Определение Московского собора 1620г.

«О крещении латинян»

в контексте церковной истории и решений Вселенской Церкви и ее актуальность

краткое историко-догматическое исследование

патриарх Московский и всей Руси Филарет (Романов) в 1619 -1633

Вопрос об отношении к таинствам, совершаемым вне Православной Церкви, является одним из главных догматических вопросов. От его решения зависит достаточно многое, и, прежде всего, столь необходимое четкое осознание верующим спасительных границ Церкви.[1] Определение свмч. Киприана «вне Церкви нет спасения» (extra Ekklesiam non salus est) самым непосредственным образом отразилось и на отношении Карфагенской Церкви, а за ней и большей части восточных Православных Церквей к таинствам еретиков и раскольников, истинность и действенность которых полностью отвергалась. В своих решениях Карфагенский собор 220г. и свт. Киприан, «первый великий Отец Запада и богослов единства Церкви»[2], в точности следовали апостольским правилам 46, 47, 50 и 68. Спор между свт. Киприаном и св. Стефаном, папой Римский о способе приема новациан в лоно Кафолической Церкви завершился полной победой первого. Сам свт. Киприан писал о Римском папе Стефане как о «впавшем в заблуждение, имевшем духовную слепоту».[3] Карфагенский собор 225г. В своем определении сообщает, что «невозможно быть никакому крещению вне Кафолической Церкви, одно, по сути  своей крещение существует и в единой Кафолической Церкви»[4]. И в своем определении Собор «следует не недавним мнениям …, но со всякой точностью и проявляя всяческое старание следует древним нам предшествующим взлядам». Первое канонического правило свт. Великого фактически выражает ту же позицию. Свт. Василий подчеркивает: "Ибо хотя начало отступления произошло через раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа (οὐκέτι ἔσχον τὴν χάριν τοῦ Ἁγίου Πνέυματος). Ибо оскудело преподаяние благодати ( ἐπέλιπε γὰρ ἡ μετάδοσις ), потому что пресеклось законное преемство... И отторженные , соделались мирянами, не имели власти, ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподати другим благоадть Святого Духа". (1 правило.) Эта позиция  свмчю Киприана Карфагенского и свт Василия Великого является «богословием и экклезиологией Православной Церкви, которой был придан авторитет Вселенскими соборами и диахроническим церковным сознанием». [5]

Однако, в наше время эта, казалось бы, бесспорная позиция подвергается критике со стороны некоторых видных иерархов. Современные прогрессивные критические мнения выработаны в ходе активного соприкосновения православной иерархии с инославным миром. Богословская полемика с инославием порождает некое настораживающее нас сомнение в правильности и объективности византийских богословов в их оценке инославного западного христианства. Сомневаясь в правильности священных канонов и соборных определений, в новых условиях ищутся новые взгляды и теории, которые, якобы, смягчали бы требования к отделившемуся от Вселенской Кафолической Церкви Западному христианству.[6] Однако такое направление новой богословской мысли порождает опасный дилентантизм и индифферентность к фундаментальным основам православной веры в области экклезиологии и учения о таинствах Церкви, т.е. сакраментологии. Все чаще и активнее высказываются мнения о действительности таинств Римо-Католической церкви и сохранении ей апостольского преемства. Однако такой богословский взгляд на действенность таинств в Римо-Католической Церкви порождает ряд неразрешаемых недоумений. Одно из них следующее – если совершаемые в Римо-Католической церкви таинства действительны и действенны, следовательно, и вне Православной Церкви совершается спасение и все догматические разногласия с Православной Церковью не имеют никакого значения. Эти разногласия следует рассматривать как лишь частные богословские мнения, характерные для специфики восточно-христианского византийского менталитета. В таком случае необходимо перечеркнуть весь смысл исповеднического противостояния Православного Востока Западному христианству, пролития мученической крови десятков тысяч исповедников Православия в отказе принять унию с Римо-Католической Церковью.[7]

