Об авторитете в Церкви

в свете соборности-кафоличности Церкви как одном из фундаментальных свойств Церкви

Христос есть глава, а мы, следовательно, члены и должны составлять едино тело в силу нашего единомыслия и единоверия.

Святые Отцы IV Вселенского собора.

Очень часто современные люди, не исключая людей даже православных, мирян клириков и иерархов, по строю своих убеждений и образу жизни и поведению не понимают и не осознают того, чем является Церковь. Тем более это касается такого важного вопроса - как и кто в Церкви выражает церковное учение в его евангельской чистоте. Это происходит по нескольким причинам. К ним можно отнести: и полное отсутствие у современного общества правильного представления о Церкви как живом богочеловеческом организме, и чисто механическое восприятие Церкви как некой своеобразной организации человеческого происхождения, но с определеными специфическими чертами. Для большинства Церковь и мнение Церкви это мнение совокупности лиц высшей иерархии, патриарха и митрополитов. Кстати даже у подавляющего числа иерархов господствует мнение, что именно епископ является своего рода высшей и непогрешимой инстанцией в Церкви, выражающей исключительно волю Божию, которой безоговорочно должны подчинятся все. Это чисто административно-правовой подход к церковной жизни является порождением сильного влияние на сознание иерархии, клириков и мирян коммунистической идеологии и католического правового сознания, которые совершенно чужды духу Евангелия и Правослвной Церкви. Церковь перестала восприниматься и переживаться как уникальный неземной союз человека с Богом, как непрерывное переживание Бога в своей жизни. Упомянутый нами правовой подход очень удобен для сознания бездуховного и неглубокого сознания современного человека и общества потребления. Но он пагубен и для человека и, как это подтверждает история самой Церкви, несет в себе огромную опасность для самой Церкви и ее членов. В этом подходе заложена скрытая горделивая человеческая самость, по сути отвергающая Христа, которая несет разделения и расколы. Но чтобы православно жить, православно мыслить и правильно воспринимать Церковь, человеку необходимо опытно переживать жизнь в Боге. Но чтобы ее переживать человеку необходимо отойти от всех земных схем и восприятий Церкви как земной и человеческой организации, а довериться голосу совети, сердца, Евангелия и божественному призыву.

В Символе веры, который представляет собой сжатое изложение основ веры православного человека, веры Церкви, очень лаконично перечисляются свойства Церкви. Эти свойства раскрывают онтологию-сущность Церкви, ее внутреннюю суть. Единая, Святая, Соборная и Апостольская. Эти свойства взаимозависимы. Они переплетаются и вплетаются друг в друга. Ни одно из свойств не мыслимо без другого. Одно подтверждает другое. ¹

Единство Церкви строится на осознании единства Христа и единства Его тела, которым и является Церковь. Поэтому любые высказывания о том, что Церковь сегодня является разделенной,² самым непосредственным образом противоречат богооткровенному учению Символа веры о Единстве Церкви, противоречат и вполне ясным указаниям Священного Писания.³ Как замечает профессор Фессалоникского университета, известный исследователь трудов свт. Григория Паламы Г. Мантзаридис, «Церковь единая, ибо она святая. Она святая, ибо единая и нераздельная. Грех разделяет. И разделение есть грех. Соблюдение заповедей Божиих освящает людей и соблюдает их в нераздельной Церкви».⁴ В истории Церкви мы встречаемся с многочисленными течениями, которые получили наименование ересь. Ересь происходит от греческого глагола –αἱρέω беру, захватываю, отделяю. То есть ересь, которая появляется и формируется как учение в чем-то, пусть даже самом малом, разнящееся и отличающееся от православной апостольской веры, не может составлять еще одну церковь. Она всегда, несмотря на внешнее исповедание имени Христа, является отделением от тела Христова, отпадением от Церкви. А поэтому и ересь и раскол в понимании и сознании святых отцов Церкви Церковью не являются. Это касается всех исторически отколовшихся т.н. «христианских конфессий» : монофизитов (Коптская церковь, Армянская и Малабарская церкви), Римо-Католическая церковь, всевозможные протестантские группы.⁵

И принятый на юбилейном Архиерейском соборе 2000г. Документ «Отношене РПЦ к нославию» самым серьезным образом погрешает проти догмала о единстве Церкви, когда требует от православных иерархом, клириков и мирян, например относиться кРимо-Католиеской Церкви как к «Церкви», обладающей всеми таинствами, а различным отпавшим от единства Церкви деноминацияям как не «утратившим всю божественную благодать».

