Икона на Православном Востоке и на Западе

Ἡ Εἰκόνα σέ Ἀνατολή καί Δύση

митрополит Иерофей Влахос

Σεβ. Μητροπολίτου Ναυπάκτου καὶ Ἁγίου Βλασίου Ἱεροθέου

Мозаика 12 в., храм Святой Софии Константинопольской

Установление праздника Торжества Православия в самом начале святой Четыредесятницы, во время которого соединяется богословие и аскетика, и одновременно, когда мы становимся причастными таинству креста и Воскресения, указывает на внутренний свет Православной Церкви, и в основном и прежде всего на ее глубину, которая действительно «видится искусным пловцом».

Далее я укажу на четыре признака, в рамках которых выявляется и та область, к которой принадлежит православная икона, но я также укажу и на ее отличие от других христианских традиций.

1.     Церковь Пророков, Апостолов и Святых.

Православная Церковь не основывается на интеллектуализме-рационализме и на морализме, но на богооткровенном опыте Пророков, Апостолов и Святых Отцов. Это то, что отличает его от западной схоластики и морализма. Бог не является предметом открытия посредством господствующего в человеке рассудка, но Он Сам открывается чистому сердцу человека, согласно слову Христа: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят». (Мф. 5, 8)

В «Синодике Православия», который читается в Неделю Православия, между причим читаются следующие слова: «Как узрели пророки, как преподали Апостолы, как передала Церковь, как догматствовали учители, так и мы мыслим, так и мы глаголем, так и мы проповедуем Христа истинного Бога нашего».

Из этого фрагмента очевидным становится то, что видение пороков, учение Апостолов отождествляется с догматами Отцов.

Православное богословие не является рассуждением или фантазией, но опытом во Святом Духе, и догмат является пределом, который полагается для личностного богооткровенного опыта, а это делается ради спасения человека. В результате догмат  является изрекаемым глаголом и смыслом неизреченной реальности, и его цель состоит в том, чтобы быть лекарством для человека с тем, чтобы он достиг общения с Богом. В этой перспективе нам необходимо смотреть и на догматическую истину об иконе-образе. Православная икона – это явление нетварной славы Бога для того, чтобы человек был приведен к этому переживанию Божественной славы.

В этой реальности живут и действуют наши Святые Отцы, поэтому в «Синодике Православия» еще раз, повторно говорится, что следуем «согласно богословию богодухновенных святых и благочестивому разуму Церкви».

2.     VII Вселенский собор и собор во Франкфурте

Историчность события из жизни Церкви, который мы празднуем в неделю Православия состоит в восстановлении почитания святых икон, которое произошло в 843г. И в этом же году был в действительности восстановлен авторитет VII Вселенского собора, который состоялся в Никее Вифинской в 787г. , а он богословствовал о достоинстве священных икон в Православной Церкви.

Это богословие было изложено древними отцами, такими как свт. Василий Великий, но и другими отцами еще до этого Вселенского собора: прп. Иоанном Дамаскиным, прп. Феодором Студитом и др. До Вселенского собора, но и после него, было раскрыто и развито прекрасное богословие об иконах Христа, Богоматери, святых и Честного Креста. Иконы не являются просто внешними символами, но выразителями таинства воплощения Сына Божия и Слова и обожения человека. В действительности изображение священных икон указывает на ипостасное соединение тварного и нетварного в Лице Богочеловека Христа, и на соединения человека с Богом по благодати.

Необходимо заметить, что на Вселенском соборе были представители всех поместных Церквей, и даже от папы Римского Адриана, которые подписали решения Собора о богословском достоинстве священных икон. Даже еще тогда между Древним и Новым Римами существовало единство и, несмотря на особенности в традициях, в главных  догматах они имели общую веру, богословие и жизнь.

Несмотря на это Карл Великий, лидер франков, для того чтобы отделиться от Римской империи и чтобы применить собственный план, воспротивился решению VII Вселенского собора, и немедленно составил ответ, известный как «Capitulare adversus synodum». Этим документом он отверг решение VII Вселенского собора. Однако папа Адриан -, который через своих представителей принял участие в VII Вселенском соборе, а в Деяния собора было внесено письмо его, в котором он указал на свою преданность древним традициям Кафолической и Апостольской Церкви и оно было одобрено всеми Отцами, - направил свое послание Карлу Великому, в котором выразил свое несогласие с решением короля франков.  Когда Карл великий получил эти разъяснения папы Адриана, который отстаивал и защищал решение VII Вселенского собора, вместо того, чтобы с радостью принять победу почитателей икон, издал указ своим советникам создать новое богословие. Так были написаны Libri Carolini, в которых ясно раскрывается противоположность взглядов франков по отношению к мнениям православных и Римского папы, а также всех Восточных патриархов, которые приняли участие в VII Вселенском соборе.

