Молчание и Слово святителя Григория Паламы
Ἡ σιωπή καί ὁ λόγος τοῦ ἁγ. Γρηγορίου τοῦ Παλαμᾶ

почетный профессор Георгий Мантзаридис
ομότ. καθηγητής Μαντζαρίδης Γεώργιος 

Два дня в году посвящаются памяти святителя Григория Паламы, архиепископа Фессалоникийского. Второе воскресенье Великого поста и 14 ноября. Во второе воскресенье Великого поста, которое рассматривается как продолжение Недели Православия, праздновали победу учения свт. Григория против еретических взглядов его противников.

14 ноября почитается как день преставления святителя ко Господу. Второе воскресенье Великого поста напоминает нам больше о слове святого Григория. 14 ноября напоминает нам больше о его молчании. 14 ноября 1359 Григорий Палама, который освящал в течение двенадцати с половиной лет архиепископскую кафедру Фессалоник, мудро и самоотверженно наставлял верующих города, замолчал навсегда. Носителем его молчания являются его святые мощи, которые являются бесценным наследием для Церкви Фессалоник. Но и слово святого Григория Паламы, которое сохраняется вплоть до сего времени благодаря многочисленным его сочинениям, часто говорит о тишине и  исихии, в котором он столько потрудился, а в особенности в жизни своей как монах исихаст.

Молчание и слово это в нашей повседневной жизни два противоположных состояния. Слово нарушает тишину, молчание. И молчание прерывает слово. Григорий Палама, как исихаст, был ключевой фигурой молчания. Он  избегал слова, как в прочем и того, чтобы писать. Он сам отмечает, что многие великие отцы пустыни, хотя и могли бы написать важные и полезные вещи, однако сего не делали, чтобы не прерывать своего молчания и общения с Богом. Он, конечно же, осуждал сам себя и говорил, что  имел обычай писать, когда существовала какая-то необходимая нужда. И мы знаем, как много и сколько сильных творений он написал, когда была именно такая необходимость, поскольку в то время нависла угроза извратить православное учение.

Слово святого Григория Паламы, устное и письменное, всегда было богато в сочетании с его безмолвием. И молчание не было следствием отстранения или безразличия, но плодом интенсивного постижения и общения с Богом Словом. Святитель Игнатий Богоносец пишет: «Я пребывал в молчании и не говорил».

В нашей повседневной жизни обычно связывают слово с существованием, а молчание с отсутствием человека, небытием. Однако часто человеческое слово оказывается пустым, тщетным и по существу ничего в себе не несет. Во всяком случае, никто не должен быть лжецом или многословным ради того, чтобы принять пустое слово. И только в том, что является смертным, сама смерть является крайним пределом его сил, являет неопределенность и, в сущности, пустоту его слов.

 Однако параллельно каждое человеческое слово имеет огромную ценность, когда оно располагает к встрече лицом к лицу с молчанием. Но в большинстве случаев каждое человеческое слово обладает огромной ценностью, когда оно является словом молчания. Слова, которые адресует отец своему ребенку, имеют свою непреходящую ценность настолько, насколько живет отец своим дитя и сколько он его слушает. Но молчаливое присутствие отца в сердце его ребенка, как явление любви, является весьма убедительным и весьма существенным, нежели слова, которые он слышит из его уст. И это потому, что любовь переносит человека на некий иной уровень, который находится за пределами смерти. «Мы видим - говорит апостол и Евангелист Иоанн, то есть мы знаем, что «мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; но не любящий брата пребывает в смерти». (1 Ин. 3, 14)

Любовь дает человеку опыт сохранения жизни за пределами индивидуализма. Любовь дает человеку чувство вечной жизни, жизни в Боге. И это естественно, потому что Бог есть любовь.

Однако истинная любовь не выражается словами. И ее суть не ограничивается словесными формами. Истинная любовь преимущественно выражается молчанием. Молчание часто является интенсивным воззванием, криком. Это мы, прежде всего, видим в исихазме. Молчание исихазма является криком любви. Точно также как и уединение является усиленным общением человека с Богом.

Живя в мире и поддерживая наш крайней формы эгоизм, мы тем самым обыкновенно делаемся бессильными для того, чтобы познавать и жить истинную любовь. Истинная любовь приходит от молчания и смирения. Биограф святителя Григория Паламы, свт. Филофей Коккин, Патриарх Константинопольский, описывая жизнь и добродетели святого в безмолвных местах Святой Горы, соответственно замечает следующее: «Его смирение было крайней меры, и по отношению к Богу и по отношению к ближнему, как говорит божественный Апостол, от  сердца исходила нелицемерная любовь, основа и суть, начало, и середина, и совершенство добродетелей».