Святость Церкви обуславливается святостью ее Главы, которой является не видимый человек, Сам Богочеловек, Христов, Бог Слово. И несмотря на то, что люди, которые входит в живое тело Христа в таинстве святого Крещения несовершенны, но они освящаются благодатью Святого Духа, Который живет и действует в Церкви как сердце в человеческом организме.⁶

Соборность Церкви, или кафоличность может пониматься как всемирность, всеобъемлемость. Однако такое истолкование и понимание соборности как свойства Церкви является крайне ущербным, неполным. Такое понимание, чисто земное и правовое усваивает Церкви римо-католицизм. И не удивительно, поскольку Римский епископа-папа фактически заменяет место Богочеловека Христа. И Церковь для римо-католиков только там, где существует видимая связь с Римским папой, наместником Христа на Земле. Неслучайно даже соборы епископов в Римской Церкви это не самостоятельный орган. Собор и его решения только тогда имеют силу, когда их утверждает сам Римский папа.⁷

Однако такое понимание Церкви и тем более кафоличности-соборности Церкви чуждо Древней Церкви, как чуждо оно и Православной Церкви сегодня, которая является непосредственной восприемницей Древней Церкви.

Кафоличность Церкви мыслится у Святых отцов как, прежде всего, православность веры. Кафоличность и соборность это не внешнее проявление, а внутреннее качество, как замечает протоиерей Георгий Флоровский. «Первохристиане, употребляя выражение Ἐκκλησία Καθολική, никогда не имели в виду всемирную Церковь. Слово это скорее подчеркивало православие, ортодоксальность Церкви, истину «Великой Церкви», в противоположность духу сектантского сепаратизма и патрикуляризма: оно выражало целостность и чистоту».⁸ Церковь является «всецелостной»- кафолической, поскольку она «основывается на цельности исповдания веры, на неделимости исповедания веры, на святом и апостольском единстве веры».⁹ Если слово Ἐκκλησία – означает собой собрание, то слово Καθολική подчеркивает цель этого собирания вместе – подчинение праведности, научение догматам в полноте, совершенстве и истине, а также врачевание греха любого рода.¹⁰ То есть церковь представляет собой и хранительницу богооткровенной истины и лечебницу человеческих душ. Это духовная клиника души и тела обезбраженного грехом, пороком человека, несущего в себе дыхание смерти и отчужденности от Бога.¹¹

Соборы в Церкви не являются органами или институтами, которые всегда выражают истину и свои решению согласуют с божественной правдой. Хотя они и являются неким выражением и следствием соборности Церкви, но не всегда являются выразителями соборности. Выражение соборности-кафоличности возможно только при личном и соборном отречении от собственного эгоистического и самолюбивого «я». В данном случае речь идет не об исчезновении человеческой личности, а об изживании греховной страстности, которая является препятствием для явления божественной истины. Для того, чтобы человек или собор являли в своих суждениях и решениях соборность-кафоличность, божественную истину, необходимо, чтобы члены этих соборов отказывались от своего эго, своих личных подобострастных мнений и воззрений, подчиняя их Христу. ¹² В этом смысле каждый епископ и участник собора призывается к подвигу подлинного самоотречения. Именно по этой причине при выработке решений собора необходимо отказаться от рационализма как метода и способа решения церковных проблем и вопросов. «Кафоличность, - подчеркивает о. Георгий Флоровский, - это вовсе не корпоративность или коллективизм». Необходимо быть преображенным нетварной божественной благодатью, стать просвещенным не суммой знаний, а Нетварным Божественным Светом. А для этого «христианин должен в меру своего духовного развития освободить себя, решительно противопоставляя «я» и «не я» , он должен коренным образом видоизменить основоположные свойства человеческого самосознания. именно в этой перемене, - замечает о. Георгий Флоровский, - заключается кафоличность возрождения ума».¹³ Ибо только в кафолическом перерождении, в состоянии богопросвещенности человек получает «силу и возможность выразить жизнь и сознание целого».¹⁴ Вне подвига внешнего и внутреннего сообразно Священному Преданию Церкви ни епископ, ни клирик, ни мирянин не являются и не могут быть выразителями церковной соборности, кафолической истины. Вне опыта кафолического переживания общения со Христом, как Главой Церкви, любой человек остаётся лишь внешним по отношению к Церкви и церковной соборности. Он лишь формально христианин.

