителя-служителя Божьему замыслу. Такой наследственный Царь, рукополагаемый и направляемый Церковью, с одной стороны, и сам независим от политической борьбы за власть и от прочих земных сил, с другой стороны, он освобождает и аристократию от искушения борьбы за верховную власть, создавая всем возможности более одухотворенного служения народному идеалу. Их совместная государственная политика, не стесненная рамками избирательного срока, а руководствующаяся вечными критериями народного блага, в наибольшей степени способна его обеспечить как материально, так и духовно — в масштабе смысла жизни человека.

Опасность вырождения богоустановленной и ответственной перед Богом монархии в тиранию гораздо меньше, чем опасность вырождения аристократии в эгоистичную олигархию (ибо аристократия получает власть не от Бога, а по своим заслугам); не говоря уже о демократии, которая наиболее часто представляет собой временную (а потому и ненасытную) олигархию тех правителей, которым удается посредством денег и СМИ собрать в свою пользу или в поддержку своих ставленников большинство голосов обманываемого населения, не знающего истинной раскладки сил в политическом закулисье.

Вырождение монархии происходит тогда, когда она и общество отрываются от своих религиозных целей. Мы знаем, что по этой причине уже ветхозаветные цари не всегда оказывались достойными своей задачи. Но это говорит лишь о нравственной неустойчивости человека (что может проявляться даже у того или иного монарха), а не о ненужности самой монархии как водительства людей в соответствии с Божиим замыслом. В этом и состоит смысл стержневой традиции Царства в человеческой истории, которая с Божией помощью сначала устанавливается в богоизбранном народе в виде Царя как Помазанника Божия — и заканчивается православной монархией также во главе с Царем-Помазанником.

Ветхозаветная монархия (мы особо чтим в ней Царя Давида псалмопевца) должна была готовить свой народ к восприятию Сына Божия. Но она выродилась в той же мере, что и иудейская религия, отвергнувшая Мессию-Христа. Православные знают, какого “мессию” иудеи ждут и воспримут своим земным царем в конце времен: антихриста...

Поэтому в первые века существования христиане не имели своей государственности. В языческих римских императорах апостолы уважали лишь принцип власти, ограничивающей действие сил зла, в противоположность принципу анархии. Огромной духовной победой христиан стало появление христианского Императора Константина (причисленного Церковью к лику святых), который перенес столицу империи в Византию и основал там “Второй Рим” — столицу первого православного Царства.

В нем материальная сила государства и духовная сила Церкви объединились на принципе “симфонии” этих двух властей. В преамбуле к Шестой новелле Императора Юстиниана говорится: “Величайшие дары Божий — человеку, дарованные Вышним человеколюбием — священство и царство: одно служит вещам Божественным, другое управляет и заботится о вещах человеческих; и то, и другое происходит от одного и того же начала и благоукрашает человеческую жизнь... Если то (священство) будет во всем безупречно и причастно дерзновения к Богу, а это (царство) будет правильно упорядочивать врученное ему общество, то будет благая некая симфония...”. Выразители этого учения — Император Юстиниан и Патриарх Константинопольский Фотий — также почитаются Православной Церковью как святые. Общая цель Церкви и государства тут не ограничивается мерками земного мира, а ставит целью спасение людей для вечной жизни в Царствии Божием; при венчании на Царство Царь дает в этом обет перед Богом.

Как определял симфонию Л.А. Тихомиров: “Верховная власть христианская, безусловно подчиненная Богу в целях и духе правления, сохраняет полную свободу в способах осуществления этих целей, сообразно политическим и социальным условиям, среди которых получила миссию действовать... под единственным условием, чтобы эти комбинации были сообразны с волей Божией, то есть были проникнуты нравственно религиозными началами, достойными христианина”. Церковь же “есть хранительница этого нравственно-религиозного указания и проверки нашей общественной жизни... Отношение двух властей напоминает отношение души и тела” (Монархическая государственность”, 1905).

Даже такой “парижский” историк Церкви, как А.В. Карташев (начавший свою деятельность как либерал-февралист) в зрелом возрасте преодолел свои заблуждения и писал в защиту симфонии, что в неслиянно-нераздельном соединении православной Церкви и государства был по аналогии применен принцип неслиянно-нераздельного соединения Божественного и человеческого во Христе (“Воссоздание Св. Руси”, Париж, 1956).

Соответственно, основополагающее место в симфонии занимает Церковь, совершающая над Царем таинство Миропомазания. Это не делает его автоматически праведным, но наделяет его — через обряд возложения рук Патриарха (что означает возведение в священный сан), помазание св. миром и через причащение по священническому чину — особым даром Святаго Духа, правом и обязанностью Помазанника служить выполнению Божией воли вместе с Церковью как ее особенный член. Это убеждение, что православный Царь принадлежит к числу священных лиц, было общепринятым в Церкви; его высказывали и Константинопольские Патриархи, и папа Лев Великий, и многие святые, как западные (св. Ириней Лионский), так и русские (св. Филарет Московский, св. прав. Иоанн Кронштадтский).

В Византии с самого начала Император Константин, по его же выражению, стал исполнять функции “епископа внешних дел Церкви”, он имел право созывать Вселенские Соборы и председательствовать на них, издавать церковные законы, и было принято, что ни один государственный закон не имеет силы, если противоречит церковным канонам, — такова юридическая основа православной симфонии (отраженная позже и в русских законах).

Несомненно, что после появления православного Царства именно к нему святые отцы относили слова апостола Павла об “удерживающем” (2 Фес. 2), который препятствует воцарению антихриста. После сокрушения Византии турками эта миссия была перенята Русью, что выразилось в понятии “Москва — Третий Рим”.

Монархическая идеология на Руси окончательно созрела с признанием всеми поместными православными Церквами русского Великого Князя — Царем, особо поминаемым во время богослужения во всех странах, то есть покровителем всего вселенского Православия (коронование Иоанна Грозного в 1547 г.; признание Константинополем в 1561 г.), и в результате канонического установления русского Патриаршества (1589 г.). При этом в России не столько подражали Византии (где идеал православной государственности лишь вырабатывался и в реальной жизни нередко нарушался), сколько восприняли этот идеал в готовом виде и создали монархическую власть в более совершенной форме.

В чине православного коронования читаются молитвы с прошением, чтобы Господь вселял в сердце Царя страх Божий; сам монарх в коленнопреклоненной молитве смиренно просит Бога: “Вразуми и направи мя в великом служении сем... Буди сердце мое в руку Твоею...”. После литургии Царь поклоняется праху предков в Архангельском соборе, что должно напоминать ему о конце жизни; в Византии Императору при коронации давали платок с землей, напоминая о тленности земного величия. Корона же — символ тернового венца. (Сравним все это с самоуверенной клятвой демократических президентов “перед народом”...)

Западные же монархии развивались вне принципа симфонии. Сопротивляясь притязаниям папства на подчинение себе и государственной власти, они склонялись в другую крайность: к дохристианскому образцу ничем не ограниченного абсолютизма, подчиняющего себе и власть духовную: “Государство — это я”. Такая монархия часто выводила свою власть не от Бога, а из самой себя или позже — из якобы переданных ей народом “прав” (которых народ сам по себе тоже не имел: право на законную власть может быть получено только от Бога). Такой король в своем правлении полагался на принудительный бюрократический аппарат, а не на идею служения всей нации высшей Истине.

В стремлении к ограничению обеих крайностей (папистской и королевской) и возникла западная демократия, в конце концов отделившая Церковь от государства (что подобно отделению души от тела) и сделавшая монархию декоративной. (Так, недавно в Бельгии король был против закона о разрешении абортов, но, не в силах его запретить, — “покинул трон” на один день, необходимый для принятия закона парламентом, после чего продолжил “правление”...) Недоверие к грешной человеческой воле выразилось в либеральной демократии уже не в обращении за помощью к Богу, а в недоверии к верховной власти как таковой. Отсюда — западный принцип “разделения властей” на независимые законодательную, исполнительную и судебную (конечно, денежная власть в демократиях легко обходит это чисто формальное препятствие, контролируя все три ветви назначением своих ставленников). Тогда как в русской традиции верховная власть должна быть едина и в своем служении зависима от единой Божественной Истины.

Поэтому западническая критика монархии и католической Церкви к русской монархии и Православию неприменима. Такие критики обычно не знакомы с православной монархической идеологией и судят о ней по западному абсолютизму, который “повсюду скомпрометировал монархическую идею и испортил самые династии”, — писал Тихомиров. — Русская же монархия “неограниченна, но не абсолютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых и получает свою законно-неограниченную власть. Она имеет власть не в самой себе, а потому и не абсолютна... Тут монарх властвует не для себя, и даже не по своему желанию, а есть Божий Слуга, всецело подчиненный Богу... Такой власти народ подчиняется безгранично, в пределах ее служения, то есть пока монарх не заставляет подданного нарушить воли Божией и, следовательно, перестает сам быть слугою Бога”.

2. ПРИЧИНЫ СОКРУШЕНИЯ МОНАРХИИ В РОССИИ

Почему же пала русская монархия, не удержавшись на своей высоте? Причины были внутренние и внешние.

Внешняя причина заключалась в том, что удерживающая роль православной России становилась все более очевидной помехой глобальному натиску антихристианских сил — “тайне беззакония” (2 Фес. 2), питаемой международными еврейскими финансовыми структурами. Помимо агрессивно антихристианской сути самого иудаизма, у этих банкиров была и прагматическая причина: их деньги могли стать главной властью только в том обществе, из которого вытравлены те самые духовные ценности, защитниками которых призвана быть христианская монархия в союзе с Церковью. Для дехристианизации мира с этой целью еврейским капиталом было создано масонство, сделавшее из западной цивилизации то, что сегодня называется демократией: общество, в котором истина определяется арифметическим большинством голосов населения, лишенного знания абсолютной Истины и манипулируемого средствами информации.

К началу XX в. Россия оставалась единственным оплотом подлинных христианских ценностей и воспринималась Финансовым Интернационалом как последнее препятствие к его мировому господству. Кроме того, в пределах Российской империи оказалась основная часть еврейского народа, которой русские Цари не могли дать требуемого религиозного равноправия из-за антихристианской и расовой сути иудаизма, ждущего своего земного еврейского мессию-антихриста. Все это сделало Россию главным врагом мирового еврейства.

Пользуясь неограниченными финансовыми и пропагандными возможностями, еврейские банкиры для свержения русской монархии подготовили Мировую войну и объединили в ней все антирусские силы: и военных противников России (Германию, Австро-Венгрию, Турцию), и предательских “союзников” по Антанте (поощривших масонскую революцию в России накануне близкой победы), и все внутренние революционные и сепаратистские силы. Их объединенная мощь была уникальна в истории по неограниченности финансовых средств и циничной вседозволенности, чего защитники монархии позволить себе не могли... [См. раздел I в данном сборнике.]

Революция в России стала кульминационной точкой в противоборстве “тайны беззакония”, готовящей всемирную власть антихриста, и христианских сил, удерживающих мир на пути следования Божию замыслу. Человек же, воплощавший в себе это удержание — русский Царь, — был оклеветан, предан, убит и не понят ведущим слоем своего народа.

Его свергли потому, что он глубоко ощущал православный смысл своего царского служения и не мог от него отказаться, допустив ко власти либеральных “народных избранников”. Но даже царское окружение не понимало такого “упрямства” Государя. На его несчастье смута все больше проявлялась и на правительственном уровне в нехватке сотрудников, которые сочетали бы в себе деловые качества, духовную зоркость и преданность.

В этом была внутренняя причина слабости России: западническое мировоззрение, впущенное Петром I, при несло свои разрушительные плоды... Но эта слабость заключалась не в устарелости православной монархии, а в том, что ведущий слой общества утратил понимание ее сути, — отсюда происходило и непонимание царской непоколебимости Николая II в самых принципиальных вопросах: о сути православного самодержавия, о полномочиях либеральствующей Госдумы, об ограничениях прав антихристианского иудаизма... Помазанника Божия, призванного творить Божию волю, стали рассматривать как неуступчивого властителя, “мешающего прогрессу”, и принудили его к отречению “во имя блага России” (Жевахов Н.Д., кн. “Причины гибели России”, 1928).