Однако, мы считаем, что было бы неразумно и даже опасно отвергать весь исторический опыт напряженной борьбы Православной Церкви с новшествами и еретическими учениями Римо-Католической Церкви.  Точное следование догматам Православной Церкви и ее священным канонам, как выражениям богооткровенной истины, не является проявлением фарисейства, как считают некоторые иерархи.[8] Свт. Кирилл Иерусалимский в назидание говорит: «Образ Богопочтения  заключается в сих двух принадлежностях, в точном познании догматов благочестии, и в добрых делах:  догматы без добрых дел не благоприятны Богу; не приемлет Он и дел, если они основаны не на догматах благочестия».[9] Было бы не только необъективно и ненаучно расценивать это противостояние и борьбу как «проявление невежества темного средневековья». Выдающиеся византинисты прошлого столетия прекрасно доказали, что эпоха «темного средневековья» является порождением варварского Запада[10], существовавшего на обломках Римской империи, но он никак не относится к Восточно-Римской империи всегда процветавшей и являвшейся для всего мира центром притяжения и законодателем наук и искусств. Беспристрастный взгляд на историю Раскола 1054 года невольно приводит к осознанию того, что в нем был виноват не патриарх Михаил Керулларий[11], а покоренный Германской империей Рим.[12]

И Восточная Православная Церковь, не взирая на выпавшие в последствии на ее долю серьезные испытания и скорби по причине разрушительного нашествия на ее пределы Латинской Церкви и ее верных сынов вплоть до Фераро-Флорентийского собора не торопилась ее называть еретической, но схизматической. Свт. Григорий Палама, яркий выразитель православного богословия и полемист с латинским новым догматом, тем не менее, вполне конкретно определяет место Латинской церкви вне пределов Кафолической Церкви: «И разве это не прямо то мнение (имеется в виду учение  filioque о двойном исхождении Святого Духа от Отца и Сына) латинян, за которое они были изгнаны из пределов нашей Церкви, - что не благодать, но Сам Дух святой и посылается от Сына и изливается через Сына?»[13] необходимо подчеркнуть следущее: такие великие святые Православной Церкви как свт. Григорий высказывали свои суждения о Римо-Католической Церкви не на основании человеческой логики, а на основании глубокого благодатного опыта жизни во Христе. Находясь в состоянии божественного просвещения (φωτισμός), непрерывного богообщения, они от Бога и в Духе Святом изрекали определения о западном христианстве как отпадшем от Церкви (ἀπέλαβσε), не являющемся Церковью. Недопонимание этого представителями современного академического богословия, богословия не благодатного опыта, а рассудка, приводит к тому, что святые «единые уста Божии», по словам свт. Григория Паламы,  воспринимаются как выразители своих собственных мнений и воззрений.

Свт. Марк Ефесский называя причины, «по причине их великости», столь долгого нежелания Востока квалифицировать Латинскую Церковь как ересь, в конце концов утвердительно говорит следующее: «Причину для раскола они дали, открыто сделав прибавление (Filioque), которое до того говорили в тайне; мы же откололись от них первые, лучше же сказать, отделили их и отсекли от общего Тела Церкви. Почему? — скажи мне. — Потому ли, что они имеют правую Веру или православно сделали прибавление (в Символе)? — Но кто бы так стал говорить, разве уж весьма поврежденный в голове. — Но потому (мы откололись от них), что они имеют нелепое и нечестивое суждение и нежданно-негаданно сделали прибавление. Итак, мы отвратились от них, как от еретиков, и поэтому отмежевались от них… Откуда же они внезапно представились нам православными, те, которые в течение столького времени и по суждению таковых великих Отцев и Учителей считались еретиками? Кто их так легко «сделал» православными?»[14]

Эта достаточно твердая, определенная и ясная позиция святителя Марка была им написана в знаменитом «Окружном послании находящимся повсюду и на островах». По сути, это послание является «наиважнейшим символическим Православным текстом»[15], то есть относится к категории фундаментальных источников по догматике Православной Церкви, Символической книгой.