Именно по этой причине даже созывавшиеся соборы не были восприняты Церковью как Вселенские соборы, а участвовавшие на них епископы не являлсь выразителямии ее голоса. Они были или разбойничьими (449г. Эфесе) либо лжевселенскими (Ферраро-Флорентийский 1437-38, Константинопольский 753 «иконоборческий»). И это важно помнить именно сегодня, когда изломанное и исковерканное «экуменизмом» сознание многих иерархов вносит чуждые духу церковной соборности идеи, которые ломают и раскалывают Церковь. Одной из них является уже устоявшаяся и весьма распространяющаяся идея «мы собор - мы и каноны». Однако как бы она ни была привлекательной, но она должна быть категорически отвергнута православным сознанием как грубым образом противоречащая каноническому устройству Православной Церкви. «Постановления общего церковного законодательства, обычаи и предания, сохранившиеся с апостольских времен - подчеркивет выдающийся канонист начала прошлого столетия епископ Далматино-Истрийский Никодим, - все это должно сохраняться совместно всеми поместными церквами без различия, и каждое отступление от общих постановлений со стороны одной церкви бывает тотчас же изобличено, хотя бы это касалось таких вопросов, которые и не относятся к вере и нравственности, а лишь к дисциплинарным или обрядовым предметам».¹⁵ Ярким историческим примером дерзкого нарушения этого основополагающего принципа сохранения единства Церкви стало т.н. Всеправославное Совещание-Конгресс, который был проведен в Константинополе в 1923г. под председательством идеолога церковного реформаторства и обновленчества патриарха Мелетия (Метаксакиса).¹⁶ Этот Конгресс дезнул по предлогом сокрытых «экуменических интересов» ввести новый календарь под прикрытием т. н. «Новоюдианского календаря», отвергнув строгие пречения и анафемы Всеправославных соборов 16 столетия на изменение календар и Пасхалии.

Православная Церковь в отличие от Римо-Католической Церкви не имеет своего рода органа непогрешимых суждений в области веры. Ибо само понимание соборности кафоличности Церкви отвергает существование такого видимого и постоянного органа. Собор и патриарх не являются гарантами кафоличности Церкви, они лишь следствия кафоличности Церкви, порождения ее как одной из возможных форм свидетельства истины. Но их решения не предопределяют соборность Церкви и не безоговорочно определяют истину.¹⁷ Как метко и глубоко отмечает о. Георгий Флоровский, «истина сама есть мерило, которым мы можем измерить ценность «общего мнения».¹⁸ Именно поэтому Церковь, в своем сознании либо принимала либо отвергала решения соборов. И на соборе истина может быть выражена и меньшинством, а не большинством, -замечает о. Георгий. Поэтому, когда мы слышим сегодня заявления о том, что каждый архиерей, клирик обязан следовать решениям и определениям Архиерейского собора, то мы с благим рассуждением обязаны ответить: «Мы следуем этим решениям только в той части, где они согласуются с учением Церкви, со Священным Писанием и священным Преданием, учением богоносных Отцов Церкви». Вс то, что противоречит учению Церкви, е выражает ее учение должно быть отвергаемо.

«Мнения Отцов и вселенских Учителей Церкви подчас имели большую духовную ценность и окончательность, чем определения иных соборов. И эти мнения не нуждались в оправдании и принятии «всеобщим согласием». Напротив, - пишет о. Георгий Флоровский, - они сами служат критерием и удостоверением. Именно об этом свидетельствует Церковь молчаливым receptio (принятием)...Мнения отцов приняты н в порядке послушания внешнему авторитету, а силу внутренней очевидности их кафолической истины».¹⁹

О том, что в Православной Церкви сама Церковь, вся ее полнота является мерилом правильности и православности суждений предстоятелей Церквей, соборов и совещаний, с недвусмысленной ясностью говорит Послание Восточных Патриархов 1848г.: «»