В дальнейшем Карл Великий созвал свой собственный собор во Франкфурте в 794г. на, которым были официально утверждены недавние отклонения его богословов, и между прочим было осуждено поклонение иконам и введена вставка в Символ веры  filioque.

Это является вполне ясным признаком отделения одной части Европы от православного единства, которое существовало между пятью патриархатами, то есть Римским папой и Восточными патриархатами. Однако, когда в 1009г. престол Древнего Рима был занят папой, любящим франков и было введено  filioque в Символ веры, тогда был создан раскол, разделение, в перспективе которого в Западной Церкви должны были быть приняты решения собора во Франкфурте против священных икон. Поэтому в богослужение были введены статуи, но и иконы утратили духовность и богословие Православной Кафолической Церкви. Тем самым на Западе получил развитие натурализм, а в иконах развита чувственность.

3. Икона в Православной и западной традиции

Вторым признаком, который нам необходимо изучить, является различие между православно-византийской иконой и западной иконой, двух конкретных подлинных образцов иконографии - Запада и Православного Востока.

Западный стиль и манера иконографии, которые получили преобладание на Западе во время Средневековья и в начале эпохи Возрождения, прекрасным образом отражены в живописи папской часовни в Ватикане – Сикстинской Капелле, которая была расписана в 15 столетии великими мастерами живописи, наиболее выдающимся, из которых является Микель Анджело.

Совсем недавно была издана книга, в которой дается новое истолкование всей иконографии  этого храма. Эта книга написана профессором Пфайфером (Heinrich Pfeiffer), который постарался дать богословский комментарий к иконографии Папской часовни, при этом он основывается на догматах римо-католицизма. Он утверждает, что в данном творении разработка тематик, деталей фресковой живописи, единство и гармония, которые можно наблюдать в изобразительном ряде, не были составлены самими художниками, но папскими богословами той эпохи. В композиции Святой Троицы живопись полностью основывается на учении блаженного Августина об исхождении святого Духа и от Отца и от Сына.

Достойно внимания и то, что Микель Анджело, расписывая папскую часовню, трудился как ваятель-скульптор и изобразил библейские сюжеты как статуи, обнаруживая «стихийность и непроизвольность его антропоцентризма и канон классической античности».

Характерным является сцена Суда, которая написана Микель Анджело. Христос представляется имеющим высшую власть в правой руке в порыве гнева и вся композиция  испытывает некое влияние от движения руки Судии. И как замечается комментатором и исследователем «в первый раз живописец по указанию папы римской церкви изображает икону Христа, которая отвергает установленный иконографический образец и восходит к божеству идолопоклонства». Вполне вероятно, что здесь он хочет  указать на абсолютную власть папы по всей вселенной, поскольку он на земле является викарием Христа.

Старец Софроний (Сахаров), православный иконописец, когда сам посетил Сикстинскую капеллу, написал: «Душа совершенно не располагается к молитве, но только для различных искусствоведческих и философских размышлений». Конкретно о сцене, где Христос изображен как Судия, он написал: «Можно сказать, что это некий «борец», который кидает в бездну ада всех тех, которые дерзнули ему противостоять. Его жесты являются мстительной жестокостью и, конечно, мы можем сказать, что здесь совершенно нет истинного евангельского Христа».

На сколько иной является иконография в православии, это видно на иконе Второго пришествия Христа, и на иконе Преображения Христа и Его воскресении. В Сикстинской капелле невозможно найти иконы ни Преображения, ни Воскресения, это является характерно для католицизма.

Давайте обратим наше внимание на другого Михаила, Панселина, его работы в Протате Святой Горы Афон. Эти изображения вызывают интерес у всех исследователей искусства, а также простых людей. Священный Кинот Святой Горы сказал, что «фрески Великой Церкви Протата – это плод и результат внутренней монашеской и литургической жизни Святой Горы. В каждом подобном чуде нашего священного места богословская значимость, духовная глубина, классическое чувство приносит плоды гармонии, синтеза, красоты формы и насыщенность цвета». Согласно особому мнению о живописи: «фрески Протата отражают некий сознательный поворот и возобновление интереса византийского мира к классическому идеалу в гармонии настолько, насколько он сочетается с духовность христианского общества, которое она выражает».

Архимандрит Софроний (Сахаров) пишет, что православные иконописцы трудятся на основе личного опыта. Некоторые из них нарушают пропорции и искажают человеческий облик для того, чтобы оторвать облик молящегося от земли и возводить на небо, другие же  с помощью иконы хотят отразить соединение тварного и нетварного. Этот последний случай создает условия для опыта богозрения.