Уже он свидетельствует о том, что православные принимали латинян через миропомазание. А Константинопольский собор 1484г, вынося осуждение принятой унии на Ферраро-Флорентийском соборе впервые выносит соборное определение о принятии латинян через миропомазание.[16] Этот собор занимал в первую очередь вопрос о том как принимать в Православную Церковь греко-латинян, то есть тех православных ромеев, которые приняли Ферраро-Флорентийскую унию будучи крещены в Православной Церкви ранее, а также тех кто был уже крещен униатскими священниками.[17]

Эта практика принятия латинян был принята и усвоена Русской Церковью. Однако в эпоху т.н. Смутного времени мы встречаемся с практикой иной, требовавшей обязательного принятия крещения Православной Церкви от лиц, приходящих к ней из латинства. Этого требовал свмч. Патриарх Гермоген от претендентов на всероссийский царский престол.[18] Этого потребовал и Московский собор 1620 года, вынося по этому поводу специальное определение. Новоизбранный патриарх Московский Филарет созвал специально собор для рассмотрения вопроса о разрешении вопроса о существовании разной практики приема латинян: через миропомазание и через крещение. Сторонником первой практики был митрополит Крутицкий Иона.[19] Он принял из латинства двух поляков, «от латыньския веры пришедших двою человек ляхов», Яна Слободского и Матфея Светитского, и  «не повеле крестити, но токмо помазати их и потом повеле причастити их пречистому Телу и Крови Господни».[20] Его практика была, несомненно, основана на определении Константинопольского собора 1484г., на 95 правиле Пято-Шестого Вселенского собора. Но патриарх Филарет, который еще по поручению свмч. Гермогена, патриарха Московского занимался подробным изучением священных канонов, следовал в своей позиции об обязательном перекрещивании латинян 46 и 50 правилам святых Апостолов. «Аз же смиренныи глаголах ему, от божественных правил святых апостол, и святых отец. яко еретическое крещение несть крещение, но паче осквернение. якоже святых апостол свидетельствует правило, 46, да пятдесятое, да святаго перваго вселенскаго собора правило».[21]То есть он придерживался церковной акривии.

В лице двух русских иерархов мы встречаемся с практикой церковно икономии и акривии. Напомним, что икономия по своей сути является лишь  «временной практикой», которая никогда не отменяет церковную акривию.[22] «Икономия является временной, а по сути своей не уклонением от акривии, а «скорее всего частной мерой».[23]Церковные отечественные историки упоминают о том, что предшественник патриарха Филарета патриарх Игнатий, имевший сколонность к унии[24], не стал принимать через крещение Марию Мнишек во время ее бракосочетания с Лжедмитрием[25], а ее миропомазал, за что в последствии был лишен сана.[26]

В определении Московского собора все эти факты перечисляются. И они рассматриваются как творящие раскол в пастве Христовой, который требует уврачевания. Заслуживают внимания слова патриарха Филарета: «…правила святых апостол, и святых отец прилежно смотрях со вниманием. и истязах со испытанием того ради, да уведят вси людие Росийския земли. яко вси еретики вер не имут права святаго крещения. еже водою и Духом Святым. и того ради от всех еретических вер различных приходящих к православию, християнскаго закона. подобает совершено крестити, святым крещением. по преданию и содержанию святых вселенских патриарх». При этом патриарх Филарет, который будучи митрополитом Ростовским в составе Посольства попадает в плен к полякам, имел прекрасную возможность ознакомиться с римо-католичеством. И судя по высказываниям патриарха, это вероисповедание не оставило в его душе никаких теплых воспоминаний, а наоборот: «сквернеиши и лютеиши есть латыняне папежницы. понеже всех древних еллинских, и жидовских и агарянских, и еретических вер ереси проклятыя в закон прияша. и со всеми с погаными языки, и с проклятыми со всеми же еретиками обще все и действуют и мудрствуют».[27] В ответ на ссылку митрополита Иона на 95 правило Пято-Шестового собора патриарх Филарет отвечает, что он его читал и изучил. Но это правило касается прежде всего иных ересей. А латинство является всересью, то есть которая вобрала в себе все ранее исчисленные ереси «а в латыньских ересех все те ереси суть».[28] Весь текст Определения свидетельствует о прекрасном знании патриархом Филаретом церковной истории, церковного канонического права, причин раскола между Западом и Востоком, вероучительных и богослужебных отличий Римской церкви от Вселенской Православной Церкви. В этом соборном определении даже сообщается о факте вычеркивания и поминальных диптихов Римский пап при патриархе Сергие II Студите (1001-1019). То есть о том, что действительная схизма произошла в 1009г. после насильственного удаления с Римской кафедры папы Иоанна XV, римлянина, и поставления на нее германца Сергия IV. Последний был вычеркнут из поминальных Диптихов Восточных Патриархов за то, что в его инронизационной речи, впоследствии разосланной в качестве "исповедания веры" было внесено в Символ веры filioque.[29] мы приведем некоторые важные части определения этого собора:

"Да и многих ради вин довлеет от латынских и от инех различных вер приходящих ко благоверию, крестити совершено. понеже прияша в закон свой многочастных различных ересей предания, и в сих мудрствуют, и по них вся действуют. и божественым Христовым устам, и апостольским, и богоносных отец наших преданиям сопротивляются. и в символ еже есть во исповедание благочестивыя нашея християнския веры, приложиша изхождение Святаго Духа и от Сына. и сим возчетвериша Святую Троицу, отринувше предание седми собор святых отец. с ними же и Римстии папы быша на всех седми соборех, со вселенскими патриархи, Константино градским, и Александрским, и Антиохииским, и Иеросалимским, и вси вкупе единомудрено проповедаша. и в символе благочестивыя християнския веры предаша правоверным християном, исповедовати истиннаго и животворящаго Святаго Духа от Отца изходяща, и со Отцем и с Сыном споклоняема и сславима. а не тако якоже римляне глаголют, Духа Святаго от Отца и от Сына изходяща. презрев самую истину от Христовых уст. еже рече ко учеником своим, не вы бо будете глаголющеи, но Дух от Отца вашего глаголяй в вас. и аще любите Мя, и заповеди Моя соблюдете, и Аз умолю Отца, и инаго Утешителя даст вам. Егда же приидет Утешитель, Егоже Аз послю вам от Отца моего, Дух истинный, иже от Отца изходит. И паки глаголет, но Аз истину вам глаголю. уне есть вам, да Аз иду. да аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам. И се Аз послю вам обетование от Отца Моего на вы. И пророк Иоиль, от лица Божия вопиет. излию от Духа Моего на всяку плоть, и прочая. И в пятом зачале деяния апостольскаго глаголет сице. обетование же Святаго Духа прием. от Отца излиянаго. Да посылая Господь наш Исус Христос апостолов своих, повеле им крестити народы, во имя Отца и Сына и Святаго Духа, научая веровати в триипостасное единосущное Божество. И что убо горши сея злобы и вражды к Богу, еже латыни и иных многих вер еретики, Духа Святаго в два начала разделяют. не самого ли единороднаго Сына Божия и Господа нашего Исуса Христа, слово во святем евангелии глаголет. всяк иже аще речет кто слово на сына человеческаго, оставится ему. а на Святаго Духа хулившему, не оставится ему ни в сем веце ни в будущем. и убо да весть всяк, яко сие злое размышление, всем ересем глава, от негоже вся и иныя ереси прозябают. и за толикия презелныя ереси всех еретик, довлеет совершено крестити. понеже всему божественому супротивно мудрствуют, и инех учат;"

Кроме того Собор вынес особое суждение о приеме белорусов, т.е. тех, кто приходил из Литвы, в Православную Церковь:  «Тако же и свидетели, аще будет про них скажут тоже, яко они белорусцы, и крещены в греческую веру, а в крещении у них обливают, а не в три погружения крестят, а миром и маслом помазуют, или аще будет и им неведомо о сем, или скажут, яко маслом помазывают, а миром не помазывают, и таковых подобает совершено крестити в три погружения.»
- «А которой скажет, или свидетели скажут, яко не по истинне крещен, но обливан, а про миро и про масло не ведает, или он не помнит, и таковаго подобает совершено крестити в три погружения, и миром и маслом помазывати;».