И в самом деле, только при крайней степени смирения может быть нелицемерная и «из сердца исходящая любовь» к Богу и людям. Эта та любовь, которая столь редкой становится в нашей современной жизни, но которую возделывал исихаст свт. Григорий Палама в пустынях Святой Горы подвигом и молитвой. Ту же любовь позднее он принес в митрополию г. Фессалоники и она его соделала опорой и учителем нашей Церкви. Любовь, которая возделывается и взращивается в молчании. Любовь, которая основана на смирении и самоотречении. Любовь, которую он показал, при необходимости ему пришлось вести напряженную борьбу и неутомимую деятельность.

Много раз мы слышим  как даже благочестивые христиане говорят: Что это делают в своих пустынях эти монахи? Какой смысл имеет их жизнь в удалении от мира? Каков их вклад в общественную жизнь, когда они далеко находятся от людей? В чем их добродетель, когда они думают только о спасении их своих душ? что эти монахи в своих скитах? Что такое жуткое жизнь? Что такое социальная работа, когда вы находитесь вдали от людей? Какова их добродетель, когда заботясь только о спасении своей души?

И эти вопросы задаются вполне естественно, когда человек относится к людям как к средству для достижения целей. Но когда люди рассматриваются как некая самоценность, тогда ценности расставляются иначе. Так человек сталкивается с исихастом-отшельником. Этот образ у человека ассоциируется, и он нашел свое воплощение в святителе Григорие Паламе. Та же человеческая плоть, тленная и смертная, которую монах настолько мучает и порабощает, что он удостаивается невыразимой чести, достоинство как и главным образом Православие, потому что он этого был удостоен от Самого Бога, Который стал человеком. Итак, Бог Слово стал человеком, говорит свт. Григорий Палама, дабы показать, что человеческая природа имеет некое  такое сродство с Богом, что она может соединяться с Ним в единую ипостась. Он стал человеком, «дабы почтить плоть и эту смертность».

С другой стороны, удаление пустынника от мирской жизни не является абсолютным, но относительным. В молчании пустыни монах сохраняет для себя большую степень свободы и позволяет избежать многочисленных и тонких социальных обязательств. Таким образом, вы можете психологически, мысленно быть гораздо ближе к людям, и развивать подлинную и искреннюю любовь к нему. С уходом в пустыню и лишением общения с миром монах укрепляет и увеличивает свою общественную значимость. Итак, он можем в любой момент дать свидетельство истинной любви к миру. Это доказывает нам история Церкви. Это показывает святой Григорий Палама, пустынник и иерарх, исихаст и проповедник благодати.

Смысл слова святого Григория Паламы находится в природе его молчания. Святитель Григорий познал, что, сколько бы он не говорил, он не обретал там того, чего так стремился обрести. Теперь, когда он молчит, он в молчании находит что желал и действительно существует, потому что он пребывает и существует в Господе. Жизнь святых это Христос. И наша собственная жизнь это Христос. Вот почему мы называем себя христианами. Христианство – посему были отмечены особо искажения Христианства – Православие было т является нашей действительной идентичностью. С Православием отождествляется и наша история и наше существование.

Когда святой Григорий Палама пришел в Фессалоники и там нашел жителей, разделенных из-за движения зилотов, он их в своем первом слове призвал к миру и единению, говоря им: Братья вы являетесь не только людьми, но и членами тела Христова. У нас общая вера, у нас общая надежда, общий наш Отец Христос, общая наша матерь – Церковь. И как нам сообщает вновь биограф святителя святой Филофей, «его оскорбителей и воющих, и прежних мятежников он соделал этой  прямой речью друзьями».

Таким образом, вера в Христа, веры в Православную Церковь соединила жителей Фессалоник вновь. Эта вера была обликом нашей нации. В этой вере было утверждено наше единство. С этой верой она претерпевала многовековое рабство и вновь восстановила свою свободу. А в дальнейшем, свободные от иностранных господ, мы опасаемся потерять нашу идентичность из-за нашего пристрастия к иностранному и нашим диковинным идеологиям. Это безнадежно, но верно то, что так называемые развитые общества, как правило, имеют свою уникальную идентичность - лучше или хуже организованную и иерархическую бюрократию, без чувств и любви, без цели и смысла.

Тем самым открывается некий путь, который имеет целью одномерного человека и одномерное общество. Но такой человек перестает быть человеком. И такое общество перестает быть человеческим обществом. Если мы не хотим потерять нашу идентичность, свой облик и превратить его в свидетельстве о смерти, то мы должны позаботиться о сохранении нашего единства с нашими корнями. И таким образом слава Божия в нашей стране еще будет в действии. Само бессилие, которое мы проявляем в том, чтобы приноравливаться и отождествлять себя с некой бездушной бюрократией, бессилие, которое проявляется во всех формах нашей общественной жизни, подтверждает эту истину. Это подтверждает то, что мы должны как-то иначе искать наш облик, идентичность. И еще не трудно ее обрести, ибо это зависит от того, насколько мы храним слово наших Святых и чтим молчание их святых мощей.

© перевод выполнен интернет-содружеством «Православный Апологет» 2015 год.

http://trelogiannis.blogspot.ru/2013/03/blog-post_31.htmlф