Это непонимание охватило и большинство членов Династии: они все чаще нарушали фамильные законы, видя в них “устаревшее” бремя, и даже позволяли себе обращаться к Царю с коллективными требованиями; тем самым они переставали быть образцом нравственности в глазах подданных и были заинтересованы в замене Царя на более уступчивого. В дни Февральской революции дядя Царя, Великий Князь Николай Николаевич, не предотвратил известный ему заговор, призвал Государя отречься и выразил лояльность Временному правительству, как и многие другие члены Династии. Великие Князья Николай Михайлович и Николай Константинович приветствовали революцию, а Кирилл Владимирович и сам принял в ней активнейшее участие: 1 марта, за день до отречения Царя перешел со своим Гвардейским экипажем на сторону революционного Комитета Госдумы (распущенной Государем), призвал и другие войска присоединиться к “новому правительству” (которое уже арестовало царских министров), давал газетам интервью о “гнете старого режима” и о “сияющих впереди звездах народного счастья” (см. нашу книгу “Кто наследник Российского Престола?”. М. 1998)...

Об отречении Царя просили и все командующие фронтами... “Кругом измена и трусость, и обман”, — записал он в дневнике в тот день... Видя вокруг себя такое предательство. Государь, изолированный в Ставке своим окружением, введенный в заблуждение доставлявшимися ему сообщениями и прибывшими депутатами Госдумы, поверил, что “его отречения требуют армия и народ”, и 2 марта сложил с себя верховную власть. Он не хотел удерживать ее насилием над своим народом, если оказался ему не нужен — в этом случае он все равно пере ставал быть настоящим православным Самодержцем... Образец духовного величия Царя в момент отречения его последнее обращение к армии (оно было скрыто Временным правительством), продиктованное стремлением избежать гражданской войны, которая ослабила бы страну перед внешним врагом.

И даже высшие иерархи Русской Православной Церкви не выступили против насильственного отречения Царя, не поддержали его духовно, а лишь последовали призыву его брата. Вел. Кн. Михаила Александровича, “подчиниться Временному правительству”, благословив его как “меньшее зло” ради сохранения порядка в условиях войны. В Обращении Синода от 9 марта говорилось: “Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни... доверьтесь Временному Правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший Синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Российского Правительства...”. Этот призыв от имени Церкви парализовал сопротивление монархистов...

Все это удивительно и с точки зрения присяги, которую каждый гражданин Империи приносил на Евангелии на верность Государю, и с точки зрения элементарной законности, особенно когда 3 марта брат Царя, Вел. Кн. Михаил Александрович, незаконно передал судьбу самой монархической государственности на “волю народа” (Учредительного собрания). Нелегитимность этого решения сознавали даже революционеры-февралисты: В.Д. Набоков, один из составителей отказа Михаила, признал, что никто не был вправе “лишать престола то лицо [Алексея], которое по закону имеет на него право”. Поэтому заговорщики “не видели центра тяжести в юридической силе формулы, а только в ее нравственно-политическом значении”; Акт отказа Михаила “был единственным актом, определившим объем власти вр. правительства”; он был призван “торжественно подкрепить полноту власти вр. правительства и преемственную связь его с Госуд. думой” (“Архив русской революции”. Берлин. 1921. Т. 1.).

4 марта, узнав о поступке своего брата. Государь заявил, что передумал и согласен на вступление на Престол Царевича Алексея при регентстве брата. Однако ген. Алексеев не отправил эту телеграмму Временному правительству, “чтобы не смущать умы”, поскольку отречения уже были опубликованы. Об этом малоизвестном эпизоде писали полковники В.М. Пронин и Д.Н. Тихобразов, генерал А.И. Деникин, Г.М. Катков (“Православный Царь-Мученик”. Сост. С. Фомин. М. 1997. С. 583-584). Таким образом, на Государя нельзя возлагать вину за падение монархического строя и за нарушение клятвы Собора 1613 г. Не Царь передал решение о судьбе монархии на “многомятежную” волю учредительного собрания — это сделали не имевшие на то права его брат Михаил, Кирилл (письменно присоединившийся к заявлению Михаила) и другие члены Династии, при шумном требовании “прогрессивной общественности” и молчаливом попустительстве выжидавшего народа (разумеется, и на него повлияла клеветническая кампания против Царя)...

Лишь позже выяснилось, что все обвинения против Царской семьи были клеветой. Даже комиссия Временного правительства, созданная для расследования “поощрения Царем антисемитских погромов”, его “тайных переговоров с Германией”, назначения министров “под безраздельным влиянием развратного Распутина”, — ничего подобного не обнаружила. Главный следователь Руднев закончил свой доклад словами: “Император чист, как кристалл” (“Русская летопись”. Париж, 1922, кн. 2). Тем не менее из-под ареста ни его, ни его семью не освободили и даже Всероссийский Поместный Собор 19171918 гг. не вступился за Помазанника... Сам же свергнутый Император не искал путей бегства за границу и разделил судьбу лучшей части своего народа...

Таким образом, не Царь “предал свой народ, безвольно отрекшись от Престола” (как любят повторять противники прославления Царской семьи). Это народ, прежде всего в лице ведущего слоя, предал своего наиболее православного Государя, нарушив в дни Великого поста и свой православный долг повиновения, и государственную присягу, и клятву 1613 г.

Те, кто упрекает Государя в “безволии”, не осознают мистического уровня мировой катастрофы, остановить которую Государь был не в силах. Не революция произошла в результате отречения Царя, поскольку он ее “не остановил”, а его отречение было победной атакой всемирной апостасийной революции против Удерживающего.

В условиях всеобщего предательства Государь явно почувствовал, что спасти Россию уже нельзя военно-политическими мерами (которые он предпринял для подавления бунта, но они были за его спиной отменены генералами-заговорщиками), а только духовным подвигом, положившись на волю Божию. В те безумные для России мартовские дни его смиренный отказ бороться за власть и за жизнь был в чем-то подобен отказу Христа бороться за Свою жизнь перед распятием. Сын Божий смиренно предал себя в руки палачей ради спасения рода человеческого через победу над смертью в Своем Воскресении, Он молча стоял перед Пилатом и беснующейся еврейской толпой. Так же на свою Голгофу молча взошел и Государь Николай II, человек высочайшего христианского духа, интуитивно зная, что иного пути спасения России уже нет, кроме самопожертвования для вразумления потомков на предстоящем пути страданий.

Государь всегда помнил о своем рождении в день Иова Многострадального, воспринимая это как указание свыше. Есть свидетельства, что Царю были также известны предсказания инока Авеля, прп. Серафима Саровского и других подвижников о мученической судьбе Царской семьи, о революции и бедствиях России, о возможности покаяния и грядущего возрождения. Известно, что при открытии мощей прп. Серафима в 1903 г. в Дивееве одна из стариц передала Государю письмо с этими пророчествами. Многие мемуаристы отмечали в поведении Государя накануне революции предчувствие им своей судьбы: “Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России — я буду этой жертвой”. Вот в чем смысл святости нашего последнего Царя-Мученика. Но этот его крестный подвиг был тогда так же не понят растерянными предстоятелями Церкви, как и жертва Христа Его растерянными учениками...

Таким образом, его отречение было последним актом царского служения Помазанника Божия Божией воле. Это подтвердилось явлением иконы Державной Божией Матери в день отречения и затем было открыто митрополиту Макарию в примечательном сне: Царь вымолил у Господа горькую чашу для себя и манну для своего народа, после чего незримый голос сказал: “Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен” (Нилус С.А. “На берегу Божьей реки”). Но прощение духовно действует лишь вместе с осознанием греха грешниками и с их покаянием — до тех пор оно остается невостребованным.

Тем более, что грех революции усугубился грехом цареубийства. Даже после формального отречения, вырванного у Царя обманом и революционным насилием (и потому юридически и канонически ничтожного, как и отречение за несовершеннолетнего Царевича), Николай II все еще оставался Помазанником Божиим — этого качества, получаемого через особое церковное таинство, его никто лишить не мог. Поэтому в Екатеринбурге убили не “гражданина Романова” (как приходится слышать по сей день), а Помазанника, и это имело исторически-переломный, ритуальный смысл для всего мира — независимо от того, сознавали это или нет убийцы, ввергнувшие человечество в предапокалипсические времена.

3. РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО РУССКОГО ЦАРЯ

Вряд ли, однако, можно сомневаться, что к организации убийства были причастны и сознававшие. Такие лица, несомненно, были в тех еврейско-масонских кругах, которые десятилетиями готовили свержение российской монархии и печатали известные новогодние открытки, на которых раввин держит жертвенного петуха с головой Государя Николая II и с подписью по-еврейски: “Это мой выкуп, это моя замена, это мое жертвоприношение”. Религиозное руководство еврейства не могло не сознавать того очевидного факта, что русский Царь был главным носителем идеала христианской государственности и соответственно главным противником еврейского идеала государственности — царства антихриста. Можно сказать, что в убийстве православного Царя нашла свою логичную кульминацию та двухтысячелетняя борьба евреев против христианства, которая началась распятием Христа.

Не исключено, что этот духовный смысл цареубийства мог бы и конкретно подтвердиться расследованием всех его обстоятельств, что до сих пор не сделано.

1. Если масонское Временное правительство хотело “обезопасить” Царскую семью ее арестом, как позже утверждал Керенский, то ее следовало переправить за границу, а не в Сибирь, откуда побег был затруднен. По достоверному свидетельству, Керенский тогда, в ответ на вопрос, что ждет Царя, “проведя указательным пальцем левой руки по шее, сделал им энергичный жест вверх. Я и все поняли, что это намек на повешение. — Две-три жертвы, пожалуй, необходимы! — сказал Керенский” (Карабчевский Н.П. “Что глаза мои видели”. Берлин. 1921). Известно, что ни одного важного решения масонское Временное правительство не принимало без консультаций с правящими “братьями” в странах Антанты, тем более в условиях совместной “демократической” войны. Более всего оно было связано с французским атеистическим масонством, в котором практикуются ритуалы символического убийства монарха, что было также совершено во Французской революции — подражанием которой и стала Февральская революция в России. Почему западные масонские союзники отказались принять Царя, несмотря на то, что он до конца был верен союзным обязательствам? Отказался даже родственник, английский король Георг V, под давлением премьера Ллойд Джорджа... Это было равносильно смертному приговору в тех условиях.

2. От кого конкретно исходил приказ об убийстве: только ли от Свердлова, или же от руководителя еврейского финансового мира Я. Шиффа, как это предполагал белый следователь Н.А. Соколов? Его друзья утверждали, что из расшифрованных им телеграмм, которыми обменивался Екатеринбург с Москвой, следовало, что Шифф отдал Свердлову соответствующее распоряжение через американскую миссию в Вологде (“Царский Вестник”, Белград, 1939, № 672). Не в этих ли изысканиях была причина загадочной смерти сорокалетнего Соколова накануне поездки в Америку, где он, согласно этим данным, намеревался выступить свидетелем на суде автопромышленника Г. Форда, вступившего в конфликт с еврейским финансовым миром и в частности с банкирским домом “Кун, Леб и Ко”, основанным Шиффом? Вскоре и Форд, после нескольких покушений и перед угрозой банкротства, был вынужден извиниться перед банкирами за свой “антисемитизм”. Судьба же этих доказательств из архива Соколова — неизвестна. Кое-что из него исчезло еще при переправке из Сибири в Европу с “помощью” англичан и французского генерала Жанена. Возможно к этому был причастен и родной брат Свердлова З. Пешков — масон и эмиссар Антанты по особым поручениям при армии Колчака, а взаимопонимание в отношении к Царю между братьями — коммунистом и масоном — дополнялось и секретным решением руководства Антанты закулисно под держать большевиков против белых [см. статью “Уроки Белого движения” в данном сборнике].