Различия, которые существуют между византийской и западной иконами вполне очевидны. Византийские иконы представляют Христа во всем величии, но и с глубоким миром, который приближает человека через великое человеколюбие и кенотическую любовь. Есть иконы, которые имеют любовь, нежность, мягкость. Православная икона одновременно отображает внутренний мир человека, единение тварного с нетварным, в преображение человека Нетварным Светом, который вошел в жизнь человека и изливается на тело и на все творение. То, что окружает человека, на это человек взирает с некоторой чуткостью, нежностью и любовью. Невечерний Свет исходит от Христа и в тоже время освящает все творение. В религиозных изображениях эпохи возрождения – напротив, всякий может увидеть антропоцентричное созерцание мира, присущее древнегреческой культуре, вера человека самому себе, господство рассудка, силы и сластолюбия – гедонизма. Противоречивость традиционных ценностей, откуда и искусство обладает реалистическим и антиметафизическим характером. На западе создается скульптурный образ, основанный на антропоцентрическом опыте и познании, который  в красивые знаки  изменяют обновленную веру человека и использует в чисто светском предназначении. Западная религиозная живопись, натуралистическая и антропоцентричная выражает чрезмерно человеческий характер веры и человеческую страсть, которая внедряется в священные храмы.

4.      Два образа современного мира

Имея перед нашими глазами все сказанное прежде, мы можем обратиться к вопросу касающегося современного нашего общества, будь то восточного, будь то западного, и мы увидим два образа- иконы нашего современного мира, который не отличается от двух видов икон указанных нами прежде.

Один является рационалистическим и чувственным, который утверждается на абсолютном господстве чувств, разума и страстей, что характеризуется как гедонизм страдание. Господство рассудка заводит человека в тупик и господство чувственности через наслаждения и страдания создают трагедию. Сегодня все утверждается на чисто внешнем образе, который подпал под очарование внешним сиянием и пренебрегает глубиной. Это образ-икона уподобляется западной иконе исполненной чувственности, которая прочно опирается на удовлетворении чувствам и наслаждениям.

Другим образом является внутренний таинственный мир, который обращает на невидимую сторону человека, и нисходит в глубину его сердца, туда, откуда все сердечные чувства, направленные к Богу и к людям, но там переживается и трагедия страдания и ада.

Различие между этими двумя образами-иконами символически характеризуется различием между личностью и личиной-маской. Личность обладает онтологией и глубиной, в то время как личина-маска обладает только видимостью и скрывает лицо. В действительности же сегодня люди, как правило, используют маски, и поэтому не расположены к богословскому постижению личности, и поэтому скрывают свою личность. Но и общество сегодня это некое общество маски, витрины, которое удовлетворяется внешним светом, а не нисхождением в глубину сердца, личности. Личность располагает свободой и любовью, маска имеет внешний свет и привлекательность, которые уничтожают личность и сеют трагедию. Поэтому вероятно человек и желает разбить витрины магазинов ради требования свободы, но не находит желанной цели. Философия эссенциализма и психология эссенциализма стараются локализовать эту внешнюю трагедию человека, его страдание, с помощью пустоты, страдающих слез, которые скрываются под внешней красотой маски-личины. Современное искусство старается отобразить эту глубину внутреннего мира человека. Современная социология интересуется возможностью уменьшить существующее различие между богатством и бедностью, главным образом стараясь снять вуаль, которая скрывает трагедию общества. Научные исследования раскрывают трагедию человека издалека в свете гласности и когда еще гасят свет маяка. Этот труд главным образом совершают духовные отцы, которые нисходят во ад человеческой трагедии, для того чтобы доставит весть надежды и воскресения.

Прославление святых икон, которое празднуется в Неделю Православия, направляет нас к прославлению действительно иконы Отца, который является Бог Слово, и к прославлению действительно созданного по образу Божию человека, которыми являются Святые. Это означает, что следует прославлять Личность Бога, которая свободно и нежно возлюбила человека, чтобы отвергнуть маску лжебогов, которые ведут к несвободе и жестокости. Это также означает, что следует прославлять человека, который создан по образу и подобию Божию, дабы воцарилась изначально любовь и изначально свобода и была бы сброшена маска лицемерия и лжи.

В нашу эпоху, когда мы слышим слово философа эссенциалиста Сартра «другие люди это наше наказание», следует услышать великое слово преподобного Серафима Саровского: «Христос воскресе радость моя». Другой человек не является нашим наказанием, но нашей радостью. И Бог это не некий феодал, который требует исполнения установленного Им порядка, но любящий Жених нашего сердца, и Церковь это не средневековое общество, но невеста облеченная в Свет славы. Давайте минуем чувственное изображение и обратимся к византийской римской иконе, снимем маску лицемерия и станем подлинной личностью. Для того, чтобы нам ощутить истинный праздник православия. 

©перевод «Православного Апологета», 2011 г.

Источник: http://parembasis.gr/2010/frames_10_02.htm