В истории Церкви существует множество примеров, когда отдельные личности становились носителями церковной кафоличности. Наиболее ярким примером является прп. Максим Исповедник, игумен Константинопольского монастыря, который повел тяжелую и непосильную для человеческих сил борьбу и с еретиками-монофелитами патриархами, и с императором. Он дает на вопрос патриарха -монофелита Петра какой он церкви принадлежит Римской, Византийской или Антиохийской исчерпывающий и глубокий ответ: «Бог всяческих объявил кафолическою Церковью правое и спасительное исповедание веры в Него, назвав блаженным Петра за то, что он исповедовал Его». ²⁰ Это же воззрение в XIV столетии высказал «светильник Православие, опора Церкви, проповедник благодати, непреоборимый богослов» свт. Григорий Палама в письме к патриарху Антиохийскому Игнатию: «И те, кто от Церкви Христовой, суть от истины, а те, кто не от истины, те не от Церкви Христовой, сколько бы они не возводили о себе лжи, называя себя святыми пастырями и архипастырями ...Ведь мы помним, что христианство определяется не внешним видом, но истинностью и точностью веры».²¹И Господь в течение истории Церкви в самые рудные моменты, когда происходило фактически чуть ли не поголовное впадение в ересь большей части епископата Церкви²², являл своих избранников, носителей кафолической веры,защитников и хранителей Кафолической Церкви.

Мы считаем уместным и даже полезным привесьти относительно этого важные, на наш взгляд, замечания о. Георгий Флоровского.

«Священное достоинство и значение Собора д=лежит не в количестве членов, представляющих свои Церкви. Большой «общий» собор может оказаться «разбойничьим собором» (latrocinium) и даже собором отступников... Numerus episcoporum (число еископов) дела не решает. Истоические и практические методы узнавания свщенной и кафолической традиции могут быть разнообразны; созыв Вселенского собора – лишь один из них, и причем не единственный».²³ И несколько ранее о. Георгий ссылаясь на исторические примеры, говорит: «Кафолический опыт может быть выражен даже меньшинством, даже одиноким исповедником веры – и этого вполне достаточно. Строго говоря, для того, чтобы узнать и выразить кафолическую истину, мы не нуждаемся во вселенской ассамблее». Эта очень мудрая и объективная позиция о. Георгий Флоровского лишь подтверждает мнение большинства православных в отсутствии объективных причин для созыва Всеправославного Великого собора. А регламент этого предполагаемого Великого Собора уже доказывает его антиправославность: введение нового календаря, второбрачие духовенства, сокращение постов, дозволение молитв с инославными и иноверцами и т.д.

Таким образом, исходя из выше сказанного мы можем прийти к важному пониманию того, что Православная Церковь выражает истину своей веры, свою кафоличность не путем соборов и синодальных директив, которые могут соответствовать истине , либо нет, а разнообразными путями. И чаще она выражается достигшими состояния божественного просвещения, обожения. Такими как правило являются строгие подвижники-монахи. И выразителями истины, носителями церковной соборности-кафоличности могут быть люди не облеченные в епископское или священническое достоинство. Христос, как истинная Глава Церкви Сам выбирает себе орган вещания.

Здесь затрагивается и вопрос об авторитете в Церкви. Речь идет, безусловно об авторитете в области веры. История Церкви нам свидетельствует, что таким авторитетом, как правило, обладали монашествующие. И в этом нет ничего удивительного, поскольку образ жизни монаха – это всецелое посвещение себя Богу и непрерывное пребывание в богоообщении.

Св. мученик Михаил (Новоселов), касаясь этой весьма важной проблемы церковной жизни, замечает, что попытка человеку присвоить себе авторитет в Церкви – это всегда посягательство на место Христа.²⁴ И такая трагедия произошла в Западной Римо-Католической Церкви. Однако там и Церковь, сначала отпав от Кафолической Апостольской Православной Церкви, превратилась в ересь, а потом и в бездушное государство Ватикан. Она не смогла преодолеть третьего искушения от дьявола – соблазн обладать земной властью.²⁵