3. Что стоит за организованной в 1917 г. тайной англо-американской миссией в Россию якобы “для спасения Царской семьи”, для чего правительства США и Англии предоставили по 75.000 долларов банку “Кун, Леб и Ко” (“Русская жизнь”, Сан-Франциско, 15.12.1970)? Как можно видеть из документальной книги Э. Саттона “Уолл-Стрит и большевицкая революция”, именно американский (еврейский) капитал закулисно определял всю политику правительств Антанты в “русской революции” и гражданской войне. Невозможно поверить, что Царя взялась спасать фирма того самого Шиффа, который затратил десятки миллионов долларов на свержение русской монархии. Скорее в этом можно видеть подтверждение иной причастности Шиффа к судьбе Царской семьи возможно, через специальных агентов, посланных в Россию. Не исключено, что они там были и в составе знаменитой миссии “Красного креста”, снаряженной Уоллстритом в 1917 г. для непосредственных сношений с большевиками за спиной официальных представительств [см. статью “Уроки Белого движения”].

4. Имел ли к этому отношение некий “еврей с черной, как смоль, бородой”, которого очевидцы видели в те дни в Екатеринбурге вместе с красноармейцами, приехавшими из Москвы? (О нем упоминается в книге участника следствия, английского журналиста Р. Вильтона “Последние дни Романовых”. Берлин. 1923.) Каково происхождение надписей, обнаруженных в комнате, где произошло убийство, — не оставлены ли они одним из тех, кто сознавал мистический смысл убийства Удерживающего? Одна из надписей, на немецком языке, является парафразой стихотворения Гейне об убийстве последнего вавилонского царя Валтасара за то, что он осквернил своими устами еврейские священные сосуды (Дан., 5). Имеют ли сходный смысл нерасшифрованные цифровые обозначения? Насколько точна трактовка третьей, каббалистической надписи буквами из трех языков: “Здесь, по приказу тайных сил. Царь был принесен в жертву для разрушения Государства. О сем извещаются все народы” (Энель. “Жертва”. Новый Сад, 1925)? Известна похожая надпись, оставленная евреями на месте одного политического убийства в Палестине в 1942 г. (см.. “Русь Православная”. СПб., 1998, № 4); у евреев издавна принято надписание вины преступника на месте казни — оно было сделано на трех языках и на кресте Иисуса Христа (Мф. 27:37; Лк. 23:38: Ин. 19:19-22).

5. В еврейской традиции главные жертвоприношения совершаются в виде сожжения. Царскую семью организаторы убийства тоже решили сжечь, хотя практической необходимости в этом не было (чтобы белые не нашли останков, их проще было увезти как можно дальше от города в глушь и скрыть по отдельности в разных местах: глубоко в земле, в трясине и т.п.). В Москве цареубийством руководил еврей Свердлов (неспроста его имя потом дали именно этому уральскому городу). В Екатеринбурге — тоже евреи: уральский областной военный комиссар Голощекин и член областной коллегии ЧК и комендант “Дома особого назначения” Юровский. Голощекин как доверенное лицо Свердлова накануне расправы лично съездил за указаниями в Москву (содержание этих указаний не доверили даже шифрованному телеграфу) и вернулся в Екатеринбург с готовым планом; он же дал приказ сжечь тела, а потом увез в Москву Свердлову три таинственных ящика. Однако, согласно “Еврейской энциклопедии” (СПб., т. 7), в еврейском жертвоприношении только умерщвление жертвы “может быть совершено всяким израильтянином, для остальных же действий необходим непременно священник”. И это нас вновь возвращает к вопросу о таинственном “еврее с черной, как смоль, бородой”, приезжавшем на место сжигания тел, и о надписях в комнате убийства... (Удивляет также, что еврейские “исследователи” вместо отмежевания от своих соплеменников, организовавших цареубийство, ^{[ (187) ]} как от изуверов, не отражающих мнение всего еврейства, упорно отрицают их руководящую роль как “антисемитские домыслы”, замалчивая и искажая очевидные факты; см.: “Русский еврей”, М. 1997, № 4.)

6. Многие из вышеприведенных вопросов можно было бы уточнить по государственным архивам в США, Англии, Франции и, конечно, в России, но эта тема везде все еще засекречена. Почему?

Независимо от того, будут ли найдены новые доказательства, ритуальное значение убийства Помазанника Божия несомненно. В духовном плане случайностей не бывает — не случайно и то, что Царская семья приняла мученическую кончину в день памяти первого русского самодержца, св. благоверного Князя Андрея Боголюбского (также убитого в результате заговора с участием иудеев). И если суждено России возродиться — то лишь после осознания этого подвига Царя-Мученика и смысла всего XX в. Как сказал преподобный Оптинский старец Анатолий в 1917 г.: “Судьба Царя — судьба России. Будет радоваться Царь — радоваться будет и Россия”.

4. “ЕКАТЕРИНБУРГСКИЕ ОСТАНКИ” КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ СМУТЫ

Пока что лишь часть русского народа осознала этот смысл событий XX в.: в 1981 г. Царь-Мученик был причислен к лику святых Русской Зарубежной Церковью (после чего ей была явлено великое чудо — мироточивая икона Иверской Божией Матери), а недавно и в России несколькими епархиями Русской Православной Церкви (что отмечено участившимся мироточением икон самого Царя). Большая же часть нашего народа и его ведущий слой, “творящий политику”, все еще не вынесли из нашей вековой трагедии должного духовного урока.

Неофевралистский режим (перекрасившихся коммунистов-предателей) готов осуществлять декоративные “монархические проекты” лишь для маскировки нелегитимной сути своей власти — из комплекса неполноценности перед Западом и перед русской историей, к которой неофевралисты хотят примазаться. Думская оппозиция (ничему не научившиеся коммунисты-патриоты и подставной канализатор патриотизма Жириновский) способна лишь невежественно кощунствовать относительно двуглавого орла, так и не удосужившись понять выраженной в нем симфонии государственной и церковной властей...

И даже Синод Московской Патриархии продолжает игнорировать растущее снизу народное почитание Царя-Мученика, благословляет неофевралистов, не вникает в духовную природу русского православного Царства и в то, что только его восстановление может преодолеть смуту... Глава комиссии по канонизации митрополит Ювеналий, повторив даже в 1996 г. “сомнения” относительно образа жизни и правления Царя и “не найдя оснований” для его канонизации как монарха, предложил Поместному Собору 2000 г. рассмотреть вопрос о компромиссном прославлении Царской семьи лишь как мирян, принявших мученическую кончину в годы гонений...

Особенно ярко все это проявилось в отношении к предполагаемым “останкам Царской семьи”, выкопанным в 1991 г. под Екатеринбургом. Демократическая власть увидела в их похоронах утилитарный предмет своей легитимации в виде официального “завершения эпохи беззакония”. Не удивительно, что большинство православного народа выступило против признания останков царскими, исходя из общего недоверия к власти: если она, не замеченная в страхе Божием и насаждающая антихристианскую идеологию, постоянно лжет, когда это выгодно, то почему нужно верить ее искренности в затее с останками? К тому же секретность работы правительственной комиссии (под руководством вице-премьера Б.Е. Немцова) и игнорирование ею многих противоречий в следствии оставили впечатление, что у кого-то была и другая цель — похоронить вместе с останками важные тайны, связанные с подлинной историей цареубийства.

Для этого достаточно сравнить две публикации: “Покаяние. Материалы правительственной комиссии...” (М. 1998) и “Общественные слушания по вопросу о “екатеринбургских останках”” в Госдуме от 21.5.98 (“Радонеж”, 1998, № 9). Слушания в Госдуме были посвящены как раз “Материалам правительственной комиссии”, которые, однако, даже после высказанной на слушаниях научной критики, были опубликованы без изменений в виде упомянутого сборника (лишь во вступлении его составитель пытается опровергнуть сомнения, высказанные нами ранее в газете “Завтра”, 1998, № 11).

Прежде всего это касается ритуального характера цареубийства, о котором старший прокурор-криминалист Генпрокуратуры РФ В.Н. Соловьев пишет: “Следствие полностью исключает ритуальный характер убийства. Мотивы убийства носили политический характер”. Составитель сборника добавляет к этому: “следствие... рассматривало только фактический, а не мистический аспект проблемы”, — здесь имеются в виду наши аргументы (приведенные выше) для слушаний в Госдуме. Однако как раз отмеченные нами факты причастности к цареубийству еврейско-масонских кругов не изучались комиссией, о чем свидетельствует ее документ “Проверка версии о так называемом “ритуальном убийстве”...”.

Автор этой “проверки”, все тот же Соловьев, основное внимание уделил опровержению так называемого “кровавого навета” на евреев (отрицая даже судебно установленные случаи, описанные В.И. Далем), что вряд ли имеет прямое отношение к данному делу. В числе же своих аргументов, “опровергающих” ритуальный характер цареубийства, Соловьев выдвигает следующие:

• “Основной причиной, заставившей Временное правительство перевести царскую семью ... в Тобольск, явилось опасение о возможной несанкционированной расправе населения с царской семьей”.

• “Ни в одном примере “ритуальных убийств”, приведенных В.И. Далем, нет таких действий убийц, как стрельба из пистолетов, убийство штыком армейской винтовки, попытка скрыть трупы в глубокой шахте, попытка уничтожить трупы взрывом гранат, сожжение трупов, использование серной кислоты, наконец, сокрытие трупов на малой глубине под проезжей частью дороги”.

• “Участие еврея Юровского Я.М. во всех этих действиях было вынужденным”.

• “Наличие на стене надписи на немецком языке... не дает оснований для утверждения о ритуальном характере”, ибо “не имеется данных об участии Гейне в каких-либо иудейских религиозных течениях...”; “Энель не смог доказать того, что “каббалистические” знаки являются надписью, а, например, не “пробой пера”... и того, что данные знаки ранее использовались при исполнении определенных религиозных ритуалов”.

• “С точки зрения закона обсуждение вопроса о “ритуальных убийствах” некорректно, поскольку существующее законодательство не знает такого понятия”.

Если все это сравнить с нашими аргументами и вопросами, которые Соловьев проигнорировал и после слушаний в Госдуме, то такой уровень аргументации свидетельствует о пропагандно-апологетическом, а не о следственном характере данного заключения.

К вопросу о ритуальном убийстве примыкает и тайна царских голов. Соловьев решает ее так: поскольку на екатеринбургских останках “никаких следов, свидетельствующих об отсечении голов нет”, значит головы не отсекались (поставить логичный вопрос: а может быть, следов нет, потому что останки не те? — следователю в голову не приходит).

Все противоречащие этому сведения (из более чем десяти разных источников — см., например, статью С. Фомина в сборнике “Тайны Коптяковской дороги”, М. 1998) комиссия просто отказалась принять во внимание как “слухи”, которые “популяризировались различными нечистоплотными людьми”, несмотря на то, что у большевиков известны случаи отсечения голов у жертв как форма отчетности. Сам участник цареубийства П.З. Ермаков в 1952 г. утверждал, что три тела — Императора, Царевича и одной из Царевен — были лично им сожжены, а головы отделены и забраны П.Л. Войковым (“Комсомольская правда”, 25.11.1997). Известно, что после убийства Голощекин увез в Москву три ящика. В 1920-е годы не раз утверждалось, что заспиртованную голову Императора видели в Кремле; она упомянута и в кремлевской описи предметов, о чем промелькнуло сообщение № 21(62) в агентстве “Аргументы и факты — Новости” от 27.01.96 и тут же загадочно утерялось. (Приведший это сообщение Л.Е. Болотин полагает, что утечка информации произошла от тогдашнего начальника президентской службы безопасности А.В. Коржакова, ведшего “свою игру”, — см. “Православие или смерть!”, 1998, № 8.)