Мы полагаем, что определение Московского собора 1620 года было вызвано не только реальной политической ситуацией в России в период Смутного времени, когда Московскому царству пришлось не раз сталкиваться с Польским королевством, а через него с интересами Рима. Но мы видим причину в принятии такого решения и серьезного новвоведения в Римо-Католичской Церкви – утверждение Тридентским собором 1564г. совершать Крещение только через обливание, что противоречит принятой  изначально от апостолов форме таинства.[30]

Решение Московского собора можно даже сказать предопределило появление уже позднее, во второй половине 18 столетия, решения Константинопольского собор 1756г., которое приняло решение: Мы« принимаем приходящих от них (еретиков) как неосвященных и некрещеных, последуя Господу нашему Иисусу Христу, Который заповедал своим ученикам крестить во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, священным и Божественным Апостолам., которые повелевают крестить приходящих тремя  погружениями и при каждом погружении призывать по одному имени Святой Троицы… а также Второму и Пято-Шестому Вселенским соборам, предписывающих тех, которые не были крещены тремя погружениями…но каким-то иным способом, принимать в Православие как некрещенных …».[31] В определении этого Собора Трех Патриархов звучит церковная акривия.[32] И несмотря на это в последующие годы в Российской Православной Церкви воспринимается из Юго-Западной Малороссии практика принятия латинян через рукописание отречения от заблуждений латинства и покаяниеии даже принятия латинян в сущем сане. (См. свящ.Сергий (Говорун). Богословские аспекты и практика приема в Православие  из инославия., с. 355 ) Однако это мера хотя и выходила за рами признанной Православной Церковью проявления икономии к римо-католикам, но и она не означала признания спасительности и действенности таинств еретиков.

Хотя Большой Московский собор 1666-67 фактически отверг постановления этого собора, признав римо-католиков не еретиками, а их таинства действительными, однако все эти решения был отвергнуты официально на Поместном Соборе РПЦ 1971г. Эти решения расходятся и с позицией Православной Вселенской Церкви к латинянам как исключительно еретикам.[33] И мы полагаем, что решения Московского собора 1620 года об обязательном крещении латинян при переходе их в Православие не потеряли своей силы. Тем более это касается положения  "о белорусцах", которое не было отвергнуто Большим Московским собором 1667г. Решение Московского собора 1620г., вопреки мнению епископа Никодима (Милоша), следует рассматривать как имеющим силу для Русской Православной Церкви в частности. Ибо его решение вовсе не выходит «за рамки церковного опыта», а наглядно свидетельствуют о применимости церковной акривии к римо-католикам в той же мере как и Константинопольского собора 1756г. Митрополит Навпактский Иерофей касаясь вопроса о силе определений Константинопольского собора 1756г. пишет: «Вывод может быть таков:  Соборы 1484 и 1765гг. обладают силой, и они выражают дух икономии и акривии Церкви, соотвественно. Хотя икономия является временным явлением и не может отменить акривию, которая универсальна».[34] И нам видится высказывание митрополита Илариона в недавно прочитанной им лекции для студентов МДА и С о том, что «именно в силу апостольского преемства, сохраняемого в Римско-Католической Церкви, за католическими архиереями признается их епископское достоинство, а за священниками — священническое, что находит свое выражение в практике принятия их в сущем сане в случае перехода в Православие», а это означает, что наша Русская Церковь признает Баламандское соглашение 1993, которым  «мы признаем таинства римо-католиков» неверным и в корне, как  противоречащем подлинному и истинному учению Православной Церкви и ее догматическому опыту. Ибо Православная Церковь апостольское преемство видит не только в форме непрерывности епископского рукоположения, но прежде всего в сохранении чистоты православной веры.[35] Хотя такая точка зрения несколько искусственно укоренилась в сознании Русской Церкви еще в Синодальную эпоху[36] и высказывалась некоторыми богословами и иерархами, но она неверна, неправильна по причине ее откровенного несогласия с учением Вселенской Православно Церкви, и требует  серьезного, принципиального и  критического пересмотра. 

Кандидат богословия И. С.    

2016 год.