В Церкви существует лишь нравственный авторитет, который приобретается подвижником православной веры на пути сыновнего послушания Церкви.²⁶ Речь идет не об административном послушании священноначалию, а о послушании учению и Священному Преданию Церкви. когда человек становится живым носителем апостольской веры. то есть когда человек достигает состояния боговопросвещености, обожение, приобретает «ум Христов». Собственно говоря именно «ум Христов» руководил и святыми отцами на Вселенских соборах.²⁷ То есть обязательным условием кафоличности человека является святость, которая неразрывно связана с любовью как даром свыше, даром Христовым. Но и святой, просвещенный, и мы уже об этом уже упоминали, обладает лишь мерой познания того, что превышает его силы. поэтому в целом непогрешимость – это свойство всей Церкви, которая свидетельствует о себе как о соборе. С другой же стороны – чем выше благочестие в народе, тем выше и глубже ощущение кафолической истины, тем быстрее и острее она ощущается, либо отвергается ложь, подаваемая под маской соборного решения, либо мнения иерарха как истины.

В наше время усиливается опасение за возможность сохранять эту незыблемую и богочеловеческую кафоличность Церкви. наше время -это время поспешной замены внешне-административным порядком соборной истины и принципа соборности. Администраторство и жесткость начинают преобладать над благочестием, а значит и над соборностью. Однако для нас важным ориентиром на пути к кафоличности должно оставаться святоотеческое учение во всей своей полноте. И нас всегда должны настораживать те «авторитеты», которые независимо от своего иерархического положения ставят свой авторитет, свое мнение выше учения Церкви. Как замечает св. мученик Михаил (Новоселов, епископ Марк) «одно лишь помышление о приписании себе такого авторитета кем бы то ни было над совестью или верою других (заметьте, мы все время говорим о вере и совести, т.е. о мире бесконечном, а не о земном конечном мире, который лишь один является надлежащею почвою для всякого авторитета) является поэтому радикальным отказом от Церкви Христовой²⁸, пропастью отрицания и себялюбия».²⁹

Предстоящий Архиерейский собор нашей поместной Русской Церкви будут выносить многие решения по ряду вопросов. Но опять -таки обязательность или необязательность их для епископа, клирика или мирянина является предметом тщательного рассуждения и сверения с учением Церкви. Безусловно, ни архиерейский, ни поместный соборы нашей Церкви не могут выносить решения об отмене тех или иных священных канонов, правил, а могут лишь давать пояснения им не нарушая смысла и сути их решений. И это потому, что «они изложены от святых Апостол, святых труб Духа, и от шести святых Вселенских Соборов...и от святых отец наших. Ибо все они, от единого и того же Духа быв просвещены, полезное узаконили».

После завершения работы недавнего Архиерейского собора 2013г. Мы, например можем вполне ясно увидеть, что принятый на нем с громким названием «Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных» не является выражением учения Церкви, поскольку в его основе лежат некоторые вероучительные заблуждения, такие как«никакой внешний знак не нарушает духовного здоровья человека, если не становится следствием сознательной измены Христу и поругания веры», отсутствует необходимая ясность в определениях и т.д..

Мы завершим наш небольшой обзор поднятой проблемой важными словами о. Георгия Флоровского о Священном Предании, поскольку сегодня идея «церковного обновления» столь широко охватывающая умы многих затмевает суть и смысл хранения верности Священному Преданию. И эта верность вовсе не является проявлением фанатизма, бездумного прилипания к прошлому, а именно так назвал в недавней своей проповеди в неделю святых отец последователей православного консерватизма архидиакон Константинопольской Церкви Максим, а бережное отношение к святоотеческому наследию, как Богочеловеческому пути в царство непоколебимое. «Верность Преданию не означает верность давно прошедшим временам и внешнему авторитету, - говорит о. Георгий, - это живая связь с полнотой церковного опыта. Ссылка на Предание не есть историческая справка. Предание нельзя свести к церковной археологии. предание – это не внешнее свидетельство, которое может быть принято внешними...Предание – это свидетельство Духа, непрекращающееся откровение и благовествование Духа. Для живого члена Церкви это не внешний исторический авторитет, а вечный, продолжающий звучать глас Божий – не только голос прошлого, но голос самой вечности».³⁰ И именно поэтому причастность Церкви, ее жизни и кафоличности – это причастность этому Преданию, послушание голосу вечности, отвергающее всякое «право» на коллективную ревизию его высшей иераархией.

©Иеромонах Сергий Троицкий. кандидат богословия

с небольшими коррективами 2013г.