На “екатеринбургских останках” нет и многих других следов, например, от удара саблей на черепе Императора и даже следов огня и разрубов на костях. Тогда непонятны такие находки Соколова в 1918 г., как вытопленные сальные массы, смешанные с землей, отрезанный палец, обожженные кости со следами порубки вместе с порубленными и обожженными драгоценностями (они были зашиты в одежду), нательными образками и другими вещами Царской семьи, а также вместе с выплавленным свинцом из пуль — все это было найдено белым следователем Соколовым у шахты и в ней самой (а не у данного “екатеринбургского захоронения” в Поросенковом логу, где, согласно “Записке Юровского”, только и решили перед захоронением сжечь два тела).

Правительственная комиссия не смогла объяснить эти и другие противоречия между своими выводами, основанными на “Записке Юровского”, и выводом Соколова, подтвержденным и другими участниками цареубийства (Родзинский, Ермаков) о том, что тело Императора было уничтожено. Согласно Ермакову, было сожжено три тела (это только лично им, поскольку сожжением занимались и другие во “вторую смену”), согласно чекисту Родзинскому — четыре-пять-шесть, а согласно “Записке Юровского” — только два и в другом месте...

К тому же “Записка Юровского” противоречит доказанному хронометражу событий, что показал С.А. Беляев в материале для слушаний в Госдуме: “Юровский не мог быть участником и очевидцем” происходившего днем 17 июля у шахты, ибо был в городе; а утром 19 июля невозможно было за час-полтора сжечь два трупа к тому же в 200 метрах прямой видимости от железнодорожного переезда, где находилось много посторонних людей. “Записка” противоречит и здравому смыслу: например, в ней утверждается, что уже у шахты Юровский приказал все тела сжечь и “команда приступила к сжиганию”, но тут же без объяснений сказано, что “трупы опустили в шахту” и забросали гранатами. Для чего это было нужно и зачем “заваливать” шахту, если она “заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения”, по сути на несколько часов (таково было пояснение Юровского в 1934 г.), и зачем вообще понадобилось это странное “временное захоронение”, из которого вскоре красноармейцы с трудом извлекали тела?..

Похоже, все эти утверждения в “Записке” понадобились для одной цели, выраженной в самом ее тексте: “этим комендант объясняет нахождение на этом месте белыми... оторванного пальца и т.п.”. То есть “Записка” составлена после появившихся за границей публикаций о цареубийстве, видимо, чтобы дать иное объяснение найденным у шахты следам уничтожения тел: мол, в течение двух дней тела лежали в шахте, доставались оттуда, долго перевозились, а не сжигались...

На основании всего этого оппоненты правительственной комиссии (Ю.А. Буранов и др. в сборнике: “Правда о екатеринбургской трагедии”. М. 1998) утверждают, что “Записка Юровского” составлялась, чтобы смягчить суть злодеяния и выдать ложную версию, поэтому она и написана почерком историка М.Н. Покровского. Именно его рукою сделана и важнейшая приписка с точным указанием координат “екатеринбургского захоронения” при множестве прочих фактических неточностей (указано неверное число убитых, неверная фамилия повара и др.). Даже если верить официальным утверждениям, что “Записка” была составлена в разных вариантах в 1920-1922 гг., то ведь именно тогда большевики начали переговоры с западными странами об установлении торговых отношений, ради этого объявили нэп и постарались затушевать многие свои преступления. Это вполне понятно для преступников, на показаниях которых поэтому не должно основываться следствие, — в данном же случае только преступникам комиссия и предложила верить.

Комиссия не расследовала и историю данного екатеринбургского захоронения. По убеждению Ермакова, оно не могло существовать в 1918 г., а было сделано Юровским лишь в 1919 г. после отхода белых, о чем свидетельствуют и разные мостики из шпал на фотографиях этого места. Почему-то органы интересовались им и в 1946 г., когда там велись раскопки и опрашивались уцелевшие участники цареубийства; екатеринбургская газета “Новая хроника” (3.11.95) сообщила, что в местном архиве КГБ хранится документация по этому делу, которую, однако, отказываются предоставить исследователям.

В любом случае органы всегда хорошо знали эту “царскую могилу” и не делали из нее особого секрета: она упоминается даже Маяковским в одном из стихотворений; известна фотография 13 человек на месте захоронения в июле-августе 1919 г. Так что его “законспирированное” обнаружение в 1978-1979 гг. А.Н. Авдониным и Г.Т. Рябовым (действовавшим, по его словам, с “помощью самого Щелокова”, министра МВД) трудно считать открытием. Бросается в глаза, что это произошло почти одновременно с разрушением дома Ипатьева в 1977 г. Тогда в эмиграции уже началась подготовка к прославлению Царской семьи, ширилось и ее почитание в России, что и побудило Политбюро ЦК КПСС принять “контрмеры” в Свердловске (где первым секретарем обкома был Ельцин). Трудно предположить, что в тоталитарном СССР после “помощи Щелокова” вскрытие захоронения в 1979 г. “первооткрывателями” произошло без ведома органов.

Разумеется, Рябов мог и не знать подлинных целей “помощи” ему МВД, и, объявив в 1989 г. о “найденном им” захоронении, хотел лишь прославиться. Однако записавший показания Ермакова А.П. Мурзин отмечает: “Разве не вызывает вопросов странный ряд совпадений: три отрубленные Ермаковым от августейших тел головы; три подозрительных ящика “с чем-то”, которые вез Голощекин в Москву в 1918 г.; три черепа, изъятые из захоронения Рябовым и Авдониным (и сходу объявленные ими черепами Николая II, Алексея и Анастасии); три черепа, “возвращенные” ими туда же в 1980-м...” (“Комсомольская правда”, 25.11.1997).

Всем этим правительственная комиссия почему-то не заинтересовалась. Как признает даже один из ее членов, ее эксперты “дружно противостояли любой иной точке зрения... Удивляла и таинственность в работе Комиссии. Даже нам, ее членам, не предоставлялись все документы” (“Дворянское собрание”, 1998, № 9). Но можно ли тогда быть уверенным в ее “коронном доказательстве”, генетической экспертизе? — ставят вопрос оппоненты. Во-первых, неизвестно, были ли скелеты проверены на принадлежность всех их частей (включая черепа) одному и тому же человеку. Во вторых, можно ли быть уверенным в том, что на экспертизу не были взяты образцы, например, из царских гробниц? Это могло быть сделано кем-то и без ведома членов комиссии. Да и почему нужно верить в честность такой комиссии, если само ее название — “по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского императора Николая II и членов его семьи” — изначально содержало в себе требуемый результат “исследования”?.. ^{[ (188) ]}

Повторим: исходная причина неверия православным народом в подлинность “екатеринбургских останков” состоит в нравственном облике власти. Однако многие вспоминали и сон св. прав. Иоанна Кронштадтского в 1908 г.: “... трон пошатнулся, и пала корона, покатилась. Звери ревели, бились, давили Помазанника. Разорвали и растоптали, как бесы в аду, и все исчезло...”. После чего Царь-Мученик предстал о. Иоанну и сказал, что “пострадал за всех христиан”, но — “могилы моей не ищите, ее трудно найти...” (“Православная Русь”, 1952, № 20).

5. ОФИЦИАЛЬНАЯ РОССИЯ ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ПОМОЩИ ЦАРЯ-МУЧЕНИКА

Независимо от того, подлинные это останки или нет, создать правительственную комиссию по захоронению и вырыть могилу можно было лишь при полном непонимании (или сознательном игнорировании) духовной сути России и подвига ее последнего Царя. Если останки действительно царские, как утверждает правительство, — то для значительной части православных это святые мощи, которые нельзя было хоронить. Учитывая неясности с принадлежностью останков, вполне уместным было предложение поместить их временно в специальной безымянной усыпальнице-памятнике. Но, видимо, властям требовалось именно “предание царских останков земле”, и они сделали это даже без церковного благословения. 17 июля 1998 г., в день цареубийства, это стало ритуальными похоронами последнего легитимного правителя России и одновременно актом перенятия от него “легитимности” нынешней власти президента Ельцина, зачитавшего по бумажке надгробную речь. Это был торжественный акт “отмывания власти” криминально-демократического режима в глазах “мирового сообщества”.

При этом, чтобы нынешняя власть не выглядела слишком уж грязной в сравнении с царской, демократы продолжили масонско-большевицкое очернение убитого Помазанника Божия. В речах выступавших и в комментариях телевидения говорилось о “земных грехах” Императора, его “противоречивом земном пути”. СМИ твердили о “полковнике, который отрекся от России”, “не умел править государством”, находился “под влиянием Распутина”, был ответствен за “кровавое воскресенье и еврейские погромы”, но тем не менее его “пора простить” — так демократы понимали “покаяние и примирение”, к которому призвал Ельцин... Характерно выступление бывшего посла в Израиле А. Бовина в “Известиях” (11.7.98): “Россия кается перед Романовьми. Но... гораздо больше оснований для того, чтобы Романовы покаялись перед Россией”...

Само “предание останков земле” — присутствующие бросали в могилу символические горсти земли — выглядело как унижение Царственных Мучеников независимо от вопроса подлинности останков. Унизительно выглядели и гробики размером 120 см, и объяснение, почему на главном оказалась “сабля вместо короны” и было сокращено число прощальных выстрелов: мол, “поскольку Император отрекся”... Всем этим похоронная церемония выглядела как отрицание жертвенного подвига Царя-Мученика.

В действиях же церковного руководства МП достойно сожаления вовсе не то, что ему ставят в вину демократы: что оно под предлогом недоказанной подлинности останков и под давлением паствы отказалось участвовать в “похоронах Царской семьи”. А то, что оно отказалось признать Ее прославление (что совсем не связано с признанием данных останков). У Синода была единственная возможность предотвратить кощунственное захоронение: прославить Царскую семью и на этом основании перенять екатеринбургские останки в свое ведение как возможные царские, до лучших времен. Подлинные мощи сами бы дали знать о себе. Однако Синод “альтернативными” панихидами по Царской семье в этот день лишь подчеркнул непризнание ее прославления. Эти панихиды были поданы в СМИ как участие Церкви в правительственной похоронной акции, которая по сути представляла собой действо, противоположное обретению мощей.

В Петропавловском соборе панихиду провели без упоминания имен, хотя на гробах они были написаны и постоянно показывались на телеэкране. Демократическая публика, включая президента, вошла в храм, не перекрестившись, и лишь глазела на необычное зрелище, не склоняя голов перед кадящим священником; многие женщины, включая министра культуры, не позаботились и о покрытии голов. Все закончилось чем-то вроде концерта (спели кантату) тут же в храме... И если взять историософский масштаб всего XX столетия, то произошло следующее: в 80-ю годовщину цареубийства демократы неким ритуальным действом создали могилу, символически утверждающую победу антихристианских сил над православной монархией и над Удерживающим.

Разумеется, большинство участников этого действа, как и 80 лет назад, не сознавали его смысл. Ведь дьявол большей частью действует через своих многочисленных “детей”, рассеянных по миру, не открывая им своих конечных адских планов: они трудятся каждый на своем месте в общем антихристианском духовном поле, которое само складывает их усилия для единой цели, возможно, понятной лишь верхушке посвященных.

Однако многие православные верно почувствовали мистический план всей истории с останками, и для этого не обязательно было находиться в Москве или С.-Петербурге. Например, К.Ф. Григорьев из далекого Улан-Удэ пишет: “В 1981 г. Царственные Мученики были прославлены [Русской Зарубежной Церковью]. С этого момента и началось падение казавшегося несокрушимым режима”. Однако, “троцкистско-ленинская гвардия в условиях тотальной дезинформации захватила ключевые посты в государстве... Имея чужеродную России религиозно мистическую природу, большевицко-демократическое крыло власти боится прославления Царственных мучеников и видит в этом начало своего конца”, поскольку тогда народ отбросит и остатки марксизма, и обманную демократию, “увидев духовный подвиг Царя” и выйдя на верный путь. “Отодвигание сроков канонизации Царской семьи отодвигает срок крушения “демократического” режима, центр которого расположен за пределами России, и увеличивает вероятность крушения самой славянской цивилизации” (“Русский Вестник”, 1998, № 24-26).

Примечательно и сделанное еще в феврале 1998 г. высказывание Коржакова о похоронах останков, несомненно, знающего больше, но предпочитающего говорить намеками: “Нет доказательств того, что все документы, касающиеся расстрела царской семьи, найдены... История, на мой взгляд, только начинается. Расстрел царской семьи в те далекие годы по всем признакам был ритуальным действом... Теперь же в нашем новом, немножко демократическом обществе разворачивается действо, которое при определенном повороте на многие годы вперед будет рассматриваться как действо — тоже ритуальное, а значит, и соответствующая печать будет лежать на этом обществе...” (“Аиф”, 1998, № 7).

Если бы Ельцин действительно хотел “завершить кровавую эпоху беззакония” и “искупить грехи своих предков” (да и свои собственные), — следовало бы в первую очередь похоронить мумию Ленина и очистить стену православного Кремля от большевицкого кладбища (где находится и прах цареубийц: Свердлова, Войкова...). Не следует думать, что эти богоборческие “святыни” в сердце страны не влияют на духовный климат в ней. То, что нынешняя власть сохраняет их и масонские звезды над Кремлем, выдает ее духовную суть: она — преемница власти цареубийц, а не власти последнего легитимного правителя России, к которому она попыталась торжественно “примазаться”, перекинув бутафорский мостик через 80-летнюю эпоху продолжающегося беззакония.

Таким образом, и в конце XX в. официальная Россия — даже в лице предстоятелей Церкви — не осознала духовного подвига своих Святых Царственных Мучеников и отказалась прибегнуть к их молитвенной помощи для спасения. Не лучше себя показали и более 30 зарубежных потомков Романовых, съехавшихся на похороны и в этой связи переизбравших своим главой католика князя Николая Романовича, который заявил, что “мавзолей должен остаться на своем месте”, а о нахождении там мумии Ленина он не имеет “никакого мнения” (Радио “Свобода”, 19.7.98)... О нынешней роли потомков Романовых он в тот же день заявил по антихристианскому каналу НТВ: “Хорошо, когда в доме красиво. Мы часть мебели”... Не удивительно, если смута на русской земле будет усугубляться все новыми испытаниями. ^{[ (189) ]}

Не менее кощунственное значение приобрел и другой “монархический проект” властей (его курировал тот же аппарат Немцова) — использование связанного с “мировой закулисой” самозваного “Российского Императорского Дома” в виде декоративного фигова листка для нынешней олигархии. В качестве такового свои услуги давно и навязчиво (надеясь получить в виде гонорара часть собственности Романовых) предлагают потомки Великого Князя Кирилла, лишенного в 1907 г. вместе с потомством прав престолонаследия, — почему он и участвовал в свержении монархии в 1917 г. При этом они называют себя “единственно легитимными”...

В данной работе мы не будем опровергать их не существующие “права на Престол”, поскольку это документально показано нами в отдельной книге (“Кто наследник Российского Престола?”. М. 1998). Кратко повторим лишь несколько принципиальных положений о легитимизме, чтобы показать православную основу возможного восстановления законной монархии в России.

6. ЛЕГИТИМИЗМ И ПРАВОСЛАВИЕ

Как уже сказано, православная монархия основана на предельном доверии народа к Промыслу Божию. Верный Православию Царь, Божий Помазанник, своим бескомпромиссным служением Богу стяжает Его благодать и становится, в силу совершаемого Церковью над ним таинства, проводником этой благодати для всего народа. На этом доверии к Богу основана и легитимность престолонаследия — когда сам монарх определяется по наследственному рождению (принцип первородства), независимо от желания людей, ибо их разум зависит от греховной человеческой природы. Это обеспечивает четкую и бесспорную преемственность монархической власти заранее подготовленным наследником — без вмешательства политических расчетов и интриг. Наследник все имеет по рождению и воспитывается в атмосфере, когда у него преобладающим желанием становится не “брать себе”, а отдавать другим, служить благу народа, от которого, в свою очередь, зависит и благополучие Династии в веках.

Поэтому Царя нельзя выбирать на основе его деловых качеств и человеческого предпочтения (можно представить себе весь разгул агитации СМИ в пользу своего кандидата при таких выборах!..). Царя можно только призвать на основании закона и православной традиции.

Однако в православной монархии принцип первородства — необходимый, но не достаточный. Наследник Российского Престола должен непременно соответствовать правилам Церкви. В данном случае они хотя и не столь строги, как для рукополагаемых в священный сан, но в чем-то приближаются к этому. Ибо русский православный Царь — носитель особого, единственного на всей земле церковного посвящения, выделяющего его из мирян, — только в этом случае царская власть, в отличие от обычной человеческой власти, становится проводником Божественного Провидения и вселенской силой, “удерживающей” мир от разгула зла.

Именно такое понимание монархии лежит в основе православного легитимизма (от лат. legitimus — законный), то есть законной власти Царя — Помазанника Божия. Напомним, что говорил о царском служении один из первых идеологов русского самодержавия, прп. Иосиф Волоцкий: “Если Царь царствует над людьми, но над собою позволяет царствовать скверным страстям и грехам, сребролюбию и гневу, лукавству и неправде, гордости и ярости, злейши же всего — неверию и хуле, то такой царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, но мучитель... Такого Царя, из-за его лукавства, не называл царем Господь наш Иисус Христос, но лисом... И ты такого царя или князя да не послушаеши, приводящего тебя к нечестию и лукавству, даже если мучит и смертию грозит...”.

В этом важном поучении еще до всяких писаных законов были точно выражены и традиционные духовные требования к монарху, и пределы его власти над подданными: она, как уже сказано в начале статьи, — в отличие от западного абсолютизма и языческого деспотизма — ограничена условием служения Богу. Только восстановление такого истинного монархического правосознания может быть основой истинного легитимизма, то есть служения закону: в первую очередь Божественному, и во вторую очередь — человеческому, который сам должен быть вспомогательным средством для служения Божественному. Поэтому и династическое “физическое преемство важно не само по себе, а лишь как внешнее выражение и обеспечение духовного преемства”, — подчеркивал Тихомиров (“Монархическая государственность”).

Разумеется, не все русские Цари соответствовали высокой цели своего служения, но монархический идеал существовал в сознании народа как неписаный закон, даже когда нарушался. Народ терпел Царя-нарушителя как временное Божье попущение за свои грехи — и это помогало преодолевать последствия разрушительных действий “царя-нечестивца”, мешало их укоренению в народном сознании как “нормы”. Хранителем же этого идеала была Православная Церковь. Поэтому воцерковленный народ Московской Руси не так уж нуждался в светских законах о правах и обязанностях монарха.

Законы понадобились после того, как при Петре I был подорван принцип симфонии и унижена Церковь, православное понимание самодержавия заменено западным абсолютизмом, а передача Престола личным решением монарха и дворцовые перевороты грозили разрушить православность и легитимность самой Династии...

С целью пресечения этого произвола Павел I и ввел в 1797 г. закон (Акт) о престолонаследии, составленный в неразрывной связи с Православием — об этом свидетельствует определение в его Акте, что “Российский Государь — Глава Церкви”, подпадающий тем самым и под церковное законодательство. Таким образом этот закон содержит не только “алгоритм” очередности престолонаследия по принципу первородства, но и условия, при которых этот “алгоритм” действует, главное из которых религиозное требование (в позднейшей нумерации Законов — ст. 35): лицо, до которого по первородству “дошло право на Престол”, может утратить это право по причине неправославности — несмотря на свое “первородство”. Далее (ст. 39) подчеркнуто, что “Император и Императрица... обязуются свято наблюдать сей закон”.

Поскольку письменное законотворчество на Руси никогда не претендовало заменить собою церковные каноны, многие требования к наследованию Престола подразумевались как нечто естественное без письменного изложения. Например, Павел I не отметил такое требование, как православный брак; оно было записано лишь при составлении первого Свода Законов в 1832 г. в связи с прецедентом, нарушившим традицию (Вел. Кн. Константин женился морганатическим браком на католичке, из-за чего отрекся от прав престолонаследия еще до внесения этого требования в писаные законы).

Было разъяснено и неточное “протестантское” выражение Павла I, что “Император — Глава Церкви”. В Основных законах (ст. 64) подчеркивается, что “Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов... и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния”, то есть он обязан охранять — но не имеет права менять — догматы, каноны и благочестивое отношение к ним.

Таким образом, и в Акте Павла I и в последующих редакциях Законов духовно-религиозное требование к наследованию Престола ставится выше первородства в этом ключ для всего понимания и применения Законов. При попрании религиозных канонов право на Престол по рождению у такого потомка Романовых, может быть, формально и остается, но право его осуществить, то есть взойти на Престол — утрачивается. Поэтому члены Династии имели разное “качество” с точки зрения прав престолонаследия, вплоть до полной его утраты (что иногда фиксировалось и в письменном виде).

Однако в Своде Законов никогда не ставилась цель предусмотреть все возможные нарушения традиции и наказания за это. Составители Законов не собирались превращать их в детальный “уголовный кодекс”, отразив главный смысл в категоричности требований к православной сути монаршего служения (быть бескомпромиссным идеалом правоверия — ст. 64; вступать “не иначе как” в православный брак — ст. 185 и т.п.), невыполнение которых немыслимо для вступающего на Престол.

Поэтому же в Законах нет и специальных статей, лишающих права престолонаследия того члена Династии, который, грубо поправ церковные каноны и государственный закон, вступит в запрещенный брак, близкий к кровосмесительному, изменит присяге Государю, примет участие в масонском свержении монархии, а в дальнейшем ради получения трона будет готов сотрудничать с любыми антирусскими силами. Составители Законов даже помыслить не могли, что на все это может оказаться способен член царствующей Династии, как это сделал Вел. Кн. Кирилл Владимирович и продолжили его потомки, претендующие ныне на Российский Престол.

Они же теперь, ссылаясь на отсутствие в Законах формальных санкций за подобные преступления, считают их “не влияющими” на свои “права”... Кн. З.М. Чавчавадзе, официальный представитель кирилловской линии, в дискуссии с нами был вынужден признать многие очевидные факты нарушения Кириллом законов, в том числе церковных, однако утверждает самодостаточность правила первородства: “Нарушение им [Кириллом] каких бы то ни было иных норм можно рассматривать как печальное событие, как Божие попущение, но на правах его это не отражается” — “что бы он ни натворил!”... (см. книгу: “Кто наследник...”)

В этой трактовке “прав” сторонники кирилловской линии хотят навязать России “постхристианскую” декоративную монархию. Недавний глава этого “Императорского Дома” Кн. Владимир Кириллович откровенно заявлял, что таинство Помазания на Царство раньше “не верно понимали. Это просто форма.., совместимая с любой политической системой” (“Огонек”, 1990, № 2).

Конкретный пример такого понимания монархии Кирилловичи дали в переписке с Ельциным и Коржаковым, предложив торг: “статус Императорского Дома” и “гостевой дом” взамен на поддержку Ельцина “со стороны зарубежных правительственных, общественных и деловых кругов” при невмешательстве самих Кирилловичей в дела нынешней власти... В 1997 г. соответствующий указ Ельцина едва не был издан — этому помешали лишь протесты православной и научной общественности... Разумеется, и в похоронах “екатеринбургских останков” Кирилловичи выступили на стороне властей, отвергая святость Царской семьи...

Но можно ли в наше время вообще надеяться на восстановление настоящей монархии в России и кто должен стать таким легитимным монархом?

7. О ВОССОЗДАНИИ РОССИЙСКОЙ МОНАРХИИ

Более всего о путях восстановления российской монархии размышляли в русской эмиграции. ^{[ (190) ]} Разумеется, далеко не все ее мнения были верными — ведь и сама эмиграция поначалу несла в себе непреодоленную смуту. Вспомним, что Белое движение, за редкими исключениями, стояло на “непредрешенческой” позиции между монархией и республикой — из-за давления стран Антанты, которые обманными посулами помощи настаивали на республиканском облике Белых армий.

Лишь после предательства Антанты и проигранной гражданской войны — в среде монархистов-эмигрантов начался процесс духовного осмысления катастрофы. Его первыми организационными вехами стали:

• Общеэмигрантский монархический съезд в баварском городке Рейхенгаль в мае-июне 1921 г., на котором было заявлено, что восстановление России возможно только при воссоздании монархии — “без старых недостатков, но на старом фундаменте”. С этой целью на съезде был создан Высший Монархический Совет, уполномоченный вместе с Русской Зарубежной Церковью хранить для будущего принципы государственного устройства исторической России. В тесном контакте со спасшимися членами Династии Романовых ВМС стал в Русском Зарубежье главным арбитром в монархических вопросах.

• Первый Всезарубежный Собор Русской Православной Церкви за границей в ноябре-декабре 1921 г. в Сербии, провозгласивший: “Да укажет Господь пути спасения и строительства родной земли; да даст защиту Вере и Церкви и всей земле русской и да осенит Он сердце народное; да вернет на всероссийский Престол Помазанника, сильного любовью народа, законного православного Царя из Дома Романовых”.

• Приамурский Земский Собор во Владивостоке в июле-августе 1922 г., который признал Династию Романовых царствующей несмотря на смуту и на краткое время восстановил в Приамурье Основные законы Российской империи (до окончательного завоевания края красными). Этот Земский Собор на последней непорабощенной части русской земли имеет особенное значение для будущего восстановления легитимной власти.

Ни на одном из этих примечательных Соборов не обсуждалось, кто вправе стать следующим монархом, как дело неясное и преждевременное. Однако граница непредрешенчества между монархией и республикой сместилась все же к непредрешенчеству внутри монархизма относительно легитимного наследника Престола. И когда уже известный нам Вел. Кн. Кирилл Владимирович в 1924 г. провозгласил себя “Императором”, — его претензии были отвергнуты и Высшим Монархическим Советом, и предстоятелями Русской Зарубежной Церкви, и большинством членов Династии Романовых, и ген. Врангелем командующим зарубежной Армией. В 1926 г. это подтвердил и Всезарубежный съезд в Париже, одновременно показав по результатам выбора делегатов, что эмиграция на 85% состояла из монархистов. Причем многие осознали свой монархизм именно после революции: лишь потеряв монархическую Россию, стали ее ценить.

Позже Кирилловичи смогли утвердиться в Зарубежье как возглавители “Дома Романовых” лишь вследствие пассивности других членов Династии и поскольку первоиерарх Зарубежной Церкви не знал, что кирилловская линия еще в 1907 г. была лишена прав престолонаследия из-за незаконного брака Вел. Кн. Кирилла с двоюродной сестрой. Компромиссное признание кирилловской линии вызвало позже немало расколов среди зарубежных монархистов, но в послевоенные годы это признание постепенно сошло на нет, в том числе со стороны архиереев.

Сегодня несомненно, что призвание на российский престол легитимного монарха, если Россия созреет для этого, лежит лишь в компетенции Всероссийского Земского Собора, соответственно русской традиции, после тщательного исследования данного вопроса экспертами. На этой позиции сегодня стоят и Русская Зарубежная Церковь, и Высший Монархический Совет. Именно таков был в 1924 г. и завет последней, вдовствовавшей Императрицы Марии Феодоровны, матери Царя-Мученика, отвергшей претензии “Кирилла I”: “Государь Император будет указан Нашими Основными Законами в союзе с Церковью Православной, совместно с Русским Народом”.

Только в этом случае нам можно будет говорить и о восстановлении легитимной Российской государственности в рамках международного права, в частности, поставив на повестку дня уточнение границ России, искаженных нелегитимными властями после 2 марта 1917 г.

Самый же важный — историософский — аспект проблемы, осознанный монархическими авторами эмиграции, выразился в следующем. Российская православная монархия (Третий Рим) была осмыслена как духовный полюс, “удерживающий” мир от воцарения антихриста; революция в России — как “генеральная репетиция апокалипсиса”; отречение Государя на фоне всеобщего предательства — как жертвенный подвиг, подобный голгофской жертве Христа; явление иконы Державной Божией Матери в день отречения Государя — как указание на последний шанс временного удержания мира Самой Божией Матерью, а борьба за воссоздание православной монархической России — как борьба за воссоздание Удерживающего для всего мира. [См.: “Смысл истории и тайна России”.]

Понятно, что восстановить такую монархию гораздо труднее, чем скопировать ее западные декоративные формы. Она не может быть воссоздана искусственно, чьим-то политическим решением. Монархия может вырастать лишь из соответствующего религиозного правосознания общества, — писал И.А. Ильин, проводя различие между ценностью монархии как идеала и его практической осуществимостью в данных условиях:

“Монархия не самый легкий и общедоступный вид государственности, а самый трудный, ибо душевно самый глубокий строй, духовно требующий от народа монархического правосознания. Республика есть правовой механизм, а монархия есть правовой организм. И не знаем мы еще, не видим мы еще, будет ли русский народ после революции готов опять сложиться в этот организм” (“Основы борьбы за национальную Россию”, 1938). “Мне приходилось встречать людей, непоколебимо уверенных в том, что стоит в России “провозгласить монархию” — и все “пойдет гладко и станет на свое место””. Но — “монархический строй не может, что называется “повиснуть в воздухе”; необходимы... две основы: во-первых, верное монархическое строение души в народе, ... и, во-вторых, необходимы те социальные силы, которые понесли бы богоданного Государя — преданностью, верностью, служением... Монархия должна быть подготовлена религиозно, морально и социально” (“Наши задачи”).

Да и Тихомиров уже в начале XX в. отмечал, что монархия — принцип вечный, высший и всегда возможный; если же он становится для какой-то нации невозможным, то лишь по нравственному падению самой нации. Так и в России: “если идея русская, хотя и высока, но не по силам самому русскому народу, то... эта идея для России сама собою упраздняется... Вместе с тем упраздняется и мировая миссия России...” (“Монархическая государственность”).

И если наш народ окажется не способен на это — не были ли утопичны все разработки монархического идеала в русской эмиграции, как это полагают “западники”?

На этот вопрос, с точки зрения русской православной идеологии, ответ у монархистов всегда был один: а имеем ли мы право не пытаться восстановить наш исторический национальный идеал? Дело ведь не в том, популярна или нет монархическая идея в современном поколении человечества; дело в том — верна ли она духовно. Как раз в ощущении ее верности для России в сравнении с двумя другими идеологиями (либеральная демократия, фашизм) и укрепился монархизм в русской эмиграции в 1930-1940-е годы. То есть, даже если монархия в России была бы со всей очевидностью неосуществима, православный русский не может не стремиться к ее восстановлению, надеясь на Божью помощь, достигаемую через верность нашему православному идеалу. В верности же Истине — и смысл личной жизни.

Так, архиепископ Серафим (Соболев) именно в этом видел суть русской идеи, о чем прочел доклад на Архиерейском Соборе в 1938 г. и после одобрения развил доклад в “книгу “Русская идеология”, в которой читаем:

“Царскую самодержавную власть мы должны стремиться воссоздать не только потому, что такое стремление будет истинным покаянием в нашем тяжком грехе уничтожения одного из исконных начал русской жизни и попустительства к сему уничтожению. Это стремление одновременно соответствует и истинной русской идеологии, которая есть не что иное, как православная вера и основанная на ней русская жизнь во всех ее областях, начиная с личной и кончая государственной, почему русское государство должно возглавляться царской самодержавной властью. Идеология русского человека никогда не допустит, чтобы в основе государственной жизни была власть не Богопоставленная, то есть не основанная на православной вере власть конституционная или республиканская” (“Русская идеология”).

Возможным же путем восстановления российской монархии после падения коммунистического режима может стать, как писал Ильин, “только национальная, патриотическая, отнюдь не тоталитарная, но авторитарная — воспитывающая и возрождающая — диктатура” (“Наши задачи”). Не следует бояться слова “диктатура” ее сущность зависит от ее целей и средств. Западные демократии представляют собой диктатуру денег, коммунизм был диктатурой партийной бюрократии, а искомая православная монархия — это, по известному выражению, “диктатура православной совести”. Ей и должен уподобляться такой русский диктатор, сознавая свою лишь предуготовительную роль очищения больного общества от накопившегося зла — для узаконения добра.

Такой переходный период к воссозданию монархии через национальную диктатуру виделся единственно возможным путем и белым вождям — П.Н. Врангелю, Е.К. Миллеру, А.В. Туркулу. Пример такого сценария позже дал генерал Франко в Испании. Это нужно учесть и в суждениях об авторитарных (профашистских) поисках русской эмиграции в 1930-е гг.: фашизм для русских не был идеалом — идеалом была монархия. Фашизм (диктатура в смысле приведенной цитаты И.А. Ильина) был лишь временным решением на переходный период. Мнение о необходимости авторитарного переходного периода разделяли и иерархи Русской Зарубежной Церкви.

В конце XX в. эта дилемма между необходимостью идеала и трудностью его воплощения кажется еще менее разрешимой. Она кроется в проблеме свободы греховного человека, способного стремиться к идеалам и уклоняться от них, но в наше время это усугубляется сознательной ставкой структур “Нового мирового порядка” на человеческую греховность. Именно поэтому после крушения коммунистического режима на смену ему мудрая национальная диктатура не пришла. Неофеврализм и западничество торжествуют победу. Весь мир сейчас в таком состоянии, что воссоздание российской монархии возможно лишь в виде чуда...

Однако чудо как помощь Божия еще не исключается из нашей истории, если будет кому помогать. В Священном Писании сказано: “В руке Господа власть над землею, и человека потребного Он вовремя воздвигнет на ней” (Сир. 10, 4). В этом и состоит смысл “подвига русскости перед лицом зреющей апостасии”, который в наше время порою близок к подвигу юродства. Существование все это время в русской эмиграции, а теперь и в России пусть даже небольших групп, ставящих себе задачей — несмотря ни на что! — восстановление монархической государственности, это еще один пример существования в русском народе его неуничтожимого первообраза, который может исчезнуть лишь с физической гибелью самой страны. Только в этом случае можно будет сказать, что воссоздание российской православной монархии больше невозможно.

С падением российской монархии на земле не стало Удерживающего в виде православной государственной власти. Но Новомученики Российские на небесах, во главе с Царской семьей, не перестали быть Удерживающим для той, пусть сегодня и небольшой, части русского народа, которая держится за Них в своих молитвах. В их подвиге русскости как подвиге удержания Бог все еще продлевает время перед кончиной мира, оставляя нам шанс — путем продолжающихся страданий — осознать происшедшее, восстать против “тайны беззакония” и дать всему миру возможность последнего и наглядного выбора в виде русской власти Помазанника Божия.

1998 г.

[ 154 ] Слово “хилиазм” происходит от греческого слова chilioi тысяча; то же значение имеет слово “милленаризм” (от латинского — mille). Это учение о “тысячелетнем царстве”, во время которого дьявол будет “скован”, исходит из неверного толкования Откровения (гл. 20). Оно ошибочно разделялось некоторыми отцами Церкви в II-IV вв. и по сей день свойственно сектам типа иеговистов, адвентистов, “иудо-христиан”, а также последователям парижского софиолога о. Сергия Булгакова. Однако такое царство на земле в виде награды праведникам лишено смысла, поскольку им уготовано Царствие Небесное. Православная Церковь учит, что эпоха, когда диавол окажется скован на тысячу лет, это как раз время, в котором мы живем: между первым пришествием Христа и пришествием антихриста (число 1000 символизирует целостность). В это время дьявол ограничен в своей силе против людей.

[ 155 ] Евреи не верят в Царствие Божие и более других народов стремятся к обладанию богатствами на земле, потому что ясное понятие о бессмертии души “не успело выработаться у евреев. Моисеев закон совершенно игнорирует его; не скупясь на обещание наград за исполнение закона и тяжких наказаний за его нарушение, Моисеев закон и для того, и для другого ограничивается пределами земной жизни, ничего не обещая человеку после смерти” (статья “Безсмертие души” в “Еврейской энциклопедии”, СПб., т. 4, с. 29).

[ 156 ] См.: Молчанов Б., прот. “Антихрист” (Джорданвиль. 1976). Видимо, впервые это простое и логичное решение было опубликовано голландским католическим священником Слотом (Sloet) в Revue Biblique (1893, р. 512). Несколькими годами ранее англиканский богослов Ф. Фаррар (склонявшийся к слову “Нерон”) отметил такой внешний аспект числа зверя: “троякое повторение числа 6, символа бремени и несовершенства” стоит “в страшной противоположности к числу 888, состоявшему из трех совершенных 8 — в имени Иисуса” при его написании греческими буквами (Фаррар Ф. “Первые дни Христианства”).

[ 157 ] Позже появились смягченные варианты Талмуда, из которых были убраны самые оскорбительные для христиан места. Это было сделано как папской цензурой, например, в 1581 г. (ранее множество талмудических книг было сожжено), так и самими евреями для утаивания подлинного текста; сокращения раввины были обязаны дополнять устно. Таким вариантом Талмуда пользовался В. Соловьев, взявшийся опровергнуть еврейскую двойную мораль и нашедший “лишь три” таких места: “Таковы постановления, дозволяющие еврею не возвращать найденной им вещи, если она потеряна иноверцем, или разрешающие еврею пользоваться ошибками иноверца при денежных расчетах, или, наконец, допускающие отдавать иноверцам деньги в рост (что запрещается относительно евреев)” (В. Соловьев. “Талмуд и новейшая полемическая литература о нем в Австрии и Германии”, 1886). Перевод ста наиболее вопиющих законов из полного текста Талмуда (венецианское издание 1520 г., амстердамское издание 1600) см., например, в работе еврейского автора, которую евреи безуспешно пытались опровергнуть в немецком суде: Justus. Judenspiegel // Westfalischer Merkur. Paderbom. 16.1.1883; русский перевод этих законов с комментарием: Эккерт К., д-р. Еврейское зерцало. М., 1906. О ритуальных убийствах христиан, доказанных в суде, см. исследования: Даль В. Розыскание о убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их. СПб, 1844; Розанов В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови. СПб., 1913. Некоторые жертвы еврейских ритуальных убийств (как младенца Гавриила) Церковь причислила к лику святых.

[ 158 ] Обоснование монархии как не зависимой от людей богоустановленной власти, в которой нуждается поврежденная грехом человеческая природа, см. в отдельной статье сборника.

[ 159 ] “Священная Римская империя” была создана в IX-X вв., включала в себя германские, итальянские, славянские и др. земли. При Карле Великом называлась “Римская империя”, с 1157 г. “Священная империя”, с 1254 “Священная Римская империя”; в XV в. “Священная Римская империя германской нации”. Прекратила существование в 1806 г. в ходе войн Наполеона.

[ 160 ] К нашему времени католики отделили себя от Православия такими главными догматическими новшествами: — утверждение, возобладавшее в XI в., что Святой Дух исходит не только от Бога Отца, но и от Сына (что противоречит описанию Крещения Христа, когда на Него снизошел Святой Дух от Бога Отца, а также прямым словам Христа о Святом Духе, “Который от Отца исходит” — Ин. 15:26);

• утверждение, появившееся еще в IX в. и в 1854 г. возведенное в догмат, что не только Иисус Христос, но и Божия Матерь была зачата Ее родителями вне первородного греха (что противоречит уже словам Архангела при Благовещении: “Ты обрела благодать у Бога...” — Лк. 1: 30);

• введенный еще в XI в. папой Григорием VII и официально утвержденный в 1870 г. догмат о “непогрешимости” Римских пап в делах веры как “наместников Христа” на земле, чья власть превосходит решения Соборов. В основе этого догмата лежит изначальное превознесение Римского епископа (папы) над всеми остальными, обосновываемое горделиво-ложным истолкованием слов Христа об апостоле Петре как о “камне”, на котором Господь создает Церковь (Мф. 16:18-19). Из этого никак не следует, что Церковь была создана только на Петре, тем более, что в другом месте Христос прямо призывает апостолов именно к равенству: “Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними... Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою” (Мр. 10:42-43). А о том, что погрешим был и апостол Петр, говорят слова Христа о нем, сказанные в этой же главе далее: “отойди от меня, сатана! ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое” (Мф. 16:23).

[ 161 ] В отличие от единовластия католического папы и от децентрализации протестантства Православная Церковь сочетает то и другое в принципе соборности: “Епископам всякаго народа подобает знать перваго из них и признавать его как главу и ничего превышающаго их власть не творить без его разсуждения; творить же каждому только то, что касается до его епархии...; но и первый [первоиерарх] ничего не творит без разсуждения всех, ибо так будет единомыслие...” (Апост. 34).

[ 162 ] Об этом см. в статье “Ложь и правда рыночной экономики” в данном сборнике.

[ 163 ] Подробнее см. в данном сборнике: “Слагаемые антирусского заговора” (о политической деятельности масонских лож) и “Миссионеры с рю Пюто...” (о сатанинской сути масонства).

[ 164 ] Провозгласив “общение с Богом” без Церкви, протестантизм сразу подверг своих последователей опасности общения вместо Бога с кем-то другим. Поэтому протестантизм оказался удобной почвой для масонства, почитающего вместо Божественной Троицы некое “Верховное существо”. По утверждению масонской энциклопедии, “между протестантизмом в его различных формах и масонством никогда не было глубокой несовместимости... В странах с преобладанием протестантства масонство сильное и нигде не выступает против церкви”, а духовенство “вступает в ложи и чувствует себя в них прекрасно” (Dictionnaire universel de la franc-maconnerie. Paris. 1974. P. 1056).

[ 165 ] Тогда же из Влахернского храма Божией Матери в Константинополе крестоносцами была похищена великая святыня — Плащаница Христа с чудесно отпечатавшимся Его телом. Лишь столетия спустя она была найдена как чья-то “частная собственность”; теперь она называется “Туринской” Плащаницей, подлинность которой католики все еще “проверяют научными экспериментами”.

[ 166 ] Поэтому нельзя согласиться с мнением уважаемого П. Паламарчука (Москва или Третий Рим? М., 1991), который со ссылкой на Патриарха Никона полагал, что идея “Третьего Рима” — еретическая, языческая, которой следует противопоставить идею Нового Иерусалима. Третий Рим как удерживающая земная государственность (преемственная от православного Второго Рима, а не от языческого первого) не противоречит Новому Иерусалиму в обоих смыслах Новоиерусалимского монастыря. Упомянутое же Паламарчуком (с. 29-30) сомнение Патриарха Никона, что “слава и честь Рима перешли на Москву”, относилось лишь к положению русского Патриарха в числе пяти других Патриархов во вселенском Православии. Никон был именно сторонником идеи русского Третьего Рима как единственного в то время независимого православного царства, только “понимал это как задание для осуществления, а не как уже нечто исполненное”. Он поместил в Кормчей “Известие об учреждении Патриаршества в России”, где мысль о Третьем Риме “выражена совершенно явственно в устах Константинопольского Патриарха Иеремии, говорящего [это] царю Феодору Иоанновичу” (Зызыкин М. Патриарх Никон, его государственные и канонические идеи. Варшава. 1931-1938. Ч. II, с. 48-49, 135, 160-161; Ч. III, с. 204, 360).

[ 167 ] Западники называют это русским “мессианизмом”, вкладывая в него заведомо отрицательный смысл. Приведем возражение из нашей статьи “Русская идея и современность” (1990).

Древнееврейское слово “Мессия” означает Помазанник. Но “мессианизм” бывает разный в зависимости от того, кого считают мессией. У иудеев, ждущих земного еврейского “мессию”, который возвысит “богоизбранное” еврейство над “обыкновенными” народами — это мессианизм всемирного господства. У христиан же — мессианизм всемирного служения, то есть христианство “в обратном переводе с греческого на еврейский означает не что иное как “мессианство”, понимаемое как многообязывающее и трудное следование Мессии-Христу...”.

“Часто также приходится слышать насмешливую критику выражения “народ-богоносец”: мол, это претенциозно и нескромно. Но вслушаемся внимательнее: именно несение христианского бремени, а не гордыня, чувствуется в этом слове. В нем можно видеть еще одно определение русской идеи и лишь другое выражение того факта, что основная масса русского народа выбрала себе самоназванием слово “крестьяне — христиане”. Это не проявление гордыни, а следование христианскому долгу, в связи с чем В. Соловьев писал, что “в Новом завете все народы, а не какой-либо один, в отличие от других, призваны быть богоносцами”.

Если представители каких-то народов не чувствуют в своей среде такого национального идеала — это еще не причина, чтобы отвергать возможность такого идеала у других и называть его “манией” или “опасной химерой” (как это делает, например, итальянский профессор В. Страда, “Русская мысль” от 24.2.89, 3.2.89). Цель новозаветного мессианизма не стремление покорить мир (как у иудеев) или изменить его природу (как у марксистов), — а понять мир как постоянную борьбу между добром и злом и определить свое место в этой борьбе. Русская идея — не превознесение или насилие над другими, а усилие над собой, которым, как сказано в Евангелии, Царство Небесное берется (Мф. 11:12)”.

[ 168 ] См. раздел I данного сборника.

[ 169 ] В апреле 1993 г. во всю ширь Пятницкой улицы в Москве висел лозунг: “Песах — праздник освобождения. В этом году в отстроенном Иерусалиме в третьем храме с царем-мошиахом!”. Фото см. в “Литературной России” (1993, № 20).

[ 170 ] Заметим, что человечество было разделено Богом на разные народы, когда люди вздумали построить Вавилонскую “башню высотою до небес”, то есть прославиться не своими духовными, а материальными успехами. Чтобы земная гордость не погубила их, Бог смешал языки строителей, из-за чего постройка остановилась, и рассеял людей по земле (Быт. 11). “Господь видел, что люди больше научаются друг от друга злым делам, чем добрым, и разделил людей на отдельные народы и дал каждому народу отдельную задачу” (Закон Божий. Джорданвиль, 1987) — это затрудняло глобальное распространение “тайны беззакония”. Не удивительно, что марксизм и мондиализм, стремящиеся стереть национальные различия и объединить человечество под одной властью, служат той же цели антихриста и имеют свой давний прообраз земной гордыни в виде строительства Вавилонской башни.

[ 171 ] См. в данном сборнике статью об основах внешней политики пост-коммунистической России и планах США по созданию антирусской коалиции в глобальном масштабе.

[ 172 ] Тем более это незнание Православия обрекало на крах всех именитых западных историософов: Шпенглера, Тойнби, Ясперса и др., которые, даже если брались излагать “христианский” смысл истории, — то в лучшем случае исходили из приземленных католической и протестантской трактовок. Подобных западных авторитетов рекомендуют теперь в качестве последней истины и бывшие пропагандисты “истмата” — чему примером может служить антология “Философия истории” (М., 1995), выпущенная на деньги миллиардера Сороса как “Учебное пособие для студентов гуманитарных вузов”: в числе представленных 26 авторов мы находим даже Маркса и Энгельса но ни одного русского православного мыслителя.

[ 173 ] О фашизме см. отдельную статью в этом сборнике.

[ 174 ] Конечно, можно уважать личную жертвенность многих западных христиан, несмотря на их неправославность. Не они, родившиеся и воспитанные в своей традиции, несут ответственность за уклонение западного христианства от истины. Многие из них до сих пор пытаются сопротивляться целям “мировой закулисы” (например, лишь сочувствие могут вызывать протесты христиан в США против запрета молитвы в школах). Были в истории западной Церкви и аскеты-подвижники, и яркие мыслители. Отметим и то, что после I Ватиканского собора так называемые старокатолики отвергли догматы о “непорочном зачатии”, “чистилище”, “непогрешимости”, за что были отлучены; часть католиков во главе с архиепископом Марселем Лефевром не признала и решений II Ватиканского собора (они были отлучены Иоанном-Павлом II). Нынешнее сближение католицизма с масонством и иудейством — ярчайшее свидетельство того, что единственный выход для честных западных христиан: возвращение в Православие.

Сам Господь давно показал, какое христианство истинно: ежегодное чудо схождения благодатного огня на Гробе Господнем в Иерусалиме происходит только на Пасху по православному календарю и православному Патриарху; когда инославные однажды попытались не пустить православных в храм, — огонь там не появился, а вышел к православным снаружи из каменной колонны храма, расколов ее.

[ 175 ] Тогда как аналогичная попытка Патриарха Алексия II, выступившего 13 ноября 1991 г. в Нью-Йорке с речью перед раввинами о “едином Боге” и общем “законе” (“совместными усилиями мы построим новое общество, демократическое”) вызвала повсеместные протесты верующих в России и была неофициально дезавуирована сверху. Это, с одной стороны, говорит о духовной шаткости церковноначалия РПЦ, но, с другой — о сохранении в России здоровых церковных сил. (См.: “Речь Патриарха Алексия II к раввинам г. Нью-Йорка 13 ноября 1991 года и ересь жидовствующих”. М. 1992.).

[ 176 ] Речь идет о главах из книги “Миссия русской эмиграции” (1992). [Прим. 1998 г.]

[ 177 ] Это касается также серпа и молота, используемых с 1918 г. в советском гербе (и в австрийском, в разных лапах орла, после буржуазной революции 1918 г.). Молот в языческих религиях был атрибутом верховного божества грома, молнии и огня, а в Новое время принят масонством как инструмент построения Храма Соломона (в смысле “символической обработки грубого камня” — человеческого материала) и как символ власти мастера ложи, откуда возникло масонское выражение “власть молота” в значении “власть мастера в открытой ложе” (Lennhoff E., Posner О. Internationales Freimaurerlexikon. S. 665). Православный геральдист А.И. Буркин пишет: “Серп неоднократно упоминается в Библии... как орудие и символ жатвы. При этом жатва в Апокалипсисе понимается как массовая смерть людей. В друистической магии серп также был символом смерти, именно серпом друистические жрецы приносили в полнолуние человеческие жертвы... Как орудие молоток единственный был проклят Церковью среди орудий казни Христа, тогда как и крест, и гвозди, и клещи, и трость, и копие почитаются святынями. Ибо они были лишь пассивными исполнителями зла и просвятились в мучениях Спасителя, а молоток являл собой злую волю... На гербе РСФСР под серпом и молотом располагалось заходящее солнце, вся центральная композиция располагалась на красном свитке. Этот свиток и солнце напоминают свивание ветхих небес в Апокалипсисе... Мрачные орудия ритуалов образовывали в совокупности греческую букву “омега”, что означает — конец” (“Десятина”, 1998, № 7). О. Сокурова сделала также интересное наблюдение о скрещении серпа и молота в советской символике как о ложном кресте (“Русский крест”, СПб., 1994, с. 102-103). [Прим. 1998 г.]

[ 178 ] Храм Соломона существовал с 1004 по 588 г. до Р.Х. (разрушен до основания вавилонским царем Навуходоносором). Второй храм (Зоровавеля) на том же месте был восстановлен в 516 г. до Р.Х. после вавилонского плена, перестроен накануне Рождества Христова в храм Ирода. Христос предсказал, что храм будет разрушен (что произошло в 70 г.) “и Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников” (Мф. 24:1-2; Лк. 21:5-6,24). Согласно святоотеческому преданию, храм не может быть восстановлен до самых последних времен. Многие источники свидетельствуют, что когда император Юлиан Отступник, знавший это предание, захотел его опровергнуть и посмеяться над христианами, приказав восстановить храм на прежнем месте (361-363 гг.), то вырвавшийся из-под земли огонь и землетрясение разрушили приготовления к востройке. По святоотеческому преданию (свв. Киприан, Григорий, Кирилл Иерусалимский, Ипполит Римский) храм будет восстановлен только в последние времена для антихриста. В 1948 г. Иерусалим решением ООН оказался в руках евреев, в 1967 они захватили и ту часть города, где ранее стоял храм. Сегодня для осуществления этой двухтысячелетней иудейской мечты работает целый институт, изготовивший утварь, облачение и отдельные конструкции для храма, и даже занимающийся селекцией идеально рыжих жертвенных коров... Мешает восстановлению только мечеть Омара, выстроенная мусульманами на месте разрушенного храма. Поскольку храм Соломона у евреев отождествляется с горой Сион — это раскрывает и тайный смысл политического сионизма как приготовления еврейской государственности для пришествия антихриста. [Прим. 1998 г.]

[ 179 ] Эту информацию передало радио “Свобода”. Видимо, речь идет об остатках фалашей, так как основная их часть была вывезена (в том числе из лагерей беженцев в Судане) еще в 1985 г. в ходе операции “Моисей” (Островский В., Хой К. Я был агентом “Моссад”... М. 1992. Гл. XV). [Прим. 1998 г.]

[ 180 ] Сокращаем здесь развернутую трактовку фразы В. Соловьева: “Еврейский вопрос есть вопрос христианский” — поскольку это подробнее рассматривается в статье “О “слабости” и силе христианства” в данном сборнике. [Прим. 1998 г.]

[ 181 ] По данным известного масонского историка Т.О. Соколовской, сам Петр I, возможно, стал масоном во время заграничной поездки. Приводятся следующие факты: песни в честь Петра I в масонских ложах, распеваемые хорами; учреждение в 1810 г. ложи “Петр к Истине”, заявление князя М.П. Баратаева в 1818 г. в ложе “Соединенных друзей”, что “Великий Петр первым явил свет масонства России”, учредив первые ложи. В числе версий и преданий: 1) посвящение Петра I в масоны за границей Христофором Вреном в конце XVII в., по возвращении в Москву учреждение Петром ложи, в которой он стал “вторым надзирателем”, а “управляющим мастером” Лефорт; 2) учреждение в 1717 г. Петром ложи в Кронштадте; 3) тайные заседания “Общества Нептунова” в Сухаревой башне в Москве, при участии Петра I, Лефорта, Феофана Прокоповича, адмирала Апраксина, Брюса, князя Меншикова; народные сказания об этом. (Соколовская Т. Был ли Петр I масоном? // Море. СПб. 1917. № 12.) [Прим. 1998 г.]

[ 182 ] Цитаты из немецких философов от Канта до Маркса и Ницше приводятся нами по этой подробной аналитической работе: Siegmund G. Der Kampf um Gott. Buxheim. 1976.

[ 183 ] См.: Назаров М. Миссия русской эмиграции. Т. I. Гл. 10-12; Назаров М. Крушение кумиров: демократия и фашизм // Москва. 1994. № 1.

[ 184 ] Например, в одной из западногерманских энциклопедий о фашизме сказано: “Политическая система, для которой характерны антипарламентарные, часто антисемитские, тоталитарные тенденции вождистского государства и которая преимущественно пользуется социал-революционной терминологией... От других... авторитарных режимов фашизм отличается своим широким базисом власти, который достигается посредством управляемых из центра массовых организаций. Эта массовая поддержка исходит прежде всего от мелких представителей среднего слоя, который чувствует угрозу и от крупного капитала, и от коммунистического движения...” (Das Neue Taschen-Lexikon, Bertelsmann, 1992). [Прим. 1998 г.]

[ 185 ] О войне в Ираке приведем такие признания: “Э. Глэспи, посол США в Багдаде, ... послушно проводила политику госдепартамента: за неделю до вторжения [Ирака] она сообщила С. Хусейну, что “у нас нет мнения относительно... ваших пограничных разногласий с Кувейтом”. Затем, незадолго до того, как иракские танки двинулись в сторону Кувейта, она отправилась в отпуск... В ЦРУ, конечно же, изучали снимки со спутников, на которых были видны десятки тысяч иракских солдат на кувейтской границе”... — Выдавать это за “провал” усилий США по избежанию войны можно лишь в еврейском журнале “Страна и мир” (1991, № 2), откуда взята цитата. Впрочем, еврейское “Новое русское слово” (11.1.1991) было более откровенным: речь шла “не о наказании, а о превентивной войне... Довод о том, что необходимо во что бы то ни стало — пусть военными средствами, если нет других — предупредить появление у Саддама ядерного оружия, ... активно отстаивало мощное произральское лобби в Вашингтоне”.

А для демонизации сербов были использованы рекламные агентства (американское “Рудер Финн”) и убийства взрывами и снайперами мирных боснийцев — с приписыванием этого сербам. Несколько офицеров войск ООН выяснили, что убийцами-провокаторами были сами боснийцы, но огласившие эти данные французские офицеры понесли взыскания. (См.: Назаров М. Уроки югославской трагедии // “Образ”. М. 1995. № 5.)

[ 186 ] В частности, на однодолларовой банкноте США изображена 13-ярусная масонская пирамида власти, вершина которой с “всевидящим оком” изображает “Верховного Архитектора Вселенной” (духовное существо, которое соперничает с Богом за власть над миром). Надпись под этим гласит: “Новый порядок на века” (Novus ordo seclorum). В правой части банкноты американский гербовый орел держит в клюве ленту с надписью “Из множества — одно” (Е pluribus unum) — как цель объединения всех народов мира в один. На груди у орла щит с 13 полосами, в одной лапе ветвь с 13 листьями, в другой 13 стрел. Над головой орла торжественно парит еврейская шестиконечная звезда, составленная из 13 пятиконечных звезд. Повторение числа 13, известного у многих народов как “чертова дюжина”, официально объясняется числом первых штатов, образовавших США, но, возможно, имеет и иной смысл в масонской символике.

[ 187 ] Даже если исходить из большевицкой версии, что “решение о цареубийстве принял Уральский Совет”, то из 12 его членов 8 или 9 были евреями (Дитерихс М.К. “Убийство Царской Семьи”; о национальности председателя Уральского Совета Белобородова-Вайсбарта см.: “Независимая газета”, 17.7.98).

[ 188 ] Заметим, однако, что у этой проблемы есть две разных стороны, которые не следует смешивать: 1) тайны, связанные с цареубийством, в которых нынешние демократы (бывшие коммунисты) не пожелали отделить правду от дезинформации большевиков, невольно чувствуя и свою нравственную ответственность за их преступления; 2) вопрос о подлинности и целостности “екатеринбургских останков”. Поэтому в дискуссии мы всегда делали оговорку: “Пока нет убедительного доказательства подлога, нельзя исключать и того, что хотя бы часть останков подлинна. Поэтому сомнения тут не должны выливаться в грубо-пренебрежительное отношение к самим останкам. В этом вопросе лучше проявить сдержанность и терпение: истинные мощи сами дадут о себе знать...” (“Завтра”, 1998, № 11; “Православие или смерть!”, 1998, № 8).

[ 189 ] Многие православные задаются вопросом: не в этом ли предупреждении заключался смысл небывалого урагана над Москвой в ночь с 20 на 21 июня (день Всех Святых, в земле Российской просиявших)? Ураган повредил резиденцию президента в Кремле, перебросив часть ее крыши через кремлевскую стену к мавзолею, и поверг металлические кресты в Новодевичьем монастыре, где находится резиденция председателя Синодальной комиссии по канонизации святых... А 17 августа над Россией пронесся небывалый финансовый ураган...

[ 190 ] О развитии монархического движения в эмиграции будет рассказано во 2-м томе “Миссии русской эмиграции”; отрывки см.: “Держава”, 1996, № 1(4)-2(5).